Как немцы создавали «белую» Северо-Западную армию.
(Продолжение, предыдущая глава: http://www.proza.ru/2016/11/08/989)
К сожалению, даже в советскую эпоху информации о подробностях создания «белой» армии на Северо-Западе России (в Прибалтике и «окрестностях») было очень немного. Как, впрочем, очень мало внимания тогда уделялось и деталям подготовки и катастрофического фиаско всего «похода Юденича» на Петроград.
Над причинами этого странного невнимания, можно только гадать:
- может быть, дело было в том, что решающую роль в руководстве обороной «красного Питера» тогда сыграли Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев и И.В. Сталин, которые, в силу политической коньюнктуры, в разные годы попадали «в опалу» нашей исторической науки;
- может быть, были и какие-то другие причины, но в любом случае, ущерб от этого многолетнего «замалчивания» был изрядный, еще и потому, что детали создания этой армии на редкость интересны и поучительны.
Как мы все помним из либеральной публицистики последних 30 лет, большевики были «немецкими шпионами», а Октябрьскую революцию они сделали на «немецкие деньги и в интересах Германской империи». (Мне доводилось общаться с одним из нынешних, «контуженных монархизмом» горе-историков, который яростно уверял, что Ленина «завербовал в шпионы» лично Вильгельм Второй).
Ну, уж раз так, то с пришедшими к власти в России собственными шпионами, Германии не было никакого резона ссориться, или помогать их открытым врагам («белогвардейцам»), создавать и вооружать против большевиков целые армии, верно ведь?!.
А именно этим, как ни странно, в разгар тяжелейшей мировой войны, когда самой было ОЧЕНЬ тяжело, Германия активно и занималась.
Вот ведь парадокс-то какой…
Давайте попробуем вспомнить некоторые, полузабытые ныне подробности тех событий.
Сначала, напомню общеполитическую ситуацию, сложившуюся в конце 1917 - начале 1918 года, на территории бывшей Российской империи.
Австро-германские оккупационные войска, распространившиеся на территориях «нэзалэжной» Украины (которая, кстати, в феврале 1918 года, подписала с Германией свой Брестский мир намного раньше большевиков), Крыма, Прибалтики и юга Финляндии, поначалу были заняты только своими непосредственными делами по выкачке продовольственных запасов из Украины (по согласованию с марионеточным правительством генерала Скоропадского) и по удушению рабочей революции в Финляндии.
В оккупации Петрограда Германия, по целому ряду причин (к примеру, тогда пришлось бы думать, как кормить двухмиллионное население Питера и т.д.), тогда не была особо заинтересована, хотя с военной точки зрения для германского рейхсвера это не было бы проблемой.
Германскому правительству (да и очень многим видным политическим деятелям других стран) в то время казалось, что именно Германия находится «в шаге от победы» в Мировой войне, и немцы энергично старались этот шаг сделать, предприняв весной и летом 1918 года два грандиозных наступления на Западном фронте.
В среде русского белогвардейского командования, как бы ни странно это сегодня прозвучало, были сильные прогерманские симпатии.
Целый ряд влиятельных и авторитетных генералов, политиков и офицеров в 1918 году были уверены в победе Германии и возлагали на нее огромные надежды.
Германский рейхсвер тогда, несмотря на почти 4 года тяжелейшей войны на многих фронтах, сохранял железную дисциплину, высокую боеспособность и представлял из себя реальную и грозную военную силу.
С занятием Украины австро-германскими войсками, весной 1918 года, донской атаман генерал П. Н. Краснов и его окружение решили немедленно принять откровенно прогерманскую ориентацию и стали открыто предлагать Германии свои ресурсы и просили о военной помощи.
(Об откровенно прогерманской политике атамана Краснова, его холуйском письме Вильгельму Второму и прогерманских симпатиях многих «белых» полководцев, было подробно рассказано в этих главах: http://www.proza.ru/2015/05/21/1122 и http://www.proza.ru/2015/09/03/418, так что постараемся не повторяться).
Не менее драматично развивались события на Северо-Западе России, в Финляндии, Прибалтике, Петрограде и его окрестностях.
Мощная группировка оккупационных германских войск тогда находилась в Финляндии. С помощью экспедиционного корпуса генерала Рюдигера фон дер Гольца Маннергейм сумел потопить в крови «красные» войска в Финляндии и одержать победу в гражданской войне.
Генерал барон Рюдигер фон дер Гольц в своих мемуарах вспоминал, что в июне 1918 г. в Финляндии у него начались переговоры с представителями русских правых группировок, бывшим товарищем председателя 3-й и 4-й Государственных дум князем В. М. Волконским, бывшим премьером царского правительства А. Ф..Треневым и бывшим великим князем Кириллом Владимировичем Романовым.
(В 1929 году в Советской России была издана книга Николая Арсентьевича Корнатовского «Борьба за Красный Петроград».
В ней содержится достаточно объективная картина хода Гражданской войны в этом регионе, автор рассказывает о роли Г.Е. Зиновьева, Л.Д. Троцкого и И.В. Сталина в отстаивании «Красного Питера», без замалчивания, ярлыков и проклятий в отношении одних исторических фигур, или излишних возвеличиваний в отношении других деятелей, которые, увы, стали характерными для советской историографии 30-х годов.
Разумеется, автор описывал происходившие события с «классовых позиций» (как, впрочем, это делали и «белогвардейские мемуаристы), и приводит очень богатый и малоизвестный фактологический материал).
Думаю, что современным читателям будет интересно ознакомиться с некоторыми фрагментами его книги.
Вот что там говорилось о переговорах высокопоставленных «белых» русских с представителями германского оккупационного командования в Финляндии:
«Целью этих переговоров было установление тесных взаимоотношений русских монархических групп с представителями Германской империи на предмет совместной согласованной борьбы с пролетарской революцией в России, начало которой (борьбы) должно было положить наступление германских войск на Петроград.
Наступление на Петроград намечалось главным германским командованием на август 1918 г., и только переговоры Советского правительства с Германией, закончившиеся подписанием 27 августа 1918 г. навязанного Германией шантажистского дополнительного к Брест-Литовскому договору «соглашения», ликвидировали опасность Петрограду со стороны немецких армий.
Германской ориентации придерживалась еще одна организация, существовавшая нелегально в Петрограде.
В этой организации, именовавшейся «Великой единой Россией», принимали деятельное участие морской офицер лейтенант В. В. Дидерихс, С. А. Бутвиловский, фон Коттен, Бутвель, Эльснер — начальник строевого отдела штаба флота и другие. Структура этой организации была довольно оригинальна. Лейтенант В. В. Дидерихс, игравший в то время руководящую роль в организации «Великой единой России», получил от германских властей задание организовать сеть трудовых артелей и различных коммерческих предприятий, с помощью которых достигались бы две задачи: 1) обеспечение организации денежными средствами и 2) подбор «подходящих» лиц…
Связь организации «Великая единая Россия» с Германией проходила по линии Берлин — Варшава-Псков — Петроград. Организация имела своих курьеров, ездивших с различными поручениями из Петрограда в Псков и обратно, переходя по пути демаркационную советско-германскую линию в районе Пскова».
Некоторые современные читатели могут предположить, что всё это лишь «выдумки чекистов». Однако реальность существования этой подпольной организации, действовавшей в Петрограде, в своих мемуарах подтверждает один их ближайших сподвижников генерала Н.Н. Юденича, морской министр Северо-Западного правительства адмирал В.К. Пилкин, который напрямую занимался взаимодействием с антибольшевистским подпольем в Питере и организацией в нем восстания, приуроченного к наступлению войск Юденича.
В «красном» тылу тогда действовали и другие контрреволюционные организации, придерживавшиеся «германофильской ориентации».
Вот что пишет об этом Н.А. Корнатовский:
«Образовавшаяся в марте 1918 г. внутри Советской республики контрреволюционная группировка, впоследствии получившая название «Правого центра», и была одной из тех организаций, которые, не отвергая окончательно мысли об Антанте, придерживались германофильского направления.
В «Правый центр» входили представители от Совета общественных деятелей (возникшего еще при Керенском в августе 1917 г.), от партии к.-д., от Торгово-промышленного комитета. Союза земельных собственников и от крайних правых. Такие лица, как Д. М. Щепкин, С. М. Леонтьев, Н. И. Астров, С. А. Морозова, А. И. Бурышкин, М. М. Федоров, А. В. Кривошеин (бывш. царский министр), В. И. Гурко, Л. Л. Кисловский, П. Б. Струве, Г. Н. и Е. Н. Трубецкие и др., были активными членами организации; А. В. Кривошеину, В. И. Гурко и С. М. Леонтьеву принадлежала доминирующая роль. «Правый центр» в поисках наилучшего выхода из создавшейся политической обстановки в России в 1918 г. хотя и придерживался в своем большинстве летом 1918 г. германской ориентации, но вел одновременно переговоры и с представителями Антанты…
Переговоры немцев начались с петроградской группой политических деятелей умеренно правого направления в лице В. Ф. Тренева и барона Б. Э. Нольде. Когда об этих переговорах был информирован «Правый центр» в Москве, то и там всплыл вопрос о возможности сговориться с немцами для скорейшей ликвидации Советской власти. Некоторые члены «Правого центра», в том числе бывший обер-прокурор Синода в кабинете С. Ю. Витте — князь А. Д. Оболенский, были уполномочены вести переговоры с различными немецкими представителями.
Результатом этих связей было то, что немцы все же уклонились от активного вмешательства и ограничились обещанием только косвенной поддержки.
(Владимирова В. «Год службы «социалистов» капиталистам: Очерки по истории контрреволюции в 1918 г./ М.: Госиздат, 1927. С 234–237)
«В Петрограде, помимо указанных германофильских контрреволюционных групп, в 1918 г. существовали гвардейская офицерская организация и так называемая монархическая партия Н. Е. Маркова 2-го. Гвардейская офицерская организация объединяла гвардейских офицеров старой армии и делилась в начале 1918 г. на две группы: первая — офицеры гвардейской пехоты и полевой артиллерии, вторая — офицеры гвардейской кавалерии и конной артиллерии. Во главе каждой группы стояли ответственные руководители: в первой — генерал Гольштер, во второй — генерал Е. А. Арсеньев; в распоряжении этих генералов для текущей организационной работы находились секретари-полковники (у генерала Арсеньева — полковник барон Таубе)…
С момента организации в начале 1918 года 1-го корпуса Красной армии гвардейская организация решила принять активное участие в этих советских формированиях, преследуя цель организованной измены на фронте, куда предполагалось бросить красноармейские части.
