Рецензия на «Борис рябухин волжский царь» (Борис Рябухин)

ДОРОГАЯ ИСТИНА
О книге: Борис Рябухин «Волжский царь». Роман-хроника дайджест. ООО «ЛитераМ», 2013.

Труд – громадный по объему (737 с.), по отсчету времени (до 3 тыс. лет), по охвату пространства – от гор Алтая через арабский мир в Рим и Византию разных эпох, самое существенное – обзор письменных источников тюркского этноса во множестве его генераций и племен, обитавшего в Заволжье, Предкавказье в дославянскую эпоху, а отсюда – обязанного утверждать свое «историческое право» на земли, впоследствии ставшие русскими. «Волжский царь» – поэтическая метафора для автора, на коне времени Кеме скачущего по ареалам обитания древних тюрок, из династических древ, завоеваний, поражений и исчезновения из Истории мира.
Борис Рябухин увлечен, как сказано, письменными свидетельствами – их целый Монблан, и это интересно тем, что любознательный читатель может оспаривать осведомленность этноцентрического летописца, прибегая к доказательствам из археологии, этнографии или лингвистики. (Заметим, расшифровка древнетюркских письмен дает две версии происхождения письменности тюрок, как следствие, идентификацию их верований, обычаев и обрядов). Еще одна реплика: тюрки – соседи древних ариев, обитавших в Приуралье, антропологически они – сородичи или «длинноголовые», в отличие от праславян – «круглоголовых». Ни один археолог не перепутает, раскопав захоронение, тюрка со славянским типом, в ином случае цена археологии, как вспомогательной науки, – три копейки по современному курсу рубля. Дело внешне незатейливо: всякое племя формирует собственное генеалогическое древо, никто не желает быть «Иваном, не помнящим родства», за исключением русских, история которых не написана.
Книга «Волжский царь» – это та громада сведений, которая в доступной форме близка к исчерпанию темы древнетюркских племенных образований в Восточной Европе, поскольку ее предмет – зарождение, трансформация этноса, распыление в захватнических походах, как, впрочем, и в кочевом быту в степях. Нам интересен вопрос контактов тюрок и славян; арабские источники – сомнительны, более того, – опасны для исследователя-любителя, когда в них встречаем слово «урус», прибавим сюда финское «руотси» или немецкое «руги». Ни в какой связи с термином «русь» они не состоят. В политических целях случается, прибегают недобросовестные или угодливые историки (Н.Гумилев), к идентификации термина «русь» по фонетическим признакам (например, В. Петрухин). Обращаю внимание: история славян – во многом в их языке, относящемся к индоевропейской группе; великий французский лингвист Антуан Мейе (1930-х гг.) – автор книги «Общеславянский язык» (переиздана в Москве в 2000 г.) определял, что общеславянский язык – древнейший язык Европы, язык «круглоголовых» кроманьонцев, там, в тех тысячелетиях – его корни – за 10–20 тыс. лет до н.э. Аксиомой в славяноведении стало признание ряда славянских миграций (соответственно, цивилизаций древнего мира); миграция с Балкан и Подунавья – по южному побережью Черного моря в долину Инда (Индская культура), миграция по северным причерноморским степям (Трипольская культура). С тюрками соприкасались через Среднюю Азию в 4 тысячелетии до н.э.
В этом контексте, разумеется, забавна трактовка библейского слова «Роша» из книги Иезекииля, ранее, согласно переводческой традиции, переводимого как «русь» или «рос».
Возникновение Древней Руси – факт нового времени, отслежен археологически, зависимость от набегов кочевников или мирных контактов с ними – не свидетельствуют об этническом родстве славян с тюрками.
Б.Рябухин уникален как автор, выстраивающий этническую модель Восточной Европы на субъективных мнениях тюрок ли, русских ли летописцев о происхождении родного племени. Касается это, в основном, «Повести временных лет», критический разбор которой дал еще В.О. Клечевский 120 лет назад. И тем не менее, труд Б. Рябухина с его моделью, именуемой ныне «евразийской», показателен: симбиоз кочевника-завоевателя и земледельца – уродлив, а потому недолговечен, что доказывается опытом Золотой Орды, отраженном в восточных свидетельствах и в самой истории – матери. Непреложным фактом является: татаро-монголы Бату в 1237 г. сожгли Великий Булгар на Волге, его вожди Боян и Джику бежали в Мордву, где были уничтожены в стенах Золотаревской крепости вместе с союзными отрядами; беженцы-булгары просили владимирского князя Юрия дать им земли по Волге. Князь взял их под защиту, но скоро степняки пожгли Владимир, а Юрий погиб в битве на Сити.
