Несколько дней назад скончался мой троюродный брат Олим Гулямов. Он старше меня на три года, еще и пятидесяти лет ему не было. Вообще-то он мне дядя, потому что его мама Саида-опа была младшей сестренкой моего деда Касыма Токсанова, начальника УНКВД по Бухарской области. Но назвать его дядей как-то было сложно – он же одногодка моей старшей сестры Лейлы, они дружили как брат-сестра, а не как дядя–племянница. Да и сам Олим никогда не выпячивал свой высокий родственный статус, просил говорить с ним на «ты».
И я его так и называл: Олим-ака. Он жил в Бухаре, дом рядом с водокачкой (для местных это какой-то ориентир, для меня что-то абстрактное). Прекрасно говорил по-таджикски, узбекски и русски, разбирался в музыке и традициях, по диплому был математиком, коммерсантом – по душе; а руки были просто золотыми – он мастерил сундуки, и этим самым зарабатывал, когда наступали сложные времена.
Сами понимаете, в Узбекистане не всегда был экономический расцвет (по-моему, после 1995 года страна уверено покатилась в ад). Работал в разных местах, крутился, как говорят. В одно время с товарищем организовал турфирму «Ориент», открыл на базе двух квартир «гастхауз», принимал интуристов, а потом интересы с партнером разошлись, и они разбежались. Однако Олим-ака не унывал.
Он был мудрым, спокойным, рассудительным. Никогда не повышал голос. Вкладывал в семью, в детей, стараясь дать им лучшее. Если я приезжал в Бухару, то старался остановиться у него, а он когда посещал Ташкент, то был у нас в гостях. Очень любил мою маму и всегда с ней вел беседы на бытовые и прочие темы. Моя мама его очень любила и уважала.
А я помню один случай. Это был, по-моему, 2002 год. Мы шли по улице от фонда Сороса, и тут Олим увидел здание интересной постройки (за гостиницей «Россия» возводили очень интересные здания), остановился и стал разглядывать. Тут стоявший с другой стороны дороги мужик в черном приказал нам топать дальше. Олим было тронулся, но я схватил его за локоть, а потом посоветовал мужику стоять там, где стоит – его мнения никто не спрашивал. Тут мужик взволновался, стал угрожать нам милицией, и тут я его просто послал. Олим-ака не хотел спорить – в столице был ведь гостем, а я на правах хозяина возмутился такой беспардонностью. Откуда мне было знать, что это израильский службист охранял гражданское здание, которое находилось под покровительством посольства Израиля. Обычная дорога, обычные дома – кто знает, что рядом стоит? Хотя нам-то и дело не было до забора, за котором спряталось некое учреждение с особым статусом. Службист вызвал мента, стоявшего рядом в будке, и тот, прискакав и угрожая нарядом в РУВД, потребовал документы. Мы предъявили свои паспорта, но мент почему-то передал их израилетянину, чем вызвал наше негодование.
Потому что тот не имел право на суверенной узбекской земле проверять документы граждан Узбекистана. И самое возмутительное, что мент требовал от меня отвечать на вопросы иностранца. С трудом мне удалось узнать ФИО мента, но вот израилетянин представляться не хотел. Зато долго мучил вопросами Олима, что он делал в Иране (а тот ездил туда для подписания договоров на туризм), и Олим-ака спокойно отвечал, понимая, что ему-то скрывать нечего и он не видит за собой вины. Службист требовал регистрации в Ташкенте (вот уж наглость! – прим. А.Т.), на что последовал ответ, что он только сегодня утром приехал. Меня тоже израилетянин проверял, но изменился в лице, когда узрел израильскую визу в моем паспорте. Быстро проверил меня по своим данным, после чего вернул документы. И не извинившись.
Я ушел оттуда злой и хотел крови! Олим успокаивал меня, говоря, что если такое установлено, то бесполезно бороться. Ради моего возмущения ничего не изменят – это вопросы безопасности! Я же был возмущен не вопросами безопасности неизвестного мне учреждения, а наглостью иностранных спецслужб и покровительством им узбекского правительства. Учитывая, что в мае 2005 года был у стены посольства Израиля убит узбекский гражданин и никто ответственности не понес, то не трудно понять, какие полномочия отданы МОСАД. Меня также могли порешить из автоматов неизвестные снайперы.
Я статью написал. Через месяц, потому что все равно не стерпел. Об Олиме упомянул вскользь, не желая создавать ему проблемы.
Когда я приезжал в Бухару, то Олим встречал меня как самого дорогого гостя. Столы накрывались щедро. Организовывал также прогулку для меня и моего зятя Николая, который ныне живет в Германии. Тогда мой брат прочитал мне стих великого Омар Хайяма:
«Увы, не много дней нам здесь побыть дано,
Прожить их без любви и без вина - грешно.
Не стоит размышлять, мир этот - стар иль молод:
Коль суждено уйти - не все ли нам равно?»
А теперь он остался в моей памяти и редких фотографиях. Олим никогда не жаловался на здоровье; такой крепкий, мускулистый, подтянутый. Лишь после смерти мне написали, что с детства страдал пороком сердца. Он очень переживал, когда умерла мама Саида-опа, потому что ему было тяжело без родного и близкого человека. Оказывается, он тогда сказал, что следующим будет он. И предсказал свою смерть.
Старуха Смерть не делает различий между добрым и злым человеком, она косит всех, кто стоит в очереди ее списка. Кто же устанавливает этот список – одному богу известно. Но мне горько, что коса прошлась по жизни моего брата. Вместе с ним я лишился кусочка родного, части Бухары и всего прекрасного, что мне показывал Олим-ака.
Пускай земля ему будет пухом, а мир – прахом!
