Спасибо, Владимир. Заходил к Вам на страницу, как-то галопом по Европам читать не люблю, а со временем у меня пока напряженка - работаю над статьей об одном фронтовом поэте. Но обязательно посещу Вас.
С уважением,

Владимир Милов Проза   04.05.2018 23:07   Заявить о нарушении

Да это и не обязательно. Алаверды тут ни к чему. Я ведь и к Вам заглянул повторно после тех стихов о войне и атаке, что читал год назад. А сейчас и не нашел тот сборник. Подскажите где он?

Владимир Островитянин   04.05.2018 23:22   Заявить о нарушении

Это поэма "Слово о времени"
http://www.proza.ru/2016/11/17/239

Владимир Милов Проза   05.05.2018 00:18   Заявить о нарушении

Спасибо!

Владимир Островитянин   05.05.2018 07:58   Заявить о нарушении

Перечитал! И заметил более увеличенный текст. Лучше ли стал? Не могу сказать определенно. Тот короткий, прошлогодний ударил меня хлыстом по чувствам. Он был конкретный - прямо в десятку. А тут есть некоторое нагромождение подробностей, хотя все вроде и по делу. Но отнесся к нему спокойнее.

Владимир Островитянин   05.05.2018 08:36   Заявить о нарушении

Текст пришлось немного увеличить, а то получалось, что мой герой с войны пришел ярым антисоветчиком, которым он никогда не был. редакция была нужна не ради красного словца, а ради исторической правды.
С уважением,

Владимир Милов Проза   05.05.2018 20:15   Заявить о нарушении

А он после Победы и Европ таким и должен был придти. Вот в этой краткости определения его чувств и есть суть.
Хотел послать это на сайт одного городка в Чувашии, где живут еще правильные люди. Но, если можно, пришлите прошлогодний короткий вариант. Этот не воспринимается, хотя подробности которыми "ОБРОС" и правильные.

Владимир Островитянин   05.05.2018 22:13   Заявить о нарушении

Не совсем согласен. Я много повидал на своем веку ветеранов этой войны - смена власти (режима) им как-то в голову не приходила, а за плохо слово о Сталине они могли и костылем убить. Посмотрите "Черную неблагодарность" и повесть "Эх, жизнь".

Весну Победы помню хорошо:
Плясала, пела Храмовая площадь.
А я вот до Берлина не дошел,
Победу встретил в госпитале, в Польше.

Ну что тут скажешь? – нрав войны суров,
Не всем дано в последний бой со стягом.
Не довелось черкнуть мне пару слов
На стенах обгоревшего Рейхстага.

Но я сумел гордыню обуздать,
И от обиды не сводило скулы.
Хотя хотелось очень передать
Привет врагу от непокорной Тулы.

Не задалось, не по моей вине,
Задать фашистам напоследок перца.
Я тридцать лет на память о войне
Носил осколок мины возле сердца.

Я помню всё: и улицы, и лица,
И чаянья, и помыслы, и сны.
Когда б я побывал за той границей,
Не хлынь туда девятый вал войны.

Но даже сквозь языковой барьер
Я чувствовал отраву лицемерья,
Заискивающие: «Пан офицер!»
Рассматривал сквозь лупу недоверья.

Мне белозубо улыбались польки:
«Пан офицер!», а не Иван с печи.
Они немецкий выучили только –
Теперь вот русский заново учи.

Угодливой, покорной, домовитой
Обратно Польше приходилось быть.
Забыть о славе Речи Посполитой
И новому хозяину служить.

Народ – гостеприимней быть не может,
Но нужно помнить, где ты ешь и пьешь.
Накормят, и напоют, спать уложат,
А доведется – продадут за грош.

Меня войны кружила кутерьма,
Но на постой случалось становиться
В их деревнях: кирпичные дома,
И крыши все: железо, черепица.

Им не в пример был быт налажен дома,
Хотя богата русская земля,
Избенки-хаты, крыши из соломы,
Сараи, гумна сплошь из горбыля.

Крестьянин наш, не зная сна-покоя,
Пахал, как вол, но множил лишь долги.
У многих сокровенною мечтою
К женитьбе было справить сапоги.

И как вожди у Маркса не спросили,
Ну почему так вышло, … вашу мать!
Мне так обидно стало за Россию,
Что слов таких не знаю, чтоб сказать.

Но верил я, что заживем мы скоро,
Когда-нибудь и наш оценят труд.
Я помню всё: расстрелы мародеров,
И краткий над насильниками суд.

Вот по доносу своего иуды
Мой друг Семен попал под трибунал
И дал ответ за старые причуды:
Он ни румын, ни венгров в плен не брал.

Он в штыковую шел, крича: «Ура!»,
Унять в себе ни в силах жажду мести,
Ведь у него с ума сошла сестра,
Лишенная вот этим сбродом чести.

Но кто душевных всех сочтет калек,
Разбросанных по всей земле фашизмом.
Напившись крови до отрыжки, век
Уже блевал с трибун либерализмом.

Так после окончания войны,
Когда надежда обрела реальность.
Семён Круглов у польской стал стены,
По-детски как-то солнцу улыбаясь.

В своих грехах не каялся Семён,
Хотя отцы просили командиры:
Торчали нитки сорванных погон
И бывших орденов зияли дыры.

В садах и парках пели соловьи,
Мы «пастой ГОИ» чистили медали;
Стреляли по Семёну не свои,
Не из полка, но все равно стреляли.

Дождался в Польше свой геройский полк,
Мы по Семену справили поминки:
Я матушке купил цветной платок
И сестрам трём по газовой косынке.

В солдатах вновь проснулись мужики,
По станциям, перронам, перегонам.
Текли трофеи: сумки, вещмешки,
И маршалов прославленных вагоны.

...Такая радость – как счастливый сон,
Вернулись мужики, отвоевали!
Рекою тек свекольный самогон:
И плакали, и пели, и плясали.

...Нас жизнь всех по местам распределит,
И каждому свой угол даст под солнцем:
Один карьерой до небес взлетит,
Другой же, не найдя себя, сопьется.

Во все края нас разнесет страны,
Смешаются герои и калеки,
Но многие, придя домой войны,
На ней душой останется навеки.

Для власти, повидавший всё солдат,
Со многим в корне будет не согласен.
Дух братства фронтового не простят –
Он станет неуместен и опасен.

Нас раздробят по весям, разлучат,
Всех павших спишут по цене пехоты.
Из нас же создадут «заградотряд»,
Укомплектуют вновь «штрафные роты».

За пятилетку каждый день, как в бой,
И, спать ложась, готовься снова к бою.
Вновь будет фронт, но только – трудовой,
Приказ: «Даешь!», по трупам, потом, кровью.

А как иначе? Нужно поднимать
Страну из пепла, разгребать руины.
И «братьям» заграницей помогать:
Полякам, чехам, венграм и румынам.

Зажил я мирной жизнью: дом, семья,
Был на курорте, пил вино из рога,
И выбился в начальство даже я,
Но в небольшое, да и ненадолго.

И это был предвиденный итог,
Я не умел в доверие втереться,
С трибун идейно людям лгать не мог,
Мешал осколок мины возле сердца.

Неспешно, тихо жизнь прошла моя,
Меня внучком порадовала дочка.
А в пятьдесят четыре умер я,
Перед рассветом соловьиной ночью.

А мне казалось, – сладким сном уснул,
Да крепко так, что не поднять из пушки.
В окошке ветер занавески гнул,
В пруду беспечно квакали лягушки.

Сквозь смерть я слышал жизни суету,
Лягушкам вторил коростель из дола,
И бесполезно таяла во рту
Последняя таблетка валидола.

А май людей на площади вновь звал:
Парады, марши, званые обеды.
Как глупо я со смертью подгадал –
Испортил людям праздник – День Победы…

С уважением,

Владимир Милов Проза   05.05.2018 22:39   Заявить о нарушении

Конечно, ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!!! И обязательно поделюсь с земляками. Но с Вашего разрешения и под Вашимм именем.

Владимир Островитянин   06.05.2018 10:14   Заявить о нарушении

Даю своё благословение!
С уважением,

Владимир Милов Проза   06.05.2018 14:56   Заявить о нарушении