Мой отец не был поэтом в полном смысле этого слова. Просто любил творить как прозу, так и поэзию, в минуты какого-то озарения, душевного подъема... или, наоборот, грусти и тоски. Стимулами были разные чувства и ситуации, и только сейчас я понимаю, как тяжело ему были в те года, когда работал в партийных структурах. Время лицемеров и ханжей, подлецов и двурушников. Папа не умел приспосабливаться, не хотел делать карьеру, шагая по трупам или головам друзей, не умел засаживать ножи в спину, а без этого невозможно было удержаться в должности... из-за противоречий моральных устоев и реальной практики прикладывался к «горькой», пытаясь, как писал Омар Хайям, найти правду в вине... И не находил.
Он иногда собирал нас в круг – меня, сестренку, маму – и читал свои стихи. Мне они всегда нравились, а вот мама смеялась, хотя уважала папу за его таланты. К сожалению, после его смерти немногое осталось у нас. Исчезли рукописи... может, кто-то не посчитал ценными те бумаги, которые были небрежно исчерчены его рукой, и выкинул в макулатуру.
Прошлое не вернешь. Это жаль.
Но остается память.
И я время от времени достаю отпечатанные мной листочки и читаю папины строки, в которых для себя нахожу мудрость и силу духа:
«Меня не могут убедить те выстрелы,
Которые пришли исподтишка.
Хоть всех убитых взяли и да выстроили,
Под звуки вдруг сурная и курка.
Они умеют бить, рубить и резать.
И просто так сжигать,
Лишь что-то жечь.
Тетради, буквари, людей и мелочь,
Которые под дулами стоят,
Не могут лечь!»
Сильные люди никогда не согнуться. Чем бы им не угрожали, они останутся верными себе и тому, чему служат. Слабые обычно поднимают топоры, чтобы казнить...
