Флот Ильменя

Флот Ильменя

Ильмень – это, вероятнее всего, обозначение священных мест для полиэтничных ритуалов у воды, хотя есть у ононима и иные значения.
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111117.htm
и др.

По сказанию о Словене и Русе http://ru.wikipedia.org/wiki/Словен, скифские князья со своими родами появились у озера Мойско (Словен и Рус и переименовали его в Ильмень) примерно 44 века назад. Потратили при движении от Причерноморья на поиски удобного места для жизни 14 лет. По озёрно-речным путям в лесном краю удобных средств передвижения, кроме судоходных, нет. Сухопутные пути мало кто мог поддерживать. Если только зимой преимущественно по льду и заснеженным водоемам на санях.

Флот для поддержания своего порядка в малонаселённой округе требовался небольшой. Обычно несколько судов, а то и одно судно с 20 - 25-ю отважными ратниками. Малое "Арго" как бы.
(Хотя вероятны и варианты Суда неолита http://www.proza.ru/2010/06/10/237 )


Затем, указывая на походы потомков Словена и Руса, варианты сказания отмечали примерно одно и тоже
«Такоже по них сынове их и внуцы княжаху по коленом своим и налезоша себе славы вечные и богатства многа мечем своим и луком. Обладаша же и северными странами, и по всему Поморию, даже и до предел Ледовитого моря, и окрест Желтовидных вод, и по великим рекам Печере и Выми, и за высокими и непроходимыми каменными горами во стране, рекома Скир, по велицей реце Обве, и до устия Беловодныя реки, ея же вода бела, яко млеко. Тамо бо берущи дорогою скорою звери, рекомаго дынка, сиречь соболь. Хождаху ж и на Египетъския страны воеваху, и многое храбрьство показующе во еллинских и варварских странах, велий страх от сих тогда належаше»
http://pravoslavie.chestisvet.ru/index.php4?id=207

Невозможно без быстрых и вместительных судов обладать «и  северными странами, и по всему Поморию, даже и до предел Ледовитого моря, и окрест Желтовидных вод, и по великим рекам Печере и Выми, и за высокими и непроходимыми каменными горами во стране, рекома Скир, по велицей реце Обве, и до устия Беловодныя реки…». Тем более и ходить «на Египетъския страны воеваху». Есть шансы, что некоторые активные группы северян могли пополнять состав "народов моря" http://www.proza.ru/2010/02/07/208

В озёрно-речном краю Северо-Запада России почти со времён мезолита свидетельств судоходства в общей сумме находят всё больше. Особенно петроглифов с изображением судов неолита. http://www.proza.ru/2010/06/10/237
Приильменье одним из первых попала под тотальные реформы официального христианства. Места языческих поклонений нещадно уничтожались. Про всякие священные камни крестьяне-христиане с веками просто забывали. И убедительных каменных свидетельств неолитического судоходства в округе Приильменья, по моим данным, нет.

Правда, по позднеантичным записям среди аргонавтов был Иалмен (Шалмен, Ялмен) – затем герой Троянской войны. Википедия о нем сообщает кратко.
Иалмен (Ялмен) — персонаж древнегреческой мифологии. Сын Ареса и Астиохи (либо Лика и +Перниды). Брат Аскалафа. Аргонавт. Жених Елены. Привел под Трою 30 кораблей (по Гомеру, Аскалаф и Иалмен вместе привели 30). Сидел в троянском коне . Ахейцы на Понте — колонисты орхоменцев во главе с Иалменом.

Иордан упоминает и одного из первых королей гетов-готов Филимера, имя которого тоже созвучно Илмеру. Но стоит напомнить и следующий факт времен Троянской войны - около 32 веков назад. Из города Орхомена под Трою прибыло 30 кораблей.

Вождь Аскалаф предводил и Иялмен, Ареевы чада;
Их родила Астиоха в отеческом Актора доме,
Дева невинная: некогда терем ее возвышенный
Мощный Арей посетил и таинственно с нею сопрягся.
(Гомер Илиада II, 512-516)

Арей - бог войны у скифов. Астиоха - имя типа Настюха (ононим, тяготеющий к праславянским; Гипероха – гиперборейское имя у Геродота). Актор - не хуже индоевропейского Виктора. Ас-калаф – по одной из возможных версий, ас «замка» (крепости, скалы). Одним из «царей скифов» с 7 века до н.э. считался голубоглазый Ахилл. Округа Скифии хранила немало мест, связанных с его именем. И после войны якобы к низовьям Дона переселился орхоменец (грек) Иалмен с остатками своего флота и дружин. Переселенцы слились со скифами, стали очень грозными противниками южан. А ононим Ильмень (лиман и т.п.) обильно распространился в Приазовье, затем между Доном и Волгой. И это еще одно из подтверждений вероятного сакрального происхождения ононима и на севере (http://www.proza.ru/2009/09/07/322
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111080.htm

Так или не так, но до 30 первых судов Иалмен (Ялмен) от низовий Дона к протоке в горах Рипах, по обратному пути аргонавтов, и мог привести. Эта цифра близка вероятному количеству судов у «воинов Славны тысячи» Ярослава Мудрого в 1016 г. При пропорциональном распределении судов по тысячам, Ярослав повёл на Киев «сто кораблей», из которых три четверти были ладьями собственно новгородцев (а не наёмников) http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000082/st015.shtml
Эта цифра близка и минимальному количеству судов у поздних ушкуйников.

Здесь и необходимо вспомнить об этих новгородских ушкуйниках. Отчасти направления их походов подтверждают направления, отмеченные вариантами Сказаний о Словене и Русе.

Ушкуй – узкое, легкое и быстроходное речное судно на 20–30 гребцов (типа античных камаров). Обычно ушкуй строился из сосны. Киль его вытесывался из одного ствола ("моноксила" - однодеревки) , поверх которого накладывалась широкая доска, служившая основанием для поясов наружной обшивки. Она скреплялась с килем деревянными стержнями (гвоздями), концы которых расклинивались. Морские ушкуи (в отличие от речных) имели плоскую палубу только на носу и корме. Средняя часть судна (около трети длины) оставалась открытой (под палубу клали груз-балласт для большей устойчивости в морской воде). Грузоподъемность ушкуя составляла 4–4,5 т. На внутреннюю обшивку опирались шесть или восемь скамей для гребцов. Благодаря малой осадке (около 0,5 м) и большому соотношению длины и ширины (5:1), судно обладало сравнительно большой скоростью плавания. Как морские, так и речные ушкуи несли единственную съемную мачту, располагавшуюся в центральной части корпуса, с одним косым или прямым парусом. Навесных рулей на ушкуи не ставили, их заменяли кормовые рулевые весла.

По мнению ряда историков, речные ушкуи представляли собой лодки вместимостью до 30 человек. Речной ушкуй имел длину 12–14 м, ширину около 2,5 м, осадку 0,4–0,6 м и высоту борта до 1 м. Укрытий ни в носу, ни в корме на нем не было.

Ушкуйники были профессиональными воинами, умело действовавали как в пешем, так и в конном строю, в совершенстве владели основными образцами вооружения той поры: копьями, мечами, саблями, луками и арбалетами. Арбалеты были двух видов - легкие, носимыме, и стрелявшие обычными стрелами, и тяжелые, стационарные, стрелявшие толстыми стальными стрелами - "болтами".
Ушкуйники продолжали многовековые традиции братчин поозеров Приильменья и новгородцев.
В 1320 и 1323 гг. ушкуйники напали на норвежцев, разорив область Финмарк и Халогаланд. Аналогичное нападение ушкуйников произошло на шведов и заставило их ускорить подписание Ореховецкий мир с Новгородом. В 1360 г. ушкуйники взяли татарский город Жукотин на р. Каме и перебили много татар, вследствие чего князья суздальский, нижегородский и костромской по приказу хана Золотой Орды ловили ушкуйников и пересылали их в Орду.
 В 1363 г. ватага ушкуйников под начальством Александра Абакуновича и Степана Ляпы совершила поход в Западную Сибирь, на реку Обь. В 1366 г . ушкуйники под начальством того же Абакуновича побили татар под Нижним Новгородом, из-за чего великий князь Дмитрий Иванович поссорился с новгородцами, и последним пришлось дорогой ценой восстанавливать мир. В 1369 г. ушкуйниками совершались грабежи по реке Каме, в 1370 г. по реке Волге, в 1371 г. были разграблены Ярославль и Кострома.
В 1374 г. ушкуйники совершили поход на 90 ушкуях, при этом были разграблена Вятка, взят Булгар, после чего часть ушкуйников пошла на юг, а другая на восток. В 1375 г. под начальством некоего Прокопа ушкуйники числом из 1500 разбили пятитысячную рать костромского воеводы Плещеева и захватили город Кострому, затем взяли Нижний Новгород и спустились к Астрахани, грабя всех по дороге, но в Астрахани войско Золотой Орды перебило их всех. В 1391 г. ушкуйники опять разбойничали на Вятке, Каме и Волге. Снова был взят Жукотин, а также Казань. В 1409 г. Воевода Анфал привел на Волгу и Каму отряд на 250 ушкуях.  http://jupiters.narod.ru/volok9.htm

Возможно, флот из 100 - 250 судов и был средней возможностью для числа боевых судов, происходивших из округи Ильменя. Во времена Бравлина (Буревоя) и Гостомысла этот флот мог насчитывать лишь десятки судов типа античных камар (по 25 - 30 человек на борту). Суда Руси времён Игоря и Олега имели экипажи примерно в 40 человек на ладью. При Ярославе Мудром, имевшем резиденцию в селе Ракоме у Ильменя, служила "воинов Славны тысяча" (1016 г.). Они связывались по рекам Веряжа и Верёнда с волоками к реке Луге с Балтикой. Эта "тысяча" могла иметь не менее 25 судов, не считая мелких лодок. От поселений этих варягов нередко ведут историю формирования особых "поозеров" Приильменья. В дальнейшем в Ильмени и впадающих в него реках занимались ловом рыбы тысячи семей, обладавших и сотнями лодок. Зажиточные имели сравнительно крупные суда - соймы, баркасы.

По сказанию, два князя из славян-язычников, Лалох и Лахерн, приводили войска под «самый той царствующий град и много зла и кровопролития сотвориша скипетру греческаго царствия. И храбрый князь Лахерн под царствующим градом убиен бысть близ моря, место же то и доныне зовется Лахерново, на нем же монастырь честен возгражден во имя Пречистыя Богородицы, и множество тогда безчисленно руских вой под стенами града падоша. Князь же Лалох язвен велми со оставшими возвратися во своя со многим богатством». Понятно, это образное обозначение каких-то античных реалий. Как известно, Аскольд и Дир в 860 (866) г. напугали Царьград всего 200-стами ладьями
http://ru.wikipedia.org/wiki/Аскольд_и_Дир

Затем сказание повторяет привычное клише христианских летописей – жили славяне как скот, не имели закона. Якобы о « них же свидетельствует в хожении своем блаженный апостол Андрей Первозванный, яко отнюдь невегласи тогда поганы беша». Списки авторитетных летописей говорят иное.
«Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, - по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.
    Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: "Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей". И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев, и пошел вверх по Днепру.
И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей - каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал:
"Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье". Те же, слышав об этом, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме пришел в Синоп».
http://old-rus.narod.ru/02-main.html

Андрей всё-таки «проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру».
Да, выходил на берега, чтобы проповедовать. Но явно лишь с помощью судоходства продвигался в сторону Новгорода. Затем « в страну варягов», в Рим, тем более - в Синоп.
Судоходство ранних христиан рассматривается как само собой разумеющееся. Андреевский флаг русского флота – символ и той позднеантичной поры.

Сложна в сказаниях фраза для понимания: «В Синдерех же тогда (времена Андрея ?!) княжаху два брата, единому имя Диюлел, а другому Дидиядакх, невегласи боги их тогда нарицаху за то, иже пчелы им налезоша и борти верх древия устроиша».
Синдика (иные аналоги Синде-рех;"синдов государству" найти трудно), -  название территории, населённой синдами, а также государства синдов в 5—4 вв. до н. э. ;  Синдская гавань — древнее поселение синдов на территории современной Анапы, столица государства синдов. С 4 в. до н. э. стала называться Горгиппией.
http://bse.sci-lib.com/article102333.html
Диюлел более тяготеет к Дий Лель – языческое божество, хотя возможны и иные варианты трактовки.
Дидиядакх – больше Дидий Дак (Дах) – тоже мало понятный ныне образ. Из дахов был Арсак - основатель в 3 веке до н.э. знаменитой династии Аршакидов http://ru.wikipedia.org/wiki/Арсакиды
Имя Дидий известно античности. Тит Дидий сумел достичь должности народного трибуна в Риме, а в 101 году до н.э. был претором. Своё преторство провёл в Македонии, победив племя скордисков. В 100 году был удостоен триумфа. http://wiki-linki.ru/Citates/1032409
А император Марк Дидий Север Юлиан ( 133—193) был  провозглашен гвардией и признан  сенатом, но процарствовал не более двух месяцев
http://portreta.narod.ru/d002.htm
Всё это самые общие предположения. Смысл фразы требует дальнейшей расшифровки.
С пчёлами с древности связано огромное количество мифов и легенд.За что конкретно наказали князей – «невегласи боги их тогда нарицаху за то, иже пчелы им налезоша и борти верх древия устроиша» ?! За то, что устраивали борти для пчёл на деревьях ?! Так этому промыслу многие тысячи лет.
Древнегреческие легенды утверждали, что разводить пчёл научил людей Аристей (по Геродоту, хорошо знавший Скифию), сын бога Аполлона (почитавшего гипербореев) и нимфы Кирены. То, что в древности наши предки собирали мёд, подтверждают древние наскальные рисунки. Археологические данные подтверждают, что 6 тысяч лет назад в Египте разводили домашних пчёл. Особо медоносные районы находились в верхнем течении Нила. Египтяне перевозили туда ульи — корзины из соломы или тростника, а то и керамические сосуды — на больших плетённых плотах, чтобы через какое-то время вернуться домой с богатым сбором мёда. В Древнем Египте мёд ценили высоко: все египетские фараоны носили титул «Повелитель пчёл». Символическое изображение этого насекомого при жизни фараона украшало царскую эмблему, а после смерти — его гробницу. http://ru.wikipedia.org/wiki/Apoidea

Славяне Приильменья лингвистами и археологами признаются продолжателями традиций славян-венедов Прибалтики. Тогда здесь не избежать работы Александра Гильфердинга
«ИСТОРИЯ БАЛТИЙСКИХ СЛАВЯН»
http://www.krotov.info/libr_min/04_g/il/ferding_1.htm
http://www.krotov.info/libr_min/04_g/il/ferding_1.htm
Столкновения балтийских славян с датчанами

По его оценке, уже с древнейшего времени Датский материк и острова беспрерывно высылали на море удальцов-викингов (морских витязей, т. е. пиратов) или королей морских. То были дружины, составлявшиеся, как и сухопутные дружины древней Германии, из буйной молодежи, которой не сиделось дома и которая собиралась около витязя познатнее и побогаче, способного снарядить корабль, и шла за ним всюду на бой и добычу. Эти морские разбойники (понятие разбойника в те века не имело в себе ничего позорного), ходили по всему Балтийскому морю, приставали врасплох к прибрежным жилищам и грабили, что попадалось им под руку, в случае нужды храбро защищая оружием захваченное добро. Мало значения имела у датчан торговля, как вообще в древнее время у всех германских народов. Славяне же балтийские ходили по морю и торговцами, и разбойниками. Их морская торговля славилась повсюду и достигла огромного развития. Но и они не отставали от датчан подвигами морского удальства, и только не доставало их витязям сказаний, подобных скандинавским, чтобы стать знаменитыми в потомстве. Главными убежищами этих славянских витязей были два острова, - Фембра, принадлежавшая ваграм, и Рана; но, кроме того, они гнездились и по всему юго-западному берегу Балтийского моря, датскому и славянскому…

Не только как соседи на твердой земле, но и как мореплаватели, торговцы и разбойники, балтийские славяне должны были беспрестанно сталкиваться с датчанами: как торговцы - потому что те их грабили, как морские разбойники - потому что люди из двух разных, часто враждебных, народов, ходившие на одинаковый промысел и в одних и тех же местах, встречаясь, едва ли спускали друг другу.

Вот как описывает вечную эту войну историк Гельмольд (картина нарисована в XII в., но идет и к древнейшему времени):
"Дания, состоя по большей части из островов и окруженная водами, не легко может уберечься от нападений морских разбойников, потому что в изгибах ее берегов необыкновенно удобно скрываться Славянам; выходя тайком из засады, они наносят ей внезапные удары. Вообще же, Славяне на войне преуспевают наиболее своими засадами. И оттого даже в недавнее время разбойническая жизнь между ними так усилилась, что, пренебрегая всеми выгодами хлебопашества, они вечно были готовы к морским походам и наездам, надеясь на свои корабли, как на единственное средство к обогащению. Они не заботятся о постройке своих домов, а обыкновенно сплетают свои избушки из хвороста, лишь бы укрыться от дождя и непогоды. Едва раздастся клик военной тревоги, они поскорее заберут весь хлеб, спрячут его с золотом, серебром и всеми дорогими вещами в ямы, уведут жен и детей в надежные убежища, в укрепления, а не то в леса, и не останется на расхищение неприятелю ничего, кроме одних изб, о которых они не жалеют нимало. На нападения Датчан они не обращают внимания, и даже считают особенным наслаждением с ними биться".

Бодричи и лютичи также были славные мореходцы; в особенности лютичи любили дальние плавания; не раз ходили они в Англию, уже в самое древнее время, в VIII столетии, и еще в ХI они однажды снарядили корабли и поплыли туда воевать. Они, подобно ранам, славились морскими разбоями; но вообще можно сказать, что все эти славянские витязи, более или менее, щадили своих и грабили по преимуществу немцев и датчан: однажды (в Х в.) бодричи стали опустошать церковные имения в своей земле и на жалобы епископа отвечали:
 "Это, должно быть, делается разбойниками, которые приходят от ран и велетов (лютичей) и, может быть, даже своих не щадят". Последние слова показывают, что обыкновенно они щадили их. Но зато Дании сильно доставалось от лютичей: им легко было, спустившись по р. Пене в море, бросаться на датские берега, так что, при договорах с поморянами, датчане именно требовали от жителей Волегоща, крепости, закрывавшей устье Пены, чтобы они не пропускали к ним разбойников. Наконец, и сами поморяне, из всех балтийских славян наиболее отдаленные от германцев и миролюбивые, постоянно высылали корабли и смелых людей грабить окрестные берега, в особенности датские, и между ними и датчанами не прекращалась, даже в XII в., малая морская война: поморские жители беспрестанно нападали на Данию, датские - на Поморье. И, стало быть, оправдывается общий приговор Гельмольда, который, исчислив все племена и ветви балтийских славян, заключает о них так: "все это народ, преданный служению идолам, всегда буйный и беспокойный, ищущий добычи в морском разбое, вечный враг датчанам и саксам".

Первые войны балтийских славян с саксами и датчанами известны только в самых общих чертах. Они древнее всех исторических сказаний северной Европы. Саксы, у которых не было тех полуисторических, полумифических преданий или саг, которыми так богато скандинавское племя, сохранили одно лишь воспоминание, что им искони были враждебны балтийские славяне и воевали они с ними с древнейших времен.

Поначалу война между саксами и славянами в Нордалбингии, без сомнения, велась мелкая, пограничная, какая естественно происходить между враждебными народами, когда они еще живут в своей племенной независимости, без единства и государственной власти. Такая война (пример ее представлял в новое время Кавказ, до прибытия русских), не порождает великих, общих предприятий, но ведется беспрерывно, и, делая из каждого человека самостоятельного воина, необыкновенно способствует развитию личной доблести. Какое-то темное, можно бы даже сказать символическое, известие об этой древней борьбе славян с саксами сохранил Адам Бременский.
Описывая восточную черту, разграничивающую Нордалбингию от Славянской земли, он, между прочим, указывает на маленькое озеро Агримесвидиль (теперь Штокзее, на запад от Плунского озера): "Агримесвидиль, говорит он, где и сражался Бурвидо в единоборстве с бойцом Славянским, и убил его, и камень на том месте положен на память". Эти слова как бы намекают на какое-то давнишнее предание о бое Славянина с Саксом; но ничего верного, разумеется, предположить нельзя.

О беспрерывных столкновениях балтийских славян с датчанами, какие бывали с древнейших времен, сохранилось много известий в сказаниях или сагах, которыми скандинавские народы увековечивали своих героев и их великие подвиги. Разумеется, эти поэтические предания не могут быть приняты за чистую историческую быль. К тому же еще, древние датские саги дошли до нас не в своем первоначальном, простом виде, а в латинском сочинении знаменитого стилиста XII в., Саксона Грамматика, переделанные на исторический лад, соединенные в одно целое и испещренные риторическими прикрасами. Рассказы саг тем более ненадежны, что не только искажают в происшествиях подробности, смешивают имена и местности, путают порядок и последовательность, но не дают даже верного общего очертания событий. Нет ничего одностороннее и пристрастнее народной памяти и народной поэзии: она рада помнить только то, что для народа приятно и лестно, и даже готова переделать жестокое поражение в блистательную победу; и из таких-то односторонних сказаний соткана вся древняя часть датской истории Саксона.

Но все же, очевидно, эти сказания не были чистой выдумкой народных поэтов или Саксона Грамматика: без сомнения, в них хранились какие-нибудь смутные воспоминания о действительных событиях самых отдаленных веков. Так, например, доказано, что даже приход Одина и Асов в Скандинавию, принявший в сагах совершенно образ мифа, имеет некоторое историческое основание и случился около II в. по Р. X.

Почти современником Одину выходит у Саксона князь славянский Скалк (так он его называет); когда еще жив был Балдер, знаменитый в скандинавской мифологии сын Одина, этот Скалк, по рассказу Саксона, воевал с морским королем, датчанином Гельгоном, который будто бы победил его на море и наложил дань на Славянскую землю (венедов: П.З.).

О другой войне славян с датчанами, также в мифическое время, говорится у Саксона обстоятельнее:
"Когда после смерти Датского Короля Готера, сильного властителя, Шведы и Корсь, платившие ему дань, освободились, то и Славяне решились отпасть от Датчан. Новый король Рорик собрал ратников своего государства, и, восхваляя перед ними дела предков, подстрекал их к соревнованию и мужеству. Славяне, зная, что не следует вести войну без предводителя, поставили себе короля, который дал бы единство их действиям. Выстроив на видном месте часть войска, они скрыли в засаде два отряда вооруженных людей. Но им не удалось обмануть противника, а, напротив, они попались сами. Сидевшие в засаде люди были окружены Датчанами и побиты. Товарищи их ничего не знали об их смерти. Они долго ждали сражения, и, наконец, один из них, соскучившись, вышел вперед, и, чтобы, покончить дело, предложил Датчанам поединок. То был жрец (или гадатель); он отличался ростом и стройностью тела. Условие поединка было (вот тут-то явно, что об этом деле пел народный датский певец: условие очевидно не равное): за победу - свобода от дани, которая прежде платилась Датчанам, за поражение - прежняя дань. Славянину навстречу выскочил юноша, храбрый, но не такой крепкий; с первого удара Славянин убил его. Велико было ликование на Славянской стороне, но условия, видно, не исполнили, и на другой день победитель опять явился с вызовом. Он был полон надежды, а Рорик - страха и смущения: он замечал, что Славяне смотрели уже с презрением на тех, кому прежде повиновались, и что между Датчанами не находилось равного Славянскому бойцу. Наконец, выступил Уббо, сильный и мышцами, и знанием чар. На берегу, в виду Короля, который сидел на корабле, отмерили поприще; стена зрителей его окружила; при глухом гуле голосов, при страстном внимании толпы, двинулись бойцы в рукопашный бой, сильные оба, нанесли друг другу смертельные удары и тут же оба пали мертвые. Это побудило Славян, - так оканчивается предание, - примириться с Рориком и согласиться на прежнюю дань".

(Здесь полезны рассуждения:  Ю.И.Венелин.
[О происхождении славян вообще и россов в особенности]
http://annals.xlegio.ru/rus/small/srio156_ven.htm
Ю.В.Колиненко К публикации рукописи Ю. И. Венелина
«О происхождении славян» http://annals.xlegio.ru/sbo/person/stat/venelin.htm)

Спустя много времени, один из храбрейших королей, о котором говорят древние датские саги, Фротон III, собрался на славян войной. Никогда еще датчане не снаряжали такого флота, никогда не собирали такого войска: флоту не было места в гаванях, а войско было так велико, что для сокращения пути срывало горы, засыпало болота, строило исполинские мосты. Князь славянский Струнико (имя звучит как-то по-славянски, но сильно искажено) испугался и просил перемирия. Ему отказали. Началось великое сражение, и в нем Струнико пал с храбрейшими воинами. Славяне были побеждены и признали верховную власть датчан. Тогда Фрото велел вестнику собрать славян на сходку и провозгласил, что всякий, кто грабил и разбойничал, получит от него награду. Множество народа выступило вперед. Тогда король сказал славянам, что следует им от этой чумы очистить свою землю, и велел им самим тут же при нем казнить своих соплеменников. Таким образом Фрото, - заключает датское сказание, - истребил большую часть славянского народа. Остальные же помогали ему в войнах его.

О славянах упоминается и в преданиях о Старкатере, знаменитом у скандинавов витязе, который совершал подвиги не хуже Геракла или русского Ильи Муромца. Замечательно, между прочим, одно предание, указывающее на междоусобные войны балтийских славян, какие действительно часто у них бывали, особенно между бодричами и лютичами; это предание запечатлено тем древнейшим мифическим характером, который олицетворяет целый народ в общем имени одного исполина: Вин (т. е., очевидно, винд, славянин) помогал Старкатеру в войне с разными племенами; сражаясь вместе против корси, сембов (т. е. пруссов) и других восточных народов, они одерживали знаменитые победы. Потом Старкатер, возвратясь из дальних стран к Балтийскому морю и прибыв в землю Польскую (т. е., вероятно, вообще к ляхам), победил в единоборстве бойца, которого (так говорит Саксон) датчане называют Валце, а немцы, с небольшим изменением звука, Вильце. Такое сказание о различном у датчан и немцев произношении этого имени свидетельствует, что противник Старкатера был не один человек, а скорее олицетворенный народ, и, действительно, велеты назывались у немцев вильтами или вильцами, а у скандинавов вальцами. Предание это ходило по всему северу: оно приводится не только Саксоном Грамматиком, но и старинными руническими исчислениями древних датских королей.


Саги о Гаральде Гильдетанде.-Королевство Рейдготское

Более историческим лицом представляется Гаральд Гильдетанд, датский король, который, ориентировочно, жил в конце VII века. Рассказывают, что он ходил на славян, победил их и такое оказал уважение к храбрости князей славянских, Дука и Даля (возможно, в сказаниях о Словене и Руссе – Диюлел и Дидиядакх: П.З.), , что не захотел их убивать, а велел увести в плен и потом принял в свою дружину. Во все последующее время славяне являются союзниками датчан в разных войнах.

Главной опорой Датского государства в эту древнейшую пору, как и после, были Датские острова. Ютландия была более или менее независима и только впоследствии стала постепенно сливаться с Данией. О Гаральде можно сказать с некоторой достоверностью, что он первый распространил свою власть с Датских островов на ближайшую часть материка. Здесь он основал загадочное государство Рейдготию, о котором только в сагах и говорится…
Главный, древний город лютичей, уважавшийся на всем Балтийском поморье, назывался Радигощем. Не подпал ли он с окрестной страной как-нибудь власти датских удальцов, как, например, позже Новгород варягам, и не основалось ли здесь кратковременное скандинавское государство, которое, с небольшим изменением звуков, в духе скандинавской речи, по Радигощу прозвалось Рейдготией? Этим объяснилось бы и подчинение Виндландии (Славянской земли) Рейдготскому государству, его помещение в соседство гуннов и причисление его к Германии. Впоследствии же, когда забылось настоящее значение Рейдготии, а между тем знали, что так называлась часть материка, принадлежавшая одному из датских королей, легко могли подумать, что дело шло о Ютландии, а из самого слова Рейдготия заключить, что эта земля была готская. Если бы это предположение оказалось верным, то можно было бы из саг о Рейдготии вывести несколько любопытных известий о древнейшей истории балтийских славян. Но как оно, при неопределенности скандинавских преданий, только гадательное, то нельзя основывать на нем никаких исторических заключений. Надо ограничиться простым изложением саг.

Есть целый круг сказаний, в которых Гаральд потерял свое значение могущественного датского государя, властвовавшего над соседними славянскими племенами, и является только королем рейдготским. Весь этот круг сосредоточен около чудного меча Тирвинга, выкованного карлами-волшебниками для Сваврлама, Одинова внука, меча, клинок которого сиял лучами, как светило, и который, вынутый, не входил в ножны иначе, как смоченный свежей человеческой кровью. Две целых саги рассказывают о его происхождении, о гибели каждого его владельца, о том, как он был зарыт в могилу с Ангантиром, третьим владельцем, и страшными заклятиями вызван из земли дивной девой Герварой, как она им сражалась и потом, выйдя замуж, дала его Гейдреку, любимому сыну, как Гейдрек, прибыв в Рейдготию к королю Гаральду, уже старому и слабому, помощью чудного меча доставил ему победу над врагами, а там убил его и стал сам королем рейдготским. Далее рассказывается о победах Гейдрека над гуннами, поездка его в Русь, где ему дана была в супружество дочь королевская, получившая в приданое Виндландию, и смерть его от меча губителя. Гейдрек объезжал однажды свое государство и собирал дани, как вдруг, ночью, рабы ворвались в его палатку, схватили Тирвинг и убили великого воителя.

Битва при Бравалле.- Торжество славян над датчанами (около 775 г.)

Более похожи на историческую быль те сказания, в которых Гаральд является сильным властителем, подчинившим Дании некоторые из славянских племен. Особенно прославилась на всем севере и много воспевалась последняя его битва при Бравалле, где впервые счастье изменило ему, уже престарелому и слепому. Битва была ужасная. На одной стороне сражались датчане и славяне, их союзники, на другой шведы и норвежцы. Между славянами первая была Висна (у исландцев Висма), дева суровая и привычная к войне. У древних скандинавов было много таких женщин и дев, которые брались за оружие и ходили, морскими царицами, на отважные разбои; может быть, предание перенесло на славян черту скандинавских нравов, но может быть также, что и у балтийских славян, столь же отважных и не менее чтивших женщину, являлись охотницы до смелых подвигов. Висна вела в бой целый полк славянский. Славяне эти отличались от прочего войска своим вооружением. У всех были маленькие щиты медного цвета и чрезвычайно длинные мечи: в рукопашном бою славянин перебрасывал щит за спину или передавал слуге, несшему вьюк, и с открытой грудью с мечом в руке бросался на врага. Было много славян в этой битве при Бравалле, и они сражались упорно; Висна несла знамя датского войска. Но неприятель победил, и Гаральд был убит.

Сила датчан была надолго сломлена. Тогда, вероятно, славяне захотели воспользоваться их слабостью, и началась многолетняя война. По рассказу Саксона Грамматика, славяне, после многих незначительных действий, решились, наконец, на великое предприятие и с огромными силами проникли в Ютландию. Но и на чужой земле они не догадались поставить себе начальника и, действуя вразброд, были разбиты. Поражение, видно, вразумило их, и они избрали себе вождя. Затем успехи их были огромны. Через Малый Бельт они переплыли в Фионию и победили там датчан. В Ютландии было также несколько сражений, и славяне одолевали везде; за несчастным королем датским Сивардом осталась одна Зеландия; все прочие части его королевства, Ютландия, Фиония, и, разумеется, нынешний Шлезвиг, были в руках славян. Сын Сиварда, Ярмерик, и две дочери попали к ним в плен; дочери были проданы, одна в Норвегию, другая в Германию, где они нашли супругов, которые их купили, а Ярмерик достался королю славянскому Исмару (Весмиру?). На датчан была наложена славянами дань в отплату за ту, которую те некогда брали со славян. Потом, однако, Ярмерик, убив Исмара и убежав из плена, освободил свое отечество, а через некоторое время знаменитый витязь и король датский Рангар Лодброк (в середине VIII в.) опять подчинил себе, по словам саг, славян и властвовал над Рейдготией и Виндландией, которые, после его смерти, будто бы достались в удел одному из его сыновей. Впрочем, саги говорят об этом так коротко и отрывочно, что весь их рассказ о Рагнаровой Рейдготии более похож на повторение истории Гаральда Гильдетанда, нежели на настоящее народное предание20.

 Славянское сказание о великом походе против датчан

О великом походе балтийских славян на Ютландию после Бравалльской битвы, которое у Саксона Грамматика представлено с таким редким беспристрастием, долго помнили, должно быть, все ляшские ветви, как об общем торжестве. К нему, вероятно, относится предание, о котором рассказывает польский летописец Кадлубек, приписывая этот подвиг полякам, или ляхам в тесном смысле. "Заморские страны, говорит он, были также свидетельницами их побед. Они покорили не только все народы по эту сторону моря, но и Даномалхийские (т. е. Даномаркские, Датские) острова: одолев сильные их войска в морском сражении, они проникли до крайних пределов этих островов и подчинили себе весь тамошний народ. Короля Канута они сковали, а Датчанам дали на выбор, или платить дань, или одеться в женское платье и зачесывать волосы по-женски, в знак "бабьего" бессилия. Но пока те спорили о выборе, их заставили принять и то, и другое". В этом замечательном предании, несмотря на сказочный его вид, очевидно, сохранилась народная память о великом поражении датчан, и о временном покорении славянами Ютландии и близлежащих островов. Только оно, разумеется, должно быть отнесено не к полякам, которые не могли иметь столкновений с датчанами и никогда не ходили по морю, а к ближайшим их родичам, ляхам прибалтийским.

Гораздо определеннее известия о колониях велетов в Голландии. Важно свидетельство знаменитого англо-саксонского писателя (начала VIII в.) Беды Преподобного, который говорит, что (около 700 года) мажордом Пипин назначил св. Виллиброрду местом для епископского престола новообращенной им страны фризов, "свою славную крепость, которая называется у тех народов древним именем Вильтабург, т. е. городом вильтов, а на языке галлов Trajectum (Утрехт)".
Кроме того, есть Голландская летопись, которая очень часто упоминает о поселениях славян вильтов (т. е. велетов) между фризами и нижними саксами в северной Голландии и Гельдрии, и о постройке около Утрехта (Ultrajectum, Trajectum) славянской крепости Вильтенбург. Эта летопись, правда, составлена в XV в. и исполнена всяких баснословных рассказов; но без сомнения, основанием для нее послужили народные предания и поверья, и отчасти древние памятники; к тому же в XV в. велетов давно не существовало, и далеко уже было то время, когда славянские ветви жили в западных краях Европы; значит, Утрехтский летописец не мог прийти к мысли о поселениях велетов близ устьев Рейна, если бы не знал о них по народным преданиям Голландии.
Замечательно в его рассказе, что голландские славяне обитают там с самых древних времен и, хоть воинственны, но живут в ладу с окружающими фризами и саксами: эти три народа избирают себе общих вождей, и славянский город Вильтенбург является у них как бы столицей. К несчастью, из невнятного повествования Утрехтского летописца нельзя вывести никаких заключений о делах и судьбе местных славян. Он сообщает нам определенно только два-три события, и то самых бесцветных, именно, что король франкский Дагоберт (в начале VII в.) покорил фризов и славян-вильтов, разрушил Вильтенбург и укрепил город Trajectum (Утрехт); что Пипин Геристальский, полностью подчинив своей власти Славонию (т. е. фризскую) и Голландию, превратил их в область, которая получила название восточной Франции; что св. Виллиброрд (тот самый, о котором приведено выше свидетельство преподобного Беды), освятил церковь "у древнего Славенбурга, что теперь Vloerdingen"; наконец, он уверяет, будто бы св. Бонифаций, знаменитый проповедник христианства в западной Германии, послал (в 702 г.) 30 священников и дьяконов в Славию (т. е. землю славян во Фризии) обращать язычников, и потом сам пришел туда, убедил некоторых, но вскоре погиб с товарищами мученической смертью от тамошнего народа. Другие сказания приписывают его убиение собственно фризам; мы не беремся решать, ошибся ли Утрехтский летописец, или прочие источники смешали славян, обитавших во Фризии, с настоящими германскими фризами.

Какое бы, впрочем, суждение не было произнесено над отдельными сказаниями Утрехтского летописца, все же остается несомненным, что в VII и VIII в. в нынешней Голландии между фризами и другими тамошними германцами были славянские поселения, принадлежавшие именно к храброй ветви велетов. Очевидно, эти славяне, маленький островок, со всех сторон окруженный сплошной массой германцев, должны были совершенно с ними слиться; но доныне еще названия местностей гласят об этой ветви славянского племени, занесенной в такую даль и заглохшей среди чуждых народов запада. Таковы: местечко Вильтенбург, близ Утрехта, Вильта, Видениц (т. е. Воденец), Камен, Свята и другие.

Несомненную связь с поселениями велетов в Голландии имели велеты (вильты) английские. Может быть даже, часть славян, приехавших в Голландию, по какому-либо случаю переселилась потом в Англию. Утрехтский летописец повествует, что в века глубокой древности славяне-вильты, изгнанные из Англии, прибыли в Голландию и там основались. Этот рассказ, кажется, намекает на связь велетов голландских с английскими, хотя, очевидно, велеты перешли не из Англии в Голландию, а наоборот. Тот же писатель говорит, что с англами и саксами, которых Генгист и Горса привели в Британию, были также славяне. Это известие довольно вероятно, по соседству западных славянских ветвей с англами и саксами, но нельзя сказать, до какой степени оно достоверно. Во всяком случае, о значительном поселении славян велетского племени на юго-запад от Бристольского канала, свидетельствуют имена, как-то: страна Вильтс, в старину Wiltsoeten, т. е. селение вильтов, город Вильтон, графство Вильтшир и т. д. Впрочем, эти вильты, как и голландские, не имели своей собственной истории: рано утратив славянскую народность, они во всем разделяли судьбу англо-саксонского племени.

Торговая деятельность балтийских славян.-Торговля вагров и бодричей

Еще задолго до Р. X. венеты на Балтийском поморье вели торговлю янтарем. На время, может быть, поморская торговля пострадала от немецких дружин, которые, наверное, предпочитали войну и добычу мирной и трудовой деятельности. Но с независимостью торговля вновь возникла у балтийских славян и вскоре достигла такого развития, что удивляла современников своей обширностью.

Географический вид юго-западного, славянского берега Балтийского моря указывает на четыре места, самые выгодные для торговли: у крайнего на юго-западе изгиба, в земле вагров; у нынешнего Висмарского залива, в земле бодричей; у обширного лимана, где сходятся три устья Одры с устьем Пены в земле поморян, и у впадения Вислы в море, на границе поморян и пруссов. В этих-то местах и сосредоточилась торговля балтийских славян, и основались лучшие их города. Только ваграм, непрестанно теснимым соседними народами, некогда было торговать, разве, может быть, во времена самой отдаленной древности. Однако и при всех невыгодах пограничного положения, древний город их Старыгард был весьма внушителен; гавань его находилась в сообщении с Гамбургом и с Волыном, главным торговым городом приодерским. Но в XII в., когда вагры совершенно изнемогли, когда их страна перешла в руки немцев и закончилась многовековая война, местные преимущества взяли свое, и новый вагрский город Любица (Lubeck), лежавший несколько южнее покинутого Старого града, слишком близкого к Дании, сделался одним из знатнейших торговых мест Германии.

В начале IХ в., а вероятно и гораздо раньше, у Висмарского залива процветала торговля в Рароге, главном городе бодричей, которые сами назывались рарогами. Она имела в это время такое значение, что пошлины, которые взимались с купцов, торговавших в Рароге, были одним из важных доходов датских королей. Однако уже в IX в. война коснулась Рарога и пресекла его деятельность. Разрушенный датчанами, он опять отстроился, но никогда уже не получал прежнего торгового значения. Даже славянское имя его вскоре исчезло, по крайней мере, в летописях более не встречается, и заменилось немецким названием Микилинбурга (т. е. Большой город). Хотя нет на то прямых свидетельств, но можно, кажется, принять за верное, что Рарог и Микилинбург один и тот же город: ибо, во-первых, и тот, и другой именуются главным городом бодричей; во-вторых, бодричи носят прозвище рарогов в то самое время, когда летописцы называют главный город их Микилинбургом: поэтому, если мы предположим, что Микилинбург имел свое славянское название (а это, кажется, несомненно), то едва ли найдем другое, как Рарог, которое именно совпадало бы с общим названием бодрицкого народа; по крайней мере, в современных свидетельствах нет решительно следа другого славянского имени для Микилинбурга. Как бы то ни было, впрочем, торговое значение разрушенного Рарога не воскресло в обновленном Микилинбурге: война не позволяла. Но опять и здесь, когда бодричи были истреблены и земля их обращена в немецкое поселение, вместе с миром снова водворилась торговля. Однако и Миклинбург, который, как и многие города того времени, лежал на некотором удалении от морского берега, чтобы безопасность от разбойничьих кораблей соединялась с выгодой приморской пристани, был покинут, подобно Старому граду, и стал деревушкой, а в нескольких верстах от него, в новом городе, по-славянски Весмир, по-немецки Висмар, закипела торговая жизнь.

Направление торговли балтийских славян.-Сношения с северными и восточными прибалтийскими народами

О направлении торговли славянского Поморья мы знаем мало. По древнейшим свидетельствам известно о значительных сношениях со Швецией. В VI в. Иордан рассказывает, что ценные черные меха, которые он называет pelles saphirinoe (вероятно, собольи), вывозились от шведов, и, проходя через руки многих народов, наконец, доставлялись в Италию. Без сомнения, одним из участвующих в этой торговле народов были балтийские славяне. Уже в IX в. славилась в Швеции, и процветала еще в XI в., большая гавань Бирка, недалеко от Упсалы, куда приезжали корабли всех балтийских народов: датские, норвежские, прусские и, вероятно, русские, а также корабли балтийских славян, о которых именно упоминает Адам Бременский.

На торговлю балтийских славян с Русью намекает приведенное уже повествование этого же летописца о том, что из Волына было 14 дней пути к Русскому берегу, и что в Волыне жили приезжие люди греческие, т. е. православные. Других свидетельств нет. Были также, наверное, сношения с соседними пруссами. Уже в IX в. пруссы имели значительную гавань, Трусо (близ озера Drausen, где теперь Elbing), куда ходили корабли даже из Норвегии, и не может быть, чтобы славяне, которых отделяло от пруссов лишь низовое течение Вислы, ее не посещали.

Торговля с Польшей и Востоком

Сношения балтийских славян с Польшей были самые незначительные, особенно с западной или Великой Польшей. Мы сказали, что эта страна не имела никаких сообщений со стодорянами и лютичами: из городов великопольских Гнезна и Познани были дороги только на приодерские города в Силезии, принадлежавшие Польше, как-то: Кросно, Глогов и др., и оттуда в землю лужичан и лабских сербов, а на север от этих дорог, между Польшей и Стодоранией, тянулись края глухие и непроходимые. Мы знаем также, что не было сообщения между Великой Польшей и прилежащей к ней западной частью Поморья, и что их разделял еще в XII в. дремучий лес. Восточные сообщения Польши с Поморьем были легче, и между Наклом на Нотеци, пограничной польской крепостью, и Белградом на Персанте, серединным поморским городом, не встречалось, кажется, больших естественных преград, а по Висле удобно ходили из Польши в Поморье всякие суда. Но при всем том, между Польшей и Поморьем не было торговли сколько-нибудь значительной. Древнейший польский летописец (Мартин Галл) в самом начале своей "Истории" говорит, что "Польша стоит вне торговых путей и разве только посещается проездом теми немногими купцами, которые отправляются в Русь".

Из этих слов можно заключить с некоторой вероятностью, что между торговцами, посещавшими Русскую землю, бывали и балтийские славяне. Действительно, они издревле сообщались даже с азиатскими народами и, значит, также с Русью. Об их торговле с отдаленным Востоком свидетельствуют монеты арабских халифов, Омейядов и Аббасидов, в большом количестве находимые на Балтийском поморье. Они преимущественно относятся к VIII и IX ст., и прекращаются в ХI: последняя из восточных монет, там найденная, принадлежит к 1012 г. Видно, что борьба с немцами, которая все усиливалась, а может быть, и упадок Арабского халифата в это время, прекратили эти отдаленные сношения.

http://www.krotov.info/libr_min/04_g/il/ferding_1.htm
http://en.wikipedia.org/wiki/Battle_of_Br;vellir

Сказание о Словене и Русе отражает какой-то сложный период в истории Приильменья конца античности:
«По мале ж времени прииде на землю Словенскую посланный праведный гнев божий, измроша людей без числа во всех градех и в весех, яко некому ужепогребати мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в дальныя страны, овии на Белыя воды, иже ныне зовется Бело езеро, овии на езере Тинном, и нарекошася весь, инии же по иным странам и прозвашася различными проимяновании. Овии же паки на Дунав ко прежним родом своим, на старожитныя страны возвратишась».

Эпидемии подобные не исключены. Ситуаций типа «измроша людей без числа во всех градех и в весех, яко некому уже погребати мертвых» в древней истории немало. Правда, вот с «градами» археологи пока окончательно не определились. Считать ли «градом» античное поселение с укреплением, где было несколько строений и первоначально десятки жителей.
А вот быстрые перемещения без судов в дальние края были невозможны.
«…Избегоша из градов в дальныя страны, овии на Белыя воды, иже ныне зовется Бело езеро, овии на езере Тинном, и нарекошася весь, инии же по иным странам и прозвашася различными проимяновании (это указывают и летописи, но говоря о переселениях с округи Дуная:П.З.). Овии же паки на Дунав ко прежним родом своим, на старожитныя страны возвратишась».
Тем сказание лишь отмечает, что северные переселенцы могли возвращаться на исходные земли, на юг – «на старожитныя страны». Такие примеры история тоже знает.

«Первое запустение Словенску. А великий Словенеск и Руса опустеша до конца на многия лета, яко и дивиим зверем обитати и плодитися в них. По некоих же временех паки приидоша з Дунава словяне и подъяша скифи болгар с собою немало, и начаша паки грады оны Словенеск и Русу населяти. И приидоша же на них угры белыя, и повоеваша их до конца, и грады их раскопаша, и положиша Словенскую землю в конечное запустение».

Великая Болгария развивалась в Приазовье примерно с 6 века. Сказание подчёркивает , что славяне вместе с болгарами возрождали скифские города. Но «угры белые» грабили их. http://letopisi.ru/index.php/Угры
Белыми уграми иногда считают гуннов. Скандинавский эпос запомнил вероятность войн Аттилы с Новгородской землёй. Там есть и морские эпизоды.
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111050.htm; http://www.proza.ru/2009/05/22/499;

http://ru-mo.ucoz.ru/publ/12-1-0-309 ; и др.

Далее сказание рассказывает примерно то, против чего не особо возражает и современная наука (правда, отрицая почти всё предшествующее в сказании)

«Второе запустение Словенску. По мнозе же времени оного запустения слышаху скифские жителие про беглецы словенстии о земли праотец своих, яко лежит пуста и никим не брегома, и о сем зжалишаси вельми и начаша мыслити в себе, како б им наследити землю отец своих. И паки приидоша из Дуная множество их без числа, с ними же и скифы и болгары и иностранницы поидоша на землю Словенскую и Рускую, и седоша паки близ озера Илмеря и обновиша град на новом месте, от старого Словенска вниз по Волхову яко поприща и боле, и нарекоша Новград Великий».

Конечно, такая формула могла появиться лишь в конце средних веков. Но вернуться на земли предков без использования судоходства было невозможно.

И поставиша старейшину и князя от роду же своего именем Гостомысла. Тако же и Русу поставиша на старом месте, и ины грады многи обновиша. И разыдошася кииждо с родом своим по широте земли, и овии же седоша в полях и нарекошася поляне, сиречь поляки, овии полочане речки ради Полоты, овии мазовшане, овии жмутяня, инии же бужане по реце Бугу, овии дреговичи, овии кривичи, овии чюдь, инии меря, инии же древляне, и инии морава, серби, болгари сих же от роды, и инии же северы, и инии лопи, и инии жн мордва, и инии же мурама, инии же в различная именования прозвахуся.

И тако начаша разширятися страна она вельми, а общим же имянем прозывахуся. Сын старейшаго князя новгородцкаго Гостомысла, именуемый младый Словен, сей отъи-де от отца своего в Чюдь и тамо постави град во имя свое над рекою на месте, нарицаемом Ходницы, и нарече граду имя Словенеск, и княжив в нем три лета, и умре. Сын же его Избор, сей преименова имя граду своему и нарече Изборск.
Сей же князь Избор змием изъяден умре. Земля же Руская тогда сверже с себя ризы сетованныя и паки облечеся в порфиру и виссон и к тому уже не вдовствуя, ниже сетуя, но паки по сем же и дети разилоди и на многа лета опочивая пребывши с премудрым Гостомыслом.
Егда ж сии во глубокую старость прииде и не могий уже разсуждати, ниже владети таковыми многочисленными народы, ниже утишити многомятежных междоусобных кровопролитий в роде своем, тогда убо он премудрый, седый умом и власы, призывает к себе вся властели ру-ския, иж под ним, и рече к ним осклабленым лицем: "О мужие и братие, сынове единокровницы, се аз уже состарехся вельми, крепость моя изчезает и ум отступает, но токмо смерть. А се вижду, яко земля наша добра и всеми благими изобильна, но не имать себе властодержца государя от роду царскаго. Сего ради в вас мятеж велик и неутишим и межъусобица зла. Молю убо вы, послушайте совета моего, иже реку вам. По смерти моей идите за море в Прускую землю и молите тамо живущих самодержцев, иже роди кесаря Августа, кровницы суще, да идут к вам княжити и владети вами, несть бо вам срама таковым покоритися и в подданстве у сих быти".
И возлюбиша вси речь старейшинскую, и егда сей умре, тогда всем градом проводиша честно до гроба, до места, нарицаемаго Волотово, иде ж и погребоша его.
По смерти же сего Гостомысла послашавсею Рускою землею послы своя в Прускую землю. Они же шедше и обретоша тамо курфистра или князя великого, именем Рюрика, рода суща Августова, и молиша сего, да будет к ним княжити. И умолен быв князь Рюрик, и поиде на Русь з двема братома своима, с Трувором и з Синеусом».

Понятно, что сходить за море и пригласить на княжение кого-то – это посольство на кораблях. Затем подобные суда вдоль «пути из варяг в греки» будут крепить и единство всей Руси, наследницы Великой Скифии.

Потребности в судоходстве у населения в округе гор Рип, если не рассуждать о позднем палеолите, возникали по мере отступления ледника со времен мезолита. 
http://www.novgorod.ru/images/730.gif
Хотя нынешнее «корыто» (мульда) Ильменя : http://www.ecosystema.ru/07referats/slovgeo/498.htm
является эталонной для географов, в первые послеледниковые тысячелетия уровень воды здесь был метров на двадцать выше. И лишь около 6 – 5 тыс. лет назад берега Ильменя, особенно возвышенные, стали пригодны для обитания людей.
Обилие в бассейне Ильменя камней-следовиков, идущих от неолитической поры, говорит об активном освоении территории. http://www.novgorod.ru/images/717.gif
На некоторых камнях просматриваются сложные знаковые следы (вероятен и их естественный характер) http://fotki.yandex.ru/users/zog2007/view/115605/?page=0,
 но всё каменное богатство Приильменья пока далеко не изучено.
Немалое число камней-плит указывает на вероятность выкладки на берегах Ильменя и контуров каменных кораблей ( типа мегалитов), которых немало выявлено в округе Скандинавии   
Во времена средневековья под напором христианства языческие каменные святилища последовательно уничтожались. Камни святилищ шли на всякие постройки, каменные ограды, вымостки дорог. http://biology.krc.karelia.ru/mire/exped/foto/sa3.jpg
http://www.nowgorod.narod.ru/ilmen/32.jpg
[Ромил Фёдоров / Romil Fedorov]
Так советская власть допускала подобное отношение и к дореволюционным захоронениям. http://www.greatnovgorod.ru/press-reliz/2009-06-11-2.html

Вдоль нынешней дороги от Шимска к Старой Руссе немало гряд камней, оставленных мелиораторами. И уже невозможно узнать, где - вероятнее всего - из подобных камней неолитическое население Приильменья устраивало свои долговоременные языческие святилища. Чаще признаётся наиболее привлекательной округа Коростыни или низовья Шелони у Шимска.
Обилие петроглифов с изображением судов и промыслов с использованием судов указывает на активное судоходство и на Северо-Западе России, как и в бассейне всей Балтики, Онежского озера, Белого моря…
http://sword.org.ua/2010/01/06/srednevekovye-korabli.html
http://olpop.com/blog/wp-content/uploads/2008/01/b26.jpg
http://turi100.net/sights/?sight_id=622 (Габустан, берега Каспия)
Петроглифы Карелии отражают строительство лодок , выход в море, гарпунение (неолит ?) http://heninen.net/petroglif/petroglif.gif

Базовые новгородские былины о Садко и Василии Буслаеве основные достижения героев связывают с морскими походами
При этом имя Садко (Садок) по одной из версий связывают с еврейским «цадок» (царь), хотя «сады» как басилевсы-цари известны Боспорскому царству до нашей эры. Например, Перисад http://www.varvar.ru/arhiv/slovo/bosporskie_tsari.html
 А Василий Буслаев имеет имя, созвучное обычному имени царей Скифии и Боспора – басилевс, василевс. Бусел – тоже отчасти царский, да еще отчасти и память о короле антов Бусе (Боже).  http://ru.wikipedia.org/wiki/Бож

Индоевропейский эпос отправляет умерших в загробный мир на челнах. Со времён Сунгири землям России известны могильные погребальные обряды, когда людей около 25 тыс. лет назад хоронили в вытянутом положении со всеми почестями.  http://www.proza.ru/pics/2009/05/21/141.jpg; http://www.erzan.ru/news/sungir
Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян (doc)
Ольга Александровна Седакова  http://lib.rus.ec/b/140430

Здесь стоит поискать и истоки погребальных лодок-ладей, появление мифов о них.
За тысячи лет пращуры-земляки россиян использовали при погребениях как трупосожжения, так и трупоположения. Но сожжение умерших из знати нередко проходило в погребальных судах, http://ru.wikipedia.org/wiki/Погребальная_ладья
хотя было и просто сожжение просто поверх  костра. .
Кремация. Ричард Онианс.  На коленях богов. М.: "Прогресс-Традиция", 1999, с. 252-262.
http://ec-dejavu.net/c/Cremation.html

Активизация морских и речных связей отмечена в регионе с 4 тыс. до н.э. активностью культуры боевых (ладьевидных) топоров http://ru.wikipedia.org/wiki/Культура_боевых_топоров (с большим разнообразием погребальных обрядов; подобные топоры известны и в Трое). Широко разбросанные от Скандинавии почти до Поволжья и Южного Причерноморья находки большого количества резных изделий из камня, на которых, по оценке учёных,  изображены «тысячи» кораблей. Для культур мореходов, подобных культуре ладьевидных топоров, море — это дорога, а не препятствие. (Einar ;stmo, «The Indo-European Question: a Norwegian perspective», pp. 23-41, in The Indo-Europeanization of Northern Europe, Martin E. Huld & Karlene Jones-Bley editors, Journal of Indo-European Studies Monograph No. 17, Institute for the Study of Man, Washington, DC, 1996. и др.).

Косвенных свидетельств мореходства с регионе со времён неолита всё больше (включая детали судов, элементы оснастки и водных промыслов), но находок даже позднеантичных судов почти нет (возможно, читатели этой статьи что-то и укажут).

Ю.Б. Журавлева, А.А. Чубур (Брянск) в кратком обзоре «Средневековое судостроение в Юго-Восточной Руси (бассейны Десны и Оки) по археологическим источникам» отметили самые ранние находки судов в округе Балтики и на территории будущей Руси.
http://rarog-kursk.narod.ru/lib/mediaships/mediaships.htm
По их мнению, если судостроению Северо-Западной Руси посвящены десятки заметок, статей и фундаментальная монография [1, 4, 5, 6, 10, 13, 23], то для Юго-Востока Руси, как правило, описаны в кратких публикациях лишь отдельные находки.

Создание водных средств передвижения ведет историю с каменного века. По оценке авторов, одним из древнейших таких средств изученных археологами в Европе был челн-однодеревка из Пессе (Нидерланды), датированный лабораторией Гронинген в пределах 6315 ± 275 лет (неолит). Ранее почти каждый челн, найденный в земле или иле в том или ином регионе традиционно пытались отнести к неолиту, а словосочетание «неолитический челн-однодеревка» стало штампом в лекциях и музейных экскурсиях. И лишь получение абсолютных дат позволило существенно уточнить датировки. Среди челнов-однодеревок Восточной Европы к эпохе неолита-бронзы можно уверенно отнести лишь несколько находок. Во-первых это своеобразные долбленые суда, найденные и поднятые на Дону близ с. Щучье Воронежской обл. в 1954 и 1956 гг. [2, 3]. Лодки длиной 7,5 м и 6,23 м выдолблены из стволов дуба каменными топорами. С внутренней части бортов имеются парные отверстия в которых крепились сиденья для гребцов. Горизонтальные парные деревянные петли по бокам носа и кормы в одном случае и вертикальные одиночные в носовой и кормовой частях в другом предназначались для перемещения лодки по мелководью, волоком, для вытаскивания на берег. Имеются сведения, что радиоуглеродная дата более 4000 лет получена и для третьей донской находки, сделанной под Коротояком в 1993 г.
К раннему периоду отнесят примитивный челн, найденный в 1953 г. на высохшем оз. Сарнат в Латвии археологом Л.В. Ванкиной (3800 лет) [25, 26, 27].
Но под сомнение была поставлена неолитическая датировка «ладожского» челна, обнаруженного у д. Коровкино летом 1878 г. ( Иностранцев А.А. Доисторический человек каменного века побережья Ладожского озера, СПб, 1882. С. I7I–I75; критика  Фаворов Б.П. Челны каменного века // Судостроение. Л., 1977 - №1 - С. 61-62.; Фаворов Б.П. Конструкция древних долбленых челнов // Судостроение, 1978 - № 6, С.57-59.).
Вместе с тем челн из округи Ладоги напоминает другие неолитические челны. Он выявлен в связи с неолитическим археологическим комплексом. До нашего времени чёлн не сохранился. Поэтому все рассуждения о нём могут быть лишь предположительными.
http://www.novgorod.ru/images/971.gif
(обратный путь аргонавтов)

Остальные ранее «древние» челны не старше Х века.  Сабатиновский челн (Центральный военно-морской музей, № 30587) из ствола 360-летнего дуба, поднятый со дня Южного Буга экспедицией Р.А. Орбели в 1937 г., имеет возраст не 3000 (бронзовый век), а менее 600 лет (средневековье). Сходная датировка (600 ± 70 лет) получена для Днестровского челна. Серединой XIII в. датирована по 14С ладья, поднятая на окраине летописного Вщижа. Долбленый челн из Днепра (о. Хортица), поднятый в 1984 г., датирован 1395-1475 гг. н.э. Еще один челн, поднятый там же , отнесён к XI-XII вв. Поэтому требуется осторожность в датировках. Но всё-таки челны неолита на территории будущей Руси реально выявлены. На этой основе затем появлялись и набойные суда.
http://rarog-kursk.narod.ru/lib/mediaships/mediaships.htm
Из литературы стоит отметить (остальное в публикации)
1.      Алешковский М.Х. Ладья ХI в. из Новгорода // Советская археология, 1969 - №2.
2.      Афонюшкин В.А. Древний челн из села Щучье Воронежской области // Труды Воронежского госуниверситета, Т.51, вып.1, Воронеж, 1958, С.81-89.
3.      Афонюшкин В.А. Новая находка древнего челна у села Щучье Воронежской области // Труды Воронежского областного краеведческого музея, Воронеж, 1960, С.134-143.
4.      Дубровин Г.Е. Взаимодействие судостроительных традиций в средневековом Новгороде // Новгород Великий в истории средневековой Европы (Сб. статей к 70-летию В.Л. Янина). М., 1999.
5.      Дубровин Г.Е. Новгородские лодки-однодеревки // Российская археология,1994 - №3, с.177-185.
6.      Дубровин Г.Е. Судостроение средневекового Новгорода по археологическим данным // Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т.2: Славянский средневековый город. М., 1997;
10.  История Северорусского судостроения. СПб, 2001. 404 с.
13.  Леонтьев А.Е. Ладейные шпангоуты X в. из Ростова // История и культура Ростовской земли (Материалы конференции 1993 г.). Ростов, 1994. С.177-178.
14.  Максимов Е.В. О контактах населения Центральной Европы с зарубинецкими племенами Среднего Приднепровья // Время великих миграций (Стратум-Плюс, 2000 - № 4), Кишинев.
15.  Мельник А.Н. Находки древних челнов-однодеревок на Оке // Изучение памятников судостроения, мореплавания и гидротехники. М., 1991, стр. 6-12.
18.  Окороков А.В. Древнейшие средства передвижения по воде. Калининград, 1994. 217 с.
19.  Орбели Р.А. Челн (древняя лодка-однодеревка) // ЭПРОН.-1938.- № 23-25, С.347-357
22.  Семенов С.А., Фаворов Б.П.. К вопросу возникновения русского судостроения // Судостроение, 1980 - № 6. С.55-57.
23.  Сорокин П.Е. Водные пути и судостроение на северо-западе Руси в средневековье. СПб, 1997. 208 с.
24.  Сорокин П.Е. Судостроительная традиция в Древней Руси // Труды VI Международного конгресса славянской археологии, Т.5: История и культура древних и средневековых славян. М., 1999. С.99-110.
26.  Фаворов Б.П. Челны каменного века // Судостроение. Л., 1977 - №1 - С. 61-62.
27.  Фаворов Б.П. Конструкция древних долбленых челнов // Судостроение, 1978 - № 6, С.57-59.
28.  Фаворов Б.П. Древние набойные челны и лодки // Судостроение, 1979 - № 8. С.61-62.
29.  Фаворов Б.П. Развитие конструкции древних лодок // Судостроение, 1981 - № 10. С.62-63.
34.  Шаповалов Г.И. Древний челн на дне Днепра // Спортсмен-подводник, М., 1986, вып.76, С.45-51.
35.  Шаповалов Г.И. Подводные исследования судов X-XI и XIV-XV вв. у о. Хортица // Древности степного Причерноморья и Крыма. Т.2, Запорожье,1991, С.174-179 .
http://rarog-kursk.narod.ru/lib/mediaships/mediaships.htm

Построенные по технологиям средневековья ещё иногда сохранившиеся суда Приильменья явно наследуют и более ранние традиции судостроения.
http://fotki.yandex.ru/users/whippet1/album/8995?p=0 (сайт автора фото; очень полезен)
http://viking-nevo.narod.ru/rus/expeditions/1993.html; http://hiero.ru/2053422
http://www.rsn-53.ru/photo/show/show_7.html


Музей речного флота сообщает, что первоначально  для передвижения по воде употреблялись бревна и суда из гибких прутьев, сплетенных в форме лодки и обшитых корой. (Понятно, что в определенные периоды времени могли использоваться и льдины: П.З.).  Затем появлялись челны-однодеревки. Они просуществовали тысячи лет. И даже в средние века делались из ствола дуба, имеет длину почти десятиметровую длину. Иногда изготовлялись методом выжигания и выскабливания камнями.
Позже для увеличения грузоподъемности стали набивать на челны сверху доски. Эти суда назывались набойными. Условия жизни требовали легких и прочных судов, приспособленных к сложным условиям плавания и перетаскивания волоком из одной реки в другую. Одним из таких судов был легкий плоскодонный шитик.  Шитики делали длиной до 15 м. грузоподъемностью до 30 тыс. пудов. Над средней частью судна устанавливали крышу для защиты груза от непогоды. Был на судне и кубрик для команды. Шитики приводились в движение веслами и парусом, силой ветра.
Затем распространение получили плоскодонные ладьи-ушкуи, прообразы
пассажирских судов.
В связи с развитием торговых взаимоотношений потребность в грузовых перевозках с каждым годом росла. Тогда появились суда пол названием струги, которые имели уже крупные основные характеристики: длина - 21,5 м, грузоподъемность - 50 т. Пассажирские струги вмещали до 50 пассажиров. 
Шитики, ладьи, струги были судами 9 - 14 веков.
http://www.museum.nnov.ru/river/zal1.htm

Упорно начинает судостроение России со средневековья и Ретрофлот России, вторя обильной научной литературе этого плана www.retro.infoflot.ru/doc/historyfleet.html
Хотя бы о морском флоте античного Боспора (Приазовья) не забывали
http://www.proza.ru/2010/06/06/636

Новгородская земля, включая Приильменье, тысячи лет была преимущественно не землёй устойчивых поселенцев (веками обитавших на одном месте), а пространством переселенцев, стремившихся осваивать для промыслов и сельского хозяйства всё новые и новые территории. Сравнительно устойчивым становилось оседание лишь со времён позднеантичных городищ. Быстрые и небольшие челны были почти повседневной потребностью у этих переселенцев в озёрно-речном краю, где по зарослям и болотам особо далеко не пройти.

Эпос об обратном пути аргонавтов указывает, что иногда в округе гор Рип (проток в горах Рипах) могли появляться сравнительно крупные суда
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111043.htm
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/bern/05.php

Александр Подосинов, Ирина Коновалова, Татьяна Джаксон, Татьяна Калинина выпустили добротное исследование
«Русская река»: Речные пути Восточной Европы в античной и средневековой географии

Давно ждал подобной научной смелости от этих талантливых российских историков, ничем не уступающих маститым иноземным специалистам (вероятно, лишь излишней скоромностью и иногда увлечениями в поклонах авторитетам).
Ранее версии http://www.kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_267.htm
http://www.russika.ru/termin.asp?ter=2483; http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111074.htm;
http://www.proza.ru/2010/02/13/178 (с учётом работы В статье «Те в законе дурят массам головы» мною позитивно оценена работа ученых В.А.Булкина, В.Н.Седых, С.Ю.Каргапольцева (Санкт-Петербург) «Реки восточной части Балтийского бассейна в позднеантичных источниках и некоторые археологические находки на р. Луге». (Опубликовано: Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. История. 2005. Вып. 3. С. 142-152) и др.

Авторы справедливо вслед за В. О. Ключевским отмечают, что речная сеть нашей равнины – одна из выдающихся географических ее особенностей на планете, уже в раннем цивилизованном мире. За четыре с половиной века до нашей эры она бросилась в глаза и наблюдательному Геродоту; описывая Скифию, т. е. южную Россию, он замечает, что в этой стране нет ничего необыкновенного, кроме рек, ее орошающих: они многочисленны и величественны. И никакая другая особенность нашей страны не оказала такого разностороннего, глубокого и вместе столь заметного действия на жизнь нашего народа, как эта речная сеть Европейской России. Подобное сказано В. О. Ключевским.

Особая роль речных путей для восточноевропейского региона, которая отмечалось уже античными авторами, совершенно очевидна. Среднерусская возвышенность была узлом четырех основных водных систем: Волжской, Днепровской, Западнодвинской и Волховско—Ильменской. Здесь лежали верховья рек. Отсюда пути вели на Каспий, в Черное море и на Балтику. В. О. Ключевский замечал: «Нигде в Европе не встретим такой сложной системы рек со столь разносторонними разветвлениями и с такой взаимной близостью бассейнов: ветви разных бассейнов, магистрали которых текут иногда в проти­воположные стороны, так близко подходят друг к другу, что бассейны как бы переплетаются между собою, образуя чрезвычайно узорчатую речную сеть, наброшенную на равнину. Эта особенность при нешироких и пологих  водоразделах, волоках, облегчала канализацию страны, как в более древние времена облегчала судоходам переволакивание небольших речных судов из одного бассейна в другой» (Т. 1. С. 76).

В современной отечественной и международной историографии речные пути Восточной Европы рассматриваются либо монографически (Великий Волжский путь, путь «из варяг в греки»), либо в рамках истории отдельных сфер челове­ческой деятельности – таких как торговля или транспорт, либо в источниковед­ческом плане применительно к изучению того или иного письменного памятника.

В работе авторов речные пути Восточной Европы анализируются не столько в традиционном плане (т. е. как транспортные коммуникации и торго­вые пути), но в более широком смысле – как важнейшие пути некоммерческого обмена между народами, способствовавшие взаимной передаче знаний и опыта в самых разных сферах жизни. Речные пути способствовали установле­нию разнообразных контактов между различными аборигенными этносами Восточной Европы, а также между ними и пользовавшимися этими транспорт­ными артериями выходцами из Скандинавии, Балтики, Западной и Южной Европы, стран Халифата. Соответственно, и информация об этих магистралях сохранилась в большом числе античных, византийских, восточных, западно– и североевропейских источников – как нарративных, так и картографических.

При исследовании данных о речных путях Восточной Европы, содержащихся
магистрали которых текут иногда в противоположные стороны, так близко подходят друг к другу, что бассейны как бы переплетаются между собою, образуя чрезвычайно узорчатую речную сеть, наброшенную на равнину. Эта особенность при нешироких и пологих водоразделах, волоках, облегчала канализацию страны, как в более древние времена облегчала судоходам переволакивание небольших речных судов из одного бассейна в другой» (Т. 1. С. 76).

При исследовании данных о речных путях Восточной Европы, содержащихся в российских источниках, авторы руководствовались тем, что существует принципиальная разница между современными топонимами и географическими названиями средневекового писателя, у которого имя моря, реки, горы или страны может являться умозрительной авторской конструкцией, отражающей прежде всего его собственные представления о физической и этнополитической географии иноземного региона и потому не совпадающей с реальным объектом и не поддающейся непосредственному переносу на карту. Появление подобных топонимов связано, прежде всего, с неизбежной особенностью субъективного пространственного восприятия – с тем, что в сознании отдельных людей крупные природные объекты (моря, реки, горы) не имеют четких границ и не осознаются в качестве целостных гидрографических или орографических систем. Топонимы, не совпадавшие с реальными географическими объектами, служили основой для спекулятивных построений этногеографического и религиозно—мифологического характера, и – по мере географического освоения мира – перемещались в ментальном пространстве античных и средневековых авто­ров к краям ойкумены.

Обращение к широкому кругу разноязычных (греко—латинских, древнескандинавских, арабо—персидских, древнерусских) источников позволило исследовать как представления античных и средневековых авторов о гидрографии Восточной Европы, так и выяснить роль речных путей региона в системе международных связей Древней Руси в различные периоды ее истории.

Работа ни в коей мере не является только историко—географической. Для авторов с самого начала было очевидно, что географические источники, подвергнутые традиционному историко—филологическому анализу, несут много важной для понимания исторических процессов информации – это каса­ется вопросов локализации племен и народов, их миграций, трансъевразийских торговых коммуникаций, внешнеполитических связей Древнерусского государства и проч. В связи с этим система речных путей Восточной Европы, выявленная в этом исследовании, служит как бы каркасом, на котором крепится совокупность полученных из античных, восточных и древнескандинавских источников сведений по истории этого региона.

Работа представляет собой серию очерков, объединенных в три главы. Первая глава, написанная А. В. Подосиновым, посвящена рекам Северного Причерноморья в античной и западноевропейской средневековой геокартографии. Вторая глава, подготовленная совместно Т. М. Калининой (часть I) и И. Г. Коноваловой (часть II), включает в себя исследование рек Восточной Европы по данным арабо—персидской географической литературы. В третьей главе, написанной Т. Н. Джаксон, рассматривается гидрография Восточной Европы в свете древнескандинавских источников.


А. В. Подосинов в «Гидрография Восточной Европы в античной и средневековой геокартографии» отметил:

«Удивительно, как в изначально небольшой Греции с узким географическим кругозором вследствие некоей пытливой любознательности, проявлявшейся в перенимании знаний окружающих народов (египтян, ближневосточных, даже скифских), и в ходе колонизации отдаленных окраин, а также торговых, военных и политических контактов с народами периферии, со временем развилось гран­диозное систематическое знание о географии и этнографии ойкумены. Это знание отразилось в трудах Геродота, Страбона, Плиния Старшего и Птолемея (если брать только сохранившиеся географические произведения греков и – вслед за ними – римлян)».

Конечно, удаленность и малоизвестность периферийных областей ойкумены порож­дала в качестве своего рода компенсации за отсутствие реальных сведений многочисленные спекулятивные построения космологического, географического, этнографического, религиозно—мифологического и бытового характера. См.: Romm J. S. The Edges of the Earth in Ancient Thought: Geography, Exploration, and Fiction. Princeton (NJ), 1992. P. 9: «Where empirical data give out they [ancient geographers. – A. P.] employ any other means available – theory, myth, and fantasy – to define and depict the space in which they dwell».

«Если взять район Черного моря, через который античная цивилизация позна­комилась с Восточной Европой, то уже вход в него воспринимался до освоения Черного моря колонистами как вход в потусторонний мир.3 С таким представле­нием согласуется и помещение при входе в Черное море губительных мифичес­ких движущихся скал Планкты (или Симплегады, или Кианеи), знаменующих выход в Океан, и странык живущих на берегу Океана киммерийцев, где Одис­сей нашел вход в Аид, и устрова Левки (= острова 4), где Ахилл – владыка мертвых – жил после своей смерти под Троей, и Таврики (Крыма), где было место обитания принесенной в жертву Агамемноном Ифигении, получившей, как и Ахилл, бессмертие и превратив­шейся в Гекату – богиню смерти, тесно связанную с миром мертвых, и пещеры (и реки) Ахерон (в районе Гераклеи Понтийской), соединяющей этот мир с Аидом, из которого Геракл извлек стража подземного мира – трехголового пса Кербера. В причерноморском регионе древние греки помещали и такие «реалии», как Кавказскую скалу, к которой Зевс приковал Прометея, дракона, сторожившего золотое руно в сказочном заокеанском царстве Ээта, и многие другие чудеса.

Связь Черного моря с потусторонним миром объясняется в немалой степени тем, что плавание в Черное море в древности воспринималось греками как выход в Океан – традиционное местонахождение загробного мира, т. е. Черное море виделось как Океан.5 Греческий географ рубежа эр Страбон свидетельствует:

В гомеровскую эпоху Понтийское (т. е. Черное. – А. П.) море вообще представляли как бы вторым Океаном и думали, что плавающие в нем настолько же далеко вышли за пределы обитаемой земли, как и те, кто путешествует далеко за Геракловыми Столпами. Ведь Понтийское море считалось самым большим из всех морей в нашей части обитаемого мира, поэтому преимущественно ему давалось особое имя ‘Понт’, подобно тому, как Гомера называли просто ‘поэтом’. Может быть, по этой причине Гомер перенес на Океан события, разыгравшиеся на Понте,6 предполагая, что такая перемена окажется по отношению к блаженных…
По античным представлениям, с севера всю Евразию омывал Северный (Скифский, Кронийский, Ледовый) океан. Это обстоятельство делало возможным – конечно, лишь умозрительно – морс¬кое сооб¬ще¬ние по Север¬ному морс¬кому пути, откры¬тому в прак¬тике мореп¬ла¬ва¬ния лишь две тысячи лет спустя. В качес¬тве дока¬за¬тельс¬тва возмож¬ности такого пути римс¬кий автор сере¬дины I в. н. э. Помпо¬ний Мела расс¬ка¬зы¬вает следу¬ющую историю:
Долгое время точно не знали, что находится по ту сторону Каспийского залива – то ли океан, то ли скованная холодом земля без конца и края. По этому вопросу мы можем сослаться не только на физиков и Гомера, утверждавших, что вся суша окружена морем, но и на Корнелия Непота, писателя более позднего и потому заслуживающего большего доверия. Он приводит свидетельство Квинта Метелла Целера, который сообщает, что в бытность свою проконсулом в Галлии он получил в подарок от царя боотов каких—то жителей Индии. Спросив, как попали они в эти места, Метелл узнал, что буря отогнала их от берегов Индии, что они долго блуждали по морю и, наконец, высадились на германском берегу. Следовательно, за Каспийским морем находится не суша, а океан. (III, 44–45, пер. С. А. Апта).
Ту же исто¬рию с небольшими расхож¬де¬ни¬ями позже перес¬ка¬зы¬вает Плиний Стар¬ший (NH, II, 170).7 Итак, для антич¬ного геог¬рафа с севера Европа и Азия огра¬ни¬чи¬ва¬ются морем—океаном.
В антич¬ности не знали о полу¬ос¬т¬ров¬ном поло¬же¬нии Скандинавии, в лучшем случае она была извес¬тна как остров Сканза или Скати¬на¬вия (уже у Помпо¬ния Мелы и Плиния, позже у Птолемея), лишь в Сред¬ние века распоз¬нан¬ный как полуостров.8 Считалось, что этот остров распо¬ло¬жен против побе¬режья Герма¬нии восточ¬нее устья Эльбы (см., например: Mela, III, 54; Plin. NH, IV, 96). Таким образом, Балтий¬с¬кое море прак¬ти¬чески высту¬пало для большей части Европы Север¬ным океаном.
Еще одна «мнимая реальность» Восточ¬ной Европы – Каспий¬с¬кое море, пред¬с¬тав¬лен¬ное в наибо¬лее расп¬рос¬т¬ра¬нен¬ной антич¬ной тради¬ции зали¬вом Север¬ного океана, с кото¬рым оно соеди¬ня¬лось посред¬с¬т¬вом узкого и длин¬ного пролива (внутренним морем его считали только Геро¬дот и Птолемей).
Все это приво¬дило к тому, что общие контуры Евразии, какими они виде¬лись антич¬ным геог¬ра¬фам и картографам, сильно отли¬ча¬лись от реальных: размеры 

(сноски: 3Ср.: Vassileva M. Greek Ideas of the North and East: Mastering the Black Sea Area // The Greek Colonisation of the Black Sea Area. Historical Interpretation of Archaeology / Ed. G. R. Tsetskhladze. Stuttgart, 1998. P. 69–77 (Historia Einzelschriften 121).

4Острова блаженных, с которыми отождествлялся остров Левка, лежали, по традиционному мнению античных авторов, «за океаном», по ту его сторону – ЗДЕСЬ И ДАЛЕЕ ТАК ОТМЕЧЕНЫ ГРЕЧЕСКИЕ ТЕКСТЫ; см. по источнику: ;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;; (ср. Hesiod. Theog. 215, 274, 294).

5См. об этом подробнее: Иванчик А. И. Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники VIII–VII вв. до н. э. в античной литературной традиции: фольклор, литература и история. М.; Берлин, 2005. С. 67—109.

6Имелись в виду плавание Одиссея в страну киммерийцев и локализация страны Ээта (позднее Колхида). Понту легко приемлемой в силу господствующих представлений. (I, 2, 10; пер. Г. А. Стратановского).

7См. толкования этого эпизода: Thomson J. O. History of Ancient Geography. Cambridge, 1948. P. 199; Хенниг Р. «Индийцы» в Германии и Галлии (62 г. до н. э.) // Хенниг Р. Неведомые земли. М., 1961. Т. I. С. 297–300; Bengtson H. Q. Caecilius Metellus Celer (cos 60) und die Inder // Historia III. 1954/1955. S. 229–236; Andr; J. Des Indiens en Germanie? // Journal des Savants. 1982. P. 45–55; Pomponius Mela. Chorographie / Texte ;tabli, traduit et annot; par A. Silberman. Paris, 1988. P. 278; Tausend K. Inder in Germanien // Orbis terrarum. 5. Stuttgart, 1999. S. 115–125; Подосинов А. В. Индийцы на Севере Европы? (Несколько замечаний к Mela, III, 45) // ВЕДС. 2005. Ч. I. С. 29–33; Молчанов А. А. Индийцы на севере Европы в 62 г. до н. э.: реконструкция маршрута путешествия при его сокращенном описании в источниках // ВЕДС. 2006. С. 135–138.

8Известно, что впервые название «Балтийское море» (mare Balteum) как наименование залива Северного океана встречается весьма поздно у Адама Бременского в 1070–х гг. (см.: Назаренко А. В. Западноевропейские источники // ДР. С. 275–276). Адам называет Скандинавию именем Sconia и считает ее полуостровом (Sconia et pars ultima Daniae, fere insula; undique enim cincta est mari, preter unum terrae brachium, quo ab oriente continens Sueoniam disterminat a Dania – IV, 7). О развитии представлений о Скандинавии начиная с античности см. подробнее: Svennung J. Scadinavia und Scandia: Lateinischnordische Namenstudien. Uppsala, 1963; Lund A. A. Die Erfindung Germaniens und die Entdeckung Skandinaviens in Antike und Mittelalter // Ultima Thule. Bilder des Nordens von der Antike bis zur Gegenwart / Ed. A. Engel—Braunschmidt u. a. Frankfurt am Main u. a., 2001. S. 29–45; Чекин Л. С. Первые карты Скандинавского полуострова // ДГ, 1999 г. М., 2001. С. 44–85.


Особая роль выпала в античности Дону (Танаису), который очень рано стал восприниматься как граница между Европой и Азией, выступая в той же роли, что и Нил, разграничивавший Азию и Африку. Это представление о Танаисе перешло в средневековую географическую литературу как в Европе, так и – через Птолемея – в странах арабо—мусульманской цивилизации,15 просущест­вовав до XVIII века, когда за границу между этими частями света был принят Уральский хребет.

Что касается рек Восточной Европы, впадающих в северные моря, то только в I в. до н. э. в римских источниках впервые упоминается Висла, и только Птолемей во II в. н. э. называет еще несколько рек, впадающих в Балтийское море. Тем не менее на протяжении всей античности существовало представле­ние о возможности достичь из Черного моря Северного океана (= Балтийского моря) (см. Очерк 2).

В настоящей работе, которая носит очерковый характер, не ставится задача рассмотреть все аспекты гидрографии Восточной Европы в античности. Для этого потребуется отдельная монография. Чтобы продемонстрировать высо­кую степень знакомства античных авторов с реками Северного Причерно­морья и в то же время сложность в определении их истоков и верхнего течения, приведу в заключение знаменитое описание Днепра (Борисфена), оставленное Геродотом (IV, 53):

Отсюда, вероятно, берет начало и прослеживаемое на протяжении всей античности представление о том, что Черное море соединяется с Северным Океаном (через реки Дон и/или Волгу), или же – по принципу удаления фантастического на более отдаленную периферию – что Меотида (Азовское море) является заливом Океана (подробнее об этом см. в Очерке 2).

По мере освоения все новых территорий происходила постепенная демифологизация окраин, при этом нередко мифологические персонажи и реалии переносились все дальше к границам ойкумены. Так, амазонки из Малой Азии (где их локализовал Гомер) уже при Геродоте должны были «перебазироваться» в 11 и стала, в частности, возможной вера в то, что индийцы могли «прибыть» в Западную Европу Северным морским путем.12


(сноски: 11В античности скифы, которые мыслились живущими от Восточной Европы до Средней Азии, представлялись античным авторам соседями индийцев, которых от скифов будто бы отделяет лишь горный хребет, разделяющий Азию на северную (скифскую) и южную (индийскую). Ср. Diod., II, 43: «Теперь перейдем к скифам, населяющим соседнюю [с индийцами] страну». См. также замечание Иоанна Цеца: «Колхи – это индийские скифы» (Comm. ad Cassandram Lycophronis, 174). Ср. также Plutarch. Marius, XI: «Некоторые говорят, что Кельтика вследствие ширины и величины страны от внешнего моря и северных широт поворачивает к востоку у Меотиды и соприкасается с Понтийской Скифией…». Если Кельтика, под которой понималась вся Западная Европа, соседила со Скифией, а та, в свою очередь, соседила с Индией, то добраться из Индии до Кельтики представлялось вполне реальным делом. Тот же Плутарх сообщает о планах Цезаря следующее (Caesar, LVIII): «…Цезарь готовился и намеревался идти походом на парфян, а покорив их и через Гирканию вдоль Каспийского моря и по Кавказу обойдя Понт, вторгнуться в Скифию, [затем], пройдя соседние с германцами страны и самую Германию, через землю кельтов возвратиться в Италию и, [таким образом, ] связать этот круг господства, ограниченного отовсюду [окружающим землю] Океаном». Таким образом, Цезарь хотел прибыть в Западную Европу из земли парфян, двигаясь практически вдоль Северного океана.

1212 По свидетельству Страбона, Патрокл, исследовавший в конце III в. до н. э. южное побережье Каспийского моря, считал возможным плавание из Индии через Северный океан в Каспийское море, хотя сам Страбон и считает это плавание маловероятным (см.: Strabo, XI, 11, 6).

Северное Причерноморье, чтобы в римское время (например, у Помпония Мелы) оказаться почти у Северного океана, а в Средние века – на острове Амазанус в Балтийском море (как у арабского географа ал—Хорезми) или даже на севере Скандинавии (Kwenland исландских саг – «Страна женщин»). И наоборот, местности, раньше размещавшиеся где—то далеко на севере, на краю света, за Океаном, обретали вполне реалистическую географическую локализацию; так, цель аргонавтов – царство Ээта, располагавшееся в описа­ниях древнейших Аргонавтик на океанском берегу то ли на западе, то ли на севере, то ли на востоке ойкумены, было позже отождествлено с Колхидой в Восточном Причерноморье; подобную же судьбу испытали киммерийцы, изна­чально локализованные Гомером на далеком океанском берегу, а затем поме­щенные Геродотом на северном побережье Черного моря.


15См., что пишет, например, о границах Европы арабский автор ал—Баттани (ок. 858–929 гг.): «Описывают границы этой области (т. е. Европы. – А. П.): с запада и севера – Западное море, оно же Укийанус (т. е. греч. Океан. – А. П.); со стороны юга – море Мисра (т. е. Средиземное. – А. П.) и ар—Рума (т. е. греч. Ромейское = Византийское. – А. П.); со стороны востока – Танаис и озеро Майутис (т. е. греч. Меотис = Азовское море. – А. П.). Эта земля представляется похожей на остров, и название ее – Урфи (т. е. греч. Европа. – А. П.)» (цит. по: Калинина Т. М. Сведения ранних ученых Арабского халифата. Тексты, перевод, комментарий. М., 1988. С. 144–145).


Античные и раннесредневековые представления о речных путях, соединяющих бассейны балтийского и Черного морей

Итальянский историк XV в. Бьондо Флавио (Blondus Flavins) в своей «Римской истории» упомянул поход русов на Константинополь 860 г. в таких словах: «…норманны… привели флот из трехсот шестидесяти кораблей к Константинополю и, разграбив и предав огню его пригороды, вернулись в Британнское море…»
Полстолетия спустя венецианский историк Марк Сабеллик в своем произве­дении «Рапсодии исторических эннеад» высмеивает Бьондо Флавио за географическое невежество:
«Удивляюсь я Блонду в том месте, когда он касается норманского похода… каковая экспедиция, конечно же, должна была бы взбудоражить всю Европу, раз уж, объехав вокруг столь многих земель и отправившись через океан Галльский, Иберийский и Атлантический, а оттуда через внутренние моря, на глазах у всей Европы обогнув необъятные берега, достигла она Константинополя; так что подозреваю, что сей вообще мудрейший муж ошибся по неведению тех мест, полагая дело так, будто существовал водный путь (quasi pervia sit navigatio) из Британнского моря через Германское и Сарматское к Меотиде и Босфору, а затем оттуда в Понтийское море – о чем внушали некоторые греки, и среди них Орфей, с чьим мнением не согласны наиболее

устье реки Хрона под 50° – 56°

устье реки Рудона19 под 53° – 57°

устье реки Турунта под 56°30' – 58°30'

устье реки Хесина20 под 58°30' – 59°30'.

Итак, восточнее Вислы Птолемей знает еще четыре реки в направлении с запада на восток от нее, впадающие в Балтийское море, – Хрон, Рудон, Турунт и Хесин. Эти имена встречаются после Птолемея только в IV в. н. э. у Маркиана Гераклейского (Periplus maris ехterni, II, 39 – все те же реки) и Аммиана Марцел­лина (XXII, 8, 38: реки Хроний и Бисула—Висула—Вистула—Висла),21 причем очевидна зависимость этих авторов от Птолемея. Существует несколько тради­ций отождествления птолемеевых рек,22 но эта проблема выходит за рамки данного очерка.

Другой автор II в. н. э. Дионисий Периэгет в своем «Описании ойкумены», рассказывая о Северном Причерноморье и его реках (298–320), пишет после упоминания Борисфена: «Там же воды Алдеска и Пантикапа шумят двумя потоками в Рипейских горах. У их устьях вблизи Замерзшего моря рождается мягко сияющий янтарь, подобный свету нарождающейся луны…».23 Таким образом, река Пантикап и Алдеск (Ардеск), упоминаемые Геродотом (Пантикап), Геси­одом (Ардеск) и другими античными авторами, но не поддающиеся у них точной локализации в Северном Причерноморье, оказываются впадающими в

(сноски: 19;;;;;;;; рукописные варианты: ;;;;;;;;, ;;;;;;;;, ;o;;;;;;;.

20;;;;;;;; варианты: ;;;;;;;, ;;;;;;;, ;;;;;;;;.

21Попытку сравнить названия этих рек с названиями, сохраненными другими античными авторами, предпринял уже К. Мюллер в своем издании Птолемея (Mullerus С. Claudii Ptolemaei Geographia. I, 1. Parisiis, 1883. P. 412–413).

22Прегель, Неман, Виндава, Западная Двина (см.: Mьllenhoff K. Deutsche Altertumskunde. П. Berlin, 1887. S. 25–26; Кулаковский Ю.А. Избранные труды по истории аланов и Сарматии. СПб., 2000. С. 252–253 (1–е изд. 1899 г.); см. также: Plezia M. Greckie i ;aci;skie ;rod;a do najstarszych dziej;w S;owian. Pozna;; Krakуw, 1952. T. 2. S. 38). Другая версия отождествляет Хрон с Неманом, Рудон – с Западной Двиной, Турунт – с Полотой, при этом Хесин не поддается отождествлению (Булкин Вас. А. Некоторые данные об исторической географии центральной Белоруссии // Древнерусское государство и славяне. Материалы симпозиума, посвященного 1500–летию Киева. Минск, 1983. С. 5–8).

23Vv. 314–318. Перевод Е. В. Илюшечкиной в: ВДИ. 2006. № 1.С. 236–237.
Балтийское море. Гесиод упоминает реку Ардеск (;;;;;;;;)24 в своей «Теогонии» наряду с таким реками, как Нил, Меандр, Петр, Фасис, Ахелой, Каик, Скамандр и др. (Theog. 345). Некая река Алдеск (;;;;;;;;) названа также Евстафием в его комментарии к «Одиссее» Гомера (к XVIII, 70) и Судой (;;;;;;;;• ;;;;; ;;;;;;; – 1101).

Ничто в приведенных текстах не говорит о локализации Ардеска / Алдеска в Восточной Европе, но и другие географические привязки отсутствуют. Зато схолиаст Гесиода прямо говорит, что «Истр – [река в] Скифии, Фасис – у колхов… Ардеск – [в] Скифии»,25 поэтому не исключено, что Дионисий Периэгет воспользовался в своем описании Алдеска весьма древней традицией, согласно которой крупные реки Скифии могли сообщаться с Северным океаном.

Несмотря на то, что до начала нашей эры не было почти никаких сведений о реках, впадающих в Балтийское море (за исключением Вислы на карте мира Марка Випсания Агриппы), в некоторых (в том числе и более ранних) античных источниках содержатся неясные сведения о возможности связи Черного моря с Балтикой (= Северным океаном) через восточноевропейские реки.

В ранней греческой традиции египетский Нил и скифский Танаис—Дон, как и колхидский Фасис,26 разделявшие материки, мыслились вытекающими из Миро­вого океана, что определялось умозрительной космологической моделью, представляющей Землю окруженной

(сноски: 24Вероятно, форма названия реки у Гесиода более закрепилась в традиции, так как и Авиен, и Присциан, переложившие на латинский язык сочинение Дионисия Периэгета, дают здесь вместо Дионисиева Aldescos «старую» форму Ardescos (Avien. 450) / Ardiscus (Priscian. 306).

25;;;;;; ;;;;;;;, ;;;;; ;;;;;;, ;;;;;;;; ;;;;;;;.

26Когда за границу между Европой и Азией принимался Фасис, то ему также приписывалась связь с Северным океаном (ср. Schol. ad Apollon. Rhod. Arg. IV, 259: «Гесиод, Пиндар в 'Пифиониках' и Антимах в 'Лиде' говорят, что аргонавты по океану прибыли в Ливию и, перенеся (на плечах) Арго, очутились на Нашем море (;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;; ;;;;;; e;; ;;;;;;, ;;; ;;;;;;;;;;; ;;; ; ;;;; e;; ;; ;;;;;;;; ;;;;;;; (;;;;);;;;;;;;» – Wendel 273–274), при этом чуть ниже (ad IV, 284) тот же схолиаст сообщает, что «Гесиод говорит, что они проплыли по Фасису (; ;;;;;;; ;; ;;; ;;;;;; ;;;;;;;;;;;;;; ;;;;;)».
океаном.27 Кроме того, уже с Гомера полагали, что все реки ойкумены, как и моря, источники и колодцы были сыновьями Океана и имели в нем свои истоки.28

Отсюда берет начало смутное, но на протяжении всей античности прослежи­ваемое представление о том, что и Танаис может соединять Черное море и Северный океан.29

Так, Страбон (II, 4, 1) сообщает, что Пифей во время плавания на север «посетил всю береговую линию Европы от Гадир (т. е. Гибралтара. – А. П.) до Танаиса (;;;;; ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;; ';;; ;;;;;;;;)», из чего современные исследователи делают вывод, что Танаис, под которым обычно понимали Дон, мог представляться впадающим также и в Балтийское море.30 Конечно, это высказывание можно понять и абстрактно—географически – до Танаиса, т. е. до границы с Азией, которую тот олицетворял. Но есть возможность и буквального прочтения этого текста, поскольку многие авторы верили, что Нил и Танаис делают три материка насто­ящими островами, а это предполагает, что наши реки плывут от моря до моря.31


(сноски: 27Ср. о Ниле: Herod. II, 28: «половина воды [Нила от его истоков. – А. П.] направляется к Египту на север, а другая половина– к Эфиопии на юг»; о Фасисе: Schol. ad Apollon. Rhod. Arg. IV, 259: «Гекатей Милетский [говорит, ] что они (аргонавты) из Фасиса проплыли в Океан, затем оттуда в Нил, отсюда в Наше море (;;;;;;;;; ;; ; ;;;;;;;; [;;;;;] ;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;, ;;;; ;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;, ;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;)». Таким образом, можно было из бассейна Средиземного и Черного морей попадать в океан и наоборот. См. подробнее об этой идее: Lesky A. Thalatta: Der Weg der Griechen zum Meer. Wien, 1947. S. 58–87; Der Kleine Pauly. Lexikon der Antike. Bd. 4. M;nchen, 1975. Col. 267–270; Romm J. S. The Edges of the Earth in Ancient Thought: Geography, Exploration, and Fiction. Princeton (NJ), 1992. P. 12–26.

28Ср. Нот. II. XXI, 195–197:

… седой Океан беспредельный,

Тот, из которого всякий источник и всякое море,

Реки, ключи и глубокие кладези все истекают

(пер. Н. Гнедича).

Ср. также Hesiod. Theog. 337: «От Океана ж с Тефией пошли быстротечные дети». Следует отметить, что река Ардеск упомянута Гесиодом как раз здесь, среди «детей» Океана и Тефии.

29Напомню также, что на ранних этапах знакомства с Черным морем греки считали его частью Океана (см. в Очерке 1). Первым представителем этой традиции можно считать уже Гомера, который поселил киммерийцев на берегу Океана; см. Od. XI, 12–19: «Закатилось солнце, и покрылись тьмою все пути, а судно наше достигло пределов глубокого Океана. Там народ и город людей киммерийских, окутанные мглою и тучами; и никогда сияющее солнце не заглядывает к ним своими лучами – ни тогда, когда восходит на звездное небо, ни тогда, когда с неба склоняется назад к земле, но непроглядная ночь распростерта над жалкими смертными» (пер. В. В. Латышева).

30См., например: Ельницкий Л. А. Знания древних о северных странах. М., 1961. С. 123–124.

Тот же Страбон таким образом описывает земли между Танаисом и Волгой, которая у него обозначается как устье Каспийского моря (XI, 1,5):

Из самых этих [северных стран] первыми [в Азии] представляются области по Танаису, который мы приняли границей Европы и Азии. Эти [области] представляют как бы вид полуострова: ибо с запада они ограничиваются рекою Танаисом и Меотидой до Боспора и берега Евксина, оканчивающегося Колхидой, с севера Океаном до устья Каспийского моря, а с востока этим самым морем до пределов Албании и Армении… (пер. В. В. Латышева).

Из текста ясно следует, что полуостровом эту территорию можно назвать, только если Танаис соединяется с Северным океаном.

К этой же традиции можно отнести высказывание Маркиана Гераклейского о том, что на севере «морское побережье Европы начинается от реки Танаис».32

Только Прокопий Кесарийский в середине V в. н. э. осознал противоречи­вость ситуации с Танаисом как границей между Европой и Азией, рассуждая таким образом (Bell. Goth. IV, 6):

Так как в своем рассказе я дошел до этих мест (до Колхиды. – А. П.), мне показалось совершенно уместным рассказать о границах Азии и

(сноски: 31См., например: Strabo, I, 4, 7 о том, «что было много споров о материках и что одни ученые отделяют их реками – Нилом и Танаисом, считая материки островами…» (пер. Г. А. Стратановского). Ср. также сходные высказывания: Ael. Aristid. Aegypt. 2. 472 (Dindorf): ;;; ;;;;; ; ;;;;;; ;;;;; ; ;;;; ;;;; ;;;; ;;;;;;;, ; ;;;;;; ;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;; ;;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;, ;;; ;;;;; ;;;;; ;; ;;;;; ;;;;;;;; ;; ;;;;; ;;;;;;;…; Theopomp. apud Aelian. Var. hist. 3. 18: ;;; ;;; ;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;; ;;; ;;; ;;;;;; ;;;;;; ;;;;;, ;; ;;;;;;;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;;…; см. по этому: Berger H. Geschichte der wissenschaftlichen Erdkunde der Griechen. Leipzig, 1903, 92–93.

32Periplus maris externi, I, 5: ;;; ;;; ;;;;;;;… ; ;;;;;;;; ;;;; ;;; ;;;;; ;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;. Ср.: Berger ;. Geschichte. S. 92–93.

Много географических данных (в том числе весьма древних) о северо—востоке ойкумены сохранилось в описаниях похода аргонавтов в Черное море за золотым руном,34 который с самого начала предполагал плавание по Океану.35 Один из маршрутов возвратного плавания аргонавтов из Черного моря в Средиземное ведет через Танаис в Северный океан и затем вдоль северного и западного побережий Европы в Средиземноморье.36 Диодор Сици­лийский (IV, 56, 3) со ссылкой на некоторых историков и в том числе на Тимея из Тавромения (вторая половина IV в. до н. э.) описывает путь аргонавтов через Танаис, волок и большую реку, выводящую в Северный

33См. подробнее: Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000. С. 283–285.

34См. общие работы по этой теме: Meuli К. Odysseia und Argonautika. Berlin, 1921; Bacon I. R. The voyage of the Argonautes. Methuen, 1925; Delage E. La g;ographie dans les Argonautiques d’Apollonios de Rhodos. Bordeaux; Paris, 1930; Roux R. Le probl;me des Argonautes. Paris, 1949; Vojatzi V. Fr;he Argonautenbilder. W;rzburg, 1982 (Beitr;ge zur Arch;ologie, 14).

35To, что аргонавты плыли к океану или по океану, знали уже Пиндар (Pyth. IV, 251) и Мимнерм (Frg. 11 West, Allen), т. е. страна Ээта (Эя) воспринималась как находящаяся на берегу Океана; см. подробнее: Иванчик А. И. Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники VIII–VII вв. до н. э. в античной литературной традиции: фольклор, литература и история. М.; Берлин, 2005. С. 82–85. Иванчик считает, что «исчезновение отождествления Океана с Черным морем наряду с локализацией Эи на кавказском побережье этого моря (во второй половине VIII в. до н. э. – А. П.) не оставляло больше места для подобного плавания» и потому «было создано рационалистическое объяснение, согласно которому аргонавты вышли в Океан на обратном пути из Черного моря через реки (Истр, Фасис, Танаис и др.)…» (Там же. С. 84).

36О других версиях возвратного плавания аргонавтов см. подробнее: Delage ;. La g;ographie. P. 51–73; Radermacher L. Mythos und Sage bei den Griechen. 2. Aufl. Br;n; M;nchen; Wien, 1938. S. 220–223; Wehrli F. Die R;ckfahrt der Argonauten // Museum Helveticum. 12. 1955. S. 154 ff.
океан37 (Волга—Pa?). Близкую традицию обнаруживает Скимн Хиосский (см. Schol. ad Apollon. Rhod. Arg. IV, 284: «Скимн говорит, что они (т. е. аргонавты – А. П.) рекой Танаисом проплыли в Великое море (т. е. в Северный океан. – А. П.), а оттуда прибыли в Наше море (т. е. в Средиземное. —А. Я.)»).38 В орфи­ческой «Аргонавтике» (vv. 1035–1245) возвратный путь аргонавтов идет через Меотиду (Азовское море), Танаис, ущелье в Рипейских горах (v. 1079 – ;;;;;;;; ;;;;;;;), к побережью Северного океана (v. 1102: ;;;;;; ;;;;;;; ;;;; – «последняя вода Тефии»), затем по океану мимо Иерны до Гадитанского пролива (см. илл. 2). При этом путь по Танаису от Меотиды до океана занял у Арго девять суток (v. 1071: ;;;;; ;;; ;;;;;; т; ;;; ;;;;; ;;;;;;;;;;;). Отметим, что в некоторых из упомянутых источников речь идет о волоке между реками или между истоком Танаиса и Северным океаном.


37«Некоторые из старых и более поздних историков, среди которых и Тимей, говорят, что аргонавты после похищения руна, узнав, что устье Понта закрыто кораблями Ээта, совершили необыкновенное дело, достойное упоминания. Говорят, что они проплыли вверх по Танаису до его истоков (;;;;;;;;;;;;;… ;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;), в определенном месте они протащили корабль волоком (;;;;;;;;;;;;) и, проплыв по другой реке, впадающей в океан, спустились к морю (;;;;;;;;;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;;); далее они двигались с севера на запад, имея сушу слева, и, оказавшись поблизости от Гадир, вошли в Наше море». См. об этом тексте подробнее: Ельнщкий Л.А. Знания. С. 7—27; ср. там же, с. 20 о тимеевском пути: «На начертание подобного маршрута могли повлиять какие—либо сведения о возможности сообщения по европейским рекам между Черным и Балтийским морями, которое и было принято Тимеем за Северный океан».

38;О ;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;, ;;;;;; ;; e;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;. Далее в тексте схолиаста стоит: «Пристав к материку, аргонавты на копьях перенесли Арго, пока не добрались до моря». Л. А. Ельницкий понимает это место следующим образом: «аргонавты достигли области Северного океана по р. Танаису, откуда перенесли Арго на копьях до океанского берега», не видя здесь соединения Танаиса с океаном (Ельницкий Л.А. Знания. С. 18). Тем не менее текст ясно показывает, что на себе аргонавты несли свой корабль уже по Ливии, попав туда через океан, куда их вынесли воды Танаиса; ср. цитированное выше место из Schol. ad Apollon. Rhod. Arg. IV, 259, где Гесиоду, Пиндару и Антимаху приписывается мнение, что «аргонавты по океану прибыли в Ливию и, перенеся (на плечах – ;;;;;;;;;;?) Арго, очутились на Нашем море». Таким образом, расположение волока мыслилось не на севере Европы, а на юге Африки.

Есть и еще одно обстоятельство, которое могло повлиять на возникновение веры в то, что Северное море можно достичь водным путем из Черного моря. Я имею в виду весьма древнюю традицию, связанную с космологическими
воззрениями греков, согласно которым Меотида воспринималась как часть Внешнего (в данном случае Северного) океана.39

Так, уже Псевдо—Гиппократ (V–IV вв. до н. э.) в трактате «О числе 7», где контуры Земли сравниваются с лежащим головой на юг человеческим телом, пишет, что Земля имеет «Понт Эвксинский и Меотийское болото в качестве нижней части живота и прямой кишки» (XI, 7).40 Л. А. Ельницкий, приведший этот текст, трактует его следующим образом: «Сопоставление Меотиды с прямой кишкой заставляет предполагать, что на ионийской карте Азовское море было представлено в качестве открытого бассейна, соединяющегося с внешним океаном».41 Эта традиция, вероятно, подкрепляемая известиями о связи Черного и Балтийского морей, прослеживается на протяжении многих веков.

Латинский поэт середины I в. н. э. Лукан в своей эпической поэме «О граждан­ской войне» пишет (De bello civili, III, 277): «Шумный пролив Понта выводит волны Меотиды, и отнимается слава у Геркулесовых пределов, и отрицается, что Океан допускает один Гадес».42

Есть и еще одно обстоятельство, которое могло повлиять на возникновение веры в то, что Северное море можно достичь водным путем из Черного моря. Я имею в виду весьма древнюю традицию, связанную с космологическими воззрениями греков, согласно которым Меотида воспринималась как часть Внешнего (в данном случае Северного)

Так, уже Псевдо—Гиппократ (V–IV вв. до н. э.) в трактате «О числе 7», где контуры Земли сравниваются с лежащим головой на юг человеческим телом, пишет, что Земля имеет «Понт Эвксинский и Меотийское болото в качестве нижней части живота и прямой кишки» (XI, 7).40 Л. А. Ельницкий, приведший этот текст, трактует его следующим образом: «Сопоставление Меотиды с прямой кишкой заставляет предполагать, что на ионийской карте Азовское море было представлено в качестве открытого бассейна, соединяющегося с внешним океаном».41 Эта традиция, вероятно, подкрепляемая известиями о связи Черного и Балтийского морей, прослеживается на протяжении многих веков.

Латинский поэт середины I в. н. э. Лукан в своей эпической поэме «О граждан­ской войне» пишет (De bello civili, III, 277): «Шумный пролив Понта выводит волны Меотиды, и отнимается слава у Геркулесовых пределов, и отрицается, что Океан допускает один Гадес».42

(сноски: 39См.: Burr V. Nostrum mare. Ursprung und Geschichte der Namen des Mittelmeeres und seiner Teilmeere im Altertum. Stuttgart, 1932. S. 37–38: «Einige hielten sie (sc. Maeotis) sogar wie das Hyrkanische Meer f;r einen Busen des n;rdlichen Okeanos».

40Сохранился лишь латинский (весьма испорченный) перевод трактата; см.: (Euvres compl;tes d’Hippocrate / Ed. Ё. Littr;. Т. VIII. Amsterdam, 1962. P. 639: «ventur inferior et longao intestinus exumus Pontus et palus meothis»).

41Ельницкий Л. ;. Знания. С. 51.

42Quaque, fretum torrens, Maeotidos egeris undas

Pontus, et Herculeis aufertur Gloria metis,

Oceanumque negant solas admittere Gades.

Ср. комментарий к этому месту в ВДИ. 1949. № 2. С. 891: «В этих замысловатых выражениях Лукан намекает на то, что Меотида через Танаис так же связана с океаном (Скифским), как Средиземное море через Геракловы столпы, которые он именует «Геркулесовыми пределами», связано с Атлантикой…». Г. Лук в своем комментарии к этому месту замечает: «Das Asowsche Meer… hatte angeblich eine Verbindung zum n;rdlichen Ozean» (см.: Lukan. Der B;rgerkrieg / Lateinisch und Deutsch von G. Luck. Berlin, 1985. S. 516).

(подробности и уточнения в самом издании)

По современным представлениям, уже раннесредневековая ( Старая) Ладога посещалась большими судами викингов, включая и суда таких размеров, как Гокстадское и Усебергское. Некоторые из обнаруженных здесь судовых деталей: заклепки, стойка корабельного навеса, граффити на бересте с изображением большого морского корабля, — позволяют с достаточной степенью уверенности утверждать это. В раннее время — до X в. — килевые клинкерные суда средних размеров поднимались и вверх по Волхову, до Ильменя. Начиная  с Х столетия движение по реке осуществлялось преимущественно на малых килевых (типа лодей 1—3 из Гокстада), однодревных и больших плоскодонных судах. Причинами изменения навигационной системы, подтверждаемой как письменными, так и археологическими данными, были понижение уровня воды в Волхове. Это усложнило прохождение порожистых участков, а также; вероятно, сказывались и происходившие на Севере Руси политические изменения, приведшие к тому, что конечным пунктом плавания морских судов — единственным морским портом региона на время становится Старая Ладога.
http://wap.gromovnik.forum24.ru/?1-15-0-00000009-000-0-0




В славянских языках понятие «судно» обозначалось словом «корабь», потому что некогда в очень отдаленные времена, суда действительно представляли собой лодки, сделанные из коры (это распространено во многих ранних цивилизациях). Погребальные обычаи восточных славян свидетельствуют о чрезвычайной древности лодки в качестве средства передвижения, которое по обычаю могло доставить покойного в загробный мир. «Корабь» был сделан из гибких прутьев (ивы) и был обшит корой, а затем и кожей. Внешне он напоминал пироги индейцев и каяки эскимосов. Судно было чрезвычайно легким, удобным при переноске через бесчисленные «волоки» к морям, быстрым на ходу, но слабоустойчивым, маловместимым, не прочным и почти непригодным для плавания в открытом море.
 
Гораздо более совершенным типом судна стала лодка-однодеревка. Это был огромный древесный столб, выдолбленный внутри и обтесанный. И вмещал сравнительно большое количество людей и груза, но все же не очень вместительный и малоустойчивый. Такие долбленки - однодеревки в первоначальном своем виде длительное время сохранялись в качестве речных судов, особенно на реках и озерах, но на море они в скором времени уступили свое место судам другого типа.
http://korabli.ucoz.ru/news/2009-03-23-187


Корабли скандинавов с 4 века н.э. известны по ряду находок
http://www.babyplan.ru/forums/viewtopic.php?f=29&t=15915


П. Е. Сорокин в статье «Экспериментальное судостроение и проблемы изучения средневекового судоходства на северо-западе Руси» привёл ряд новых данных об оснащении судов Приильменья с начала средних веков.
«Новгород и Новгородская Земля. История и археология». Материалы научной конференции http://www.bibliotekar.ru/rusNovgorod/52.htm
Но это уже сравнительно известное средневековье.

Николай Рерих, «Заморские гости», 1899 (Государственная Третьяковская
dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/16522

Оттуда очень необходимо искать реальные глубины отечественной истории, которые упорно продолжают приватизировать и с помощью иноземной науко-политики соседние этносы и страны.

Воронеж, Подонье и Поволжье  из Скифии исключены. Украинские активисты однозначно с помощью такой карты будут доказывать, что скифское – это только их родное. http://www.ukranenland.de/ Укранеланд в Германии (средние века)

http://my-fishing.org.ru/maps/karti_obich/ilmen/5.jpg
Основной регион культовых камней Приильменья (всё смещено поверхностной мелиорацией)
Камни следовики Приильменья http://www.novgorod.ru/images/717.gif

 Каменный корабль, курган Анунд ; http://www.kizhim.ru/articles6.files/6soimab.jpg
Кизилов Геннадий Иванович: другие произведения.
Уфомания в прострации. Часть первая. Криптокреатуры в мире людей.
http://zhurnal.lib.ru/k/kizilow_g_i/ufo23072007.shtml#met01
Немало фактов привлекательности региона для НЛО

Петроглифы Карелии Путь к реке (озеру)
Строительство лодок и выход в море, гарпунение (неолит ?)

http://culture.karelia.ru/showphotos/1

Ещё немало интересного ожидает исследователей впереди.
Данная статья оформлена в свободной форме досье, где каждый пользователь Интернета может выбрать интересное для себя сам. А на важном акцентируют внимание некоторые повторы.