Государства центральной азии
ЕДИНЫ ИЛИ ПО РАЗНУЮ СТОРОНУ БАРРИКАД?
ЕСТЬ ЛИ ОБЩЕЕ В ГОСУДАРСТВАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ?
После распада СССР, новые независимые государства стали формировать собственные концепции социально-экономического развития. Однако, имея общие черты, республики Средней Азии практически одинаково подошли к определению курса реформирования своих хозяйственных систем. Причиной этого, по мнению Ровшана Ахунова, является то, что «Восток, который всегда представлял собой мозаику уникальных, неповторимых культур и цивилизаций, имеет некие схожие типологические черты. К ним принадлежит основная культурная доминанта, характерная для большинства стран и народов Востока, - традиции и канонизированные стили мышления» . Среди экспертов существовало несколько мнений по поводу выбора стратегии национального развития. По мнению узбекского ученого Ахмеда Ульмасова, «существует три общечеловеческие пути формирования и развития рыночных ротношений: первый, классический путь – характерный странам Запада; второй – путь освободившихся от колониального ига стран; третий – путь бывших социалистических стран» .
В то время историей предлагалось несколько путей, которые можно было бы обобщить в три типа: "аграрный", "индустриальный" и "сырьевой".
Чем характеризовался аграрный путь? Сторонники этой концепции уверяли, что Центральная Азии должна была утвердиться в мировой хозяйственной системе как сельскохозяйственный регион. Данный тезис основывался на том, что аграрный сектор составлял значительную долю в экономике новых независимых государств. Например, в Узбекистане сельское и лесное хозяйство в 1990 году производило 43,9% национального дохода, в Туркменистане - 48,0%, Кыргызстане - 43,2%, Казахстане - 41,9%, Таджикистане - 36,8%. Кроме того, в этот же период в Узбекистане в сельском и лесном хозяйстве (включая личное подсобное хозяйство) было занято 39% населения республики, в Туркменистане - 42%, Кыргызстане - 33%, Казахстане - 23%, Таджикистане - 43%.
Становлению аграрной модели способствовали природно-климатические и географические условия. Ведь именно здесь производилось свыше 90% хлопкового волокна в СНГ, 90% каракуля более 40% шерсти, 70% бахчевых культур. Развивая аграрный сектор экономики, республики смогут обеспечить себя не только продуктами питания, но и экспортировать.
Противники этой концепции заявляли, что ориентация экономики только сельское хозяйство Центральной Азии приведет к технической отсталости региона и усиления проблемы трудообеспечения. Ведь в современном сельскохозяйственном производстве, как показывает мировой опыт, занято от 3 до 10% занятого населения. А при избытке трудового потенциала в регионе это может привести к серьезным социальным проблемам. Еще при Союзе здесь отмечалась скрытая форма использования сверхнормативных единиц. Например, в Узбекистане в конце 80-х годов при наличии 1,5 млн. рабочих мест в колхозах и совхозах работало более 2 млн. человек. По оценкам специалистов, в начале 90-х годов в Узбекистане 23% трудоспособного населения не было занято в общественном производстве, в Туркменистане - более 17%. Если производительность труда и далее росло хотя бы прежними темпами, то к 2000 году не занятыми в народном хозяйстве, по прогнозам, оказалось около 35% трудоспособного населения Центральной Азии.
Сторонники "сырьевой направленности" считали, что кладовые запасы полезных ископаемых Центрально-азиатского региона достаточно велики, чтобы республики избежали участи "бананового рая". Их положения основываются на том, что по добыче и запасам газа, нефти, золота, редких и цветных металлов, мирабилита, йода, серы, брома, строительных материалов и т.п. на душу населения регион занимает значительное место в СНГ. Именно здесь было сосредоточено все общесоюзное производство ртути в концентратах, ванадиоалюминиевой лигатуры, металлургического бария, половина металлических ванадия, рения и сурьмы. Центрально-азиатские государства остались монополистами в поставках продукции цветной металлургии (меди, цинка, свинца, вольфрама, молибдена). Один только Узбекистан является крупнейшим производителем золота, занимая 7-е место в мире, 2-е по количеству в СНГ (после России) и 1-е на душу населения. Туркменистан по производству природного газа занимает 3-е место в мире после России и США и 1-е - на душу населения.
Вышеуказанные положения позволяли экспертам считать, что только за счет экспорта сырья Центрально-азиатские страны способны были подобно странам Ближнего Востока обеспечить себе приток валюты, занять достойную нишу в мировом распределении труда. Противники этой концепции не соглашались с таким положением, утверждая, что конечная переработка сырья осуществляется за пределами этих государств, а экспортная разница в денежном выражении между сырьем и конечной продукцией доходит, по различным экспертным оценкам, от 1:30 до 1:50. Кроме того, запасы полезных ископаемых исчерпаем, и в перспективы страны, развивающие только инфраструктуру экспорта сырья, не имеют будущего.
Исторический опыт показал, что сырьевая направленность Центрально-азиатских государств породила однобокую и гипертрофированную экономику, превратила их в придаток промышленно развитых стран. Входя в состав СССР, сырьевые республики поставляли продукцию, которая в дальнейшем перерабатывалась в европейских частях страны. Взамен покупалась готовая продукция из собственного сырья по ценам в 6-12 раз выше. Из союзного бюджета республики среднеазиатского региона получали сначала в виде дотаций, а затем субвенций миллиарды рублей, создавая иллюзию этих республик как балласта, или "подбрюшья России". Между тем, даже в то время при необоснованно низких ценах на сырье и топливо (в сравнении с мировыми) дифференциация уровней экономического развития бывших союзных республик не являлась объективной. Например, показатель производства СОП на душу населения в действующих ценах в 1990 году в Эстонии был в 2,5 раза выше, чем в Туркменистане, однако при пересчете на мировые цены данный показатель показывает иное соотношение - 1:3.
