***

вдова - Елена Дмитриевна Ляпунова
Лейба Аоронович Замойский...

Аллан Кардек: КНИГА ДУХОВ
Евгений Дмитриевич
Софья Александровна
Константин Феоктистович Притулин
эктоплазма
Доса уиджа

Катя Вербицкая

дворник Кузьма
Лёвушка
Яков Абрамович
Ася с Асинкритовской и её брат, влюблённый в Катю.
Фёкела...

Дознователь Мокроусов
И вдруг в висках застучало: "Я ненавижу человечество, я от него бегу спеша, моё единое отечество, моя пустынная душа!" До сих пор мне было не понятно, как это БальмОнт, мой БальмОнт, призывавший быть , как Солнце, мог написать такое!?

4. Жестокое танго и Хранитель времени

Гуся для рождественского застолья неумолимо надвигавшегося на нас 1918-го года мы выменяли с мамой на базарной площади за две серебряные ложки.Хранившаяся в серванте с вырезными филенками коробка со столовыми приборами на пять персон вынималась оттуда только по большим праздникам. Ложки, вилки, ножи и чайные ложечки раскладывались на белоснежной скатерти рядом с тарелками майсенского фарфора, которые с тех пор как Россия начала воевать с Германией, мама патриотично спрятала вглубь блистающего стёклянными дверцами буфета.Но даже и сервированный обычными тарелками , без сценок, изображающих Лютниста и Прекрасную Даму в замковых чертогах; островерхую цитадель на горе; жнущих золотистые хлеба крестьян и бредущего мимо путника с котомкой на палке или рыцаря, получающего в награду за победу в турнире платок Принцессы ,-даже без этих будящих фантазию аллегорий стол выглядел нарядно и празднично. А всё вилки, ложки, ножи! Они сверкали, в них блуждали огоньки и отсветы свечей царствующего над столом пятирогого канделябра.
И вот - в коробке с двуглавым золотым имперским орлом на крышке и малиновым бархатом подкладки внутри, куда мы с Лёвушкой заглядывали с благоговением, образовалось две пустых десны. Румянощёкая тётя , сунувшая маме в руки мороженного гуся с зажмуренными глазами и плотно сомкнутым плоским клювом, поспешно спрятала ложки за пазуху, словно не обменяла на них выращенную птицу, а украла эти ложки вместе с их затейливыми орнаментами, изображающими виноградные грозди среди резных листьев лозы.Наверное теперь эта тётя , представлявшаяся мне пейзанкой -жницей с фарфоровой тарелки, на которую весело заглядывался Пилигрим с котомкой на палке, могла черпать из закопчённого чугунка свои щи серебряной ложкой и радоваться тому-какая она богатая! А может, припрятала драгоценные приобретения на дно сундука рядом с бесполезными "катеринками" на чёрный день, или взгромоздила ложки рядом с иконами в красном углу и крестится на них при всяком удобном случае.
Как бы там ни было, а нафаршированный черносливами запечённый гусь красовался на блюде посреди стола, папа , держа за талию хрустальную балерину произносил здравицу,мама промокала салфеткой выкатившуюся бриллиантину слезинки. На ёлке мерцали свечи, которые я экономно задула на своё тезоименитство ещё за неделю до того.В кладовой , в бочке, ещё оставалась мука для блинов на Масленицу,за постом следовал мясоед -и пока мы были за столом все вместе.Ну разве что Якову Абрамовичу и Лёвушке пришлось хлебать бульон не серебряными, а железными ложками. Ну разве что, крамсая ножиком гусиную ножку, наученный обращаться со столовыми приборами Лёвушка не созерцал на дне тарелки Рыцаря, подхватывающего на копьё кружевной платок Принцессы, как перед тем валяющегося теперь у ног коня победителя поверженного тевтона.
