Гл. 13. Брачная ночь
С грохотом свалившаяся на пол кукла продолжала двигать руками и ногами. Соскочив с постели, в отвращении я пнул механическое создание - и чуть было не сломал о железяку ногу. Застонав от боли, я свалился под полог обширного ложа.
- Что с тобой, коханый? -раздался в полумраке мурлыкающий голос Барбары и я почувствовал, как мою шею обвили отнюдь не кошачьи и не волчьи лапы, а жаркие, бархатные женские ручки. Правда, просыпаясь перед этим и проводя рукою по лежащему рядом со мной существу,я ощущал ладонью ворс шкуры, но то не была шерсть зверя, то без сомнения была бахрома покрывала. И всё -таки не было уверенности, что моя суженая не превратится в волчицу. Тесть ясно предупредил - сие может произойти в любой момент.Изложив печальную историю о том,как ассистировавшая ему при проведении опытов с зельями, слюной и кровью волкодлаков и хирургических операций с оборотнями Барбара неосторожно порезалась ланцетом и подхватила неизлечимую заразу. В завершении ознакомления с приданным полковой лекарь вручил мне запирающийся на миниатюрный замок металлический воротник." Одевай его на ночь, чтобы при обострении болезни и появлении клыков, она не могла впиться в твою ярёмную вену!"- напутствовал меня папочка по поводу того, как обходиться с его доченькой.
- Ничего особенного! - прижался я губами к маленькой кисти с мерцающем в полумраке спальни обручальным кольцом.-Посреди ночи на меня свалился, стоявший возле кровати рыцарский доспех.Они тут по всем углам замка...
- А! Моя любимая кукла Жозефина! Копия жены Наполеона! Её соорудил на потеху друзьям мой папенька!Как раз тогда, когда ему и часовому мастеру Хансу Капельбрюмеру было поручено Бенкендорфом изготовить взвод механических кирасир. А я думала опять громыхает гром!- разжав объятия, соскочила Барбара с постели и, бесшумно ступая босыми ступнями по паркету, подошла к окну и распахнула его. В свете проглядывающей сквозь обрывки туч Луны я увидел, как ветром взметнуло серо-пепельные волосы красавицы, как вздулся парусом прозрачный пеньюар. Что -то подобное видел я в доме богатого негоцианта в Вероне во время итальянского похода, когда меценат принимал депутацию Суворова, при котором я был в личной охране. "А это што за ангелица без крыл?" -вопросил востроносый гинералиссимус, подойдя к полотну в золотой раме на стене и вперив зоркий взгляд в место ниже живота прикрытое прижатой ладошкой прядью длинных волос. "Сие, Александр Васильевич, -пояснил через переводчика негоциант.- Венера Боттичеллиева, автора аллегории "Весна". В живописи -он соперник Леонардо да Винчи!" -" Соперник самого Леонарда!Того самого, что изобрёл колесико*** для пистолетного замка! Изрядно!" -кашлянул в кулак ничуть не смущённый зрелищем обнажённого тела уже произведённый в князья Италийские виртуоз марш-бросков и покоритель живописных альпийских вершин, кои как правило присутствуют на полотнах мадонн флорентийцев в виде подёрнутых бирюзовой дымкой, напоминающих непорочные перси дев возвышенностей.
Гроза прекратилась. Воздух был напоён свежестью, запахами цветущих сирени и яблонь. На пруду давал концерт оркестр лягушек.Ухал филин. Этим солирующим звукам аккомпанировал скрип мельничных крыльев. Эол надувал щёки, совсем как на полотне флорентийца.Казалось, Нимфы осыпают мою Венеру цветами.
