Воспоминания чудесно спасшегося участника сражения

ВОСПОМИНАНИЯ ЧУДЕСНО СПАСШЕГОСЯ УЧАСТНИКА СРАЖЕНИЯ НА КУРСКОЙ ДУГЕ, ТАНКИСТА ФОН ШПИЛЛЕР

Очнувшись,я увидел образ Богородицы. Солнце бликовало на её потемневшем лике.Трещина доски делила нимб и руку удерживающую младенца. Икону обрамлял изузоренный по свисающим краям рушник с фантастическими птицами славянских сказаний. Дымила только что погашенная ломпадка. Чуть в стороне на той же полочке рядом с книжицей Псалтиря и пучком восковых свечек из сероватого прямоугольника фотографии, пристально щурясь, смотрел в даль Сталин в застёгнутом на все пуговицы кителе, с погонами генералиссимуса на плечах, с гладким зачёсом седоватых волос и пушистыми усами, под которыми, казалось, прячется лукавая улыбка восточного человека.
- Проснулси! - услышал я напевный голос. Врывающийся сквозь отворённое окно луч солнца золотил выбившийся из под белой косынки завитой локон склонившейся надо мной голубоглазой женщины с выгоревшими на солнцепёке бровями и белесыми ресницами.Добродушно улыбаясь из- за чего слегка морщился её тонкий нос в конапушках с изящно "вырезанными" ноздрями и складывались в малиновое сердечко некрашенные губы, она одной рукой прижимала к моему лбу компресс, другой качала подвешанную на кольцо в потолочной балке плетёную из ивовых прутьев корзину.
-Баю баюшки баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок и укусит за бочок, - напевала она.
И колыбелька с блаженно прикрывшим глаза, запеленатым младенцем, раскачиваясь маятником, заставляла скрипеть продетую сквозь кольцо верёвку. Отполированное трением о "стропы" уносящего мальца в страну сновидений вверхтормашечного парашюта кольцо поблескивало, напрочно ввинченное в дерево поперечного бревна.

Только потом я узнал, что это , поддерживающее доски потолка пузатое бревно зовётся у русских "матицей" или "маткой", а тогда мне приходилось днями созерцать на нём сучки и продольные слои, представлять, как в бытность деревом стояло оно в лесу, скрипя под ветром ветвями, шелестя листьями и пряча в кроне гнёзда птиц, в дупле -пчёл, а под корой - личинок короедов. Я живо представлял -как нарастали годичные кольца в стволе этого дерева-ровесника Наполеоновского нашествия, проросшего из желудей деревьев-свидетелей беспощадных татаро-монголов. Сто, двести, триста лет - эти созданные самой Природой мини-машины времени переносили меня и в эпоху сталкивающихся с русскими витязями тевтонов, и в темные , как вода в замшелом колодце, времена грабивших городища с идолами Перунов и Велесов - викингов.Порой мне казалось, что эта самая "матка" - и есть сточившийся о речной песок и камни, спущенный вниз по течению чернорясными миссионерами идол. И мне казалось, что сквозь бревно проступают насупленные брови, резанные боевым кинжалом усы, "очервлёные" кровью жертвоприношения губы.

-Ты бредил всю ночь!Но теперь похоже, жар спадает! -улыбалась моя сиделка.- У тебя много ожогов. Но ты, слава Богу, не сгорел в своей железяке...
И она перекрестилась на образ в улу.
Тёплый ветерок колыхал чисто стиранную занавеску.
-Веня!Принеси -ка воды в ковшике!
Из- за перегородки возле похожей на зевающего приземистого тролля печи вышел желтоволосый отрок. И тоже голубые глаза.И опять- канопушки.Он сделал шаг от этого кирпичного гнома-великана, подавившегося "чугунком"-подобием немецкой каски вместилищем для варки картошки, каш и "щей". Пересекая световую черту луча света, он прошлёпал босыми ногами по дощатым половицам к ведру на лавке, с негромким звоном и скрежетом зачерпнул ковшом с изогнутой ручкой - и передал матери вместилище добытой посредством вращения деревянного ворота с ручкой похожей на пусковое рукоять -"заводилку"- танка воды.Эта недоступная для палящего зноя дневного светила влага, не только утоляла жажду. Её животворящий холод-успокаивал, умиротворял, заставлял реже биться сердцу, останавливал скачущий поток мыслей...

Губы ощутили край металла, того же , как видно, из которого русские ковали и броню своих танков,железа, выкопанного и выплавленного на Урале, распределённого по формам для выплавки, выковки, выточки деталей тех самых Т-З4, из пушки которого подбили кажется вчера или позавчера мой "Тигр". Вода потекла по пищеводу,как бы изнутри остужая пылающее от ожогов тело. Было такое ощущение, что я заливаю смазочное масло в охладительную систему машины, чтобы остудить, смягчить облегчить вращение деталей моего раскалённого, пышущего жаром двигателя и нагретого трением снарядов внутри ствола танка.

-Danke!-вернул я ковш своей сиделке.Она передала его сыну. И тот повесил ковшик за крючок ручки, зацепив его за край ведра.
-Вот! Вот! Всю ночь ты поминал эти проклятые танки!-вот и теперь: танки, танки!
Танк твой стоит за поскотиной -каюк ему...Тебя вот кое-как выволокли с Веней с опушки-на телегу -и сюда...А командира твово, што пёр тебя на себе до лесу, пуля настигла-там он и лежит. Остальных я не видела. Но от танка горелым мясом несёт. Подходить боязно...
Я не все понимал в её скороговорке, но всё же общий смысл до меня доходил. В нашем доме в Весфалии нанялась служанкой женщина из эмигрантов -фольксдойче. Она была из тех немцев, которые ещё во времена Петра I приехали на Русь искать лучшей доли, но вынуждены были после революции бежать от террора большевиков. И я худ-бедно, брал у неё уроки русского языка.
-Как вас зовут!?-выдавил я из себя русские слова с усилием.
- Валька!-кокетливо откликнулась женщина, продолжая качать зыбку.
-Значит Валькирия?
-Ну хошь и так называй,-пожала она плечами и, встав с табуретки, выпустила из рук край колыбели, взяла в руки прислонённый к печи ухват-рогач, и сунула его в пасть "троллю", произнеся.
- Сейчас обедать будем! Я тут затирухи* наварила из мучки! И курочки снеслись. Да и Звёздочку подоим. Чем богаты -тем и рады...

Вот о том, как эта самая Валька -Валькирия с разновеликими крылами двух ребятишек вынесла меня из пекла Курского сражения не в Вальхаллу, где за столом пируют мертвецы -берсёрки, а в мир живых, я и хочу поведать...

2. Танк

Дело шло на поправку. Выходя из избы, шлёпая босыми ступнями по тёплым доскам крылечка, чтобы, покрутив "заводилку" колодезного ворота, набрать воды -я всё ещё не мог отделаться от путаницы в голове:то ли я поднимаю из глубины замшелого бревенчатого сруба ведро с выплёскивающейся водой, то ли , вставив в отверстие устройство, напоминающее зигзаг руны ,силюсь запустить заглохший двигатель моего PanzerkampfwagenА. Вагина моего wagenА скрипела и скрежетала, и вдруг машину начинало трясти - и она принималась хлебать карбюратором свою солдатскую похлёбку - высокооктановое горючее из румынской нефти. До бакинской, которую нам сулил фюрер, надо было ещё добраться! Я лил ледяную воду на мою контуженую голову, я фыркал, как морж в Берлинском зоопарке, я не мог отделаться от навязчивых мыслей о ребятах из нашего экипажа-неужто обугленные, они заживо похоронены внутри "гроба на катках и гусеницах", как говорил радист Ганс? И кто дотащил меня до опушки леса? Командир экипажа-Фриц, стрелок-Фридрих,заряжающий - Людвиг? У моих ног грызла продолговатую кость собака с хвостом кренделем.Стоило мне присесть на крылечко, как тут же появлялся сытый, рыжий, как радист Ганс,кот и тёрся о штанину прося, чтобы ему почесали за ухом.Я задавал сена коню и корове- и шел прилечь под образами. Слаб я был, потому даже взяться за тяпку, чтобы помочь Валентине окучит картошку пока не было сил...

Луна освещала дорогу, ведущую на опушку леса, она едва просматривалась в дебрях,полукольцом охватывающих остров посреди болотистой впадины. О том, что моя робинзонада разворачивается на таком острове, я догадался в первые же дни.По словам Валентины, по её рассказу -как она везла меня на телеге через гать. "Тутока -кругом болотА! Вот мы и отсиживаемся целёхонькие. Травы здеся на лужайках для коровёшки и коня- скока хошь.Картохи, лук, чеснок сажаю.Хлеб пеку из старых запасов муки. И стараюсь поменьше ездить за гать, штобы колесами колеи не нарезать. По тем колеям хоть чужие, хоть свои заявятся-и всем жрать подавай!А то и пристрелят.Как в гражданску. Што красные, што белые-один леший!"
Вначале Валентина отговаривала меня от затеи наведаться к танку, но потом согласилась и даже посоветовала взять с собою сына.
"Так там трупы обгорелые, похоронить надо!"-хотел я отказаться от помощи подростка, хотя в Германии к 1943 оду такие подростки уже могли стрелять по танкам из фаустпатронов.
"Ничо он привычный-за трофеями ходить.А то откуда бы у нас - те консервы и сыр в тюбиках!"

