Весной 2000 года волны ударились о рифы с особой силой – война между Эберзенок и Сиротиным достигла апогея. Люба уволилась и потянула за собой всю команду, мол, мы уйдем, а Сиротин пускай барахтается сам с газетой, посмотрим, как он выплывет. Действительно, укатили многие, и им было куда – они договорились с агентством «Туркестон-пресс» об издании новой газеты «Время и мы» и его субботничного приложения. Меня же никто туда не звал, и честно говоря, я не хотел никуда уходить, мне нравилась моя газета.
Поэтому на вопрос со стороны саботажников, мол, когда я покину издание, честно ответил, когда сам этого пожелаю, а не по результатам игр, которые нравятся вам. Видимо, это сильно задело Эберзенок, потому что она включила меня тотчас в список личных врагов – странно, я-то с ней не ругался и почему должен был плясать под ее дуду? Короче, осталось нас трое – я, Костя и еще одна дамочка. Уходя, саботажники уничтожили всю информацию в компьютере, и пришлось быстро ее восстанавливать или находить замену – ведь читателям не станешь говрорить, что из-за разлада в редакции газета не вышла вовремя или откровенно опустилась по качеству информации. В короткое время Сиротин привлек людей, и были среди них как действительно хорошие журналисты, например, поэт и прозаик Сид Янышев (он потом станет ответсекретарем «Зеркало 21»), так и не очень (но от них потом избавились). Я же пригласил Эмилию Ли в качестве замредактора и Дмитрия Журбаса – заместителя ответсекретаря. Был также верстальщик – пацан Андрей, который был полной безалаберностью. Из-за него мы постоянно срывали графики, платили штрафы издательству. Андрей целыми днями где-то шлялся, вместо того чтобы верстать газету и вносить правки в текст, оставался по ночам в редакции и прокручивал на компьютере ДВД-фильмы. Уже после меня ему нашли замену.
Но до этого ответсекретарем стал Вадим Кочетов, который пытался сделать из экономического издания некий спортивный листок – пропихивал материалы о футболе, какой-то команде «Зерафшан», где, как оказалось, он был пресс-секретарем. Мы ему на это указали, и сказали, что нельзя перепрофилировать издание – нас читают бизнесмены, а не футбольные фантаты. Тот оскорбился, заявив, что советуется с Галиной Чебаковой, которая стала руководителем рекламного журнала «Оптовик», а она знает, что советовать. В итоге Сиротин предложил мне самому формировать газету, и так я стал ответсекретарем. И быстро освоился с этим участком работы. Это был, наверное, для меня самый лучший период журналистской деятельности, и я с теплотой вспоминаю об этом.
Несмотря на то, что журналистов не хватало, мы успевали готовить неплохие материалы и сумели удержать газету на плаву, пока не подобрался необходимый профессиональный состав. Сам же Сиротин продолжал играть в какие-то игры, ставил нам неприятные установки, наверное, он привык к интригам и хотелось ему дальше этого. Другое дело, что мало кто из нас этого желал и ему говорили честно и прямо: не нужно за нашими спинами вести нечестную борьбу. Если вы имеете что-то против – говорите в лицо. Сиротин ускользал от прямого ответа, говорил, мол, это неправда, это чепуха, я вас, друзья, люблю и уважаю. Только его двуличие выпырило наружу и этого было трудно не заметить.
Вадим Сиротин, учредитель какого-то СП (шитья тапочек или чего-то еще, точно не помню), строитель по профессии, когда-то работал в экономическом представительстве СССР в Венгрии, а сейчас ездил на «Нексии» из дома на работу, потом пересаживался на служебное «Тико» и катался туда-сюда, надеюсь, что по делам «БВВ». И теперь он был главным редактором. Может, не обязательно главреду быть журналистом, достаточно быть хорошим организатором, стратегом и тактиком, уметь планировать задания и распределять ресурсы, намечать и достигать цели, создавать рабочую обстановку, настраивать работников на хорошую работу. В этом смысле Сиротин был полный «ноль» как журналист и как руководитель. Можно сказать, что он был тенью министра иностранных дел Абдулазиза Комилова, - оба из обоймы чиновников старого покроя и закалки, не умеющие работать с коллективом. Будучи трусливым существом, он по каждому поводу бегал к цензору за советом, и тот всегда советовал ему не публиковать, мол, от греха подпальше. Таким образом, немало неплохих статней было срублено главредом. Более того, он любил давать подарки цензорам, а также типографистам, то есть тем, кто печатал нашу газету.
Вообще-то это плохая практика – подмазывать тех, кто обязан печатать согласно договору. Мы ведь платили издательству за их услуги и за аренду помещения, но этого казалось мало, вот и приходилось замазывать каких-то людей в печатном цехе. Там был какой-то азербайджанец, все редакторы дрожали перед ним и слезно умоляли дать хорошую бумагу, отпечатать качественно и вовремя. Я, честно говоря, такого не понимал. Но Вадим считал это необходимой политикой.
Но он не любил, когда я ставил свои рисунки к своим статьям – это его нервировало. Платить художникам он не хотел, а вот мои, да, не профессиональные, но все-таки рисунки, которые подчеркивали статью, он ненавидел, и прямо об этом говорил. В ответ я ему показывал «КоммерсантЪ», где были карикатуры некого Бильджо, и спрашивал: «Вам это нравится?» - «Нет!».
- Мне тоже не нравится, - говорил я, - но «КоммерсантЪ» считает это хорошей графикой. Пускай и мои статьи будут с моей графикой. А к чужим буду подыскивать рисунки в Интернете...
Однако Сиротин бесился, увидев в очередной раз на полосе мой рисунок. Но долго так не продолжалось... В конце июня у меня был отпуск, и я решил съездить в Германию, где жила моя сестра. Вернулся в конце июля, и был ошарашен новостью – меня уволили. Причем, не поставив в известность и без какого-либо основания. Оказывается, на сайте «Фергана.Ру» вышла статья «Оперативнее, интереснее, объективнее» - это об Интернете, где читатели могли получить альтернативную информацию, причем не отцензурированную. Вообще-то я писал это для организации «СИМЕРА», но, видимо, она была просто перепечатана «Ферганой». Это вызвало ярость у прес-секретаря президента Рустама Джумаева (помните, что я говорил о нем выше?), прочитавшего это во Всемирной киберпаутине, он вызвал на «ковер»... Исмата Хушева. Тот испуганно заявил, что Таксанов давно не работает у него, мол, сейчас он тусуется в «БВВ». Вызвали Сиротина, и тот кланяясь как бедняк перед баем, униженно просил прощения за меня и обещал разобраться. Потом вернулся в редакцию и устроил типа партсобрания. В нем он рассказал о моем неблаговидном поступке и потребовал всеобщего порицания. Все молчали, однако Сиротин продолжил спектакль и заявил, что всеми принято решение распрощаться со мной, так как я, Таксанов, получил политическое убежище в Германии, а редакция считает, что я – предатель родины...
Вообще-то я получил политическое убежище, но не в Германии, а в Швейцарии, и не летом 2000 года, а в мае 2007, поэтому Сиротин явно поторопился. Будучи уверенным, что я не вернусь, он подписал приказ о моем увольнении. Я же приехал в четверг и был поставлен в известность об этом лишь в понедельник.
Вы представляете, как ошарашен я был этой вестью? «Е-ма-е, вот это да!» – тогда подумал я. Сиротин в понедельник, увидев меня, трусливо сбежал, но ведь от разговора все равно не убежишь. Во второник стал сбивчиво пояснять, что он вынужден был спасти газету, так как из-за меня ее могли закрыть, что я не имел права печататься в других изданиях без его согласия, на что я ответил: это все бред и ерунда, никто не имеет право заставлять меня печататься там, где я хочу. У нас в контракте нет такого правила, запрещающего мне это делать, а вы, г-н Сиротин, не жандарм и не обязаны следить за политическими взглядами своих сотрудников. Раз у нас заявлено в Конституции о политическом плюрализме, то будьте добры придерживаться этой статьи. Вадим жалообно сообщил, что итак имел встречи с куратором из СНБ и тот задавал много вопросов о моей персоне, а Сиротин не знал, что и ответить. «Прошу тебя, не затевай скандала – уйди с миром», - просил он. С его слов, нам следовало поменять национальность, он должен был стать узбеком, а я – русским. То есть этим самым намекал, что узбеки – раболепный народ?
Затевать скандал? За кого меня принимал этот тапочник-редактор? Как бы не была хороша рабьота в газете, у меня была гордость и самоуважение. Я ушел спокойно и с чистой душой. Но Сиротин подпортил мне трудовую книжку, написав, что я работал там... всего три месяца. Это меня возмутило, и пришлось указать на «ошибку». Вадим вынужден был исправить ее.
Смешно было другое: встречаясь где-либо, Сиротин подбегал ко мне, жал руку и благодарил, мол, тогда я помог ему с газетой (имеется ввид история саботажа и коллективного ухода с Эберзенок), поддержал, и что он, редактор, никогда этого не забудет. Скорее всего, он не хотел забывать, как я ушел к его радости. «Приноси свои статьи – мы опубликуем их», - говорил он, пытаясь убедить в своем уважении ко мне.
