+++
Сашиа не помнила, как брат отнес ее, лихорадящую, с пылающими пунцовыми щеками, в постель. Ей грезилось – то она в общине дев Шу-эна разговаривает с мкэн Паой, которая передает ей письма от Аирэи, то Флай и Уэлэ запирают ее в подвале с крысами… Порой ей казалось, что где-то здесь Каэрэ, что ему грозит опасность, и она плакала и просила: «Аирэи! Помоги ему, помоги!» - а порой ей грезилось, что в опасности Аирэи, и она умоляла Каэрэ спасти его.
Когда она открывала глаза, то видела чье-то усталое лицо, склоненное над ее изголовьем. «Кто ты?» - спрашивала она и, протягивая руку, наматывала жесткие светлые пряди на свои тонкие пальцы. Ответа она отчего-то не могла расслышать – словно в ушах у нее стоял непрерывный шум моря. «А над морем туман, так уже много сотен лет», - говорила она с печалью, словно объясняя кому-то что-то. «Как же он говорит, что он добрался сюда из-за моря?»
Другое лицо склонилось над ней, и прохладные сильные пальцы взяли ее за запястье. Она улыбнулась и, вдохнув аромат, в котором мешались горечь и сладость, уснула.
… Игэа Игэ стоял перед покрытым тяжелой парчой ложем, с которого доносились громкие прерывистые стоны и хрипы.
- Его отравили, - говорил он. – Это яд Уурта.
- О, Игэа, - простонал ли-шо-Оэо. – Спаси сына правителя Миаро!
«Он спасет», - подумала Сашиа. – «Он же спас Каэрэ».
- Что с моей сестрой, Игэа? – донеслось до нее.
- Слишком много страданий выпало на ее долю, Аирэи. У нее лихорадка от тревоги и страха. Ты был несправедлив к ней…
- Молчи, молчи, Игэа – не трави мне душу. Да, был… был жесток… отчего я ударил ее? Сашиа! Сестра моя!
Кто-то порывисто целует ее руки – от запястий до локтя. Она что-то хочет сказать – но звуки не слагаются в речь, и получается только стон.
На лбу ее оказывается влажная ароматная повязка – от нее исходит приятная прохлада и запах мяты. Сашиа вдыхает его и погружается в глубокий сон без сновидений.
Она просыпается – среди ночи, в полной темноте. Рядом с ней никого нет. Светильники не горят. В закрытые ставни бьется полуночный ветер. Снаружи – шум ветра и вой ветра, словно плач… нет, плач идет откуда-то снизу… рыдания, которые разрывают грудь какому-то несчастному человеку…Плач и вой ветра сливаются, Сашиа тревожно приподнимается на локте – высохшая повязка слетает с ее лба. Рыдания продолжаются, и голос кажется ей знакомым – только она не помнит, когда она слышала его. Может быть, это плачет Тэлиай по своему Аэрэи? Она, наверняка, плачет по нему по ночам…
Сашиа в изнеможении падает на подушку и снова засыпает, не видя, как ночь за закрытыми ставнями сменяется утром, и солнце освещает белый, ослепительный до рези в глазах снег.
Она спит и видит, как Игэа все еще стоит перед покрытым парчой ложем. В той комнате темно, но ветер веет через раздвинутые шторы – ветер с моря. Игэа недвижим, его просторная рубаха колышится от ветра.
- Я не увидел черного солнца, - звучит слабый голос. Но лица не видно. Голос молодой, юношеский.
- Это хорошо, что ты не увидел его – значит, ты будешь жить, - говорит Игэа, улыбаясь.
- Он повернул ладью вспять…
Юноша приподнимается на постели и смотрит вперед – на золотую ладью Шу-Эна, изображение которой принесено из главного храма в его опочивальню.
Игэа поддерживает его за плечи и только поэтому юноша не падает на парчовые подушки.
- Ты будешь жить, - говорит Игэа. – Ты будешь жить, Игъаар, сын Игъяаара.
- Ты говоришь на чистом фроуэрском, аэольский врач, - удивленно говорит юноша, поворачивая к Игэа лицо. У него светлые волосы и голубые глаза, как и у Игэа.
- Я фроуэрец, сын реки Альсиач, - грустно говорит ему Игэа.
- Велик Фар-ианн и милостива Анай! – вскрикивает юноша и хватает Игэа за руки. – Ты не Игэа Игэ?
- Да, я – Игэа Игэ Игэан.
Юноша теряет сознание и падает на постель. Игэа ласково гладит его по волосам и подносит к его лицу ароматную курильницу.
- Не бойся, сын Игъяара. Не бойся меня. Я с Гаррэон-ну, не с Нипээром. И ты будешь жить.
- Мой отец отравил твоего отца тем же ядом, о Игэа… Я был младенцем, а ты отроком… Потом я вырос и узнал об этом… Почему дети реки Альсиач сделали это? Я хотел уйти в Белые горы, возжигать ладан Великому Уснувшему, и забыть о страшных делах, которые творятся на земле, но отец не позволил мне.
- Ты – его единственный наследник. Наследник великого правителя Фроуэро и Миаро.
- Он убил твоего отца, о Игэа. О Игэа! – юноша рыдает. – И ты даровал мне жизнь, Игэа. У тебя одного есть противоядие от яда Уурта. Больше никто не в силах был бы спасти меня.
…Сашиа засыпает и уже не слышит их разговора. Когда она снова просыпается, на подоконнике сидит Раогай – в братниной одежде, скрывающая за улыбкой тревогу. Свет от выпавшего снега проникает сквозь ее огненные волосы.
- Как ты чувствуешь себя, Сашиа? – спрашивает она. Сашиа видит, что она чего-то боится.
- Хорошо… - говорит тихо Сашиа – и Раогай склоняется к ней, чтобы расслышать ее слабый голос. – Только я все время сплю и вижу сны… Странные сны… Про Игэа. Я потом тебе расскажу.
И она закрывает глаза. Сквозь сон она чувствует, как Тэлиай поит ее горячим бульоном, и она глотает ароматное питье. Кто-то заходит в комнату – Раогай прыгает в сад. «Мкэ! – говорит Тэлиай. «Сестричка ваша слаба очень, не будите ее!»
«Нет, я не сплю, Аирэи!» - хочет сказать она, но с ее губ срывается лишь тихий стон. Миоци целует ее и пропадает среди белого снега…
И снова в темной комнате, сквозь которую дует ветер с моря, стоит Игэа, склоненный над ложем юноши Игъаара.
- Я теперь знаю, что он есть на самом деле - Он, Тот Самый, Повернувший ладью вспять, - говорит Игъаар. – Я уйду в Белые горы. Но прежде тебя отблагодарят…
- Мне не нужно благодарностей. Я хочу поскорее вернуться к моей жене и детям.
- Ты станешь знаменитым вельможей, главным придворным лекарем, о Игэа.
- Я не хочу на шею золотую цепь, - улыбается Игэа. – Я ушел бы с тобой в Белые горы, будь мы ровесники. Но ты юн, а моя юность миновала. И я люблю свою жену и детей.
- Как ты нашел это противоядие?
- О Игъаар, я долго искал его… Я не спал ночами, я думал днем… я не ел и не пил… я желал, чтобы Великий Та… Уснувший открыл мне, как победить смерть, что вложили в этот яд его создатели… и когда от измождения и голода я уснул, на рассвете я увидел сон…
- Ты молился самому Великому Уснувшему?! – воскликнул юноша. – Научи меня! Возьми меня в свои ученики, умоляю тебя, Игэа! Я отдам тебе все…
- О милый Игъаар, я не могу тебя научить – только Уснувший властен в своей весне… ты можешь молиться ему, но ты должен сам идти этой дорогой.
- Так что же это за противоядие? Из каких оно деревьев? Из каких трав?
- О милый мой Игъаар, оно – из яда Уурта.
В комнате – тишина, только дует ветер.
- Оно – из яда Уурта, только тысячекратно разведенного водой из водопада Аир. Когда я спал, некий голос сказал мне – «вспомни степняков!» - и моя жена рассказала мне, что степняки лечат болезни коней, разводя гной их ран тысячекратно, и давая им его выпить…
- Ты сам разводил яд Уурта, Игэа? – с нечеловеческим ужасом спросил Игъаар, отшатываясь от него.
- Да. У меня родился тогда сын… мы так надеялись, что он выживет, потому что он был крепенький, не такой, как те, что умерли до него… и я забыл, не сменил рубаху, которая была надета на мне, когда я разводил яд и подошел к моему маленькому сыну …
Игэа устало сел на постель рядом с Игъааром и продолжал, словно говоря сам с собой:
- Он умер, мой маленький Игэа. А моя Аэй тяжело заболела и больше не зачинала во чреве. Яд Уурта силен.
- Какая страшная плата за мою жизнь… - проговорил Игъаар.
- Я рад, что ты жив, - просто ответил Игэа. – Я рад, что ты не умер. Живи, о Игъаар.
Продолжение - http://www.proza.ru/2010/06/17/1280
Предыдущее - http://www.proza.ru/2010/05/22/673
Начало: http://www.proza.ru/2009/04/26/635 и http://www.proza.ru/2009/06/19/987