НАЧАЛО http://www.proza.ru/2013/11/28/932
3
До торгового центра было минут пятнадцать, если без пробок. По лобовому стеклу служебного «УАЗика» разбегались струйки ледяного дождя. Большая улица на окраине столицы была почти пуста, и лишь редкие машины выезжали на хайвей. Погода была такая унылая, что даже неоновая реклама на фасаде ТЦ никак не скрашивала это унылое воскресенье.
Максим вспомнил, как он вместе с матерью впервые оказался в этом сверкающем мегамолле. Они тогда только-только переехали в Москву, и в новой квартире не было ни ножей, ни вилок.
- Ты такого никогда еще не видел, - авторитетно сказала мать, и они отправились в ближайший «Оршан», чтобы закупиться по-крупному.
Максим вырос в маленьком военном городке, и огромный торговый комплекс совершенно ошарашил его. Если бы не мать, которая крепко держала его за руку, водя по этому запутанному лабиринту, он бы, точно, сбежал бы отсюда. Но мать, как всегда, была непреклонна:
- Десять мелких тарелок, две глубоких, половник, четыре кастрюли, одна сковорода…
Максим покорно плелся за ней от одного рядя к другому, не уставая удивляться: и сколько же здесь всего? От хозяйственных мелочей у него рябило в глазах. А ведь тут были еще и одежда, и мебель, и продукты, и даже всякие ракетки-мячики!
Но больше всего его тогда поразили сотрудницы этого магазина: они были совсем похожи на алчных и недалеких продавщиц в их городке. Все они все, как на подбор, были молодые, высокие и стройные и разъезжали по бескрайним просторам «Оршана» на роликовых коньках, точно феи торговли. На каждой фее была красная жилетка и красно-зеленый платочек. Никто из них не обращал никакого внимания на простого паренька, навьюченного, точно верблюд. А ведь ему так хотелось познакомиться с этими сказочными существами и услышать от них какие-нибудь добрые, ласковые слова!
- Хватит пялиться! – сурово велела ему мать. – А то еще подумают, что ты их выслеживаешь, и позовут охрану.
У каждой феи в руках была длинная черная коробочка. Девушки только что сняли кассы и несли деньги в укромное место, для скорости передвигаясь при помощи коньков.
«Неужели кто-то подставил подножку?» - подумал Максим и усмехнулся.
Наконец-то, эти феи снизошли до него!
Быстро сориентировавшись, он подошел к стойке администратора и предъявил удостоверение.
- Да, одну минуточку! – сказала суровая фея в костюме охранницы и поднесла к губам рацию.
Не прошло и трех минут, как еще две волшебницы в черном привели воровку. Максим окинул карманницу профессиональным взглядом. Так, старушонка под шестьдесят. Одета в черное пальто и шляпку «котелок». Особая примета: помпон на головном уборе, желтый.
Фея постарше вручила ему прозрачный полиэтиленовый пакет, заклеенный кассовой лентой, а фея помладше пояснила:
- Здесь, господин полицейский, вещественное доказательство.
Обе девушки смотрели на него с интересом. Та, что помоложе, даже улыбалась.
Максим брезгливо взял кулек и на всякий случай вручил каждой по визитке:
- Если будут какие-то проблемы, не стесняйтесь, звоните прямо мне!
Потом он ловко клацнул «браслетом» на запястье правонарушительницы и приказал уже совсем другим тоном:
- Пройдемте, гражданка!
Старушонка засеменила, подхватила свободной рукой две самодельные цветастые авоськи.
«Точно, карманница, - решил про себя Передистый. – Статья 158 УК».
- Товарищ офицер! Господин э-э..капитан! Это какое-то недоразумение! – лепетала задержанная.
Передистый легонько подталкивал ее, словно тележку:
- На выход, гражданка! В отделении разберемся.
Но гражданка с помпоном не сдавалась:
- Да послушайте же вы! Это какое-то недоразумение. Я эту авоську два месяца назад здесь же и купила, просто бирку забыла оторвать. Я же не знала, что нельзя сюда со своими сумками проходить!
Лейтенант Передистый зевнул:
- Разберемся, гражданка! Сейчас поедем в отделение, там напишете объяснение и подпишете протокол. Документы при себе?
- Какие документы? – недоумевала воровка. – Я за горошком пришла по акции. - Я же за все заплатила! У меня вот чек есть! А эту сумку я на всякий случай взяла, чтобы у старых ручки не лопнули….Ой!
Точно по волшебству, бретелька самодельной торбы не выдержала, и по блестящему мраморному полу с лязгом раскатились железные банки. Гражданка дернулась было их собирать, но лейтенант Передистый резко дернул ее за прицепленную руку:
- Гражданка, не нарушайте общественный порядок! Если будете оказывать сопротивление, то выпишу арест на пятнадцать суток.
Неудачливая карманница сникла и засеменила за ним. Максим оглянулся. Обе феи по-прежнему стояли у стойки и о чем-то разговаривали. Он вздохнул и вытолкнул задержанную из стеклянных дверей.
В отделении полиции воровку пробили по базе. Она оказалась Ириной Васильевной Цветковой, москвичкой, 1952 года рождения, ранее не судимой.
В качестве вещдока фигурировала нераспечатанная нейлоновая авоська со штихкодом на бирке.
Тогда, в свой первый поход в этот магазин, Максим выходил оттуда с двумя точно с такими же авоськами.
- Нам эти сумки с тобой целый год прослужат. Ну-ка посчитай, сколько мы сэкономим на пакетах? – битый час втолковывала ему мать.
Цветкова, видимо, тоже была экономным покупателем.
Максим без всякого интереса разглядывал престарелую щипачку. Оформить по статье 7.27 Административного или по статье 158 Уголовного? Он вспомнил про аттестацию, и решил, что лучше, все-таки, по Уголовному. А то у него еще нет ни одного раскрытого дела. Если что, судья сам разберется. Он помусолил во рту пластиковую ручку и стал составлять протокол.
Пока он мучился с формулировками, нарушительница с интересом разглядывала плакаты на стене. На ее лице не было заметно ни страха, ни раскаяния.
- Прочитайте и подпишите вот тут! – Максим придвинул ей заполненный лист бумаги с тремя голочками.
Пока она изучала документ с ручкой в руке, он думал об обеде. Если бы не эта Цветкова, он уже был бы дома!
- Давайте, гражданка, подписывайте скорее! Не задерживайте оперативных работников! Или вы еще сутки хотите подумать?
- Нет, нет! – Цветкова тут же поставила три автографа.
Когда Максим придвинул к себе подписанный протокол, его глаза выползли на лоб.
- Это что за художества?
Весь лист был в красных помарках.
- Я ошибки исправила, - спокойно заметила задержанная.
Передистый покраснел:
- Совсем обнаглели!
Пора было сдавать дежурство. Судья пусть разбирается, по какому кодексу. А его ждет мама с борщом: он уже сутки не ел горячего. Максим снова поглядел на часы за спиной. Нет, больше уже, двадцать шесть часов. Он сглотнул набежавшую слюну.
Цветкова встала. Помпон на ее шляпке дрожал, как желе.
4
Трясясь в холодном трамвае, лейтенант Передстый представлял себе трехлитровую кастрюлю, от которой тянется умопомрачительный запах свежего борща. У матери всегда он так вкусно получается! Не то, что в столовке. Интересно, а что на второе? Блинчики, бефстроганов?
В свободное время Максим думал или о еде, или о женщинах. Думать об этих двух предметах сразу почему-то не получалось. Единственной женщиной, которая присутствовала в его мыслях всегда, даже в служебное время, была его родительница.
В детстве Максимка ревновал ее сначала к отцу, а потом к старшим братьям, но последние пятнадцать лет она принадлежала только ему. Мать кормила его вкусной и здоровой пищей, называла его ласковыми именами и следила, чтобы он всегда был одет по погоде. На ночь она по-прежнему целовала своего младшенького в стриженую макушку.
Он повел носом, предвкушая обед, и отпер железную дверь:
- Ма-ам! Я пришел! Что у нас покушать?
Дома никого не оказалось. Борщом тоже не пахло. В их маленькой съемной квартирке было холодно и неуютно. Максим насупился, стягивая сырые ботинки и со злостью лягнул их под галошницу. В комнате он снял провонявшую за двое суток форму и натянул треники со старой отцовской рубашкой.
- Странно! – произнес он. - Совсем на нее не похоже!
Максим уже хотел набрать телефон матери, но передумал и отложил мобильник. Он вдруг почувствовал сердцем укол ревности. Неужели у нее на старости лет кто-то завелся? И она, допустим, отправилась, в японский ресторан? Или в какое-нибудь модное кафе? И там она сидит сейчас как ни в чем не бывало и уплетает суши и чизкейки? А ее младший сын, между прочим, целые сутки сидел без горячего! Неужели это, действительно, так?
От обиды он чуть не заплакал.
Субботний обед в их доме всегда был традицией, где бы они ни жили, ни служили. Мать из кожи вон лезла, экономила целую неделю, чтобы порадовать своих мужчин воскресным обедом. Жаркое, кулебяка, солянка с лимоном, салат «оливье» или из крабовых палочек… Максим почувствовал, что сейчас упадет в голодный обморок. В холодильнике были холодильника остатки позавчерашнего супа. Максим поставил кастрюлю прямо на стол и зачерпнул ложкой прямо оттуда.
Однажды у них тоже не оказалось обеда. Это было ровно пятнадцать лет назад. Они тогда жили в Нальчике, а оба старших брата уже были в армии. Он тогда тоже вернулся домой, а поесть было нечего. Голодный, он прождал родителей почти сутки. Когда мать вернулась, он не узнал ее.
- Отца больше нет, - глухо произнесла маминым голосом совершенно седая женщина с заплаканным лицом.
С тех пор Максим стал бояться материнских отлучек. Сидела бы дома, ему было бы спокойнее! Отцовской пенсии им вполне хватило бы, да и братья помогают. Но ведь ее не переубедить: мать и слышать не хотела о пенсии. Она, как и во времена его детства, хотела руководить всеми вокруг.
Однажды, когда они уже жили в Твери, она сказала:
- Через неделю мы переезжаем в Москву.
Он тогда учился на втором курсе и всерьез раздумывал, не жениться ли ему на пухленькой блондиночке Тоне Гольцовой.
- Но я…- расстроено пробормотал он.
- Приказы не обсуждают, - резко оборвала его мать.
- Меня позвала на помощь Диана, - смягчившись, пояснила она. – Ну, помнишь, мы когда-то вместе с ней служили в колонии.
Максим вспомнил дородную крашеную блондинку с хищным взглядом. Она еще тогда выскочила замуж за начальника колонии полковника Сидорского.
- Так вот, - продолжала мать. – Ее супруг скончался. Инфаркт! Теперь весь бизнес на ней. Кстати, я уже договорилась – тебя переводят в московский институт. Будешь учиться на юриста.
Максим проглотил холодную лапшу и почувствовал, что шею сводит судорога. Отодвинув кастрюлю, он схватил мобильник:
- Мама!
На том конце ответили не сразу. Мать, как обычно, казалась властной и непреклонной:
- Сынуля, со мной все в порядке. Не ешь холодный суп, а то будет изжога. Согрей всю кастрюлю. На второе сделай яичницу. Я вернусь вечером. Ну, давай, будь умницей!
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2013/12/05/1324