Во времена затишья между боями мама с сыном отправлялись «по трофеи». С этих вылазок у них и образовался запас тушонки - этакими рядами противотанковых мин вылёживающими на полке в погребе, пачки галет, которые в темноте подземелья можно было принять за упаковки динамита , не нужные ни маме, ни сыну, но запасаемые впрок сигареты и несколько бутылок шнапса. Кроме того мальчишка собрал целую коллекцию знаков различия и нашивок- тряпичные и металлические черепа и орлы в жестяной коробке из- под индийского чая со слоном на крышке. Умываясь, я пользовался душистым немецким мылом, чистил зубы щёткой мёртвого соотечественника, которому она уже была без надобности.
Мой обгорелый комбинезон Валентина бросила в печь. В хайле кирпичного тролля канула и моя пилотка с кантом, орлом и черепом дивизии «СС» «Мёртвая голова». Достав из выдвижного ящика комода с резными филенками по бокам, моя спасительница произнесла: «Вот тебе одёжка мово старшего сына Николки. Ровесник он твой. И ты на него похож. Чуть не точ в точь. Похоронка на него пришла.Ещё запрошлый год. Под Харьковом он в танке сгорел. И на мужа тож полгода назад похоронку прислали. Сразу после побывки. Я тогда и забеременила Любашей, - смахивая слезу и дрожа губами, сказала Валентина , доставая из шкатулки две бумаги.- Вот они! Федор ...Он на мине подорвался, когда в атаку ходил.» Рядом со шкатулкой из выпиленной лобзиком, проалифленной рамки , смотрели на меня сквозь стекло отец и сын, сфотографированные не в военной форме, а «по гражданке». «Вот что от них осталося!- хлюпнула Валентина носом, нянча на руках малышку. И достала со дна шкатулки медаль «За отвагу» с танком в степи и самолетами в небе. И две звёздочки - одну яркую, а другую закопченую, померклую.
Малышка протянула ручонку к «игрушкам» и, ухватив их, уже норовила поточить о них дёсна прорезающихся зубов.
Я разглядывал фотографию. С неё в самом деле смотрел очень похожий на меня паренёк. Светлые, почти белые волосы, вытянутое бледное лицо, за что меня в политехническом звали -Бледнолицый.Болтающаяся в вороте рубахи шея. Взяв фанерную виньетку рамки в руки, я увидел в стекле свое отражение. Лицо Валентининого сына и моё совместились. Чёрно белая фотография ожила, обретя цвет и даже объём , бледно-розовым окрасились губы, светло синим -радужки глаз. Образовавшийся на левой стороне лица рубец от зажившего ожога перекочевал с моей щеки на щеку погибшего Валентининого сына. «Это удивительно! - поставил я фото на место между шкатулкой и фарфоровой вазой со свежими ромашками и васильками.- В самом деле мы как будто близнецы!» - «Вот и я том! Ни сегодня завтра сюда заявятся из деревни.Председатель сельсовета , участковый, аль ешшо кто. Я буду говорить, что ты мой сын. Выжил. Вернулся, мол, а похоронка была ложной.»
Эта идея Валентины не показалась мне бредовой. Хотя и не совсем уж мне нравилось выдавать себя за русского покойника. В то же время и статус военнопленного эсэсовца меня не очень-то прельщал. Ко времени выздоравления мой ломаный русский, которого я поднабрался на нерегулярных уроках с горничной -эмигранткой, настолько усовершенствовался в общении с Валентиной и смышлённым Веней, что я мог вполне сойти за не сосланного по какой то причине В Казахстанские сепи волжского немца.Поэтому, может быть, и не обязательно было выдавать себя за погибшего сына Валентины.

