В гостях:
- у Гали и Бори Дубровских (я обнимаю Галю). Кроме Козиных и нас, остальные уже все эмигранты;
- у Иры Красовской (стоит) и отца Александра (в центре);
- у Серёжи Сохранского (третий слева). На первом плане, конечно, Юра Нестеров;
- у Людмилы Гладковой и Арлена Блюма (сидят, хотя их и не сажали).
8.2.5. РЕГУЛЯРНЫЕ СБОРИЩА.
Мы устраивали приёмы друзей в нашей квартире обычно на дату нашей свадьбы – 28 января - и на мой день рождения 14 ноября. В квартире на Белградской в нашей спальне-кабинете мы придвигали к письменному столу все остальные столы. Получался длинный общий стол, за которым размещались более 20 человек. В гостиной танцевали под магнитофон – Биттлз, Пресли, Орбисон.
Круг наших приятелей, собиравшихся за этим столом, состоял из наших общих, ещё школьных друзей, таких, как Людмила Гладкова и Ира Красовская с её мужем Сашей, моего Серёги Сохранского с женой Наташей (Дрёминых после «Кубани» не приглашали), Тамариных друзей: Гали Дубровской с мужем Борей, Нади Кочеровой со Славой, Гали Козиной с Лёней и Лили Ферт с Яшей, - и друзей наших друзей, с которыми мы передружились через них: Тамары с Мишей, Саши Кулешова с Мариной (это друзья Иры Красовской), Ефима Плоткина с женой Людмилой и Наташи Корсаковой с Юрой (от Гали Козиной).
Пили-ели, танцевали твист и шейк, пели под гитару песни Окуджавы, Кукина, Клячкина и Высоцкого и орали популярные тогда блатные песни типа «Когда фонарики качаются ночные», а также цыганщину – «Всё, что было сердцу мило»… В моём исполнении обычно звучала песенка про наивного ухажёра, которая заканчивалась таким куплетом:
«Вам, ребята, я даю совет сейчас:
Бойтесь девок провожать в поздний час, -
А коль проводишь – тогда жалобно не вой:
Прибежишь домой раздетый и босой».
Дым стоял коромыслом, т.к. курили все. Как раз на своё сорокалетие, теперь уже у нас дома в исполнении нашей домашней компании, я повторил представление в древнегреческом духе, которое мы устроили с моими гранитовскими сотрудниками в ресторане по поводу защиты диссертации Вадиком Пчелко. Сфинкс с горы поставленных друг на друга стульев задавал путнику загадки, например: «С виду клин, а развернёшь – блин». Каково? Все герои были в простынях, особенно пикантно выглядели героини. Не скажу, что получилось удачно. Видимо, у каждой компании должен быть свой стиль.
Своей семьёй мы праздновали Новый Год. Однажды, когда Илюша был ещё дошкольником, втайне от него я надел кожаное пальто с мехом, нахлобучил шапку с бородой из ваты, взял посох, подарок для Илюши, вышел на балкон и попросил Тамару закрыть изнутри балконную дверь. Потом я стал стучать в стекло с балкона. Илюша вошёл в тёмную спальню и увидел на балконе самого Деда Мороза! Они с мамой открыли балконную дверь, и я как Дед Мороз рассказал, что прилетел на вертолёте на наш балкон, чтобы поздравить Илюшу с Новым Годом, вручил ему подарок и попросил снова закрыть за мной дверь, чтобы я улетел к другим ребятам. Помню, что произвёл на Илюшу большое впечатление. Он никак не мог понять, как Дед Мороз очутился на балконе. В другой раз мы пригласили к Илюше на Новый Год ряженого деда Мороза, но его реакция была совсем не та, хоть костюм был не в пример краше.
Дни рождения Ильи и Тамары – 2 и 5 августа – обычно сливались, и мы праздновали их в Горелово в расширенном семейном составе. Для меня все эти праздники сопровождались хлопотами по поиску подарков, ёлки, вина и продуктов.
На 8 марта, 1 и 9 мая, 7 ноября и на свои дни рождения в гости нас приглашали те же, кто бывал у нас. Людка Гладкова, между прочим, именно у нас в гостях завязала роман и вышла во второй раз замуж (после смерти своего первого московского мужа) за замечательного литературоведа Арлена Блюма. Я этому лично поспособствовал: по пьяни выдернул у неё из-под ног ковёр, который мешал танцам. Людка упала, а Арлен её так нежно жалел, что покорил её сердце. Потом у них в гостях и даже на семидесятилетнем Людкином юбилее этот эпизод порой вспоминали.
Бывали в нашей компании не только встречи. Так Тамара стала Кулешовой, а её бывший муж Миша эмигрировал в Штаты, при этом, к сожалению, исчезнув с нашего горизонта. Жаль, ведь он замечательно импровизировал на нашем пианино.
Интересная компания, куда нас ежегодно приглашали – у Серёжи Сохранского в день его рождения 4 марта. Он и его жена Наталья были с детства в идейном пионерском кружке при Дворце пионеров. Остальные гости, кроме нас, тоже были из этого кружка.
Уж не знаю, какой романтикой они увлекались в пионерах, но уже во взрослом состоянии многие из этой компании оказались весьма активными, в частности, там я познакомился с Юрой Нестеровым – впоследствии одним из лидеров питерских демократов, с которым мы немало общались в горсовете и демократическом движении. На фото он сидит в обнимку с лучшей певуньей той компании Валей, Сохранский за ними.
Спустя много лет на концерте в Мариинке-2 я встретил одного из членов этой компании – Женю Баки-Бородова с женой (на фото он за мной). В 90-е он был депутатом райсовета. Первым делом он спросил меня: «Надеюсь, ты не крымнашевец?». Я ему сразу ответил: «Да, я считаю, что Крым – наша земля. Я там провёл в командировках 18 лучших лет своей жизни. Путин, конечно, поступил очень ловко». Он мне: «Совсем неловко». Я: «Ну, хотя бы без крови». Он: «Надо было там всё скупить».
Интересно, что по крайней мере два известных мне пионера-активиста, членов городского пионерского штаба при Ленинградском дворце пионеров – Юра Нестеров и Женя Баки-Бородов – превратились в ярых оппозиционеров-путинофобов. А ведь я помню, когда они уже во вполне сознательном возрасте в компании на каждом нашем сборище у Сохранского с чувством пели «Песню о тревожной молодости»: «Забота у нас такая, Забота наша простая - Жила бы страна родная, И нету других забот». Забавно. Видимо, всё дело в повышенном градусе идейности. Она может увести далеко от здравого смысла.
Регулярно мы собирались и у Гали Козиной с её частью нашей компании. Там мне нравились танцы-жманцы. Но что-то последние лет двадцать танцы из нашего репертуара выпали, а жаль. Постоянно матушка Ирина Красовская, хоть и физик, но знатная кухарка, приглашала нас на блины в Масляницу в свой день рождения и на день рождения батюшки Александра.
Когда был жив Арлен, мы также регулярно бывали и на дне рождения Гладковой. Под единственный гитарный аккорд Арлена она пела:
«И вот я проститутка, я девка из бара,
Я чёрная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Привет, эмигранты, весёлый Париж!»,
- а он любил напевать Бродского:
«Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать,
На Васильевский остров
Я уйду умирать».
В этой компании из публичных лиц мы регулярно встречались с известным журналистом Кириллом Набутовым, который рассказывал острые анекдоты.
В конце концов, когда разрешили еврейскую эмиграцию, почти половина наших друзей оказалась за границей: Дубровские и Кулешовы – в Америке, Ферты – после передряг в Израиле - в Канаде, Плоткины – в Германии. На фото мы ещё до их отъезда на квартире у Дубровских: я стою с хозяйкой дома, Тамара сидит с Людой Калиновской, женой Ефима (сидит второй слева), а рядом с Людой - Галя и Лёня Козины.
С Кочеровыми мы расстались по инициативе Надежды после продажи нашей совместной антикварной фирмы, с Сохранским после смерти Наташи и его новой женитьбы перестали встречаться регулярно, но с Галей Козиной, Ирой Красовской и Людмилой Гладковой дружба прошла через всю жизнь. С заграничными друзьями Тамара тоже перезванивалась часто. А вот новых друзей мы так и не приобрели.
Назад на: http://www.proza.ru/2017/12/18/706
Продолжение на: http://www.proza.ru/2017/12/18/720
Вернуться к оглавлению: http://www.proza.ru/2017/12/14/1967