***
17;21 мая пн.-чт. Год – примерно 2020 (?) Дополнено: август 2023
Поскольку я отсутствую в инете с мая по октябрь, соответственно записи накапливаются и накапливаются. Я уже забыла, что писала и чего не писала, тем более что был огромный перерыв вообще и в частности. Буду понемногу выкладывать накопившиеся записи, если кто читает, не обессудьте, если обнаружите повтор.
Странное дело – забросила все, то бишь Остров, наскоро исправив ляпы, и начала реанимировать Дверь от 1975-79 года (я окончила школу в 70-м). То есть, переписывать в комп все, что было в свое время написано в общей тетради. Обычно я так всегда делаю: оцифровываю исходник – он остается как архивный экспонат, а потом начинаю переделку.
Переписывать один к одному слишком тошно и утомительно, что уж, особенно если спотыкаешься на шаблонных фрагментах и избыточных определениях, хоть и написанных вдохновенно и искренне, от души: ведь я выстрадала сюжет, я создала его от и до, и очень старалась сделать текст поэтичным, гладким, «литературным». По сути, это первая большая вещь, которую я осилила.
Конечно, увлеклась, и сразу стала много менять. Когда-то ведь я задумывала Дверь как некую исповедь. Вот сидит «моё я» в запертой пустой комнате, и перебирает свою – к тому времени недолгую, ну очень недолгую – жизнь, и делает какие-то выводы, или не делает, а просто плавает в приятных воспоминаниях.
А на деле получилось так. Вышла мелодраматическая и банальная история. Моя героиня шла-шла по некоему вневременному тоннелю и вышла к порталу, и попала в другой мир, прекрасный, гармоничный, где нашла любовь, а потом утратила, т.к. дом с порталом пошел-таки на снос, и выход к любимому был утрачен.
Но, разумеется – как же иначе – моя героиня уже не будет одинока: она уходит, гордо нося ребенка от любимого.
Звучит неплохо, но вот описания гармоничного мира были глупы, наивны и никак не вписывались в концепцию. Значит, мне нужно это исправить. Начало в порядке, а вот остальное нужно переписать. Убрать банальность и слащавость, убрать легковесность – надо сделать проблемы злободневнее, размышления болезненней, героиню старше и злее, заставить её рефлексировать. Пусть она станет острохарактерной, способной на поступок – неважно, хороший или нет. Придать ей свои черты или нет, описать собственную жизненную ситуацию – решится в процессе.
Только бы Марк не стушевался на её фоне! Не стал этаким вечным Кеном. Уж больно они оба дебильны, твою мать.
И вдруг пришла идея, которая напрочь перечеркнула первый вариант. Вернула к тому сну, реальному сну, который снился мне и который стал прологом. Получится ли? Ох, какой долгий путь мне предстоит! Но всегда интереснее делать новое, чем переписывать старое. Никогда не думала, что начну писать Дверь заново…
А руки после грядок так болят… от холодной воды и земли пальцы в трещинах. Одежда все та же – грязная и бессменная. И тот самый сссука-дождь совсем не вдохновляет, потому что, сидя за ноутом, я жутко мерзну – ноги мерзнут.
Короче, все идет крайне медленно. Мысли приходят постепенно, преимущественно утром, и не слишком спешат.
И, наверное, я все же не обойдусь без оцифровки тетради. Хотя первый вариант написан ужасным языком, излишне пышным и чрезмерно восторженным, предложения громоздки и невозможно длинны – таков был мой стиль после школы…
Но там много интересного само по себе. По сути, Дверь – некая утопия, описание прекрасного идеального в моем тогдашнем понимании мира. Что ценно и с точки зрения познания себя тоже. И подзаголовок «Глухие» имеет место быть не зря. В нем заключена основная идея первого варианта, её поучительный аспект, его нравственный посыл. (Что же еще ожидать от юной идеалистки!) А именно: люди преимущественно всегда проходят мимо дверей, за которыми их помощи ждут, а когда сами попадают ЗА дверь – соответственно не получают помощи тоже.
… И вот я все же взялась переносить текст в Ворд, рассудив, что так будет легче работать. С ужасом обнаружила, что в данном блокноте начисто переписана только половина повести. Остальное я не успела в то время переписать. Где черновики – понятия не имею, с собой я их не привезла, возможно – они в Москве. Хорошо бы.
Написано жутким языком, с канцелярскими оборотами, правильными с точки зрения языка, но совершенно далекими от нормальной человеческой речи. Огромные конструкции, где сам черт не разберется с синтаксисом. Нагромождение эпитетов, временами взаимоисключающих. Высокопарность – словно они вещают с трибуны. Настолько бессмысленное и туманное изъяснение героев, что они кажутся тупыми в доску и безумно раздражают – настолько, что просто хочется выть. Так не изъясняются живые люди в живой жизни, а друг с другом – и подавно, так говорят на трибунах – и то не все и не всегда. Иногда создается ощущение, что я просто перечисляла все красивые и возвышенные слова, которые знала. Налицо «тургеневская» девушка, воспитанная на классическом искусстве и школьных уроках литературы с их сочинениями.
Интересно, что эффект от некоторых оборотов получился прямо противоположный желаемому. В конце каждого оборота я мысленно добавляла непристойность, и она, увы, органично вписывалась. Т.е. создать из этого гротеск – пара пустяков.
И еще – это бесконечное количество многоточий! Жуткое количество! После каждого длиннющего предложения, и в косвенной, и в прямой речи – невообразимо! Это просто какая-то болезнь была, зараза, инфекция, которую я только сейчас изживаю. Многоточечный вирус. Вирус многоточности.
А еще полно неопределенности, половинчатости и приблизительности в действиях, просто амебы какие-то опасливые, как-то всё у них: слегка, немного, казалось бы, показалось, вроде, немного, ниоткуда, куда-то, как бы, почти, но, однако, чей-то, кто-то, смутный, странный, затаенный, глубоко внутри, местами-временами, некий, какого-то, почему-то, зачем-то, какой-то непонятный, возможно/вероятно… И так далее и тому подобное. А «это», «эти», «эта», «этот» просто оккупанты какие то, по несколько раз в каждом предложении. Любимый оборот – «всё это», «все эти»… и т.п.
Попробуйте писать так, чтобы они повторялись в каждом предложении по несколько раз – эффект вам… понравится или не понравится в силу ваших личных пристрастий.
А еще – огромное количество причастных и деепричастных оборотов и просто причастий-деепричастий. Стиль, однако, мдааа...
Герой – Марк – оказался совершенно бесцветным, просто никаким. Ходячий манекен, абстрактная модель для любования. Девушка куда более живая, все ж я описывала себя, со всеми своими переживаниями и влюбленностями.
Порою меня тошнило, и я рычала от злости и невыносимой «легкости» письма. Порою больше склонялась к истерическому хохоту. Порою хотелось бросить и топтать. Ногами! Иногда задумывалась, потому как сама мысль-то была прозрачна, понятна, близка. По сути, я пыталась описать некое идеальное общество, идеальное в моем понимании, а понимала я тогда немного, да и время было такое – мало мы знали вообще и в частности. Я пыталась нарисовать утопию в самом прекрасном смысле слова. Даже «изобрела» нечто вроде компьютера с Всемирной Паутиной. И не моя вина, а моя беда, что сейчас подобное описание видится убогим и грешит «красивостями», и взаимоотношения как у роботов, а не как у живых людей – настолько «целомудренно» и официально, что тошнотворно.
Все равно. «Дверь» мне дорога. Она первая! Первая в моей жизни. И сюжет хорош. И еще – там я выливала свою любовь к деревне и свою тоску по ней, «Дверь» наполнена описаниями знакомой и любимой деревенской природы. Умилили георгины под окном дома – видимо, в этот период я на своих шести сотках их выращивала.
Но. Сохраняя линию, я буду перекраивать и переиначивать повесть жёстко и безжалостно.
Интересно, что в отношении письма «Остров» выглядит куда более зрелым, а отдельные эпизоды просто хороши. Хотя время написания одно и то же. Так что… читать старье познавательно. ;
И вот что еще. У меня вдруг по ходу дела возник вопрос. А так ли уж далеко я ушла в нынешних текстах от «всех этих» нелепостей, несуразностей, ляпов и «любимых» словосочетаний?
…
Закончив оцифровку, я вздохнула с облегчением: «Блин, ну и тягомотина!» Однако кое-что полезное я отсюда поимею.
Другие статьи в литературном дневнике:
