Рецензия на «Король Лир» (Мария Выдуманная)

Конечно, мы никогда не узнаем, «Знал ли сам Шекспир, приступая к «Королю Лиру», - что для него главное в нем? И что знал он о главном, заканчивая работу?»
Но мы знаем, откуда драматург черпал свои сюжеты. Шекспир воспользовался не только преданиями Холиншеда, но и, как выяснилось, сочинениями Спенсера, Сидни и Харснетта. Мы знаем, что незадолго до 1605 г., когда, как считают, был сочинен «Король Лир», в Лондоне прогремели два судебных процесса, сторонами в которых выступали дочери высокопоставленных отцов, требовавшие признать своих папаш помешанными или недееспособными, чтобы завладеть состояниями родителей. Документы донесли до нас также свидетельство о некой Кордел, еще одной дочери, вступившейся на одном из этих процессов за своего ответчика-отца. Мы знаем, что за год до «Лира» на лондонских подмостках шла пьеса «Достоверная история короля Лейра» (как перед шекспировским «Гамлетом» был с успехом поставлен «Гамлет» драматурга Кида) . Поэтому вполне резонно предположить, что Шекспир почувствовал «конъюнктуру»: его «Лир» в данных обстоятельствах мог бы заинтересовать публику, «толпу» - а это доход театру, ну и автору, первому драматургу «Глобуса». Кроме того, специалисты указывают, что Шекспир в «Лире» как бы учитывает недостатки, характерные для его «Тимона Афинского», где основные идеи – власть денег всесильна, а человек по природе своей неблагодарен. Шекспировский «Тимон» - вещь довольно абстрактная, схематичная, назидательная, небрежная, слабая по части языка (кроме ряда жемчужин вроде монолога о золоте), тогда как «Лир» - злободневная, многоплановая, сложная и высокохудожественная, хотя так же, как и "Тимон" несущая черты средневековой моралите. Как и в отношении «Гамлета», литературоведы озабочены мягко говоря шероховатостью композиции «Лира»: переплетением, избыточностью и кажущейся незаконченностью сюжетных линий (куда, кстати, девается Шут, который нередко выходит в трагедии на первый план и открывает королю и зрителям глаза на мрачную реальность?). Уже одно это говорит о том, что Шекспир (или тот, кто скрывается за ним), приступая к сочинению, собирался написать не только и не столько на тему отцов и детей (неблагодарности детей к родителям), но и вновь поставить общие вопросы о смысле жизни, ее моральной оценке, о природе власти, человеческой природе, добре и зле, причем не только как о полярных явлениях, но и как о качествах одного и того же явления или человека. Причем автор «Лира», как с ним бывало и раньше, действовал и по расчету, и по наитию – отсюда и гениальные масштабные полотна трагедии, отсюда и ощущение некой незаконченности, недоговоренности пьесы. Не забудем, что маститый в ту пору автор по-прежнему вынужден был по контракту писать для своего театра минимум две пьесы в год, и не давать слабину в таких условиях оказалось нелегко даже гению, каковым Шекспир несомненно был. Если Гонерилья и Реганы написаны драматургом в реалистичной манере, они «узнаваемы», сочетают в себе дурные, но вполне реальные качества хитрых, расчетливых, лицемерных, корыстных людей, и в то же время респектабельных дам, женщин, способных искренне любить и не чуждых понимания «государственных интересов» королевства; если Эдмунд выступает носителем принципов маккиавеллизма в его британской одежде покроя конца 16 в., то «положительные персонажи» выглядят как-то не вполне убедительно. Кент – предан суверену в отживших традициях феодальной Англии (возможно, Шекспир хотел показать, что Кент «отстал от жизни»), Лир, поставивший эксперимент над самим собой, выглядит заранее обреченным на «отрицательный результат»; Шут, открыв «правду жизни», тихо исчезает после третьего акта (правда, он привносит комизм в беспросветную атмосферу убийств и прочих злодеяний). Есть шекспироведы, которые считают, что Шут душою предан Лиру, но в мыслях ближе к «лагерю зла». Корделия в своей бесхитростности, честности и предельной наивности отчасти напоминает булгаковского Иешуа. Она не может не погибнуть от козней «прагматичных» врагов и, как положительный герой, выглядит не слишком убедительно (в хронике Холиншеда, «реальная» Корделия, одолев вместе с отцом врагов, потом восстает против него и, потерпев поражение, кончает жизнь самоубийством). Кто убедителен, так это «прозревший» Глостер, характер которого переживает эволюцию и кто вполне осознанно выступает против зла с оружием в руках. Пусть его надежда на «справедливость» выглядит утопично, но в данном случае главное – «движение, а не конечная цель». Разумеется, любое категоричное суждение о том, что «хотел сказать» Шекспир заканчивая пьесу, в чем смысл трагедии Лира – нельзя воспринимать как единственно верное. Лучшие умы до сих пор спорят об этом. Однако картина бури в «Лире» - это явное воспроизведение «распада времен» в современной драматургу Англии, когда на смену привычным феодальным отношениям приходит новый уклад, который потом Маркс назовет правлением буржуазии; однако безумие Лира – это явная реакция, бегство человека от «свинцовых мерзостей жизни», где правят бал деньги, жажда власти, похоть – основные побуждающие мотивы поведения людей, по мнению отдельных современных психиатров.

Алексей Аксельрод   04.08.2016 17:25   •   Заявить о нарушении