Эксперты третьей концепции строили свои доводы на позитивном ускорении индустриализации и урбанизации. Здесь тактика в достижении цели разделилась. Так одни считали, что необходимо создавать крупные индустриальные комплексы, учитывая богатейшие сырьевые запасы. Однако данные эксперты не учитывали того факта, что уже история доказала бесперспективность подобных проектов. Крупные предприятия были трудноуправляемы и маломобильны. А современная индустрия более капиталоемкая, чем трудоемка. Гиганты не смогут приостановить бурный рост безработицы, к тому же учитывая недостаточную квалификацию местных кадров. Конечно, крупная индустрия имеет место в прагматичной экономической жизни, если строится на реальных рыночных фундаментах. Например, транснациональные объединения способны кооперировать как крупные, так и средние и мелкие предприятия в единый слаженный механизм. Другие специалисты предлагали развивать, главным образом, трудоемкие и технически и технологически несложные производства в районах с большой плотностью населения, в основном, в сельской местности. Основной упор предлагалось сделать на развитии малого и среднего бизнеса в области агропромышленного комплекса и строительной индустрии, социальной сферы и на производстве товаров повседневного спроса.
И, наконец, третья группа экспертов концепции индустриального пути, основываясь на опыте новых индустриальных стран Юго-Восточной Азии, считали, что базой для национального развития должны стать предприятия, занятые в сфере высоких технологий, реализации новейших достижений научно-технического прогресса. Необходимо отметить, что из трех направлений формирования модели социально-экономического развития республик наиболее приемлемым стали аграрный и промышленный, однако, рассматриваемых в комплексе.
Как видно из этого, формирование национальных концепций социально-экономического развития Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана предопределило особенность Центрально-азиатской интеграции.
Между тем, по мнению некоторых экспертов, интеграция вышеуказанных государств предопределено некоторыми объективными обстоятельствами, которые выражены в понимании как политическое и экономическое выживание в новых условиях и в мировой хозяйственной и общественно-политической системе. Так, эксперт Сергей Солодовник считает, что «в регионе налицо основные предпосылки реальной общности, которая складывается на базе геополитических, геостратегических, экономических, социальных, демографических, цивилизационных, конфессиональных, государственно-политических и этнических критериев» . И он же задается вопросом: «будет ли формирующуюся региональная система межгосударственных отношений тяготеть к развитию по интеграционному сценарию типа ЕС и АСЕАН или главной ее доминантой станет конфронтация и борьба друг с другом в результате взаимозависимости негативного типа, подобно Южной Азии и Ближнему Востоку».
С этим нельзя не согласиться. Ведь после распада СССР Центральная Азия потеряла геостратегическое положение в мире. Все новые независимые находятся не в столь удобном расположении для внешней торговли: нет прямых выходов к открытым морям, неразвитая система коммуникаций. И хотя здесь тысячелетиями пролегал Великий Шелковый путь, однако в настоящее время сложно возродить ее геоэкономические возможности, которые позволили бы региону поднять на новый уровень статус государств Центральной Азии. Более того, суверенные республики в больше степени зависят от стабильности близлежащих стран, в частности, Афганистана, Пакистана, Индии, Ирана. Ведь только баланс политических сил позволит бесперебойно функционировать транспортным линиям и осуществлять торговые потоки в Юго-Восточную Азию и Европу.
Кроме того, Центральная Азия находится к сфере третьестепенных интересов ведущих мировых держав – США, Германии, Японии, Франции. Наибольший интерес представляют только Россия, Китай, Иран, Пакистан, Турция, то есть страны, которые в экономическом смысле недалеко сами ушли вперед и имеют статус развивающихся. Имеющиеся запасы сырья, несмотря на их потенциальные разработки, не играют существенной роли на мировых биржах, как, например, нефти Персидского залива или цветные металлы Южной Африки. Поэтому острого соперничества здесь не может быть, хотя регион имеет шансы стать ареной «малых экономических войн» между некоторыми развитыми странами.
Военный потенциал республик Центральной Азии также не способен нести угрозу мировому сообществу. Потерянный статус ядерного государства Казахстан навряд ли захочет вернуть, ведь обладать такого рода оружием и поддерживать ее боеготовность у страны нет ни финансовых, ни технических возможностей. Стоит упомянуть уже сейчас имеющиеся проблемы по космодрому Байконур и Семипалатинскому ядерному полигону, которые больше наносят экологического вреда, чем обеспечивают прогресс республике.
К тому же принятые военные доктрины государствами Центральной Азии отмечены оборонительным характером и не имеют агрессивных намерений по отношению к каким-либо странам или регионам. Военное сотрудничество между ними, согласно казахско-кыргызско-узбекскому межправительственному Соглашению о военно-техническом сотрудничестве от 8 июля 1994 года, направлено на решение вопросов «материально-технического обеспечения вооруженных сил, поставках вооружения, техники, боеприпасов, а также кооперированных связях производства военной продукции» . То есть, все эти аспекты носят явно оборонительный, нестратегический характер. Подтверждением невозможности агрессии говорит и то, что Узбекистан (на базе аэропорта «Ханабад») и Кыргызстан (на базе аэропорта «Манас») приняли американские силы, которые осуществляют военные действия против террористических групп на территории Афганистана, а Казахстан и Таджикистан готовы предоставить воздушные коридоры для ВВС США, то есть сами центрально-азиатские государства не способны осуществлять подобные операции своими силами. «Нет худа без добра, - отмечает один из экспертов МИД Кыргызстана, - не смог Ташкент сам разобраться с Исламским движением Узбекистана, так ему в этом подсобили Соединенные Штаты».
Эксперты также считают, что в экономическом смысле регион обречен оставаться периферией мирового хозяйства. Между тем, Казахстан и Узбекистан прикладывают все усилия, чтобы превратиться в «центрально-азиатских тигров», как это смогли сделать страны Юго-Восточной Азии. Если стратегические замыслы этих стран будут достигнуты в ближайшие десятилетия, то уже в двадцать первом веке Центральная Азия может превратиться в район, с которым будут считаться многие державы и региональные лидеры. Вероятно, что тогда интересы «новых тигров» будут уже учитываться в программах экономической и политической экспансии этих держав. Нужно сказать, что проявляющийся более четкий интерес к ним США с осени 2001 года позволяет надеяться на серьезные экономические сдвиги в регионе и более тесных контакты государств с промышленно развитыми странами.
Эксперт Александр Мотыль, профессор политологии, считает, что «в 1990-х годах посткоммунистические страны поделились на три географические группы с ярко выраженным типом правящего режима: рыночно ориентированные демократические государства в Восточной и Центральной Европе, преимущественно деспотические режимы в Центральной Азии, и между ними расположились паразитические авторитарные государства» . Мотыль в своей работе утверждает, что «эти группы оставались неизменными в течение десятилетия, и это должно предполагать, что их политические системы стабильны, однако в реальности все гораздо сложнее. Наиболее и наименее продвинутые группы - демократии и деспотические режимы - действительно консолидировались, но находящиеся посередине авторитарные государства все еще находятся на распутье. Следовательно, три типа посткоммунистических стран могут эволюционировать в два противостоящих лагеря: наиболее демократические страны с рыночной экономикой против наименее демократических и рыночно ориентированных».
