Добротный археолог В.А. Дергачев (Интернет, Sтратум, 2000 г.)опубликовал работу «ДВА ЭТЮДА В ЗАЩИТУ МИГРАЦИОННОЙ КОНЦЕПЦИИ. К проблеме взаимодействия раннескотоводческих и древнеземледельческих обществ энеолита – ранней бронзы Восточной и Юго-Восточной Европы». Понятно, что вскоре она в Интернете исчезла.
Автор отметил явный пересмотр традиционных точек зрения на неолит-энеолит Восточной Европы времен достижения Великой Скифией господства в Европе и Азии около 3 – 4 тыс. до н.э..
Вопрос о неоднократном последовательном проникновении восточноевропейских скотоводов в среду древнеземледельческих цивилизаций «Старой Европы» впервые наиболее полно был сформулирован еще во второй половине 50-х годов ухошедшего столетия М.Гимбутас (1956; 1961). В последующих десятилетиях первоначальная концепция М.Гимбутас неоднократно модифицировалась, но на протяжении 70-х годов (1973a,b; 1977; 1979) и вплоть до последних работ (1994) эта исследовательница последовательно и настойчиво отстаивала идею о трехкратности отмеченного процесса — концепция трех волн.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Курганная_гипотеза
Согласно М.Гимбутас, эти волны выступают как составляющие элементы единого, последовательно разворачивающегося во времени и пространстве процесса. Исходное звено этого процесса автор видела в носителях курганного обряда — памятниках типа Бережневки (Волжской Аратты по Ю.Шилову) , которые генетически связывались с Хвалынской и предшествующей последней Самарской культурами Лесостепного Поволжья. Украинские националистические школы этого сопоставления Россия-Украина не терпят.
На протяжении 4400-4300 гг. до н.э. носители Бережневских памятников из волжско-прикаспийских степей распространяются на юг — в Предкавказье и на запад — в Нижнее Поднепровье, предопределяя формирование ряда промежуточных культурных образований (Средний Стог II), которые, или вместе с которыми, затем глубоко вклиниваются в ареал древнеземледельческих цивилизаций.
Согласно М.Гимбутас, первая миграционная волна уже более 6 тысяч лет назад имела характер массового военного вторжения с катастрофическими последствиями для раннеземледельческих цивилизаций, сопровождаясь, с одной стороны, полным разрушением культуры Гумельница-Караново VI-Варна, а с другой — существенными преобразованиями культуры Кукутень-Триполье, продолжившей, однако, свое дальнейшее развитие (Gimbutas 1994: 21 и след.). То есть трипольцы признали себя частью Великой Скифии.
Эта волна выступает реальной основой версии позднеантичных историков Рима (Помпей Трог, Юстин и др.) о начале 1500-летнего господства скифов в Европе и Азии за 2800 лет до основания Рима (т.е. около 3553 г. до н.э.).
Вторая волна, по М.Гимбутас (1973а; 1994, 49 и след.), приходится на период 3500-3300 гг. до н.э. Носителями процесса вновь выступают пастушеские племена с курганным обрядом погребения, но акцент здесь определенно делается на активность кавказского импульса: Куро-Аракскую культуру Закавказья и культуру Майкоп Северного Кавказа. Следствием разворачивания этой волны, по М.Гимбутас, было распространение в южной и западной Европе технологии мышьяковистых бронз (Gimbutas 1973b); формирование культуры типа Нижней Михайловки, а в ареале древнеземледельческих культур — полным переоформлением остаточных культурных явлений с традициями раннего земледелия и образованием комплексов типа Усатово, и далее — культуры Езеро и Баден-Вучедольского блока, когда Восток Европы явно диктовал волю Западу. Кура-аракская культура активна и в Азии, что подтверждает тезис о 1500-летнем господстве.
Наконец, третья волна — 3100-2900 гг. до н.э. связывается с носителями позднеямной культуры, массовая миграция которых сопровождается окончательным переоформлением Карпато-Подунавья и Балкан, содействует формированию культур воронковидных сосудов и культуры шаровидных амфор и тем самым завершается многовековой процесс индоевропеизации обществ Европейского континента (Gimbutas 1994: 89 и след.), отчасти представленный и на нынешнем Северо-Западе России (эпический след – Повесть о Словене и Русе).
Отношение разнопрофильных специалистов к концепциям М.Гимбутас было различным — от крайне положительного до крайне отрицательного. И все же бесспорным остается одно: благодаря оригинальности, многолетнему и плодотворному творчеству и, что показательно, последовательности в убеждениях, взгляды этого автора на протяжении почти полувека буквально довлели над каждым из специалистов-преисториков, обратившихся к рассматриваемой тематике, вынуждая их гласно или негласно определить собственную научную позицию по каждому из обозначенных, а точнее говоря, по заданным М.Гимбутас параметрам исследования; соотнести, сопоставить, соизмерить собственные оценки и интерпретации с мнением М.Гимбутас. По оценке В.А. Дергачева, полномасштабный анализ научного творчества М.Гимбутас, — дело будущего.
Города-укрепления от низовий Дуная до Днепра с 5 тыс. до н.э.
Как следует из подсчетов В.А. Дергачева, на период Прекукутень-Триполье А приходится 176 памятников или 8,72% от всей выборки; на период Кукутень А-Триполье В1 — 679 или 33,66%; на период Кукутень АВ-Триполье В 2 — 375 или 17,69%; на период Кукутень В-Триполье С1 — 547 или 27,11% и на период Хородиштя-Фолтешть-Триполье С2 — 258 или 12,769%.
Если следовать хронологической последовательности эволюции рассматриваемой культуры на основании численности ее памятников, совершенно очевидно обнаруживается, что ее максимальный пик развития падает на период Кукутень А-Триполье В1 — 33,66% памятников, вслед за которым она определенно испытывает какие-то кризисные явления, обнаруживающиеся в резком, фактически двойном, уменьшении численности ее памятников в период Кукутень АВ-Триполье В2 — 17,69%. Затем, на этапе Кукутень В2-Триполье С1 эта культура демонстрирует прогрессирующее развитие, проявившееся в росте численности поселений — 27,11% с последующим постепенным угасанием на финальном периоде — 12,79%. Две свежие работы: специальная статья киевских коллег Н.Б.Бурдо и М.Ю.Видейко (1998) и раздел монографии К.-М.Манту (Мantu 1998, 93 и след.). К сожалению, хотя радиокарбонный метод — детище точного естествознания, конечные результаты абсолютного датирования и у упомянутых, и у иных авторов весьма различны. Важные для дальнейших сопоставлений данные суммированы (таблица 1)
Таблица 1
Число городов-укреплений в регионе Дунай – Днепр 5 – 3 тыс. до н.э.
Археологический период у Днепра Время существования; усредненный вариант Число памятников в регионе Дунай - Днепр Число укрепленных из них («труднодоступных») Число имеющих «защитные» топонимы
Прекукутень-Триполье А 4,5 – 4 тыс. до н.э. 176 (8,72% выборки) 2 (4) 5
Кукутень А-Триполье В1 4 – 3,5 тыс. до н.э. 679 40 (47) 90
Кукутень АВ-Триполье В2 3,5 – 3,2 тыс. до н.э. 375 8 (9) 27
Кукутень В-Триполье С1 3,2 – 3,0 тыс. до н.э. 547 12 (27) 56
Триполья С2 3,0 – 2,6 тыс. до н.э. 258 28 (42) 66
В период Кукутень А-Триполье В1 наивысшая плотность поселений (пусть даже как бы спрессованных во времени) определенно приходится на Прикарпатскую зону — верховья Олта, бассейн Сирета, Правобережье Прута и, в меньшей степени, среднее течение Днестра. И эти зоны, «как бы сейчас выразился любой националист» (слова археолога), являются исконной территорией формирования и разворачивания трипольской (более земледельческой) культуры в предшествующем раннем периоде. Но для периода Кукутень АВ-Триполье В2 наивысшая плотность поселений явно смещается к северу и приходится, главным образом, на междуречье среднего и верхнего течения Прута и Днестра и, отчасти, Побужья. В то время как верховья Олта, Посеретье и правобережье среднего Прута, т.е. исконные земли, фактически остаются полупустыми.
По мнению специалистов, периоды демонстрируют процесс расселения носителей этой культуры на север и северо-восток, что соответствует памяти о направлениях миграции словено-русов в Повести о Словене и Русе. Из наблюдаемых резких смещений общего массива и плотности населения из Прикарпатской зоны в междуречье верховьев Прута и среднее Поднестровье делается вывод, что это было не столько эволюционное расселение, а скорее массовое переселение.
В последующий период ситуация как бы реанимируется. Несмотря на продолжающееся расселение носителей культуры в Среднее Поднепровье, заметно возрастает плотность поселений в Южном Побужье и, что показательно, в бассейне Сирета и на Правобережье Прута. То есть в той самой зоне, которая в предшествующем периоде выглядит полупустой. Но хотя эта культура продолжает распространяться в новые районы (Северо-Западное Причерноморье, Волынь, Киевское Заднепровье), общая численность памятников-селений явно падает, рассредоточившись отдельными, относительно изолированными компактными группами .
Качественные сдвиги определенно носят кризисный характер. Они выражаются в заметном уменьшении численности поселений (при равных условиях сопоставления), а во втором — в очевидном массовом смещении эпицентра плотности памятников из исходной для культуры зоны к северу. Хотя уже в последующем периоде (Кукутень В-Триполье С1) эта культура вновь демонстрирует прогрессирующее развитие — рост численности поселений; возрастание их численности и плотности во временно опустевшей зоне Прикарпатья.
Согласно М.Гимбутас, главная причина гибели культуры Гумельница-Караново VI-Варна и временного кризиса культуры Кукутень-Триполье была степная инвазия (проникновение), носящая характер военного вторжения. Поэтому археологи обращаются к поискам средств войны, а для начала — средствам защиты поселений. И ныне хорошо известно почти каждому студенту-будущему археологу - древнейшие фортификационные сооружения Восточной Европы связаны именно с культурой Кукутень-Триполье, хотя вероятны и новые открытия.
Первые Кукутень-Трипольские поселения с искусственными фортификациями были зафиксированы Ф.Ласло (Сф.Георге, Ариушд) еще в начале ХХ века, но эти открытия остались незамеченными (L;szl; 1993: 33 и след.). В настоящее время поселения с фортификационными сооружениями зарегистрированы для всех периодов этой культуры и во всех основных регионах ее распространения, что и отмечено таблицей (в публикациях специалистов подробностей много больше).
Доказательность фортификаций
Данные о фортифицированных поселениях первоначально складывались из результатов археологических раскопок. Однако на протяжении 60-80-х гг. выяснилось, что многие из фортификаций (рвы, валы) вполне отчетливо прослеживаются на современном рельефе. Из личной полевой практики и В.А. Дергачев, и многие другие специалисты знают, что в отдельных случаях перепады высот рвов и валов, даже поселений периода Триполье В1 иногда достигают двух-четырех метров. Проблеме искусственно и/или естественно укрепленных поселений этой культуры посвящена достаточно обширная литература. Вот лишь некоторые из работ: (Шмаглий 1960; Збенович 1975; Florescu 1966; Мarinescu-B;lcu 1976; Маркевич 1981; L;szl; 1993 и др.).
Дергачев зарегистрировал 90 относительно достоверных случаев искусственно защищенных трипольских поселений. На ранний период культуры приходится два случая (2,2%); на период Кукутень А-Триполье В1 — 40 случаев (44,9%); на период Кукутень АВ-Триполье В2 — 8 случаев (8,9%); на период Кукутень В-Триполье С1 — 12 случаев (13,3%) и на финальный период 28 случаев (31%). Зарегистрировано и 105 предположительных случаев. Сравнивая эти данные, можно заметить, что, при некоторых различиях в количественном отношении, их значения почти совпадают как по горизонтали, так и по вертикали (при составлении многих таблиц и графиков). Иными словами, они обнаруживают единую тенденцию (это отчасти показывает и иллюстрация: рис. 1)
Рис.1.(см. выше) План, реконструкции жилищ и фрагменты керамики наибольшего
протогорода «поднепровской Араты» (по определению Ю.Шилова) периода ее расцвета. Трипольское поселение до 400 га с. Тальянки Тальновского р-на Черкасской обл.
Реконструкции П. Л. Корниенко.
В случае многослойности памятника каждый из его слоев принят за отдельный памятник. И каждый из таких памятников вбирает в себя качество (фортифицированность или предположительная укрепленность), которое в реальности относится к предшествующему или последующему во времени культурному слою. И такие случаи известны. Скажем, искусственно защищенное поселение Кукутень-Бэичень включает несколько культурных слоев. Но документально установлено, что фортификационные сооружения относятся к горизонту Кукутень А. В период Кукутень АВ поселение продолжает существовать, но слой носит спорадический характер, а в период Кукутень
Фортификационные сооружения застраиваются, и поселение развивается и за пределами этих сооружений (Monah, Cuco; 1985: 82-84). С учетом этих оговорок, надо сохранить качество (фортифицированность) для поселения периода Кукутень А, но изъять его у поселения периода Кукутень АВ, а тем более у поселения периода Кукутень В. И хотя таких случаев, со сходными оговорками, немного, но они есть (Тырпешть, Траян — Дялул Фынтынилор, Подурь, Бодешть-Фрумушика и др.).
Эти корректировки, правда, не влияют на общую тенденцию.
Очевидна редкость фортификационных сооружений для раннего периода культуры — два поселения (Тырпешть, Траян — Дялул Вией). Причем, учитывая незначительную глубину и/или ширину зафиксированных на этих поселениях рвов, исследовавшая их С.Маринеску-Былку (Marinescu-B;lcu 1974: 21) склонна считать их сооружениями хозяйственного значения (ограды от диких животных), а не как средство военной защиты. Под вопросом остается наличие искусственных сооружений на предположительно защищенных румыно-молдавских поселениях Бэдень, Пятра Шоймулуй-Калу, Костиша, Подурь, Вэлень , так как все они многослойны, и, вероятнее всего, присваемые этим памятникам качества относятся к более поздним культурным горизонтам.
Что скрывается за наблюдаемыми для периодов Кукутень А-Триполье В1 и периода Хородиштя-Фолтешть — Триполье С2 резким возрастанием численности искусственно защищенных поселений? Есть вопрос о возможных внутренних социальных причинах, а именно, обострение социальных отношений. Но специалистам известно, что повсеместное распространение искусственно защищенных поселений в финальных периодах культуры вызвано, с одной стороны, угрозой степной инвазии со стороны носителей ямной культуры, а с другой, со стороны носителей культуры шаровидных амфор, которые, в конечном счете, преодолев носителей трипольской культуры, разделили ее ареал почти поровну.
Известно, что трипольская культура в северных районах (лесная зона от Карпат до Киевского Поднепровья) непосредственно сменяется около 2800 г. до н.э. культурой шаровидных амфор (ее связывают с индоевропейцами Прибалтики), а в степной и лесостепной зоне (опять таки от Карпат до Днепра) — позднеямной культурой степных скотоводов (Дергачев 1999: 205, 206. Рис.25, 26). В последнем случае речь идет о третьей волне степной инвазии (по М.Гимбутас), которая, как ранее отмечалось, никем не оспаривается. Следовательно — инвазия. Но это и время (по данным позднесредневековых списков Повести о Словенске Великом) исхода скифских князей Словена и Руса на север из региона трипольской культуры.
Если подобный взрыв численности искусственно укрепленных поселений финального Триполья объясняется угрозой и инвазией инокультурных обществ, то почему не менее значимый по количественному проявлению взрыв численности фортифицированных поселений периода Кукутень А-Триполье В1 нельзя объяснить теми же обстоятельствами? Иначе говоря, следуя принципу «по аналогии», напрашивающееся объяснение ситуации однозначное — инвазия. И в таком случае получается, что идея М.Гимбутас о первой волне степных скотоводов вполне подтверждается.
За исключением финального периода, фортифицированные поселения с незначительными различиями приходятся, главным образом, на западную часть ареала культурных периодов — на Прикарпатскую зону и Правобережье Прута, включая на севере его верховья с выходом на Поднестровье. За редкими единичными случаями, фортифицированные или предположительно укрепленные поселения отсутствуют в Среднем Поднестровье, и тем более, для периода Кукутень В-Триполье С1, в Поднепровье, хотя число памятников в этих регионах значительно.
Учитывая пространственное распределение укрепленных или предположительно укрепленных поселений, назревает один принципиальный вывод. Многочисленность искусственно фортифицированных поселений не может быть объяснена за счет внутренних социальных противоречий. Ибо, если бы таковые и были присущи трипольскому обществу, то в большей или меньшей степени они должны были проявиться на всем протяжении его ареала. Следовательно, широкое распространение фортификационных сооружений могло возникнуть из потребности защиты от какого-то внешнего фактора, чьей-то угрозы. Причем, эта угроза, если учитывать локализацию фортифицированных памятников, определенно сильно выражена именно в юго-западной, Прикарпатской, части ареала — на границе со степью, и практически не просматривается в северной — лесостепной части ареала — в Днестровско-Бугском и Днепровском междуречьях.
Начало господства скифов в Европе и Азии http://ru.wikipedia.org/wiki/Скифы
Период Кукутень А-Триполье В1 около 3,5 тыс. до н.э. являет резкое повсеместное распространение в Прикарпатской зоне, характеризующейся наивысшей плотностью памятников , многочисленных фортифицированных поселений. Учитывая соотношение укрепленных и неукрепленных поселений , создается впечатление , что в этой зоне общество буквально находилось на осадном положении. По данным римских историков, период связан в достижением скифами господства в Европе и Азии за 2800 лет до основания Рима.
Период Кукутень АВ-Триполье В2 — резкое сокращение численности памятников, смещение наибольшей их плотности к северу и опустошение южных районов Прикарпатской зоны при одновременном резком сокращении численности укрепленных поселений. Так после каких-то катаклизмов, приведших к смещению эпецентра плотности памятников к северу, одновременно снимается и осадное положение или военная угроза.
Период Кукутень В-Триполье С1 — повсеместное возрастание плотности памятников и в восточной, и в западной, включительно ранее отчасти опустевших, зонах, и все это при относительно низкой численности укрепленных поселений .Такое соотношение может быть объяснено лишь общей стабилизацией ситуации, приведшей к очередному пику развития этой культуры в данном периоде. Обращает на себя внимание расположение фортификационных памятников как бы дугой — с севера, с верховьев Прута, на юг, вдоль предгорий Восточных Карпат до верховьев Олта.
Если напомнить, что именно в точках концентрации этих укрепленных поселений проходят основные межгорные дороги, соединяющие Прикарпатскую зону с Центральной Трансильванией. Там же, в верховьях Олта, Бистрицы и р.Молдова находятся крупнейшие залежи меди (Дергачев 1999: 170-171). Там же, в верховьях Сирета находятся крупнейшие залежи поваренной соли (Monah 1991). Так что такая линия укреплений кажется вполне логичной.
Наконец, финальный период культуры, когда одновременно наблюдается общее сокращение численности поселений, концентрирующихся в междуречье верховьев Прута и Днестра и на Волыни, и одновременно резкое возрастание в этих зонах численности фортифицированных поселений . И никто не оспаривает, что в первом случае (Карпато-Поднестровье) это период угрозы и проникновения ямной скотоводческой культуры. А на севере — Волынь — это период угрозы и проникновения носителей центрально-европейской культуры шаровидных амфор. Полное спокойствие наблюдается только в Киевском Поднепровье, где, несмотря на значительное число памятников, известно лишь одно искусственно укрепленное поселение (Казаровичи).
Вероятность ностратической и индоевропейской ономастики от неолита
Дергачев при оценке пространственно-временного анализа фортифицированных поселений рекомендует обратиться еще к качественно совершенно независимому источнику – топонимам, что суммируют память народов.
В процессе отбора фортифицированных или предположительно укрепленных поселений еще в 80-х гг ХХ века — на стадии разработки темы контактности Карпато-Поднестровья — археологом было замечено, что эти памятники зачастую сопровождаются топонимами, также означающими укрепленные местности. Учитывая полную автономность топонимии по отношению к археологическим источникам, было решено полностью и самостоятельно проанализировать и этот параметр.
Для этой цели из общей выборки памятников культуры Прекукутень-Кукутень-Триполье (2017) были отобраны все памятники, сопровождающиеся значимыми, с точки зрения исследователя, топонимами. И все выбранные топонимы подразделяются на две большие группы.
Первая группа — топонимы, обозначающие естественно отгороженные, трудно-доступные места. В частности, румынские обозначения: Chisc/Pisc; Corhan/Gorgan/Movila; Cap de Deal/Coada Dealului; M;gura; Dоmb; St;nca; Culme; Pod, Ruptura и др. или древнеславянские, включая украинские обозначения: Остров, Замка (запруда), Скала, Гора, Холм, Риф, Щовб, Горб, Гряда, Товдры, Клин и др.
Вторая группа — топонимы, обозначающие искусственно укрепленные места. К примеру, венгерское — Vбra; румынское — Cetate/Cet;;uie, La ;an;uri и, главным образом, топонимы древнеславянского происхождения: Horodi;te/Городище, Замок/Замчище, Мисто/Мистичко и пр.
Археологу удалось выбрать 244 памятника с подобными топонимами, которые представляют все периоды рассматриваемой культуры на всем протяжении их ареала. Они распределяются от периода к периоду приблизительно в тех же пропорциях, что и ранее рассмотренные фортифицированные и/или предположительно фортифицированные поселения. Обращает на себя внимание частая взаимовстречаемость этих качеств, т.е. выделенных топонимов с фортифицированностью или предположительно фортифицированными поселениями . Так, для периода Прекукутень-Триполье А из 5 поселений с выделенными топонимами 4 — укреплены или предположительно укреплены; для периода Кукутень А-Триполье В1 — из 90 поселений со значимыми топонимами 47 — укреплены или предположительно укреплены; для периода Кукутень АВ-Триполье В2 — соответственно из 27 поселений с топонимами 9 — укреплены; для пе- риода Кукутень В-Триполье С1 на 56 топонимов приходится 26 укрепленных поселений и для финального периода на 66 топонимов приходится 42 действительно укрепленных или предположительно укрепленных поселения.
Отмеченное совпадение этих абсолютно автономных по своей природе источников и их взаимное относительно пропорциональное распределение во времени от периода к периоду культуры позволило сформулировать два принципиально важных вывода. Во-первых, топонимия совершенно самостоятельно и независимо от археологических источников отражает те же реальные исторические процессы, что и ранее рассматриваемые качества — укрепленность или предположительную укрепленность поселений. Во-вторых, все ранее сказанное о проявлении или тенденциях, обнаруживающихся в хронологическом анализе фортифицированных или предположительно фортифицированных поселений, в равной степени относится и к топонимам, ибо отражает один и тот же историко-культурный процесс. То есть хотя бы несколько тысячелетий топонимы в данном регионе хранят помять об исторических реалиях.
Испытали ли носители рассматриваемой культуры в период Кукутень А-Триполье В1 какое-то военное нашествие или инвазию? Ответ напрашивается однозначный — да, испытали. Это нашествие отражено в резком (по сравнению с ранним периодом ) повсеместном распространении в указанный период естественно или искусственно укрепленных поселений — один укрепленный памятник из каждых шести.
Натиск скифов от округи Поволжья и Подонья
Это нашествие, или инвазия, коснулось, в первую очередь и главным образом, Карпато-Попрутья, т.е. исторический эпицентр многовекового развития этой культуры . Направленное на эту зону, нашествие очевидно и вызвало резкое смещение населения или, вероятно, переселение части населения на север и северо-восток в менее опасные зоны, что отчетливо прослеживается в смещении плотности памятников на этапе перехода от периода Кукутень А-Триполье В1 к периоду Кукутень АВ-Триполье В2 .
Итак, испытало ли трипольское общество и культура военное нашествие на этапах периода Кукутень А-Триполье В1? Следуя двум автономным взаимокоррелирующим категориям источников — топонимики и данным археологии о фортифицированности поселений этой культуры — ответ для исследователя однозначный — да, испытало. И в этом случае мнение М.Гимбутас по этому вопросу верно.
Одно из подтверждений военной инвазии степных племен М.Гимбутас и другие специалисты видели в широком распространении в ареалах древнеземледельческих цивилизаций Карпато-Подунавья специфичного для степной зоны оружия, как-то: треугольных наконечников стрел, удлиненных ножевидных пластин, подтреугольных топоров с суживающимся закругленным основанием и пр. Особое внимание на эти формы изделий уделили в своей работе Я.Лихчардус и М.Лихардус-Иттен, составившие для некоторых из них карту их распространения в ареале культуры Гумельница-Караново VI-Варна и отчасти для культуры Кукутень-Триполье (Lichardus, Lichardus-Itten1993: 39, Abb.13).
Отбор материалов самим Дергачевым осуществлялся по всем основным, наиболее полно раскопанным памятникам, а в остальном — по принципу случайной выборки. Научное условие — репрезентативность выборки по каждому из периодов культуры с охватом всех ее территориальных подразделений.
Для памятников раннего периода культуры Прекукутень-Триполье А свойственны наконечники стрел в форме подромбовидных микролитов, на которые впервые обратил внимание В.И.Маркевич (1974: 32, Рис.1,1-19).
Период Прекукутень-Триполье А — практически полное отсутствие наконечников стрел. На каждый учтенный памятник в среднем приходится 1,36 наконечника . А между тем, в эту выборку включены многие почти или полностью раскопанные памятники, каждый из которых дал по несколько сот (Александровка 1, Гребенюков Яр, Окопы, Путинешть I, Тыргу-Фрумос, Траян-Дялул Вией), а в ряде случаев — от одной до более четырех тысяч (Ленковцы, Лука Врублевецкая, Флорешть I, Бернашовка) кремневых изделий .
Период Кукутень А-Триполье В1 — резкое количественное возрастание численности наконечников стрел, составляющих в среднем на один памятник по 10,85 единиц, или около 60% от всей выборки .
Период Кукутень АВ-Триполье В2 — относительно резкое сокращение численности наконечников стрел, составляющих в среднем 7,17 единиц на каждый памятник или 21,65% от всей выборки .
Период Кукутень В-Триполье С1 и период Хородиштя-Фолтешть-Триполье С2 — постепенное последовательное уменьшение численности наконечников стрел.
При резком разрастании естественно и искусственно укрепленных поселений в поздний период культуры одновременно наблюдается заметное сокращение численности наконечников стрел . Нет ли здесь какого-то методического противоречия? Дергачев считает, что нет, если учесть несколько важных обстоятельств.
Период Кукутень А-Триполье В1 — это один из ранних этапов эпохи энеолита. Период Хородиштя-Фолтешть-Триполье С2 — это ранний период эпохи бронзы. Ученые имеют дело с культурами и обществами двух различных исторических эпох, что предполагает качественные отличия не только по набору орудий труда, но и по средствам и тактике ведения войны.
Основные, базовые элементы фортифицированных поселений как средства защиты носят общеисторический характер. Единожды возникнув в эпоху энеолита, они без существенных изменений практиковались почти до наших дней. Конечно, различной была толщина или высота стен, разнообразными - техника и технология их сооружения, различным оказывалось внутреннее обустройство, но на протяжении всей истории они неминуемо включали в себя такие базовые элементы, как естественно укрепленное место (высотное или окруженное петляющей рекой и пр.); глубокий ров или вал, отделяющие естественно укрепленное место от открытой, доступной местности; стены из частокола или камня, защищающие отгороженное место с отдельных опасных сторон или по всему периметру.
Это бы и помнить апологетам средневековых «древнерусских городов».
Средства ведения войн
Иное дело средства ведения войны, которые постоянно совершенствовались по мере совершенствования самого комплекса орудийного производства. Применительно к началу «господства скифов в Европе и Азии», можно сослаться на целый набор новых видов оружия, в массе появившегося в позднем периоде Триполья. Имеются в виду боевые, вне сомнения, топоры из рогов оленя с тщательно отделанной поверхностью, с имитацией литейного шва, костяные кинжалы, десятками (многими десятками) встречающиеся на каждом из укрепленных поселений (при единичности кремневых наконечников стрел) позднего Триполья (Маркевич 1981: 90 и след.). Подтверждением тому является и относительно широкое внедрение в этот период металлических (медные или из мышьяковистой бронзы) кинжалов, сполна представленных на памятниках Софиевского или Усатовского типов.
Для периода Прекукутенть-Триполье А характерны редкие находки наконечников, разбросанные по всему ареалу , — орудия охоты мирного периода.
Период Кукутень А-Триполье В1 — местонахождения с многочисленными экземплярами, концентрирующимися по всей восточной периферии ареала (обращенной к степному пространству) и, в особенности, в Карпато-Прутской зоне, т.е. в зоне наибольшей концентрации естественно и искусственно укрепленных поселений . Каков вывод? Состояние войны, угроза со стороны степей, наконечники стрел — уже одно из главных средств войны.
Период Кукутень АВ,В-Триполье В2,С1 — относительно редкие местонахождения с малым числом наконечников, относительно равномерно разбросанных по всему ареалу — мирная ситуация, наконечники — орудия охоты.
Финальный период культуры — редкие местонахождения с малым числом экземпляров, но в зонах сосредоточения естественно и искусственно укрепленных поселений. И вновь военная ситуация, наконечники стрел — одно из орудий войны.
Правомерно ли такое утверждение, ведь зачастую они трактуются, главным образом, как орудия охоты? Этого мнения, в частности, придерживается и один из ведущих специалистов-трасологов Г.Ф.Коробкова (1987: 173 и след.). Можно ли проверить это положение? Можно.
Элементарная логика подсказывает, что в случае, если наконечники стрел выступали, главным образом, в качестве орудия охоты, то резкие количественные колебания этих изделий обязательно должны отразиться в колебаниях численности остатков дикой палеофауны — объекта охоты. Благо, таких определений ученые имеют достаточно.
Сравнив среднестатистические данные о численности дикой палеофауны по периодам с процентным соотношением численности наконечников стрел, можно сделать ряд выводов. Количественное распределение наконечников стрел и количественное распределение дикой палеофауны демонстрируют две противоположные тенденции. Особенно это наглядно на уровне первых трех периодов, когда резкое увеличение численности наконечников стрел на переходе от периода Прекукутень-Триполье А к периоду Кукутень А-Триполье В1 сопровождается заметным резким сокращением численности костей дикой фауны. Эти различия хорошо просматриваются и на переходе от периода Кукутень А-Триполье В1 к периоду Кукутень АВ-Триполье В2, когда продолжающееся медленное сокращение численности костей дикой фауны совпадает с одновременным резким сокращением численности наконечников стрел.
Из выявленных соотношений этих двух качеств с необходимостью напрашивается один единственный вывод — резкое увеличение численности наконечников стрел в период Кукутень А-Триполье В никак не связано с изменениями хозяйственной деятельности носителей этой культуры. Единственно возможное альтернативное объяснение — наконечники стрел, по крайней мере, для рассматриваемого периода, выступают в качестве оружия или иными словами — орудием войны.
Дергачев проанализировал четыре относительно автономных вида источников — общий фонд памятников, фортифицированные поселения, топонимику и наконечники стрел. Следуя пространственно-временному анализу каждой из этих категорий и всех вместе взятых, выявляется, что, действительно, в период Кукутень А — Триполье В эта культура и ее носители, во первых, испытали на себе какое-то сотрясение, приведшее к временному кризису культуры на последующем этапе (период Кукутень АВ-Триполье В2) ее развития, и во-вторых, это сотрясение сопряжено с каким-то нашествием со стороны, и, в-третьих, последствия этого разрушительного нашествия более всего прослеживаются на южной (низовья Сирета и Прута ) или юго-восточной периферии культуры , т.е. в зоне, обращенной к степям Восточной Европы. И главное, по отдельности или в сумме, все эти данные подтверждают идею М.Гимбутас об испытаниях, выпавших на долю носителей культуры в рассматриваемый период.
Предложенный анализ можно продолжить и применительно ко многим из категорий орудийного комплекса и комплекса оружия (включительно металлических); и применительно к символике боевого оружия (глиняные модели боевых топоров); и применительно к керамике, в частности, керамике с примесью ракушки; и применительно к погребальному обряду — так называемые культовые захоронения; и применительно к культовой антропоморфной пластике, в частности мужских статуэток и символике мужского начала — фаллосы; и применительно к украшениям (подвески из раковин Unio, роговые подвески с ушком — так называемые псалии, и многие другие). Иначе говоря, речь идет обо всех основных категориях археологических источников, отражающих материальную, духовную и социальную жизнь носителей культуры Прекукутень-Кукутень-Триполье как комплексного индикатора исторических процессов в энеолите Восточной Европы времен «начала господства скифов».
http://fatherland.mybb3.ru/viewtopic.php?p=181
Рис. 3.(Интернет) Период расселения трипольцев около 5 тысяч лет назад.
А(а) — 1—6-я ступени позднего периода культуры Триполье-Ку-кутени; б — 7—11-я ступени позднего периода культуры Триполье-Кукутени; в — памятники культуры Триполье-Кукутени (ступень не уточнена); г — отдельные трипольские наход¬ки; д — группа памятников культуры Триполье-Кукутени; е — памятники культуры воронковидных кубков; ж — груп¬па памятников культуры воронковидных кубков; з — волынский вариант культуры шаровидных амфор; и — подольский вариант культуры шаровидных амфор; к — группа памятников культуры Чернавода (Энеолит СССР. М.:Наука, 1982. С.215).
И если продолжить углубленный анализ всех этих категорий, то обнаруживаются те же тенденции, те же закономерности, что и проанализированные выше категории. Ибо потрясения и последствия этого военного нашествия были столь значительными, что они, действительно, отразились на всем облике этой культуры, материализовавшись во всех и каждой из присущих ей категорий археологических источников.
Очевидно, что культура периода Кукутень А-Триполье В1, действительно, испытала на себе какое-то потрясение (анализ общей динамики развития культуры) и что это потрясение определенно вызвано каким-то внешним нашествием (анализ фортификационных поселений, топонимики и наконечников стрел) и что как будто бы эта угроза исходит со стороны степной зоны (все категории). Следуя логике, можно определиться с вопросом, кто же были носители этой внешней угрозы, носители войны.
Оружие начального господства скифов в Европе и Азии http://www.proza.ru/2009/07/22/841
http://www.proza.ru/2009/05/28/262
В качестве «визитной карточки» непрошеных гостей Дергачев назвал следующие основные категории или разновидности материалов.
1. Оружие в целом как самостоятельная категория со всеми ее составляющими, которое изготовлялось в степных и лесостепных зонах Восточной Европы еще на раннем этапе энеолита (Мариупольская культурно-историческая общность с ее Каменной Могилой-архивом энеолита Северного Причерноморья), и большинство конкретных типов которого распространяются в ареале культуры Кукутень А-Триполье В1 вместе с инвазией степных племен или же воспринимаются раннеземледельческой культурой в целях самозащиты.
Вот лишь некоторые из них - достаточно стандартные наконечники стрел или дротиков удлиненно-треугольной формы с прямым основанием; длинные кремневые ножи-пластины; топоры подтреугольной формы с закругленным обушком; каменные булавы — крестовидные — мариупольского типа — , но возможны и иные формы; дротики с прорезными костяными наконечниками с кремневыми вставками типа Дереевки или Джурджулешть и иные.
2. Идущие со времен Сунгири скипетры (схематические и реалистические), которые, несмотря на их количественное преобладание в раннеземледельческом ареале, включительно Кукутень А-Триполье В1, вне сомнения, происхождением связаны со степной зоной, ибо они символизируют лошадь, причем взнузданную верховую лошадь.
3. Визитной карточкой степных или лесостепных восточноевропейских племен сама по себе является керамика с примесью ракушки, которая впервые появляется в период Кукутень А-Триполье В1, а затем внедряется в керамический комплекс последующих этапов развития этой культуры. Можно оспаривать конкретные истоки этой керамики — среднестоговские или скелянские (по Ю.Я.Рассамакину), но они оттуда — восточноевропейские, степные или лесостепные.
4. Погребения в вытянутом положении, появившиеся «неожиданно» в период Кукутень А-Триполье В1 (Скынтея) и встречающиеся впоследствии на более поздних этапах (Траян, Незвиско, могильник Чапаевка), и которые по антропологическим данным обнаруживают сходство с восточноевропейскими днепро-донецкими или мариупольскими материалами.
5. Антропоморфные мужские статуэтки и фаллосы, которые появляются в самом конце раннего периода культуры, в массе — в период Кукутень А-Триполье В, а затем встречаются и на последующих этапах и, которые определенно символизируют мужское начало или патриархальные отношения, изначально свойственные степным скотоводческим обществам (хотя подобное известно со времен позднего палеолита Русской равнины).
6. Специфичные украшения из раковин Unio — тип Мариуполь, Деча Мурешулуй, которые не следует путать со сходными подвесками, свойственными культурам энеолита или ранней бронзы Венгрии или Польши.
7. Возможно, со временем в этот список можно будет включить и ранние свидетельства колесного транспорта (Пурикань и др.), о которых в последней из посвященных этой теме статье почему-то ничего не сказано (Bakker и др. 1999).
По Дергачеву, если отбросить последний пункт, данных для утверждения, что военная инвазия связана со степными скотоводами Восточной Европы остается предостаточно. Надо ученым всегда спросить только огромный археологический материал, и он главное им ответит. И, по сути, получится, что М.Гимбутас во многом была права. К тому же, протогорода на территории будущей средневековой Гардарики (Руси) явно были за несколько тысяч лет до существования самой Новгород-Киевской Руси. И в той или иной форме это отразили даже топонимы.
К статье Дергачева приложена списком обильная научная литература, которая в данном случае указывается частично.
Обильная научная литература, которую наставники анти-фольков игнорируют
http://www.proza.ru/2010/06/16/398 http://www.proza.ru/avtor/zolinpm&book=17#17
Бурдо Н.Б., Вiдейко М.Ю. 1998. Основи хронологii Трипiлля-Кукутенi. // Археологiя. 2. С. 17-29.Виноградова Н.М. 1983. Племена Днестровско-Прутского междуречья в период расцвета трипольской культуры. Кишинев. Гусев С.О. 1995. Трипiльська культура Среднього Побужжя рубежу IV-III тыс. до н.э. Вiнниця. Даниленко В.Н., 1974. Енеолит Украины. Киев. Дергачев В.А. 1980. Памятники позднего Триполья (Опыт систематизации). Кишинев.Дергачев В.А. 1986. Молдавия и соседние территории в эпоху бронзы. Кишинев. Дергачев В.А., 1989. Молдавия и соседние территории в эпоху энеолита-бронзы. Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук (рукопись). Л. Дергачев В.А. 1999. Особенности культурно-исторического развития Карпато-Поднестровья. К проблеме взаимодействия древних обществ Средней, Юго-Восточной и Восточной Европы. // Stratum Plus. №2. Cанкт-Петербург-Кишинев-Одесса. С. 169-221. Дергачев В.А., Сорокин В.Я. 1986. О зооморфном скипетре из Молдавии и проникновении степных энеолитических племен в Карпато-Дунайские земли. // Известия Академии наук МССР. Серия Общественных наук. 1. Кишинев. С. 54-65.Заец И.И., Рыжов С.Н. 1992. Поселение трипольской культуры Клищев на Южном Буге. Киев. Збенович В.Г. 1974. Позднетрипольские племена Северного Причерноморья. Киев. Збенович В.Г. 1975. Обороннi спориди та зброя у племен трипiльськоi культури. Археологiя. 15. С. 32-40. Збенович В.Г. 1989. Ранний этап трипольской культуры на территории Украины. Киев. Збенович В.Г., Шумова В.А. 1989. Трипольская культура Среднего Поднестровья в свете новых исследований. // Первобытная археология. Киев. С. 97-106 Клейн Л.С. 1978. Археологические источники. Л. Клейн Л.С. 1991. Археологическая типология. СПб. Клейн Л.С., 1995. Археологические источники. Издание 2-е. ФАРН. СПб. Колесников А.Г. 1993. Трипольское общество Среднего Поднепровья. Опыт социальных реконструкций в археологии. Киев.
Массон В.М.,Черныш Е.К. 1982. Энеолит Правобережной Украины и Молдавии. // Энеолит СССР. М. С. 165-320. Мерперт Н.Я. 1965. О связях Северного Причерноморья и Балкан в раннем бронзовом веке. // КСИА. 105. С. 10-20. Мерперт Н.Я. 1974. Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья. М. Мерперт Н.Я. 1980. Ранние скотоводы Восточной Европы и судьбы древнейших цивилизаций. // Studia Praehistorica. 3. София. С. 65-90.Мерперт Н.Я. 1982. Энеолит юга СССР и Евразийские степи. // Энеолит СССР. М. С. 322-331.Мерперт Н.Я. 1984. Этнокультурные изменения на Балканах на рубеже энеолита и раннего бронзового века. // Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья: лингвистика, история, археология. М. С. 244-264.
Мовша Т.Г. 1981. Проблемы связей Триполья-Кукутены с племенами культур степного ареала. // Studia Praehistorica. 5-6. София. С. 61-72. Мовша Т.Г. 1993. Взаемовiдносини степових i землеробських культур в епоху енеолiту-ранньобронзового вiку. // Археологiя. 3. С. 36-51.
Нечитайло А.Л. 1991. Связи населения степной Украины и Северного Кавказа в эпоху бронзы. Киев. Панайотов И. 1989. Ямната култура в Българските земи. // Разкопки и проучвання. ХХI. София. Пассек Т.С. 1949. Периодизация трипольских поселений. МИА 10.
Рассамакин Ю.Я. 1993. Энеолит степного Причерноморья и Приазовья. // The Fourth Millenium B.C. Proceedings of the International Symposium. Nessebur. 28-30 August 1992. Sofia 1993. 5-28.
Cорокин В. Я. 1991. Орудия труда и хозяйство среднего Триполья Днестровско-Прутского междуречья. Кишинев. Сорокин В.Я.,1993. К проблеме генезиса культуры Кукутень. // Revista Arheologic;. 1. Chi;in;u. Р. 83-92.
Тасић Н. 1983. Jугословенско Подунавлье од индоевропске сеобе до продора Скита. Нови Сад-Београд. Телегiн Д.Я. 1985. Культурна належнiсть i датування випростаних енеолiтичних поховань степового Поднiпров’я. // Археологiя. 61. С. 17-30. Телегин Д.Я. 1990. Степное Поднепровье и Нижнее Подунавье в неолите-энеолите. // Каменный век на территории Украины. Киев. С. 6-17. Телегiн Д.Я., 1993. Основнi перiоди iсторичного развитку населення територii України у V-першiй половинi IV тис. до н.е. // Археологiя. 1. С. 15-23.
Тодорова Х. 1979. Энеолит Болгарии. София Пресс. Тодорова Х. 1986. Каменно-меднота ероха в България. София.
Шмаглий Н.М. 1960. О топографии поселений городско-усатовского типа. // ЗОАО. I (34). С. 302-308. Шмаглий Н.М., Видейко М.Ю. 1987. Раннетрипольское поселение Гребеннюков Яр у с. Майданецкое.// Новые исследования по археологиии Северного Причерноморья. Киев. С. 87-99. Шмаглий Н.М., Черняков И.Т. 1970. Курганы степной части междуречья Дуная и Днестра (1964-1966 гг.). // МАСП. 6. С. 5-129.
Щукин М.Б. 1999. На рубеже эр. Санкт-Петербург.
Bakker J. и др. 1999. — Bakker J., Kruk J., Lanting A., Milisauskas S. 1999. The earliest evidence of Wheeled vechicles in Europe and the Near East. Antiquiti. 73. № 282. 778-790.
Bogataja L.K., Manzura I.V. 1994. Ost-West-Wechselbeziehungen im Spiegel der ;neolithisch-fr;hbronzezeitlichen Kulturen des nordwestlichen Schwarzmeergebietes. ZfA Z.Arch;ol. 28. S. 63-86.
Ciugudean H. 1996. Epoca timpurie a bronzului ;n centrul ;i sud-vestul Transilvaniei. Bibliotheca Thracologica. XIII. Bucure;ti. 1996.
Cuco; ;t. 1999. Faza Cucuteni B ;n zona subcarpatic; a Moldovei. Piatra Neam;.
Dergacev V. 1993. Model;s d’etablissements de la culture de Tripolie. Pr;histoire Europ;enne. 5. Liиge. P. 101-118.
Dergachev V. 1999. Cultural-Historical Dialogue between the Balkans and Eastern Europe (Neolithic-Eneolithic). // Late Prehistorie Exploitation of the Eurasian Steppe. Papers presented for the Symposium to be Held. 12-16 Januarie 2000. Vol.I. Cambridge. P. 54-67
Dragomir I. 1996. Monografia arheologic; a Moldovei de sud. Danubius XVI. Gala;i. 1996
Gimbutas M. 1994. Das Ende Alteuropas. Der Einfale von Steppennomaden aus S;dru;land und die Indogermanisierung Mitteleuropas. Archaeolinqua Alapitvany. Budapest. S. 13-135.
Hansen S. 1991. Studien zu den Metalldeponierungen W;hrend der Urneufelderzeit im Rhein-Main Gebiet. Universt;tsforschungen zur Pr;historischen Arch;ologie. Band 5. Bonn.
Hansen S. 1994. Studien zu den Metalldeponierungen W;hrend der ;lteren Urnenfelderzeit zwischen Rhonetal und Karpatenbecken. Universt;tsforschungen zur Pr;historischen Arch;ologie. B.21. T.1-2. Bonn.
H;usler A. 1994. The North-Pontic Region and the Beginning of the Eneolithic in South-East and Central Europe. The Archaeology of the Steppes. Metods and Strategies. Papers from the Interenational Symposium held in Naples 9-12 Novamber 1992. Napoli. P. 123-147.
H;usler A. 1996. Invasionen aus nordpontischen Steppen nach Mitteleuropa im Neolithikum und in der Bronzezeit: Realitat oder Phantaseprodukt? Arch;ologische Informationen. 19(1-2). S. 75-88.
Kristiansen K. 1998. The Construction of a Bronze Age Landscape. Cosmology, Economy and Social Organisation in the Northwestern Jutland. Mensch und Umwelt in der Bronzezeit Europas. Kiel. P. 281-291.
Laszlo A. 1993. Asez;ri ;ntarite ale culturii Ariusd-Cucuteni ;n sud-estul Transilvaniei. Fortificarea a;ez;rii de la Malnas Bai. Arh. Moldovei. XVI. Bucure;ti. P. 33-50.
Levi;ki O., Manzura I., Demcenco T. 1996. Necropola tumular; de la S;r;teni. Bibliotheca Thracologica. XVII. Bucure;ti. 1996.
Lichardus J., Lichardus-Itten M. 1993. Das Grab von Reka Devnja (Nordostbulgaien). Ein Beitrag zu den Beziehungen zwischen Nord- und Westpontikum in der fr;hen Kupferzeit. Saarbr;cker Studien und Materialien zur Altertumskunde. 2. Bonn.
Makkay J. 1994. Horses, Nomads and Invasions from the Steppe from an Indo-European Perspective. The Archaeology of the Steppes. Metods and Strategies. Papers from the International Symposium held in Napoles, 9-12 November 1992. Napoli. P. 149-165.
Mantu C.-M. 1998. Cultura Cucuteni. Evolu;ie, cronologie, leg;turi. Piatra-Neam;.
Manzura I. 1993. The East-West interaction in the mirror of the eneolithic and early bronze cultures in the north-west Pontic. Revista Arheologica. 1. Chi;in;u. 1993. 23-53.
Manzura I. 1994. Culturi eneolitice ;n zona de step;. Thraco-Dacica. XV. 1-2. P. 93-101.
Manzura I., Sava E. 1994. Interac;iuni «est-vest» reflectate ;n culturile eneolitice ;i ale epocii bronzului din zona de nord-vest a M;rii Negre (Schi;; cultural-istoric;). Mem. Antiquitatis. XIX. P. 143-192.
Manzura I. 1999. Cernavoda I culture. In: Nikolova L. The Balkans in Later Prehistory. BAR International Series. 791, 95-174.
Parzinger H. 1993. Studien zur Chronologie und Kulturgeschichte der Jundstein-, Kupfer- und Fr;hbronzezeit zwischen Karpaten und Mittelerem Taurus. R;misch-Germanische Forschungen. T.1-2. B.52. Meinz am Rhein. 1993.
Parzinger H. 1998. Kulturverh;ltnisse in der eurasischen Steppe W;hrend der Bronzezeit. Mensch und Umwelt in der Bronzezeit Europas. Kiel. S. 457-479.
Rassamakin Ju.Ja. 1994. The main directions of the development of early pastoral societies of northern Pontic zone: 4500-2450. Baltic-Pontic Studies. 2. P. 29-70.
Rassamakin Ju. 1999. The Eneolithic of the Black Sea Steppe: Dynamics of Cultural and Economic Development 4500-2300 B.C. In: Levine M., Rassamakin Ju., Kislenko A., Tatarintseva N. Late prehistoric exploitation of the Eurasian Steppe. Cambrige. P. 59-182.
Sorokin V. 1997. Considera;ii referitoare la a;ez;rile fazei Cucuteni A-Tripolie B1 din Ukraina ;i Republica Moldova. Mem. Antiquitatis. XXI. P. 7-81.
Tasi; N. 1989. Prehistoric Migration movements in the Balkans. // Migrations in Balkan History. Beograde. P. 29-37.
Tasi; N. 1995. Eneolithic Cultures of Central and West Balkans. Beograde.
Так есть ли археологические следы начала господства скифов в Европе и Азии с 4 тыс. до н.э., свидетельства существования городов столь далекой поры в Восточной Европе ?!
Решать Вам, уважаемые читатели.
А сквозные многотысячелетние процессы отечественной истории очевидны
http://www.proza.ru/avtor/zolinpm1
http://www.proza.ru/avtor/zolinpm&book=8#8
http://www.proza.ru/avtor/zolinpm&book=12#12
http://www.proza.ru/avtor/zolinpm&book=15#15
http://www.proza.ru/avtor/zolinpm&book=6#6 и т.д.