Рецензия на «Три основания честной философии» (Вадим Филатов)

Вопреки кажимости, основной постулат, сформулированный в первой фразе, не является истиной и даже достаточно вероятной гипотезой кажется по недоразумению.

Любой живой разумный человек знает о смерти только то, что наблюдает во вне. Сам по себе он опыта смерти не имеет по умолчанию. Умолчание хорошо сформулировал Эпикур (как говорят, сам я его не читал), я смерти не знаю, когда есть я, нет смерти, когда будет она, не будет меня. Но даже эта максима предполагает только наличие смерти. Но при этом о том, что такое смерть, Эпикур не говорит. Таким образом, выходит, что небытие вовсе не реально. Это теоретический конструкт. С другой стороны, а верно ли говорить, что бытие призрачно? Как же оно призрачно, если предстаёт перед моим взором во всей своей реальности и полноте?
Пока человек живет, он и наблюдает, и переживает много такого, что ему, как бы, намекает на то, что такое смерть. В глубоком сне, в коме, под действием наркоза имеет место небытие того, кто проснется, выйдет из комы, выйдет из наркоза. Выйдет в бытие. Но было ли то, откуда человек ушел, небытием? Да, было. Но есть ли это небытие вечное и непреложное состояние, гарантированно наступающее после смерти? Утвердительно ответить нельзя, потому что утвердительный ответ подразумевает вопрос, а откуда это известно? Да, ниоткуда, это просто предположение.

Наличие после смерти бытия или небытия никак не связано с вопросом, отчего люди страдают. Будда дал хороший ответ. По большому счету его мнение совпадает с ответом на этот же вопрос, который дал Шопенгауэр. Этого вопроса я еще слегка коснусь.

Третий вопрос, с которого начинается это эссе «как несуществующим людям жить в мире, которого нет?» Я бы сказал, что он имеет эмоциональную окраску, утверждает некую метафору. Люди потому и люди, что они существуют. Живут. Не имеют значения все те частности, из которых состоит жизнь, чтобы задаться таким вопросом, или попытаться найти на него ответ, просто потому, что такого положения вещей просто нет. Люди существуют, а не «не существуют», а живут они в мире, который очень даже есть, иначе не о чем было бы и говорить. Тот же Шопенгауэр сказал, что «люди подобны часам, которые заведены и идут сами не зная зачем». Наличие смерти, которую люди наблюдают в мире, не может утверждать, что после смерти движение жизни прекращается или продолжается в каком-нибудь другом виде. Это тайна. Да, это может казаться очень вероятным, но знания об этом нет.
На четвертый вопрос дать ответ довольно просто. Очевидно, что имманентного всеобщего смысла у жизни нет. Частных смыслов сколько угодно. Но всеобщего смысла нет именно потому, что есть смерть. А она есть. Но поскольку неизвестно, что такое смерть сама по себе, а так же предельно ясно, что опрометчиво принимать гипотезу о том, что смерть человека есть переход в абсолютное небытие, за несомненную истину, то невозможно утверждать, что у жизни, будь она до смерти или после смерти, есть какой-то смысл.

Вадим Филатов говорит: «Мы являемся свидетелями и непосредственными участниками того, что всё возникающее исчезает в бездне небытия раз и навсегда. А также видим, что мир, окружающий нас, жесток, болезнен, исполнен страданий, ненависти, несправедливости. Плохие дела происходят с небытием!»

Нельзя отрицать, что «Мы являемся свидетелями и непосредственными участниками того, что всё возникающее исчезает…» Но почему в бездне небытия? Откуда такое знание? И, кстати, даже, если это верно, то что же плохого в небытии? Ведь совершенно верно, что «мир, окружающий нас, жесток, болезнен, исполнен страданий, ненависти, несправедливости». Ну, так лишившись такого мира, можно только ликовать, хотя, понятно, что в небытии ликовать некому. Почему же тогда автор говорит, что «плохие дела происходят с небытием»? Вероятно, это описка. Это с бытием происходят плохие дела, а в небытии, если оно есть, как раз все обстоит прямо противоположным образом.

Я никогда и в мыслях не имел подвергнуть благородную истину о страдании сомнению. Но, отдавая должное мудрости Будды, я не могу не подвергнуть сомнению остальные его благородные истины, которые, увы, далеко не столь очевидно истинны, как первая.

Точно так же я вполне признаю реальность и значительность трех очевидностей, о которых идет речь в эссе. Несправедливость, страдание и смерть. Надо однако признать, что смерть стоит в этой троице несколько особняком. Само ожидание смерти, само наличие ее уже может вызывать страдание. Но, в то же время и в отличии от страданий и несправедливостей, она имеет в себе то хорошее, что она дает, может быть и призрачную, надежду на полное прекращение их.
Сам я, правда, думаю, что суть мира не меняется тогда, когда меняются те или иные формы жизни. Можно, конечно, представить себе жизнь без зла, но представление о такой жизни неизбежно упирается в вопрос, каким образом и где она может быть возможна.

Философия небытия, в сущности, догматическая система. Она исходит из произвольного постулата, что абсолютное небытие существует. Это, собственно, положительное и утешительное решение одного из, так называемых, вечных вопросов. Чтобы ни было, чтобы ни случалось, в какие бы невзгоды не погружала меня жизнь, у меня, благодаря Философии небытия, есть глобальное утешение: всё закончится небытием. И, более того, если я захочу, то могу попасть в него немедленно.

Подобно Вадиму Филатову, я тоже придерживаюсь принципов догматической философии. Я бы ее назвал Философия абсолютного бытия. Для меня абсолютное бытие принципиально отличается от просто бытия. Просто бытие ― это вся та мерзость, которую мы наблюдаем в мире, пока живем. Но мир устроен так, что он всеми силами пытается эту мерзость уничтожить, изжить. Ну, и я *верю*, что ему это удается. Каждая жизнь это попытка справиться с жизнью, с бытием. А финал ее ― награда. Абсолютное бытие.

Александр Кончеев   15.04.2021 23:54   •   Заявить о нарушении