Но Рыцарь и без того явился в этот год моего восемнадцатилетия. И не в единственном экземпляре. Они, рыцари, - со своими поднятыми забралами и развевающимися над шлемами плюмажами вдруг пошли хороводом, подобно развешанным на ёлке арлекинам. Вслед за Асиным парчёворубашечным братцем Фёдором в юфтевых сапожках, норовившем затащить меняв в пролётку за пять гривен, явился Степан Евграфыч, далеко не из графьёв разумеется, человек сентиментально -юродивого склада. Пролетарский, я бы сказала, янычар. Революционный мамелюк. Он узрел меня для своего гарема в "Золотом льве", "средь шумного бала, случайно" - и начал выказывать знаки внимания, следуя за мной неотступно. Конечно, если бы я читала книжки и пилила на скрипке дома, он вряд ли на меня наткнулся бы "в тревоге мирской суеты", но по причине лютого недоедания мне пришлось от разовых выступлений в Деловом собрании переключиться на ежевечерние концерты в ресторанном чаду, где можно было не только пофуршетиться бутербродиком с сельтерской, но и прихватить остатки наготовленного домой. Мне повезло: в свой оркестр и не без прицела на предоставление дополнительных услуг пригласила меня госпожа Гришина-Алмазова, среди прозвищ которой было и Машка -Рюмашка.
Играю я вечер, другой , третий. И вот -в кабаке появляется он-Евграфыч, позванный рестаратарами - Стёпка Граф.И давай заказывать музыку, соря керенками.Кладёт на стол рядом с графином водки револьвер. И подавай ему "Цыганскую венгерку" на десерт. Это вам не БальмОнт, растаявший от Шуберта, даже не напоминавший бодлеровского ворона Колчак, вместе с синицеподобной Анной Тимерёвой, посещавшие в своё двухнедельное правление Новониколаевском миражные чертоги "Золотого льва", этой Земли Санникова уркоганов и кооператоров. Верховный правитель напевал себе под мою скрипку про то , как будет над его могилою гореть сить его звезда, водил в жестоком танго прильнувшую к нему Аннушку.Но в целом вёл ебя весьма пристойно. Это тем паче был не делавший мне комплименты Репортёр Репортёрыч Серебряниковский, с которым мы то и дело сталкивались в Деловом Собрании, где я продолжала репетировать с Яковом Абрамычем. Что говорить про смахивающего на государя императора бородкой и усами площадного оратора и ресторанного молчуна Романова. Про этого антипода убиенного царя ,идейного большевика, нашедшего свою смерть в овраге наа берегу тогда ещё полноструйной Каменки! Он садился в дальнем углу ресторации, заказывал водки, закуски -и после своих пересыпанных революционными лозунгами речей на морозе -молчал, греясь спиртным. Он сиживал в своём дальнем углу в одиночку или о чём -то говоря негромко со вмиг ставшим знаменитым рабочим макаронной фабрики Горбанём.
-Идут!- говорила Гришина-Алмазова , завидев эту парочку, а то и с Репортёром Репортёрычем вместе в дверях заведения.- Следи за репертуаром...Ничего старорежимного. Это не безопасно...
- У нас в гостях!- искусно изображал лояльность к новой власти, как мне тогда казалось весьма похожий то ли на сероквадратно-газетного Керенского, то ли на балаганного Петрушку Гришин-Алмазов.- И он называл их поименно, оглашая экзотично звучащие совдеповские должности...
-Вот и товарищ Дуся сегодня с нами!Поапладируем ей!- паясничал наторевший в гипнозе конферансье.
И они понимались из за столиков. Скованно раскланивались, покупаясь на такой дешёвый водевиль.
- Музыка! - комановал Гришин-Алмазов. И пригласив товарища Дусю на танго, Репортёр Репортёрыч галантно удерживал её на революционно приемлемом расстоянии.

- В подарок детям товарища Дуси! -не унимался антрепренёр-конферансье, который вскоре сменит искристую жилетку, полосатые штаны со штрипками и лаковые штиблеты на френч цвета хаки, галифе и хромовые сапоги.- Этот великолепный торт! Пусть лакомятся!
Товорищ Дуся продолжала покачивать своими натруженными родами бёдрами в такт выводящим жестокое танго моим скрипичным рыданиям. Теперь, когда я пишу эти воспоминания, дописывая их между абзацами моего девичьего дневника,мне кажется , что, прозрачные, они танцуют рядом - товарищ Дуся с Репортёром Репортёрычем и Верховный с Аней Тимерёвой. Слишком жестокое танго! Танец гальванизированных игрушек. Среди оловянных гусаров, фарфоровых балерин и глазастых кукол моего детства появился однажды и подаренный совсем юным чехом Иржи -скелетик -копия аллегории Смерти, каждый час оживающей на старинных часах Пражской ратуши.И это было танго Смерти, карнавал скелетов...Хотя иные губы совсем не траурно напевали про Деребасовскую, где открылася пивная...

Эх!Знала бы товарищ Дуся Ковальчук и все остальные участники непритязательной пролетарской пирушки, что совсем близко тот июньский день, когда как бы случайно брошенная граната прервёт их отдых у мостика через Каменку. Что кого-то будут достреливая, спихивать в лог, кого-то добивать штыками. А говорили -только переведут из одной тюрьмы -в другую.Через мосточек. Знала бы она, покачивающаяся в аргентинском танго "Эль чокло"* ,с ладонью Репортёра Репортёрыча на многодетной талии, что вскоре ей придётся хлопотать об отпевании и похоронах "товарищей". Не ведомо было ей и то, что и саму -то её зароют где-то за мясокомбинатом. За забором цехов убоя и разделки туш.

Но до тех пор ещё было не далеко-не близко. Напольные часы в гостиной нашей квартиры в доме на Асинкритовской мотали туда-сюда свой маятник. Шестерёнки крутились, приводимые в движение гирями, тянущими цепь. Зубец за зубец, зубец за зубец.Тик-так! Стрелка совершала секундный перескок. Раз в час внутри часового механизма что-то скрипело, шипело, скрежетало - и раздавался приглушённый звон курантов. Раз в сутки папа открывал дверцу часов и передвигал рубчатые шишки гирь.Это как правило происходило перед сном, в полумраке.И в щель приоткрытых дверей спальни я видела, как закрыв дверцу папа вынимает из кармана жилетки свои карманные часы на тускло мерцающей платиновой цепочке и сверяет время. Я засыпала под негромкий бой курантов, отзывающихся в ложках, вилках и тарелках серванта, докатывающийся до колокольни собора, чтобы рассыпаться медным зудением в колоколах, гудело отголосками горлового пения в повешенном на гвоздь в папином кабинете шаманском бубне. Сквозь смежающиеся ресницы я видела , как папа превращается сначала в Якова Абрамыча, потом в ювелира Замойского-и наконец в Хранителя Времени. Нос-баклажан. Синие губы. Седые космы. Борода до пупа.Жилетка. Мятый фрак. Пузырящиеся на коленках штаны на подтяжках.Громоздкие бутсы-утюги. Гном отворачивался от меня и говоря "Тик, так, тик так! Вот так, вот так!"- просачивался сквозь стену...

*Эль Чокло (исп. El Choclo; букв. «початок») — танго, написанное аргентинским композитором Анхелем Вильольдо в 1903 г.

Произведение было впервые представлено в Буэнос-Айресе в 1903 г. в ресторане El Americano. Вскоре появляются записи танго в инструментальном варианте, затем — в виде песни, сперва на испанском языке, затем в переводах или перетекстовках на других языках. Первая публикация нот датируется 1905 г.

5. Спиритический Сеанс

На Святки мама затеяла спиритический сеанс.Полумрак мансарды. Всего одна зажжённая свеча пятисвечного канделябра на подоконнике. Луна в окне. Ламберный столик, на котором бывало, маман раскладывала и пасьянсы, и карты Таро. Но на этот раз предстоял разговор с духами.
-Софья Александровна! Я как вы и просили -расчертил круг для гадания на блюдце!Буквы алфавита по кругу , "да", "нет"-всё как вы велели,- обратился к маман стряхивающий снег с бобровой шапки Константин Феоктистович Притулин, папин соратник по его изыскательским экспедициям, картограф, человек , интересующийся шаманами и параллельными мирами...
-Ах, да!Конечно. Но давайте с мороза чайком согреемся...

Его лисья шуба и шапка уже висели на лосиных рогах в прихожей, и от тепла натопленной печи на их шерсти снежинки быстро превращались в бисерные капельки.
Мама, папа, явившаяся за пятнадцать минут до того одержимая спиритизмом мамина подруга, потерявшая на фронте сына и мужа, вдова Елена Дмитриевна Ляпунова, а с ними Яков Абрамович - все плотным кругом восседали в гостиной за столом. Раскочегаренный Кузьмой самовар, смородиновое варение в розетках, серебряные ложечки, витой струйкой льющийся в фарфоровые чашечки чаёк. Фёкла, выложившая на большую тарелку сложенные уголками , как для поминок, блины. (И Кузьма, и Фёкла пред самыми Святками вернулись из своей отлучки на Алтай, в родную деревню, привезли и вареньица, и мёда, и баданового чая.) Смешиваясь с запахом пихтовых лап, травный дух заполнил гостиную. Тик-такали часы.Кот спал на диване. Пылал во все пять рогов канделябр. Спиритическая общественность зыбко отражалась в боках самовара, являя собою картину весьма живописную. Константин Феоктистович -борода на две стороны этаким русалочьим хвостом бога Дагона.* Вздыбленные космы, словно бы иллюстрирующие лекцию о статическом электричестве.Кругляки его профессорского пенсне на шнурочке!Его белоснежная манишка и манжеты, выглядывающие из- за ворота и рукавов чёрного сюртука.Блистающие запонки. Заправленный за срез жилетки галстук.Кисти рук пианиста или карточного шулера с алым кристаллом рубина в перстне на безымянном пальце.В какой-то момент меня стали одолевать сомнения:а шуба ли и бобровая шапка оставлены этим персонажем в прихожей? Не крылатый ли то плащ для путешествий по эфиру, не бархатный ли берет со страусовым пером? И зонт ли, с которого он, переступив через порог нашего дома, стряхивал мокрый снег,и который услужливо принял у него из рук папа, а не шпага ли дуэлянта-забияки, волшебная палочка мага,трость иллюзиониста? Притулин доминировал в образовавшемся аккорде сверкающих глаз, прихлёбывающих чай губ, подносящих ко ртам парящие чашки пальцев с оттопыренными в сторону мизинцами.

- Вы начертили прекрасный гадальный круг!-развернула мама вынутый из тубуса ватман. А я уже приготовила тарелочку !- продемонстрировала она драгоценность из майсенского сервиза, то самое блюдце на дне которого были изображены Рыцарь и Принцесса.На донышке , химическим карандашом мама нарисовала стрелку.-Так что всё готово...
-В слове "начертил" сидит "чёрт"!- скаламбурил Константин Феоктистович. -Но в чертей я не верю. Да и в духов тоже, хоть мне и приходилось впадать в транс вместе с алтайскими шаманами...А вот энергия!
-Эктоплазма!?-подзадорил папа лектора , со спрятанной в уголках губ улыбкой пуская пахучую струю сигарного дыма.
- Вы напрасно иронизируете, Евгений Дмитриевич!- подхватил Притулин. - Опыты Тесла доказывают что энергетические поля существуют. Кстати, и лозоходы, к помощи которых мы обращались в наших экспедициях -доказательство того же. Просто они чувствуют аномальные зоны...Вспомните суенгинского лозохода Фрола. Если бы не он мы бы прошли мимо основной жилы. То что намывают старатели -это только фрагменты , вымытые рекой...Мелочь...
-Ну хорошо. Я не отрицаю наличие магнитных полей полей и аномалий, но как вы объясните общение с духами шаманов? Их левитацию...Мы ведь с вами сами наблюдали...
- То был обман. Они подсыпали нам в чай галлюциногенов...Вот вы с Софьей Дмитриевной дурачили меня и столоверчением, и воплощением духов,и появлением эктоплазмы...
- Ну да! -пускал папа вторую струю дыма и в его клубах возникало нечто эктоплазматическое.- Но то был карнавал, мы шалили. Но в какой-то момент ведь мы сами поверили, что я не просто нахлабучил на голову треугол, а и в самом деле стал Бонапартом, Катенька -не просто облачилась в картонные доспехи, а в неё реинкарнировала Жанна Д*Арк.Да ведь и ваш , Константин Феоктистович, костюм мага всех поверг в восторг и ужас. И как вы ловко вы облапошили нас с вашей тростью, из которой выскакивал букет хризантем? А помните, как капустный качан из кладовой и в самом деле обернулся отрубленной головой Марии Антунетты...Правда вы тогда водочки перебрали! И что с того, что запечатленные на фото эктоплазматичемкие сущности на самом деле были наляпанными Фёклой на марлю кусками яишницы!
-Выдала грубая ретушь , изображающая личины отошедших в мир иной...
-Но вспомните ужас, холод , пробегающий по спине, когда в полумраке мансарды из носа Срфьи стала истекать эктоплазма и послышался голос...
-Ну это называется индуцированным психозом...Как и столоверчение, которым мы занимались на вашей мансарде. Стол, конечно, и крутился , и летал. Но потом ведь вы сами , коллега, показывали мне отверстия в потолке и верёвки с помощью которых Кузьма отправлял стол в полёт, цепляя верёвку за крючки под столешницей. Впрочем я внимательно изучаю Аллана Кардека* и его "Книгу Духов"...Опять- таки Конан Дойл с его железной логикой яростно отстаивает принципы спиритизма...А вот Дмитрий Иванович Менделеев разоблачает...
Третье выпущенное папой сигарное облако, сформовалось в какую-то зловеще скалящуюся рожу с по-покойницки закрытыми глазами-и даже без посредства крутой лесенки с перильцами все сидящие за столом, просочившись сквозь потолок, оказались на мансардном этаже.

Пальцы упирались в донышко тарелочки. В окно светила луна.

ЗВЕЗДА И ШАР

Закрепив на макушке звезду из крашеного картона, комбриг легко спрыгнул с табуретки, так же легко , как он делал это, спрыгивая на земь из седла своего орловского рысака. Звякнули о паркет шпоры. Молод он ещё был, командарм.И тридцати ему ещё не было. И хотя в усах и на висках внезапным инеем пробрызнула седина, русые волосы лились волной, глаза светились небесной синевой- и только суженые зрачки выдавали в этом взгляде характер человека решительного и непреклонного. А случалось зрачки те сужались до размеров иголочного прокола - и в такие мгновения он мог пристрелить любого, уколовшегося об этот взгляд, без суда и следствия.Именем революции. Ибо верил он- проводник и воплощение революционной справедливости.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 25.01.2024. ***
• 24.01.2024. ***
• 22.01.2024. ***
• 21.01.2024. ***
• 20.01.2024. ***
• 17.01.2024. ***
• 15.01.2024. ***
• 14.01.2024. ***
• 10.01.2024. ***
• 09.01.2024. ***
• 07.01.2024. ***
• 04.01.2024. ***
• 03.01.2024. Лютов
• 02.01.2024. ***
• 01.01.2024. ***