Мотыль сделал группировку стран, вышедших из коммунизма, и оказалось, что из государств Центральной Азии в «середину» (то есть между «демократически развитыми» и «деспотическими») вошла Кыргызская Республика, тогда как в позиции «наименее продвинутые» оказались Республика Казахстан, Республика Таджикистан, Республика Узбекистан и Туркменистан. По мнению эксперта, «наследие коммунизма и его структуры будут лучшим объяснением для разделения посткоммунистических государств на эти три группы. Это наследие можно объединить в понятия тоталитарного контроля и советского имперского правления. Степень доминирования коммунистического государства в политической, экономической, культурной и социальной жизни страны определяет уровень развития нетоталитарных социальных институтов, т.е. демократии, рынка, правового государства и гражданского общества. В свою очередь, то, насколько государства были независимы от диктата Москвы, определяли характер государства, правительства или элиты, которыми располагала та или иная страна после обретения независимости. Это либо бесформенная и неопытная элита, либо элита, более-менее способная к решительным действиям».
Нельзя не согласиться с мнением автора, что «в странах третьей группы на момент достижения независимости практически отсутствовали элементы демократии, рынка, правового государства и гражданского общества». В тоже время следует добавить, что эти страны столкнулись с огромной и, возможно, невыполнимой задачей строительства демократии, рынка, правового государства и гражданского общества в условиях экономической катастрофы и повсеместного обнищания населения». Кроме того, Мотыль прав, что в этих государствах получила широкое развитие диктатура отдельных личностей, которые установили административный контроль над большей частью, если не над всей экономикой. В странах "середины", с одной стороны, создан формальный демократический и рыночный фасад, а с другой - это бюрократические авторитарные режимы с формальной и неформальной элитой, которая занята только собственной выгодой и беспрепятственным воровством. «Точно так же, как тоталитарный контроль и имперское правление позволяют объяснить траекторию посткоммунистического развития, с их же помощью можно убедительно объяснить развитие при коммунизме», - добавляет эксперт.
Насколько долго могут Центрально-азиатские государства находится в таком состоянии. Автор утверждает, что «хотя авторитарные системы, если они достаточно стабильны, могут существовать довольно продолжительное время, они обычно в конце концов становятся неэффективными. Некоторые элементы внутри элиты и/или население могут прибегнуть к восстаниям или другого рода деятельности, дестабилизирующей правительство, что, впрочем, может подтолкнуть правительство на путь еще больших репрессий». Далее: «если паразитические авторитарные системы оказываются в состоянии повышать уровень жизни основных групп населения, оставаясь закрытыми политическими системами, то они с большой вероятностью могут столкнуться с давлением со стороны среднего класса, у которого достанет мужества составить оппозицию власти. Эта точка зрения известна как тезис модернизации».
ХРОНОЛОГИЯ ИНТЕГРАЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
К идее необходимости сближения экономик Центральной Азии стали руководители республик пришли в конце 80-х годов, когда по всему Союзу реализовывалась политика регионального хозрасчета. Уже тогда стало ясно, что очень сложно сырьевым окраинам конкурировать с промышленно развитой экономикой европейской части страны, и поэтому необходимо было кооперироваться, чтобы удержаться на «плаву». Нужно сказать, что однобокая региональная специализация и деформированное разделение труда усложняла процесс хозяйственного развития. Еще в 1990 году в г. Алма-Ате накануне развала Союза ССР руководителями республик Средней Азии и Казахстана было принято решение о создании условий функционирования механизма по интегрированию национальных экономик в рамках обновленного Союза, проведения согласованной политики в осуществлении социальных и экономических реформ и защите интересов региона в условиях зарождения рыночных отношений. Более того, было принято решение об образовании межреспубликанского Консультативного совета по выработке единых подходов в решении общих народнохозяйственных проблем.
Под объективным воздействием этих факторов 14 августа 1991 года на Ташкентской встрече было подписано Соглашение об организации межреспубликанского Консультативного совета республик Средней Азии и Казахстана. Однако реального воплощения в жизнь эта инициатива не получила в связи с распадом бывшего Советского Союза, появлением новых независимых государств и образованием Содружества. «Возникли новые геополитические и геоэкономические условия, - заметил экономист Алишер Таксанов, - при которых принятые механизмы не могли работать. Поэтому между правительствами стояли новые задачи и новые вопросы, решать которые необходимо было более динамично, ибо текущая международная ситуация не оставляла времени для длительного размышления» .
Конечно, процесс региональной интеграции и кооперации пришлось «подгонять» под новые схемы. Он получил дальнейшее развитие, и уже 23 апреля 1992 года в Бишкеке был подписан Протокол совещания глав правительств республик Средней Азии и Казахстана, где были предложены проекты документов для координации мер по проведению политики в сфере структурной перестройки экономики республик, создания межгосударственного Инвестиционного Фонда и Инвестиционного банка, а также проведения скоординированной политики в области ценообразования. «Однако и эти все предложения были не реализованы, - отмечал Таксанов. – Дело в том, что каждая страна выбирала свой путь национального развития и проводить координацию в области структурной перестройки было бесполезным и ненужным мероприятием. Ведь невозможно подвести экономику стран Центральной Азии к одному знаменателю, если у всех совершенно разные направления политических и экономических реформ».
В течение двух последующих лет было определено, что интеграция не должна охватывать отдельные отрасли, комплексы и предприятия (например, ранее были попытки создания отраслевых комиссий по зерну, хлопку, энергетике, водным ресурсам, которые к позитивным практическим сдвигам не привели). Этот процесс объективно должен был носить более масштабный характер и связывать решение региональных экономических проблем в одном ключе. Так, 29 июля 1993 года было подписано Алматинское межправительственное узбекско-казахское Соглашение о мерах углубления экономической интеграции на 1994-2000 годы, которое было направлено на совершенствование экономического сотрудничества, стабилизации отраслей промышленности и сельского хозяйства, рациональное использование сырьевых, материальных и топливно-энергетических ресурсов, развитие научно-технического потенциала двух стран. Но большинство этих мероприятий, как отметили впоследствии эксперты Министерства внешних экономических связей и Министерства иностранных дел Республики Узбекистан, выполнено не было.
