25. Рождение Копья http://www.proza.ru/2014/03/05/629
Монсегюр застилали грязно-желтые клубы ядовитого газа. Они заполняли ров, перекатывались через наполовину разрушенные стены во двор замка и медленно просачивались в бойницы брошенных башен. Однако донжон оставался пока недосягаемым для желтого тумана. Также как и две другие башни, успешно отразившие все атаки врага. С одной из них - Западной – сэру Ланселоту удавалось поддерживать связь. Что происходило в дальней Надвратной башне – оставалось неизвестным. Ее разбитые орудия молчали. Только редкие залпы огненных копий напоминали о том, что защитники живы и продолжают неравную борьбу.
Из узкого окошка своей комнаты Вероника могла видеть только западный угол двора, а также часть покрытой бронзовой черепицей круглой крыши храма Света, примыкавшего к башне с севера. Среди развороченной мостовой, словно раны на теле поверженного солдата, зияли глубокие провалы, обрамленные грудами обожженных камней. Как и проломы в стенах, они служили напоминанием об отчаянных схватках, не прекращавшихся на протяжении первой половины ночи. Волны нечисти, прорывавшиеся через них в замок, и вновь отбрасываемые за его пределы, на время иссякли, но все пространство двора, словно живым ковром было покрыто мириадами черных паучков. Они быстро сновали между распростертыми на земле телами и деловито обследовали руины поверженных башен.
Высоко в небе (затянутом, как и вчера, тяжелыми осенними облаками) кружила дюжина драколичей. С дерзкой самоуверенностью они отваживались порой опускаться до самых крыш соседних шестнадцатиэтажек. Раструбы орудий на Западной башне разворачивались тогда им навстречу, и слышались сухие (словно кто-то с треском разрывал куски ткани) выстрелы. Разрывов Вероника не замечала, но дважды или трижды видела, как рассыпается драконий скелет и как, нелепо распластавшись в воздухе, валится на землю тело очередного зомби. Впрочем, больше чем пушек враги боялись паладинов Гуань Юя. Их стремительные и жестокие контратаки, как порывы очистительного ветра, отметали нечисть прочь от замка, и неизменно заканчивали уничтожением пяти-семи драколичей. Трагедия заключалась в том, что за всеми этими маленькими победами стояли новые жертвы. Каждый раз, когда Вероника видела медленно падающего на землю мертвого дракона и убитого наездника (они даже в смерти оставались неразлучными!), ее охватывало горькое чувство невосполнимой утраты...
Девочка отошла от окна и присела на краешек кровати. Трудно поверить, что минуло всего трое суток с тех пор, как она чудом спаслась из разрушенного, опустошенного и стертого с лица земли храма Весты. И вот теперь, весь пережитый тогда ужас повторялся вновь. Даже стены Монсегюра не могли служить ей защитой.
На лестнице послышались шаги. Дверь отворилась, и в комнату вошел сэр Ланселот. Навалившиеся испытания - бессонные ночи, беспрерывные атаки осаждавших, гибель соратников – тяжело сказались на старом рыцаре. Вероника, хорошо помнившая, каким бравым, полным сил мужчиной встретил ее Ланселот при первом свидании, невольно отмечала происшедшие с ним перемены. Лицо рыцаря осунулось, под глазами набрякли тяжелые мешки, спина ссутулилась, походка сделалась шаркающей – казалось, хозяин замка с трудом передвигает свои ноги. «Я знала и раньше, что он явился в Аирб полтора тысячелетия назад, - думала девочка, - но только сейчас поняла, насколько он стар».
Сэр Ланселот опустился на стул и потер ладонями виски, словно стараясь унять головную боль.
- Что-нибудь слышно о сестре, сэр? – взволнованно спросила девочка.
Рыцарь отрицательно покачал головой.
- Никаких новостей, Ви! Их следы обрываются у храма Бафомета.
- Полагаете, они уже на Гаапе?
Ланселот не ответил.
- И мы ничего, ничего не можем сделать?
- Боюсь, что нет, - вздохнул старый рыцарь. – А как твои дела, Ви?
- У меня нет никаких дел, сэр, - ответила девочка. – И это хуже всего.
Она помолчала, обдумывая то, что хочет сказать, и наконец, решилась.
- Вся эта дьявольская рать, что осаждает Монсегюр, она здесь из-за меня?
Ланселот кивнул.
- И пока я здесь, они не отступят?
- Скорее всего, нет.
- И ваши солдаты будут биться и умирать, в то время как я отсиживаюсь в башне?
- Таков наш долг.
- Это ужасно! - с отчаянием произнесла Вероника. – Я призвана вам помочь, но я ничего не могу для вас сделать!
- Слушайся своего сердца, Ви. Оно тебе подскажет.
- А что вы сами обо всем этом думаете?
- Видишь ли, знание не всегда благо, - со вздохом произнес старый рыцарь. - Порой оно мешает, потому что затемняет сознание. Подсказка может направить тебя по неверному пути. В подобной ситуации, чем меньше слушаешь других, тем лучше.
- Хорошо, - кивнула Вероника, - я подумаю над вашими словами. – Но ответьте еще на один вопрос. Я не могу понять: если Копье Всевластья у Морврана, почему он никак им не пользуется?
- Все не так просто! – ответил рыцарь. – Мало завладеть Копьем, надо заставить его служить себе. Первый акт Великой Мистерии имел своим последствием то, что Жертвенность и Любовь превратили Копье в артефакт Света. Злодейский поступок Морврана все изменил. Поразив сначала своего святого отца, а потом, посягнув на святой Грааль, он извратил природу Копья. Оно вновь стало орудием смерти и разрушения. Это был второй акт Великой Мистерии, закончившийся в тот день, когда Кукольник погрузил наконечник Копья в утробу самого Морврана. Так существо, вонзившее Копье в чашу Грааля, само приняло в себя смертоносное Острие. Это был третий, центральный акт Великой Мистерии. Теперь Копье должно родиться в нашей реальности и по закону Гармонии два последних акта зеркально повторят два первых. Ты понимаешь, что это значит?
- Нет, - призналась Вероника.
- Для того, чтобы к Копью вернулась его сила, - объяснил сэр Ланслот, - Морвран должен омыть его в крови своего ближайшего родственника. Таков закон Симметрии, которому подчиняются обе реальности.
- Нелепость какая-то, - воскликнула Вероника, - мы даже не знаем, кто его родственники.
- Напротив, - возразил рыцарь, - мы очень хорошо знаем, кто стал родственником Морврана после его второго рождения в Асиате.
- Мама! – прошептала Вероника.
Но рыцарь не согласился с ней.
- Закон Симметрии сокращает круг возможных жертв, - заметил он. - В прошлый раз Морвран поразил своего отца. Значит, сейчас это должна быть его…
- Дочь? – спросила девочка.
- Или племянница.
- Это значит… это значит… Анжелика или я?
- Вряд ли ты, - опять покачал головой сэр Ланселот. – Морврану нужна душа человека, не умершего в Асиате. Поэтому с самого начала целью его дьявольских манипуляций была Анжелика. Именно ее он желал заманить в свои сети, и именно для нее была предназначена заколдованная игла, спрятанная в одежде куклы…
Сэр Ланселот поднялся со стула и направился к двери. Остановившись у двери, он посмотрел на Веронику долгим взглядом.
- Слушайся голоса сердца, Ви, - повторил он. - И ты обязательно исполнишь свое предназначение!
Когда рыцарь скрылся за дверью, Вероника подумала: «Он произнес это так, словно прощался со мной навсегда»…
Оставив девочку в ее комнате, Ланселот поднялся на верхнюю площадку башни и тихо позвал:
- Парсифаль.
- Я здесь, сэр, - ответил мальчик, - жду ваших приказов.
Было далеко за полночь. Тьма сгустилась над городом. Но мрак над комбинатом казался особенно непроницаемым оттого, что прямо над ним простирал свои длинные щупальца косматый Нишрок. В воздухе застыла напряженная, звенящая тишина. Рыцарь долго вглядывался в темноту и наконец тихо произнес:
- Она приближается!
- Кто приближается, сэр? – спросил мальчик.
- Сагрит.
- Вы чувствуете ее?
- Увы! Она явилась, чтобы довершить начатое.
- Послать против нее Гуань Юя?
- Нет, - возразил сэр Ланселот, - мы не будем этого делать. Наши силы истощены до предела. Нет смысла множить жертвы.
- Но Монсегюр мог бы еще продержаться!
- Забудь о замке! – приказал рыцарь. – Помни о Веронике. Она теперь главное.
- Хорошо, - неохотно согласился Парсифаль. – Мы уходим прямо сейчас?
- Да, это будет самым благоразумным решением. Разумнее всего отправить людей на Хуандиди. Думаю, Ли Те-гуай и Гуань Юй не откажут в гостеприимстве. Но ты… ты и Вероника перенесетесь на Ойле. Пришло время. Она готова.
- А вы? Разве вы не летите с нами?
- Нет. С этой минуты наши пути расходятся.
Парсифаль удивленно посмотрел на отца.
- Только не делай вид, что ты меня не понимаешь! Сагрит не оставит наших людей в покое. В какой бы мир они не перенеслись из Монсегюра, она последует за ними. От нее ни за что не отвязаться. Кто-то должен остаться здесь, перед вратами, и задержать ее.
- Я бы мог это сделать, сэр!
- Тебе с ней не справиться, сынок. Да ты и не должен. Я лучше знаком с ее дьявольским нравом. А тебе я поручаю Веронику. Ну, и Анжелику, конечно, тоже. Помни, кто они такие, и будь с ними до конца! До самого конца.
- Я-то буду, - глухим голосом произнес Парсифаль. – Но что вы сможете сделать здесь один?
Сэр Ланселот усмехнулся.
- Ты меня недооцениваешь. Монсегюр – это продолжение меня самого. За полтора тысячелетия я сросся с ним, как черепаха со своим панцирем. Как теперь его покинуть? Будем сражаться до конца. А вы немедленно уходите…
Парсифаль порывисто обнял рыцаря. Несколько секунд они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Потом Парсифаль сбежал вниз. Его звонкий голос раздавался то на одном этаже, то на другом. Из уст в уста передавался приказ: «Мы уходим!»…
Перед тем, как оставить обреченную крепость все защитники замка собрались в большом зале. С боевых постов спустились вниз усталые солдаты, поднялись из подземелья (где размещался лазарет) раненные. Вероника с горечью переводила взгляд с одного усталого, заросшего двухдневной щетиной лица на другое. Еще позавчера эта зала была полна народа, вокруг теснились крепкие, полные сил мужчины. Теперь в строю оставалось не больше четверти от прежнего состава гарнизона. Много раненых, с повязками на голове или руках. Но лица были бодрые. Никакого уныния девочка не заметила.
- Над комбинатом опять сгущаются тучи, - заговорил сэр Ланселот. – Враг собирается с силами, готовится к генеральному штурму. Боюсь, у нас не будет больше возможности собраться вместе. Поэтому, я хочу провести одну немаловажную церемонию. Она не займет много времени, но добавит нам сил. Сын мой, подойди ко мне.
Парсифаль приблизился к отцу и, повинуясь его знаку, опустился на одно колено. Сэр Ланселот извлек из ножен свой меч и громко произнес:
- Во славу Блистательного Маира и Святого Белого Братства жалую тебя рыцарем!
- Обещаю и клянусь в присутствии Всевышнего и моих боевых товарищей не посрамить нашего великого Братства! – звонко проговорил мальчик.
Ланселот трижды коснулся своим мечом плеч сына и велел:
- Встаньте сэр Парсифаль!
Обняв вновь посвященного, он расцеловал его в обе щеки и провозгласил, обращаясь к присутствующим:
- Вот мой единственный наследник и первый ваш повелитель после меня.
Произнеся эту фразу, сэр Ланселот подвел сына к своему креслу, велел сесть, а сам встал слева от него. Ближайший к ним офицер опустился перед Парсифалем на одно колено и вложил в его руки свои соединенные ладони.
- Сэр, - сказал он, - я клянусь быть преданным вам по совести и без обмана.
- Принимаю твою клятву, Тристион! - воскликнул Парсифаль и, подняв с колен своего вассала, поцеловал его в губы.
За Тристионом один за другим принесли клятву верности все офицеры. Потом к креслу стали подходить солдаты и каждый произносил слова присяги. Церемония заняла около четверти часа. Последними присягнули сменившиеся со своих постов часовые. Они принесли весть, что над комбинатом видны вспышки молний и доносятся глухие раскаты грома.
- Пора! – воскликнул старый рыцарь. – Тристион, мой друг, подбросьте побольше дров в камин и проследите, чтобы все благополучно совершили переход. В замке не должно остаться ни одной души.
- Можете на меня положиться, сэр, - ответил офицер.
- А вы ступай вслед за мной в храм, - приказал Ланселот Парсифалю и Веронике.
Он открыл железную дверь в стене и выпустил их на узкий мостик, соединявший оба здания.
Оказавшись на улице, девочка бросила быстрый взгляд в сторону комбината, но не смогла ничего разглядеть за сплошной стеной черноты. Мрак медленно надвигался на замок, и бледные контуры городских домов один за другим растворялись в нем, словно поглощаемые ненасытной утробой.
Отец и сын стояли рядом, напряженно вслушиваясь в тишину.
- Поторопитесь, - сказал сэр Ланселот. – Дьяволица уже здесь.
Они прошли через распахнутую двустворчатую дверь и спустились по лестнице внутрь храма Света. Девочка вошла следом. Ей еще ни разу не приходилось бывать в этом месте. Внутри храм казался значительно выше и просторнее, чем снаружи. Купол не был сплошным и имел в центральной части широкое круглое отверстие, через которое хорошо был виден кусочек ночного осеннего неба. По краю ротонды шла изящная колоннада, за которой скрывались глубокие, совершенно темные ниши, врезавшиеся в толщу стен. Вблизи одной из них Вероника увидела двух черноголовых ибисов и Буцефала. Птицы нервно косились в сторону дракона, а тот, как и положено умному, хорошо выдрессированному хищнику, сохранял полное безразличие. Несколько десятков факелов освещали центральную часть храма. Хорошо были видны концентрические окружности, выложенные на полу цветной мраморной плиткой. Наружное кольцо было черным. Затем шли темно-бордовое, красное, оранжевое, желтое и, наконец, в самом центре – белое.
- Что это значит? – шепотом спросила Вероника у Парсифаля.
- Кольца символизируют путь от незнания – к знанию, - также шепотом ответил мальчик, – от омрачения – к просветлению.
- Пора! – повторил рыцарь.
Парсифаль вскочил на дракона. Потом подал руку и помог взобраться на него Веронике. Она крепко обхватила мальчика руками и прижалась к его спине. Буцефал взмахнул крыльями. Через мгновение они оторвались от пола и понеслись навстречу тьме…
Проводив детей, сэр Ланселот вернулся в опустевший зал, а потом стал подниматься наверх, заглядывая по пути во все двери. Везде его встречали тишина и безмолвие. Наконец, он добрался до верхней площадки башни и осмотрелся. На черном фоне ясно видна была огромная белая фигура женщины. Ее лицо скрывалось под опущенным капюшоном.
- Ну что, старая карга? - тихо произнес сэр Ланселот, - вот и пришло время нам с тобой встретиться. Покажи, на что ты способна.
Сагрит протянула вперед костлявую руку и сжала ее в кулак. Рыцарь почувствовал порыв ледяного ветра. Тысячи отравленных игл устремились на него со всех сторон. Но прежде, чем они успели причинить ему вред, Ланселот сделал несколько быстрых пассов руками, и тело его в одно мгновение покрылось сверкающими доспехами.
- Неплохо, безносая, - пробормотал он. – Хотя для меня можно было придумать и что-нибудь похитрее.
Сагрит, стремительно взмыла вверх и замерла, широко разведя руки. Сэр Ланселот мысленно призвал на себя могущество Маира и почувствовал, как его захлестнул мощный поток энергии. Поверхность чаши над его головой начала раскаляться. Вокруг нее появилось красноватое свечение. Прошло несколько секунд.
- Пли! – прошептал рыцарь.
Огромный огненный шар оторвался от чаши и устремился в сторону дьяволицы. Блокируя удар, она поспешно выставила перед собой ладони. Натолкнувшись на преграду, шар взорвался прямо у нее в руках. Ланселот услышал вскрик и жуткий скрежет зубов.
- Не нравится? - сказал он.
Ожидая ответа, рыцарь поспешно прочел про себя защитительное заклинание. В следующее мгновение в руке у него появился высокий щит. И как раз вовремя! Страшный удар невидимого меча разнес на куски Надвратную башню. Рассеченная пополам, развалилась боевая чаша. Острая режущая боль пронзила тело Ланселота. Он на секунду лишился чувств и упал на колени. Сияние вокруг доспехов померкло. Внешне беспомощный, рыцарь на самом деле продолжал внимательно наблюдать за маневрами врага.
Сагрит медленно приближалась. Ее огромная голова нависла над башней. Ланселоту показалось, что он видит под капюшоном пылающие, как горны, глаза. Не переставая молиться Всевышнему, рыцарь копил в себе энергию и выбирал время для последнего удара. Сагрит протянула вперед руку и коснулась края площадки. «Пора!» - пронеслось в голове у Ланселота. И он разом отпустил на свободу всю скопившуюся в нем силу…
Казалось, что в подвале башни взорвалась мощная бомба. Разрывая стены, наружу вырвались языки жгучего пламени. В трех или четырех местах они пронзили насквозь тело Сагрит, неблагоразумно приблизившейся к донжону. Одежды дьяволицы вспыхнули. Изогнувшись в беззвучном вопле, она обхватила руками рассыпающуюся башню. Через мгновение от замка осталась только огромная клубящаяся воронка, посреди которой, вытянув вверх костлявые руки, застыла Сагрит. Одежда горящими лоскутами спадала с ее тощего тела. Пылающие глаза выражали лютую ненависть. Какое-то время дьяволица оставалась на месте. Потом её тело переломилось пополам и рухнуло в разверзшуюся под ним бездну. В небо ударил ослепительный столб света. Но уже через секунду он иссяк, и кромешная тьма, затопила то место, где до этого возвышался Монсегюр…
27. Ойле http://www.proza.ru/2012/09/26/300
«Заповедные рубежи» http://www.proza.ru/2013/07/08/294