Про идеальное убийство. Окончание.Решил дописать историю единственного «действительно замороченного» убийства, с которым мне довелось лично соприкоснуться. Итак, что обычно думает человек, когда узнаёт, что из головы вице-мэра была извлечена пуля, семь лет назад выпущенная им в плечо одному борзому баклану в воспитательных целях? Насколько я помнил ту историю с вразумлением юных рэкетиров, моя пуля прошла насквозь через трицепс «клиента» и завязла в спинке кресла. Значит, кто-то её вытащил. И что же, хранил семь лет, дожидаясь подходящего случая? И кто бы это мог быть? Оказалось, что такие точки есть. Городок небольшой, все деловые люди друг друга знают, и в конце девяностых будущий вице-мэр был коммерсом. Держал кабак и, естественно, отстёгивал местному этому бугру, Мирону, дяде Антона. Так или иначе, он убить вице-мэра никак не мог, поскольку уже полгода как отсутствовал на сём свете. Но что, если за него решили отомстить? Кто-то из очень близких людей? Я пробил тех троих ребят, что были с ним тогда, и решил навестить одного, который перевёлся в Москву и заделался здесь участковым. Если за Антона мстил кто-то из них – то уж вряд ли этот парень. Те – хоть оставались на малой Родине и были в курсе тамошних дел, а этот – явно отдалился. Но мог знать многое, что меня интересовало. Я завалился к нему на опорный пункт без приглашения, и судя по тому, как он сглотнул и дёрнулся – он меня помнил. Это радовало, что не придётся лишний раз объяснять, кто я и зачем я. «Расслабься, - говорю. – Мне твои махинации с квартирами – до одного места. Я по другому делу». Я не хотел как-то особо выказывать свой интерес к той пуле (зачем этому менту лишняя информация?), но он рассказал о её судьбе сам, между делом. Ну, картина стала проясняться. Значит, пуля была у него на шее и тогда, когда он разбился. И медальон с нею, скорее всего, взял кто-то из близких родственников. Причём такой, что знал, откуда эта пуля. Да, это было очень на него похоже. «Да ты чо? Она ж сеструха Мирона. Приучена вопросов лишних не задавать, ни брату, ни сыну. Понятливая такая тётка. Если стрелял – значит, было за что. Чай, не в песочнице играют. Не добил – вот оно и ладненько. Реально, кстати, умная женщина. Жалко, мало ей жить осталось». «А что там?» «Да рак в последней стадии. Лежала в хосписе – полная безнадёга. Недавно выписалась. Говорит, там и обезболивающих толковых нет, а дома ей хоть гердос подгоняют, по старой памяти». Как было видно, хотя этот парень и переехал в Москву, но с приятелями связь держит, и в курсе событий. Это радовало. Что радовало ещё больше – его открытость и готовность к сотрудничеству. Смышлёный паренёк: знает, когда молчание – не золото. Даже – слишком смышлёный. И внезапно его озарило: Я отметил про себя, что надо бы его завербовать. Участковый, конечно, птица не бог весть какого полёта, ну да нам толковые менты на всех уровнях не помешают. Да и потом, можно ж его куда повыше продвинуть. Не отвечая на вопрос, говорю: Это было важно, оставить парня грезить о карьерных перспективах, а не ломать голову, каким образом та давняя история может быть связана с убийством вице-мэра. Впрочем, было почти исключено, что он как-то спугнёт и заставит лечь на дно ту персону, которую я подозревал. Направляясь в тот подмосковный городок, я подумал, что и официальное следствие вышло бы на эту персону очень скоро и со всей неизбежностью. Просто – у них не было такой зацепки, как моя пуля. Вернее, была, но они не знали, что она моя и в чьих руках могла оказаться. А в окружении вице-мэра – десятки людей, которые так или иначе могли иметь с ним конфликты. И всех приходилось отрабатывать. Старушка оказалась не то что бы «божий одуванчик», но вполне благопристойного облика. Даже – аристократичной. Да и не старушка, по хорошему счёту. Немного за полтинник. Только очень исхудавшая и измождённая, по понятной причине. Чувствовалось, незадолго до моего визита дама приняла наркотик, и теперь была совершенно умиротворённой, спокойной и будто бы отрешённой. Представившись и показав удостоверение, я поинтересовался: Она улыбнулась: «А за что, можно полюбопытствовать?» «Да ничего любопытного. В смерти сына я его, представьте, не виню. Они там вместе, конечно, мухлевали да бабки пилили, но Антоша должен был понимать, что в случае проверки крайним выйдет именно он. Да он бы отмазался, если б не эта трагическая случайность. И он, конечно, сам виноват, что сел за руль таким пьяным и так гнал. Но он всегда гонял». «Вы обвиняете Блинова в осуждении брата?» - догадался я. «Именно. Видите ли, о покойных, конечно, не пристало говорить дурно, но Блинов – антр ну, та ещё была сволочь. Я совершенно точно знаю, что это он слил ментам моего брата и его ребят. И тогда знала. Но не трогала его, пока он помогал Антону. Теперь, когда Антона не стало, - у меня уже не было причин терпеть эту крысу. Поскольку же мне терять нечего – я решила его убить. Но не сразу, поскольку лежала в этом хосписе, пока ещё была надежда. Только на похороны сына выбралась. А как выписалась – так и убила. Ты ведь именно поэтому на меня вышел, а не на других Антошиных близких? Их не трогайте: они не при делах». У Антона оставались ещё младшая сестра и невеста, которые, теоретически, тоже могли взять пулю из медальона, но дама была права: я вышел на неё именно потому, что она одна из всех имела вескую причину для отсрочки приговора. Действительно, умная женщина. «Довольно странно, - продолжала она. – Я хорошо подготовилась. Хорошо всё продумала. Карабин – выбросила в реку. Создала себе алиби. Знаешь, как? Попросила одного знакомого сделать программу, которая бы отсылала на один форум в Интернете заготовленные заранее «посты». С интервалом минут в пятнадцать-двадцать. Как будто я сидела дома и набивала их. Купила чистый, незасвеченный мобильник, чтобы отправить эсэмэску Блинову. Пригласила на его «тайную» квартиру, где он встречается с любовницами. Он не мог не прийти, и пришёл один, без охранника. Меня никто там не видел, а если бы видел – то не опознал бы. Убийство, можно сказать, идеальное». «Так что же странного?» - спрашиваю. «А то и странно, что невозможно было под меня подкопаться. И даже если подозревать – ничего нельзя доказать. Я все концы в воду спрятала. Но сделав это – почти сразу подумала, что всё это напрасно. Просто – не стоит того. И как тебя увидела – решила, что не буду темнить, не буду врать. Как-то несолидно, в моём-то положении. Я даже начала писать признание, но тут пришлось уколоться и закемарить. Я и думала отправить признание, куда следует, а потом принять кубиков тридцать. Говорят, блаженная смерть. Но теперь, надо полагать, мы отправимся в тюрьму?» Я подумал, что хотя эта тётка малость подставила меня, использовав мою пулю, но ничего по-настоящему плохого она мне не сделала. В конце концов, только наши знали, что пуля – из моего ствола. И мы не собирались откровенничать с ментами. «У меня нет причин, - говорю, - мешать вашим планам. Об одном лишь попрошу: не указывайте, почему именно решили вложить в патрон пулю из медальона. То есть, я прошу не писать, откуда эта пуля у вашего сына. Ведь это, по хорошему счёту, к делу не относится». Несмотря на героиновое оцепенение, она вдруг оживилась, глянула на меня чуть ли не весело: Надо признать, даме этой трудно было отказать в логике и изобретательности. Но она, конечно, не могла знать, что на том моём Глоке ничего не «висело», поскольку я и воспользовался-то им всего один раз. И что мы меняем оружие ровно для того, чтобы какой-нибудь особо дотошный прокурорский следак не слишком богатый материал получал для поиска закономерностей. Понятно, что пулегильзотека ментовская – «ни о чём», но схожие случаи с боевым применением люггеровских боеприпасов могут отдельно пробить, назначить сравнительные экспертизы. Ещё же я подумал, что как эта дама ни «шифровалась» - менты бы на неё всё равно вышли, рано или поздно. У них уже была основная версия, что убийца – женщина, и непрофессионалка, с каким-то сильным личным мотивом для мести, а значит, она автоматически попадала в круг подозреваемых. Посылка постов с её айпишника – может, поначалу и смутила бы следствие, но скорее, заставила бы искать следы «бота» на компе. Всё же, мокрухой такого уровня – занимаются не полные валенки. И местонахождения той левой мобилы в момент отправки эсэмэски – они был тоже узнали. И если даже тётушка специально отъехала куда-то, подальше от своего дома, - вряд ли она догадалась отключить свою основную мобилу. А когда они обе в одной соте – считай, паззл сложился. В общем, зацепок там по-любому было масса, и я укрепился в своём мнении: чем более вычурным и хитроумным представляется задуманное им преступление дилетанту – тем больше он оставит улик и тем проще его раскрыть. Обычно, правда, дилетанты, совершающие убийства, - люди не очень изящного ума, поэтому преступления их невероятно тупы и прямолинейны. Здесь, следует отдать должное, задумка была интересная. Но, повторю, это было единственное лично мне известное убийство, спланированное столь витиевато, в классическом детективном жанре. И оно – не имело никаких шансов остаться нераскрытым. Но я не стал огорчать эту больную женщину. Не стал разочаровывать. Позволил её думать, в последние часы жизни, что я на неё вышел только из-за этой пули, и что ничего бы не удалось доказать, когда б не собственное её признание. Хотя правда жизни в том, что непрофессионал – он так или иначе признаётся в столь важном для него деле, как совершение убийства. Даже если совесть его чиста, для него рано или поздно становится невыносимым сознание, что окружающие считают его обычным человеком, когда он – вовсе не обычный. Когда он – «хищник», покоривший вершину внутривидовой конкуренции. Именно: грохнувший себе подобного. Скрыть свою причастность к убийству, для человека, не имеющего особой психологической подготовки, почти так же трудно, как барышне – утаить от подружек нового шикарного бойфренда. И знает ведь, что рискует его потерять, что отобьёт кто-нибудь из подружек, «инстинктивно», а и не похвалиться не может. С мокрушниками-«казуалами» – та же фигня. Хоть кому-то по пьяни – обязательно проболтается, хоть намекнёт, какой он крутой и резкий. А уж утаить это от хорошего сыщика, когда он на прямой базар выходит, пусть и окольными путями, - ну просто нереально. Когда сложности возникают с выявлением причастности конкретного лица к конкретному мочилову – это если про него заведомо известно, что у него руки по плечи в крови, и хотя сам этот факт не больно-то скрывается, но сложно сказать, в чьей именно крови. Допустим, если клиент – бывший офицер спецназа, и для него грохнуть очередного человека – никакого особо нового впечатления. Но новичок-мокрушник – он просто радиирует переполняющими его чувствами. И не может ими не поделиться, в той или иной форме. Поэтому, я лично считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Врачи – больных лечить, педагоги – детишек учить, а киллеры – людей мочить. Когда же некий самонадеянный пижон берётся за чужую работу, да ещё такую суровую, как убийство, - получается сплошной конфуз и профанация. В данном случае, правда, я не судья той даме. У неё были резоны, и она не собиралась терзаться сознанием своего преступления всю оставшуюся жизнь. Вернее, ей и жизни-то оставалось пара месяцев, а она ещё более сократила. Потом я навёл дополнительные справки об убиенном вице-мэре, и вынужден согласиться: покойный действительно малосимпатичным персонажем. Оказалось, в своё время рубоповцы прижали его, взяв на притоне, в ходе рейда, с тринадцатилетней лоли. Тогда-то, отмазываясь, он и слил все расклады по бригаде Мирона. И потом ему помогли продвинуться в политику, крепко держа за яйца. Он бы далеко мог пойти. А оно кому надо – ещё один подонок во власти да на крючке у весьма нечистоплотных вервольфов в погонах? Нет, я не ханжа и не идеалист, но всё-таки есть вещи, которые даже для мира российской политики – перебор. Возможно, поднимись этот деятель повыше – его бы пришлось уже нам грохнуть. Так что, несмотря на превратности пути, моя та пулька, возможно, правильный адрес нашла, в конце концов. © Copyright: Артем Ферье, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике:
|