Жатва 60

      
 - Счастливые питерские школьники, попавшие в весеннюю Алушту на деньги господина Муна.

                12.2. ЛЕНСОВЕТ ХХI.
               
                12.2.1. СВОБОДА РАСПРАВЛЯЕТ КРЫЛЬЯ И ДРУГИЕ ПЕРЬЯ.
 
      Главное в городе творилось, понятно, не в райсоветах, а в зале Мариинского дворца. Помню невиданную картину, когда почти четыре сотни избранных депутатов горсовета вприпрыжку бежали от метро «Площадь Мира» (потом уже «Сенная») по Баскову переулку на сессию во дворец к 10 часам утра. Никаких чёрных лимузинов! Голытьба, а не депутаты. Одеты тоже кое-как, я ходил на сессии в простом свитере.

      У меня сохранилась бумажка 1993 г. с моим шуточным словесным автопортретом в виде пародии на характеристику и автобиографию, которую от меня потребовали в Совете:

                "Борис Гуанов

      Среднего роста сутулый человек в очках, с бородой и залысинами. Ни толст, ни тонок, крепкотел. Выглядит чуть моложе своих 48 лет, несмотря на седые виски. Вид сугубо интеллигентный и деловой. Походка быстрая, целеустремлённая. Одет бывает по-разному: то месяцами ходит в одном свитере, то появляется в костюме с иголочки и сразу преображается. Тогда элегантный вид портят только завивающиеся вихры на затылке.

      Почти со всеми на Вы. В общении мягок, уступчив, доброжелателен. Смотрит в глаза, улыбка очень добрая, лучики морщин у глаз. Когда натыкается на хамство или злобу, моментально становится высокомерным, презрительным и ехидным, но без встречной агрессии. Чувствуется потомственное петербургское происхождение.

      Видно, что всегда был отличником, баловнем судьбы. После окончания школы с медалью, следуя духу времени, пошёл в физики, несмотря на гуманитарные наклонности. Со второго курса осознанно выбрал себе специальность – только появившиеся тогда лазеры. Закончил Ленинградский Политехнический институт.

      После распределения 18 лет работал в одной и той же лаборатории крупного оборонного научно-производственного объединения. В золотое для военно-промышленного комплекса брежневское время относился к своей работе как к увлекательной игре с игрушками стоимостью в десятки и сотни тысяч рублей. Автор 25 изобретений, около сотни научных трудов. Но диссертацию защитил поздно – в 38 лет, в начальники не выбился – сказалось органическое отвращение к подхалимству и, что серьёзнее, нескрываемое неприятие руководящей роли КПСС…"
      Вот такой я тогда был человек.

      Тон работе Ленсовета ХХI созыва с первых заседаний первой сессии был задан пониманием подавляющего большинства депутатов необходимости срочных радикальных реформ – и политических, и экономических.

      Уже на первой сессии с докладом об экономическом положении страны и переходу к «планово-рыночной экономике» выступил Анатолий Чубайс. По существу, ссылаясь на польский опыт, он изложил программу «шоковой терапии», которая была воплощена в жизнь только в 1992 г. правительством Гайдара и на которую так и не решился недавно избранный Президент СССР М.С. Горбачёв. Основные блоки этой программы: пересмотр госбюджета и прекращение дотаций предприятиям и расходов на мелиорацию и т.п., приватизация экономики, реформа цен и социальная защита малоимущих, включая введение карточной системы и открытие биржи труда.

      Он не скрывал, что нас ждёт рост цен, безработица и социальное неравенство. Вместе с тем исчезнет всеобщий дефицит товаров, а в долгосрочной перспективе произойдёт изменение структуры экономики, разворот её к потребителю. Чубайс ответил на вопросы депутатов и, в частности, сказал: «Суть денежной реформы – это отъём денег» у населения. Так правительство Павлова и поступило, но это не спасло СССР.

      Однако первым делом надо было избрать Председателя Совета. Казалось бы, дело простое, ведь демократов в горсовете было подавляющее большинство, не то, что в райсовете. Но не тут-то было! Оказывается, что демократы-то все разные, и все хотят. Выделились две кандидатуры: Пётр Филиппов, основательный, с бородой, как у Карлы Марлы, экономист, и Марина Салье – геологиня, мама всех либералов из ЛНФ.

      Больше месяца голосовали, но, подобно буриданову ослу, подохшему меж двух стогов сена, прийти к решению так и не смогли. Надо было призывать варяга, как учила «Повесть временных лет». Над Съездом народных депутатов в Москве и со всех телевизионных экранов блистала звезда ленинградского профессора-юриста Анатолия Собчака в клетчатом пиджаке. В нескольких ленинградских избирательных округах надо было ещё провести довыборы. И вот делегация от Ленсовета пала в ножки и умолила Собчака баллотироваться в 52-м округе. Выборы, конечно прошли как по маслу, и скоро все мы дружными аплодисментами и огромным букетом белых роз встречали нового Председателя Ленсовета.

      К тому времени депутаты скучковались по комиссиям. Я записался в две комиссии: по науке и высшей школе и по воспитанию и народному образованию. В комиссиях тоже шла борьба за руководство. Но мне хватало моего руководящего поста в райсовете, поэтому здесь я никуда не рвался. Из председателей комиссий был сформирован первый состав Президиума Ленсовета.

      Начали формироваться партийные фракции. До этого в райсовете я вступил в Социал-демократическую партию России. Почему? Да просто я считал, что капитализм в чистом виде порождает уж слишком большое неравенство, мне больше нравилась шведская модель развития, как мне казалось, совмещающая свободу и социальную справедливость.

      Но социал-демократов в Ленсовете оказалось немного, и наиболее видным из них был Анатолий Голов, которого я знал ещё со времён демонстраций 88-89 гг.. Так же немного было депутатов -   членов Республиканской партии России. Из этих депутатов сформировалась объединённая фракция СДПР-РПР, в которой я некоторое время поучаствовал, но скоро понял, что из-за малочисленности она не могла реально вести самостоятельную политическую игру. Разногласия между её сопредседателями – А. Головым от СДПР и В. Дроздовым от РПР, человеком амбициозным, - ещё больше снижали её потенциал.

      Наблюдая за лидерами разных демократических группировок в Ленсовете, я понял, что главные разногласия между ними вовсе не политические, а просто личные. Все они, обладая лидерскими качествами, даже, может быть, не сознавая этого, тянули каждый в свою сторону, как Лебедь, Рак и Щука, не в силах преодолеть личные антипатии ради общего дела: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдёт». Всё старо, как мир.

      Вот моя заметка в газете "Смена" от 18.01.91 г. в рубрике "Плюрализм в почтовом ящике":

                "КОНЕЧНО, МЫ - ГЕРОИ

      Ну, вот мы и на виду. Мы - депутаты, мы -  демократы. Нас печатают, нас показывают по телевизору, к нам идут сирые, убогие, с надеждой и слезами, снизу вверх взирают на нас. Нас побаиваются, к нам втираются в доверие и дружбу. Иногда недурно угощают. Нам смотрят в рот, мы умные. Сволочь большевистская нас ненавидит. А нам плевать. Взаимно.

      В общем-то, мы, конечно, герои. Выгнали толстопузых из зала заседаний, пока что. Смотреть было противно, как они тут чинно заседали. А у нас иной депутат, что утюг: плюнешь - зашипит. На наших заседаниях не заснёшь - борьба, сам-бо-бо называется.

      Мы гордые, но не заносчивые. Свои недостатки отлично знаем. Ещё лучше знаем пороки своего соседа-депутата, тоже демократа. Что? Давайте все вместе?! Иначе нас сожрут?! Нет, это большевизм. Пусть жрут.

      Мы смелые, принципиальные. Скажем в глаза хоть кому: "Ты дерьмо". И нам скажут. Ничего. Наверное, действительно, дерьмо. Главное - это осознать. Осознать и очиститься. В чём смысл демократии? В самоочищении. Надо раздеться догола и очиститься. На видном месте. И розгаМИ, розГАМИ, РОЗГАМИ!!! О-оо!! А-ааа!!! И-иии!!!

      Чего ты ржёшь, наглая морда?!

      Ох. дурно... сердце... умираю... за демократию..."
               

      Я же всегда выступал за единство всех, кто хочет победить наследие коммунистического правления, пренебрегая личными предпочтениями и не коренными расхождениями во взглядах. У нас были общие принципиальные политические противники – коммунисты из фракции «За возрождение Ленинграда». Но почти все депутаты-демократы считали, что победа уже у нас в кармане, и можно позволить себе роскошь внутренней грызни.

      Поэтому практически с начала её функционирования я стал участвовать в собраниях самой многочисленной и влиятельной в Ленсовете ХХI фракции «На платформе ЛНФ», в состав которой входила М.Е. Салье, но реальным лидером которой стал С.Н. Егоров. Фракция «Конструктивный подход», организованная П.С. Филипповым, довольно быстро развалилась, т.к. Филиппов, как и Салье, переключились на работу в Москве в качестве народных депутатов РСФСР. Но всеобщего объединения депутатов-демократов на платформе ЛНФ так никогда и не произошло. На обломках «Конструктивного подхода» возник «Март», потом – Региональная партия центра (РПЦ – не путать с Русской православной церковью!).

      Понять этих депутатов можно. Им как людям, пожалуй, наиболее интеллигентным среди депутатов Ленсовета, претил экстремистски-напористый, «наполеоновский» стиль лидерства Сергея Нестеровича, а перехватить это лидерство – не хватало реакции, т.к. он за словом в карман не лез и всегда первым оказывался у микрофона. Тогда, в 1990 – начале 1991 года, когда демократия только прорастала сквозь асфальт СССР, я был уверен, что колоться на партии рано, и даже отказался от личного приглашения глубоко уважаемой мной М.Е. Салье вступить в её Свободно-демократическую партию.

      Но уже после провала путча и распада Советского Союза в сентябре 1992 г. я, кстати, приложил руку к созданию РПЦ и был среди десяти её учредителей. На первых сходках оргкомитета учредителей мне с Игорем Артемьевым, будущем министром, было поручено подготовить проект Устава, что мы и сделали к взаимному удовольствию. Устав на 8 листах был принят на собрании учредителей и зарегистрирован Управлением юстиции мэрии Санкт-Петербурга.

      19 декабря 1993 г. было утверждено Временное положение о депутатской группе «Фракция Партии центра», где устанавливалось, что «решения … фракции … носят для членов фракции характер настоятельной рекомендации, что означает: - член фракции не вправе публично выступать с пропагандой иной точки зрения, чем та, которая зафиксирована решением общего собрания фракции; - при поименном голосовании в случае несогласия с решением общего собрания фракции, член фракции обязан уведомить о своей позиции любого члена совета фракции, а при голосовании воздержаться». Это была, пожалуй, одна из первых попыток установить какую-то дисциплину в депутатской вольнице.

      Вообще я принял участие в оргкомитете именно из личных симпатий к И. Артемьеву и Д. Ленкову, с которыми я работал в комиссии по науке и высшей школе, и к М. Амосову, спокойному и разумному человеку. Однако в дальнейшем внедряемое всюду, во всех документах партии понятие «Восьми принципов центризма», а именно: реформизм, социальное равновесие, федерализм и децентрализация, демонополизация экономики, экономическое программирование, экологический реализм, межнациональное партнёрство и внешнеполитический прагматизм, являющимися тезисами к программе Партии Центра, - стало коробить мою революционно-романтическую душу. Эти в общем-то совершенно разумные принципы, повсюду содержали оговорки на сохранение равновесия между старым и новым и казались мне какими-то постыдно-трусливыми и половинчатыми.

      Умом я понимал, что, конечно, в политическом спектре «центр» - самое тёплое место, самое близкое к реальной власти, но другим полушарием я чувствовал, что наша мирная антикоммунистическая революция ещё далека от полной победы, надо идти дальше, чтобы перевалить через точку невозврата. Поэтому вскоре я заявил о своём выходе из этого проекта.
 
      Я действительно был настроен весьма радикально. По проведённому анализу степени радикализма депутатов при обработке результатов их поимённых голосований на сессиях Совета (за 100% радикализма принимался результат голосований С.Н. Егорова) я был где-то в первой двадцатке. Например, я был двумя руками за люстрацию всех секретарей и инструкторов парткомов, райкомов, горкомов и обкомов КПСС и недопущение их к государственной службе. Выступал я также за запрет коммунистической партии и суд над КПСС по типу Нюрнбергского трибунала. Кто-то ведь должен нести ответственность за миллионы расстрелянных и замученных, за уничтожение русской культуры, за растление народа, за искоренение веры, за гонения праведников и самых талантливых людей России?

      Вспоминаю инцидент с российским триколором, который принёс в зал заседаний Совета и вывесил с балкона известный своим радикализмом депутат-афганец В. Скойбеда. Председатель Собчак потребовал немедленно убрать имперскую символику из зала, поднялся шум, все побежали к микрофонам, и я успел сказать Собчаку, чтобы он тогда распорядился немедленно убрать люстры, т.к. на них сидят двуглавые императорские орлы.

      На следующий день половина зала дразнила Собчака маленькими флажками-триколорами на местах, где сидели демократы. Флажки изготовил и роздал депутатам у входа в Мариинский дворец известный городской неформал Саша Богданов, который самовыражался через издаваемый им забавно иллюстрированный листок «Антисоветская правда» с собственным лирическим героем – типичным «совком», потерявшим всякие жизненные ориентиры в те бурные годы. Приведу выдержки из его «письма», «адресованного» цековскому консерватору Егору Лигачёву:

                "Здравствуй, МИЛЫЙ ЕГОРУШКА! Привет ГОРБАЧЁВУ!

      В Питере – революция! Голытьба взбунтовалась. На выборах испинала ногами до смерти горбачёвский подарочек – мешок с надписью «Аппарат» - и провозгласила Нового Хозяина жизни – разночинца в роли Государственника. Они ничего не могут и не умеют, хотя многого хотят, а подпитка всё та же – социологи на ниточках КГБ. Вот так и живём: на сессии Совета – дурдом, на улицах – полное равнодушие, в казне ни копейки, а за душой ни Бога, ни чёрта, ни Ульянова-Ленина!

      Зато номенклатура подешевела, и если раньше Мафия должна была отстёгивать 5-10% с оборота на взятки должностным лицам, то теперь эти голопузые неформалы обойдутся и полпроцентами, да ещё задницу будут всем показывать в Лиге сексуальных реформ!

      Революция идёт «бархатная», почти маниловская. Тут скоро будет всеобщая распродажа, дешёвый аукцион. С молотка пойдёт всё, а цены всё равно подскочат, и уже не партийная, а другая Мафия их поднимет. Причём, без всякого «референдума».

      Сожги партийный билет и приезжай, Егорушка, в Питер! Познакомлю я тебя с Ниной Андреевой, своей лучшей подругой, и мы будем вместе гулять по Невскому и наслаждаться картиной полного разложения Нации и быстрым крахом Империи Коммунизма…

      Милый Егорушка! Нет ни у тебя, ни у меня никаких гарантий. Потому что если бы коммунисты не темнили все пять лет перестройки, то именно они бы напоследок раздали бедным и землю, и квартиры, и фабрики, и кафе… Раздали бы коммунисты государственную общенародную собственность настоящим бедным, настоящим крестьянам и настоящим рабочим. Потому что собственность всё равно станет частной, но получат её Новые Хозяева жизни, а народ снова обманут, и КПСС повторит мученический путь Российской Монархии в 1917 – 1918 гг.
   А всё могло быть иначе!

                Где шаманы коммунисты?


                Вопрос решён! Опять монархия.
                Опять жандармы и клопы.
                Опять блатная олигархия –
                Аристократы и попы.

                Опять колбасники на улицах
                Орут евреям: - С нами Бог!
                Опять червонец стоит курица
                И сто рублей – один сапог…

                Того гляди, все деньги вытрясут
                И бац! – столицу – в Петроград!
                Кого вперёд ногами вынесут,
                Кого заводом наградят.

                Не перестройка получается,
                А извините, ерунда!
                Пусть Царь на Царствие венчается,
                Но коммунизм-то деть куда?!

                Вопрос решён. Опять монархия!
                Местечко дай тому, сему…
                Опять блатная олигархия,
                Эх, объегорила страну!

                Коммунисты! Раздайте собственность бедным!

      Если не сделать этого сейчас, то они, бедные и трудящиеся, на самом деле эту собственность больше никогда не получат. Её получат те, кто прекрасно жил и при социализме, паразитируя на дефиците прав и товаров. Горбачёв устраивает гигантскую мистификацию с «Перестройкой» и децентрализацией экономики в том направлении, которое сделает богатых ещё богаче, бедных – беднее, а Россия превратится в уголовно-фашистское государство, где снова будет править Мафия…"

      Ах, какие пророческие слова вырываются порой из размалёванных уст шутов и юродивых!

      К сожалению, даже если бы наш Ленсовет решился на радикальные меры, то вряд ли это изменило бы общую ситуацию в стране. Всё зависело от Москвы. Но Ельцин не решился на решающий удар по компартии, который можно было бы нанести сразу после провала ГКЧП. Тогда народ его поддержал бы, а коммунисты сидели бы, поджав хвосты. Время было упущено, да Борис Николаевич и сам-то был из тех же партийных бонз.

      О моих настроениях свидетельствует статья, опубликованная в газете «Литератор» от 21.09.90:

                «САМ ПРЫГНУ В МОГИЛУ…
 
      В субботу 18 августа программа «Телекурьер» громогласно пригласила жителей города к референдуму по поводу предложения перенести прах В.И. Ульянова (Ленина) в некрополь «Литераторские мостки». У меня ещё за несколько недель до передачи было предчувствие, что кто-нибудь выступит с таким предложением. Я ожидал, что до этого, наконец, додумаются в Смольном, но уважаемое Лентелевидение дало сто очков вперёд партийным тугодумам.

      Чего же нам ждать в случае переезда «святых мощей» в наш город? Во-первых, Кремль облегчённо вздохнёт – его политические маневры уже не будут связаны неудобным соседством с краеугольным идейным камнем нашего государства. Заодно логично будет избавиться и от мрачных обитателей кладбища, в которое большевики превратили Красную площадь, особенно от уже клеймённого сатаны – Сталина. Во-вторых, торжественная похоронная церемония позволит вылить на наш сентиментальный и доверчивый народ ещё ушаты елейной лжи о «великом гении всего человечества». В-третьих, кто осмелится после этого требовать возвращения нашему городу его истинного наименования – Санкт-Петербург? А если и осмелится, то ещё неизвестно, что покажет проведённый энергично и спешно вслед за этой шумихой референдум – шансы продолжения «Ленинградом» узурпации имени города возрастут, по крайней мере пока не уйдёт из жизни обманутое и несчастное поколение «ленинградцев».

      Таким образом, за эту блестящую идею – большое спасибо Лентелевидению от большевиков! Запахом идейного формалина так и веет из открывающихся провалов Мавзолея. Заодно можно показать народу, что КПСС и православие едины, а при проведении масштабных строительно-монтажных работ на кладбище по устройству новой усыпальницы можно снести несколько могил малоизвестных деятелей серебряного века русской культуры.

      Нет уж! Пусть герои самой преступной страницы истории лежат напоказ в назидание нашему народу и всему человечеству на том месте, откуда они совершали свои злодеяния. Нет на земле более поучительного и страшного мемориала, чем Красная площадь! И нет большего наказания главному злодею от Бога, чем лежать не погребённым и служить экспонатом исторического музея подобно мумии какого-нибудь фараона-изувера. Вспомните фильм «Покаяние». Вот вам гримаса истории – планировали возвеличить, а выставили на позор!

      А тем, кто ещё долбит, что Ленин, несмотря ни на что, всё-таки гений, я напомню: «Гений и злодейство – две вещи несовместные!». В течение своей бурной жизни он, конечно, написал немало текстов, старательно подшитых почитателями, но количество томов – ещё не причина считать его литератором, чтобы положить рядом хотя бы с Надсоном.

      Так что не будем в очередной раз поправлять историю и помогать мимикрирующему режиму прятать концы в воду (т.е. в землю). Я заявляю, что сам скорее прыгну в могилу, заготовленную для Ильича, чем допущу этого грешника в святую землю нашего города. Прошу всех, кому дорог свободный дух Санкт-Петербурга, поддержать меня.

                Б. Гуанов, народный депутат горсовета,
                заместитель председателя Фрунзенского районного Совета»

      Периодически вопрос о захоронении мумии Ленина будировался в прессе, но до реальных шагов дело не доходило, и на мой взгляд, правильно. Вспоминался нашумевший в годы перестройки грузинский фильм «Покаяние», в котором труп диктатора выбрасывали из могилы. Дело, конечно, не в том, где лежит труп — в земле, в мавзолее или в музее, а в отношении к его бывшему насельнику. Можно ему поклоняться, можно глумиться над ним. А можно всегда помнить о его преступлениях, чтобы они никогда не повторились. 

      Первые сессии Ленсовета ХХI – незабываемое зрелище. Перед началом заседания на депутатских местах лежали пакеты документов, предлагаемых на голосование, иногда по несколько альтернативных проектов по одному вопросу с пояснительными материалами. Каждая сессия открывалась и закрывалась исполнением Гимна Великому городу Глиэра.

      С момента открытия заседания перед микрофонами в проходах выстраивались длинные очереди из депутатов, желающих внести свой пункт в повестку дня в дополнение предложенных Президиумом. Записавшимся предоставлялась трибуна для выступления по повестке. Потом предложенные пункты повестки и новые предложения голосовались. На первых порах, кстати, не было электронной системы голосования, и подсчёт голосов вели члены счётной комиссии по поднятым рукам депутатов. Повестка дня утверждалась в целом.

      По каждому вопросу выступали несколько депутатов по записи. Каждый проект ставился на голосование. Проект, получивший необходимое большинство   голосов, принимался в первом чтении. Объявлялся приём поправок. Через неделю-другую все поступившие поправки ставились на голосование опять-таки после их обсуждения и выступлений депутатов. Принятые поправки редакционной комиссией включались в текст, утверждённый в первом чтении. Ещё через неделю-другую отредактированный текст с включёнными поправками ставился на голосование в целом, естественно, опять пройдя через жернова депутатских выступлений. Даже после всех этих родовых мук проект решения мог и не быть принятым в целом. Тогда вопрос обнулялся, пока его снова не поставят в повестку дня.

      Какие страсти кипели при обсуждении многих вопросов, какие взаимно противоположные мнения высказывались! Ведь Ленсовет ХХI – это вам не стадо послушных овечек – депутатов прежних созывов, когда на голосование предлагался единственный проект, обычно вышедший из недр Смольного, а выступавший оратор, пробубнив короткую речь, предлагал депутатам проголосовать «за», и все тянули руки   - единогласно. Вот была благодать!

      А тут с пеной у рта дюжины депутатов рвали свои глотки и с трибуны, и с микрофонов в зале по каждому мало-мальски значимому вопросу. Правда, мордобоя в Ленсовете никогда не было. Не было среди нас ни одного Жириновского. В перерывах кучками собирались фракции, и депутаты обсуждали в оперативном порядке, каким образом они будут консолидировано голосовать по вопросам предстоящей повестки дня.

      Иногда и в дворцовую столовую, кстати, обычную столовую самообслуживания, забежать не удавалось. Во время перерыва на выходе из зала заседаний обычно можно было увидеть кого-либо из депутатских вождей, дающих интервью телевидению. Во время заседания депутаты вовсе не сидели на своих местах как прикованные. Зал был в движении, депутаты ходили, советовались друг с другом, разговаривали с присутствовавшими журналистами. Любимым местом во время отлучки была лестничная площадка, где коромыслом стоял табачный дым, и в этих кулуарах так же горячо обсуждались всё те же вопросы.

      Вход в Мариинский дворец был открыт для всех. Поэтому по коридорам бродило много всяких маргинальных типов. Один из них, простой рабочий, пришёл как-то ко мне с объёмистым трудом, опровергающим теорию относительности Эйнштейна. Оказалось, к тому же, что он жил в одном доме со мной на Белградской. Я, прочитав этот «труд», в котором была всего одна формула из трёх букв, написал отзыв, в котором советовал ему почитать сначала популярную литературу по теме. Забирать свою рукопись он не собирался, и мне пришлось по дороге отнести её к нему на квартиру. На какой взрыв негодования я нарвался! Еле ноги унёс от потока оскорблений.

      Заходили к нам люди и посерьёзнее. В комиссию по воспитанию и народному образованию обратилась известная по всему миру, а у нас тогда неизвестная организация – церковь Муна – с предложением в виде благотворительной помощи организовать и оплатить поездку массы наших школьников на Южный берег Крыма в весенние каникулы 1991 г.. Причём для школьников это была бы ещё и практика общения на английском языке с живыми носителями языка.

      От столь заманчивого предложения в те нищие времена трудно было отказаться. Из многих школ города собрали команду учителей и контингент школьников с приличным знанием английского, с ними поехал и я как представитель Ленсовета. Набрался не один вагон весёлых ребят и педагогов. Организаторы-муновцы разместили нас в каком-то доме отдыха в Алуште. В Крыму уже цвели абрикосы, и мы перенеслись из ленинградской слякоти как бы в земной рай.

      Главной целью муновцев, а это были, в основном, американцы, была вербовка в свои ряды наших школьников и преподавателей. Как я узнал уже позже, церковь Муна – может быть, самая могущественная тоталитарная секта в мире. Но тогда в Крыму всё выглядело вполне невинно. Они проводили с нашими школьниками и учителями занятия, в основном, в виде хоровых спевок американских песенок с религиозным содержанием, в том числе пели даже известную песню Биттлз «Let it be». Кроме занятий, были и экскурсии, например, поездка к Ласточкину гнезду. Вообще, организацией быта и питанием все остались очень довольны.

      Я снял себе комнатушку в частном доме и не очень часто ходил на мероприятия муновцев. Честно говоря, позволил себе немного отдохнуть за счёт секты. Не знаю, удалось ли муновцам кого-нибудь завербовать, но вряд ли – думаю, они ещё не сталкивались с таким убеждённым воинствующим атеизмом, воспитанном большевиками в наших учителях и даже школьниках. Зато много наших детей и их воспитателей получили прекрасный недельный отдых, и я не жалею, что использовал такую возможность. На групповой фотографии в Алуште мою физиономию ищи в левом верхнем углу. Позже, в июле 1992 г. ко мне пришла открытка из Литвы от какой-то муновки, некоей Susan, которая желала со мной встретиться на аналогичной программе в Прибалтике и готова была даже позже приехать в Петербург, но я не ответил, опасаясь попасть в паучьи сектантские сети.

      Как член комиссии по воспитанию и народному образованию я содействовал развитию частных школ, делавших первые шаги в нашем городе. Так, в меру своих сил я старался помочь частной школе «Дипломат» получить лицензию на ведение образовательной деятельности. Сотрудниками и спонсорами школы была проведена огромная работа по ремонту заброшенного здания бывшей государственной школы на Пряжке, набору талантливых педагогов и разработке собственных учебных программ. В дальнейшем эта элитарная школа превратилась в одну из лучших школ города, ученики которой многократно занимали призовые места в детских конкурсах умников и умниц «Что, где, когда?».

      Охотой на депутатов тогда занимались очень многие. Так, разок меня пригласили на открытие «Санкт-Петербург палас казино» в здании Мюзик-холла. Я даже попробовал сыграть в рулетку, но, конечно, проигрался. Понял только одно: если уж играть, то ставить надо всё, что есть в кармане, сразу. Тогда, если повезёт, может быть, и выиграешь. А если тянуть по частям, наверняка проиграешь. Больше я никогда на деньги не играл, уберёг меня Господь от этой страсти.

      Разные люди обращались в Совет с жалобами на произвол властей. Так я познакомился с художником Вячеславом Чеботарём, который жаловался на то, что у него отбирают квартиру, но квартиру не простую, а бывшую квартиру-мастерскую великого русского художника Куинджи на Васильевском острове. Она была специально построена Архипом Ивановичем в двух уровнях с отличным естественным светом. На это помещение претендовал музей А.И. Куинджи. Правда, в фондах этого музея, если и были подлинные работы мастера, то негусто, но, тем не менее, место-то было намоленное, освященное самим фактом присутствия духа Куинджи в этих стенах. Вместе с комиссией Ленсовета по культуре я принимал участие в разбирательстве по этому делу. Конечно, музей победил.

      Но ещё с 1981 года Чеботарь лелеял свою грандиозную идею – создание Сверхкартины – Памятника-Собора христианского Единения и Примирения. Проект объединял архитектурную, скульптурную и живописную составляющие и задумывался к 2000-летию христианства в память жертв насилия всех времён и народов. Картины Чеботаря, олицетворяющие грехи и страсти человеческие, по манере напоминали мне работы Эль-Греко. Он нашёл поддержку в Италии даже у Папы Римского, но, конечно, его искусство, далёкое от канонов Русской православной церкви, вряд ли могло понравиться нашему священству.

      Тем не менее, мы познакомились и прониклись симпатией друг к другу, и он время от времени информировал меня о своей борьбе за «Сверхкартину». Итогом этой борьбы стало создание в 1995 г. Благотворительного фонда Сверхкартины Вячеслава Чеботаря и Академии Сверхкартины в Апраксином дворе, в которой Вячеслав по цеховой методике старых итальянских мастеров учил талантливую молодёжь академической манере живописи, подготавливая себе помощников для воплощения своего замысла.

      На депутатов охотились не только маргиналы, организации с сомнительной репутацией и талантливые одиночки, но и серьёзные предприятия. В «Граните» вспомнили, что я когда-то там работал, и пригласили меня в дирекцию. Мои «соавторы», которые не удостаивали меня чести познакомиться с ними поближе во время моей бурной деятельности в их фирме, теперь устроили мне смотрины на высшем уровне. Я, конечно, обещал, что постараюсь посодействовать родному предприятию в меру моих сил, но, видно, я показался им социально чуждым, и никаких конкретных предложений от «Гранита» в дальнейшем не поступило.

      Т.к. Ленгорисполком был организацией, подконтрольной Совету, то на сессии главой исполнительной власти – председателем исполкома Ленсовета – был избран бывший военный моряк, а в то время безработный А.А. Щелканов. В моих глазах он был и остался настоящим человеком чести. Ему выпало решить задачу, сравнимую только с подвигом Геракла по очищению Авгиевых конюшен, - коренным образом преобразовать закоснелую большевистско-советскую машину исполнительной власти. Но бурное развитие событий не дало ему такой возможности.

      На 12 июня 1991 г. были назначены выборы Президента России. У нас в городе к этой дате пристегнули ещё два судьбоносных выбора: референдум о возвращении городу его исторического названия – Санкт-Петербург – и выборы мэра города. Демократы, жаждущие быстрейших перемен, конечно, горой стояли за суверенитет России и ожидали победы Ельцина как манны небесной.

      На гребне этой демократической волны мы ожидали и успеха довольно спорной среди тогдашних горожан идеи возвращения к Санкт-Петербургу. Ведь многим, особенно пожилым горожанам было трудно произнести слова «петербуржец» или «петербурженка» вместо привычных «ленинградец» и «ленинградка». Собчак вместе с Г. Поповым в Москве сумел протащить и подцепить к этой дате и учреждение мэрии как независимого от горсовета органа исполнительной власти.

      Так в пакете и прошли: Ельцин, Санкт-Петербург и Собчак. Может быть, именно поэтому большинство горожан до сих пор связывают возвращение имени Санкт-Петербургу с именем Собчака. Я должен развеять эту популярную легенду. Как раз Собчак-то и был против, а честь возвращения нашему городу славного имени принадлежит полностью депутатам Ленсовета XXI.

      В своём стремлении к полной власти над городом в борьбе с Ленсоветом за популярность среди горожан мэр Собчак использовал скандального тележурналиста Александра Невзорова, который своей программой «600 секунд» на ленинградском телевидении   приобрёл ореол защитника угнетённых, режущего одну правду-матку. Невзоров набросился на Ленсовет с яростью цепного пса и преуспел в конструировании в массовом сознании образа бездельников и болтунов-депутатов, которых давно пора гнать поганой метлой.

      Впоследствии Невзоров с той же собачьей злобой стал грызть и самого бывшего хозяина. Примерно та же метаморфоза произошла и с помощником Собчака Юрием Шутовым, уголовником-рецидивистом, который после разрыва с Собчаком написал порочащую патрона книжку «Собчачье сердце», оперативно публикуемую тогда главами в газете. Этот талантливый обличитель закончил свою жизнь в тюрьме, отсиживая длительный срок за участие в банде убийц, и сам этот факт показывает, какого сорта люди были в ближайшем окружении мэра и чем они занимались.
 
         
      Хоть я и работал на двух работах – доцентом в Военмехе и заместителем председателя райсовета – денег в семье едва хватало на пропитание. Поэтому ещё до моего депутатства Тамара решила бросить свою малоинтересную работу инженера по технике безопасности в Управлении механизации Ленгорисполкома, на которую она давно, уже сильно болея, перешла из ОКБ «Радуга» из-за сравнительной близости к дому.

      Она пошла работать простым продавцом в ларёк со всякими дешёвыми шмотками у Московского вокзала. Иногда мне приходилось замещать её в ларьке. Представьте, депутат Ленсовета, зам. председателя райсовета и доцент стоит в ларьке и продаёт футболки с грубо прилепленными картинками! Чтобы меня никто не засёк, во избежание позора я так занавешивал окна ларька товарами ширпотреба, что лица продавца не было видно.

      Во время отпусков я неоднократно ездил с Тамарой в Польшу и Турцию, занимаясь челночной торговлей. Стыдно, но жить-то надо было. По советскому законодательству депутатская деятельность была видом общественной нагрузки и не оплачивалась. Теперь у депутатов таких проблем не наблюдается, они хорошо о себе позаботились. Какой «сладкой» была моя депутатская жизнь, можно себе представить, посмотрев на моё расписание:

Понедельник
8-30 Дорога в райсовет.
9-00 Планёрка в райсовете.
10-00 Приём представителей учреждений и организаций, руководителей администрации, председателей комиссий райсовета по делам молодёжи, по социально-культурным вопросам, по народному образованию.
13-00 Визирование документов к заседанию президиума райсовета.
13-30 Отъезд в Ленсовет и обед.
15-00 Комиссия Ленсовета по науке и высшей школе.
17-00 Дорога в Купчино.
18-00 Приём избирателей по городскому округу № 373 в депутатской комнате на Белградской,10 в последний понедельник месяца, и приём избирателей по районному округу № 29 на Белградской, 10, Турку,2 и 4 в остальные понедельники.
20-00 Домой.

Вторник
9-00 Дорога в Военмех.
10-00 Работа на кафедре.
12-00 Семинар.
13-00 Обед.
13-45 Лабораторные работы, семинар.
17-15 Работа на кафедре.
18-30 Лекции.
21-15 Дорога домой.

Среда
8-30 Дорога в Военмех.
9-30 Лабораторные работы, семинар.
13-00 Обед.
13-45 Лабораторные работы.
15-15 Дорога в Ленсовет.
16-00 Комиссия по народному образованию.
18-30 Дорога домой.

Четверг
8-30 Дорога в райсовет.
9-00 Приём граждан по социально-культурным вопросам в приёмной райсовета.
12-00 Приём руководителей администрации и председателей комиссий райсовета по здравоохранению, по гласности и информации, по культуре и спорту.
14-30 Обед.
15-00 Президиум райсовета.
18-00 Дорога домой.

Пятница и Суббота
9-00 Дорога на Юрфак или в Ленсовет.
10-00 Лекции на Юрфаке с перерывом на обед.
19-00 Дорога домой.
 
Воскресенье
Подготовка к лекциям и занятиям в Военмехе, документов Ленсовета и райсовета, чтение конспектов лекций на Юрфаке.
Домашние дела.

               

                Назад на: http://www.proza.ru/2017/12/19/634
                Продолжение на: http://www.proza.ru/2017/12/19/653
          Вернуться к оглавлению: http://www.proza.ru/2017/12/14/1967