Студенческие байки
(из жизни студентов Ташкентского института народного хозяйства, 1980-е годы)
Сегодня я «ковырялся» на диске, куда перед отъездом из Узбекистана, скинул всю информацию с домашнего компьютера, и обнаружил несколько материалов, которые писал теперь уже в далеком для меня 1980-х года. Это было время студенчества и первых годов работы в качестве преподавателя в «нархозе». Писал я, еще чувствуя «свежесть» своих прожитых лет за партой... или скамьей (как лучше? – только не подсудимых, естественно). Увы, там оказалось не все, а всего лишь часть того, что творилось мной, – ведь все заносил на цифровые носители я уже в конце 1990-х годов, когда купил первый «Пентиум-166ММХ» (всего на 1,2 гига) и по-вечерам стучал по клавишам.
И сегодня решил выложить на сайт. Может, кому-то покажется это скучным, мол, томная и сумрачная эпоха была, кто-то равнодушно пройдется глазами по тексту, кого-то заинтересуют мои краткие истории. Да, для меня это было интересное время и, как бы не критиковали сейчас псевдо-демокроаты (они же экс-коммунисты), однако я многое вынес к сегодняшнему дню. Я век учился, а вот некоторые... им досталась вторая часть поговорки (дураками остались). Впрочем, речь не о них... А о том, что я писал.
Читайте:
СОБРАНИЕ,
Или краткое выступление комсорга курса
- Т
оварищи!.. Прошу потише, товарищи, вы же все-таки не на базар пришли, а на важное общественное мероприятие… Успокоились? Ну, и слава богу!..
Итак, товарищи, в комсомольской организации нашего курса на учете состоит пятьдесят членов ВээЛКаэСэМ. Видите, товарищи, как много нас, практически все студенты! Только семеро не комсомольцы, но это, товарищи, понятно – они граждане Кубы, Афганистана и Эфиопии. Хотя я поднимал вопрос о принятии их в члены нашей организации, но получил по шапке от начальства…
Ладно, дело сейчас не в этом! Нам нужно провести это собрание, а мне отчитаться! Сегодня присутствует тридцать человек, и это хорошо!
Какие будут предложения?
Что-о? Закрыть? Из-за неявки многих комсомольцев? Должно быть на собрании более двух третей от числа состоящих на учете? Что за ерунда!.. А-а, это так написано в комсомольском Уставе?.. Ха, а я и не помню даже, давно, видно, не брал эту книжицу в руки.
Но все равно, товарищи, это не дело – закрывать собрание! Я вас с таким трудом собрал, деканат даже попросил, чтобы вас силком завели в этот лекционный зал. Мне пришлось три дня потратить, что бы этот десятистраничный доклад написать. Вместо курсовой я писал для вас выступление – это же оценить надо! А вы раз и – закрыть! Так, товарищи, не годится. Не по комсомольски поступаем!
А что я скажу в комитете комсомола института, а? Что не смог провести собрание из-за того, что двадцать лодырей сбежало у носа заместителя декана? Да мне выговор влепят и скажут, мол, не можешь организовать посещаемость и активность, не работаешь идейно с молодежью!
Все равно нельзя?..
Да поймите меня, товарищи, скоро летняя сессия, как вас потом поймаешь до самого сентября?
Ах, так, тогда я увеличу количество здесь находящихся. Как, говорите? А очень просто. Например, из Разгильдяева сделаем четыре человека – он вон какой толстый, носит, наверняка, шестьдесят восьмой размер одежды. В нем как раз четыре человека поместиться. Да и сидит он на трех стульях!
А вот Ибрагимова, как наша ташкентская телебашня длинная. И если ее распилить, получится еще три человека… Да ты, Ибрагимова, не обижайся, я ведь образно говорю! Никто тебя пилить-строгать не собирается! Это мне ж для отчета надо!..
Кстати, здесь есть товарищ с двойной фамилией – Юлдашев-Юсупов. Давайте считать, что на собрании присутствуют и Юлдашев, и Юсупов!.. Как, а? Хорошо я придумал? Учитесь, товарищи, как сглаживать недостатки!
Что, все равно мало?
Так, так… Ага, вот Петренко является и комсоргом группы, и членом факультетского бюро, и одновременно редактором стенгазеты. Таким образом, можно записать, что в работе собрания принимали участие комсорг, член бюро и редактор газеты…
Эй, кто там в коридоре ходит? Ну-ка, товарищи, хватайте вон тех пятерых и тащите в зал! Быстрее, пока не сбежали!..
Прекратите шум! Вас никто ни в чем не обвиняет!.. Что? Говорите, что с другого факультета?.. Кстати, а это неплохо – обмениваться опытом и делегациями. Будем считать, что на собрании присутствовала делегация соседнего факультета из пяти человек.
Еще там кто-то ходит? Давай их сюда!.. Ничего, ничего, не кричите, посидите здесь десять минут, ничего с вами не случиться! Нечего шляться по коридорам, когда занятия в других лекционных залах идут! Побудете нашими комсомольцами!.. Да ненадолго, я только доклад прочитаю – и можете сматывать удочки!
Коровина Ирина, вы там что жуете? Лепешку с колбасой? Во время такого важного собрания? Хм… Значит так, Ирина ест лепешку, а Коровина – колбасу! Так и запишем!..
Теперь на собрании присутствует более двух третей членов Ленинского комсомола курса. Это хорошо! Потому что я со спокойной душой и чистой совестью открываю собрание!!!
(июнь 1986 года)
СТИПЕНДИЯ
В
группе заканчивалось собрание. Все студенты с волнением смотрели на заместителя декана факультета Хакимова, который хлопал себя по пузу, и не мог скрыть радости и удовольствия. А перед ним, краснея от смущения, стоял Разгильдяев Андрей.
- …А теперь разрешите от имени всего коллектива факультета, от деканата и от себя лично поздравить нашего бывшего оболту… то есть студента, у которого были проблемы с учебой, с великим рывком! Это, товарищи, редко бывает, когда хронический задолженник превращается в отличника! Теперь ты, Разгильдяев, гордость и краса группы. Так что после трех лет учебы твоя первая стипендия заработана тобой потом и кровью, - и под аплодисменты заместитель декана вручил Андрею конвертик с деньгами – ровно сорок пять «рэ».
Разгильдяев не знал, куда себя деть. С одной стороны, он чувствовал гордость, а другой – не стоило бы это превращать в такую церемонию, да еще приглашать представителя деканата.
После того, как толстый Хакимов скрылся за дверью аудитории, к Разгильдяеву первым делом подскочила староста группы. Она, улыбаясь до ушей, поздравила.
- Да ладно вам, - пробурчал Андрей.
- Наконец-то ты выбился в люди! – продолжала староста. – А мы уж думали, что до такого и не доживем. Но дело не в этом! Ты сейчас больше всех получаешь, поэтому и спрос с тебя особый! За три года ты ни разу не покупал проездные на метро, автобус, троллейбус и трамвай!
- Так я рядом живу, через дорогу, - удивился Разгильдяев. – Зачем мне проездные талоны?
- Раньше у тебя денег не было – «степку» не получал, а сейчас не отбрыкивайся, гони – и весь разговор! – рассердилась староста.
Андрей пожал плечами, а затем раскрыл конверт и достал деньги. Пересчитав энную сумму, он протянул ее старосте.
Едва староста показала спину, как к новорожденному отличнику подкатили комсорг и профорг. Андрей подозрительно посмотрел на них:
- Поздравлять будете?
- Конечно! Ты для нас пример! Но уже три года, как ты не платил комсомольские и профсоюзные взносы! И не стыдно тебе, а?
Вздохнув, Андрей рассчитался и по этой линии.
- О-го-го, ты теперь у нас миллионер! – хлопнул в это время его по спине физорг. Хотя он сам физической культурой мало занимался и предпочитал больше всего лежать на диване, однако отвечал за развитие спорта в группе. – Богатенький ты, однако, Буратино! Давай, давай, раскошеливайся, но не за золотой ключик, конечно, а на уплату взносов в спортобщество «Буревестник»!
- Но я не спортсмен! – возразил Разгильдяев, вцепясь в конвертик. Он так не хотел расставаться с деньгами, с таким трудом заработанные. – Я даже физзарядку по утрам не делаю!
