Предыдущая страница http://www.proza.ru/2018/03/24/65
Академик Пирогов после войны утверждал: «Я могу сказать к чести русской хирургии, что мы в Крымскую войну несравненно более употребляли сберегательное лечение в повреждениях локтевого сустава, чем наши неприятели, и гораздо более чем во все другие европейские войны, взятые вместе».
Николай Иванович был борцом за русский приоритет во всех областях медицины, иногда перегибая палку и выдавая желаемое за действительное. Тут нужно разбираться, почему английские врачи не старались спасти руку раненому солдату, причём часто по просьбе самого раненого.
Ответ прост: они желали ему… добра! Дело в том, что солдату было предпочтительней остаться без руки и потом получать пенсию – один шиллинг в день, чем жить с искалеченной, плохо работающей рукой и не получать за ранение ни копейки.
Русским солдатам полагалось только разовое пособие, а жить без ампутированных конечностей они могли только на подаяние, если это, конечно, можно назвать жизнью. После войны по южным губерниям разбрелись с костылями или на деревянных тележках калеки в грязной и рваной военной форме, с медалями и с солдатскими Георгиями за оборону Севастополя.
Они просили подаяние около церквей или кабаков. Первое время после войны им подавали часто, потом всё реже. Жили инвалиды недолго. Мне невольно вспоминается конец двадцатого и начало нынешнего века, когда на Невском проспекте и в метро собирали подаяние инвалиды в военной форме.
Были ли они искалечены в Афганистане или Чечне, либо прикидывались ветеранами, трудно сказать. Одного из пожилых ветеранов я часто видел около дворца Белосельских-Белозерских. Он сидел на тротуаре с медалями на пиджаке, среди них - «За отвагу», его проверили милиционеры – все медали оказались, действительно, того ветерана.
Как работали врачи с ранеными, можно понять, читая записки Пирогова. Сначала останавливали кровотечение. Это делали наложением турникета либо пережимали пальцами сосуды, а потом их перевязывали.
Если малую артерию нельзя было перевязать или прижать, то прижигали раскалённым железом. Могли также использовать «едкие и стягивающие средства». Можно себе представить, какие ужасающие крики неслись из операционной, когда врачи только принимались за лечение.
Затем начиналось удаление инородных тел из организма щипцами или особой ложкой. Ну, а потом, если ничего больше не нужно было отрезать, рану зашивали иглой с ниткой. Стоит ли после этого удивляться процентам смертности, сообщённым главным военным медиком?
Достижением Николая Ивановича Пирогова считается и поточный метод, который он организовал на перевязочном пункте. Вот как это делалось по описанию знаменитого хирурга. Сначала раненого усыпляли хлороформом, но, как я уже писал выше, это происходило не всегда.
Затем снимали повязку, и врачи решали, резать или нет. Около каждого операционного стола (для этого годились и бильярдные столы) стояли три врача и два или три солдата. Один врач следил за пульсом, если пульс был слабым, то раненому вливали водку.
Другой – прижимал артерию, а третий – либо выуживал пулю или осколок, либо резал или пилил кость. Как я понял из записок великого врача, он в основном перепиливал кости, производил непосредственно ампутацию.
Солдаты держали мученика, лежавшего на столе, если у того ещё оставались силы сопротивляться усилиям добрых Айболитов, пытавшихся его спасти. Отрезанную руку или ногу бросали в стоявший рядом ушат. Когда он наполнялся отрезанными конечностями, солдаты выносили его и ставили новый, пустой.
Хирург переходил к следующему столу, а ампутированным занимался врач, перевязывавший сосуды. Когда он заканчивал эту работу, то раненому накладывал повязку третий врач.
Затем оперированного хватали четыре солдата, ожидавшие за дверями, и несли его на кровать или нары, а на стол укладывали следующего, который был уже морально подготовлен, слыша жуткие вопли своего предшественника и видя ушат с отрезанными конечностями.
Получалось что-то вроде конвейера. Как можно было сохранить здоровую психику в такой обстановке, даже трудно себе представить.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/03/25/733
Иллюстрация:картина Василия Перова "Чаепитие в Мытищах близ Москвы"