Помня, как после застолья мы поднялись в эту спальню, как , словно съезжая по склону верхом на снятом с коня седле, я, следуя дружеским наставлениям лейб-шампанцев, взялся объезжать мою норовистую лошадку и не мог понять-кто кого объезжает?- я приблизился к предмету моих восторгов и кошмаров сади. Вдруг я услышал тихое завывание. Отбрасываемая на полог постели тень подтвердила худшие опасения тестя -лекаря. Из прекрасной женской головки стала выдвигаться волчья морда.Переведя взгляд с тени на молитвенно обращённое к Луне лицо моей супруги, я увидел. Трудно, почти невозможно о том писать. Но этот дневник я завещаю вскрыть лишь двести лет спустя, когда наверняка будет изобретено противоядие, исцеляющее от страшной болезни.
Там , где только что морщились в улыбке прелестные губки,блеснули клыки. Ощеренная пасть приблизилась ко мне. Дохнуло смрадом вурдалачьего дыхания.
-Коханый мой! -прорычала благоверная.
Следуя тактике Барклая -де Толли и Кутузова, я отступил, подумав: тоЛли ещё будет! Но неужели же гусар, бравший альпийские вершины, штурмовавший крепости и отбивавший атаки французов на Шевардинский редут, спасует перед собственной женою! Пусть она даже и вурдалачка! Ретировавшись на два три шага и расчётливо обойдя всё ещё двигавшую ногами и руками механическую Жозефину,я занял оборону посреди постели. Бояться быть высосанным мне не приходилось: на шее у меня имелся противовампирический воротник. Что касается всего остального, то как только Барбара отвернулась от Луны и вступила в тень ниспадавших с гардин портьер,волчья пасть пошла на убыль, о звериной морде напоминали только два блистающих клыка , во всём же остальном она представляла скульптурный вариант всё той же Венеры Боттичеллиевой. Такие скульптуры в нашем Итальянском походя я в множестве видел и во дворах вилл, и даже у ручья в винограднике богатого крестьянина.Копию такого изваяния соорудил мне и мой крепостной Прохор, что мастер был малевать картинки, холостить хряков и лепить античные вазоны и скульптуры из белой глины.
Расставив руки, моя коханая, прыгнула. Её зубы скользнули по металлу моего замкнутого на ключик "ошейника" -ещё и ещё. Но не обращая на это внимание я в очередной раз предался радостям Элефсинских мистерий*** Оживляя жанровую сценку холста из сокровищницы в башне замка "Вакханка и Сатир", я ухватил в одну руку что-то округлое, в другую что-то выпуклое. Послышался стон. Захлюпало.
Нужно было, чтобы твердое вошло в мягкое. Чтобы факельшик вошёл в мрачные теснины подкопа под крепостную стену. И , конечно же, совершенно необходимо было, чтобы кавалерия отбросила улан Йозефа Понятовского от Багратионовых флешей. Чтобы сам генерал от инфантерии , своим горбоносым профилем Николо Паганини, растрёпанными своими космами реял над полем боя, прижимался щекою к деке скрипки, и эфы строев пехотинцев отзывались бы ударам его смычка и солдаты -быстрыми пальцами скакали бы по грифу. Настоятельная надобность была и в музыке свистящих пуль и артиллеристских выстрелов, надо было, чтобы слышался звон сабель и палашей.
-Ещё! Ещё! Не останавливайся! -завизжала вампирка.-Но где ключ от этого ошейника!?Я обломала все клыки!
Тяжелая кавалерия кирасир с развевающимся султанами, с занесёнными палашами ударила по порядкам французов, напирающих на батарею Раевского. " Эти кирасиры - механические куклы! -заорал разряженный как на свадьбу Мюрат, и рухнул с коня. И в подтверждение его слов, зашебуршали колесики, затикали анкеры в андроиде-Жозефине. Кукла отворило глаза.
- Я хочу заняться с вами любовью!- отчеканила она голосом фельдфебеля.
В двери спальни ввалились лейб-шампанцы с подругами.
- Ну што вы тут! Захватили нашу постель?! - орал Першин одной рукой вливая в пасть из бутылки очередную порцию шампанского, другой волоча растрёпанную, с отвислым, как у римской волчицы, сосками Полину. В этой скульптурной композиции Краевский пытался ухватиться губами за сучье вымя девы на манер Ромула или Рема.А оно-это вымя-торчало, как грудь Свободы на баррикадах на полотне Делакруа.
В одних ажурных чёрных чулках дрыгала ногами на руках у Семёна Краевского Груня. Сам семёновец был абсолютно наг, если не считать громыхающих шпорами сапог.
Роман Рюмин и Аглая, натурально, являли собою уже отведавших плода с Древа познания Добра и Зла Адама и Еву.
И только Лунской , лунатиком проследовав к механической Жозефине, произнёс:
- Садовский поклялся, что ты хорошо смазана вазелином, так что , давай, а то когда ещё полковник отправится на рекогносцировку! А теперь они убыли в свой шатёр.
-А как же отец Кирилл?- спросила Жозефина, поскрипывая шарманочным валиком. -Вазелина хватит на весь полк!
- Кирилл доедает селезня и молится!
***Леонардо да Винчи в своем труде «Codex Atlanticus» привёл схему устройства колесцового замка для пистолета (заводившегося ключом) — это единственное его изобретение, получившее массовое производство при жизни. Устройство нового замка пришло на смену старым фитилям.
14. Венерино побоище
Пробудившись, я обнаружил, что лежу между Барбарой и Аглаей, словно в гареме турецкий паша, коему мы с румынами попортили плеву под Плевной.
Ещё не светало -и место оргии напоминало заваленное телами поле сражения. Теперь, когда я, выйдя на вольное поселение из острога под Иркутском всё это вспоминается в виде причудливых арабесок.
Луна всё ещё светила в окно. Посверкивали зарницами обозы окатывающиеся на Запад набрякших облаков. С полночи Селена переместилась по небу и уменьшилась, напоминая мне о медальоне на шее предназначение которого было-убивать вурдалаков.
Стрелял ли я минувшей ночью в оборотня? Судя по тому, что серебряный медальон-орех все ещё был на месте- нет. Тем не менее возлежащие на моём левом и правом плече головки ничем не напоминали о родстве с животными , которые по-немецки зовутся - wolf, по - французски -loup, по польски -wilk, по -итальянски -lupo, по-бурятски -шоно. Я знал, что медальон мне может пригодиться, как пригодился пистолет Кахофскому, штык - Оболенскому, чтобы ускорить действие хронотопа.Вот и теперь Луна пулею из дула пистолета рвала вицмундир светающих облаков сбоку, а пиль "кирхи" колол сзади. И всё это повторялось вновь и вновь. Пуля, штык.Пуля, штык. Вытекающие из пробоины и прокола сгустки утренней зари , лужею пруда разливающиеся у копыт вскинувшегося на дыбы коня.
А как весело было на дружеских попойках сминать десертными ложками бастилии тортов, услаждать краснеющие ушки дам мазурочной болтовнёй. Созерцать жизнь сквозь фужер с пузырьками шампанского!
Светало. И продрав глаза я услышал поскрипывание мельничных жерновов, писк летучих мышей, шебуршание крыс.Я лежал между двух мешков с мукой. За женскую головку на плече я принял угол набитого под завязку куля из дерюги. Ища квартировки, мы наткнулись на разибтый артиллерией вдрызг замок и на ночлег смогли остановиться только на соседней с мызой мельнице. Было ли это под Познанью, Краковом , Дрезденом или Парижем -упомнить положительно было невозможно.
Помню только , что после попойки на петербургской квартире я стоял в карре на Сенатской,по нам стреляли, как по французам с Шеваринского редута, что всё окутали крики, стоны,пороховой дым. Когда дым рассеялся, я сидел на стуле перед Бенкендорфом.
Аглая
Лунской
конфедератка двууголка бикорн
Другие статьи в литературном дневнике:
