Путь к сердцу ребёнкаЯ никогда не скрывал, что наш любимый метод борьбы с каким бы то ни было нежелательным поведением – это провокации. Поэтому все новые сотрудники так или иначе проверяются через ложную вербовку якобы сторонней силой. Это очень увлекательное и полезное бывает приключение. Хотя, в какой-то мере, оно лишает веры в человечество. То бишь, после этого парень, когда к нему подходят какие-то незнакомые дяди в погонах и предлагают поработать на них в ущерб Корпорации, - априори склонен думать, что это ещё одна проверка. Не исключение – и мои невольнички с Калужской плантации. Те из них, кто находится там довольно давно (год и больше) и проявил себя так, что вызывает интерес в плане уже добровольного сотрудничества. Когда они бывают в увольнении в райцентре (обычно, разбредаются группами по три-пять человек, не больше), их винтят на улице «менты» и отвозят в неустановленное место. Где солидный дядечка объясняет, что он генерал юстиции, что он представляет СКР, что у них заведено дело на подполковника ФСБ Артёма Свинцова (то есть, на меня), что доказательств моей преступной деятельности и так выше крыши, и что сяду я гарантированно, поэтому конкретно их (невольничков) показания не так уж важны, но, имея сочувствие к возрасту и трудной судьбе, следствие даёт всё-таки этим несчастным жертвам моего беспредела возможность изложить свою историю, присовокупив новые эпизоды к кондуиту моих грехов. А не то, - дядечка хмурит брови, - можно ведь пойти и за соучастие в банде Свинцова, прицепом, если они будут настаивать, что оказались там совершенно добровольно. Впоследствии, рассказывая мне о таких беседах и демонстрируя записи, мои коллеги часто выражают удивление: «Тём, ты что с ними делаешь, что так приручил? Мы ведь конкретно пугаем – и хоть бы один тебя «сдал». Хоть бы какие реальные факты раскрыл. Сначала дурочку включают, типа, ничего не знаю про криминальную деятельность, при мне ничего такого не было, а потом прикидываются, что готовы к сотрудничеству, но действуют по твоей инструкции, выводят на «прожектор». Да, «прожектор» - это наш сленг. Точка засветки. То есть, любой сотрудник, именно на случай попадания «в плен», имеет некий заранее спланированный способ уведомить нас об этом и вывести на своих обидчиков. Скажем, называет номер мобильного телефона, по которому поддерживается оперативная связь. И когда кто-то пытается разработать этот телефон, - мы об этом тут же узнаём. Ну или – выводит на «тайник», который держится под постоянным наблюдением. И при этом расположен так, что практически исключено его случайное обнаружение какими-нибудь грибниками или собачниками, но если кто-то проявляет интерес – мы тут же берём этих любопытных в оборот. Да много вариантов такой «тревожной сигнализации». Ну и вот все мои питомцы – используют эти варианты, чтобы «маякнуть» мне и моим друзьям. Искренне сотрудничать со следствием с целью моей посадки – никто не желает. Хотя, казалось бы, что они хорошего от меня видели? Каторжный рабский труд, всяческое ущемление свободы, тумаки да розги. Вот коллеги и недоумевают: «Они у тебя все мазохисты, или ты их так закошмарил, что тебя они пуще всякого СКР боятся?» В действительности – ни то, ни другое. Однако ж, дело не в том, что я такой страшный. Не только. Их отношение ко мне и к моим гвардейцам, охранникам плантации, - через год уже представляет собой нечто большее, чем страх. Вернее всего его можно обозначить словом «доверие». Почему? Да потому, что я никому не пудрю мозги, и всегда готов расставить точки над «и». Изначально они поступают к нам на плантацию потому, что выбрали такой вариант, когда иная альтернатива – колония. Когда пацан наворотил каких-то криминальных глупостей, но у него и у его родни нет бабла, чтоб откупиться от следствия. То, что ему предлагает государство – называется «исправлением» и «воспитанием». Но у него (как и у меня) – оскомина от этих слов. Они представляются крайне унизительными и оскорбительными. Нет, в моём мире – всё проще. Ты, по натуре своей, – можешь быть кем угодно. И никто, кроме родителей в детстве, не имеет права тебя «воспитывать» и «исправлять». Но если ты ведёшь себя так, что причиняешь вред другим людям, - вполне резонно, что тебе предъявляется счёт за твои косяки, и ты должен его оплатить. Если тебе платить сейчас нечем – заплачу я. А ты – отработаешь долг передо мной. На моих условиях и под моим контролем. Поскольку я вкладываю в тебя бабки – и не хочу, чтобы при очередном твоём криминальном приключении тебе оторвали голову. Я хочу обезопасить свои инвестиции. Поэтому, извини, друг, но жить ты будешь в моём лагере, и наружу выходить – когда Я тебе разрешу. А будешь проблемы создавать – огребёшь п.здюлей. Не в воспитательных целях, боже упаси. А просто в качестве намёка, что мы тобой недовольны. Внутри – ты можешь оставаться самим собой, сколько угодно. Но вот за наружными проявлениями своей личности – изволь следить. Конечно, когда над этими буйными головами висит неиллюзорный срок в колонии, - они с лёгкостью соглашаются на эти условия. Иногда – даже и те, кому светит условный срок, тоже соглашаются, чтобы не портить себе биографию (поскольку я гарантирую, что любые упоминания об их деле будут уничтожены наглухо). Ну и как бонус – освобождение от воинской повинности. Большинство – вполне мирятся с тяготами своего быта и тогда, когда сталкиваются с ними in person. Причём не просто существует – а навязывается официально. То есть, за «сеньорами» (больше года), показавшими себя наиболее толковыми и пользующимися авторитетом, официально закрепляется по одному (редко – два) новичка, которых те должны ввести в курс, используя методы дрессировки по своему усмотрению (но без фанатизма, иначе отстранят и передадут салагу другому сеньору, а для последних – это большая привилегия и честь, иметь подопечного). Впрочем, если использовать не ужасное слово «дедовщина», а сделать отсылку к системе “fag&master”, бытовавшей в британских частных школах в период их расцвета, - всё выглядит, конечно, не так ужасно. И сам этот факт, что тинейджеры сами друг друга дрессирует – он, разумеется, очень облегчает жизнь администрации и охране. Но в некоторых случаях – приходится, конечно, и охране вмешаться, подкорректировать поведение. И я не скрываю ни от кого изначально, что приоритетная форма воздействия – физическое наказание (именно – порка розгами). Вернее, даже так. Если кто накосячил – ему предлагается на выбор. Скажем, лишение доступа к компу на неделю – или розги. Но новичок очень быстро убеждается, что если выбирать лишение доступа, – на него будут смотреть, как на чмо. Да и сам он изначально расположен больше к тому, чтобы по-быстрому перетерпеть боль, нежели подвергаться действительно унизительному недельному ограничению. Более того: любой новичок и провоцирует охрану на применение физического воздействия в первую же неделю. Мы не навязывали этой традиции, но она возникла сама собой. Типа, если ты реальный пацан – обматери охрану, выказав явное неуважение, получи за это тридцать розог, покажи, что не зассал, что на тебя полагаться можно. Очень мило и трогательно. Испытание в лучших спартанских традициях (хотя, повторю, им этого никто не навязывал). И гвардейцы – относятся с пониманием. Не обижаются, когда какое-то малолетко на ровном месте их обкладывает в три этажа. Вполне добродушно раскладывают и порют (но, конечно, так, чтобы это не было профанацией). В целом, если не навязывать предрассудков о какой-то особой унизительности и недопустимости телесных наказаний – сами пацаны к ним нормально относятся. Да, больно. Но, во-первых, быстро, а во-вторых – есть возможность козырнуть перед братвой своей стойкостью. Бывает, правда, что попадаются личности именно с предрассудками. И начинают качать права, что это всё незаконно, что они не потерпят такого обхождения, что у них есть права. И тогда или мне, или коменданту Ване приходится сказать: «У тебя есть выбор. Можешь – отказаться от контракта. Но тогда твоё дело возобновится, материалы пойдут в суд – и будешь в колонии доказывать, какие у тебя права. Но есть и другой выбор. Если ты реально такой резкий и гордый пацан, готовый героически противостоять своим поработителям – у тебя есть такой шанс. У тебя даже есть шанс загасить одного из твоих мучителей. И тебе за это ничего не будет. Вернее, будет. Итак, ты берёшь нож, нормальный, боевой, и выходишь один на один. Если выведешь из строя одного из наших бойцов, - получишь не только свободу и прощение долга, но ещё полмиллиона рублей сверху». Правда, поскольку зарезать человека настоящим ножом для неофитов трудно психологически, - мы, по их просьбе, смягчаем условия. Не порезать боевым ножом – а оставить следы в жизненно важных областях тренировочным макетом с красящей кромкой. Это кажется совсем несложным. Собственно, коснёшься маркером живота безоружного оппонента – и, считай, уже победил. И свободу вернул, и полляма сверху. На это – охотно соглашаются. Ну и в целом, я – всегда предостерегаю от попыток отбора ножа и захвата ножевой руки в стычках с оппонентом, чей уровень неизвестен. Имея практический опыт работы против ножа (начиная с шестнадцати лет), я утверждаю, что это самоубийство – пытаться отобрать ножик, когда противник примерно равен тебе по реакции и «резкости». И в реальных драках с серьёзными оппонентами – я никогда этого не делал, не пытался заломить ножевую руку (и никому не советую). Да и зачем? Гораздо проще – швырнуть в лицо горсть мелочи или связку ключей из кармана и, воспользовавшись секундным замешательством, провести атаку так, как если бы ножа у него вовсе не было. Ей-богу, наличие ножика – не делает прочнее его черепушку. Но по отношению к борзому подростку, на котором ещё рассчитываешь поживиться, эксплуатируя его труд, – это может быть нецелесообразно, выбивать ему коленку или вырубать ударом в голову, причиняя либо тяжёлое сотрясение, либо и вовсе вдавленную травму черепа. Поэтому, когда всё-таки очень хочется избавить противника от ножа гуманным манером (и когда уверен, что его реакция и опыт существенно ниже)– есть один довольно простой, но эффективный способ. Для начала – проводим обманную атаку (она по-любому необходима, когда имеешь дело с ножом). Имитируем удар правой ногой в его колено или голень (предполагая, что он и нож держит в правой руке). Он инстинктивно рыпается со своим инструментом к вашей ноге, норовя её подрезать. И в этот момент – нужно поймать его ножевую руку. Сразу скажу, хватать за предплечье – это очень опасно. Если чел хоть немного грамотный – он тут же пришибёт вашу кисть вторым предплечьем, как между молотом и наковальней, и возьмёт в замок на излом. Вместо этого – хватать нужно за запястье. И определённым образом. Этаким «нахлёстом» левой руки снаружи. Большой палец смотрит вверх, прочие - врастопырку. Ваша задача – взять его запястье в «клещи» из двух пальцев. Большой, - и даже не указательный, а средний, при типичных габаритах, чтобы пальцы надёжно обжали запястье с внутренней стороны, своеобразным «гвоздодёром». Получив такой упор – давим основанием ладони на тыльную сторону его кисти перед костяшками, «выкорчёвываем» её внутрь. Собственно, если хорошо хлестнуть ладонью по костяшкам оппонента, загнув его кисть вовнутрь, – этого самого по себе часто бывает достаточно, чтобы выбить нож. Но с пальцевым захватом – интереснее. И из него не так просто вырваться, как из захвата предплечья (там-то высвобождение делается скручивающим надавливанием на большой палец, чему и физически очень сильный человек противостоять хрен сможет). И этот приём, при всей своей простоте, - оказывает большое моральное воздействие. Что вот так легко, одной левой, тебя на коленочки ставят, подламывая кисть вроде бы вовсе без усилий (хотя некоторая крепость пальцев – разумеется, нужна). Ну и ещё немножко оппонент покочевряжиться, конечно, может – но без толку. Это очень легко, парировать любые его контратаки, управляя рукой с подломленной кистью. После чего ему объявляется: «Знаешь, у тебя безусловно есть права, но в нашем мире права и свободы одного благородного дона кончаются там, где начинается клинок другого благородного дона. А твой, по ходу, нигде не начинается. Он на земле лежит. Поэтому, родной, вдень цак – и не выпендривайся!» И несмотря на всю подростковую истеричность, - такая демонстрация заставляет его смириться со своим положением. Заставляет поверить, что это самое разумное. Потому что эти люди – они круты не потому, что у них чекистские ксивы и автоматы, а потому – что круты. И у них есть, чему поучиться. Претерпевая некоторый дискомфорт. Дальше – отношения выстраиваются вполне дружеские, уважительные. Он не чувствует себя «запрессованным» по беспределу. Он чувствует, напротив, что с ним вполне уважительно обошлись. Уделили внимание его заявке на экстраординарную крутизну. Но – не срослось. Что ж, есть куда расти, есть, у кого учиться. И он, конечно, будет втихаря нарушать правила распорядка, норовя смотаться в самоволку или притащить бухло/траву, и готов огребать за это п.здюли, если спалится, но в целом он дорожит своим положением. Ему не западло быть «питомцем» у людей, которые очень многому по жизни могут научить. И он, возможно, никогда не думал о «карьере», даже слова такого не употреблял, - а сейчас задумался. Поэтому-то он совершенно не склонен подставлять своих «рабовладельцев» перед какими-то левыми челами, кто бы они ни были. Не потому, что боится нашей «кары за предательство». А потому, что чувствует: если нас по-настоящему предать – скорее всего, ничего и не будет. Но вот именно что «ничего». Вместо такого многообещающего альянса. Самое примечательное, что никто никому не е.ёт мозги на тему «морального долга», «нравственной ответственности», или «мы заботимся о твоём же благе», и т.п. Да меня самого тошнит от подобной гнилой риторики. И я бы побрезговал её применять. Но факт в том, что здравому человеку, даже криминальному подростку, - не надо гнать пургу про его «моральный долг» и твою о нём «заботу», чтобы обеспечить его лояльность. Достаточно – вполне эгоистических, незамутнённых отношений. «Я собираюсь нажиться, используя тебя как рабочую силу, чего совершенно не скрываю, а как личность со своим богатым внутренним миром – ты мне совершенно похуй». Он принимает это, как данность, и рад, что к нему не лезут в душу, не ездят по ушам, рассказывая, что такое хорошо и что такое плохо, - и заметить не успевает, как начинает пытаться обратить на себя внимание «безучастных поработителей», внушить симпатию именно как личность. И что один лишь одобрительный или осуждающий их взгляд вдруг начинает значить для него больше, чем все потоки душеспасительного п.издобольства, какие только омывали его грешную голову. Если же прибавить к этому возможность научиться стрелять, водить машину, а теперь ещё, как Ваня свою С172 купил, и управлять еропланом – неудивительно, что детишки стараются с нами ладить. Даже самые «трудные». Вообще говоря, я никогда не понимал выражения «трудный подросток». По-моему, если у педагога возникают какие-то трудности в манипулировании малолетками, которые имеют гораздо меньше жизненного опыта и массу комплексов, - это недоразумение природы, а не педагог. Как же по мне, завоевать доверие тинейджера очень просто. Надо всего лишь – не городить всякой пафосной и фальшивой ерунды, а чётко и честно обозначить свой интерес к нему. Зачем конкретно ТЕБЕ нужно, чтобы он вёл себя так-то и так-то. И не надо бояться показаться «слишком» чёрствым и циничным. Лучше сначала выставить себя «монстром», потом постепенно предоставляя возможность убедиться, что в тебе всё-таки есть и что-то человеческое, чем изначально претендовать на немеренную «душевную теплоту», а потом разочаровать. Но такие вещи, ей-богу, любой нормальный сержант-инструктор хорошо понимает. Их только «профессиональные педагоги» в упор не видят. Ну и родители – само собой. Этим – только б поорать о своих измотанных нервах, седых волосах и загубленных лучших годах :-) © Copyright: Артем Ферье, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