Выйдя с Веней на опушку леса, я увидел в свете луны свой PZ. Хорошо освещённый Луной, он выглядел поверженным тевтоном с опущенным копьём для рыцарских турниров.Башня-шлем.Копьё 88-милиметровое орудие. Напомнил он мне чем -то и печального всадника без головы из читаной в детстве книжки. Сделав шаг вперёд,я на что -то наткнулся .Уперевшись головой в комель серебрящегося в лунном олове ствола берёзы на меня смотрел уже выклеваными птицами глазницами - лейтенант Фриц. Руки его впились когтями имперского орла в чужую землю. В предсмертной судороге он даже успел вырвать клок травы,чтобы хоть этим ещё раз досадить врагу вполне в соответствии с русской поговоркой « с паршивой овцы хоть шерсти клок». В системе представлений диких племён американского Дикого Запада, такой пучок мог означать снятый скальп - и был ждя индейца трофеем более ценным, чем золото , бисер, шкурки бобров или огненная вода, потому чт овладев скальпом, воин овладевал силою убитого война-она переходила к нему по законам переселения блуждающих духов. Не знаю, передалась ли Фрицу сила русской земли, смогла ли Валькирия вознести его отяжелевшую душу до Вальхаллы, пил ли он теперь сому за варяжским столом Ётунхейма из кованого кубка-черепа вместе с заряжающим и радистом, но то что он смог дотащить меня до этой опушки оставалось фактом неоспоримым. И призрачная Луна , и танк-тевтон на фоне её диска -щита-все это было вполне реально. Как и вынутый из кобуры командирский пистолет , и пухленький планшет, с содержимым котрого я решил ознакомится по возвращении.

Труп уже полуразложился, но я взялся снимать прямоугольник дерна, не обращая внимания на невыносимую вонь. Роя яму , чтобы предать земле фронтового соратника, я удивлялся сколь невозмутимо мальчик Веня обшаривает его карманы и срезает трофейным перочинным ножичком нашивки и знаки различия для коллекции. Я рыл яму из рассчёта, что туда надо будет поместить ещё трёх покойников.
-Веня! Жетон сними!-прошептал я.
И мальчишка , расстегнув ворот гимнастерки трупа, тут же выполнил мою просьбу. Сунув жетон в карман штанов, я подхватил тело моего командира под мышки -и опустил его в могилу.

Короткими перебежками подобравшись к танку, мы смогли убедиться, что аварийный люк открыт. Как и верхний. Через какой же вытащил меня Фриц? Веня, а следом за ним и я пролезли внутрь танка, где из-за полной Луны тоже было довольно светло. Внутри не было никаких обгорелых трупов. Светло было до такой степени, что, сев в своё кресло мехвода , я мог разглядеть все тумблеры, приборы и ручки. Руль просился в руки. Внезапно ожил мотор, зажглась подсветка. Веня сидел на месте командира в его пилотке с черепом и орлом на лбу - и с наушниками на голове.
- Поехали! -крикнул пацан.-Зададим им жару!

Тигра зарычал, мявкнул и двинулся стремясь , форсировать край поля, чтобы проехаться по лунным кратерам. На фоне лунного круга нарисовались три чёрных силуэта. Навстречу танку, как -то механически-неуклюже двигая ногами и руками , приближались Людвиг , Фридрих и Ганс. Формы на них не было. Их голые тела в свете Луны и курени тумана напоминали вытащенную из золы костра печёную картошку...
Я понял, что что-то не то и, очнувшись, обнаружил себя по образами и портретом ухмыляющегося Сталина. Голова Вени виднелась на печке и свесившаяся рука словно бы проверяла содержимое загнетки.
В колыбельке мерно сопел носиком малыш. Валентина бугрилась на лавке под одеялом. Заходились в стрёкоте кузнечики. Мерно тикали ходики. Напевно булькали лягушки. Тянуло сыростью болотного тумана. Заглядывающая в окно Луна бросала блики на кольцо в матице и образ Богородицы.

3.
ТАНКИ СПЕШАТ НА ВОСТОК

Другие статьи в литературном дневнике:

• 28.11.2021. ***
• 26.11.2021. ***
• 25.11.2021. ***
• 24.11.2021. ***
• 23.11.2021. ***
• 21.11.2021. ***
• 19.11.2021. ***
• 18.11.2021. ***
• 17.11.2021. ***
• 16.11.2021. ***
• 15.11.2021. Тевтон
• 14.11.2021. ***
• 13.11.2021. Воспоминания чудесно спасшегося участника сражения
• 12.11.2021. ***
• 11.11.2021. ***
• 10.11.2021. ***
• 09.11.2021. ***
• 08.11.2021. ***
• 07.11.2021. ***
• 05.11.2021. ***
• 04.11.2021. ***
• 03.11.2021. ***
• 02.11.2021. ***