- Ну и что?! – сверкнул глазами физорг. – Ты что, против советского спорта?.. Если нет, то доставай казначейский билетик! И радуйся, что я не продал тебе билет на городские соревнования по шашкам…
Но едва Андрей отвязался от физорга, как тут о нем вспомнили остальные товарищи, которые раньше не замечали двоечника. Они разом подскочили и насели. В течение десяти минут Андрей платил взносы в ДОСААФ, новоявленное Общество трезвости, а также в общества Красного Креста и Красного Полумесяца, охраны памятников древней культуры, книголюбов, защиты природы, собаководов, зеленых друзей, автомотолюбителей, членом которых он никогда не был. Одновременно Разгильдяев с изумлением узнал, что три года назад его зачислили в Ассоциацию защиты насекомых и эту организацию необходимо финансово поддерживать.
Затем Андрей заплатил в фонд пострадавшим от землетрясения в Антарктиде, засухи в Таймыре и наводнения в Сахаре. Понимая, как тяжело и голодно живется рабочим в США, он без сожаления отдал десять рублей. Пожертвовал также и на организацию пионерского отряда в африканском племени Тумба-Кутумба. После этого приобрел билеты во все городские театры и музеи. Товарищи заставили купить книги по истории зоотехники в Древней Греции и возделывания бананов в условиях Крайнего Севера.
Когда он, наконец, расплатился со всеми, то обнаружил, что у него осталось всего двадцать копеек.
- Ур-ра, на мороженое хватит! – обрадовался Разгильдяев и, танцуя, выскочил из аудитории.
(сентябрь 1986 года)
«ИНОСТРАНЕЦ»
К
ак только закончились занятия, я по привычке заскочил в комитет комсомола института, который располагался на первом этаже рядом с ректоратом, парткомом, профсоюзными комитетами и заочным деканатом. В кабинете в окружении знамен, вымпелов и кубков сидел только один секретарь Аркадий Кириллов, человек, думающий не столько о делах комсомола и проблемах студентов, сколько о своей карьере. Мне приходилось слышать, что он готовился с кресла комсорга вуза перепрыгнуть в ЦэКа эЛКаэСэМ Узбекистана.
- Как дела, Разгильдяев? – спросил меня он, потягиваясь сигаретой «Мальборо». – Как идет работа в «Комсомольском прожекторе»? Рейды совершаете?
- А то, как же, - бодро ответил я, смотря на три золотых перстня на его пальцах. – На прошлой неделе четыре проверки в общежитиях устроили, много недостатков выявили, проверили жалобы студентов. Теперь по некоторым из них будем ставить вопрос ребром перед ректоратом! Послезавтра, согласно плану, проведем рейд по столовой и буфету. Заодно редакция «КП» готовит «молнии» и «колючки» по состоянию спортивно-массовой работы в институте…
- Это хорошо, - одобрил Аркадий, сверкнув золотыми зубами. – Все это нужные мероприятия. Только в данный момент нужно бить, так сказать, по современным, волнующим нас вопросам. Например, выявлять пороки и влияние на нашу молодежь буржуазного Запада.
- А что именно?
Аркадий посмотрел на часы «Ситизен» на руке и сморщился:
- Ладно, время у нас еще есть, и я тебе поясню суть проблемы. Вот посмотри, куда не глянешь – везде засилье иностранного ширпотреба. Все ходят в импортных шмотках – в майке, на которых черт знает что нарисовано, в джинсах заграничного производства, – а на них флаги и гербы вражеских государств! А фирменные сумки у девушек? А кепи с какими-то надписями на головах? Прямо хиппи, а не советские студенты!
- Вот ты и выявляй таких, лови! Говори в печати, что не ведется на должном уровне политико-воспитательная работа, не поддерживается марка отечественного производства. Это мол, влияние тлетворного Запада, гнилой буржуазии. Нет никакой сознательности, нет патриотизма у следующих комсомольцев, и тут перечисли фамилии, курс, группу. В общем, давай, крути на всю катушку, покажи этим «иностранцам», что можно носить, а что нет! Прежде чем натянуть заграничное, возьми словарь и переведи написанное. И нечего им гоняться за импортом, пусть покупает наше, родное советское…
Он еще долго говорил о патриотизме, а я глядел на его джинсы «Леви-с» и пуловер с надписью «I love you» и думал: «Вот тебя-то, «иностранца», я первым и покритикую!»
(март 1987 года)
Другие статьи в литературном дневнике:
