Волшебная сила цензурыКак развивается институт надзирателей слова в Узбекистане (Материал был подготовлен в мае 2001 года) На январской 2001 года пресс-конференции в здании Национального пресс-центра в Ташкенте глава Госкомпечати проинформировал, насколько сейчас много средств массовой информации в Узбекистане. И в это холодное время горячие цифры высокого чиновника поразили многих присутствовавших людей. Действительно, в стране зарегистрировано 719 средств массовой информации, из которых 507 газет, 157 журналов, 4 информационных агентства и 51 электронное СМИ (телевидение и радио). Это представляете, сколько нужно держать цензоров, чтобы контролировать всю эту чудовищную по объему массу? Кстати, в 1990 году накануне принятия декларации о независимости Узбекистана в республике функционировало около 300 газет и 60 журналов, работало одно информационное агентство. То есть практически за годы независимости общее число газет увеличилось примерно на 60% и журналов более чем вдвое. А значит, в такой же пропорции должна была увеличиться армия надзирателей слова. Правда говорят, что где-то она растет по геометрической, а где-то по арифметической прогрессии. Так что это вам не просто так, а целая политика, которая формирует стройную государственную систему в масс-медиа. Сейчас в моде говорить о демократии, плюрализме, некоторые так называемые либералы цитируют Конституцию, какие-то законы и нормативные акты, словно этим можно что-то исправить. Господа, наш менталитет складывался тысячелетиями, а вы думаете одной Конституцией изменить ее за несколько лет! Как можно пустить на самотек глас народа и тем более его мысли? За всем этим необходимо следить, контролировать, а то не дай бог какой-нибудь печатный горлопан возомнит себя пупом Земли и начнет писать то, чего нельзя писать. Нет, конечно, если он попытается кого-нибудь охулить, то на него всегда найдется управа, браво наши милиционеры умеют умело работать резиновыми демократизаторами, а судьи – выискивать хорошие пункты для приговора. Да и улица не дремлет, стукнет в темном переулке обиженный своего обидчика ломом – и не будет больше подобных статей, редактора задумаются, стоит ли терять здоровье из-за такой критики. Не это пугает цензуру, поскольку силовые меры – это дело силовых ведомств. Дело совсем в другом. А вдруг этот псведо-журналист опубликует данные, мол, сколько нищих в республике, каковы объемы коррупции и теневой экономики, как живется за пределами Узбекистана (например, в соседнем Казахстане). И что тогда будет, а? Я вам скажу – это будет ураган, буря, торнадо вместе взятые. Более того, наступит ядерная зима, парниковый эффект и сближение континентов, то есть катаклизм планетарного масштаба. Ведь такой аполитичный и космополитичный правдоискатель может принести вред как отдельной личности, который привык сидеть у телевизора и смотреть сказки по «Ахборот» или читать в газете «Правда Востока» очередные успехи хлопкоробов (и не думать, что где-то что-то не совсем так), так государству и обществу (которые из сил выбиваются, чтобы в стране было как в «Багдаде, то есть все спокойно»). Все начнут искать виновников существующего положения. А их всегда можно найти, но ими будут совсем другие личности. Кто именно? Конечно, виноватым будем СМИ, ведь именно оно взбаламутило болото, заставило «лягушек» проквакать о проблемах, которых рядовой житель республики не знал и знать не хотел. Теперь как он будет спать, зная, что его годовой доход ниже, чем, например, в Бразилии? Его же инфаркт схватит, несварение желудка и геморрой! Кто оплатит больничный бюллетень этому бедняге, простои на заводах, неурожай и маловодье, а? Вот и нужно таких журналистов обкладывать большими материальными штрафами. Так что демократия и демократизация точно также различаются по сути и содержанию, как различаются в телевидении телеканалы и телеканализация. Кстати, не зря в российской и иной прессе масс-медиа порой сравнивают со смывным бачком унитаза, мол, через СМИ можно спустить и дерьмо, а можно и хорошие идеи, особенно если это мысли так называемых демократов. Но вернемся к Конституции и высказываниям некоторых так называемых демократов по некоторым ее аспектам. Вот, например, существует их предложения упразднить орган, который осуществляет контроль в СМИ и регулирует все отношения в сфере печати. Мол, в Основном законе в статье 29 записано, что «Каждый имеет право на свободу мысли, слова и убеждения. Каждый имеет права искать, получать и распространять любую информацию, за исключением направленной против существующего конституционного строя и других ограничений, предусмотренных законом». А раз такая свобода дана, то зачем специальное государственное ведомство? Ха и еще раз ха, как можно без ведомства обеспечивать свободу мысли, слова и убеждения? Народ не может самостоятельно знать, как нужно свободно мыслить, говорить и убеждаться. В этом ему помогает особая организация, которая в некоторых странах называется Министерство пропаганды, в других - Министерство культуры, информации и общественного согласия, в-третьих – госкомпечати, в-четвертых, комитет по информатизации и т.д. Именно благодаря этим учреждениям развивается журналистика, телевидение, радио, печать. Именно там все их материалы проходят соответствующие проверки на правдивость, точность, правильность и соответствие реальности. И именно там в виде циркуляров, инструкций, приказов и распоряжений объясняется, как отличить правду от лжи, хорошие мысли от плохих, умные речи от глупых и т.д. Правда, есть некоторые исключения, например, во многих странах мира таких ведомств нет, даже в соседнем Кыргызстане, но согласитесь – это несерьезно, и не зря раньше говорили, что Запад гниет и загнивает… (может, большевики иногда были правы, а?). А у нас все правильно, все идет в курсе демократии, и любая статья Конституции выполняется соответствующим ведомством. Скажем, статья 36 гласит: «Каждый имеет право на собственность». Так вот, Госкомимущество обеспечивает население этим правом, оно же и регулирует все проблемы с собственностью (поэтому доля негосударственной собственности в производстве ВВП достигает 70%). Статья 37 – «Каждый имеет право на труд, на свободный выбор работы, на справедливые условия труда и на защиту от безработицы в порядке, установленном законом», и этот нормативный пункт обеспечивается Министерством труда и социальной защиты (поэтому из 24 млн. жителей у нас всего лишь 43 тыс. безработных). Кто же реализует статью 39 – «Каждый имеет право на социальное обеспечение в старости…»? Ну, конечно, Министерство социального обеспечения. А статья 40? Там записано, что «Каждый имеет право на квалифицированное медицинское обслуживание», а это уже прерогатива Министерства здравоохранения. О-о, чуть не забыл о статье 41 – «Каждый имеет право на образование», который выполняется аж двумя ведомствами – Министерством народного образования и Министерством высшего и среднего специального образования. За Академией Наук и Госкомнауки и техники закреплены содействие статьи 42 - «Каждому гарантируется свобода научного и технического творчества». Более того, статья 124 прямо устанавливает, что «Банковскую систему Республики Узбекистан возглавляет Центральный банк республики». Как видно из вышеперечисленного, любая сфера деятельности контролируется каким-то государственным учреждением, и иначе нельзя – это вам не первобытнообщинный строй и не пресловутый коммунизм (кстати, это слово запрещено цензурой). Ведомственная принадлежность – хорошая дубинка для управы над малограмотными журналистами. Например, когда в "БВВ" написали статью о заседании комиссии по банкротству и санации под заголовком "Банкомат в работе", то вскоре оттуда позвонил чиновник и требовал объяснить смысл заголовка. Ему терпеливо говорили, что это, мол, игра слов, но тот упорно добивался "правды", утверждая, что он кандидат наук, но до него никак не доходит смысл. В конце концов, правдолюб пригрозил позвонить в министерство, а там живо с редакцией разберутся спецы, как можно играть со словами. После этого у редактора долго тряслись руки. Иностранные организации быстро смекнули, что цензорство иногда полезно. Когда в том же "БВВ" опубликовали статью, взятую, кстати, из Интернета, об образовании в Швейцарии, то посольство этой страны выразило возмущение всем правительственным инстанциям, мол, почему автор назвал Швейцарию полицейским государством. То есть дипломатическое ведомство не стало подавать в суд и требовать доказательства, а пошло по пути наименьшего сопротивления – подало ноту протеста. В МИДе, естественно, перепугались и потребовали разъяснения у Госкомпечати, а тот, конечно, начал проводить свое служебное расследование. Чем оно закончилось, нам не известно, но всем ясно, министерский контроль – это, явно, хорошая штучка. Цензура – это постоянно развивающийся общественный институт, пользующийся доверием власти и уважением в СМИ. И попасть туда работать сложнее, чем абитуриенту – в учебный институт, или дехканину – в Министерство иностранных дел. Конкурс уж оч-чень большой (не скажу, правда, сколько человек на место – эту цифру цензура в данной статье вычеркнула). Но зато престижно. Сейчас служба в «Узлите» приравнивается к военной, и даже поговаривают, что эта организация войдет в состав силовых структур. В чем подоплека такого суждения? Вы, наверное, слышали, что в последнее время в политической среде появились такие термины как «идеологическая диверсия», «информационная война», «блокада СМИ», ну, а это чем не военная терминология? Спецы сразу смекнули, что печать – это грозное оружие, об этом еще говорили большевики, а они все-таки не дураки, ведь за семьдесят лет усвоили, как с помощью пера и бумаги можно дурить людям мозги, удерживать границу, банки, телеграф, почту, то есть средства СМИ. И поэтому цензуру в наше время необходимо реорганизовать, сделать солидной, приспособить к новым условиям, дать новые задачи (их, правда, решают старыми методами). Тогда появятся офицерские звания и должности у цензоров, например, лейтенант цензорской службы, сержант-надзиратель слова, начальник цензорского полевого батальона, руководитель оперативной группы по изъятию рукописей, совсем как у милиции, таможенников, пограничников. Авторитет, который и так высок у представителей «Узлита» в обществе, возрастет во много раз. Не говоря уже о том, насколько вырастет зарплата, уменьшатся налоги, еще дадут доппаек и бесплатно зимнюю, летнюю, осеннюю и весеннюю формы (для этого, возможно, пригласят лучших модельеров страны). Цензорство в сложной журналистской среде будет приравниваться к боевым (то есть один год за три), а там смотришь и до пенсии недалеко. Кстати, как мне рассказали на ушко (чтобы цензоры не услышали), один важный цензор каждый год перед праздником независимости страны просматривает газету и среди награжденных к этому событию правительственными наградами ищет свою фамилию. И каждый год обижается, что она не упоминается, даже паршивенькой медальки не дают. Конечно, он понимает, что его работа весьма секретная и поэтому печатать его фамилию нельзя, ибо он – секретный сотрудник. И зарплату им тоже дают маленькую (даже по сравнению с журналистами и другими сотрудниками редакции), чтобы никто в статье расходов госбюджета не приметил затраты на эту секретную организацию. Вот раньше цензорство было в подполье. То есть в СССР официально такой институт не признавался, и цензорам было обидно, мол, они трудятся не покладая рук день и ночь (поскольку газеты печатались ночью, чтобы враг днем не увидел этого процесса), скрывают информацию от народа, а народ и не знает их в лицо, своих благодетелей. После развала Союза у некоторых демократов вообще голова кругом пошла, стали слышаться возгласы, мол, давайте разгоним армию чиновников в журналистике, уберем цензуру. Но, слава богу, быстро отрезвели и поняли, что в демократической стране без цензуры никак нельзя. Ведь при демократии законы не работают, они как бы написаны для виртуального мира (за исключением Уголовного и Налогового Кодексов), а заменить их нужно. Чем? Конечно, старым добрым, испытанным методом с рабовладельчества – администрированием. И вообще демократия – это анархия, общество пускать на самотек нельзя. И тут цензура приходит на помощь бюрократии, она укрепляет вертикаль и горизонталь власти, отсекает плюрализм мнений и другие вредные вещи, которые порой приходят в головы граждан вместе с ветрами из-за границы. Но не забывайте, что отсутствие цензуры привело к гражданской войне в Таджикистане, политическим распрям в Казахстане и Кыргызстане – об этом говорят чиновники и оч-чень серьезные политологи, они даже диссертации пишут на эти темы (закрытые, правда). Зато смотрите, как спокойно в Туркменистане, Северной Корее и Кубе: там народ живет и радуется успехам, которые им доносят СМИ. И знать они не хотят про мафию, коррупцию, неурожай, голод, падение производства и нищету в своей же стране. Раз об этом печать не говорит, значит, этого нет в реальности. А на Западе об этом говорят, значит, это там есть! Вот и вся арифметика цензуры. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу -–это не просто символы узбекистанской цензуры, это ее суть. Более того, знатоки судачат, что некоторым цензорам так невтерпеж в армию, что они просят дать им и боевые знамена, на которых будут изображены эти три восточные обезьяны. Но глупым журналистам этого не понять, они совсем как дети малые, за ними нужен глаз и глаз, чтоб не распустились до хулиганства и безобразия. Были некоторые попытки сблизить журналистику с цензурой, так сказать подружить. То есть в начале 90-х годов хотели, чтобы цензор на равных правах входил в состав редакции, получал там зарплату, проездные, материальную помощь как другие сотрудники. Был так же несколько иной вариант: чтобы эти редакции перечисляли какой-то процент прибыли Главной инспекции по охране государственных тайн в печати. Таким образом, это ведомство, с одной стороны, находилось как бы на хозрасчете (вот тебе и рыночные отношения!), а с другой, стало бы хорошим партнером журналистской братии, всегда опекало их, указывало, куда и как необходимо держать нос, уши и язык, и не печатать то, чего в стране нет и быть не может, а с третьих, как бы стучать на некоторых политически неустойчивых товарищей. Только вечно недовольные газетчики подняли вой, мол, это что такое? Похоже на пародию, когда заключенные содержат своих же надзирателей. Конечно, чиновники сразу смекнули, что этот номер не пройдет, журналистскую братию трудно перевоспитать и новых иждивенцев на шеи редакции не посадишь, и, вздохнув, попросили государственной поддержки. И она пришла. Теперь цензоры на особой государственной службе. Правда есть одно «но» – их работа секретная, даже в трудовой книжке не пишется, что это за работа. Ведь не станешь на страницах записывать, что этот человек, скажем, капитан цензорской службы, постоянно нарушал статью 67 Конституции о недопущении цензуры, статьи 4 Законов «О СМИ» и «Защите профессиональной деятельности журналистов», и за это ему не раз объявляли благодарность, давали премии, почетную грамоту, может быть, и медаль, выделяли квартиру, отправляли за границу, на курорт... Зато как резко поднялся авторитет цензоров. Все изменилось как по взмаху волшебной палочки. Если раньше журналисты с презрением проходили мимо зарешеченного кабинета, где с тоской надзиратели смотрели на борзописцев, то сейчас все резко изменилось. Теперь сотрудники редакции с поклонами бегают в их кабинет, заискивающе смотрят им в глаза, подобрастно улыбаются и мычат в ответ, когда надзиратель грозно покрикивает на них, мол, что это за чепуха, кто такую чушь пишет, а? У редакторов и ответсекретарей коленки начинают дрожать, когда рядовой надзиратель, если испытывает какие-то сомнения, передает газетную полосу самому главному цензору (а тот – не дай бог кому-либо попасть под его тяжелое перо!). Вот тогда и начинается светопредставление! В этот момент журналисты начинают жалеть, что вообще родились или выбрали эту профессию. Да-а, тяжела ты шапка борзописца! Как говорят умные надзиратели, «против лома нет приема, если нет другого лома». То есть никакой материал не пройдет через их баррикаду, если журналист не принесет откуда-то «сверху» справку, что его статья полезная для страны, мол, народ будет воспитываться в нужном русле, после публикации сразу начнется подъем экономики и материального благосостояния читателей, а также их морально-духовный и этический уровень. А эту справку, естественно, очень трудно достать, так как никто не хочет рисковать своим теплым креслом (ведь в прогнозах может ошибиться любой, а чиновник – он как сапер, ему ошибаться нельзя). Совсем недавно главный редактор «Ташкентской правды» Аъло Ходжаев спорил с главным цензором, кто из них больше приносит пользы и вреда государству. Цензор бил себя в грудь и клятвенно заверял, что он уже сорок лет сидит на этом месте и благодаря ему родной Узбекистан процветает. На эти доводы журналист ответил, что из этого времени тот вначале тридцать лет потратил на защиту советской власти, а еще десять последующих лет тормозил демократические процессы в независимом государстве. «Как вы были, так и остались, а ваши методы нисколько не изменились», - с гневом добавил он. Эх, не понять вот таким-то писакам истину и великую миссию надзирателей слова. Именно из-за таких журналистов не выполняется план по сбору хлопка, портиться погода, начинаются сбои в производстве автомобильной промышленности. Но цензорство как наука, искусство и хозяйственная деятельность не останавливается, оно динамично развивается, расширяя масштабы до мирового. Говорят, что в этом году где-то планируется провести международный съезд цензоров. Сюда съедутся не только умнейшие спецы в области надзора над фразами, буквами и словами, но и эксперты, которые изучают прикладное и теоретическое цензорство, и желают написать об этом серьезные книги для мирового сообщества. Так, российские цензоры представят «государственную дубину» (если разрешат, то привезут оригинал, а если нет – уменьшенную копию), которой правительство намерено усмирять зазнавшиеся и беспокойные СМИ. Казахстанские надзиратели поделятся опытом, как они блокируют Интернет и не дают многим людям читать материалы ИАЦ «Евразия». Кыргызские цензоры расскажут, как сумели задавить газеты «Res Publica», «Асаба», прижали «Дело №», «Вечерний Бишкек». Туркменские вообще на практике покажут, как они ножницами кроят критические статьи журналистов, переклеивают строчки и получаются красивые фразы, рассказывающие о прекрасной жизни в «позитивно нейтральном государстве». Узбекистанцы продемонстрируют фокус-покус, когда их де-юре нет, а они де-факто есть, а этой ловкости могут позавидовать такие маги как Дэвид Куппирфилд, Амаяк Акопян и Эмиль Кио. Афганские талибы поведают, как они с помощью ракетометов и артиллерии вырезали из своей истории памятники доисламской эпохи. Ожидается, что таджикские ассы покажут охотничьи лицензии на отстрел журналистов и похвастаются, как они за десять лет сумели «обезвредить» более семидесяти таких борзописцев. Говорят, что прибудет и отдельная делегация из Чечни, которая привезет видеокассеты с сюжетами расправы шариатского суда над иностранными и российскими журналистами. Свою лепту в развитие международного цензорского опыта внесут и спецы из Северной Кореи, Кубы, Ирака, Китая, Ирана и других тоталитарно-авторитарных стран. Поэтому все цензоры ждут не дождутся, когда наступит этот форум. Даже уже лозунг придумали к нему: «Цензоры все стран – соединяйтесь!» (не правда ли пахнет каким-то плагиатом?). Еще говорят, что уважаемый всеми Международный Форум цензоров готовит хорошие учебники по цензорству (среди которых уже полюбившиеся надзирателям «Экономика цензорства», «Основы политического цензорства», «Право цензора», «Психология и этика цензорства», «География цензора», «Азбука юного цензора» – это для школы и многие другие) для вузов. Несколько таких пособий планируется отправить на факультеты журналистики, филологические отделения, где будут готовиться цензоры-профессионалы. Уже сейчас поступают предложения о создании межрегиональной партии цензоров под названием «Ручка, ножницы и штамп». Сюда войдут все силы, которым не по нутру демократизм и либерализм. Подавляющая часть из них будут, конечно, чиновники и коррумпированные бюрократы. Но пока не будем об этом говорить, поскольку это тайна (а мне уже грозит пальчиком цензор за желание сообщить эту новость читателям). А вообще, у цензоров есть голубая мечта – прочитывать и мысли граждан (ведь слова и видео они уже контролируют). Говорят, что Академии наук и Госкомнауки и техники уже есть задание от некоторых властных чиновников создать такой телепатический прибор. Как только будет налажено его конвейерное производство, то во многих учреждениях начнется тотальный контроль за мыслишками сотрудников. Скажем, заходишь в Министерство иностранных дел, проходишь через специальные альфа-энцелографические «ворота» (подобные детекторы на металл и оружие установлены в аэропортах, кстати, есть также и в МИДе), а сам думаешь о дружбе с Турцией, так цензоры – хвать его! – и отводят в отдельный кабинет, где проводят более глубокое «расследование». Там бедолага пишет объяснительную, и клятвенно заверяет руководство больше не думать об этой стране. Ему делают выговор, а при повторном «думании» - увольняют. Более того, следом появятся и патрульно-постовые цензоры, у которых будет специальная телепатическая палка, как полосатый жезл для регулирования автодвижения (что ныне стоит на вооружении современных гаишников), и с помощью которых они прямо на улицах будут ловить политически несознательных граждан. Хочешь думать о КПСС или Советском Союзе – наших заклятых врагах! – вот тебе штрафной талон. Еще раз подумаешь о Ленине и Дзержинском – получай пять суток ареста или принудительные работы. Так разом отучишь населения от неполезных мыслей. Слышали анекдот, как хохол покупал в магазине глобус Украины? Такой сюжетец, связанный с изяществом работы цензоров, появился и в Узбекистане. На площади Независимости (Мустакиллик) в Ташкенте есть огромный монумент. Это золотой шар, символизирующий планету Земля, а на ней только один континент, очень похожий на географические контуры Узбекистана. Группа французских туристов при посещении площади с изумлением смотрела на этот символ, а потом спросила: «Извините, а где же Франция?» Бедняги, они не знали, что остальные страны покромсали ножницы цензоров, мол, нет иных государств в мире. Конечно, гид не сплоховал, сумел найти достойный ответ, сообщив, что все остальные континенты затопило из-за глобального потепления, а вот наша республика успела построить дамбы и поэтому сохранилась. Молодец, он не выдал тайну о существовании целой службы цензоров. Говорят, он за это получил от них почетную грамоту. Другой же гид, на подобный вопрос кыргызских зевак ответил, что на глобусе изображен древний континент Гондвана, который существовал сотни миллионов лет назад, только по воле случая он похож на Узбекистан. Естественно, работы у цензоров хватает. Помогают и чиновники, которые хотя не являются цензорами, но оч-чень мечтают попасть туда. Они и следят за правильностью написания материалов, как до публикации, так и после. Например, в Министерстве внешних экономических связей Узбекистана некоторые из руководства, бросив все дела, усиленно читают свежесверстанные полосы «Делового партнера Узбекистана» – подведомственного издания, выискивая неправду еще до того, как цензор-профессионал начнет кромсать статьи. Порой в этой сложной деятельности они перещеголяют надзирателей из третьего этажа. Говорят, что третий этаж, в свою очередь, от злости не раз ломал ручки, мол, нам утерли нос. Например, именно в министерстве первыми узрели, что нельзя печатать статью о турецких бизнесменах, которые открыли ряд производств в Узбекистане. А вдруг узбеки захотят вернуться к курсу «турецкого пути», от которого мы отказались? А мы то знаем, какая там экономика и как живут там простые люди, поэтому не будем морочить нашим согражданам мозги, пускай спят спокойно, смотрят передачи «Приватизация шаг за шагом» или «Тахлилнома» по «ящику». Другое ведомство, которое курирует народное образование, также решило надеть на себя мундир цензора, издав в июле 2000 года приказ за № 84, согласно которому следует изымать и уничтожать «учебники, не соответствующие государственному стандарту… и произведения против национальной идеологии до 1993 года». Ох, как закрутилась машина… Что стало твориться в школах и училищах! Только в средней школе № 21 Самаркандского района было списано 2336 экземпляров учебников и 1835 экземпляров художественной литературы, среди которых много изданий на таджикском, узбекском и русском языках. В списках книг, подлежащих уничтожению, оказались Даниель Дефо, Проспер Мериме, Онорэ де Бальзак, Николай Гоголь, Александр Пушкин, Сергей Есенин, Джон Байрон, Федор Достоевский, Николай Носов, Максим Горький, Шарль Перро, Аль-Беруний, Садриддин Айни, Анатолий Алексин, М.Бахти, Ц.Каримзода и многие другие авторы, которых не пересчитать. Оказывается, «Тысяча и одна ночь», «Незнайка на Луне», «Красная Шапочка», Робинзон Крузо» представляют угрозу народу республики, духовно-моральному облику подрастающего поколения, поскольку в них не отражены идеи независимости Узбекистана. Спрашиваете, чем не понравился «Робинзон Крузо» узбекской цензуре? Дело в том, что он был опубликован в советское время, а значит, Робинзон еще в семнадцатом веке поддерживал социалистический строй, возможно, сам был большевиком. Но если издание датировано после 1994 года, то книгу можно читать, она не вредна для мозгов, поскольку в ней доказывается, что Крузо, который Робинзон, вместе с Пятницей приобрели независимость лишь на необитаемом острове. Чем плоха «Красная шапочка»? А цвет этой шапочки не напоминает ли вам буденовку? Пресловутый Незнайка – малолетний преступник и дебошир, а писатель Бальзак – это вообще развратник, любивший женщин бальзаковского возраста, зачем детям читать его эротическую писанину? Пушкин же писал ужастики, там про говорящую отрубленную голову, какого-то бородатого вампира Черномора, а чем это не больная фантазия русского писателя? Но наши школы – это вам не ихние психбольницы! Почему Гоголь рассказывал о «виях» и «майских утопленницах», а не о независимости Узбекистана? Вот за это в костер его произведения. Именно так поступали несколько десятилетий назад цензоры из Третьего рейха, а сейчас талибы в Афганистане. Авиаторы – тоже хорошие цензоры, и не стоит утверждать, что для них «первым делом только самолеты». Как-то в газете «Деловой партнер Узбекистана» хотели опубликовать статью о частном проекте «Жемчужина Востока» по созданию в Самарканде авиахаба на базе местного аэропорта, который может принести многомиллионные доходы государству. Цензор, не бельмеса не разбирающийся в авиационной экономике, решил подстраховаться, и отправил статью на «проверку» в Национальную авиакомпанию «Узбекистон хаво йуллари», где наоборот противились подобным проектам. Руководство там, конечно, с гневом прочитало о «Жемчужине Востока» и поставило «крест» на статье. Таким образом, бдительные чиновники и цензоры противодействовали проникновению в Узбекистан чужеродного, импортного капитала, не допустили продажи родины поганым иностранцам. Им удалось так торпедировать проект, что он практически похоронен в правительстве. А тем временем этим проектом заинтересовался Казахстан, и тамошнее государство хочет перетянуть на себя все трансконтинентальные воздушные маршруты, которые одновременно обеспечат хорошие валютные поступления. Но это уже не цензорская проблема – надзиратели уже «отстрелялись». Или возьмем Министерство по делам культуры. Там есть Управление экспертизы, которое разрешает или нет ввозить разные там культурные ценности (к ним относится и печать). Фактически, по закону оно проводит цензуру на предмет выявления неблагородных мыслей некоторых писателей, ученых. Так вот, в сентябре данное управление запретило ввозить очередной номер журнала «Центральная Азия и Кавказ», поскольку там, как было написано в Заключении № 101 от 14.09.2001, «настоящие факты явно искажены, трактующиеся авторами в удобной им форме, искажая реальную действительность, и не способствуют сложившимуся межнациональному и межконфессиональному согласию в Республике Узбекистан» (воспроизводится дословно). Так что же смутило верных стражников правды в статьях данного журнала? Просмотрим несколько замечаний. Так, Кимитака Мацузато, профессор, сотрудник Славянского научно-исследовательского центра Университета Хокайдо (Япония) в статье «Местное самоуправление на «Острове демократии» на странице 169 сказал: «…по крайней мере в сфере соблюдения прав человека ситуация в Кыргызстане сложилась лучше, чем в Узбекистане». Как видно из этого, цензоров из Минкультуры возмутил обнародованный факт, что узбекистанцы живут хуже, чем в соседней республике. Хотя есть люди, которые полностью согласны с этим мнением, но это не является правдой для экспертов. Вот если бы господин Мацузато написал, что, наоборот, в Кыргызстане хреновее обстоят эти дела, чем в Узбекистане, то это было бы бальзамом на души экспертов. Или хотя бы сравнил, что в Узбекистане права человека соблюдают лучше, чем в Таджикистане, Центрально-Африканской Республике или Северной Корее, то, может быть, эксперты закрыли глаза на эту страницу журнала. На странице 211 был изложен другой факт, который поразил правдолюбивых цензоров. Михаил Дегтяр, доктор социологии, профессор, в 1994-2000 годах директор Еврейского культурного общества Ташкента в статье «Евреи Узбекистана – конец эпохи» имел наглость написать о Великом Темуре, что он «прославившийся жестокостью, грабежом, насилием, разрушениями и уничтожением миллионов людей…». На самом деле, Амир Темур был добрым человеком, можно даже сказать, самым человечным человеком, совсем как дедушка Ленин. И он не совершал никаких военных походов на Кавказ, в Персию, Турцию, Китай, не уничтожал людей и не разорял города, он не обидел даже мухи, а детям всегда дарил леденцы и разные там восточные сладости. Это большевики (и узбекский историк Гога Хидоятов в книге «Моя родная история» от 1990 года) приписали ему, что Тамерлан строил дома на черепах убитых людей. На самом деле он ездил туда по туристической путевке, которую заслужил своим славным трудом. Его за отзывчивость, миролюбие и великодушие полюбили многие народы, о нем слагали песни и добрые истории, особенно грузины, армяне, персы, сирийцы. Поэтому в центре Ташкента Сохибкирану поставили памятник, на котором написали его великое изречение «Вся сила – в справедливости». Он справедливо ездил в другие государства и по справедливости их покорял (то есть присоединял, интегрировал, развивал внешние связи). Поэтому г-н Дегтяр, плохо зная «настоящую» историю Узбекистана, умышленно наводит тень на великого человека, символ нашего государства, таково было мнение цензоров. На странице 213 цензорами была тщательно изучена следующая цитата данной статьи: «В то же тяжелое время сотни бухарских евреев пали жертвами басмачей, которых, к сожалению, сейчас объявили в Центрально-азиатских государствах национальными героями». Последние слова ими были подчеркнуты, и невольно возникал вопрос, что же смущало экспертов? То ли что г-н Дегтяр сомневался, что басмачи - национальные герои, или то, что их правительства на самом деле объявляли таковыми. Между тем, факт того, что Дегтяр работал с архивами и имел доказательства подобного зверства со стороны басмачества в те далекие времена, экспертов не смущало: ну, мало ли что могли сделать наши «герои», ну, порубили часть жидов, все равно их меньше от этого на Земле не стало. Но стоило ли автору выпячивать на свет этот отрезок жизни? Это не патриотично! Зато сколько большевики погубили жизней – вот об этом нужно было подробнее написать. Кстати, никто этого не отрицает, и во многих современных исследованиях об этом открыто пишут, в том числе и российские ученые. Но вернемся вообще к цензорской службе. Как бы там не было, сейчас работа цензора напоминает сводку военных новостей. Ему приходится ежедневно отбивать атаки настырных и неугомонных журналистов. Признаемся, большинство газетчиков при первых же «выстрелах» цензорского «пулемета» сдается в «плен», но некоторые из них все же продолжают бой, даже иногда переходят в контрнаступление. Например, редактор «Ташкентской правды» Ало Ходжаев взял под свою ответственность статью о великой поэтессе Анне Ахматовой, которая во время Великой отече… простите, Второй мировой войны жила в Ташкенте и писала стихи. Цензор спросил, почему так много слов (почти целая полоса формата А3) о русской женщине, когда сейчас страна чествует узбекского поэта Абдуллу Арипова. И добавил: или сократите до половины материал, или уберите. Цензор долго изумлялся, как редактор посмел отказаться. Ведь принято, что газету в печать подписывает цензор, а не редактор, как об этом сказано в статье 24 Закона «О средствах массовой информации», мол, «распространение каждого отдельного выпуска СМИ допускается после того, как редактором дано разрешение в свет (в эфир)». Ведь эта фраза написана для дураков, а редактор не может назначаться из клиники душевнобольных - именно это и поразило надзирателя. 1 августа 2000 года Национальная авиакомпания «Узбекистон хаво йуллари» пригласила в Ташкентский аэропорт журналистов для освещения открытия воздушного моста между Узбекистаном и Таджикистаном. Но уже к вечеру в редакциях послышались звонки из Информационного агентства «Жахон» (это подразделение Министерства иностранных дел), что писать об этом факте не следует, поскольку, оказывается, прилетел не самолет авиакомпании «Точикистон», а его мираж, и в составе правительственной делегации из Душанбе, с которой на банкете распивала водку узбекская делегация, были исключительно призраки. Конечно, газета может об этом сообщить, но только в разделе «Аномальные явления… Летающие тарелки… Потусторонний мир…». Журналисты решили, что им действительно это померещилось, и некоторые от страха даже перекрестились. Более того, через неделю рейс прикрыли, и после этого правоту ИА "Жахон" никто не мог опровергнуть. Перепуганные журналисты, которые были в аэропорту, зачастили в синагоги, церкви и мечети. «Проявляйте бдительность – враг не дремлет!» – этот лозунг как никогда актуален в Узбекистане. И люди бдют, особенно цензоры! Такая бдительность была проявлена одним из них, когда газета «Новый век» хотела опубликовать статью о тюрьмах и заключенных. Материал был заверен в Министерстве внутренних дел, но надзиратель слова не давал «добро», мотивируя это тем, что нельзя сообщать не только численность амнистированных заключенных, но и вообще говорить о «местах не столь отдаленных». Он укорял главного редактора, что тот хочет рассекретить дислокацию колоний и тюрем, расположенных в Узбекистане, на что тот отвечал, то где расположена тюрьма в Ташкенте или Карши знает любой житель города. Говорят, что редактор газеты после этой истории получил даже уведомление из Госкомпечати, что он нарушает закрытые инструкции, и это может отразиться на дальнейшей судьбе издания. Другой редактор, только газеты «Бухарские известия» прежде чем печатать материал о свободных экономических зонах заблаговременно передал ее на проверку в одно из серьезных учреждений области. Там сидели оч-чень грозные и умные специалисты по зонам, но не совсем по свободным, и они, сверкая погонами, дали свою оценку статье. Прежде всего, они напугали редактора, мол, СЭЗ – это контрабанда наркотиков, оружия, валютные махинации, проституция и многое