Рецензия на «Три жизни Валентина Бянкина» (Владимир Вейхман)

Одна короткая жизнь.

Впервые прочитав очерк Владимира Вейхмана «Три жизни капитана Бянкина», я обрадовался. Да, писать о В. П. Бянкине надо: личность масштабная, но явно недооцененная. Трагедия его жизни многозначительна для России. Мне довелось видеть её развязку, общаться с Капитаном и кое с кем из его друзей и врагов. Поэтому и спрос по большому счёту.
После третьего прочтения взяло сомнение: надо ли именно так поминать этого человека?
Не очень-то важны национальные корни Бянкина: во Владивостоке его помнят как негидальца. Но, упомянув ещё пару версий, автор много ниже вдруг объявляет, что отец героя – «русский из русских». С чего бы это?
Но сначала – в «оживляж»: в 15 лет Бянкин ещё гадает, что такое «рубон» ( хотя любой ребёнок уже знает), скребёт банки из-под тушёнки на помойке. Ну, не верится; в 1944 году, да и ранее, голода на Амуре не было, река и тайга кормили.
Большой абзац – гадания и намёки, почему именно Бянкина в 18 лет приняли в ВКП(б). Причём упущен фактор войны: он сильно облегчал вход в партию и комсомол. Да и перспективы должности требовали. Кстати, в пароходство не «направляли четвёртыми помощниками капитана» - это должность, а не квалификация по диплому.
Насколько помню, судно «Кузбасс» В. П. Бянкин в 24 года сам перегнал из Гданьска на Дальний Восток, а это – полукругосветка. Перед войной с Гитлером из Германии на ДВ перегнала «Чавычу» А. И. Щетинина; но ей было 27 лет. Подчеркнуть бы такие славные свершения. Тем более, что эти два капитана были верными друзьями.
Бянкин у автора относит «детские садики» к делам заместителя начальника пароходства по кадрам. Реальный кадровик Бянкин на себя чужого не брал.
Снова «оживляж»: драка помполита и старпома Фронина «из-за широкобёдрой буфетчицы», да ещё и на её глазах! Помполит в то время, и даже много позже, - резидент КГБ; старпом о том знает и бьёт его. Не верю!
Тут же – «внутренние морские воды»… Автор хотел сказать «территориальные»? К неточностям и «развесистой клюкве» отнесём и «крупную рыбину» - нерестовую навагу, и корюшку-огуречник, ловимую бреднем. Навага – не крупная, да и слово «рыбина» лучше избегать: для моряка это решётчатый вкладыш в дно шлюпки. Огуречника ловят со льда, а «бредни» – для креветок-чилимов.
«Транспортная логистика» и «мультимодальные перевозки» - незнакомые понятия для молодого начальника пароходства? И это после восьми лет представительства в Даляне. Не верю! Здесь же: ещё до 1969 года Бянкин получил специальность «Эксплуатация водного транспорта», а позже «пробил» такой факультет и «из первого выпуска забрал себе самых перспективных ребят». А сам был какого выпуска? Непонятно.
Очень мало, скороговоркой, пишет автор о Вьетнаме. А ведь именно в мае 1972 года В. П. Бянкин самостоятельно принимал решения на уровне Л. И. Брежнева: вывести суда из портов Вьетнама или оставить их под бомбами. Это время заслуживает подробностей: помню, как мы на нашем буксире встречали «Туркестан» с погибшим механиком Рыбачуком, как пришёл «Михаил Фрунзе» со следом очереди из авиапушки наискось мостика. Ссылкой на Н. Цаха Вейхман утверждает, что Бянкин «никак» не был отмечен за Вьетнам. А орден Трудового красного знамени, а орден Ленина?
Наконец, история «Тикси». Автор пишет: «Скорее всего, громадное судно мгновенно опрокинулось». Да за «Тикси» наблюдали японцы и даже вели репортаж по телевидению в реальном времени. Помнится, Виктор Конецкий писал, что оверкиль видел сын капитана «Тикси».
Но главное – Вейхман не говорит, за что сняли В. П. Бянкина с должности: за отказ подписать акт расследования причин гибели «Тикси», за его особое мнение. Несмотря на посулы сделать министром морского флота и запугивания… чем? «Как будто бы чего-то недоговаривают», - замечает автор и добавляет о врагах: «Один секретарь парткома пароходства чего стоил!» Да ничего он не стоил, будучи под В. П. Ломакиным, не раз защищавшим Бянкина. Но тут и первый секретарь Крайкома притих; вот на каком уровне решали судьбу Валентина Петровича.
И при этом, уверяет Вейхман, Бянкин «вспоминал давнюю историю со старпомом Фрониным». Тут автор путает божий дар с яичницей. Зачем так опускать личность Капитана? И пошло-поехало: оказывается, Бянкин имени-отчества Гека не знал, хотя потомки шкипера были капитанами его пароходства; сокрушался Бянкин, мол, «куда же я со своей единственной книжкой». Да и новый друг капитана Андрей Иванович Крушанов, один из лучших людей среди академиков Дальнего Востока, представлен лишь плоским шутником. Нельзя так: я имел счастье общаться с А. И. в очень острой ситуации и видел, что он достоин дружбы с В. П. Бянкиным.
А между тем накал борьбы вокруг Капитана едва ли не возрастал. Я участвовал в заседании Приморского филиала Географического общества, когда обсуждали первую книгу Бянкина; даже выступил, прекратив бедлам. Кажись, сидевшая рядом А. И. Щетинина одобрила. История имела печальное продолжение, но не о том сейчас. Расставаясь с В. П., я дал ему свой адрес и обещал помощь. Увы…
Вейхман считает размещение Бянкина в лазарете «Професора Хромова» почётным? Ну, ну…
А вот кощунство – последняя мысль Капитана: «Нехорошо как-то получается – на чужом судне, даже не нашего ведомства…». Вроде злой шарж на «Мэри Глостер» Киплинга. Да и заглавие «Три жизни капитана Бянкина» пародирует «Три возраста Окини-сан». Помните Пикуля (Бянкин его любил)?
Наконец, этот рефрен: «…И жена французского посла». Помню, как однажды в рейсе А. М. Городницкий даже в тесной компании категорически отказался петь эту песню: «Не надо! Она… хулиганская. Не буду!» Может быть, строки «о жене» в очерке лишние? Или Вейхману они дороги…
Лет десять назад я зашёл в Музей морского флота во Владивостоке. О Бянкине там не было ничего! Спросил у заведующей: «Почему?» Она в ответ: «Семья запретила. Имеет право…»
Потом почти всё изменилось: статьи пошли, судно назвали, книга воспоминаний, вечер памяти… Но главное не сказано: за что погиб Бянкин. А ведь есть кому сказать.

Владимир Бородин 4   16.02.2016 10:13   •   Заявить о нарушении