Враки! Он не хотел их публиковать. Об этом мне честно говорила Эмилия Ли, а также Инна Когай, которая стала вторым заместителем редактора (потом Эмилию вообще уволили, как и Дмитрия Журбаса с должности ответсекретаря). А я и не удивлялся: этого человека уже прекрасно знал и ничего иного не ожидал. Мне вообще не нравились двуличники и двурушники и, может, это хорошо, что больше я не работал с таким человеком – такой всегда готов вонзить в спину нож. Но вот Инна была порядочным человеком (светлая ей память! – умерла в 40 лет), она все же пробивала статьи назло Сиротину. Но делать это часто не могла. С Инной я сотрудничал и раньше, огда она была замредактора журнала «Менеджер», для ее издания я приносил немало материалов. Редакция тогда находилась в здании «Технолог», и там была, по-моему, газета «Налоговые и таможенные вести» (с этим изданием у меня было короткое только сотрудничество, газета имела несколько иное направлением, чем интересовался я).
Были сотрудничества и с другими изданиями – газетой авиакомпании «Узбекистон хаво йуллари» Business Review, где выходили с 1994 по 1996 годы мои материалы на английском языке; «Ташкентской правдой»; «ЭКО», «21 век», «Центральная Азия: экономика и политика» (издавалась в Алматы), журналом «Рынок, деньги, кредит», «Банковские ведомости», The times of Central Asia (издавалась в Бишкеке). Были удачные, и неудачные сотрудничества. Например, с «21 веком» (раньше газета называлась «Коммерческий вестник»), который издавал Валерий Ниязматов. Ответсекретарь Владимир Силантьев... или Силаев... (ох, может, я ошибаюсь в фамилии) с охотой брал материалы, но он при этом честно признавался, что брат Ниязматова - Вилор постоянно ставит мне палки в колеса. Вообще-то этот Вилор, работавший на российское агентство ИТАР-ТАСС, был такой же личностью как Вадим Сиротин – из одного инкубатора вылуплены. При встрече говорили, типа, давай материалы, обязательно опубликуем, а потом сами запрещали. Было непонятно, как эти люди, дожившие до седин, оставались такими непорядочными и хамелионами. Видимо, гены передаются, и сын Вилора - Абу-Али продолжил дело в качестве собкора ИТАР-ТАСС, передавая помпезные материалы об Исламе Каримове. Вообще-то этот молодой человек, имеющий судимость, отличился выступлением в Генеральной прокуратуре в 2005 году, когда громил Андижанский мятеж и всех тех, кто описывал это не с точки зрения правительства. Тогда Ислам Каримов улыбнулся ему, такие подхалимы нравились главе государства, ведь все СМИ держались на славославии «Человека, определившего эпоху».
Да, расскажу о некоторых интересных аспектах журналистской деятельности. Приходилось встречатся и с ненормальными товарищами. Была такая Абишева, дамочка, у которой не все в порядке было с головой. Врунья, наглая, хитрая, она вертелась там, где только можно было. Так вот, она представлялась как корреспондент «БВВ» и посещала посольства, разные учреждения и мероприятия. Впревые я с ней столкнулся в 2000 году, когда пришел в посольство Франции, чтобы взять интервью у посла. Пресс-секретарь Фарида организовала встречу с ним для журналистов разных изданий. Когда мы представлялись, то два раза прозвучало «БВВ», и посол удивился, а почему двое от одного издания? Я с удивлением стал рассматривать неказистую девушку в странном одеянии, не понимая, какое отношение она имеет к нам и кто она такая вообще. Но при дипломате не хотелось затевать разборок – это неэтично и не к лицу журналисту.
Но интервью не получилось. Эта Абишева отняла 90% всего времени, выделенного на встречу. Она задавала глупые и не к месту вопросы, чем разозлила многих. В итоге я не получил того, что хотел, точнее ни мне, ни другим не дали задать вопросы, ибо глава дипмиссии посмотрел на часы и сказал:
- Спасибо, господа, но время закончилось, у меня много работы.
И мы ушли, не солоно хлебавши. Я прискакал в редакцию и стал расспрашивать, кто это такая Абишева, почему она выступает от имени «БВВ». Никто о такой не знал. Самозванка, вот это да! Сама Абишева явилась через полчаса в редакцию и стала заявлять, что она корреспондент «БВВ» и что есть у нее согласованность с Чебаковой. Но Чебакова не работает тут почти два года, ответили ей, и тут совсем иная ситуация. Вас никто не уполномачивал представлять «БВВ» сейчас. Но Абишеву это нисколько не смутило, и она заявила, что считает свою согласованность действительной и поныне и впредь будет ходить по посольствам и выступать от имени «БВВ». Сиротин тогда обзвонил все дипмиссии и предупредил, что такая дамочка не из их редакции, будьте внимательны. Интересно то, что раньше никто не требовал от нее удостоверения, она всегда давала паспорт.