Важнейшим шагом в направлении интеграции стало подписание 10 января 1994 года в г.Ташкенте главами двух государств - И.А.Каримовым и Н.А.Назарбаевым Договора о создании единого экономического пространства между Республикой Узбекистан и Республикой Казахстан, в котором определялись формы и методы взаимовыгодного сотрудничества и развития народнохозяйственных систем. А 16 января 1994 года к этому документу присоединилась Кыргызская Республика, что, по мнению многих наблюдателей, стало началом становления Центрально-азиатской интеграции. Присоединение третьей страны послужило тому, что 30 апреля 1994 г. в Чолпон-Ате был подписан новый Договор о создании Единого экономического пространства между Республикой Узбекистан, Республикой Казахстан и Кыргызской Республикой.
В целом, усилия глав трех государств ЦА в начальный период развития интеграции были направлены на создание правовой базы этого процесса и его закрепления. Они также отражали глубинные стремления народов региона и присущий им менталитет, предопределяющий необходимость совместного противостояния объективным трудностям, а в данном случае преодоления болезненного для всех переходного периода от изжившей себя социалистической экономики к экономике рыночных отношений. Этот глубинный импульс нашел отражение в Обращении глав этих государств к народам Республики Казахстан, Кыргызской Республики и Республики Узбекистан, принятом в казахстанской столице, которое гласило: "Мы, главы государств, полны решимости направить мощный экономический, политический и духовный потенциал наших стран на реализацию конкретных интеграционных программ, на эффективный труд во имя общего блага братских народов и обращаемся к гражданам, аксакалам и молодежи, политическим партиям, общественным организациям, представителям всех национальностей, которых центрально-азиатский регион является родиной, поддержать нас в этом".
Зарубежные аналитики считают, что социально-экономические аспекты данной интеграции направлены, прежде всего, на образование в перспективе регионального экономического и валютного союза типа ЕС, а политическом - на сохранение баланса стратегических сил в Центральной Азии, достижения равновесия политических интересов стран-участниц. Нужно отметить, что в настоящее время Центрально-азиатским странам присуща ориентированность на внутренний рынок СНГ из-за не конкурентоспособности большинства производимых товаров, что затрудняет выход на мировые рынки, несоответствие мировых и внутренних цен, приводящее к увеличению торговых дисбалансов, из-за высокого уровня закрытости экономики, острый дефицит на СКВ, приводящий к регулированию традиционных связей текущим спросом и предложением, а не перспективными выгодами.
Следующим важным шагом на пути координации взаимодействия трех государств явилось подписание в Алматы 10 февраля 1995 г. «Соглашения о Межгосударственном совете Республики Казахстан, Кыргызской Республики и Республики Узбекистан о его институтах». Статья первая этого Соглашения гласит, что «Межгоссовет является высшим органом, в котором на уровне глав государств и глав правительств представлены все государства участники». В структуре Межгосударственного совета функционируют: «Совет премьер-министров; Совет министров иностранных дел; Совет министров обороны Республики Казахстан, Кыргызской Республики и Республики Узбекистан...». Одновременно на Алматинской встрече были подписаны Положения о создаваемых Советах, в которых четко зафиксированы состав, структура, задачи, функции и организация деятельности каждого Совета. Постоянно действующим рабочим органом Межгоссовета является Исполнительный комитет, являющийся международной организацией. «На исполнительный комитет возлагаются координационно-консультативные, прогнозно-аналитические, информационные функции и контроль за выполнением решений Межгосударственного совета и его институтов».
Практически через два месяца 14 апреля 1995 г. в Шымкенте состоялась рабочая встреча глав трех центрально-азиатских государств. Переговоры президентов подтвердили единство позиций государств по дальнейшему развитию взаимовыгодных отношений. В ходе встречи были определены конкретные подходы, призванные полнее задействовать имеющийся потенциал сотрудничества трех стран, ускорить процесс интеграции центрально-азиатских государств. Как отмечалось в опубликованном коммюнике, на встрече глав государств была «Подробно рассмотрена и одобрена Программа экономической интеграции между Республики Казахстан, Кыргызской Республики и Республики Узбекистан до 2000 года ...», подписанная в этот же день премьер-министрами трех государств.
Данная программа предусматривала создание совместных предприятий, инвестирования в те или иные отрасли какой-то отдельной республики, но продукция которой имеет важное значение для других государств, строительства совместных объектов, а также проведение консультаций, встреч и т.д. Что касается этого документа, то, по сообщению Межгоссовета, на январь 1996 года из 53 проектов в работе находились 51. Вместе с тем, ход выполнения Программы экономической интеграции выявил сложности, затрудняющие реализацию ее отдельных блоков. По оценкам же независимых экспертов, около 2/3 проектов вообще не имели возможность быть реализованными, так для этого требовались значительные инвестиции . В итоге, на сегодняшний день практически ни один из проектов так и не доведен до конца. «Причиной этого необходимо искать в корысти каждого государства, - таково мнение эксперта Алишера Касымова. – Дело в том, что были переоценена важность каждого объекта для общерегионального развития, и практически никакая сторона, за исключением той, которая предлагала проект, не видела для себя экономической и, тем более, политической выгоды. Программа была уже с самого начала обречена на провал» . В этом контексте кажется несерьезным утверждение эксперта В.Урляпова, который считает, что «в отличие от СНГ структуры Центрально-азиатского союза заработали гораздо эффективнее, во многом благодаря четкому механизму выполнения принятых решений» .
С другой стороны, между республиками углублялись противоречия экономического характера, и чаще всего на двусторонней основе. Так, постоянная проявляемая неплатежеспособность Казахстана за поставляемый узбекский газ в южный районы республики вынуждал Ташкент закрывать задвижку. В свою очередь, это озлобляло руководство официальной Алматы которое на процессы интеграции уже смотрело с осторожностью.