Общий план предусматривал необходимость предварительно договориться с германским военным командованием и состоял в том, что германские войска и части 1-го советского корпуса совместно займут Петроград и восстановят монархию в России, Россия заключит сепаратный мир с Германией, и до конца мировой войны будет соблюдать дружественный нейтралитет в отношении срединной коалиции. Этот план действий получил полное одобрение от бывшего великого князя Павла Александровича, который выразил желание стать при необходимости во главе корпуса и временного русского правления.
Приведение плана заговорщиков в исполнение лежало в обязанности одного из активных деятелей гвардейской офицерской организации — ротмистра л.-гв. Кирасирского полка фон Розенберга, который занял пост начальника оперативного отдела штаба 1-го корпуса и временно, до выступления частей корпуса на фронт, должен был руководить отделом формирования.
Теснейший контакт гвардейская офицерская организация поддерживала с монархической партией Н. Е. Маркова 2-го, в состав которой входили сенатор С. С. Андреевский, Панютин, Волков, полковник л.-гв. Семеновского полка А. Ф. Штейн и другие. Обе эти организации руководились непосредственно Н. Е. Марковым 2-м и генералом Н. Н. Юденичем .
(Авалов П. М. «В борьбе с большевизмом». Глюкштадт; Гамбург: Изд-во И. И. Августина, 1925. С. 36, 37, 76.)
Такова была деятельность контрреволюционных организаций в Петрограде, ориентировавшихся как частично, так и целиком на Германию, - отмечает в своей книге Н.А. Корнатовский.
Идея скорейшего заключения сепаратного мира с Германией тогда «овладела умами» многих видных руководителей русской армии (а не одних только «зловредных шпионов-большевиков», как нам сейчас рассказывают современные историки).
Дело в том, что за 2,5 года войны (и целой серии тяжелых поражений на германских участках Восточного фронта) русская армия, в моральном плане, «надорвалась» и вести наступательные боевые действия, даже до отречения царя, против немцев уже не могла.
А начавшиеся после отречения процессы «демократизации» воюющей армии, которыми руководили либеральные «вожди» Временного правительства, стали катализаторами ее ускоренного разложения и потери остатков боеспособности.
В июле 1917 года, после ужасного провала попытки наступления «самой демократической армии мира», командующий фронтом генерал Деникин в Ставке гневно выговаривал военному министру Керенскому: «не большевики разложили армию, а — вы, ваше правительство!!!»
Адмирал русского флота, последний командующий Черноморским флотом в годы ПМВ (он, летом 1917 года, стал «преемником» Колчака на этой должности) и, впоследствии, «красный» командующий морскими силами («коморси») республики Советов Александр Васильевич НЕМИТЦ в своих воспоминаниях «НЕДАВНЕЕ ПРОШЛОЕ РУССКОГО ФЛОТА (ПО ЛИЧНЫМ ВОСПОМИНАНИЯМ)», рассказывал о своей встрече летом 1917 года с верховным главнокомандующим русской армией, генералом Л.Г. Корниловым:
«Генерал Корнилов был назначен верховным главнокомандующим. Я избрал начальника штаба (адмирала М. Саблина), принял в Черном море флот и вслед за тем был у нового верховного главнокомандующего.
То, что он мне сказал, полностью меня удовлетворило:
1) на австро-германском фронте оборона;
2) на Черноморском — наступление и занятие проливов и Константинополя;
3) твердые меры но ограждению воинской дисциплины;
4) решив константинопольскую задачу, немедленно — мир с Германией.
Наконец, единственно правильный для России в этой войне план кампании был намечен верховным главнокомандующим. «Лучше позже, чем никогда», но не поздно ли? Насколько я понимал тогда генерала Корнилова, он верил, что еще можно выйти из положения. Верил и я».
Как видим, Л.Г.Корнилов достаточно трезво оценивал ситуацию, сложившуюся летом 1917 года на русском фронте и фактически выступал за «немедленный мир» с Германией, а отнюдь не за «выполнение союзнических обязательств» и продолжение войны с ней.
А ведь Корнилова у нас справедливо считали одним из самых боевых и заслуженных генералов мировой войны, но он слишком хорошо знал ситуацию и понимал, что спасти страну может только немедленный мир с Германией.
Другой пример.
Генерал-майор А. И. Верховский был военным министром Временного правительства.
20 октября 1917 года, еще ДО «большевистского переворота» Верховский в ультимативном докладе правительству потребовал немедленного заключения перемирия с Германией и Австро-Венгрией и демобилизации вконец разложенной армии.
После этого выступления Керенский отправил его в отставку.
Настроения, царившие в армии, в тылу и в умах миллионов россиян нашли свое отражение в знаменитом стихотворении Владимира Маяковского «К ответу!», опубликованном 9 августа 1917 г. в газете Максима Горького «Новая жизнь»:
Гремит и гремит войны барабан.
Зовет железо в живых втыкать.
Из каждой страны
за рабом раба
бросают на сталь штыка.
За что?
Дрожит земля
голодна,
раздета.
Выпарили человечество кровавой баней
только для того,
чтоб кто-то
где-то
разжился Албанией.
Сцепилась злость человечьих свор,
падает на мир за ударом удар
только для того,
чтоб бесплатно
Босфор
проходили чьи-то суда.
Скоро
у мира
не останется неполоманного ребра.
И душу вытащат.
И растопчут там ее
только для того,
чтоб кто-то
к рукам прибрал
Месопотамию.
Во имя чего
сапог
землю растаптывает скрипящ и груб?
Кто над небом боев —
свобода?
бог?
Рубль!
Когда же встанешь во весь свой рост,
ты,
отдающий жизнь свою им?
Когда же в лицо им бросишь вопрос:
за что воюем?»
И в России этот гневный вопрос «За что воюем?!» произносили тогда десятки миллионов ее граждан.
Воевать русская армия уже категорически не могла и не хотела.
Чуть позже, уже находясь в эмиграции, Керенский наконец «прозрел» и написал: «Если бы мы заключили мир, мы бы и теперь правили в Москве».
Германия тогда была в зените своей военной славы и ничего удивительного в том, что немалая часть «белого» офицерства стала искать в ней опору для борьбы с большевиками – нет.
Н.А. Корнатовский в своей книге подчеркивает: «Русские белогвардейские организации в Петрограде, ориентировавшиеся на Германию, были поставлены в гораздо лучшее положение, чем сторонники Антанты. Они имели возможность завязать тесные взаимоотношения с представителями германских оккупационных войск, чтобы в дальнейшем приступить уже к непосредственной реализации своей политической программы и активным действиям на северо-западной территории Советской России. Сторонники Антанты были тесно связаны с англо-французами и должны были содействовать осуществлению планов своих хозяев, т.е., по условиям того времени, не обращать особого и серьезного внимания на Петроградский район. Сторонников Германии интересовали, конечно, вопросы военного характера, именно то, о чем неоднократно писал в Псков один из активных деятелей организации «Единая великая Россия» — С. А. Бутвиловский.
Близость к Петрограду оккупированных Германией русских областей — части Витебской и Псковской губерний, Лифляндии и Эстляндии — «невольно» наводила на мысль о создании там русской белогвардейской армии.
В этом отношении для германофильской русской контрреволюции представлялась реальная возможность формировать добровольческие белогвардейские силы на севере-западе России под защитой германских штыков.
Конкретные практические шаги в деле формирования Северной армии были сделаны представителями германского военного командования.
Поставив перед собой довольно широкие задачи по созданию двух русских армий на Украине, оккупированной германскими войсками, командование последних считало необходимым немедленно приступить к таким формированиям и на оккупированной части северо-запада России».
И представители германского командования приступили к этому делу с чисто немецкой энергией, и основательностью.
Командование австро-германских оккупационных войск поставило перед собою цель создать на русской территории две русские армии, назначение которых должно было определяться германофильской ориентацией их офицерского кадра.
Первая, так называемая «Южная», армия с разрешения атамана войска Донского, генерала П. Н. Краснова, должна была формироваться в Богучарском и Новохоперском уездах, Воронежской губернии. При полной поддержке германских военных властей в течение трех месяцев лета 1918 г. на территории Украины было открыто 25 вербовочных бюро, которые активно занимались набором добровольцев для нее.
Не менее активно немцы действовали и на Северо-Западе России.
Один из будущих вождей «белых» военных формирований Северо-Запада полковник П. В. Бермонт – Авалов, в своих воспоминаниях «В борьбе с большевизмом» рассказывает об этом следующие детали:
«Для выяснения всех вопросов в связи с организацией Северной армии, равно как и для налаживания связей с русскими монархическими организациями, главное германское командование специально уполномочило гауптмана (капитана) Э.
Последний вскоре в разговоре с представителем русских монархических организации ротмистром фон Розенбергом в помещении прибалтийской миссии при германском генеральном консульстве в Петрограде изложил основные задачи предполагавшегося формирования Северной армии…
Ротмистр фон Розенберг о своей беседе решил немедленно информировать гвардейскую офицерскую организацию, а через нее и Н. Е. Маркова 2-го.
Вслед за тем группа офицеров, в числе которой были полковник барон Таубе, полковник л.-гв. Семеновского полка А. Ф. Штейн и некий полковник Р., одобрив предложения немецкого офицера и констатировав полное совпадение этих германских предложений со своими намерениями, решила в свою очередь поставить обо всем в известность Н. Е. Маркова 2-го и генерала Н. Н. Юденича…
После полученного …полного одобрения своих планов германский уполномоченный гауптман Э. имел в Петрограде совещание с русскими полковниками Штейном и Р., на котором были намечены следующие условия формирования добровольческой армии на северо-западе России:
1) Русская добровольческая армия должна формироваться по соглашению с императорским германским правительством;
2) местом формирования должны послужить оккупированные германскими войсками русские области, причем желательными являются районы городов Двинск — Вильна или Валк — Вольмар — Венден;
3) формирование армии должно производиться в одном из указанных районов, под прикрытием германских оккупационных войск;
4) армия должна будет комплектоваться: а) местными русскими офицерами и добровольцами, б) переправленными при помощи германцев из Петербурга офицерами и добровольцами, причем многие из них предварительно должны быть освобождены из тюрьмы, в) русскими военнопленными, находящимися в лагерях Германии;
5) командующим армией, с диктаторскими полномочиями, должен быть назначен русский генерал с популярным боевым именем, причем желательно было бы назначение генерала Юденича, генерала Гурко или генерала графа Келлера;
6) денежные средства на содержание армии должны выдаваться заимообразно германским правительством русскому государству;
7) все необходимое для формирования армии, как-то вооружение, обмундирование, снаряжение и продовольствие должны отпускаться германскими военными властями русскому командованию;
8) в одном из городов оккупированной области перед началом формирования должен быть созван Русский монархический съезд, имеющий своей задачей выделить из своего состава Временное правительство России;
9) армия по окончанию формирования должна быть приведена к присяге законному царю и Русскому государству;
10) задачи армии: а) наступление на Петербург и свержение большевизма, б) поддержание законной власти, в) водворение порядка во всей России;
11) все установления политического характера должны быть выяснены на Монархическом съезде и утверждены избранным Временным правительством;
12) германские войска участия в подавлении большевизма не принимают, но следуют за армией для поддержания внутреннего порядка и престижа власти.
Эти условия были устно переданы гауптману Э., который отправился в г. Ковно для представления их германскому главному военному командованию.
Ротмистру фон Розенбергу …было поручено отправиться в Псков и приняться за организацию прочной связи с Петроградом, начать подготовку всего необходимого для приема прибывающих офицеров, установить контакт с местными политическими и общественными деятелями и ознакомиться с местными условиями жизни, настроением русских офицеров, интеллигенции, городского населения и крестьян».
(Авалов П. В борьбе с большевизмом. С. 60, 61. Совещание это происходило, по-видимому, в августе 1918 г.
Подлинные фамилии «гауптмана Э.» и «полковника Р.» у Авалова не приводятся.)
В Пскове Розенберг завязал связь с бывшими членами Гос. думы Г. М. Дерюгиным, Н. Н. Лавриновским, А. П. Горскиным и местным общественным деятелем Б. Б. Линде. На первом же совещании было постановлено, что руководство политической и общественной стороной предпринимаемого дела будет осуществляться указанными лицами, а военную и административную работу должен был по-прежнему выполнять ротмистр Розенберг.
Надо бы сказать несколько слов про этого ротмистра фон Розенберга, активно участвовавшего в переговорах «белых» гвардейских офицеров с немцами.
Впоследствии он занял должность начальника штаба Псковского добровольческого корпуса (затем переименованного в Северо-Западную армию) , формировавшегося в Пскове при поддержке командования 8-й германской оккупационной армии.
После того, как в Германии случилась Ноябрьская революция, и германские войска начали покидать Псков, на него начали наступать красногвардейские отряды. Ни дисциплины, ни боевой подготовки, ни умения воевать у этих разрозненных отрядов, разумеется, еще не было.
И тут – части добровольческого Псковского корпуса, вместо того, чтобы дать бой «красной сволочи», вдруг «дали драпа» из Пскова аж до самой Эстляндии, а то и до Риги(!!!).
Генерал-лейтенант А.П. Родзянко в своих мемуарах «Воспоминания о Северо-Западной армии» с явным недоумением писал об этом:
«Через день или два, начали появляться (в Риге) беженцы из Пскова и среди них много офицеров и солдат.
Одним из первых прибыл начальник штаба северной армии ротмистр Розенберг с женой и частью штаба, что, признаться, меня очень удивило» (А.П. Родзянко «Воспоминания о Северо-Западной армии», стр.12).
Но тут мы немного забежали вперед, а пока вернемся к рассказу Н.А. Корнатовским о подробностях создания Псковского добровольческого корпуса:
«Со стороны германского командования миссия Розенберга встретила полное сочувствие.
Германским пограничным войскам было отдано приказание пропускать через границу русских офицеров, следующих из Советской России по заранее установленному паролю: «Nordabschnitt» («северный отрез»); который был сообщен конспиративным контрреволюционным организациям в Петрограде…
Для приема прибывших русских офицеров при штабе 6-й германской запасной дивизии в Пскове было создано русское комендантское управление, во главе которого стал ротмистр Каширский со своим адъютантом штаб-ротмистром Петровым. Сюда направлялись все офицеры, перешедшие демаркационную линию. Они получали удостоверения на право жительства в городе и ношения офицерской формы.
Вскоре было открыто общежитие для офицеров и было разрешено пользоваться германским гарнизонным офицерским собранием, где можно было получать дешевый завтрак и обед».
Итак, с благословения германского оккупационного командования в Пскове, воистину на немецкие деньги, началось формирование частей «белого» добровольческого корпуса, который должен был воевать против… советского правительства «немецких шпионов-большевиков»!
Не правда ли, удивительно?!
Интереснейшие подробности того, как происходило формирование этого Псковского корпуса, содержатся в воспоминаниях жителя Пскова, (а впоследствии – Государственного контролера Северо-Западного правительства) Василия Горна «Гражданская война на Северо-Западе России»:
«До 25 ноября 1918 г. Псков находился под немцами. В пределах чисто-русских губерний этот город являлся самым северным и крайним, куда докатывалась волна победоносной немецкой армии, и естественно, что с него же началось обратное движение большевиков в отобранные у них немцами области. Предполагалось теоретически, что население ждет не дождется возврата назад своей русской власти. Поэтому, как только был заключен Брест-Литовский договор, большевики стали готовиться к новому занятию Пскова. Хотя, по договору, немцам надлежало очистить Псковскую губернию в самое ближайшее время, но они выдумывали всякие отговорки и, опираясь на свои дисциплинированные войска, затянули очищение города и губернии вплоть до собственной революции, когда немецкая военная сила разом исчезла «аки дым», а появившиеся вместо нее многочисленные немецкие солдатские комитеты немедленно выкинули лозунг «домой!»
Предчувствуя полный развал своего фронта и желая дать возможность, по уходе немцев, самим псковичам отстоять свою территорию от большевиков, немецкое командование незадолго до ухода стало формировать во Пскове русскую добровольческую армию, помогая этому делу советами, деньгами и снаряжением…
Период немецкой учебы оказался весьма краток, а с русской стороны дело велось крайне беспечно и бестолково.
Уже тогда, в момент зарождения белой армии, вскрылась одна психологическая черточка, которая сразу возмутила бравых немецких инструкторов.
Едва успев надеть погоны и шашку, русские офицеры начали кутить и бездельничать, не все, конечно, но… многие.
Немцы только руками разводили, глядя на такую беспечность.
Быстро стал пухнуть «штаб», всевозможные учреждения «связи», а солдат — ноль.
Офицеров в городе многое множество, но большинство из них желает получать «должности», сообразно с чином и летами.
Немцы нервничают, ругаются.
Если не изменяет память, так топчутся на одном месте, пока на выручку не появляются перебежавшие от большевиков на маленьком военном пароходике матросы чудской флотилии и небольшой отряд кавалерии Балаховича-Пермыкина. (Пермыкин — знаменитый впоследствии так-наз. «войсковой старшина» — авантюрист чистейшей воды).
К этим, удравшим от большевиков частям, позже присоединились небольшие кучки крестьян-добровольцев, затем насильственно забрали старших учеников гимназии, реального училища и армия была готова.
Вся затея явно пахла авантюрой и большинству обывателей даже в голову не приходило, что их жизнь и достояние будут зависеть только от успехов такой армии. Стоявшие во главе организации армии русские, по естественной причине, старались скрыть действительное положение вещей на фронте, а немецкое командование поддерживало в населении уверенность, что, впредь до образования серьезной русской силы в области, немцы не уйдут из города и не оставят нас на произвол большевиков.
Официально армию формировал некий генерал Вандам (военный сотрудник суворинского «Нового Времени»), он же был командующим так называемого «Северного Корпуса», но фактически всю власть скоро захватили офицеры Балахович и Пермыкин. Они пришли в город тихенькие, скромненькие, но дурная слава ползла за ними по пятам.
Оба офицера только что бежали из советской армии, считались там ярыми защитниками советской власти и в сем качеств успели кроваво и невероятно жестоко усмирит восстание лужских крестьян. Явившись теперь во Псков, они почувствовали подозрительное к себе отношение и потому в первый же день обратились к населению с печатным заявлением, в коем уверяли нас, что солдаты их не обидят населения, и что отряд их пришел грудью своей защищать край от большевиков. В частной беседе, перед офицерами, эти господа оправдывали свою гнусную роль у большевиков «соображениями высшей политики». «Да, — говорилось примерно, мы усмиряли лужских крестьян, да — усмиряли кроваво, жестоко, но делалось это с определенной целью — довести ненависть крестьян к большевикам до озверения, утопит в пламени народного гнева коммисарье автоматически».
Слушали и, конечно, не верили их циничному вранью, но в тот момент хватались за них, как за кучку более или менее энергичных людей и на все их прошлые художества просто закрыли глаза».
К этому рассказу Василия Горна требуется небольшой комментарий.
Как видим, «господа офицеры» (в массе своей) вовсе не спешили утруждать себя познанием новых тактических приемов и прочих военных премудростей (а у инструкторов «победоносной германской армии» было чему поучиться).
Вместо этого они предпочитали весело проводить время в ресторациях и прочих злачных местах губернского Пскова, поражая этим отношением привычных к дисциплине, организованности и прилежным отношением к службе немецких офицеров.
Ничего удивительного в том, что за довольно продолжительное время пребывания немцев во Пскове, когда имелись вполне мирные «тепличные» условия для создания боеспособных частей, ничего толком так и не было сделано и при первом же обстреле красной артиллерией окрестностей Пскова, в конце ноября 1918 года, все это воинство драпануло в Прибалтику. Пример в этом им, как нередко бывало, показали их многочисленные «полководцы».
Начальник штаба Псковского корпуса ротмистр фон Розенберг, вместе с женой и приближенными офицерами, и вовсе сумели аж до Риги добежать!
Очень интересна и показательна история предательств «батьки» Булак – Балаховича.
Именно такие «большевики», зверствовавшие из карьеристских побуждений, пострадавшими олицетворялись с политикой Советской власти и озлобляли крестьян против неё.
«Единожды предавшему – кто поверит», так, кажется, сказано в Священном писании.
А ведь Балахович в своей жизни постоянно кого-то предавал.
Сначала Троцкого (который к нему благоволил), потом – генерала А.П. Родзянку (который присвоил недавнему штаб-ротмистру генеральское звание), потом предал и даже арестовал (!!!) и самого Юденича (недавнюю «икону» белого движения), затем предал и русских белогвардейцев, перейдя в подчинение к эстонской армии, после этого он перешел под начало польской армии и с февраля 1920 г. Булак-Балахович начал воевать на стороне поляков и сотрудничать с польской дефензивой.
Однажды в разговоре с Пилсудским Борис Савинков назвал Булак-Балаховича бандитом. Пилсудский на это рассмеялся и ответил: «Да, бандит, но не только бандит, а человек, который сегодня русский, завтра поляк, послезавтра белорус, еще через день – негр. Мы об этом знаем…»
Впрочем, о Булак-Балаховиче мы еще поговорим, а пока вернемся к подробностям создания Псковского добровольческого корпуса.
Вот что об этом в своей книге рассказывал Н.А. Корнатовский:
«15 сентября 1918 г. в Псков вернулся гауптман Э. и сообщил, что главное германское командование на востоке принимает условия формирования русской армии на северо-западе России, но требует созыва в Пскове монархического съезда, который должен со своей стороны подтвердить желательность германской помощи. Расходы по организации такого съезда немцы брали на себя.
Для созыва съезда в Пскове в Киев срочно выехала делегация в составе Г. М. Дерюгина, Н. Н. Лавриновского, А. П. Горскина и капитана фон Дитмара. С той же целью были командированы отдельные лица в Петроград и Москву. В частности, в Петроград поехал бывший «губернатор Г.», которого германцы переправили через границу как своего курьера. В белогвардейском стане началось оживление. Вслед за делегацией, выехавшей в Киев, к генералу графу Ф. А. Келлеру были командированы ротмистр 16-го гусарского Иркутского полка А. К. Гершельман и обер-лейтенант фон Гаммерштейн, которые должны были информировать Келлера и просить его принять командование над добровольческой армией, формировавшейся в Пскове.
Однако дело со съездом не ладилось. Вскоре из Киева прибыл один из делегатов — А. П. Горскин и сообщил, что в качестве политического центра, где намечается план дальнейших действий, является г. Киев и что только там может решиться судьба России, почему вопросы формирования русской добровольческой армии на севере его и делегацию больше не интересуют. «Все будет уже закончено, когда вы только начнете», — закончил свою информацию А. П. Горскин…
Выяснив окончательно невозможность быстрого созыва монархического съезда в Пскове, инициаторы создания добровольческой армии обратились к главному германскому военному командованию в Ковно с просьбой не обусловливать формирование армии созывом монархического съезда в Пскове.
В ответ на это 9 октября 1918 г. из Ковно от имени главного военного германского командования на востоке прибыла в Псков военная германская комиссия, которой были даны исчерпывающие инструкции о деталях формирования русской белой армии на северо-западе.
10 октября 1918 г. утром состоялось первое военное русско-германское совещание, на котором с германской стороны присутствовали генерального штаба майор фон Клейст, майор фон Тресков, обер-лейтенант фон Гаммерштейн и в качестве переводчика лейтенант Ниман; с русской стороны — ротмистр фон Розенберг, ротмистр Гершельман, капитан Тарановский и Б. Б. Линде.
На этом заседании было постановлено немедленно приступить к формированию добровольческой армии, для чего привлечь к работе русских офицеров генерального штаба, из числа которых были указаны генерал-майоры: Б. С. Малявин (Псков), А. Е. Вандам (Ревель), П. Н. Симанский (имение у г. Острова). Генерал Малявин сразу же изъявил свое желание, и следующее вечернее заседание прошло под его председательством. К генералу Вандаму в Ревель была послана особая делегация в составе полковника барона Вольфа, Радко-Дмитриева (сына генерала) и Пешехонова.
На первом заседании были выработаны нормы денежного, провиантского и других видов довольствия, разграничены сферы деятельности русской и германской контрразведок. Было учреждено русское агитационное бюро.
По городу с 10 октября стали распространяться листовки с объявлением от имени русской белой армии.
На последующих четырех заседаниях русско-германской комиссии были выработаны окончательные условия формирования русской северо-западной добровольческой армии, которая была названа Северной армией.
Условия сводились к следующему:
1) Русская добровольческая Северная армия по соглашению с императорским германским правительством и при посредстве главного военного германского командования на востоке начинает свое формирование 10 октября 1918 года.
2) Районом формирования указанной армии назначаются оккупированные части Псковской и Витебской губерний — с городами Псков, Остров, Изборск, Режица и Двинск.
3) Формирование армии будет происходить в названном районе под прикрытием германских оккупационных войск.
4) Армия будет комплектоваться: а) местными русскими офицерами и добровольцами; б) таковыми же перебежчиками из Советской России; в) таковыми же других оккупированных германцами русских областей; г) таковыми же военнопленными, находящимися в Германии, причем вербовка последних будет произведена специально командируемой для этой цели в Германию комиссией из русских офицеров.
5) Командующим армией, с диктаторскими полномочиями, назначается русский генерал с популярным боевым именем, желательно при согласии генерала Юденича, генерала Гурко или генерала графа Келлера.
6) Денежные средства на содержание армии отпускаются германским правительством заимообразно Русскому государству и направляются через главное военное германское командование в русское полевое казначейство при армии, откуда расходуются на общих основаниях.
7) Вооружение, снаряжение, шанцевый инструмент, обмундирование, продовольствие и технические средства даются германским правительством через главное военное германское командование таковому же русскому, причем обмундирование и вооружение, по возможности русского образца и в размере, потребном для формирования не менее одного корпуса, силою в две пехотные дивизии, согласно германским штатам, с отдельною бригадою кавалерии, соответствующей артиллерией, вспомогательными частями (инженерными, саперными, авиационными, автомобильными, мотоциклетными, велосипедными, телефонными, телеграфными и железнодорожными и всеми техническими средствами).
8) Армия по окончании формирования приводится к присяге законному царю и Русскому государству.
9) На формирование армии дается срок не менее двух с половиною месяцев, после чего армия должна быть в боевой готовности.
10) По сформировании армии германские войска отходят на новую демаркационную линию и сдают старую русским.
11) За месяц перед своим отходом германские военные и гражданские власти сдают все управление армейским районом таковым же русским властям.
12) При армии остаются для связи три германских офицера, из которых один Генерального штаба.
13) Германские войска при наступлении не участвуют в подавлении большевизма, но следуют за армией для поддержания внутреннего порядка и престижа власти.
14) После занятия Петербурга объявляется военная диктатура, причем диктатором будет командующий Северной армией.
15) Задачи армии: а) защита указанного выше армейского района от большевистского нашествия; б) движение вперед для взятия Петербурга и свержения большевистского правительства; в) водворение порядка во всей России и поддержка законного русского правительства. (Лацис М. Я. (Судрабс) Два года борьбы на внутреннем фронте (популярный обзор двухгодичной деятельности чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности). М.: Госиздат, 1920. С. 30, 31.)
При сравнении этих условий формирования Северной армии с теми, которые были предварительно выработаны на совещании германского уполномоченного гауптмана Э. с русскими полковниками А. Ф. Штейном и Р., видно, что особых принципиальных изменений внесено не было…
Новым в этих окончательных условиях формирования белой армии является, с одной стороны, изменение района формирования, в сторону его приближения к демаркационной советско-германской линии на северо-западе России, с другой — отказ германского военного командования от требования созвать монархический съезд.
На совещаниях военной комиссии германское командование вновь подтвердило свою готовность оказать материальную поддержку русским белогвардейцам.
На одном из заседаний комиссии было сообщено, что немцы отпускают в распоряжение Северной армии 150 миллионов марок, вооружение, снабжение и обмундирование на 50 000 человек, 500 пулеметов, 36 легких полевых 3-дюймовых пушек, 24 тяжелых пушки и разного рода технические средства. (Авалов П. В борьбе с большевизмом. С. 70, 71.)
Как видим, немцы предлагали создать новую «белую» армию с большим размахом: 50 000 винтовок и 500 пулеметов это вооружение, достаточное для формирования полнокровного армейского корпуса времен мировой войны.
Но получить весь этот комплект денег и вооружений от немцев не удалось: помешали это сделать вялость и инертность русского командования и Ноябрьская революция в Германии, после которой немцам уже стало не до формирования русской монархической армии.
Из рук вон плох были боевой дух и дисциплина у воинов Псковского добровольческого корпуса.
За два дня до разразившейся катастрофы, с его позорным бегством, 22 ноября 1918 года во Псковъ завернул из Риги будущий генерал А.П. Родзянко и вот, что он написал в своей книге о состоянии тогдашней «белой» армии:
«Поезд пришелъ рано… Я пошел по улицам и встретил много как солдат, так и офицеров вновь формирующихся частей.
Старый кадровый офицер, всю жизнь проведший в строю, часто уже по первому впечатлению может определить, что можно сделать из данного солдата и какого формирования можно ожидать, имея тот или иной живой материал, и это первое впечатление редко бывает ошибочным: разнузданного, ободранного, не воинского вида солдат и офицеров, попадавшихся мне навстречу, было совершенно достаточно для того, чтобы я сразу же решил, что псковское формирование есть не более, как авантюра.
Шатающиеся по городу офицеры были, по видимому, люди ничем незанятые; во многих магазинах за прилавками я видел приказчиков, одетых в офицерскую форму». (Родзянко А. П. Воспоминания о Северо-западной армии, стр. 6.).
Отметим, что впечатления А.П. Родзянко о том, чем занимались господа офицеры в Пскове, совпадают с мнением Василия Горна, которое ранее приводилось. (Разве что В. Горн про работу офицеров приказчиками в магазинах постеснялся написать).
Очень интересно и описание Василием Горном нравов и порядков в Псковском добровольческом корпусе, где сразу же развернулась ожесточеннейшая борьба за власть.
Об этом мы и поговорим в следующей главе.
На фото: немецкие войска в Пскове, 1918 год. (Взято из интернета).
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/11/24/722