Зарисовка 3Нет, о прощании говорить не могу. Пока не могу. Нужно время. А пока рана открыта, и кровь капает из души. Скажу одно. В свои последние минуты жизни, мама заботилась обо всех, кто ее окружал. Мама попросила открыть сейф, пересчитать деньги. Оля, под ее диктовку записала на картонке, что в ключнице лежат гробовые деньги, в конверте деньги, которые мама просила разделить поровну между Олей, Кириллом и мной. А Ритину пенсию отдать мне, чтобы у меня были средства содержать Риточку. Деньгами взятыми у квартиранта, мама просила распорядиться в счет оплаты коммунальных услуг по Высотной. И, наконец, сберкнижка, деньгами с нее мама попросила оформить могилу, поставить памятник, сделать присыпку и все что потребуется. Оля строила планы о том, как оставит этого неадекватного Славика, который предал в самый трудный момент. Говорила, что она женщина Тургеневских времен и недостойна такого спившегося огрызка, как Славик. Говорила Оля, что открыла в себе совершенные новые качества – дистанцию к своему прошлому. И теперь будет жить иначе. Мама, приходя в себя шептала: И Оля обещала. Это был последний вечер, остатков моей маленькой семьи. В квартире было зримое присутствие смерти. И это было жутко. На обратном пути домой мы шли через лесопарк, в котором год назад, какой-то маньяк убил женщину. Тени сгущались, становились плотными, почти осязаемыми. И я поняла, что если сейчас не зайду в церковь, то бездна поглотит меня. Храм Неопалимой Купины был по дороге, и мы с Ванюшей туда зашли. Впервые в жизни я не стала ставить свечу у Распятия, я знала, что теперь буду постоянно ставить свечи именно туда. Когда мы вышли, я удивилась, какой необыкновенно красивый купол церкви на фоне зимнего морозного неба. Ярко горели звезды, я чувствовала Вечность и себя в Вечности. А, может, это и было присутствие Бога? Вечером следующего дня, сестра сообщила, что мама умирает. Час Х приближался. Время сжималось. © Copyright: Светлана Михайлова-Костыгова, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
