Предыдущая страница: http://www.proza.ru/2017/01/28/1866
РУСЬ ИЗНАЧАЛЬНАЯ
Гостомысл приподнял голову Веденею.
Старец открыл глаза и погасающим взглядом обвел своды пещеры. Усилием воли разжав запекшиеся от кровавой пены губы, ведун прошептал:
– Внук твой, Рорик, вне опасности. Шар, шар с шеи моей сними, княже. В нем смола, о которой тобе ранее сказывал. Мне уж, чаю, она не сгодится. Ухожу я, Гостомысл, в мир пращуров наших. Тобе завещаю хранить тайну князей града Асгарда. Смола была также и в нише, – встрепенулся Веденей, – в коробочке, но ее похитил… Видел его малец смышленый, не с нашего веку, что давеча объявился. Лаз подземный Годславу показал и внука твоего вывел. Он в лицо запомнил того, кто смолу унес и меня ранил... Холодно мне… а боли не чую… ищи, княже, сего отрока в будущем… холодно мне…
– Кто же тебя, отче? Назови имя убийцы? Кто посмел на чаровника руку поднять? – отчаянно воскликнул князь, оглядывая рукоять ножа в груди ведуна, из-под которой ровными угасающими выплесками, пузырясь, фонтанировала кровь.
Гостомысл не успел узнать имя убийцы. Старец обмяк в его руках. Князь, рыдая, прижался к телу своего духовного наставника.
– О боги! – воскликнул он. – Прошу вас, верните вспять время. Мне надобно лишь одно – узнать имя убийцы пестуна моего. Не могу я умереть, покамест не найду отрока, кой поможет мне покарать того, кто поднял руку на непорочного старца! И будь он хоть за тридевять земель, хоть за семью веками, я накажу убийцу!
– Ты дал слово, Гостомысл. Живи, покамест не сдержишь свою клятву, – услышал князь голос пяти богов с небес.
Новгородский староста опоздал всего лишь на час, так как в дороге невесть откуда попавший под ноги коня наконечник стрелы вонзился между подковой и копытом. Конь принялся припадать на заднюю ногу, сразу же сбившись с галопа на рысь. Гостомысл, не желая брать чужого скакуна, вынужден был остановиться у придорожного навеса.
Пока кий развел огонь, обстучал новую подкову, заменил старую, ушло драгоценное время. Не случись этой неприятности, волхв успел бы сообщить имя убийцы. И теперь князь, горюя над безжизненным телом Веденея, сокрушался о своей нерасторопности.
ХОЛМОГОРЫ. 1619 ГОД
Яна, оттолкнув в сторону дородную Аграфену, прошла в горенку. Достав из-под лавки заплечную корзину, принялась собирать в нее вещи и утварь.
– Съезжаешь, что ли, боярыня? Пошто так? Чай, не угодила? Наперед до свадебника ведь оплачено. Мне же теперича время надобно, чтоб гроши собрать для возврату, – обидчиво, надув и без того пухлые губы, проговорила хозяйка.
Яга повернулась и, поправив свисшую прядь волос, ехидно бросила:
– Тобе, сучка, за то, что в вещах моих копалась, помест я в море была, руки отрубить следует! Да некогда мне ныне тобой заниматься.
– Не рылась я вовсе, просто бисер просыпала, а он со стола да на лавку, с лавки да в кузовок твой. Вот и пришлось поискать-то, – отступила назад Аграфена, но, наколовшись спиной на острие ножа, который приставил Емелька, взвизгнула, упав на колени. – Не губи, боярыня, дьяк приневолил.
– Нужна ты мне. Стану я лишний грех на душу брать. Ступай в погреб, там бусинки свои поищи, – открыв крышку, приказала атаманша.
Когда крышка за хозяйкой постоялой избы захлопнулась, в горенку ввалился пьяный Еремей.
– Опушки! Приплыла лебедушка! Мы тут уж хотели в лапоть накласть да за тобой послать, – съязвил душегуб.
– А мне ты и не нужон более, лапоть лыковый. Растрепал про нас во всех кабаках, – зловеще рассмеялась Яга и, блеснув глазами, выхватила пистоль из кужельки.
– Э, э, – протянул было руки к своей любовнице разбойник, но кремневый замок стукнул по ударнику, и грянул выстрел.
Горенка заполнилась дымом, а из облака раздался душераздирающий крик сына:
– Ты што, ополоумела? Чуть не оглох! Упреждать надобно! Я б хоть уши заткнул!
Яна опустилась на лавку:
– Тьфу ты, бесенок, напугал мамку, голос Гришки Расстриги, родителя твоего, мне послышался. Сбирайся давай. Вещи выноси, пока Мартын не нагрянул. Я лодку наняла у зырян, уж уплатила. А Ерему не жалей, дурак он был, дураком и помер. Серебром швырялся, выдал нас.
– А мне его и не жаль, я сам его хотел, того, этого, чтоб он с тобой не спал, – скривился в улыбке парубок.
Яна, выбирая ранней весной избу для проживания, рассчитала верно. Прямо за огородами начинался глубокий овраг, выходивший к реке. Место на отшибе ее вполне устраивало. Перед отплытием на Край Земли она удачно сбыла заморским купцам пушнину, оставив только серебряные украшения и деньги.
Многие жители окраины посада всю весну и лето зрели скорбную фигурку женщины, почти каждый вечер сидевшую подле установленного ею креста сгинувшим странникам.
– Боярская дочь, ишь как по мужу-то убивается. И крест установила. Рубль дала, не торгуясь, кособоким . А священник освятил и задушье принял немалое. А покамест, сказывают, батюшка еще не поминал имя боярина, так как ждет боярыня, не веря в погибель суженого. Сказывают, на другое лето каменный крест возведет, коли не объявится ее благоверный, – шептались уважительно женки посадские.
Другие наоборот, разводили темные сплетни:
– И не боярыня она вовсе, а знахарка и ведьма. Ибо нет у нее в углу красном образов. Отлучена она от Церкви Святой. А под крестом и вовсе собака зарыта. Кто же до креста в полнолуние дотронется, вмиг сам окаменеет.
КРАЙ ЗЕМЛИ
Иван шел первым, волоча за собой волокушу. Далее следовали остальные путники. Тукта, только что подмененный Ваней, плелся рядом, разглядывая низкую поросль.
– Вон, глянь, боялин, какая пестрая змея пригрелась на солнышке! – воскликнул самоед, показав на ветви.
Иван остановился и, отряхнув со лба капельки пота, глянул в сторону, указываемую Туктой. Что-то знакомое, почти уже забытое, екнуло у него в груди.
– Ну-ка, подержи оглобли-то, – взволновано распорядился Ванюшка, бросившись к кустам.
На ветке куста висела лента из косы Ростиславы. Та самая, что была сорвана ветром с его головы во время шторма на Каспии. Юноша с любовью снял дорогую ему вещь, прижал ее к лицу, пытаясь уловить запах девушки.
– Благодарю тобя, отче Гостомысл, что послал мне радость сию, позволил мне хоть в грезах, но все ж встретиться еще раз с Ростиславой, – крикнул он в сторону низко летящих облаков.
ХОЛМОГОРЫ
Мартын, уладив на скорую руку дела с таможенным приказчиком, шел, насвистывая, к постоялой избе, куда отправил Яну с Емелькой по прибытию.
Настроение помора было приподнятое. Община лютеров дала добро на брак с боярской дочерью, и теперь народившиеся дети его приобретут статус другого сословия.
– Хоть и вредная она баба, но в ежовых рукавицах попырхает, покоряжится да и успокоится, – рассуждал он, усмехаясь в бороду, – никуды теперича тобе от меня не деться. Буш как шелковая. Выбор невелик – или на дыбу, или замуж.
Подойдя к калитке, мореход просунул руку в отверстие и изнутри открыл щеколду. Пригнувшись, Мартын протиснулся в проем. Собака, гремя цепью, забилась испуганно в будку.
– Ну, што, собрали вещи? – рявкнул помор в темноте сеней и толкнул дверь в горенку.
В слюдяное окошко комнаты сквозь остатки порохового дыма пробивались солнечные лучи, освещая тело убитого лиходея. Кругом валялись вещи, в спешке разбросанные по полу. Около печи, у дровницы, стояла на полу свеча, ее язычки пламени лизали уже обуглившийся бок одного из поленьев.
– Вот те на, – развел руки от неожиданности Мартын, – невеста-то убёгла, да еще и душегубство содеяла. Хорошо, что дрова не зашаяли.
Из подпола донесся бабий вой, и помор заметался в поисках крышки лаза. Он плечом отодвинул сундук и, нащупав кольцо, потянул на себя.
– Ведьма, ведьма, – трусясь и икая, вскричала Аграфена, – оврагом пошли, лодка там ждет, слышала я из подполья!
Но разглядев труп Ермолая, охнув, хозяйка постоялой избы рухнула в погреб.
Мартын выскочил из избы и, на ходу схватив прислоненные к стене вилы, бросился к калитке.
Заваленный на бок крест, яма и открытый пустой ларец, измазанный в глине, раскрыл все тайны черной вдовы.
– Ушла ведьма. Яко змеюка улизнула. Где ж теперь ее в островах сыскать, – пнув ногой ларь и осмотрев с яра пустое русло реки, сокрушился помор. А вспомнив устюжскую летопись, вслух медленно процитировал знакомое с детства описание двинского севера: – «Реки Юг и Сухона, совокупившиеся воедино слияние, третью реку из себя производят, которая особенно восприемлет именование Двина, потому наречеся, что сдвинулись две и производят из себя третью… Сия река Двина… простирается она от горы Гледен на шестьсот верст, и впадает в великое море-океан, в Соловецкую пучину…»
*- свадебник – октябрь. (стар.рус.)
*- кособокие – наемные плотники, шабашники.
*- Задушье – деньги или земля передаваемая монастырю или церкви, на помин души.
*-кий – кузнец. (стар. рус.)
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/02/22/559