другое, что запрещено законами Узбекистана. Редактор, естественно, здорово перепугался и решил больше никогда не заикаться о свободных и несвободных зонах, а то - не дай бог! - сам там окажется. Кстати, об этом серьезном учреждении. Как-то к Шухрату Бабаджанову, директору ныне закрытой негосударственной телерадиостанции в Хорезме пришел один сотрудник из этого оч-чень грозного органа и заявил, что он теперь его куратор, и, мол, все материалы он будет просматривать, чтобы оценить и давать разрешение. Когда несколько удивленный директор спросил, а какова специальность «куратора», тот гордо ответил, что учитель труда. Вот! Как показывает опыт, самыми лучшими цензорами становятся те люди, которые не имеют никакого отношения к журналистике и ничего не смыслят в СМИ. Более того, в кураторы специально подбираются кадры, предварительно проэкзаменовав их на незнание специфики информационного дела, и лишь после этого направляют на кураторство. А из учителей труда получаются наиболее квалифицированные цензоры. Но продолжим наш обзор славного труда цензоров. Как-то политолог Марфуа Тохтаходжаева опубликовала за рубежом книгу о сложном и тяжелом положениях женщины в исламском обществе. Эту же проблему она хотела осветить и республиканской газете "Халк сузи", для чего явилась на консультацию к одному из важных чиновников, который тоже считался "сильным" политологом, и от мнения которого зависела публикация. Тот выслушал ее и сказал, что данная статья послужит, если не "откровением", то точно "руководством к действию для исламистов" и поэтому печатать ни в коем случае нельзя. Какая мудрость и дальновидность! Вот это цензор-виртуоз! Как четко и тонко он подвел женщину к тому, чтобы она сама отказалась от подобной публикации. Правда, в некоторых изданиях появляются статьи о том, как соблюсти обряды многоженства, о невозможности и нежелательности равноправия полов и многое другое, чему могут возрадоваться настоящие исламисты. К 26 апреля 2001 года цензурой были сняты все материалы, посвященные трагическим событиям 1966 года – Ташкентскому землетрясению. Оказалось, "братская" помощь не могла поступать из других республик Союза, поскольку землетрясение произошло тысячу лет назад и вообще оно было в другом месте. С другой стороны цензоры опасались, как бы после прочтения землетрясение вновь бы не повторилось, мол, ведь и мыслей можно вызвать к жизни «демона из ада». В начале октября 2001 года дежурный редактор газеты «Деловой партнер Узбекистана» изумлялась причине, по которой цензор снимал материал о 70-летии одного из экономических вузов республики. Оказывается, не может этого быть, поскольку самому Узбекистану всего 10 лет. Поэтому как может быть эта дата рождения вуза больше существования самого государства? И когда потрясенная журналистка поинтересовалась, а как же быть людям, которые родились раньше красной даты календаря – 31 августа 1991 года? На что цензор предложил ей не умничать... Действительно, и чего это журналистка решила показать свой ум? В цензуре умные не нужны! Там таких не понимают! Но находятся такие, которые не могут понимать нашу славную службу. Главный редактор «Ташкентской правды» Аъло Ходжаев вообще обнаглел, в здании концерна «Шарк» на седьмом этаже повесил стенд со снятыми цензурой материалами. Любой желающий мог прочитать статьи, в которых была самая что ни на есть секретная в мире информация. И этим самым главный редактор способствовал распространению государственных тайн. Но – нужно это отметить! – государство у нас доброе, привлекать к уголовной ответственности «заблудшую овечку» не стали, а только попросту уволили с должности. Теперь г-н Ходжаев может развешивать стенды у себя дома… А цензура протирает от удовольствия руки, мол, одним правдолюбом стало меньше в системе действующей журналистики. Так что наша цензура – самая крутая цензура в мире! Да, уже сейчас поступают предложения, чтобы цензура брала налог за информацию о зарубежных странах или использования неузбекских слов в статьях журналистов. Например, захотел применить слово «пионер», которое является зарубежным, импортным, а значит, словом-нерезидентом Республики Узбекистан (а как любой нерезидент, он должен платить за все в свободно конвертируемой валюте), поэтому, дорогой, выкладывай в кассу пять баксов и получай разрешение. Вот таким методом цензура быстро отучит репортеришек от частого употребления иностранных фраз и выражений или описания достоинств соседнего Казахстана. Зато представляете, какая прибыль, какой доход! Наверняка, в статье дохода Государственного бюджета появиться новая строка - «словесный налог». Так что пусть демократы орут себе, вопят, мол, нет свободы в Узбекистане. На Востоке говорят: собака лает, а караван идет. Так наш караван цензуры и дальше будет идти, не обращая внимания и вой всяких там журналистских «шакалят». Восток, брат, дело тонкое! И эту тонкость знают только надзиратели слова. Вот так! Эх, как я люблю цензуру! Без них жизнь – не жизнь, а сплошной мрачный и скучный кисель… © Copyright: Алишер Таксанов, 2007.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
