Немного расскажу о своей работе в МИДе и Посольстве Узбекистана в России. Начинал я там в 1994 году с должности второго секретаря Управления политического анализа и прогнозирования, потом в 1995 году перешел перовым секретарем в Управление стран СНГ, а оттуда меня в ноябре 1996 года командировали в Москву на вакантную должность второго секретаря отдела экономических вопросов.
Вся деятельность что в МИде, что в дипмиссии, сводилась лишь к подготовке аналитических материалов, справок, проектов соглашений и договоров, меморандумов встреч, рапортов о переговорах. Чисто представительские функции. Никакой практической отдачи от такой работы Узбекистан не получал, и это меня, как экономиста, угнетало.
Я видел свое назначение как продвижение интересов республики на российские или СНГовский рынки - это товары, рабочая сила, защита мигрантов, торговля и финансовое регулирование, страхование и туризм, инвестиции в Узбекистан. А для этого необходимо было встречаться с различными правительственными и бизнес-кругами, неправительственными организациями и академическими институтами. Публиковаться в печати, давать интервью, всячески освещать республику как потенциального партнера. На мое удивление, именно в этом направлении меня всячески сдерживали. И посол Шомансур Шахалилов, и советник Бахром Мамаджанов указывали, чтобы я уклонялся от подобных встреч, которые просят как российские, так и иностранные бизнесмены, так и от посольств, которые хотели бы урегулировать некоторые проблематичные вопросы (например, часто речь шла о конвертации прибыли и капитала, неуплаты за товар или услугу и т.д.). Не отвечал на письма, в которых просили пояснений, поддержки и помощи от частных структур и персон, - все списывали в архив, даже в Ташкент не переправляли. "Тебе это нужно? Тебе хочется заниматься этим?" - яростно спрашивал меня Мамаджанов. Он не любил подобные переговоры, так как не обладал соответствующим опытом и знаниями, он прибыл вообще из другого ведомства - МВЭС, а по образованию был технологом в области нефтехимии. Как он стал советником по экономике я просто не понимаю. Но он боялся, что за каждой встречей виднеются уши и глаза спецслужб, или всяких там провокаторов.
В итоге мы избегали от контактов, которые сулили Узбекистану определенную выгоду. Мы теряли рынки и нас теряли как партнеров. Даже защитить нашу собственность в России не могли (например, речь идет об узбекском павильоне в ВДНХ и гостинице Академии наук Узбекистана). Мы проецировали себя в сопровождении узбекской делегации и подготовке разного рода аналитических материалов о стране. Проблема была в том, что все эти справки носили конфедициальный характер и не были предназначены для печати. То есть их читали максимум 10 человек во всем Узбекистане. Более того, я был уверен, что часть из тех, кто имел доступ, просто перелистывали их, не особо вчитываясь или углубляясь. И возможно, дело было в том, что для их осмысления требовались определенные знания. Например, курирующим заместителем министра по СНГ был филолог Шокасым Шоисламов, а начальником Управления стран СНГ - учитель русского языка Останакул Мирзаев, и оба они - руководители различного уровня отделений КПСС, где карьера строилась на подвижности языка и позвоночника. Для них тема экономики - как китайская грамота. Одно дело говорить общие слова и надувать щеки для важности, другое - понимать, о чем идет речь и к чему ведет та или иная тенденция. Помню такую историю: Шоисламов приказал всем тем, кто хочет публиковать свои научные статьи в журналах, вначале показывать ему для разрешения. Моя одна статья была усыпана экономико-статистическими расчетами (сплошные формулы и таблицы), в которых мозги замминистра, скорее всего, покорежились. Разрешения я так и не получил, как и пояснения, почему. Полагаю, Шоисламову было стыдно признаться, что он ни хера не понял.
А работать так, чтобы не контактировать с кем-либо в России для пользы Узбекистана, это было неприятно. Историки по образованию ЧиПП Шамансур Шахалилов и министр Абдулазиз Камилов не особенно четко представляли прагматизм работы дипломата. Кадры набирались не по профессионализму, а по "таниш-билиш" - родственным связям. Свой взгляд на внешнеполитическую деятельность продвигал Рустам Иноятов. В итоге МИД и его миссии за рубежом стали отделами СНБ, крышей для разведовательной деятельности. Но разведка осуществлялась не в рамках сбора стратегической информации и противодействия адекватной деятельности врага, а в борьбе с диссидентами и оппозицией, которые проживали в тех странах. Большая часть дипломатов были просто сотрудниками спецслужб. И естественно, никакой работы по привлечению инвестиций и туристов они не проводили и не могли этим заниматься в рамках ограниченности их основной профессии.
Радует, что новый президент отошел от такого понимания и сконцентрировал как МИД, так и посольства на практическую деятельность. Иначе говоря, должен быть экономический толк от функционирования такой отрасли.
Что касается оплаты труда, то в сравнении с другими странами для узбекских дипломатов она была скромной. В узбекских сумах мы получали меньше, чем сержант милиции. Все мечтали о загранкомандировках, где на суточных можно было сэкономить валюту. И только за счет этого могли выживать. Суточные - это от 10 до 70 долл., в зависимости от страны. Меньше всего платили в поездках по СНГ.
Итак, на середину 1990-х посол Узбекистана в США получал 2000 долларов. Он же в странах Европы - 1200-1500, в России - 700, в Казахстане - 600, Кыргызстане - 500, Туркменистане и Таджикистане - по 400 долларов в месяц. Должности советников и секретарей - в процентах от должности посла: например, второй секретарь в Москве - 475 долл., советник - 600 долл. (правда, зарплату получали в российских рублях и поэтому мы меняли на баксы в обменниках).
Но даже эти деньги мы не отрабатывали, как могли бы. Помню, как мне сетовал посол в Туркменистане (доктор химии, профессор), который сумел по более скромным ценам построить здание посольства в Ашгабаде: "Я всегда думаю, что эти деньги зарабатывают для нас колхозники и рабочие, и я не могу тратить их так, словно я арабский шейх". То есть он тоже ратовал, что следует бережно относиться к ресурсам и делать так, чтобы дипломатия приносила экономическую выгоду Узбекистану.
Вот если бы такие и работали во всех посольствах и в МИДе, смотришь, мы давно уже были бы процветающей республикой.
