Рецензии на произведение «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1»
На странице отображаются все рецензии к этому произведению в обратном порядке, с 9 по 0
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
я перечитываю Вашу работу. Очень важна терминология. Если советский строй под компартией и нацизм называть одинаково фашизмом, а они оба были фашизмом, то упускается различие между нацизмом и фашизмом.
компартия была фашистской организацией, но не нацистской
то есть, принцип организации у них был одинаковый - тоталитаризм, но идеология различная
и я с Вами согласен - это исключительно важно, в СССР, как это ни странно и банально звучит, была дружба народов,
нацизм (только так его нужно всегда называть) был чудовищным в истории человечества идеологическим режимом, суть которого - германская арийская расса - высшая расса, остальные - или слуги или уничтожаются.
В СССР ничего подобного не было и в помине.
В СССР была идеология коммунизма - ошибочная, но никак не бесчеловечная. Из-за тоталитаризма (фашизма) в СССР было много совершено ошибок и преступлений, но с нацизмом даже сравнивать дико.
Я в принципе пересказываю (надеюсь) Вашу точку зрения.
Михаил Гольдентул 21.06.2019 19:03 • Заявить о нарушении
я перечитываю Вашу работу. Очень важна терминология. Если советский строй под компартией и нацизм называть одинаково фашизмом, а они оба были фашизмом, то упускается различие между нацизмом и фашизмом.
компартия была фашистской организацией, но не нацистской
то есть, принцип организации у них был одинаковый - тоталитаризм, но идеология различная
и я с Вами согласен - это исключительно важно, в СССР, как это ни странно и банально звучит, была дружба народов,
нацизм (только так его нужно всегда называть) был чудовищным в истории человечества идеологическим режимом, суть которого - германская арийская расса - высшая расса, остальные - или слуги или уничтожаются.
В СССР ничего подобного не было и в помине.
В СССР была идеология коммунизма - ошибочная, но никак не бесчеловечная. Из-за тоталитаризма (фашизма) в СССР было много совершено ошибок и преступлений, но с нацизмом даже сравнивать дико.
Я в принципе пересказываю (надеюсь) Вашу точку зрения.
Михаил Гольдентул 21.06.2019 19:03 • Заявить о нарушении
Уважаемый Михаил, спасибо за внимание к моему тексту, который вы даже перечитываете.
По сути Вашего отзыва могу сказать следующее. Итальянский фашизм являлся ярко выраженным крайне националистическим течением, которое сочеталось с идеей восстановления могущества Римской империи. Недаром древний символ Рима - римская фасия (пучок) стал этимологически названием движения, которое возглавил Муссолини. Все другие «фашизмы», кстати, (португальский, венгерский, аргентинский, испанский и пр.) не имели прямых идеологических смычек с итальянским фашизмом. Но при этом итальянские фашисты не зацикливались, как германские нацисты, на биологических вопросах расы, не стремились к уничтожению «недочеловеков», но считали итальянцев безусловно выше арабов и эфиопов, законодательно воспрещая смешанные браки, а также позднее ограничили права евреев. Так что параллели между итальянским фашизмом и нацизмом налицо.
В советское время немецких нацистов называли «фашистами» по той причине, что нацизм это национал-социализм, а партия (National-Sozialistische Deutsche Arbeiterpartei) — НСДАП. Наличие слов «социалистическая» и «рабочая» смущали, вероятно, почему слово «нацизм» и употреблялось редко.
Вы совершенно правильно отметили - советский интернационализм «...с нацизмом даже сравнивать дико» (и итальянский фашизм также).
Что касается тоталитаризма, то это государственный и общественный инструмент, который можно увидеть в особенностях функционирования многих режимов (в т.ч. и советского режима), а не только итальянского фашизма и германского нацизма. Элементы тоталитарных явлений многие отмечают и в государствах вполне "демократических".
С лучшими пожеланиями — Игорь Абросимов.
Игорь Абросимов 22.06.2019 15:07 Заявить о нарушении
По сути Вашего отзыва могу сказать следующее. Итальянский фашизм являлся ярко выраженным крайне националистическим течением, которое сочеталось с идеей восстановления могущества Римской империи. Недаром древний символ Рима - римская фасия (пучок) стал этимологически названием движения, которое возглавил Муссолини. Все другие «фашизмы», кстати, (португальский, венгерский, аргентинский, испанский и пр.) не имели прямых идеологических смычек с итальянским фашизмом. Но при этом итальянские фашисты не зацикливались, как германские нацисты, на биологических вопросах расы, не стремились к уничтожению «недочеловеков», но считали итальянцев безусловно выше арабов и эфиопов, законодательно воспрещая смешанные браки, а также позднее ограничили права евреев. Так что параллели между итальянским фашизмом и нацизмом налицо.
В советское время немецких нацистов называли «фашистами» по той причине, что нацизм это национал-социализм, а партия (National-Sozialistische Deutsche Arbeiterpartei) — НСДАП. Наличие слов «социалистическая» и «рабочая» смущали, вероятно, почему слово «нацизм» и употреблялось редко.
Вы совершенно правильно отметили - советский интернационализм «...с нацизмом даже сравнивать дико» (и итальянский фашизм также).
Что касается тоталитаризма, то это государственный и общественный инструмент, который можно увидеть в особенностях функционирования многих режимов (в т.ч. и советского режима), а не только итальянского фашизма и германского нацизма. Элементы тоталитарных явлений многие отмечают и в государствах вполне "демократических".
С лучшими пожеланиями — Игорь Абросимов.
Игорь Абросимов 22.06.2019 15:07 Заявить о нарушении
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
Согласен в этой части (1) с каждым Вашим словом, уважаемый Игорь. Полностью разделяю Ваше мнение о различии нацизма и сталинского большевизма.
Что касается романа Гроссмана, судить не возьмусь - давно его не перчитывал.
Капитан Медуза 05.11.2018 17:22 • Заявить о нарушении
Согласен в этой части (1) с каждым Вашим словом, уважаемый Игорь. Полностью разделяю Ваше мнение о различии нацизма и сталинского большевизма.
Что касается романа Гроссмана, судить не возьмусь - давно его не перчитывал.
Капитан Медуза 05.11.2018 17:22 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
Добрый день, Игорь!
Не думал, что придется вернуться к разговору с Вами на поднятую Вами тему.
Но, на беду, недавно попался мне тот текст новомирских тетрадей Твардовского 1953-60 годов, тот самый, что был опубликован в «Знамени» в 1989 и на который сослались Вы, приписав Твардовскому уничижительное суждение о романе.
Не скрою, был удивлен несоответствием того, что написано у Вас в шестой главе с тем, что прочитал в тетрадях А.Т.
Я высоко оценил Вашу работу в тогдашних разговорах. По-прежнему ценю высоко Ваш анализ проблем антисемитизма и тоталитаризма в сталинском СССР и отличия двух государственных систем в Великой Отечественной войне. Но - Вы помните, наверное, и о моем решительном несогласии с Вами в вопросе о художественной ценности романа. Что же, вот и Твардовский оказался не на той чашке весов, на которую положили его Вы.
Что же ДЕЙСТВИТЕЛЬНО писал «для себя» тогда редактор «Нового мира»?
Я позволил себе выделить фразы, выражающие его существенное отношение к книге.
***
В 1960 году, 6 октября, А. Твардовский записал в своей рабочей тетради, что САМОЕ СИЛЬНОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ЗА, МОЖЕТ БЫТЬ, МНОГИЕ ГОДЫ – прочитанный на днях роман Гроссмана с его «прежним глупым названием «Жизнь и судьба», с его прежней претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надменностью и беспомощностью описаний в «части топора и лопаты». При всём этом – ВЕЩЬ ТАК ЗНАЧИТЕЛЬНА, что выходит за рамки литературы, и в этом, может, быть её главное литературное достоинство.
Я, написал он, читал рукопись не как редактор, хоть и редакторская сущность сидит во мне, – а как просто некто Твардовский. Читал из одного интереса – и этого интереса было БОЛЕЕ ЧЕМ ДОСТАТОЧНО. «Это из тех книг, по прочтении которых чувствуешь, что что-то в тебе и с тобой совершилось серьезное», что это «этап в развитии твоего сознания», что «отдельно от этого» уже невозможно думать о другом и о собственных делах тоже.
Он признался, что прочёл книгу одним духом, и то, что он записал ниже, назвал попыткой разобраться с тем мощным сложным впечатлением, которым был захвачен – «самому, без предуказки и обязательств службы» решить этот вопрос для себя.
«Впечатление и радостное, освобождающее, открывающее тебе какое- то новое видение самых важных вещей в жизни. Но и впечатление — странное, тяжелое, вызывающее противление духа и страх, что что-то тут не так».
Самое ужасное, ответил себе он, – что возникает неприкрытый параллелизм, сближение «двух миров» в их единой по существу «волкодавьей» сути. Там несвобода, и тут несвобода, там сажают и мучат, и тут не меньше, и, пожалуй, и похлеще, там взваливают на плечи народа бесчеловечный груз страданий, гибели, и тут то же самое. Твардовский не возражает против этого сопоставления, чувствуя в нем НЕМАЛУЮ ПРАВДУ, – но лишь вплоть до эпизода встречи ополченца и немецкого солдата в воронке под бешеным обстрелом: они, пишет с возмущением он, «расходятся без малейшего намерения пленить, убить друг друга».
Этот эпизод он посчитал «отягощенным авторской тенденцией, подчеркнутой и не случайной».
Вторым «тяжким моментом» Твардовский называет до предела развитую тему «трагедии еврейского народа» (так в его записи, в кавычках), антисемитизма. «Здесь главный пункт, и автор не притворяется объективным». Гроссман, считает он, ни одному русскому человеку «не простил бы несогласия с ним в этом вопросе».
И только в этих двух пунктах высказаны ПРЕТЕНЗИИ в дневнике Твардовского-читателя к роману: мировоззренческие, но отнюдь не художественные. Следом он пишет:
«Кажется, я уже себя взъяриваю, вооружаюсь против этого НЕОБЫЧНОГО ПО СИЛЕ ИСКРЕННОСТИ И ПРАВДИВОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ… В сравнении с ней /книгой/ «Живаго» и «Хлеб единый – детские штучки».
Запись он закончил словами:
«Напечатать эту вещь (если представить себе возможным снятие в ней явно неправильных мотивов) означало бы НОВЫЙ ЭТАП В ЛИТЕРАТУРЕ, возвращение ей ПОДЛИННОГО ЗНАЧЕНИЯ ПРАВДИВОГО СВИДЕТЕЛЬСТВА О ЖИЗНИ – означало бы огромный поворот во всей нашей зашедшей бог весть в какие дебри лжи, условности и дубовой преднамеренности литературе».
«Но вряд ли это мыслимо». – Добавляет он. – «Прежде всего – автор не тот. Он знает, что делает. Тем хуже для него и ДЛЯ ЛИТЕРАТУРЫ».
В этих последних строчках – эхо конфликта между ним и Гроссманом, когда Твардовский-редактор публично покаялся за то, что напечатал первую («невинную» по части тогдашней крамольности в сравнении с «Жизнью и судьбой») часть романа. В «Жизни и судьбе» Гроссман взялся доказать душителям своей предыдущей книги, что теперь пойдет до конца – до таких пределов свободы высказывания, которые им и не снились. «Он знает, что делает», – фраза Твардовского именно об этом намерении автора. Гроссман ни на какие правки не согласился.
***
К чести и вкусу Александра Твардовского можно отметить, что был он большим художником и умел отставить суетливо-человеческое, когда оказывался перед подлинно художественным событием.
Ни слова сомнения в художественной грандиозности романа Василия Гроссмана нету в его высказываниях.
От себя добавлю, что снял камень со своей души.
Не сомневался в таком отношении Твардовского к этой книге. Иначе – мысленно перестал бы подавать Александру Трифоновичу свою уважающую его руку.
Такие дела.
С уважением, Григорий.
Григорий Лыков 17.05.2017 09:57 • Заявить о нарушении
Добрый день, Игорь!
Не думал, что придется вернуться к разговору с Вами на поднятую Вами тему.
Но, на беду, недавно попался мне тот текст новомирских тетрадей Твардовского 1953-60 годов, тот самый, что был опубликован в «Знамени» в 1989 и на который сослались Вы, приписав Твардовскому уничижительное суждение о романе.
Не скрою, был удивлен несоответствием того, что написано у Вас в шестой главе с тем, что прочитал в тетрадях А.Т.
Я высоко оценил Вашу работу в тогдашних разговорах. По-прежнему ценю высоко Ваш анализ проблем антисемитизма и тоталитаризма в сталинском СССР и отличия двух государственных систем в Великой Отечественной войне. Но - Вы помните, наверное, и о моем решительном несогласии с Вами в вопросе о художественной ценности романа. Что же, вот и Твардовский оказался не на той чашке весов, на которую положили его Вы.
Что же ДЕЙСТВИТЕЛЬНО писал «для себя» тогда редактор «Нового мира»?
Я позволил себе выделить фразы, выражающие его существенное отношение к книге.
***
В 1960 году, 6 октября, А. Твардовский записал в своей рабочей тетради, что САМОЕ СИЛЬНОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ЗА, МОЖЕТ БЫТЬ, МНОГИЕ ГОДЫ – прочитанный на днях роман Гроссмана с его «прежним глупым названием «Жизнь и судьба», с его прежней претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надменностью и беспомощностью описаний в «части топора и лопаты». При всём этом – ВЕЩЬ ТАК ЗНАЧИТЕЛЬНА, что выходит за рамки литературы, и в этом, может, быть её главное литературное достоинство.
Я, написал он, читал рукопись не как редактор, хоть и редакторская сущность сидит во мне, – а как просто некто Твардовский. Читал из одного интереса – и этого интереса было БОЛЕЕ ЧЕМ ДОСТАТОЧНО. «Это из тех книг, по прочтении которых чувствуешь, что что-то в тебе и с тобой совершилось серьезное», что это «этап в развитии твоего сознания», что «отдельно от этого» уже невозможно думать о другом и о собственных делах тоже.
Он признался, что прочёл книгу одним духом, и то, что он записал ниже, назвал попыткой разобраться с тем мощным сложным впечатлением, которым был захвачен – «самому, без предуказки и обязательств службы» решить этот вопрос для себя.
«Впечатление и радостное, освобождающее, открывающее тебе какое- то новое видение самых важных вещей в жизни. Но и впечатление — странное, тяжелое, вызывающее противление духа и страх, что что-то тут не так».
Самое ужасное, ответил себе он, – что возникает неприкрытый параллелизм, сближение «двух миров» в их единой по существу «волкодавьей» сути. Там несвобода, и тут несвобода, там сажают и мучат, и тут не меньше, и, пожалуй, и похлеще, там взваливают на плечи народа бесчеловечный груз страданий, гибели, и тут то же самое. Твардовский не возражает против этого сопоставления, чувствуя в нем НЕМАЛУЮ ПРАВДУ, – но лишь вплоть до эпизода встречи ополченца и немецкого солдата в воронке под бешеным обстрелом: они, пишет с возмущением он, «расходятся без малейшего намерения пленить, убить друг друга».
Этот эпизод он посчитал «отягощенным авторской тенденцией, подчеркнутой и не случайной».
Вторым «тяжким моментом» Твардовский называет до предела развитую тему «трагедии еврейского народа» (так в его записи, в кавычках), антисемитизма. «Здесь главный пункт, и автор не притворяется объективным». Гроссман, считает он, ни одному русскому человеку «не простил бы несогласия с ним в этом вопросе».
И только в этих двух пунктах высказаны ПРЕТЕНЗИИ в дневнике Твардовского-читателя к роману: мировоззренческие, но отнюдь не художественные. Следом он пишет:
«Кажется, я уже себя взъяриваю, вооружаюсь против этого НЕОБЫЧНОГО ПО СИЛЕ ИСКРЕННОСТИ И ПРАВДИВОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ… В сравнении с ней /книгой/ «Живаго» и «Хлеб единый – детские штучки».
Запись он закончил словами:
«Напечатать эту вещь (если представить себе возможным снятие в ней явно неправильных мотивов) означало бы НОВЫЙ ЭТАП В ЛИТЕРАТУРЕ, возвращение ей ПОДЛИННОГО ЗНАЧЕНИЯ ПРАВДИВОГО СВИДЕТЕЛЬСТВА О ЖИЗНИ – означало бы огромный поворот во всей нашей зашедшей бог весть в какие дебри лжи, условности и дубовой преднамеренности литературе».
«Но вряд ли это мыслимо». – Добавляет он. – «Прежде всего – автор не тот. Он знает, что делает. Тем хуже для него и ДЛЯ ЛИТЕРАТУРЫ».
В этих последних строчках – эхо конфликта между ним и Гроссманом, когда Твардовский-редактор публично покаялся за то, что напечатал первую («невинную» по части тогдашней крамольности в сравнении с «Жизнью и судьбой») часть романа. В «Жизни и судьбе» Гроссман взялся доказать душителям своей предыдущей книги, что теперь пойдет до конца – до таких пределов свободы высказывания, которые им и не снились. «Он знает, что делает», – фраза Твардовского именно об этом намерении автора. Гроссман ни на какие правки не согласился.
***
К чести и вкусу Александра Твардовского можно отметить, что был он большим художником и умел отставить суетливо-человеческое, когда оказывался перед подлинно художественным событием.
Ни слова сомнения в художественной грандиозности романа Василия Гроссмана нету в его высказываниях.
От себя добавлю, что снял камень со своей души.
Не сомневался в таком отношении Твардовского к этой книге. Иначе – мысленно перестал бы подавать Александру Трифоновичу свою уважающую его руку.
Такие дела.
С уважением, Григорий.
Григорий Лыков 17.05.2017 09:57 • Заявить о нарушении
Уважаемый Григорий,
с удовольствием вновь обменяюсь с Вами мнениями по поводу оценки Твардовским романа Гроссмана.
Оценка, которую Твардовский дал роману в дневнике, распадается как бы на две части.
В о - п е р в ы х, это характеристика художественного мастерства писателя, его умения воспроизвести действительность через художественные образы, а не декларативно. И Твардовский утверждал, что В ЭТОМ ПЛАНЕ роман отнюдь не является выдающимся литературным явлением. Разве такой вывод не следует из слов - «...с прежним глупым названием «Жизнь и судьба», с его прежней претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надменностью и беспомощностью описаний». И это в дневнике ДЕЙСТВИТЕЛЬНО написано.
Если Вы заметили, из 60 стр. текста моего очерка только одна страница (см. ч.VI) посвящена художественным особенностям произведения (и отзыв Твардовского упомянут только в связи с этим) - ведь очерк о другом. Ввиду того, что я писал о романе нельзя было обойти и данную тему. В этой части, не имея необходимого опыта анализа художественных особенностей текста, я опирался на приведенное мнение Твардовского, на выступления 1991 г. за круглым столом ж. «Литературное обозрение». Я старался найти источники, где на серьезном уровне анализируется текст В ЭТОМ ПЛАНЕ. И не нашел. Как я написал в очерке, в критических статьях представлены рассуждения на философские, политические, военные темы и пр. и чисто голословно подтверждаются высокие художественные достоинства текста. Даже такой серьезный литератор как А.Бочаров именно так построил свой анализ в монографии о Горссмане.
А теперь в о - в т о р ы х. Твардовский в дневнике утверждает, что вещь так значительна, что выходит за рамки литературы. (Интересно, правда? Роман, который выходит за рамки литературы. К сожалению, это так!) Чем же книга значительна, почему он прочел ее одним духом и с неослабевающим интересом? Вы сами отвечаете на этот вопрос — это философская, политическая, социальная (если так можно выразится), но не чисто художественная значимость произведения. Впечатление, которое произвел роман на Твардовского, очень характерно. Я не читал романа в Самиздате или Тамиздате. Я прочел его опубликованным в СССР только в сер. 1980-ых. В те годы (тем более в 1960-ых, когда роман читал Твардовский) отечественный читатель (а Твардовский, крупнейший русский поэт и редактор, выступал в данном случае как читатель, это он подчеркивает- «просто некто Твардовский») не отличался высокой политической культурой. Существуя в идеологическом вакууме советской страны, настроенный в своей либеральной части против многих сторон этой власти, он совершенно некритично воспринял как некое откровение, в частности, тезис о тождестве нацизма и советской системы. Тезис отнюдь не новый, но нам тогда неизвестный. Мы с восторгом восприняли далее всю ту фронду, которой полон роман. Я как читатель того времени очень хорошо это помню, ибо читал роман именно с этим чувством...
И вот сегодня ПЕРЕЧИТЫВАЯ «Жизнь и судьбу» я взглянул на данные вопросы по-иному. Многие, в том числе и я, сильно изменились за это время. Мы давно не живем в информационном вакууме и можем о многом совсем по-иному судить. Поэтому, с пониманием относясь к мнению Твардовского при оценке романа, я в части концепций и положений, о которых говорится выше, самостоятельно анализировал текст, опираясь на общепринятые и известные сегодня положения и факты.
При этом, если Твардовский боялся как русский человек высказываться по вопросам «трагедии еврейского народа» и антисемитизма, то я - русский во всех коленах с небольшой и очень давней греческой «составляющей», уже не боюсь. И не только в данном очерке. Довольно давно я написал и поставил на Прозе.ру статью о государственном антисемитизме в СССР. Причем не обходил некоторых «острых вопросов». По которым, по всей вероятности, Твардовский не соглашался с Гроссманом, но определять свою точку зрению не стал. А ведь это одна из основных концептуальных тем романа, который по Твардовскому выходил за рамки литературы («Это из тех книг, по прочтении которых чувствуешь, что что-то в тебе и с тобой совершилось серьезное», что это «этап в развитии твоего сознания», что «отдельно от этого» уже невозможно думать о другом и о собственных делах тоже).
Я, конечно, напрасно все это так подробно пишу, но повторяюсь, причем отрывочно и не столь, мне кажется, убедительно, как в очерке.
Только мне непонятно, Григорий, что за камень я невольно взвалил на Вашу душу. Неужели вы были близки к тому, чтобы мысленно перестать «подавать Александру Трифоновичу свою уважающую его руку?» И это за резкие слова, сказанные в адрес романа Гроссмана?
Я, конечно, и рядом с Твардовским не стоял (смешно!), мое мнение мало кого интересует. Но я написал во много раз острее по поводу «Жизни и судьюы», чем это позволил себе поэт и редактор (претенциознейшая манера эпопеи, мазня научно-философских отступлений, надменность и беспомощность описаний). Мои «обвинения» куда более «обидны». Поэтому не удивлюсь, что поразмыслив, тем более (если будет время и желание) еще раз бегло просмотрев очерк, Вы и мне мысленно руки не подадите. Жаль...
С пожеланиями здоровья и творческих успехов — Игорь Абросимов.
Игорь Абросимов 17.05.2017 11:16 Заявить о нарушении
с удовольствием вновь обменяюсь с Вами мнениями по поводу оценки Твардовским романа Гроссмана.
Оценка, которую Твардовский дал роману в дневнике, распадается как бы на две части.
В о - п е р в ы х, это характеристика художественного мастерства писателя, его умения воспроизвести действительность через художественные образы, а не декларативно. И Твардовский утверждал, что В ЭТОМ ПЛАНЕ роман отнюдь не является выдающимся литературным явлением. Разве такой вывод не следует из слов - «...с прежним глупым названием «Жизнь и судьба», с его прежней претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надменностью и беспомощностью описаний». И это в дневнике ДЕЙСТВИТЕЛЬНО написано.
Если Вы заметили, из 60 стр. текста моего очерка только одна страница (см. ч.VI) посвящена художественным особенностям произведения (и отзыв Твардовского упомянут только в связи с этим) - ведь очерк о другом. Ввиду того, что я писал о романе нельзя было обойти и данную тему. В этой части, не имея необходимого опыта анализа художественных особенностей текста, я опирался на приведенное мнение Твардовского, на выступления 1991 г. за круглым столом ж. «Литературное обозрение». Я старался найти источники, где на серьезном уровне анализируется текст В ЭТОМ ПЛАНЕ. И не нашел. Как я написал в очерке, в критических статьях представлены рассуждения на философские, политические, военные темы и пр. и чисто голословно подтверждаются высокие художественные достоинства текста. Даже такой серьезный литератор как А.Бочаров именно так построил свой анализ в монографии о Горссмане.
А теперь в о - в т о р ы х. Твардовский в дневнике утверждает, что вещь так значительна, что выходит за рамки литературы. (Интересно, правда? Роман, который выходит за рамки литературы. К сожалению, это так!) Чем же книга значительна, почему он прочел ее одним духом и с неослабевающим интересом? Вы сами отвечаете на этот вопрос — это философская, политическая, социальная (если так можно выразится), но не чисто художественная значимость произведения. Впечатление, которое произвел роман на Твардовского, очень характерно. Я не читал романа в Самиздате или Тамиздате. Я прочел его опубликованным в СССР только в сер. 1980-ых. В те годы (тем более в 1960-ых, когда роман читал Твардовский) отечественный читатель (а Твардовский, крупнейший русский поэт и редактор, выступал в данном случае как читатель, это он подчеркивает- «просто некто Твардовский») не отличался высокой политической культурой. Существуя в идеологическом вакууме советской страны, настроенный в своей либеральной части против многих сторон этой власти, он совершенно некритично воспринял как некое откровение, в частности, тезис о тождестве нацизма и советской системы. Тезис отнюдь не новый, но нам тогда неизвестный. Мы с восторгом восприняли далее всю ту фронду, которой полон роман. Я как читатель того времени очень хорошо это помню, ибо читал роман именно с этим чувством...
И вот сегодня ПЕРЕЧИТЫВАЯ «Жизнь и судьбу» я взглянул на данные вопросы по-иному. Многие, в том числе и я, сильно изменились за это время. Мы давно не живем в информационном вакууме и можем о многом совсем по-иному судить. Поэтому, с пониманием относясь к мнению Твардовского при оценке романа, я в части концепций и положений, о которых говорится выше, самостоятельно анализировал текст, опираясь на общепринятые и известные сегодня положения и факты.
При этом, если Твардовский боялся как русский человек высказываться по вопросам «трагедии еврейского народа» и антисемитизма, то я - русский во всех коленах с небольшой и очень давней греческой «составляющей», уже не боюсь. И не только в данном очерке. Довольно давно я написал и поставил на Прозе.ру статью о государственном антисемитизме в СССР. Причем не обходил некоторых «острых вопросов». По которым, по всей вероятности, Твардовский не соглашался с Гроссманом, но определять свою точку зрению не стал. А ведь это одна из основных концептуальных тем романа, который по Твардовскому выходил за рамки литературы («Это из тех книг, по прочтении которых чувствуешь, что что-то в тебе и с тобой совершилось серьезное», что это «этап в развитии твоего сознания», что «отдельно от этого» уже невозможно думать о другом и о собственных делах тоже).
Я, конечно, напрасно все это так подробно пишу, но повторяюсь, причем отрывочно и не столь, мне кажется, убедительно, как в очерке.
Только мне непонятно, Григорий, что за камень я невольно взвалил на Вашу душу. Неужели вы были близки к тому, чтобы мысленно перестать «подавать Александру Трифоновичу свою уважающую его руку?» И это за резкие слова, сказанные в адрес романа Гроссмана?
Я, конечно, и рядом с Твардовским не стоял (смешно!), мое мнение мало кого интересует. Но я написал во много раз острее по поводу «Жизни и судьюы», чем это позволил себе поэт и редактор (претенциознейшая манера эпопеи, мазня научно-философских отступлений, надменность и беспомощность описаний). Мои «обвинения» куда более «обидны». Поэтому не удивлюсь, что поразмыслив, тем более (если будет время и желание) еще раз бегло просмотрев очерк, Вы и мне мысленно руки не подадите. Жаль...
С пожеланиями здоровья и творческих успехов — Игорь Абросимов.
Игорь Абросимов 17.05.2017 11:16 Заявить о нарушении
Здравствуйте, Игорь!
И не надейтесь! :) Руку Вам буду подавать всегда и не только мысленно.
Не додумывайте, пожалуйста, лишнего: у меня сказано только то, что сказано. Не продуктивный это метод мышления :)
А сказано вот что: о несоответствии Вашего утверждения («Твардовский… утверждал в своей рабочей тетради, что роман… не может быть оценен положительно») – с тем, что действительно записано у Твардовского.
Не знаю, имеете ли Вы оригинальный текст тетрадей перед глазами, но спора об оценке там Твардовским романа просто нет – НАСТОЛЬКО ТЕКСТ ТВАРДОВСКОГО ОДНОЗНАЧЕН ПО СМЫСЛУ.
И было бы странно, если б я один заметил это.
Положительность КОМПЛЕКСНОЙ оценки романа Твардовским УКОРЕНЕНА в нашей культуре и принята в том числе и историками.
Это высказано, например, у доктора ист. наук Г. Костырченко (ссылка на «Тайную политику Сталина» есть у Вас). В продолжающей тему работе «Тайная политика Хрущева. Власть, интеллигенция, еврейский вопрос», он упоминает запись Твардовского в тетрадях как «хвалебную» (М.МО, 2012, стр. 334).
Так что это не новость.
Что ж, только для Вас – ещё раз по тексту тетрадей.
1/ Запись Твардовского НЕ ДАЕТ никаких оснований делить его оценку на две части – о художестве и о мировоззрении. Никакого вывода о художественной слабости романа в ней нет.
Читаем внимательно:
«Самое СИЛЬНОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ впечатление за, может быть, многие годы – роман /… / с его ПРЕЖНИМ глупым названием «Жизнь и судьба», с его ПРЕЖНЕЙ претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надменностью и беспомощностью описаний в «части топора и лопаты»».
Обратите внимание на слово «прежний».
И далее он пишет:
«В этих частях Гроссман вышел из своих зачинов и запевок первой книги //«За правое дело» – прим. моё//, где цельным рассказом выглядела лишь битва за вокзал. Здесь //В «Жизни и судьбе» – прим. моё// он расписался, развернулся на базе многочисленных «начал», подготовительных моментов, предысторий, выглядевших особенно вяло и разбросанно. Здесь он вырвался на «оперативный простор», и за какую бы из набросанных ранее линий ни взялся, везде уже рассказ идет, как о старых знакомых, чья судьба нам так или иначе интересна. Правда, есть и новые «зачины», например по «магаданской линии», но их немного. И это сообщает всему повествованию неизмеримо больший вес, органичность и необходимость».
«Прежний» – это первая часть романа, «За правое дело».
«Прежняя претенциознейшая манера эпопеи» – это буквальная отсылка к его (Твардовского) покаянному выступлению в марте 1953 («толстовское резонерство», «эпигонское равнение на толстовскую эпопею» итд).
Не самый красивый эпизод в жизни А.Т. достаточно рассмотрен в исследованиях. Но обойти его сложно.
ОПУБЛИКОВАВ (!) роман «За правое дело», – Твардовский, хоть и старался защитить роман, в ходе мощной компании травли романа вынужден был пропеть ему анафему.
Я писал об этом в отзыве к Вашей 6 части. Подробно можно найти у Костырченко (стр. 329), у Липкина (стр. 211-213) или в стенограмме заседания президиума правления СП 24.03.53.
Теперь давайте соберем, что имеем:
В 1952 г. после долгих согласований в инстанциях Твардовский печатает роман «За правое дело», по его словам, «влюбившись» в него «сразу» (Костырченко, стр. 327) – за что, интересно? За «острую философскую, политическую значимость», как пишете вы о «Жизни и судьбе»? Но в «Правом деле» нет острых углов. Видимо – просто за красивые гроссмановские глаза? :)
В 1953 г. он выступает с обвинениями Гроссмана в претенциозности, в «равнении на толстовскую эпопею».
В 1960 г. в тетрадях он делает запись, смысл которой предельно однозначен: написанная в прежней (нравившейся ему в 1952 и разонравившейся ему в 1953) эпической манере новая часть романа приобрела ту органичность, которая делает её в его глазах самым сильным ЛИТЕРАТУРНЫМ впечатлением.
Это ответ на Ваше «во-первых».
2/ Отсюда и о «во-вторых». О Вашем «интересно, правда? Роман, который выходит за рамки литературы. К сожалению, это так!»
Нет никаких сожалений и тем более странностей. Роман, который выходит за рамки литературы, должен в первую очередь оставаться ВЫСОКОКЛАССНОЙ ЛИТЕРАТУРОЙ. Т.е. сначала надо «наполнить рамки», а уж потом может случиться что-то большее.
Термин «выйти за рамки» не есть что-то необычное в литературном словаре. Немногие романы удостаивались такой оценки. Самый типичный пример – романы Достоевского. Оставаясь подлинным искусством, они выли далеко в области философии, богословия, этики итд.
Художественное качество романа Гроссмана неотделимо от его мировоззрения, одно встроено в другое, и это прекрасно видно в записях Твардовского: «В этом её //книги// главное литературное достоинство», «Тем хуже ДЛЯ ЛИТЕРАТУРЫ //если роман не будет напечатан//» – не для политики, не для свободы советских граждан, - для ЛИТЕРАТУРЫ.
Гроссман – да, действительно вышел за рамки. Силой отнюдь не публицистического слова (как, например, Солженицын), а мощнейшей художественной фреской о болях, страданиях, героизме, жизни и смерти людей он распространил влияние своих идей на общество.
Собственно, и Ваша и моя современная свобода мышления стала возможной, в том числе, и благодаря роману.
Вы справедливо критикуете мировоззрение Гроссмана во многих аспектах, но – послушайте меня внимательно. Сейчас Вы с этим не согласитесь, но когда-нибудь, не исключено, почувствуете, что поводом к написанию Вашего очерка стала именно ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СИЛА романа «Жизнь и судьба».
Итак, итог.
Текст записи Твардовского в «тетрадях» не дает никаких оснований утверждать, что он считал роман Гроссмана художественно слабым. Всё с точностью до наоборот. Не накручивайте просто на это открытое эмоциональное восторженное суждение лишних домыслов.
P.S. Про «камень на душе» я писал Вам в отзыве к 6 главе. Будет интересно, посмотрите.
А что касается руки, я не шутил. Твардовскому – конечно, не подал бы. Он художник, и его ответственность за такое суждение была бы ужасна. А подозрение было! Один раз он оступился – на пленуме Союза Писателей. Но, к чести, два раза он душой не покривил.
С Вас спрос другой. При безупречности критики мировоззрения Гроссмана не могу сказать того же о Вашем суждении о литературном качестве романа. Оно не то что «обидно» - оно еще не вызрело. Вы не выбрались – только в этой части, прошу правильно прочитать мои слова! – из плена идеи на простор истины. «Не вышли за рамки» :)
Что не отменяет моих к Вам симпатий!
С уважением, с пожеланием здоровья и успехов,
Григорий Лыков 18.05.2017 11:34 Заявить о нарушении
И не надейтесь! :) Руку Вам буду подавать всегда и не только мысленно.
Не додумывайте, пожалуйста, лишнего: у меня сказано только то, что сказано. Не продуктивный это метод мышления :)
А сказано вот что: о несоответствии Вашего утверждения («Твардовский… утверждал в своей рабочей тетради, что роман… не может быть оценен положительно») – с тем, что действительно записано у Твардовского.
Не знаю, имеете ли Вы оригинальный текст тетрадей перед глазами, но спора об оценке там Твардовским романа просто нет – НАСТОЛЬКО ТЕКСТ ТВАРДОВСКОГО ОДНОЗНАЧЕН ПО СМЫСЛУ.
И было бы странно, если б я один заметил это.
Положительность КОМПЛЕКСНОЙ оценки романа Твардовским УКОРЕНЕНА в нашей культуре и принята в том числе и историками.
Это высказано, например, у доктора ист. наук Г. Костырченко (ссылка на «Тайную политику Сталина» есть у Вас). В продолжающей тему работе «Тайная политика Хрущева. Власть, интеллигенция, еврейский вопрос», он упоминает запись Твардовского в тетрадях как «хвалебную» (М.МО, 2012, стр. 334).
Так что это не новость.
Что ж, только для Вас – ещё раз по тексту тетрадей.
1/ Запись Твардовского НЕ ДАЕТ никаких оснований делить его оценку на две части – о художестве и о мировоззрении. Никакого вывода о художественной слабости романа в ней нет.
Читаем внимательно:
«Самое СИЛЬНОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ впечатление за, может быть, многие годы – роман /… / с его ПРЕЖНИМ глупым названием «Жизнь и судьба», с его ПРЕЖНЕЙ претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надменностью и беспомощностью описаний в «части топора и лопаты»».
Обратите внимание на слово «прежний».
И далее он пишет:
«В этих частях Гроссман вышел из своих зачинов и запевок первой книги //«За правое дело» – прим. моё//, где цельным рассказом выглядела лишь битва за вокзал. Здесь //В «Жизни и судьбе» – прим. моё// он расписался, развернулся на базе многочисленных «начал», подготовительных моментов, предысторий, выглядевших особенно вяло и разбросанно. Здесь он вырвался на «оперативный простор», и за какую бы из набросанных ранее линий ни взялся, везде уже рассказ идет, как о старых знакомых, чья судьба нам так или иначе интересна. Правда, есть и новые «зачины», например по «магаданской линии», но их немного. И это сообщает всему повествованию неизмеримо больший вес, органичность и необходимость».
«Прежний» – это первая часть романа, «За правое дело».
«Прежняя претенциознейшая манера эпопеи» – это буквальная отсылка к его (Твардовского) покаянному выступлению в марте 1953 («толстовское резонерство», «эпигонское равнение на толстовскую эпопею» итд).
Не самый красивый эпизод в жизни А.Т. достаточно рассмотрен в исследованиях. Но обойти его сложно.
ОПУБЛИКОВАВ (!) роман «За правое дело», – Твардовский, хоть и старался защитить роман, в ходе мощной компании травли романа вынужден был пропеть ему анафему.
Я писал об этом в отзыве к Вашей 6 части. Подробно можно найти у Костырченко (стр. 329), у Липкина (стр. 211-213) или в стенограмме заседания президиума правления СП 24.03.53.
Теперь давайте соберем, что имеем:
В 1952 г. после долгих согласований в инстанциях Твардовский печатает роман «За правое дело», по его словам, «влюбившись» в него «сразу» (Костырченко, стр. 327) – за что, интересно? За «острую философскую, политическую значимость», как пишете вы о «Жизни и судьбе»? Но в «Правом деле» нет острых углов. Видимо – просто за красивые гроссмановские глаза? :)
В 1953 г. он выступает с обвинениями Гроссмана в претенциозности, в «равнении на толстовскую эпопею».
В 1960 г. в тетрадях он делает запись, смысл которой предельно однозначен: написанная в прежней (нравившейся ему в 1952 и разонравившейся ему в 1953) эпической манере новая часть романа приобрела ту органичность, которая делает её в его глазах самым сильным ЛИТЕРАТУРНЫМ впечатлением.
Это ответ на Ваше «во-первых».
2/ Отсюда и о «во-вторых». О Вашем «интересно, правда? Роман, который выходит за рамки литературы. К сожалению, это так!»
Нет никаких сожалений и тем более странностей. Роман, который выходит за рамки литературы, должен в первую очередь оставаться ВЫСОКОКЛАССНОЙ ЛИТЕРАТУРОЙ. Т.е. сначала надо «наполнить рамки», а уж потом может случиться что-то большее.
Термин «выйти за рамки» не есть что-то необычное в литературном словаре. Немногие романы удостаивались такой оценки. Самый типичный пример – романы Достоевского. Оставаясь подлинным искусством, они выли далеко в области философии, богословия, этики итд.
Художественное качество романа Гроссмана неотделимо от его мировоззрения, одно встроено в другое, и это прекрасно видно в записях Твардовского: «В этом её //книги// главное литературное достоинство», «Тем хуже ДЛЯ ЛИТЕРАТУРЫ //если роман не будет напечатан//» – не для политики, не для свободы советских граждан, - для ЛИТЕРАТУРЫ.
Гроссман – да, действительно вышел за рамки. Силой отнюдь не публицистического слова (как, например, Солженицын), а мощнейшей художественной фреской о болях, страданиях, героизме, жизни и смерти людей он распространил влияние своих идей на общество.
Собственно, и Ваша и моя современная свобода мышления стала возможной, в том числе, и благодаря роману.
Вы справедливо критикуете мировоззрение Гроссмана во многих аспектах, но – послушайте меня внимательно. Сейчас Вы с этим не согласитесь, но когда-нибудь, не исключено, почувствуете, что поводом к написанию Вашего очерка стала именно ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СИЛА романа «Жизнь и судьба».
Итак, итог.
Текст записи Твардовского в «тетрадях» не дает никаких оснований утверждать, что он считал роман Гроссмана художественно слабым. Всё с точностью до наоборот. Не накручивайте просто на это открытое эмоциональное восторженное суждение лишних домыслов.
P.S. Про «камень на душе» я писал Вам в отзыве к 6 главе. Будет интересно, посмотрите.
А что касается руки, я не шутил. Твардовскому – конечно, не подал бы. Он художник, и его ответственность за такое суждение была бы ужасна. А подозрение было! Один раз он оступился – на пленуме Союза Писателей. Но, к чести, два раза он душой не покривил.
С Вас спрос другой. При безупречности критики мировоззрения Гроссмана не могу сказать того же о Вашем суждении о литературном качестве романа. Оно не то что «обидно» - оно еще не вызрело. Вы не выбрались – только в этой части, прошу правильно прочитать мои слова! – из плена идеи на простор истины. «Не вышли за рамки» :)
Что не отменяет моих к Вам симпатий!
С уважением, с пожеланием здоровья и успехов,
Григорий Лыков 18.05.2017 11:34 Заявить о нарушении
Уважаемый Григорий,
для меня остается очевидным, что Твардовский, сказав о романе «с его глупым названием «Жизнь и судьба», с его прежней претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надуманностью и беспомощностью описаний», оценивал ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ценность «Жизни и судьбы» отнюдь не положительно. Именно такой вывод я делаю, анализируя данный источник. Да, КОМПЛЕКСНО, имея в виду общественно-политическое значение романа в ТО ВРЕМЯ, А.Т. оценил его положительно. Но, наряду с синтезом, существует как метод познания и анализ, который в данном случае весьма полезен. Сегодня, когда мы роман ПЕРЕЧИТЫВАЕМ и публицистический каркас произведения его уже не держит, художественное несовершенство становится явным.
Вы мои доводы не услышали и не приняли. Но это нормально, мнения бывают разные.
Замечу еще раз, - лишь на одной странице из 60 моего очерка речь идет о чисто художественных особенностях «Жизни и судьбы». Очерк о другом, о тех идеях, которые автор заложил и с которыми согласиться нельзя - с уравниванием нацизма и советской системы, с рядом аспектов «еврейской проблемы», с антиисторичеким описанием военных действий и образа человека на войне. Именно они, преподнесенные в многостраничных отступлениях публицистического характера, во многих случаях лишь «приллюстрированных»в художественных образах, и составляют этот самый каркас романа.
Вы совершенно правы - «Положительность КОМПЛЕКСНОЙ оценки романа Твардовским УКОРЕНЕНА в нашей культуре и принята, в том числе и историками». Но я с этим не согласен, почему и написал данный очерк.
Добавлю, что основное положение «Жизни и судьбы» об идентичности нацизма и советской системы, что нашло особое понимание у А.Т. и решающим образом воздействовало на его КОМПЛЕКСНУЮ оценку (как я уже отмечал, произошло это ввиду низкой политической культуры советских читателей того времени), сегодня особенно лично мною воспринимается крайне негативно. Ибо работает на обеление нацизма, снимая с него печать исключительного зла. Сегодня, когда неонацизм в самых разных проявлениях процветает и приобретает все большее значения в политической жизни, когда он поддерживается как «конструктивное явление» рядом демократичеких цивилизованных государств, его «обеление» мне представляется просто аморальным. К сожалению, в «Жизни и судьбе» оно присутствует в полной мере. Поэтому если бы А.Т. оценивал роман сегодня, то и КОМПЛЕКСНО отозвался бы о нем по другому. Но это мое предположение...
Спасибо, что Вы уделили внимание и время мне и моей работе.
С лучшими пожеланиями — Игорь Абросимов
Игорь Абросимов 18.05.2017 14:27 Заявить о нарушении
для меня остается очевидным, что Твардовский, сказав о романе «с его глупым названием «Жизнь и судьба», с его прежней претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надуманностью и беспомощностью описаний», оценивал ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ценность «Жизни и судьбы» отнюдь не положительно. Именно такой вывод я делаю, анализируя данный источник. Да, КОМПЛЕКСНО, имея в виду общественно-политическое значение романа в ТО ВРЕМЯ, А.Т. оценил его положительно. Но, наряду с синтезом, существует как метод познания и анализ, который в данном случае весьма полезен. Сегодня, когда мы роман ПЕРЕЧИТЫВАЕМ и публицистический каркас произведения его уже не держит, художественное несовершенство становится явным.
Вы мои доводы не услышали и не приняли. Но это нормально, мнения бывают разные.
Замечу еще раз, - лишь на одной странице из 60 моего очерка речь идет о чисто художественных особенностях «Жизни и судьбы». Очерк о другом, о тех идеях, которые автор заложил и с которыми согласиться нельзя - с уравниванием нацизма и советской системы, с рядом аспектов «еврейской проблемы», с антиисторичеким описанием военных действий и образа человека на войне. Именно они, преподнесенные в многостраничных отступлениях публицистического характера, во многих случаях лишь «приллюстрированных»в художественных образах, и составляют этот самый каркас романа.
Вы совершенно правы - «Положительность КОМПЛЕКСНОЙ оценки романа Твардовским УКОРЕНЕНА в нашей культуре и принята, в том числе и историками». Но я с этим не согласен, почему и написал данный очерк.
Добавлю, что основное положение «Жизни и судьбы» об идентичности нацизма и советской системы, что нашло особое понимание у А.Т. и решающим образом воздействовало на его КОМПЛЕКСНУЮ оценку (как я уже отмечал, произошло это ввиду низкой политической культуры советских читателей того времени), сегодня особенно лично мною воспринимается крайне негативно. Ибо работает на обеление нацизма, снимая с него печать исключительного зла. Сегодня, когда неонацизм в самых разных проявлениях процветает и приобретает все большее значения в политической жизни, когда он поддерживается как «конструктивное явление» рядом демократичеких цивилизованных государств, его «обеление» мне представляется просто аморальным. К сожалению, в «Жизни и судьбе» оно присутствует в полной мере. Поэтому если бы А.Т. оценивал роман сегодня, то и КОМПЛЕКСНО отозвался бы о нем по другому. Но это мое предположение...
Спасибо, что Вы уделили внимание и время мне и моей работе.
С лучшими пожеланиями — Игорь Абросимов
Игорь Абросимов 18.05.2017 14:27 Заявить о нарушении
P.S. Григорий, в предыдущем сообщении я подчеркнул - можете проверить: «... из 60 стр. текста моего очерка только одна страница (см. ч.VI) посвящена художественным особенностям произведения (и отзыв Твардовского упомянут только в связи с этим) - ведь очерк о другом». Однако в последнем Вашем замечании Вы вновь, как я понял, рассмотрели мою фразу из очерка с отзывом Твардовского вне связи с текстом. Мой очерк никто не редактировал. И я подумал, может быть и на самом деле у читателя создается впечатление, что я приписываю Твардовскому отрицательное отношение к «Жизни и судьбе» В ЦЕЛОМ. Поэтому, чтобы не только в контексте, но и взятая отдельно данная фраза понималась правильно, я вставил туда уточняющее «в этом отношении».
Игорь Абросимов 18.05.2017 15:02 Заявить о нарушении
Игорь Абросимов 18.05.2017 15:02 Заявить о нарушении
Уважаемый Григорий,
перечитал еще раз наш обмен мнениями. Обсуждение было полезным, но себя исчерпало.
Поэтому, ко всему прочему, появились противоречивые утверждения. Вы написали, например: «Художественное качество романа Гроссмана неотделимо от его мировоззрения, одно встроено в другое...». И через несколько строк: «При безупречности критики мировоззрения Гроссмана не могу сказать того же о Вашем суждении о литературном качестве романа». Я не прошу разъяснить это несоответствие, ибо заранее знаю, как Вы это сделаете. Не буду указывать на положения, на которые Вы вроде и получили ответ, но вновь их приводите. Все, что я хотел сказать о «Жизне и судьбе», я сказал. И хорошо понял Ваши возражения, с которыми согласиться не могу. Поэтому и решил, что обсуждение становится неплодотворным. Его надо закончить. Ваше молчание говорит о том, что и Вы совершенно разумно пришли к такому же мнению.
Добавлю, рискуя повториться и подводя итоги (как Вы писали почти в рифму - «Что ж, только для Вас – ещё раз»), что есть утверждения, с которыми я никогда не соглашусь, причем причины такого «упорства» привел в очерке. «Из плена идеи на простор истины» я может быть и не выберусь, но выбираться попытаюсь не в том направлении (правильно прочитайте мои слова!), в котором вышли Вы.
Поэтому мне кажется и всегда будет казаться не верным утверждение, что роман является «...мощнейшей художественной фреской о болях, страданиях, героизме, жизни и смерти людей, он распространил влияние своих идей на общество». Да, влияние на определенные круги тогдашнего общества он оказал, но только ввиду низкой политической культуры советских читателей того времени. Вы этого мнения не разделяете, а я к нему пришел довольно твердо.
Удивлся, прочитав: «....поводом к написанию Вашего очерка стала именно ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СИЛА романа «Жизнь и судьба». Да нет же, на основании чего Вы это заключили? Я уже говорил о поводах - Вы не услышали. Повод - активное несогласие с положениями, утверждаемыми автором в части тождественности нацизма - советской системы, военных аспектов истории и вообще истории тех трагических времен. Да, именно активное несогласие. У меня возникло желание посмотреть, насколько примитивным было политическое мышление либеральной части советского общества (к которому принадлежал и я), насколько оно изменилось за последние 30 лет. К сожалению, многие в моей стране остались на том же уровне, на котором были десятиления назад, они по-прежнему строят свое мировоззрение только на осуждении сталинизма и все, что с ним связано. Почему-то они не хотят понять, что осуждать сталинизм (что хорошо) надо в историческом контексте и, главное, идти дальше. Не надеясь кого-то из них переубедить, тем более читателей у меня немного, а заинтересованных, вроде Вас, - единицы, я все же очерк на Прозе.ру поставил. И еще. Мне активно не понравилась стерженвая идея романа — уравнивание нацизма и советской системы, которая и сегодня обеляет нацизм. Меня лично, мое нравственное чувство, особенно последнее время, это очень сильно задевает. Поэтому я доволен, что в свое время все это написал.
И только в процессе того, как роман ПЕРЕЧИТЫВАЛСЯ, а происходило это почти три года назад, возник вопрос - как это столь концептуально и художественно несовершенная вещь, полная искажений описываемой действительности, могла овладеть сердцами и умами людей (в их числе, повторяю, был и я), представляясь «мощнейшей художественной фреской» И я стремлся на этот вопрос ответить, но в первую очередь понять сам - «отчего и почему?».
В прцессе этого самого «перечитывания» роман мне не понравился еще и как литературное произведение, где лишь несколько сцен (на них я указал) поднимаются до уровня подлинной художественности и по эмоциональному накалу, и по языку, где отсутствует «кабинетная» искусственность ситуации. Но об я написал очень и очень мало, опираясь, чего не делал в других случаях, самостоятельно анализируя текст, на мнения, в т.ч. Твардовского. Как не обыгрывай слов - «...с прежним глупым названием «Жизнь и судьба», с его прежней претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надменностью и беспомощностью описаний», какими не снабжай их оговорками, «однозначными по смыслу» оценки не станут, ведь слова эти зачеркнуты их автором не были и никуда их поэтому не денешь. Не выкинешь из песни слов!
Так что закончим наш обмен мнениями, который вышел за рамки оценок Твардовским романа «Жизнь и судьба», оставшись каждый при своем. Но это нормально, так и должно быть, так и присходит в реальной жизни.
Еще раз благодарю за обсуждение, с лучшими пожеланиями - Игорь Абросимов.
Игорь Абросимов 20.05.2017 19:33 Заявить о нарушении
перечитал еще раз наш обмен мнениями. Обсуждение было полезным, но себя исчерпало.
Поэтому, ко всему прочему, появились противоречивые утверждения. Вы написали, например: «Художественное качество романа Гроссмана неотделимо от его мировоззрения, одно встроено в другое...». И через несколько строк: «При безупречности критики мировоззрения Гроссмана не могу сказать того же о Вашем суждении о литературном качестве романа». Я не прошу разъяснить это несоответствие, ибо заранее знаю, как Вы это сделаете. Не буду указывать на положения, на которые Вы вроде и получили ответ, но вновь их приводите. Все, что я хотел сказать о «Жизне и судьбе», я сказал. И хорошо понял Ваши возражения, с которыми согласиться не могу. Поэтому и решил, что обсуждение становится неплодотворным. Его надо закончить. Ваше молчание говорит о том, что и Вы совершенно разумно пришли к такому же мнению.
Добавлю, рискуя повториться и подводя итоги (как Вы писали почти в рифму - «Что ж, только для Вас – ещё раз»), что есть утверждения, с которыми я никогда не соглашусь, причем причины такого «упорства» привел в очерке. «Из плена идеи на простор истины» я может быть и не выберусь, но выбираться попытаюсь не в том направлении (правильно прочитайте мои слова!), в котором вышли Вы.
Поэтому мне кажется и всегда будет казаться не верным утверждение, что роман является «...мощнейшей художественной фреской о болях, страданиях, героизме, жизни и смерти людей, он распространил влияние своих идей на общество». Да, влияние на определенные круги тогдашнего общества он оказал, но только ввиду низкой политической культуры советских читателей того времени. Вы этого мнения не разделяете, а я к нему пришел довольно твердо.
Удивлся, прочитав: «....поводом к написанию Вашего очерка стала именно ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СИЛА романа «Жизнь и судьба». Да нет же, на основании чего Вы это заключили? Я уже говорил о поводах - Вы не услышали. Повод - активное несогласие с положениями, утверждаемыми автором в части тождественности нацизма - советской системы, военных аспектов истории и вообще истории тех трагических времен. Да, именно активное несогласие. У меня возникло желание посмотреть, насколько примитивным было политическое мышление либеральной части советского общества (к которому принадлежал и я), насколько оно изменилось за последние 30 лет. К сожалению, многие в моей стране остались на том же уровне, на котором были десятиления назад, они по-прежнему строят свое мировоззрение только на осуждении сталинизма и все, что с ним связано. Почему-то они не хотят понять, что осуждать сталинизм (что хорошо) надо в историческом контексте и, главное, идти дальше. Не надеясь кого-то из них переубедить, тем более читателей у меня немного, а заинтересованных, вроде Вас, - единицы, я все же очерк на Прозе.ру поставил. И еще. Мне активно не понравилась стерженвая идея романа — уравнивание нацизма и советской системы, которая и сегодня обеляет нацизм. Меня лично, мое нравственное чувство, особенно последнее время, это очень сильно задевает. Поэтому я доволен, что в свое время все это написал.
И только в процессе того, как роман ПЕРЕЧИТЫВАЛСЯ, а происходило это почти три года назад, возник вопрос - как это столь концептуально и художественно несовершенная вещь, полная искажений описываемой действительности, могла овладеть сердцами и умами людей (в их числе, повторяю, был и я), представляясь «мощнейшей художественной фреской» И я стремлся на этот вопрос ответить, но в первую очередь понять сам - «отчего и почему?».
В прцессе этого самого «перечитывания» роман мне не понравился еще и как литературное произведение, где лишь несколько сцен (на них я указал) поднимаются до уровня подлинной художественности и по эмоциональному накалу, и по языку, где отсутствует «кабинетная» искусственность ситуации. Но об я написал очень и очень мало, опираясь, чего не делал в других случаях, самостоятельно анализируя текст, на мнения, в т.ч. Твардовского. Как не обыгрывай слов - «...с прежним глупым названием «Жизнь и судьба», с его прежней претенциознейшей манерой эпопеи, мазней научно-философских отступлений, надменностью и беспомощностью описаний», какими не снабжай их оговорками, «однозначными по смыслу» оценки не станут, ведь слова эти зачеркнуты их автором не были и никуда их поэтому не денешь. Не выкинешь из песни слов!
Так что закончим наш обмен мнениями, который вышел за рамки оценок Твардовским романа «Жизнь и судьба», оставшись каждый при своем. Но это нормально, так и должно быть, так и присходит в реальной жизни.
Еще раз благодарю за обсуждение, с лучшими пожеланиями - Игорь Абросимов.
Игорь Абросимов 20.05.2017 19:33 Заявить о нарушении
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
внезапное нападение последней войны
многие видят одно и то же
западная армия была армия нападения
армия нападения должна быть выше концепцией
так и получилось
против них выставили армию обороны
но у армии обороны ниже концепция
вот и получилось - как на реке Сити.
Анатолий Бурматоф 26.10.2015 16:20 • Заявить о нарушении
внезапное нападение последней войны
многие видят одно и то же
западная армия была армия нападения
армия нападения должна быть выше концепцией
так и получилось
против них выставили армию обороны
но у армии обороны ниже концепция
вот и получилось - как на реке Сити.
Анатолий Бурматоф 26.10.2015 16:20 • Заявить о нарушении
Уважаемый Анатолий, рад был бы ответить, но не понял Вашего замечания. Прочел - "армия нападения должна быть выше концепцией" и "у армии обороны ниже концепция". Что значит в этом контексте понятие "концепция"?
Игорь Абросимов 31.10.2015 14:24 Заявить о нарушении
Игорь Абросимов 31.10.2015 14:24 Заявить о нарушении
концепция это что думают в генеральном штабе.
Анатолий Бурматоф 31.10.2015 15:33 Заявить о нарушении
Анатолий Бурматоф 31.10.2015 15:33 Заявить о нарушении
Если под «концепцией» Вы подразумеваете то, «что думают в генеральном штабе», могу ответить так. Генеральные штабы разрабатывают (по указаниям и согласованию с полит. руководством страны) не концепции, а стратегию будущей войны и намечают в общих чертах оперативные планы. Последние прорабатываются командованием и штабами оперативно-стратегических объединений (фронтов или групп армий). Стратегия и оперативные планы Генштаба РККА никогда не была оборонительными, оборона рассматривалась как один из видов, причем не основного, боевой деятельности войск. (Даже политический лозунг довоенный был — бить врага малой кровью на его территории.) Однако, армия к войне не была готова — ни к наступательным операциям, ни к оборонительным. (Не только укомплектование, оснащение, обучение и полевая выучка войск не соответствовали требованиям времени, - даже развертывание армии для проведения приграничного сражения не было в полной мере осуществлено). Отсюда — поражение на первом этапе военных действий.
Игорь Абросимов 31.10.2015 15:53 Заявить о нарушении
Игорь Абросимов 31.10.2015 15:53 Заявить о нарушении
исходить надо из того что они всё таки проиграли..а вот тут Интересней будет..вернёмся ко времени Бонапарта---откуда??? он знал что Россия вообще то есть в природе...смеюсь.
Анатолий Бурматоф 31.10.2015 18:36 Заявить о нарушении
Анатолий Бурматоф 31.10.2015 18:36 Заявить о нарушении
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
Для не читавших, но хвалящих. Даже жертвы ЕГЭ так косноязычно не пишут:
А вот как, по мнению Гроссмана, немцы думают о русских:
«- Наступать они умеют неплохо, - сказал разведчик, воевавший в районе заводов. - Они не умеют закреплять.(по - русски говорят - закрепляться) Вышибут нас из дома и сейчас же либо спать ложатся, либо жрать начинают, а командиры пьянствуют.»
(кто отстоял Сталинград?)
«Но сейчас Новиков, тревожась, видел лишь недостатки командира бригады, - пьет, как конь, легкомыслен, пристает к женщинам, забывчив, не пользуется любовью подчиненных. Обороны Белов не подготовил. Материально-техническая обеспеченность бригады, видимо, не интересовала Белова. Его занимала лишь обеспеченность горючим и боеприпасами. Вопросами организации ремонта и эвакуации с поля боя поврежденных машин он занимался недостаточно.» ( как он мог заниматься эвакуацией, если бой не начался? Галиматья!)
« Начальник продснабжения пьяным напился, из батальона пришли концентрат получать, а он ушел спать и ключ забрал. Так и вернулись, не нашедши (не найдя его) его. А старшина мне рассказывал, - командир роты получил водку на бойцов и справил себе именины. Всю водку эту выпил».
(Школьник лучше напишет. Куда ушёл спать? Ключ у кого и от чего забрал? Один справлял, один за роту выпил? Куда особисты смотрели?) Можно ли было победить с такими командирами, дальше ещё хлеще! Кругозор взводного повара сплетника, собирателя компромата.
«Он несколько раз видел, как гнали живую силу (Что есть и мёртвая?) под огонь даже не для перестраховки и формального выполнения приказа, а от лихости, от упрямства. Тайная тайных войны, ее трагический дух были в праве одного человека послать на смерть другого человека. Это право держалось на том, что люди шли в огонь ради общего дела.»
(Как можно этот бред сравнивать с Толстым? Человек противоречит сам себе. Говорит тайная тайна (а бывают тайны не тайными?) и тут же: это право держалось на том, что люди шли в огонь ради общего дела. Значит не тайна. Заходит у автора ум за разум).
«Но вот знакомый Новикова, трезвый и разумный командир, находясь на передовом НП, не изменяя своим привычкам, ежедневно пил свежее молоко. Утром под огнем противника боец из второго эшелона приносил ему термос с молоком. Случалось, немцы убивали бойца, и тогда знакомый Новикова, хороший человек, оставался без молока. А на следующий день новый посыльный нес под огнем термос с молоком. Пил молоко хороший, справедливый, заботливый к подчиненным человек, его солдаты называли отцом. Пойди-ка разберись во всем этом хозяйстве».
( Не с мозгами Гроссмана разобраться. Интересно, когда убивали корову, что делал хороший, справедливый любитель свежего молока? Где в разрушенном городе сено для коровы брал? Почему не пил молоко за завтраком, не брал термос с собой, отправляясь на передовую?) Вот она тайна тайн.
Николай Самойлов 02.09.2015 22:27 • Заявить о нарушении
Для не читавших, но хвалящих. Даже жертвы ЕГЭ так косноязычно не пишут:
А вот как, по мнению Гроссмана, немцы думают о русских:
«- Наступать они умеют неплохо, - сказал разведчик, воевавший в районе заводов. - Они не умеют закреплять.(по - русски говорят - закрепляться) Вышибут нас из дома и сейчас же либо спать ложатся, либо жрать начинают, а командиры пьянствуют.»
(кто отстоял Сталинград?)
«Но сейчас Новиков, тревожась, видел лишь недостатки командира бригады, - пьет, как конь, легкомыслен, пристает к женщинам, забывчив, не пользуется любовью подчиненных. Обороны Белов не подготовил. Материально-техническая обеспеченность бригады, видимо, не интересовала Белова. Его занимала лишь обеспеченность горючим и боеприпасами. Вопросами организации ремонта и эвакуации с поля боя поврежденных машин он занимался недостаточно.» ( как он мог заниматься эвакуацией, если бой не начался? Галиматья!)
« Начальник продснабжения пьяным напился, из батальона пришли концентрат получать, а он ушел спать и ключ забрал. Так и вернулись, не нашедши (не найдя его) его. А старшина мне рассказывал, - командир роты получил водку на бойцов и справил себе именины. Всю водку эту выпил».
(Школьник лучше напишет. Куда ушёл спать? Ключ у кого и от чего забрал? Один справлял, один за роту выпил? Куда особисты смотрели?) Можно ли было победить с такими командирами, дальше ещё хлеще! Кругозор взводного повара сплетника, собирателя компромата.
«Он несколько раз видел, как гнали живую силу (Что есть и мёртвая?) под огонь даже не для перестраховки и формального выполнения приказа, а от лихости, от упрямства. Тайная тайных войны, ее трагический дух были в праве одного человека послать на смерть другого человека. Это право держалось на том, что люди шли в огонь ради общего дела.»
(Как можно этот бред сравнивать с Толстым? Человек противоречит сам себе. Говорит тайная тайна (а бывают тайны не тайными?) и тут же: это право держалось на том, что люди шли в огонь ради общего дела. Значит не тайна. Заходит у автора ум за разум).
«Но вот знакомый Новикова, трезвый и разумный командир, находясь на передовом НП, не изменяя своим привычкам, ежедневно пил свежее молоко. Утром под огнем противника боец из второго эшелона приносил ему термос с молоком. Случалось, немцы убивали бойца, и тогда знакомый Новикова, хороший человек, оставался без молока. А на следующий день новый посыльный нес под огнем термос с молоком. Пил молоко хороший, справедливый, заботливый к подчиненным человек, его солдаты называли отцом. Пойди-ка разберись во всем этом хозяйстве».
( Не с мозгами Гроссмана разобраться. Интересно, когда убивали корову, что делал хороший, справедливый любитель свежего молока? Где в разрушенном городе сено для коровы брал? Почему не пил молоко за завтраком, не брал термос с собой, отправляясь на передовую?) Вот она тайна тайн.
Николай Самойлов 02.09.2015 22:27 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
Здравствуйте, Игорь!
Притом, что я с давних пор с интересом читаю Ваши работы, в данном тексте далеко
не со всем могу согласиться. Не столько по выводам, сколько по характеру Вашей аргументации. На мой взгляд она остается слишком публицистической, в ней слишком много риторики, а для того, чтобы по-настоящему обосновать Ваши выводы
требуется гораздо больше, уж слишком серьезна тема.
Например, Вы подчеркиваете разницу изначальных установок советского коммунистического режима и нацистов. С этим можно согласиться. Это
отражено в многочисленных документах, основополагающих текстах. Но то,
что практика могла сблизиться почти до полной тождественности, данное
наблюдение не исключает. И социально это сближение может быть следствием
формирования абсолютно неподконтрольного обществу репрессивного аппарата
и связанного с ним нового правящего класса. На мой взгляд, тема требует
куда более углубленного анализа.
Возьмем хотя бы Ваше утверждение: "Но если в СССР репрессии были направлены против его противников, действительных или мнимых, записанных в таковые как неизбежное следствие революционного подавления несогласных, то репрессии нацистов имели совершенно иной характер." Но ведь хорошо известно о послевоенном
насильственном переселении целых народов в СССР. И это говорит о
эволюции режима, в том числе, об эволюции его правящего слоя. Ваше
утверждение представляется куда более обоснованным применительно к 30-м годам,
в то время как послевоенная практика выглядит прямо заимствованной у нацистов.
Я не предлагаю вступать в дискуссию по поводу "поведения" этих народов
во время войны, но подчеркиваю, что Ваш аргумент, на мой взгляд, недостаточно
историчен, не принимает во внимание изменений советской системы. О каком
революционном подавлении может идти речь после войны?
С уважением
Сергей Владимирович Соловьев 02.09.2015 20:16 • Заявить о нарушении
Здравствуйте, Игорь!
Притом, что я с давних пор с интересом читаю Ваши работы, в данном тексте далеко
не со всем могу согласиться. Не столько по выводам, сколько по характеру Вашей аргументации. На мой взгляд она остается слишком публицистической, в ней слишком много риторики, а для того, чтобы по-настоящему обосновать Ваши выводы
требуется гораздо больше, уж слишком серьезна тема.
Например, Вы подчеркиваете разницу изначальных установок советского коммунистического режима и нацистов. С этим можно согласиться. Это
отражено в многочисленных документах, основополагающих текстах. Но то,
что практика могла сблизиться почти до полной тождественности, данное
наблюдение не исключает. И социально это сближение может быть следствием
формирования абсолютно неподконтрольного обществу репрессивного аппарата
и связанного с ним нового правящего класса. На мой взгляд, тема требует
куда более углубленного анализа.
Возьмем хотя бы Ваше утверждение: "Но если в СССР репрессии были направлены против его противников, действительных или мнимых, записанных в таковые как неизбежное следствие революционного подавления несогласных, то репрессии нацистов имели совершенно иной характер." Но ведь хорошо известно о послевоенном
насильственном переселении целых народов в СССР. И это говорит о
эволюции режима, в том числе, об эволюции его правящего слоя. Ваше
утверждение представляется куда более обоснованным применительно к 30-м годам,
в то время как послевоенная практика выглядит прямо заимствованной у нацистов.
Я не предлагаю вступать в дискуссию по поводу "поведения" этих народов
во время войны, но подчеркиваю, что Ваш аргумент, на мой взгляд, недостаточно
историчен, не принимает во внимание изменений советской системы. О каком
революционном подавлении может идти речь после войны?
С уважением
Сергей Владимирович Соловьев 02.09.2015 20:16 • Заявить о нарушении
Уважаемый Сергей Владимирович,
благодарен за внимание, которое Вы проявляете к моим текстам.
Что касается Вашего отзыва на данный, то, мне кажется, Вы не прочли его целиком, поэтому замечания не всегда справедливы.
К примеру, ссылаясь на «переселение народов» Вы считаете вслед за Гроссманом, что советский режим сближался по своей практике с расистским нацистским режимом. Однако, если бы прочли ч. II очерка, то моли бы встретить там фразы: «Что касается преследований представителей немцев, крымских татар, чеченцев, калмыков и некоторых других народов, названных позднее «наказанными народами», то они были вызваны политическими мотивами, представлениями, сложившимися в определенное время во властных структурах, будто среди указанных этнических групп по ряду причин велик якобы процент предателей и изменников. Репрессивная система советской власти не могла не ответить на это депортациями, дабы минимизировать влияние «враждебных элементов» на внутриполитическую ситуацию и настроения населения страны. Надо сказать, что определенная направленность мышления по национальным вопросам, не имеющая отношения к расистскому, была, к сожалению, характерной особенностью напряженных периодов в истории ряда стран, особенно в период войн. Даже в такой демократической стране как США в годы Второй мировой войны из-за подозрения в шпионаже, павшей на японцев, населявших тихоокеанское побережье, в большинстве своем граждан США, они были насильственно депортированы. Причем не только вывезены в отдаленные местности, но заключены в специальные лагеря, где содержались в бараках за колючей проволокой, под охраной. Верховный суд США подтвердил законность подобных действий, вызванных чрезвычайной ситуацией военного времени. Только в 1988 г. президент Рейган от имени правительства принес извинения за интернирование».
Я не хочу повторять уже написанное мною в тексте очерка, но надеюсь — если Вы найдете время и наберетесь терпением, чтобы внимательно прочесть все шесть частей, то основные Ваши возражения может быть не отпадут вовсе, но изменят свой характер.
С лучшими пожеланиями — Игорь Абросимов.
Игорь Абросимов 03.09.2015 10:52 Заявить о нарушении
благодарен за внимание, которое Вы проявляете к моим текстам.
Что касается Вашего отзыва на данный, то, мне кажется, Вы не прочли его целиком, поэтому замечания не всегда справедливы.
К примеру, ссылаясь на «переселение народов» Вы считаете вслед за Гроссманом, что советский режим сближался по своей практике с расистским нацистским режимом. Однако, если бы прочли ч. II очерка, то моли бы встретить там фразы: «Что касается преследований представителей немцев, крымских татар, чеченцев, калмыков и некоторых других народов, названных позднее «наказанными народами», то они были вызваны политическими мотивами, представлениями, сложившимися в определенное время во властных структурах, будто среди указанных этнических групп по ряду причин велик якобы процент предателей и изменников. Репрессивная система советской власти не могла не ответить на это депортациями, дабы минимизировать влияние «враждебных элементов» на внутриполитическую ситуацию и настроения населения страны. Надо сказать, что определенная направленность мышления по национальным вопросам, не имеющая отношения к расистскому, была, к сожалению, характерной особенностью напряженных периодов в истории ряда стран, особенно в период войн. Даже в такой демократической стране как США в годы Второй мировой войны из-за подозрения в шпионаже, павшей на японцев, населявших тихоокеанское побережье, в большинстве своем граждан США, они были насильственно депортированы. Причем не только вывезены в отдаленные местности, но заключены в специальные лагеря, где содержались в бараках за колючей проволокой, под охраной. Верховный суд США подтвердил законность подобных действий, вызванных чрезвычайной ситуацией военного времени. Только в 1988 г. президент Рейган от имени правительства принес извинения за интернирование».
Я не хочу повторять уже написанное мною в тексте очерка, но надеюсь — если Вы найдете время и наберетесь терпением, чтобы внимательно прочесть все шесть частей, то основные Ваши возражения может быть не отпадут вовсе, но изменят свой характер.
С лучшими пожеланиями — Игорь Абросимов.
Игорь Абросимов 03.09.2015 10:52 Заявить о нарушении
Возможно - отпадут или изменят свой характер - но, как видите, я "болею" за Ваш текст, и откровенно выражаю свое впечатление, если какие-то его части кажутся излишне риторическими. Мой собственный интерес к истории привел меня к убеждению, что все основные государства - в том числе такие, как Англия, Франция и США - явно во многом сближались с нацистами по своим методам в предвоенный период (это же применимо и к общественному мнению), причем этот разгул бесчеловечности даже не осознавался часто, как таковой, по принципу "так делают все", и только необходимость протипоставить себя военному противнику кое в чем (но не во всем) привела к пересмотру политики. Что здесь первично (рост бесчеловечности - усугубленный, в том числе, жестокостями первой мировой - или нацизм) вообще отдельный вопрос. Не знаю, известно ли Вам, что например в Швеции с начала ХХ века до 60-х годов действовали законы, позволялвшие по суду стерилизовать женщин за "распущенное поведение". Я читал, что по ним было стерилизовано несколько десятков тысяч женщин.
С уважением
Сергей Владимирович Соловьев 03.09.2015 11:11 Заявить о нарушении
С уважением
Сергей Владимирович Соловьев 03.09.2015 11:11 Заявить о нарушении
Сергей Владимирович, спасибо за интерес и внимание, но буду надеяться, что воспринятое целиком, а не в отрывке, написанное мною найдет у Вас большее понимание...
Игорь Абросимов 03.09.2015 11:30 Заявить о нарушении
Игорь Абросимов 03.09.2015 11:30 Заявить о нарушении
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
По поводу Александра Твардовского. Да, он действительно был виноват перед родителями. Эта вина тяготила его всю жизнь. Я хорошо знаю жизнь и поэзию
Александра Трифоновича, его заслуги в должности главного редактора "Нового мира",
его отношения с Гроссманом и его романом.
А этот текст Гроссмана Твардовский не смог бы опубликовать и сейчас:
В.Гроссман:
Развитие Запада оплодотворялось ростом свободы, а развитие России — ростом рабства. Сто лет назад в Россию была занесена с Запада идея свободы, но ее погубило русское крепостное, рабское начало. Подобно дымящейся от собственной силы царской водке, оно растворило металл и соль человеческого достоинства. И в других странах иногда торжествовало рабство — но под влиянием русского примера. По-прежнему ли загадочна русская душа? Нет, загадки нет. Да и была ли она? Какая же загадка в рабстве?
Русская душа — тысячелетняя раба.
Девятьсот лет просторы России, порождавшие в поверхностном восприятии ощущение душевного размаха, удали и воли, были немой ретортой рабства.
Тысячелетней цепью были прикованы друг к другу русский прогресс и русское рабство.
Где же надежда России, если даже великие пророки ее не различали свободы от рабства?
Где же надежда, если гении России видят кроткую и светлую красоту ее души в ее покорном рабстве?
Мало того, когда рукопись моя была изъята, мне предложили дать подписку, что за разглашение факта изъятия рукописи я буду отвечать в уголовном порядке.
Методы, которыми все происшедшее с моей книгой, хотят оставить в тайне, не есть методы борьбы с неправдой, с клеветой. Так с ложью не борются. Так борются против правды. Что же это такое? Как понять это в свете идей XXII съезда партии?
Всего Вам доброго,Игорь Абросимов! К Вашему тексту я ещё вернусь, дочитаю и подумаю.
Майя Уздина 10.04.2015 14:06 • Заявить о нарушении
По поводу Александра Твардовского. Да, он действительно был виноват перед родителями. Эта вина тяготила его всю жизнь. Я хорошо знаю жизнь и поэзию
Александра Трифоновича, его заслуги в должности главного редактора "Нового мира",
его отношения с Гроссманом и его романом.
А этот текст Гроссмана Твардовский не смог бы опубликовать и сейчас:
В.Гроссман:
Развитие Запада оплодотворялось ростом свободы, а развитие России — ростом рабства. Сто лет назад в Россию была занесена с Запада идея свободы, но ее погубило русское крепостное, рабское начало. Подобно дымящейся от собственной силы царской водке, оно растворило металл и соль человеческого достоинства. И в других странах иногда торжествовало рабство — но под влиянием русского примера. По-прежнему ли загадочна русская душа? Нет, загадки нет. Да и была ли она? Какая же загадка в рабстве?
Русская душа — тысячелетняя раба.
Девятьсот лет просторы России, порождавшие в поверхностном восприятии ощущение душевного размаха, удали и воли, были немой ретортой рабства.
Тысячелетней цепью были прикованы друг к другу русский прогресс и русское рабство.
Где же надежда России, если даже великие пророки ее не различали свободы от рабства?
Где же надежда, если гении России видят кроткую и светлую красоту ее души в ее покорном рабстве?
Мало того, когда рукопись моя была изъята, мне предложили дать подписку, что за разглашение факта изъятия рукописи я буду отвечать в уголовном порядке.
Методы, которыми все происшедшее с моей книгой, хотят оставить в тайне, не есть методы борьбы с неправдой, с клеветой. Так с ложью не борются. Так борются против правды. Что же это такое? Как понять это в свете идей XXII съезда партии?
Всего Вам доброго,Игорь Абросимов! К Вашему тексту я ещё вернусь, дочитаю и подумаю.
Майя Уздина 10.04.2015 14:06 • Заявить о нарушении
Майя, это бред обиженного, переоценивающего свои способности. талант, умение стратегически мыслить человека. Злопыхатель, не знающий истории. Вот вам другие цитаты, людей доказавших свою гениальность не обидами, а делами.
Не знающий своего прошлого, обречён на гибель в ближайшем будущем.
«Я увидел, - что во всякой земле худого гораздо больше, нежели доброго; что люди везде люди; что умные люди везде редки; что дураков везде изобильно и, словом, что наша нация не хуже ни которой, и что мы дома можем наслаждаться истинным счастьем, за которым нет нужды шататься в чужих краях". Фонвизин
В письме Фонвизина П. И. Панину мы читаем следующее: "Рассматривая состояние французской нации, научился я различать вольность по праву от действительной вольности. Наш народ не имеет первой, но последнею во многом наслаждается. Напротив того французы, имея право вольности, живут в сущем рабстве".
Пушкин, первый русский образованный человек, сумевший до конца духовно преодолеть засилье европейских идей. Большая часть русского образованного общества, вплоть до появления Пушкина, была загипнотизирована идеями европейского масонства.
Пушкин: "Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою... история ее требует другой мысли, другой формулы"
Чаадаев: "...мы не Запад... Россия... не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы... И не говорите, что мы молоды, что мы отстали... У нас другое начало цивилизации... нам незачем бежать за другими" "Провидение создало нас слишком великими, чтобы быть эгоистами; оно поставило нас вне интересов национальностей и поручило нам интересы человечества; все наши мысли в жизни, науке, искусстве должны отправляться от этого и к этому приходить; в этом наше будущее... "
Многие наши современники отказываются признавать это. Почему? Мелко мыслят.
Николай Самойлов 02.09.2015 22:39 Заявить о нарушении
Не знающий своего прошлого, обречён на гибель в ближайшем будущем.
«Я увидел, - что во всякой земле худого гораздо больше, нежели доброго; что люди везде люди; что умные люди везде редки; что дураков везде изобильно и, словом, что наша нация не хуже ни которой, и что мы дома можем наслаждаться истинным счастьем, за которым нет нужды шататься в чужих краях". Фонвизин
В письме Фонвизина П. И. Панину мы читаем следующее: "Рассматривая состояние французской нации, научился я различать вольность по праву от действительной вольности. Наш народ не имеет первой, но последнею во многом наслаждается. Напротив того французы, имея право вольности, живут в сущем рабстве".
Пушкин, первый русский образованный человек, сумевший до конца духовно преодолеть засилье европейских идей. Большая часть русского образованного общества, вплоть до появления Пушкина, была загипнотизирована идеями европейского масонства.
Пушкин: "Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою... история ее требует другой мысли, другой формулы"
Чаадаев: "...мы не Запад... Россия... не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы... И не говорите, что мы молоды, что мы отстали... У нас другое начало цивилизации... нам незачем бежать за другими" "Провидение создало нас слишком великими, чтобы быть эгоистами; оно поставило нас вне интересов национальностей и поручило нам интересы человечества; все наши мысли в жизни, науке, искусстве должны отправляться от этого и к этому приходить; в этом наше будущее... "
Многие наши современники отказываются признавать это. Почему? Мелко мыслят.
Николай Самойлов 02.09.2015 22:39 Заявить о нарушении
Здравствуйте незнакомый Николай Самойлов.Я не знаю, чем был вызван такой серьёзный
разговор по поводу рецензии Игоря Абросимова. Я долго живущий человек, много читавший и обдумывающий прочитанное. Конечно, над этими вопросами я не раз задумывалась. И своё представление имею. Спасибо за изложенные Вами мысли и написание рецензии. Не раз вернусь к этим рецензиям.
С уважением!
Майя Уздина 02.09.2015 22:57 Заявить о нарушении
разговор по поводу рецензии Игоря Абросимова. Я долго живущий человек, много читавший и обдумывающий прочитанное. Конечно, над этими вопросами я не раз задумывалась. И своё представление имею. Спасибо за изложенные Вами мысли и написание рецензии. Не раз вернусь к этим рецензиям.
С уважением!
Майя Уздина 02.09.2015 22:57 Заявить о нарушении
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
Однако, Игорь! Прочитал первые две части. Обязательно дочитаю все. Ловлю себя на мысли, что наверное не так внимательно читал роман в свое время и вот не осталось таких глубоких зарубок. Обязательно должен перечитать. Спасибо за напоминание!
Владимир Островитянин 24.03.2015 09:41 • Заявить о нарушении
Однако, Игорь! Прочитал первые две части. Обязательно дочитаю все. Ловлю себя на мысли, что наверное не так внимательно читал роман в свое время и вот не осталось таких глубоких зарубок. Обязательно должен перечитать. Спасибо за напоминание!
Владимир Островитянин 24.03.2015 09:41 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Перечитывая роман Василия Гроссмана - 1» (Игорь Абросимов)
Игорь,
в чём замысел критики произведения человека, который умер пол века назад?
Эта часть посвящена тому, что фашизм хуже сталинизма.
Фашисты уничтожали чужие народы, а при Сталине уничтожали свой собственный.
С уважением,
Владимир
Владимир Врубель 28.01.2015 18:57 • Заявить о нарушении
Игорь,
в чём замысел критики произведения человека, который умер пол века назад?
Эта часть посвящена тому, что фашизм хуже сталинизма.
Фашисты уничтожали чужие народы, а при Сталине уничтожали свой собственный.
С уважением,
Владимир
Владимир Врубель 28.01.2015 18:57 • Заявить о нарушении
Владимир, я не критикую роман В.Гроссмана, в моем тексте не содержится элементов, которые отличают литературную критику. Я специально отметил, что роман был и является одним из существенных вкладов в формирование нашего национального исторического самосознания, которое сравнивает два режима - нацизм с советским гос. и общественным строем, утверждая их иденчичность. Именно эта, историческая канва и основа, стали предметом моего интереса.
Я считаю указанный взгляд Гроссмана совершенно неисторичным, который (так получилось) направлен сегодня на обеление нацизма. Постарался показать, почему это так, а не иначе. Вы со мной не согласились. Вероятно, я плохо все это изложил. Ничего не поделаешь.
Успехов!
Игорь Абросимов 28.01.2015 21:05 Заявить о нарушении
Я считаю указанный взгляд Гроссмана совершенно неисторичным, который (так получилось) направлен сегодня на обеление нацизма. Постарался показать, почему это так, а не иначе. Вы со мной не согласились. Вероятно, я плохо все это изложил. Ничего не поделаешь.
Успехов!
Игорь Абросимов 28.01.2015 21:05 Заявить о нарушении