В течение 1996-97 годов в Центрально-азиатском регионе были попытки запустить в действие механизмы, обеспечивающие реализацию принятых проектов. Среди позитивно решенных задач - создание Центрально-азиатского банка сотрудничества и развития (ЦАБСР) . Однако здесь необходимо уточнить, что были определенные трудности: так, уставной фонд данного кредитного учреждения в размере 9 млн. долларов США формировался в течение нескольких лет, государства все никак не могли перечислить вначале первоначальный взнос по 1,5 млн. долларов, а когда все же он был сформирован, Узбекистан через некоторое время потребовал вернуть свою долю, объяснив это тем, что в Ташкенте будет функционировать представительство данного банка. По свидетельству одного из сотрудников представительства, причиной стало то, что казахстанская сторона финансировала только проекты, связанные с развитием Казахстана, тогда как узбекской стороне было сложно получить заем или кредит. «И именно узбекская доля предназначена для финансирования операций по развитию экономики Узбекистана, а не для интеграции единого экономического пространства Центральной Азии, - таково было заключение эксперта Таксанова. – Такой же политики придерживались и другие государства. Поэтому можно сказать, что главная, можно сказать, стратегическая цель ЦАБР не была достигнута».
12 декабря 1997 года в Ашгабаде состоялся саммит пяти президентов региона. На нем глава Таджикистана заявил о присоединении своей страны к ЕЭП Центральной Азии, а туркменский лидер вновь повторил, что Туркменистан не имеет желания вступать в этот экономический союз. Итогом встречи стало обозначение интереса взаимодействовать в процессе формирования трубопроводной инфраструктуры, транспортной и коммуникационной систем региона, а также совместной разработки и добычи природных ресурсов.
17 марта 1998 года в столице Кыргызстана состоялось очередное заседание Совета премьер-министров трех государств – Узбекистана, Казахстана, Кыргызстана. Речь шла о дальнейшей интеграции, в частности были рассмотрены вопросы создания международных консорциумов, а также проекты межправительственных соглашений об использовании водно-энергетических ресурсов бассейна реки Сырдарья, охране окружающей среды и рациональном природопользовании, программы сотрудничества в области здравоохранения и медицинской науки.
В конце марта 1998 года в Ташкенте состоялось заседание Межгоссовета, на котором были подписаны межправительственные и межведомственные соглашения в рамках ЕЭП: о транзитной перевозке пассажиров, грузов и багажа, снятия таможенных постов, транзитной перевозке подакцизных товаров. Достигнуто было соглашение между Казахстаном и Узбекистаном об использовании отдельных участков автодорог, в частности по передаче на 10 лет Узбекистану казахстанского отрезка дорог Сырдарья-Джизак протяженностью 24,3 км и Джетысай-Чардара протяженностью 24,5 км. Кроме того, было принято решение о поставках казахстанского зерна в Узбекистан. Нужно отметить, что в 1997 году узбекской стороной было закуплено у соседа 100 тыс. тонн зерна .
26 июня 1998 года в Бишкеке состоялось заседание глав правительств стран ЦА. Главной особенностью этой встречи являлось то, что в ней принял участие и Таджикистан. Этим самым было юридически оформлено расширение состава до четырех членов. В связи с этим почти все вопросы повестки дня включали корректировку соответствующих документов, связанных с включением в союз нового участника. Только в Программу экономического сотрудничества было предложено более сорока проектов и поправок, связанных с увеличением количества участников регионального союза. С этого момента данная региональная группировка стала именоваться Центрально-азиатским Экономическим Сообществом (ЦАЭС) .
Другим аспектом этой встречи было также то, что участники встречи решили не конфликтовать, не сваливать трудности друг на друга, а вместе искать выход. Однако, не удалось найти общий подход к Соглашению о параллельной работе энергетических систем. Этому документу многие эксперты придавали особое значение, ведь он должен был зафиксировать создание Объединенной энергетической системы всех государств Центральной Азии . Кстати, об этом вопрос поднимался и на первом заседании параллельной интегративной структуры – ЕврАзЭС (в которую вошли Россия, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан) в августе 2001 года.
Это позволяет судить, что Центрально-азиатская интеграция, по образу многих интегрирующих сообществ мира, еще не достигла той стадии, когда многосторонние соглашения имеют большую эффективность, чем двусторонние обязательства (позитивным примером многосторонней интеграции может служить Европейский Союз и введенная им в оборот стандартная валюта – ЕВРО). На сегодняшний день можно с уверенностью говорить, что между четырьмя государствами Центрально-азиатского региона, скорее всего, сложилось сообщество по реализации конкретных экономических проектов, отвечающих жизненно важным интересам участников. Другой вопрос, насколько реализованы данные проекты, жизнеспособны ли решения государств-участников ЦАЭС. Стоит вспомнить, что это - программы и планы по строительству и эксплуатации заводов, фабрик, совместных предприятий, а также организация учреждений. Подобные структуры, как говорилось выше, мировой практике давно известно.
Что касается более глобальных задач – создания Таможенного, Платежного и Валютного союзов Центральной Азии, то это, видимо, дело неблизкого будущего (не ранее 2020-2030 гг.). Для этого должны созреть необходимые условия. С другой стороны, уже сейчас со стороны Ташкента прослеживается критическая оценка ЦАЭФ как реальной силы, которая позволила бы стать в будущем цементирующим элементом для всех государств региона за новый мировой экономический порядок. И естественно то, что среди ведомственных экспертов в настоящее время ходит суждение о необходимости Узбекистану развивать сотрудничество только на двусторонней основе, поскольку правительству легче контролировать ход выполнения договоров. В некотором смысле с этим можно согласиться, ведь республика не располагает необходимым механизмом и ресурсами для многостороннего сотрудничества.
В тоже время имеется иное мнение: двустороннее сотрудничество не всегда эффективно, поскольку значительная доля соглашений в рамках Центральной Азии не действует. Это верно в том случае, когда сами стороны не предпринимают никаких попыток запустить «в ход» механизм исполнения межправительственных документов по политическим и иным причинам. С другой стороны, во время встреч на высшем уровне в «большом пакете» на «запас» подписывались соглашения, в которых не было проку. Например, Узбекистан заключил с Казахстаном и Туркменистаном соглашения об основных принципах создания финансово-промышленных групп, когда в то время даже на экспертном уровне не прорабатывались вопросы необходимости в таких транснациональных объединениях. В итоге получалось, что документ имеется, а никто его не исполняет и не способен реализовать. Но после этого главы государств и некоторые эксперты заявляют о нежизнеспособности данного интегративного сообщества.
По-видимому, интеграция Узбекистана в рамках этой экономической группировки должна проходить с учетом сегодняшних реалий экономического развития и перспектив, причем как на многосторонней, так и двусторонней основе. Противники многосторонней интеграции утверждают, что для контроля общепринятых решений необходимы наднациональные структуры, а это несовместимо с принципами суверенитета и независимости республик. И это тормозит саму интеграцию, ведь для создания общего благоприятного климата, как это сделано в Европейском союзе, необходимо поступиться некоторыми принципами независимости. В этом отношении государства Центральной Азии, за исключением, Казахстана, не готовы.
Этому можно только сказать, что формирование совместных межгосударственных органов необязательно должно вести к прежней командной тоталитарной системе (то есть прототипов Госплана или Госснаба). Стоит вспомнить, что наднациональными организациями являются ООН, ЮНЕСКО, ФАО, ЮНКДП, ЮНИСЕФ, ВОЗ, Интерпол, но никто не говорит о потере лица «суверенитета» каким-либо государством. Более того, многие страны, в частности, Европейский союз достигли решения о консолидации усилий по созданию единого экономического пространства на основе создания единых органов координации и управления. При этом государства не потеряли своих границ и независимости. Хотя этому предшествовал большой исторический этап, между тем, нельзя отвергать идею общих органов, регулирующих процессы интеграционного развития. Другое дело, что республики бывшего СССР не готовы в настоящее время принять эти принципы по экономическим и политическим причинам.
Скорее всего, в настоящее время речь идет просто и сфере влияний тех или иных государств в регионе, проявление скрытой (а иногда и явной) борьбы за новый международный экономический порядок. А протискивая под концепцией интеграции каким-либо государством своих амбициозных программ на лидерство, конечно, в итоге может привести к отказу многих участников от любой формы интеграции и переходу на полную автаркию или частичную самоизоляцию. В этом случае идеи сближения можно отложить в долгий ящик…
В апреле 2000 года в Ташкенте состоялась встреча глав четырех государств – Узбекистана, Кыргызстана, Казахстана и Таджикистана, на которой была выработана общая концепция в борьбе с исламским фундаментализмом и терроризмом. Там же Ислам Каримов и Норсултан Назарбаев заявили, что у Узбекистана и Казахстана нет проблем в территориальном аспекте. Никакого визового режима не вводится, просто усиливается паспортный контроль с целью недопущения проникновения в страны исламских боевиков, контрабандистов и преступников. С другой стороны, делимитация границ начинает набирать свой ход и все спорные вопросы решаются мирными политическими средствами.
В августе 2000 года в связи с очередным наступлением боевиков в ЦА в Бишкеке собрались четыре президента – И.Каримов, Н.Назарбаев, Э.Рахмонов, А.Акаев, а также специальный представитель Российской Федерации Сергей Иванов. На саммите решались вопросы сотрудничества в сфере безопасности и совместных действий по отпору террористам .
28 декабря 2001 года в Ташкенте прошел саммит президентов Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана, который был инициирован Исламом Каримовым. По информации агентства «УзА», «во время переговоров официальных делегаций в расширенном составе состоялся обмен мнениями по вопросам многостороннего сотрудничества, обеспечения стабильности и безопасности в регионе». Пресса также отметила, что «благодаря личным дружеским отношениям президентов, разумной политике, близости наших народов предотвращены различные конфликты, развиваются традиции добрососедства. Не осуществились интриги, организованные темными силами в целях разрушения отношений стран региона. Как отметили участники саммита, за прошедшие десять лет не было допущено возникновения серьезных разногласий» .
По итогам было принято Ташкентское заявление, в котором было отмечено, что «взаимовыгодное сотрудничество в политической, экономической, научно-технической, культурной и других областях, а также тесное взаимодействие на международной арене отвечает национальным интересам всех стран региона». Там же были поставлены вопросы координации в сфере транспортных перевозок в рамках ТРАСЕКА, завершения юридического оформления прохождения границ между государствами, взаимодействия по созданию общей инфраструктуры, в первую очередь, объединенных транспортной и энергетических систем в целях выхода на внешние рынки, использования водно-энергетических ресурсов и водохозяйственных сооружений. Главы государств напомнили друг другу о существовании договора по борьбе с международным терроризмом, экстремизмом, наркоагрессии и другим формам организованной преступности. И там же было принято решение об очередном переименовании Центрально-Азиатского Экономического Сообщества (о приставке «Форум» почему-то забыто) в Организацию Центрально-Азиатского Сотрудничества.
Все это говорит, что государства сами не определились, какая интеграция между ними существует и для чего она им нужна. Смена вывески – это не поиск выхода из сложных проблем, а лишь ширма, за которой идут более глубокие процессы, в частности, независимыми экспертами предполагается, что речь идет о перераспределении 8 млрд. долларов, которые США обещают выделить Узбекистану за содействие в антитеррористической операции в Афганистане. Стоит вспомнить, что Кыргызстан и Таджикистан также выразили желание принять у себя американский воинский контингент, причем к декабрю 2001 года в аэропорту «Манас» уже базировались эти силы США. И теперь между странами решаются вопросы неконфликтного перетягивания финансово-инвестиционного «одеяла». Видимо, на Ташкентской встрече этот вопрос и поднимался, но не афишировался.
ЕСТЬ ЛИ ИНТЕГРАЦИЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ?
Чтобы ответить на этот вопрос необходимо рассмотреть, как реализуются базовые документы, принятые участниками Центрально-азиатского экономического форума. Стоит вспомнить, что вначале эта структура называлась Единое экономическое пространство между Республикой Казахстан, Кыргызской Республикой и Республикой Узбекистан, а в подписанном в г. Чолпон-Ате Договоре от 30 апреля 1994 года звучало, что оно создается «в целях реализации совместных программ по углублению экономической интеграции… на 1994-2000 годы, предполагает свободное перемещение товаров и услуг, капиталов, рабочей силы и обеспечивает согласованную кредитно-расчетную, бюджетную, налоговую, ценовую, таможенную и валютную политику» .
Подавляющее число экспертов из трех республик (более 96%) уверены, что статья 1 данного Договора до настоящего времени не реализована . Единого экономического пространства не существует. Как отмечает казахстанский эксперт Досым Сатпаев, «с одной стороны было создано некое региональное сообщество в виде Центрально-азиатского экономического союза. С другой стороны, никакого сообщества нет и в помине. Была и есть некая количественная совокупность центрально-азиатских государств у которых региональных амбиций и обид больше, чем общих точек соприкосновения» .
Таблица № 1
Анализ реализации Договора о создании Единого экономического пространства между Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном
Положения договора Степень реализации Перспектива реализации в ближайший период
Статья 3
Создадут необходимые правовые, экономические и организационные условия для свободного перемещения капиталов и рабочей силы Не реализовано. Маловероятно. Осуществляется нелегальная миграция рабочей силы из Кыргызстана и Узбекистана в Казахстан
Будут проводить согласованную политику в области развития транспорта и коммуникаций, направленную на осуществление эффективных перевозок грузов и пассажиров Не реализовано. Более того, между Казахстаном и Узбекистаном существует много проблем в сфере грузовых железнодорожных перевозок. Вопрос решается на межправительственном и межведомственном уровне, поскольку имеет стратегическое значение для Узбекистана. Имелись проблемы и по телефонной связи, которая была отключена между Узбекистаном и Казахстаном из-за долгов Ташкента «Казахтелекому».
Создадут условия для добросовестной конкуренции, включая механизм антимонопольного регулирования Не реализуется. Государства Центральной Азии ведут политику экономической защиты своих предприятий, и в этом случае «добросовестная конкуренция» маловозможна.
Будут применять свободные (договорные) цены во взаимной торговле, складывающейся с учетом интеграции внутренних рынков, и не допустят односторонних действий по ограничению доступа товаров (услуг) на свои рынки. Реализуется частично. «Таможенная война» между республиками сужает сферу действия этого положения Возможно, в ближайшие 2-3 года эта проблема будет урегулирована, поскольку в этом заинтересованы многие экспортеры и потребители Центральной Азии.
Обеспечат развитие прямых экономических связей между хозяйствующими субъектами и создадут благоприятные условия для укрепления производственной кооперации. Положение реализуется Играет большую роль в развитии многосторонних связей на уровне низовых хозяйствующих субъектов.
Будут содействовать созданию совместных предприятий, производственных объединений в приоритетных областях, сети коммерческих и финансово-кредитных учреждений и организаций. Положение ре6ализуется. На территории Узбекистана совместно с казахстанскими партнерами создано СП, с кыргызстанскими - , с таджикистанскими – совместных предприятий.
Обеспечат равные экономические условия для взаимного инвестирования капиталов, координацию инвестиционной политики, включая привлечение иностранных инвестиций и кредитов в сферы экономики, представляющие взаимный интерес, и создадут действенный механизм защиты прав и интересов инвесторов. Подобные положения существуют в национальных законодательства, и нет смысла это повторять в договорах. Созданный Центрально-азиатский банк был расчленен: Узбекистан отозвал свою долю уставного капитала и создал в Ташкенте филиал. По мнению узбекских экспертов, ЦАБ осуществлял инвестиции в экономику Казахстана, а не в реализацию совместных проектов.
Отмену таможенных пошлин и последовательное сближение налогов, сборов и других ограничений. Не реализовано. Маловероятно.
Статья 6
Взаимного признания национальных валют и официальных котировок. Реализуется. Маловостребованное положение, так как валюты признаются и их официальные котировки, но не используются во взаиморасчетах. В Узбекистане невозможно поменять узбекский сум на кыргызский сом или казахстанское тенге в обменных пунктах, тогда как в Казахстане и Кыргызстане это возможно, но только по курсу, на 10% выше черного рынка в Узбекистане.
Достижения взаимной конвертируемости национальных валют по текущим операциям. Не существует. Торгово-расчетные операции осуществляются в СКВ.
Осуществления платежей в национальных валютах через межгосударственные акционерные, национальные и уполномоченные коммерческие банки. Частично реализуется (между Казахстаном и Кыргызстаном). Маловероятное полное использование положения Договора, пока существует неконвертация узбекского сума в СКВ.
Статья 8
Последовательная гармонизация налоговых систем, законодательных положений о порядке взимания налогов и применения ставок налогов на основе единства методологии учета затрат на производство. Не существует. Маловероятна реализация данного положения в ближайшие годы.
Статья 9
Не допускают дискриминации граждан Сторон по национальному или иному признаку в вопросах предоставления рабочих мест, оплаты труда, взаимно признают документы об образовании и квалификации работников без дополнительного их подтверждения, если этого не требуют условия или характер работы, и обеспечивают безвизовый режим перемещения граждан... Реализуется частично (между Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном) Существует визовой режим Узбекистана с Кыргызстаном и Таджикистаном, возможно введение с Казахстаном. В Узбекистане не признаются дипломы других государств, из-за сложности регистрации и прописки довольно трудно получить работу гражданину другой республики.
Статья 11
Упрощение таможенных процедур Не реализовано. Маловероятно.
Гармонизацию таможенного законодательства, унификацию форм для ведения таможенной статистики. Каждая сторона ведет учет исходя из национальных требований статистики. Унификация маловероятна.
Поэтапное сближение тарифов на перевозки грузов и пассажиров при соблюдении принципа свободы транзита и механизмов тарифного и нетарифного регулирования. Вопрос решается. Возможно, в течение 3-5 лет будет осуществлено.
Отмену таможенного досмотра багажа и ручной клади граждан Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана при перемещении их через таможенную границу Высоких Договаривающих Сторон… Не реализуется. В ближайшее десятилетие – маловероятно.
Причиной этого являются глубокие противоречия между государствами. О них свидетельствуют данные Центрально-азиатского агентства политических исследований Казахстана. Авторы исследования выявили узловые пункты межгосударственных проблем. Это пограничные проблемы, проблемы использования водных ресурсов; разная внешнеполитическая ориентация; борьба за лидерство в регионе; использование транспортных путей (см. таблицу № 2).