Но врала Абишева – соловей так не поет! Рассказывала, что ее брат в России крупный шоумен, крутит бизнес на сотни миллионов баксов, что она объезила полмира, и везде ее знают... Короче, дамочка - хорошее наглядное пособие для студентов психиатрической специальности. Докторскую диссертацию на Абишевой можно было сделать!.. Знаю только, что она сумела войти в доверие к Исмату Хушеву, и потом бегала по миссиям и собраниям от «Делового партнера». Впрочем, это уже была его головная боль...
Увы, она была не одна в своем роде. Приходили графоманы с материалами, от которых не знали то ли плакать, то ли смеятся. Наведался к нам мужик с десятками подписями, вплоть до отставного генерала, которые свидетельствовали о необходимости взращивания в Узбекистане бобов сои. Может, это и не плохо, но когда я стал расспрашивать, а кто из вас агроном или человек с сельскохозяйственным образованием, чтобы утвержать такое (ведь нужно было мнение профессионала!), то таковых не оказалось. Были строители, юристы, техники... Никаких расчетов и цифр, а только пропаганда сои...
Наша редакция «БВВ» располагалась рядом с «Народным словом», а там работал кем-то писатель Раим Фархади. Я о нем слышал еще с детской поры, он как-то пришел в библиотеку и читал нам свои стихи. Помню эти строки:
«Муравьи живут хитро,
Ездят только на метро»...
Папа рассказывал, как в ЦК комсомола они частенько подсмеивались над ним, потому что тот был скольской и хитрой личностью. «Мы ему всегда открывали дверь и говорили: фархадите отсюда!» - смеясь, произносил отец. Но считал его неплохим писателем-поэтом. Когда я стал писать тоже, папа заявил, что мне нужно показать работы Фархади. Он позвонил ему, а тот ответил, мол, пускай сын со мной состыкуется, я с ним определюсь о встрече.
Лгал. Потому что никакой встречи он не желал. В течение года я звонил ему, а супруга отвечала, что Фархди нет, он в командировке, не скоро приедет, перезвони через месяц, другой... Потом папа поинтересовался, мол, как там у меня с Раимом, и я честно признался: никак. Папа был в недоумении. Тогда в тот день я при нем позвонил, и вредная жена поэта раздраженно заявила, что ее супруг в командировке.
Тут мой отец разозлился, так как до этого видел Фархади где-то на мероприятии, он взял и перезвонил ему. Супруга решила, что звоню опять я (у нас голоса были похожи) и сказала:
- Мальчик, я тебе говорила, что Фархади нет дома...
Тут папа перебил ее:
- Эй, дамочка, какой я тебе мальчик! Совсем обалдела что ли!
Тут жена встрепенулась и пригласила мужа. Оказывается, он в течение двух минут вернулся из командировки – наверное, летел со скоростью света. Фархади врал и изворачивался, обещал встретиться со мной. Но опять врал. Потому что я пару раз перезвонил ему и опять он слинял с горизонта. Это было 1980 год Больше я не обращался к этому типу.
Но зато встретился в 2000, когда тот вбежал в кабинет, где сидели журналисты Сид Янышев и Вадим Муратханов, и стал орать, мол, кого они из себя строят, сопляки-стихоплеты. Оказывается, эти парни организовали встречу поэтов, нашли спонсоров и провели мероприятие, а его, маститого поэта оставили вне поля зрения. Видимо, здорово обиделся Фархади. Янышев спокойно отвечал, что страна большая, поэтов много, кого хотят, того и приглашают, и г-н Фархади может сам устроить что-либо и сам там участвовать. Меня же возмутило то, что сотрудник другого издания критиковал моего сотрудника за статью о том вечере, опубликованную в «БВВ». Может, Фархади считал, что вся культурная жизнь должна прохождить через отдел «Народного слова» и утверждаться им лично?
Я уж было вмешался, но все испортил Сиротин. Он стал униженно кланятся перед Фархади, говорить, что он великий литератор и что вся узбекская литература держится на таких титанах как он, и простите нас, засранцев, больше такое не повториться... Слушая это, мы с Янышев морщились от презрения... Свое мнение о Фархади мы имели. А до этого корреспондент «УзА» Диля (фамилию не стану давать) признавалась, что Фархади набивался к ней в любовники, мол, будешь моей второй женой. Диля отказала ему, и с тех пор Фархади тормозил любую информацию в «Народном слове», которая была за подписью этой женщины. Вот такая это личность была, но бог ему судья...
