***
ДВОРНИК И ГАРДЕРОБЩИЦА
1. В гардеробной и на галёрке
Порыв леденящего декабрьского ветра трепал край отклеевшейся от театральной тумбы афиши, заворачивал полу шубки спешащей на вечерний спектакль примы балерины, норовил вырвать из рук преодолевающего ступени виолончелиста широкий, как парус, футляр. Напечатавший недавно поэтический сборник дворник самозанятый пенсионер Василий Михайлович Щелкунов сгребал пихлом и сдвигал скребком зыбучие массы, но метель тут же устраивала новые снеговые завалы. По краям прохода от метро к колоннаде театра античными скульптурами высились сугробы, а вьюга всё не унималась. Она продолжала вертеться неистовой танцовщицей, и ветер, повинующийся размахивающему кленовыми ветвями дирижёру темноты длил и длил свое скрипичное адажио.
Налегая на пихло, Василий мог видеть, как в призрачном свете фонаря таращится и скалит зубы Щелкунчик на афише, как , сделав "па" , летит лёгкой снежинкой балерина и как в полосе фонарного света мчатся по кругу крошечные её подобия в накрахмаленных пачках. Снег мельтешил. "Звуки скрипки, пятна зыбкие..."- шевелясь, бормотали губы по ту сторону заиндевелой бороды и обвешанных сосульками усов. Конечно, напрашивалась рифма"зябкие", но не хуже было и созвучие "в зыбке". Можно было легко представить зыбку в хлеву. Младенца. Вола. Осла. Волхвов с озябшими пальцами, спешащими поднести дары. Василий сделал взмах пихлом, отправляя на вершину снежной пирамиды, очередную порцию снега. На короткий взмах прямоугольник лопаты заслонил сверкающую Вифлеемской звездою ёлку на главной площади города.Там царило оживление.
- Привет , Василий! Ну и работёнки у тебя сегодня! Буранище - то вон какой!- донёсся до Щелкунова голос дирижёра Эдуарда Канделяброва.
Его легкую фигурку в пуховике, синтепоновых штанах, шерстяных рукавицах, массивных ботинках "прощай молодость", ушанке с шевелящимися на ветру завязками, словно пушинку, несло ветром к колоннам парадного входа. В таком облачении этот сгорбленный старичок совсем не походил на двуфалдового мага с бабочкой на кадыке, с растрёпанной бетховенской шевелюрой факира звуков, взмахам палочки которого повиновался оркестр.
- Да! Поднавалила сегодня небесная канцелярия!-откликнулся Василий.
-Приходи во втором отделении. Послушать "Вальс цветов"...Это твоё любимое ...
- Не знаю. И приму посмотреть охота. И Вальс цветов послушать. Но смогу ли. Работы много...
Следом за Канделябровым спешил ударник-кселафонист Семён Колокольчиков. Он поприветствовал Василия кивком головы и подхватил под руку уже поднимающуюся по ступеням арфистку Светлану Улыбину. Гурьбой пробежали хохотушки скрипачки. Альты-один за одним, с коффрами. Волторнисты проползли улитками. Наконец и сам солист балета -Иван Дрыгин продефилировал горделивой походкой. И вот уже валом повалили театралы.Шубы, пуховики, меховые и вязанные шапки.
Переждав, когда пройдёт первая волна и задвинув скребок с пихлом за колонну, Василий отправился в гардеробную. Греться. Билетёрша Егоровна проводила его понимающим взглядом.
Дребезжал последний звонок.Припозднившаяся парочка метнулась от гардеробной к нише входа на галёрку.
Сняв шубинки, чтобы растереть заледеневшие щёки, Василий направлялся к гардеробной, где Мария Семёновна Суглобова уталкивала на вешалку дублёнку и куртку тех самых опоздавших театралов, которые теперь крались к своим креслам в середине ряда, наступая на ноги балетоманов под приглядом статуи кое-как прикрытой простыночкой Венеры. То были сантехник ТСЖ Миша Лазарев и его жена, старшая по подъезду Нюра.
-Звуки скрипки. Пятна зыбкие.
Зябкий снег. Трамвая бег.
Словно бы младенец в зыбке
Город ... -бормотал Василий стих для новой книги, пытаясь подобрать рифму к слову "бег".
Мария Семёновна поймала - таки крючок вешалки петелькой дублёнки, на воротнике которой снежинки уже успели превратиться от тепла фойе в капельки, напоминающие о хрустале уже гаснущей люстры над партером. Переведя дух, Семёновна(так звали её товарки-гардеробщицы) увидела Василия...
-А! Вася! Ну иди сюда-чайку пошвыркаем...
Через минуту -другую парочка, укрывшись в закутке гардеробной, разливала по фарфоровым кружкам -пар клубами- содержимое термоса...
Тем временем Лазарев и его жена Нюра уселись - и Миша поднёс к глазам бинокль.Но навёл он его не на сцену, а на скульптуру Венеры, которая ему напомнила (аж "екнуло")только что вернувшуюся из Греции бухгалтершу ТСЖ Лидию Мухину...Полюбовавшись профилем, очертаниями полновесной груди, фаянсовости живота античного шедевра, Миша перенаправил бинокль в оркестровую яму. Спина размахивающего руками дирижёра. Щека , прильнувшей к деке скрипачки. Быстрые пальчики арфистки, делающей струнам массаж.Надутые щёки валторниста...
-Прочла я, Вася, твой "Вертеп". С девочками вместе читали. И солистка оперы Виолетта Сопранова даже спела твою "Песенку Вифлеемского Осла", - с шумм втянула в себя первую порцию сдобренного малиновым варением чайку Виолетта(два ведёрка нынче на даче собрала).
-Ну да! Я же сочинял для капустника, -отозвался Василий, чувствуя , как тепло доходит аж до кончиков ещё не оттаявших пальцев.
- И балеринам , и скрипачкам, и даже дирижёру понравилось вот это. Суглобова развернула пухленький томик, на ламинированной обложке которого волхвы в чалмах с дарами на верблюдах устремлялись на свет Вифлеемской звезды. И продекламировала:
-И скрипела звездного неба ось,
и Иосиф тебе мастерил колыбель.
Время в нить плелось, время в ткань ткалось,
время набело переписывалось.
Лучик звездный в кровле нашел просвет,
ангел по снегу шел, оставляя след,
но невидим был, но неведом был,
только шелест ступней, только шорох крыл.
Словно сор на гумне – эти звезды все,
Млечный путь- сияющая полоса.
Да и я-то сам хоть как есть Осел,
ну а вместе с Волом воспарил к небесам...
- А он и грит ей, -донеслось из соседнего закутка гардеробной.- Дайте мне вон ту шубу-то, песцовую. Жене дурно стало.На воздух просится...
А Фрося и подаёт. Он берёт -и шмыг на выход.И след простыл. А номерка-то охальник и не дал...
-И чо!?
-А то што судили нашу закаменскую Фросю за кражу. Потому как когда законная хозяйка дохи с номерком явилась, а где она доха-ха-ха?...Ха -ха-ха ха! Помнишь пузатый баритон из Москвы пел "Блоху" Мусоргского для буфетчицы. Клеелся к ней на ночку...
-Как не помнить...А Фрося-то чо?
-А Фросю посадили. И перед Рождеством , в Сочельник является ей тот воришка в образе Мышиного короля...
-Да как то может быть!
-А чего тут такого...Расконвойка...
-Н-да...А правда ,-донеслось шепотком из-за вешалок.-Что когда во время строительства театра завезли скульптуры античных богов, одна богомольная уборщица обломала Дионису его отросток?..
Тем временем Нюра совершала свой нюрнбергский процесс окружающей её обстановки. И если в руках у бывшего флотского Миши был его собственный бинокль,в который он высматривал на вахте американские субмарины, то Нюра взяла изящный, театральный, что то вроде двух шахматных фигур из слоновой кости на шарнире(Муж днями резался в шахматы с электриком Альбертом). И первым делом Нюра хотела проверить достоверность бродившей по городу легенды об обломанном и вновь приклеенном пенисе Диониса. Вначале перед её взором возник кленовый лист чуть ниже пупа Аполлона, который она вначале приняла за лист смородиновый.С такими листами, укропом и кусочками хрена она мариновала на зиму огурцы и помидоры. Сдвинув бинокль она увидела скульптурный "скриншот" Диониса и, удившись, что он на месте всё же обнаружила след склейки. Пройдясь по ложе и партеру, она увидела и обрамленную сединами лысину мэра и декольте жены главы управляющей компании "Жилец". Заинтересовал её и статный барабанщик, и носатый контрабасист.
Василий отогрелся. Сосульки на усах и бороде превратились в ручейки и Мария, ухаживая за работником пихла и метлы, стала утирать его носовым платком, как делала это с внуком Петенькой...
-Да! Чайковский -то у тебя знатный! С малинкой да на травках, -чмокая пухленькую ручку улыбался в усы Василий.
-А я вот посмотрю....Так ты, Васенька - ну вылитый ...Когда борода отрастает - Римский -Корсаков, подстрижёшь -Мусоргский или даже сам Пётр Ильич...
- Но , заметь, у меня всё ж таки -традиционная ориентация!
- В этом я могла убедиться ещё прошлой зимой, когда мы тут прямо на шубах...
Пока оркестр играл увертюру и поднимался занавес, Нюра разглядела -таки тоненькую, залитую коричневым клеем трещинку на "огурце" Диониса. Сместив угол зрения выше -она увидела "мраморные" кучерявины древнегреческого бога и два торчащих рожка. В руке -виноградную гроздь -и подумала о том, что виноград на базаре подорожал, но пока что не настолько , чтобы его не оказалось на столе в хрустальной вазе рядом с салатом оливье. Куда больше беспокоило Нюру не то -что поставить на стол. В холодильнике уже ждали своего часа и апельсинчики, и мандаринчики, и замороженный гусь. Куда больше её тревожила бухгалтерша, эта гусыня,молодуха, к которой проявлял интерес муженёк. И когда она заталкивала в морозилку негнущуюся птицу с расставленными лапами,ей явственно представлялась она...Бесстыдная.И он. Сверху.
2.Дворники -композиторы
А неплохо было бы сейчас погреться чайком в гардеробной у Степановны! Но уж больно быстро заметает.И если не расчистить эти завалы к концу спектакля, снег блокирует все выходы из театра. И тогда. С утра придёт завхоз, будет ругань. Задержат аванс...Где же снегоуборщик? Почему отдел городского хозяйства мэрии не прислал? Задавая себе все эти вопросы, и снова дп ладом сгребая пихлом снежное серебро, Василий фантазировал себя в тёплой гардеробной с Марьей Семёновной. Неплохо было бы погреться и между зеркалами и портретами великих композиторов на стене. Иногда он дела это, разговаривая с важными бородачами. Запахнувшись в тулуп, он подрёмывал рядом с раздатчицей программок. Из зала доносились звуки оркестра. "Не узнаю григория Грязнова!" - убаюкивающе напевал вокалист. И бородачи, оживая , присаживались рядом. Балакал с ним Балакирев. Бывало Римский -Корсаков, поглаживая бороду-метлу, предлагал Василию помочь с уборкой территории. Мусоргский подруливал на мусоровозе, чтобы опустошить контейнеры на заднем дворе в которые с весны до осени Василий нагребал выброшенных билетов, порванных афиш. Осенью баки заполнялись -разноцветьем кленовых, берёзовых, липовых и тополиных листьев.Но снегопады, метели, бураны! Они требовали десятикратных усилий. И чтобы справиться без снегоуборщика здесь нужна была , как минимум , рота солдат. Размышляя обо всём этом, Василий увидел, как из парадного входа одним за одним вышли три бородача в тулупах и с прапорами лопат для уборки снега на плечах.
-Ну что? - гаркнул Балакирев.- Буря мглою небо кроет вихри снежные крутя?
- Вы всё дуэлянта, стрелявшегося снежной зимой цитируете?- съязвил Римский Корсаков...
- Когда я сочинял "Картинки с Выставки", -тоже была дурная погода, ухмыльнулся в бороду Мусоргский.
В свете фонаря Василий разглядел- все они были одеты в костюмы Дедов Морозов. Крытые красным атасом...
Теплее ему становилось и от мыслей о том, что он ходит по магазинам, делая предновогодние покупки. Но пока...
-А правда ,-донеслось из-за вешалок.-Что когда во время строительства театра завезли скульптуры античных богов, одна богомольная уборщица обломала Дионису его отросток?
См. также: Либретто
Балет в двух действиях с прологом
В канун Рождества, в доме доктора Штальбаума начинают собираться гости. Со взрослыми следуют девочки с куклами и маршируют мальчики с саблями.
Действие I
Дети доктора Штальбаума, Мари и Фриц, как и другие дети, с нетерпением ждут подарков. Последний из гостей — Дроссельмейер. Его способность оживлять игрушки не только забавляет детей, но и пугает их. Дроссельмейер снимает маску. Мари и Фриц узнают своего любимого крёстного. Мари хочет поиграть с куклами, но с огорчением узнаёт, что они все убраны.
Чтобы успокоить девочку, крёстный дарит ей Щелкунчика. Странное выражение лица куклы забавляет её. Фриц нечаянно ломает куклу, и Мари расстроена. Она укладывает полюбившуюся ей куклу спать. Фриц вместе с друзьями надевают маски мышей и начинают дразнить Мари. Праздник заканчивается, и гости танцуют традиционный танец «Гроссфатер», после чего все расходятся по домам. Наступает ночь, и комната, в которой находится ёлка, наполняется лунным светом.
Мари возвращается и обнимает Щелкунчика. И тут появляется Дроссельмейер, но сейчас он уже не крёстный, а добрый волшебник. Он взмахивает рукой, и в комнате всё начинает меняться: стены раздвигаются, ёлка начинает расти, а ёлочные игрушки оживают и становятся солдатиками. Внезапно появляются мыши под предводительством Мышиного Короля. Отважный Щелкунчик ведёт солдатиков в бой.
Щелкунчик и Мышиный Король встречаются в смертельной схватке. Мари видит, что армия мышей превосходит армию солдатиков. В отчаянии она снимает с себя туфельку и со всей силой бросает её в Мышиного Короля. Он напуган и убегает вместе со своим войском. Армия солдатиков победила. Они триумфально несут Мари на плечах к Щелкунчику. Внезапно лицо последнего начинает меняться. Он перестаёт быть Щелкунчиком и превращается в прекрасного Принца. Мари и ожившие куклы оказываются под звёздным небом и фантастически красивой ёлкой. Вокруг кружатся снежинки.
Действие II
Мари и Принц любуются красотой звёздного неба, и вспоминают как их атаковали мыши, и как Принц нанёс им поражение. Все танцуют, веселятся и празднуют победу над мышиным войском. Испанская, Арабская, Китайская и Русская куклы благодарят Мари за то, что она спасла им жизнь. Вокруг танцуют прекрасные феи и пажи. Появляется Дроссельмейер и опять меняет всё вокруг. Все готовятся к свадьбе Мари и Принца. Мари просыпается, а Щелкунчик всё ещё у неё в руках. Она сидит в знакомой комнате. Увы, это был всего лишь сказочный сон…
Существует также так называемый фрейдистский вариант балета, разработанный Рудольфом Нуреевым. Согласно ему, после танца с Принцем Мари просыпается, и Щелкунчиком оказывается помолодевший Дроссельмейер.
Ты въезжал на мне в Иерусалим,
говорил о том подхалим Селим.
Я воды не пью, я колючку ем,
я пою свою песню про Вифлием.
Помню я как когда-то с волом вдвоем,
как светила звезда в дверной проем.
Как волхвы подносили Марии дары,
как шептала Мария звезде : «Гори!»
Проросло из семечка деревце ,
чтобы посохом потом твоим стать,
чтоб с улыбкою ангельской на лице
аки по суху по сердцам ступать.
Другие статьи в литературном дневнике:
