4

                (до - http://www.proza.ru/2018/11/12/1387)


  Тильда закончила свой рассказ, и какое-то время мы сидели молча.
  Первой заговорила Лера:
  - Вить, что думаешь делать?
  - Не знаю, - тихо ответил я.
  При этом я не глядел на своих суфлёров.
  - А я знаю, - тоже тихо сказала Лера, - Вам надо помириться.
  Я взглянул на неё и отвёл взгляд.
  - Ну, что ты молчишь? – спросила Тильда.
  - Не знаю, что сказать.
  «Правильно, - отреагировал седой, - Помни: «всё, что вы скажете, может быть использовано против вас». Не говори потом, что я не зачитал тебе твои права».
  Безликий промолчал.
  - Нам-то ты можешь признаться, что у вас случилось? – не выдержала Лера.
  - Не могу. Ближе вас у меня никого нет, но не могу. Это – не только моя тайна.
  - Молодец… ты – мужик! - неожиданно для меня одобрила Тильда, - Значит, это – дело двоих. Вопрос в другом: можем ли мы с Лерой помочь вам в этой беде? 
  Я отрицательно покачал головой.
  - Я не хочу её видеть.
  - Господи! – вырвалось у Леры, и она вышла из комнаты.
 
  Я молчал, глядя в угол комнаты. Тильда, то скрещивала пальцы, то разнимала руки, сжимая кулаки.
  - Виталька… - сказала она.
  - Да, Тильдочка.
  - Давай посмотрим на эту ситуацию со стороны?
  Я не возразил.
  - Есть двое. Есть?
  - Есть, - согласился я.
  - Оба влюблены и счастливы. Было?
  - Было, - подтвердил я.
  И подумал: «Было и прошло…»
  - Один или одна из них (не важно кто) сделал глупость. Или оба сглупили. Возможно такое?
  - Вполне.
  - Оба упираются, с ума сходят от гордыни и первыми на примирение не идут. Возможно?
  - Сплошь и рядом.
  - Что случится в итоге?
  - Будут жить по отдельности. Или умрут.
  - Второе, зная вас, скорее, - сказала Тильда.
  Я заметил, что Лера появилась в проёме двери. Она слушала.

  Мы ещё помолчали. Тильда попробовала зайти с другой стороны.
  - Виталька… Я знаю тебя, как облупленного. Ты – редкий человек, добрый. Никогда не сподличаешь. Лучше умрёшь. От последнего мы тебя не раз спасали. Любишь ты это дело – умирать. Любишь пугать тех, кто тебя любит. Не возражай!
  Я и не думал возражать.
  - Значит, она тебя очень больно ранила… Невероятно больно, раз с ума чуть не сошёл. Так?
  Я промолчал.
  - Молчание – знак согласия, - провозгласила Тильда.
  - Значит, она – дура! – вмешалась, не выдержав, Лера, - Я такой же была, когда попросила отца тебя выгнать с работы. Признаю. Но я ведь потом исправилась, Вить… Попросила прощения, а ты был настолько добр, что простил меня, гадину.
  - Подожди, Лерусь, - попросила Тильда, - Они никогда по-настоящему не ссорились, поэтому первое же недоразумение и шок. Как это она могла! Как это он мог! Моги хреновы…
  Я увидел, как седой с безликим переглянулись. Приняли на свой счёт? Тильда, не ведая того, попала в яблочко? Наша ссора – их работа?
  «Нет, - покачал головой безликий, - уж что нет, так нет. Узнаешь со временем. Если захочешь. Причина в другом. Правда. Это – верифицируемо».
  «Причина… - подумал я, - от того же корня, что и причинять… боль. Надо же… никогда не приходило в голову».
  И спросил их: «Что такое это «верифи…ё-мое»?
  «Проверяемое опытным путём», - ответил седой.
  «Аа…» - протянул я.

  Тут вступила Лера:
  - Вить, ты пойми, она же – первая красавица везде, привыкла к этому. Любого парня могла иметь, если б захотела. А влюбилась в тебя. По-честному. За тебя горло бы перегрызла. Ревновала тебя. А когда что-то пошло не так, и ей против шерсти, то могла сказать такое, что жить ты не захотел, верю. Другую её увидел. Она на язык острая, за словом в карман не полезет. Каратистка хренова… ушу, а не то укушу.
  Я слушал, поражённый тем, как близко, возможно, подошла она к истине.
  - Ты, Вить, не от мира сего, - продолжила Лера, - Тиля, помнишь тот военный хирург, что Виталика спас, говорил о его лопатках? Они могучие, мол, человеку такие не нужны, а у него там отростки для крыльев?
  Тильда кивнула.
  - Он спросил ещё в шутку: не ангел ли ты? Ия ответила: ангел. А мы с ней согласились. Только это – не шутка была. Ты действительно ангел. Думаю, ни одного живого существа не обидел. Но ангелам здесь не место. Тут надо клыки и когти иметь, да броню.
  Не ожидал ты от неё того, за что обиделся. Ты полагал, что она, как ты. А она – не ангел. Наша сестра вообще не ангел… По себе сужу.
  - Что Лера хочет сказать, - пояснила Тильда, - Недоразумения случаются. Особенно, когда вдруг кажутся обманутыми ожидания. С обеих сторон.
  После этих слов мы с Лерой с изумлением посмотрели на Тильду. Это был не её слог. Не её обороты.
  Увидев наши лица, она улыбнулась:
  - Это, видно, моя мудрая бабушка во мне заговорила. А что ты скажешь, Талька?
  - Вы с Лерой правы. Всё так и было. А что из-за этого со мной случилось, я уже не понимал.
  - Господи! – произнесли они обе одновременно и потянулись обнимать меня.
  Они искренне обрадовались, что догадались о причине беды, и ощущай что-либо, я был бы безмерно им благодарен. А так я был бесчувственным манекеном, который гладили по голове и целовали со слезами.
  Но они не заслуживали такого отношения, переживая за меня. Это я понимал, поэтому слегка приобнял в ответ, но и только.
 
  Немного успокоившись и вновь усевшись, они продолжили выяснение.
  Начала Тильда:
  - Помнишь, ты обещал мне помочь, если понадобится? 
  Я кивнул.   
  - Так помоги! Подскажи хотя бы мне, дуре, как помочь тебе? Понимаешь, я смотрю на вас и сердце кровью обливается… Два красивых, хороших человека, счастливых вместе – теперь будто враги друг другу. Я ведь её тоже люблю, твою Ию. У меня дочери не было, а я очень хотела. О такой дочке и мечтать не могла. Умница, фигура от плеч трапецией, а попка, а ноги! Спереди ещё завлекательнее…
  - Тильда! – остановила её Лера, делая большие глаза.
  А я в этот миг не поверил своим: мои сопровождающие беззвучно, но смеялись! Седой даже закрыл лицо руками и хохотал, не в состоянии остановиться. Безликий отвернулся, но плечи его ходили ходуном, не оставляя сомнений в том, что он испытывает.
  Я сидел, не понимая, что думать о них. Те Моги, из Саги, любили поиздеваться и повеселиться. Эти тоже имели чувство юмора, но… не издевались ли они над нами? Всемогущие среди несовершенных созданий…
  Но вот они справились с собой, и седой указал мне на Тильду, которая тоже сумела перестроиться на иной лад.
  Она горестно вздохнула:
  - Какая вы были красивая пара… Где ещё таких найдёшь?..
  И вдруг почти выкрикнула:
  - За что ж вы мне сердце рвёте? Ты знаешь, где она сейчас?
  Я покачал головой.
  - Там, откуда тебя выписали! Только в другой нервяной клинике.
  Этого я не ожидал.
  - …как…
  - А вот так! Пришлось родителям положить, пока не свихнулась совсем. Всё бормотала: «Виталенька… мой…» И снова: «Виталенька…»
  Бля! – выругалась Тильда, чтобы не заплакать, но заплакала. Лера обняла её за плечи, утешая, а потом и сама присоединилась к рёву.
  - Девчонки… не надо, - засуетился я по привычке, - Хотите, даже с вами выпью?
  - Виталька, - сквозь всхлипы пыталась сказать Тильда, - что ты творишь с нами? Что она творит? За что это нам и вам?
  В растерянности я взглянул на пару помощников. Они отвернулись. Чёрт, может, они не столь плохи, как думаю? Но как это так получается, что опять виноват во всём я?
 
  Наревевшись и немного успокоившись, женщины налили себе.
  - Тебе нельзя, - сказала Тильда и спросила, подняв рюмку, - За что?
  - За эту суку-любовь, - предложила Лера, - как бы мы без неё жили?
  И они выпили.
  - Слушай, Виталь, - обратилась ко мне Тильда, - Скажи по чесноку, что тебе мешает с ней увидеться?
  - Я умер.
  Они уставились, не понимая.
  - Как это? – спросила Лера.
  Я пожал плечами.
  - Умер и всё. Ничего не чувствую.
  - К ней? – уточнила Лера.
  - Вообще. Изображаю, раз так надо, а на самом деле… Что бы ни случилось – мне всё фиолетово. Просто ничего не ощущаю внутри. Будто там я полый. А уж переживать… это теперь не про меня.
  - А… когда… ты умер? – осторожно спросила Тильда, - Когда расстались?
  - Не знаю… Не помню. Думаю, в Болгарии. Я всё понимаю, могу притвориться, но ничего не испытываю.

  Они посмотрели на меня и отвели глаза.
  - То-то я сразу заметила твой взгляд… - сказала Лера, - Он не отсюда. Вот почему у тебя глаза чужие.
  - Ой, плохо дело, - пробормотала Тильда, - и к бабке не ходи, как плохо. Выгорел ты изнутри. Ничего не осталось. Вот что значит так любить… и получить под дых. 
  - Послушай, - сказала Лера, - а что прогнозировал врач? Когда расставались.
  - Да, Виталька, - оживилась Тильда, - у тебя же память, как у магнитофона. Это нам не воспроизвести его тарабарщину, а ты…
  Я посмотрел на опекунов и принялся повторять за безликим:
  - В плане квалификации тяжести последствий перенесенного психоза и возможностей терапии (компенсации) данных последствий преимущественное значение имеют негативные характеристики шизофренического дефекта (или ремиссии). В связи с этим наиболее типичен следующий вариант:
Апатоабулический (эмоционально-волевой) дефект. Самый распространенный тип дефекта. Он характеризуется эмоциональным оскудением, чувственным притуплением, утратой интереса к окружающему и потребности в общении, безразличием к происходящему вплоть до собственной судьбы, стремлением к самоизоляции, что приводит к потере трудоспособности и резкому снижению социального статуса.

  Они слушали меня, выпучив глаза. Да и что скажешь на подобное?
  - А если перевести? – спросила Тильда, - На человеческий. Что это по-русски?
  - Именно то, что я – всё равно, что дупло сухого дерева.
  - Блин… - страдальчески произнесла Лера.
  - Дупло, скорее, теперь она, - не согласилась Тильда, - а ты – сухой сучок… этого дерева. Как он, кстати, у тебя поживает, извини за нескромный вопрос? Он хотя бы чего-то хочет?
  Я покачал головой в ответ.
  - Полный звездец, - заключила она.
  - Но ты хоть что-нибудь хочешь? – со страданием в голосе спросила Лера.
  Я задумался и ответил:
  - Да. Умереть совсем. Смысл-то жить мертвецом… Да и я никому такой не нужен.

  Тильда поднялась:
  - Я поставлю чайник.
  - Плакать пошла, - вздохнула Лера, когда она вышла, - Ты нас доканаешь. Соври хотя бы раз…
  - А что это изменит?
  - Ах, да, ты не умеешь врать.
  Она посмотрела на меня и отвернулась.
  - Пойду и я поставлю чайник.
  «Неужели и она отправилась плакать? Ну, и тип я теперь…»
  Я поглядел с укоризной на своих спутников. Женщины-то мои, в чём виноваты?
  «Не сиди чурбаном! Сходи к ним, попроси показать Василия, - скомандовал безликий, - Переключи их на приятное».
  Я послушался.

  - Он спрятался, - объяснила Тильда, вытирая глаза, - Маленький ещё, боится чужих. А ты бы не хотел завести себе четырёхлапого друга?
  «Молчи! Ты не то собираешься ответить, - предупредил безликий, - Нельзя говорить, что умрёшь скоро, а малыш останется один, и потому заводить не станешь».
  «Но ведь это – правда», - возразил я.
  «Кому нужна твоя правда, если делает несчастным?» - спросил он. Седой молчал.
  Я не знал, что на это ответить. Может быть, это – неправильный мир, если в нём правит бал ложь?
  - Ау, Виталь, ты здесь? – Тильда помахала ладонью перед моим лицом, возвращая меня на их кухню.
  - Я задумался… над твоим вопросом.
  - И что, ты надумал?
  - Пока нет. Боюсь, собратья Васисуалия крайне тонкой душевной организации и с ними постоянно придётся ходить на цыпочках.
  - О каких это цыпочках ты тут рассуждаешь? – спросила, входя и, видимо, уловив лишь конец фразы, Лера.
  Тильда рассмеялась.
  И я решил переключиться на дурашливую волну, как некогда у меня получалось, когда нас было двое… Я вспомнил давнишнюю фантазию о цыпочках, сымпровизированную некогда мной вместе с убившей меня (а если верить Тильде и Лере, то заодно и себя).   
  - Цыпочки, - нравоучительным тоном и с важным видом начал я лекцию, - это  существа, которые идут на призыв: «Цып-цып!»
  Среди них встречаются разные особи.
  Например, цыпы, которые задрыпы и люмпомпоны. Эти являются боевыми подругами. О них даже сочинена песня, где в припеве есть слова: «Я на тебе, как на войне!» 
  Другие цыпки, не то, что эти, вскакивают… на руках, а не ложатся под боевых товарищей.
  Третьи – злющие, аки собаки цып-ные.
  Четвёртые появляются, когда дело табак. Их так и называют: «Цып-лята табака» и для верности колошматят на горячей сковороде. Однако, некоторым из них удаётся сбежать и оттуда, о чём имеется свидетельство встречавших в самом центре города подобных существ: «Цып-лёнок жареный, цып-лёнок пареный пошёл по Невскому гулять…»
  Есть те цыпочки, - продолжал я вещать, 
  - что в боевом раскрасе,
  взнузданные и стреноженные множеством цы-пОчек,
  вышагивают, оповещая о себе за квартал ароматами, валящими с ног прохожих мужеского пола. Вблизи они ведут прицельную стрельбу глазами на поражение, добивая не устоявших перед ними. 
  Целью их походов является ловля не успевших удрать. Этих  они хомутают и тащат под венец.

  Тильда с Лерой слушали меня, широко открыв глаза.

  - Истории о летающих тарелках появились именно в подобных союзах. Их рассказывали те захомутанные, что успели увернуться от сих метательных снарядов. Остальные уже не смогут ничего рассказать.

  - Самое удивительное, - завершил я «лекцию», - что, невзирая на это возмутительное истребление захомутанных, последние их воспевали, носили на руках и с радостью шли на погибель.
  Свою охоту цыпочки начинают весной, разоблачаясь, чтобы стать приманистее, а итоги своей ловли подводят под зиму, как то сообщает пословица: «Цып-лят по осени считают». 
Благодарю за внимание!
  Я поклонился слушательницам.
  - Что это было? – спросила Тильда Леру.
  - Ты меня спрашиваешь? – удивилась та, - Думаю, это Вить исполнил то, что ты любишь называть «цыганочкой с выходом».
  И засмеялась. За ней следом прыснула Тильда, ткнув меня в шутку кулаком в плечо.
  - А я-то уши развесила… - хохотала она, - Нет, Талька, пока ты ещё шутить можешь, ты не мёртв совсем.
  А потом поглядела мне в глаза и погрустнела.
  «Мог бы и края рта раздвинуть, раз с глазами ничего не поделать, - выговорил мне безликий, - с тебя не убыло бы!»


                (и http://www.proza.ru/2018/11/12/1396)