К любым исследованиям я всегда относился серьезно. Если уж взялся за какое-то дело, то подходить нужно со всем инструментарием, включая аналитику, сбор данных, обзор мнений экспертов и законодательства и т.д. Поэтому в 2003-2006 годах занимался в качестве волонтера исследованиями от Международной Кампании по запрещению противопехотных мин, проект назывался Landmine Monitor. Приходилось выезжать на заминированные территории, встречаться с местным населением и представителями органов самоуправления граждан, получить информацию от всех министерств и ведомств, имеющих какое-либо отношение к данной проблематике. Скажу вам, было нелегко, но зато интересно.
Невзлюбили меня за это пограничники (на одном из встреч с замкомандующего погранцами Рашидом Хибиевым я достал его вопросами, что какой-то солдафон заорал позади меня: «Вопросы не по теме!», хотя он, идиот, не понимал, что у журналистов не бывает вопросов не по теме, это у «кирзачей» только команды в голове: упал – отжался!) и чекисты (эти вообще – сволочи, постоянно преследовали меня), чиновники из различных структур, ибо поднимал я в статьях злободневную тему.
Если приедет какой-нибудь специалист из международных структур, например, по борьбе с наркотрафиком, и контачит он с нашими бюрократами, то после я выжимаю у него инфу по теме, связанную с минами, к слову, как они, то бишь, адские штучки, помогают бороться с наркокурьерами? Тому приходится пыхтеть, отвечать. То же самое было и в представительстве Международного Красного Креста и других. Некоторые ведомства вообще игнорировали мои запросы, например, МИД, Минобороны, Минфин, Миннародного образования, а прокуратура отписалась туфтой... Приходилось искать другие пути. Короче, пробивался, искал, и результат был. Ведь это это моя родина, не могу быть в стороне от ее проблем, пускай и замалчиваемых властями.
Увы, после моего отъезда заграницу Кампания решила не иметь волонтеров в Узбекистане, опасаясь за их жизни, хотя, как мне известно, были желающие продолжить мое дело, даже заявки писали. В итоге об моей республике пишет некий (или некая, точно не знаю) Iurie Pintea из Молдовы. Ума не приложу, что может подготовить этот человек, ибо для этого нужно жить в Узбекистане, иметь порой неофициальные контакты с людьми из заинтересованных структур, выезжать к месту событий... Естественно, подобным Iurie Pintea не занимается. Легче всего искать по интернету нужную информацию, хотя ничего подобного найти невозможно. Эта тема – табу для многих республик Центральной Азии, например, Узбекистана и Туркменистана. Никаких пубьликаций, никаких общественных действий...
Прочитал предыдущие отчеты Landmine Monitor и понял, что исследований по моей родине как таковых нет. Есть просто перепечатка из года в год одних и тех же сведений. Уж лучше не позориться и просто заявить: информации нет. Потому что Iurie Pintea пишет о регионе, о котором вообще не имеет знаний.
Кстати, на этого человека, кроме Молдовы, взвалили также и отчеты по Казахстану и Кыргызстану (и Туркменистану – тут вообще смех и грех), но мне было известно, что в тех странах были свои исследователи. Что случилось с Кампанией? Мельчает... Или это концентрация идиотизма? Мины – это серьезная тема, а получается так, что Landmine Monitor превращается в старые газеты из пыльного чулана.
Напоминаю, Узбекистан не является участником ни одного документа, связанного с действиями Кампании, в том числе Оттавской Конвенции по запрещению производства, продажи, использования противопехотных мин от 1997 года.
На странице Камании прочитал:
«Много членов ICBL вовлечены на эксплуатационном уровне в разминирование, обучение рискам или помощь жертвам. Другие наши члены работают с правами человека, гуманитарными, детскими вопросами, по проблеме мира, с инвалидами, с ветеранскими, медицинскими группами, с группами по развитию, контроля над вооружениями, с религиозными, экологическими и женскими группами. Будучи сетью, наша основная роль в мониторинге и эдвокаси одна: подъем голоса гражданского общества так, чтобы наши проблемы услышали лица, принимающие решения. Через ежегодный Отчет Минного Монитора мы контролируем реакцию международного сообщества на глобальную проблему мин и взрывчатых пережитков войн».
Непонятно, как это можно реализовывать, если в Узбекистане нет лиц и структур, продвигающих проблему, а отчеты пишет человек, находящийся за тысячи километров? Опять профанация? Опять очковтирательство, только на международном уровне?