Таблица № 2
Иерархия межгосударственных противоречий по Центрально-азиатскому региону (от 0 до 5 баллов)
№ Актуальные проблемы Общий средний балл
1. Наличие спорных территорий 3,21
2. Использование трансграничных рек 3,00
3. Фактор влияния других стран 2,90
4. Борьба за лидерство в регионе 2,83
5. Использование транспортных путей 2,82
6. Демографический фактор 2,67
7. Невыполнение таможенных обязательств 2,57
8. Межэтнические отношения 2,39
9. Наркотрафик 2,33
10. Дисбаланс в уровне экономического развития 2,30
11. Различия в политических системах 1,96
12. Борьба за внешние рынки сбыта 1,86
13. Привлечение иностранных инвестиций 1,57
Эксперты отмечают, что «борьба за лидерство в регионе более актуальна для казахско-узбекских отношений, а проблема спорных территорий одинаково важна как в отношениях между Узбекистаном и Кыргызстаном, так и между Узбекистаном и Таджикистаном». Российский эксперт В.Урляпов заметил, что «на начальной стадии существования Союза (имеется в виду Центрально-азиатского – прим. Т.А.) узбекский президент предпочел передать атрибуты лидерства соперничающему с ним за роль «старшего» в регионе Н.Назарбаеву, видевшему в его создании шаг в направлении материализации своей идеи Евразийского союза, а себя – на месте посредника между ЦА и Россией». Далее, эксперт отмечает: «Со своей стороны, считая «евразийскую идею» утопией, Ташкент исходил из презумпции, что в силу своего стратегического положения Узбекистан в конечном итоге все равно будет играть партию «первой скрипки» в центрально-азиатском регионе» .
Между тем, интересна мысль Чрезвычайного и Полномочного Посла США в Узбекистане Джозефа Пресела, выступившего 7 декабря 1999 года перед студентами и профессорско-преподавательским составом Университета мировой экономики и дипломатии: «Как страна с наибольшим количеством населения, с самой мощной военной и сильной национальной индивидуальностью, Узбекистан рассматривает себя как естественного лидера региона. В то же самое время это совершенно нормально: Узбекистан продолжает сравнивать себя с соседями. Таким образом, он рассматривает Казахстан как соперника за лидерство в Центральной Азии. Он рассматривает вступление Кыргызстана в ВТО как своего рода «поражение» для себя». Посол также заметил, что необходимо оспорить такой подход в международных отношениях: «Я считаю, что Узбекистан ограничивает свои возможности, рассматривая себя таким образом. Сужая свое внимание до соперничества со своими соседями, особенно его географически большего, но очень отличающегося северного соседа, ваша страна, возможно, упускает из виду тот факт, что она имеет более больший потенциал во многих отношениях, чем Казахстан» .
В свою очередь, эксперт Татьяна Маноенко говорит: «…претензии на лидерство Узбекистана хотя и обоснованы, однако, эти основания нестабильны и могут в любой момент обернуться против государства. Поскольку страна старается возвыситься за счет соседей, а не в союзе с ними, эти претензии опасны для них и создают нестабильность в регионе» .
В контексте политических противоречий водная проблема также является сложной в отношениях между государствами Центральной Азии. Как отмечают эксперты Э.Рахимов и Р.Адильчаев, «с возникновением суверенных государств в бассейне Арала появились проблемы с использованием водных ресурсов в узконациональных целях одного государства в ущерб другим, такая возможная ситуация относится к проблемам безопасности нашей экономики» . Авторы отмечают также, что «опасностью для республики в вопросах использования водных ресурсов на межгосударственном уровне может стать ситуация, когда:
- республики Афганистан и Туркменистан, имея огромные площади земель, могут отвести большие объемы воды из реки Амударьи;
- Таджикистан и Киргизия заинтересованы в использовании водохранилищ в энергетическом режиме, а не в ирригационном, в чем заинтересован Узбекистан».
В этом направлении уже имеются серьезные проблемы, которые явно стали проявляться уже с конца 80-х годов (вспомните узбекско-кыргызский межнациональный конфликт в Оше). Но эта проблема усилилась к настоящему времени. Так, в приграничном с Узбекистаном селе Уч-Терек на реке Нарын открыт первый в Кыргызстане трансграничный гидропост. Как сообщают СМИ, «он ведет точный учет воды, утекающей в соседнюю республику. Это подтверждает предположения, что Киргизия всерьез собирается вводить плату за воду, которая идет через ее территорию в другие государства Центральной Азии» . Также сообщается, что второй такой пост планируется построить в Шамалды-Сае. Он должен начать свою работу уже через два месяца. Всего в Нарын-Сыр-Дарьинском бассейне с помощью международных финансовых организаций планируется построить около десятка таких постов. По мнению экспертов, соседние государства, в частности Узбекистан и Казахстан, которым в перспективе предстоит оплачивать поливную воду, к этим планам относятся резко отрицательно. «Если подходить с такими мерками, то мы должны продавать России воды реки Иртыш», - заметил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, побывавший у соседей с официальным визитом накануне первого заседания обновленного Интеграционного комитета ЕврАзЭС. Как отмечает Юрий Киринициянов, «Президент прав: существует ряд международных документов, в том числе Хельсинкский протокол по трансграничным рекам, который не признает воду товаром - по причине ее регулярной и постоянной возобновляемости. Хитроумные киргизы этот договор не ратифицировали... и предложили соседям продавать воду Сырдарьи!»
В свою очередь экологии Таджикистана угрожают скапливаемые в горах талые воды, которые Душанбе не решается сбросить в Амударью (что может привести к наводнению части территории Узбекистана). Здесь стоит сказать, речной сток, формируемый в горах Таджикистана и Кыргызстана, большей частью используется на орошение земель всего центрально-азиатского региона. При этом объем годового стока, формирующегося в пределах Узбекистана, составляет около 9% всех водных ресурсов, потребляемых для нужд народного хозяйства, в связи с чем проблема рационального использования орошаемой воды приобретает острый характер .
С другой стороны, как утверждают эксперты ЭКОСАН и ИКАРДА, географическое расположение Узбекистана предопределяет подверженность его территории внешним экологическим угрозам. Так, республика расположена в средней части Центральной Азии, и на более 80% ее территории простираются равнины, а трансграничные реки Амударья и Сырдарья, которые создают оазисные зоны, подвержены антропогенному воздействию соседних государств. Наибольшую опасность представляют землетрясения, паводковые затопления, оползни и селевые потоки, которые могут привести к прорыву плотин гидроузлов, водохранилищ, дамб, хвостохранилищ и 11 высокогорных озер как на территории Узбекистана, так и Кыргызстана, Казахстана и Таджикистана.
Можно привести еще множество причин, по которым Центрально-азиатская интеграция пока остается программным документом, и не более. Но это еще раз свидетельствует, что регион остается местом, где прогресс будет зависеть как от политической воли лидеров, так и имеющегося потенциала государств, состояния, прежде всего, внутренних проблем и механизма их разрешения.
Другие статьи в литературном дневнике:
