Роман о превращении человека в монстра под влиянием обстоятельств и окружающих, которые иногда ни чуть не лучше главного героя романа, который после армии устроился работать санитаром в морг
Часть 1
глава 1 http://www.proza.ru/2013/01/22/1065
глава 2 http://www.proza.ru/2013/01/22/1098
Глава 3 Наследница Джозефа Смита (начало приключений Марины)*http://www.proza.ru/2013/01/23/552
Глава 4 Телоохранительница (продолдение приключений Марины) http://www.proza.ru/2013/01/25/715
Глава 5 Вкус крови и смерти http://www.proza.ru/2013/01/25/732
Часть 2
Продолжаю рассказывать о приключениях Дмитрия, санитара из морга, который постепенно из нормального, но обиженного жизнью человека, превращается в маньяка и урода. каждая глава - отдельная новелла. Роман создан по мотивам реальных уголовных дел и событиях времен лихих девяностых...
Глава 1 Последний долг и должностная инструкция санитара из морга http://www.proza.ru/2013/01/26/832
Гл.2 Рассказ старшего санитара и первое вскрытие http://www.proza.ru/2013/01/27/731 Рассказ из хроник лихих девяностых Вошел отдельной главой в роман "Санитар из морга" Основан на реальных событиях
Гл. 3 Смерть Ивана Яковлевича http://www.proza.ru/2009/09/21/1101
Гл. 4 Байкерша первый клиент санитара http://www.proza.ru/2013/01/28/1906
Часть 3
Гл. 1 Призраки в хирургической реанимации http://www.proza.ru/2013/01/29/663
Гл. 2. Любовь и смерть в палате реанимации http://www.proza.ru/2013/01/29/699
Гл. 3 Леди Макбет из общаги http://www.proza.ru/2013/01/31/1487
Гл. 4. А может это крысы? http://www.proza.ru/2010/05/24/90
Гл. 5. Корпоратив и ремневая педагогика http://www.proza.ru/2013/02/01/690
В предыдущих главах рассказывалось, как санитар из морга Дима и следователь Олег Сугробов ловили в морге крысу-трупоеда. Тучи надо Олегом Сугробовом сгустились тогда, когда он в припадке служебного рвения избил девушек из стриптиз клуба, пытаясь выбить признание в занятиях проституцией.
Гл. 5 Корпоратив и педагогика http://www.proza.ru/2013/02/01/690
Гл. 6 Подвиг Олега Сугробова http://www.proza.ru/2013/02/19/1261
Часть четвертая Дмитрий Станиславович
Глава 1 Счастливый случай
КРУГОВОРОТ
Единственный боковой зуб девки,
которая умерла безымянной,
содержал золотую пломбу.
Остальные, как по молчаливому договору, были удалены.
Его выдернул санитар морга,
заложил в ломбарде и пошел на танцы.
Потому что, сказал он,
только земля должна отойти в землю.
Готфрид Бенн 1912 "Морг" (Из записной книжки Дмитрия Станиславовича)
В морг поступали разные тела. И старушки, почившие в бозе на своей постели и жертвы дорожно-транспортных происшествий, и, разумеется, погибшие не своей смертью. От некоторых из них, хоть и слабо, но шел тот самый запах, что с детства помнил Дима.
Получив очередной труп молодой женщины со страшными огнестрельными ранами на груди, он долго всматривался в лицо. Оно показалось ему странно знакомым. "Маринка!" – понял он и принюхался. От мертвого тела шел сильный запах боли и ужаса, а запах смерти еще не успел его перебить. Тут по спине пробежал знакомый холодок, и почувствовалось присутствие постороннего.
– Эх, Маринка-картинка! – Димка тщательно мыл тело бывшей подруги, и тихо плакал, а члену в штанах стало почему-то очень тесно.
Воспользовавшись тем, что рядом никого нет, Дима прижался штанами к краю секционного стола, потерся об него и через минуту его тело сладостно вздрогнуло.
– Вот и все! – Сказал он покойной. – Видимо, не судьба нам с тобой трахнуться!
Тогда он не знал, что Маринка, верная своему долгу жены и телохранительницы защищала возлюбленного до последней минуты. Илья, молодой вдовец, не торгуясь оплатил все по высшему разряду.
Впрочем, санитары и так старались! Все-таки не каждый день провожают в вечность невестку самого папы.
В то дежурство Дмитрий напился в первый и в последний раз в жизни до поросячьего визга, а на следующее утро ему повезло. Как уже опытному санитару, ему позволяли извлекать органокомплекс из трупов. Вот и выпала удача на долю скромного сотрудника из морга, когда извлекал органы из неопознанного полуразложивщегося тела.
– Ну, приступим! – Дима сделал привычный разрез от шеи до лобка, обогнул пупок, удалил ножом грудину, перерезал диафрагму. Привычным движением схватился за прямую кишку и перерезал у основания. Теперь оставалось совсем немного: длинным секционным ножом перерезать органы шеи, чтобы вытащить трахею, пищевод и язык. И тут нож наткнулся на что-то твердое.
– Что бы это могло быть? – Дима извлек органокомплекс на железный столик, промыл его водой из шланга и полез обследовать артефакт. – Клад! – вырвалось у изумленного санитара. В глотке оказался крупный бриллиант. Разумеется, он никому не сказал о находке и припрятал камень до поры до времени.
Только год спустя он, выкрав паспорт у одного из трупов, съездил в соседний город и заложил добычу в ломбард. Но, рано или поздно все тайное становился явным! Решив отпраздновать находку он вызвал из агентства знакомую проститутку.
– Давненько, – Аня сразу пошла в душ. – Ты меня на час?
– На этот раз – на два! – Дима открыл бутылку шампанского.
В этот момент он зыбыл, что после операции на голове врачи ему категорически запретили пить.
– Я в трупе брюлик нашел! – Аня стола перед ним на коленях и рот был занят для разговора, Дима же, наоборот, от алкоголя и удовольствия ощутил потребность хоть с кем-нибудь поделиться.
– И что же ты будешь с ним делать? – Аня привела член в боевую готовность, села на Диму сверху, но не торопилась набирать темп.
– Инфляция съест эту кучу денег в два счета! – Дима погладил женщину по маленькой груди и навалился на нее всем телом. – Надо начинать свое дело! Открою похоронный кооператив. Хочешь ко мне секретаршей?
– Сутенер не отпустит! – ответила Аня, работая мышцами тазового дна. - Он у нас очень строгий!
Несколько минут им было не до разговоров. Потом было шампанское, которое марина разлила по бокалам, не одеваясь.
– А вот анекдот свежий: готовили мы к похоронам раз одного мертвеца. Цирковой артист, фокусник – весь в золоте, кольца, браслеты, часы... Hоски на ногах дорогие. Ночью, как водится, могильщики раскопали могилу, чтобы лишнее с него снять, а там – никого. И записка: "Фокус!"
– Ужас! – Девушка допила шампанское и собралась домой. – Извини, мой вкусный, но мне пора! Буду рада снова тебя видеть!
О том, что он так бездарно проболтался Дима забыл. Хлопоты по открытию своего дела заняли очень много времени и хлопот.
Правда уже через месяц к нему пришли очень серьезные ребята и увезли на серьезный разговор.
Лежбище "папы", пригласившего Дмитрия в гости – это громадный трехэтажный особняк в лесу, огороженный железным забором с проволокой. Суда ждал не он один: двое мужчин и одна девушка, та самая Аня, что лишила его девственности, тоже ждала сурового папиного приговора. В подвале их всех уже поджидал шеф, вокруг которого суетливо угодничали четыре нахальные рожи.
"Папе" было около 50-ти, крепкий мужик, вор в законе, авторитет по всей стране. Его величие подчеркивало крупное лицо с выступающими скулами. Седые, чуть курчавые пряди волос ниспадали на могучую грудь. Жесты – широкие, размашистые, как у оратора, а взгляд – острый и пронизывающий. "Папу" побаивались не только уголовники, но и местная власть.
Мужчин, ждущих суда поставили на колени со скованными за спиной руками. На полу был предусмотрительно постелен полиэтилен.
– Наша работа, это опасная работа, – сказал папа, – я уже предупреждал, что у нас не принято пьянствовать и особенно ширяться. Такого менты в два счета расколют. Миша, накажи, как у нас полагается. И наказание у меня за наркоту одно!
К приговоренным мужчинам подошел палач в маске, и выстрелил из револьвера одному из них в затылок. В подвале запахло дымом и кровью. В этот момент Дима почувствовал, что концентрация запаха в подвале достигла небывалого уровня! "Папа чувствует тоже, что и я! – понял он, глядя как раздуваются ноздри верховного судьи. – Я не один такой!" Чувство страха куда-то ушло! Дима понял, что второго такого раза упиться запахом смерти досыта он не сможет никогда.
Второй мужчина заплакал, между его ног стало проступать темное пятно. Ему поднесли револьвер к виску, щелкнул курок, но выстрела не последовало.
– Это тебе первое предупреждение, – сказал папа, – ты понял, что второго у нас не делают!
Обмочившегося от страха "быка" увели из подвала.
Третьей в роковой очереди стояла Аня, та самая девушка, что не раз и не два скрашивала диме холостяцкий отдых после тяжелой работы.
– Ну, рассказывай, сявка, как ты на два фронта умудряешься ишачить? Дырку не боишься порвать от напряга? – Шестерки заржали, да и "папа" улыбнулся собственной удачной шутке. – Много зелени наскребла, не пора ли поделиться?
– Я никуда налево не хожу! – Девушка, начала все отрицать. – Ей-богу, меня оговорили!
Но долго ей оправдываться не дали. Два, три неопровержимых факта и Аня оказалась припертой к стенке. Дима увидел, как ее лицо побелело от страха а коленки задрожали. Она прекрасно знала, что она может отправиться вслед за быком.
– Бес попутал... не хотела я... денег не хватает. – Она заплакала и стала умолять о прощении. – Этому дай, тому, я же дочку кормлю и мать больную. Пожалейте, не убивайте, прошу вас!
Наблюдая, как сильно разгневан шеф, Аня поспешила загладить вину.
– Там тоже можно рубить капусту и неплохую. Столичные никак не передерутся между собой. А под это дело можно вклиниться и куш иметь!
– А вот это не твоя забота! – Папа грозно взглянул на нее. – Закрой поддувало и не вякай! Тоже мне, наводчица нашлась!
"Папа" недолго подумал и вынес окончательный приговор:
– Если я тебя сейчас отдам на расправу своим мальчикам – а они на тебя очень сердиты! – боюсь, ты станешь профнепригодна, весь калым спустишь на лекарства. И лечиться придется до старости. Но я добрый и, оправдывая свое прозвание, на первый раз прощаю тебя... Погоди, рано радуешься. Без наказания тебе не уйти. А накажу я тебя по-отечески: задницу надерут так, что ты Москву за три версты объезжать будешь! Поняла? Но если ты и после урока захочешь повторить подобное – поставь на себе крест. Ребенка твоего будет воспитывать одна бабушка.
Дима увидел, как волнение настолько овладело ею, что Аня не могла ничего ответить и только слабо кивала головой. Наконец собралась с мыслями и выдавила:
– Вы собираетесь забить меня до смерти?
– Ты что, рехнулась? Так, холку намылим, и работай. Пока здоровье позволяет...
Аня стояла ни живая ни мертвая, хотела еще что-то сказать, но в горле так пересохло, что слов не находилось. У нее хватило присутствия духа не возмущаться далее.
"Папа" тем временем продолжал изливать душу:
– Уродина, на что ты покусилась. Даже в том, в светском мире не принято так поступать. У нас же это карается кровью. Ну, чего молчишь? Совсем обалдела от радости, что легко отделаешься. - Раздевайся! – рявкнул он напоследок.
– Как? – руки девушки потянулись к пуговкам на кофточке и остановились.
– А ты не догадываешься? – Папа грозно посмотрела на перепуганную женщину. – Полностью!
– Я... – Аня запуталась в пуговицах, сняла кофточку и потянулась к застежкам на лифчике.
Пока Аня разоблачалась, из шестерки принесли солдатские носилки и большой пучок розог, похожий на охапку рапир. Поставили все это на середину комнаты.
От ужасных приготовления Аня застыла, так и не сняв юбки. Когда руки чуть коснулись сосков, те призывно отозвались и, налившись кровью, затвердели, приготовились к казни. Со стороны казалось, что все тело протестовало: руки не слушались, ноги окаменели.
Дима увидел, как стыд, который уже давно не посещал Аню, сковал ей руки. Дима видел, что ужас перед наказанием парализовал волю, и упивался этим зрелищем не меньше самого папы. У Ани мелко-мелко задрожали суставы, а потом и вовсе стало трясти.
Обнажаться перед молодчиками, которые не раз видели совершенно голой, Аня не могла.
– Чего кобенишься, быстрей снимай все с себя и укладывайся. Раньше ляжешь – раньше встанешь, ха-ха-ха,– снова заржали мафиози.
Юбка упала к ногам. Тут Аня не выдержала и громко зарыдала. Упала на колени и поползла к шефу на карачках. Как маленький ребенок, умоляла простить, не наказывать, обещала немедленно вернуть все заработанное.
– О гринах речь вообще не идет: не то что вернешь, а вернешь втрое больше. И пахать теперь будешь полгода даром... Хватит волну нагонять! Трусы долой!
Шестерки не стали ждать окончания стриптиза, сами сорвали трусы. Голую, брыкающуюся Аню уложили на скамейку и привязали за ноги. Один из парней засучил рукава, выдернул из пучка длинный прут и рассек им воздух, пробуя на крепость, а второй крепко взял женщину за запястья. «Вот это прут! – Дима оценил размеры и прочность воспитательного инструмента. – Мой папа вырезал и тоньше и короче!»
Аня умирала от страха, вновь быстро и страстно умоляла простить. Уверяла, что все поняла и никогда подобное не повторится. Шеф подошел к распластанному телу и сказал:
– Я верю, верю. Не ошибся в тебе. Ты девка понятливая и искренне раскаиваешься. Но сейчас свое ты получишь, и раскаиваться будешь еще больше. Урок тебе необходим. Давай, Мишуля, начинай перевоспитание, не жалей. В руках экзекутора взметнулась вверх розга, Дима услышал противный свист, и тонкий конец впился в задницу. Дима сам не раз пробовал в детстве розгу и понял, что сейчас нестерпимой болью обожгло все тело. «Это же она меня папе выдала! – Догадка озарила его как удар молнии. По спине пробежал короткий мощный импульс. – Мало ей!»
Из горла Ани вырвался стон, и, казалось, что на мгновение девушка потеряла сознание. Ан нет, второй удар привел в чувство, и Дима услышал душераздирающий крик. Он не узнал голос, до того он не был похож на тот спокойный ласковый говорок, каким она обычно увещевала Диму в постели. В этом возгласе соединились страх и боль, которые невозможно описать словами. Аня хотела по-прежнему просить, умолять, но вместо этого в перерыве между ударами вырывалась только одна фраза:
– Простите оооой... не буду а-а-аааа... больше.
И так после каждого удара: нечеловеческий вой и эта фраза, которую выдавал мозг, вне зависимости от сознания.
– Не части! – Папа явно был доволен проведением экзекуции. – Дай ей хорошенько подумать о своем поведении!
Жуткий свист и дикие крики продолжались и продолжались. На тридцатом ударе Дима сбился со счета. Казалось, этому не будет конца. Тугие ягодицы давно уже размякли и не держали удар, розга проваливалась в них как в перину. Прутья окутывали жаром каждую клеточку задницы, горячими иглами вонзались в спину, проникали в бедра все глубже и глубже.
Аня, насколько могла, выгибалась и извивалась во все стороны под ударами. Вместо крика из груди вырывалось одно мычание. Однажды. Когда внимание державшего мальчика ослабло, она решилась прикрыть избитую попу.
– Опусти грабли, сука! – Приказал экзекутор, меняя прут.
А "папа" приказал сечь сильнее и «взбить холку». Больше попыток заслониться Аня не предпринимала, а Дима вдруг подумал, что женщин надо привязывать, как следует.
«Что значит, взбить холку?» – не понял Дима и тут же увидел, что это такое.
Экзекутор сменился, выбрал новый прут и принялся за работу. Новый палач сек так искусно, что кончик прута то и дело вонзался в разрез между ягодицами, проникая до самого ануса.
На воровском языке это и называлось "взбить холку".
«Редкая женщина отнесется бесчувственно к такой «ласке! – подумал Дима, глядя на то, какой эффект был получен экзекутором. Аня, выгибалась и подпрыгивала на скамье, насколько позволяла веревка и руки помощника. Но новый удар припечатывал тело обратно.
Слов больше у жертвы не находилось, а Дима успел второй раз кончить в штаны. Как во сне он услышал:
– Палтийник! – Ну, все. Довольно, отвяжите ее. Пусть маленько очухается. А через неделю на работу в две смены! И чтоб как шелковая у меня, а то опять вздрючу. Только посмей мне волынку тянуть, у нас бюллетень не полагается!
Встать Аня не смогла. Прямо на носилках унесли из подвала.
Настал черед Димы держать ответ перед Папой.
– Значит, камушек у покойничка украл! – сказал папа, повернувшись к Диме. – А воровать не хорошо!
– А на нем написано, что он твой или он украден? – в комнате стоял такой запах смерти и ужаса, что Дмитрий опьянел. – На камушке не было обратного адреса! А покойнику он как-то не нужен! Ну что, ты меня убьешь или разложишь на носилках, как эту несчастную! Дмитрия понесло как Остапа Бендера перед Васюковцами. А я тебя не боюсь! У меня законное дело! Я плачу налоги!
– Ну, ну! – ответил папа, улыбнувшись. – Люблю смелых и наглых! Сам такой! Да ведь ты тот самый санитар, что крысы не побоялся! Молодец, люблю таких! А работать приходится со всякой... Он показал на труп. Значит так, половину фирмы переведешь на меня, и будем компаньонами. Тем более что теперь ты знаешь, на чьи деньги свое дело начал! Согласен?
– Согласен! – Дима решил, что потерять половину лучше, чем все. – Только у меня сам, понимаешь, бывают проблемы, с народом (бандитами)!
– Какие у тебя могут быть проблемы, – не понял папа – если ты со мной работаешь? Теперь тебе достаточно просто назвать мое имя!
Позднее Дима прочитал, что "жестокость дремлет в нас, как хищный зверь, всегда готовый к прыжку".
Радоваться мне или проклинать тот день и тот случай, когда хищный зверь жестокости, дремавший где-то в тупиках моего подсознания, пробудился и прыгнул, поглотив со всей силой и страстью мою волю, фантазию, стремления? Он понял, что отныне ничто не сможет принести мне столь же сладкого удовлетворения, как кровавое и жестокое зрелище, порки и страданий женщины. Хищник, однажды отведавший сырого мяса, будет хотеть его вновь и вновь. Теперь Дима, насладившийся неповторимыми по силе и глубине воздействия ощущениями от картины телесного наказания, хотел их пережить снова и снова.