«Волжский царь» – Великий Булгар растворился в Лете.
Также униxтожены были и половцы, кочевавшие между Днепром и Доном. Разбитые татаро-монголами, они бежали на острова Самарской излучены на Волге. Взяв Киев, Бату послал Менге (Мунке, Мункэ, Менгу — четвёртый великий хан Монгольской империи, внук Чингисхана) с татарской конницей (20 000) добить убежавших. Последнего половецкого вождя Бачмана привели к Менге, который сказал ему: «Ты тюрок, я тюрок, стань на колени». Бачман ответил: «Я не верблюд, он встает на колени». И тут же слетела голова с его плеч.
В 1250 г. этот сродник Бату, командир ударной татарской конницы Менге, испросил разрешения конников, неспособных вести кочевой образ жизни, немощных, раненых в битвах, поселить в местах Булгара Великого и разрешить собирать дань с плывущих купеческих судов. От прежнего племени булгар сохранились чуваши – тот осколок, который не выдвинулся к границам Византии, на Дунай, а вернулся из Предкавказья восвояси и осел в родных местах навечно.
Русские выдвигались в Приволжье медленно, не выходя в Степь, даже бежавшие из лесостепи после нашествия татаро-монгол в междуречье Оки и Волги. Недаром знающий во всех науках толк Сталин утверждал: русский язык сложился на основе орловско-курского диалекта (московский говор), а разбогатевшая на торговых пошлинах Казань не оставляла и работорговли земледельцами, терроризируя их и торгуя на арабских рынках. Но эта история вершилась без «Волжского царя», без соперника Бату – города Великий Булгар.
Этническое родство много значило в древней истории, в новое время оно – ничтожно. Ограничимся праславянским примером: когда греки, колонизуя праславянские земли, изгнали группу племен пеласгов (15–14 в.до н.э.), а после напали на Трою (Илион, славянское название), как стратегическое опорное царство на проливах к Черному морю, на помощь троянцам пришли пеласги из Подунавья, киммерийцы с Тамани (вернувшиеся из долины Инда праславяне), трипольцы-земледельцы, сформировавшие для самообороны от греческой экспансии «отряды специального назначения» амазонок. Это была этническая солидарность праславян, чей язык спустя тысячу лет соединял их. Десять лет обороны Трои и – поражение. Вот где разворачивалась история древних славянских племен: славяне, создавшие русское государство, помнили об этом пути; согласно вúдению Ивана Грозного, он – потомок византийского императора, Мономахович, тот, в свою очередь, вел родословную от Юлия Цезаря, совершившего государственный переворот в Риме не ради «развития производительных сил», а реставрируя традицию правления этрусков – рассена–пеласгов, племен, бежавших от греков с Балкан; рядом с ними поселились богатые троянцы с Энеем, умевшие «оттереть» от власти царей пеласгов – основателей Рима. (см. «Римские древности» Дионисия Галикарнасского – книга: Дионисий Галикарнасский «История Рима». М., 2010 г.). Золото разъединило этнос. Но даже в дни похода Ганнибала в Италию (219 г. до н.э.) этруски помогали ему, как вождю Карфагена – колонии финикийцев, праславянскому племени, некогда выступившему из Индии на Запад. Киммерийцы – одна из ветвей этих переселенцев. Разумеется, цивилизационно-этнические связи прочнее, когда праславянский человек оказывался перед дилеммой – правды и неправды – его вечного выбора. Цезарь вернул царскую власть в Рим, почти через 1,5 тысячи лет другой славянский вождь объявил себя царем России в ее борьбе с турецко-татарскими набегами на Русь.
В контексте межцивилизационных связей и отношений, в разные периоды истории книга «Волжский царь» ценна как источник, как поэтическое осмысление, неотрывное от факта древней письменности, наконец, как опыт прочтения огромнейшего фрагмента мировой истории. Древняя история славянства и его цивилизационных миграций в своих принципах не отрицает «восточность», например, Минойской на о. Крит культуры, однако в рамках, скажем так, индоевропейского проекта, отнюдь не евразийского, не говоря о тюркском.

Петр Редькин
«Московский Парнас», независимый альманах, 3/2014

Борис Рябухин   20.06.2014 11:25   •   Заявить о нарушении