21. Благородный и Бессмертный http://www.proza.ru/2014/03/02/2364
Свет резко сменился тьмой, затем на смену ей вновь пришел ослепительный свет. Парсифаль зажмурился, а когда открыл глаза, увидел себя на вершине огромной усеченной пирамиды, возносившейся над неизвестным городом. Через мгновение воздух рядом с ним стал быстро темнеть, уплотняться, и из этой густоты возникла фигура доктора Клориндора. Однако сестры так и не появились. «Значит у них другой путь», - с грустью подумал юный оруженосец и огляделся.
Ему потребовалось несколько мгновений на то, чтобы распознать этот мир. Место было опасное, и Парсифаль внутренне собрался, приготовившись к борьбе. Оснований для тревоги оказалось больше, чем достаточно. Весь дальний край площадки заполняли странного вида люди. Впереди, неподвижная как изваяние, застыла фигура темнокожего мужчины в красной, развевающейся по ветру накидке и высоком головном уборе. Это был жрец. Он имел полное, почти квадратное лицо с узким лбом, приплюснутым носом, узкими глазами, толстыми губами и массивным подбородком. За спиной жреца теснились, но не смешивались между собой два отряда вооруженных копьями воинов, человек по десять каждый. Шлемы одних были выполнены в виде больших орлиных голов с широко раскрытыми клювами. Лица других скрывались под масками ягуаров. Первые были облачены в одежду из толстой ткани и покрытую слоем разноцветных перьев, вторые – в накидки из шкур.
- Где мы? – шепотом спросила у Парсифаля доктор Клориндор.
- На Амаймоне, - ответил юный оруженосец, - в мире серых магов и, говоря по чести, это последнее место, где бы я хотел оказаться.
Жрец поднял руку. Подчиняясь его молчаливому приказу, воины сделали несколько шагов вперед. Окружив путешественников, они знаками потребовали у Парсифаля его меч. Ему пришлось отдать оружие, ведь противников было много, и каждый из них сжимал в руках копье.
По-прежнему не говоря ни слова, мужчина с каменным лицом развернулся и величавой походкой стал спускаться вниз. Ветер шевелил длинные перья головного убора. Казалось, что по спине жреца сползают змеи. Воины сдвинули щиты и заставили пленников подойти к краю площадки, туда, где начиналась длинная лестница. Все пространство под ними, от подножия пирамиды до самого горизонта, было застроено домами из белого известняка. Улицы заполняли маленькие фигурки спешащих в разные стороны людей, чем-то напоминавшие деловито снующих муравьев. Вдали на фоне яркого неба подыма¬лись горы с песчаными склонами…
Жрец уже миновал часть длинного пролета лестницы. Каждый его шаг сопровождался всплеском радужных брызг ¬ - это взлетали со ступеней яркие, разноцветные попугаи. Следом, растянувшись цепочкой, шагали воины-орлы, а замыкал шествие отряд воинов-ягуаров, также вытянувшийся в цепочку. Между ними помещались пленники. Клориндор шел впереди, Парсифаль – прямо за ним. Ступени были узкими и крутыми, отчего спуск оказался опасным делом. Ведь об устройстве перил никто не позаботился, слева зияла пропасть, и надо было внимательно следить за тем, куда ставишь ногу. Только вступив на землю, пленники смогли перевести дух и оглядеться. Они находились на узком заднем дворе. С одной стороны тянулась длинная стена, с другой – громоздилось основание пирамиды, сложенное из огромных каменных глыб с высеченными на них гигантскими изображениями человеческих лиц. Теперь уже нельзя было понять, являлись эти лица чьими-то портретами, или, скорее, аллегорическими изображениями фантастических стихий, но ничего более уродливого Парсифалю не приходилось видеть. Ближайшее к ним лицо с бесформенным носом, вытягивало вперед губы трубочкой, словно хотело кого-то поцеловать (или укусить?). Второе лицо кривилось в немом крике. Третье, распахнув огромную пасть с гнилыми, поломанными зубами, казалось, заходилось в безумном хохоте. Четвертое было похоже на морду яростно, шипевшей кошки с длинными тонкими клыками. Рядом располагалось полное мужское лицо с приплюснутым нависшим над губами носом, усмехавшееся нехорошей, злобной усмешкой.
Вход в пирамиду открывался прямо из пасти среднего монстра. Нависавшие над головой огромные клыки были грязно-желтыми, ротовая полость - ало-красной, а прищуренные поросячьи глазки - цвета бирюзы. Слева и справа от входа стояли каменные чаши с пылающим в них огнем. Жрец, возглавлявший процессию, уже исчез в глотке чудовища. Остальные последовали за ним. Внутри храма царила тишина – слышен был только легкий шорох босых ступней, да мерное дыхание шагавших позади воинов. Редкая цепочка масляных фонариков едва освещала путь.
Коридор неожиданно кончился, и они оказались в зале с высоким потолком. Окон здесь не было. Но стояли две жаровни с тлеющими угольями; рядом были рассыпаны благовония, от которых струился горький, дурманящий дым. В неровном свете перед пленниками предстал истукан с птичьим лицом. Тело его опоясывала змея, составленная из жемчуга и драгоценных камней, а шею украшала гирлянда из человеческих черепов. Напротив, на стене висело большое, матовое зеркало, и казалось, что идол застыл, любуясь своим отражением.
- Кто это? – тихо спросил доктор.
- Божество, которому служат эти люди, - также тихо ответил Парсифаль. – Амаймона – один из неустойчивых миров. Она не может существовать без поддержки демонов-покровителей. Чтобы утолить их ненасытную жажду крови здесь каждый день приносят в жертву по несколько пленников…
- Не только пленников, - сказал доктор и указал на две большие клетки в дальнем углу, где были заключены гигантские ибисы.
Жрец дождался солдат, замыкавших шествие, и вновь двинулся в путь по такому же темному коридору. Наконец вся процессия оказалась на улице, плотно забитой народом.
Прямо перед входом в храм была возведена высокая трибуна, и здесь на роскошном золоченом троне в высоком уборе из пурпурно-зеленых перьев и золотых колец восседал царь - высокий мужчина лет сорока с лицом хищной птицы. Его наряд блистал золотом и драгоценными камнями, а покрывавший плечи плащ из тысячи перьев переливался всеми цветами радуги. За спиной царя стояли четверо музыкантов - двое с барабанами и двое с трещотками. Едва процессия показалась в дверях, музыканты принялись выбивать замысловатый ритм, а трещоточники изо всех сил стучать своими дощечками.
Жрец почтительно приблизился к трону и произнес низким певучим голосом:
- Дары для наших богов, государь.
Царь чуть наклонил голову (совсем как ястреб, разглядывающий добычу) и с сомнением заметил:
- Мальчишка, на пару с коротышкой-толстяком...
- Они явились на вершине пирамиды, - вежливо, но твердо возразил жрец, – боги получат то, что должны получить… Я знаю порядок… Толстяка мы скормим ягуарам, а этот паренек годится для арены.
- Ты хоть раз держал в руках меч? – с надменной улыбкой обратился царь к Парсифалю.
- Приходилось, - ответил он.
- Тогда призови на помощь все свое искусство. Если устоишь в течение четверти часа против четверых моих лучших воинов, я, пожалуй, отпущу тебя восвояси. Ну, а если не устоишь… получишь вечную свободу.
- Какой смысл спрашивать моего согласия? – холодно поинтересовался Парсифаль. – Ведь у меня нет выбора?
- Выбор всегда есть, мальчик, - ответил жрец. – Выбор между жизнью и смертью – это для слабых. Достойные умеют выбирать между смертью и смертью…
В эту минуту появился новый отряд воинов в масках койотов. Они вели еще двоих пленников. Один из них, в потрепанном пальто, с потемневшим от трехдневной щетины лицом и бородкой клинышком, походил на опустившегося профессора. Другой был крепкий плотный мужчина в черной кожаной куртке с бритой головой и мускулистой шеей.
Окинув внимательным взглядом эту пару, Парсифаль тихо сказал доктору:
- А вот и наши собратья по несчастью. Демонов Амаймоны ждет щедрое угощение.
Четверых обреченных заставили подняться на дощатый помост, откуда они были хорошо видны. Затихшая было музыка, грянула с новой силой. Над городом разнеслась гулкая дробь барабанов и заунывный вой длинных труб. И тотчас откуда-то снизу, из-под трибуны, вылетело четверо мужчин, похожих на огромных уродливых птиц. Это были жрецы, размалеванные черной краской, в развивающихся одеждах из черных перьев. За ними бежали воины в масках чудовищ. Потрясая оружием, они начали неистовый танец. Вскоре на площади образовался настоящий водоворот из человеческих тел, над которым плыли штандарты боевых отрядов. Трещотки и сухие тыквы-барабаны разрывали воздух пронзительными звуками. Все танцевало, грохотало, ревело. Казалось, что покачнулись и пришли в движение даже каменные стены храма...
И вдруг все замерло: жрецы бросились к помосту, схватили несчастного в пальто, подтащили его к входу в пирамиду и бросили на плоский жертвенный камень. Не успел пленник вымолвить даже слова, как его растянули на спине, быстро привязали руки и пристегнули ноги. Затем все опять начинали петь и танцевать вокруг жертвенника.
В дверях храма появился главный жрец. Неторопливой размеренной походкой он приблизился к пленнику и с размаху вонзил ему в грудь нож. Клориндор вскрикнул. Расширившимися от ужаса глазами он наблюдал за отточенными движениями убийцы, который легко, одним неуловимым движением рассек несчастному грудную клетку. Красный туман, поднявшийся из раны, на несколько мгновений окутал всю группу жрецов, а затем тонкой струйкой устремился внутрь пирамиды.
Над замершей толпой пронесся общий вздох. На минуту воцарилась благоговейная тишина. Потом опять загудел большой барабан, заревели трубы, и начался неистовый танец. Один из жрецов оттащил от жертвенника бездыханное тело. Его товарищи взобрались на помост, схватили под локти крепыша в кожаной куртке и повели к входу в храм. Пленник не сопротивлялся. С трибуны было видно, как один из жрецов замкнул вокруг его пояса тонкую цепь (другой ее конец был вмурован в стену пирамиды). Второй жрец вложил в руки жертвы меч и тотчас отскочил, давая дорогу четырем воинам: двум «орлам» и двум «ягуарам». Все четверо были в доспехах. Каждый имел в руках щит и короткий меч. Главный жрец поднял руку, на площади воцарилась тишина.
- Надо же, - пробормотал Парсифаль, внимательно наблюдавший за происходящим, - кажется, одному из этих храбрецов понравился мой меч. Тем хуже для него!
- Почему? – спросил Клориндор.
- Потому что оружие убийцы — это его единственный друг, оно никогда ему не изменит, - с жестокой улыбкой произнес Парсифаль.
Барабанщик с силой ударил по барабану. И не успел еще стихнуть длинный тягучий гул, как воины с четырех сторон набросились на пленника. Он отразил один удар, ловко уклонился от другого, а потом заскочил на жертвенник. Когда один из воинов-орлов полез вслед за ним на камень, крепыш ударом ноги сбил его обратно. Второго он рубанул по голове. И хотя меч его не был заточен, удар был такой силы, что ремешки, поддерживающие шлем, лопнули. Тяжелое сооружение из перьев и шкур в виде птичьей головы сползло на лоб и глаза противника. «Орел» на некоторое время выбыл из битвы. Но это не спасло несчастного от смерти. Один из воинов-ягуаров завязал с ним поединок, отражая щитом сыпавшиеся сверху удары, в то время как два его товарища запрыгнули на камень с противоположной стороны. «Ягуар» поразил беднягу в спину, а «орел» - в грудь. Клубы густого красного тумана на несколько секунд скрыли жертвенник от жадных глаз толпы. Потом, словно подхваченные сильным сквозняком, они унеслись под темные своды пирамиды…
- Теперь моя очередь, - сказал Парсифаль. Он был совершенно спокоен и, казалось, нисколько не тревожился о своей дальнейшей судьбе.
Жрецы окружили помост. Парсифаль спрыгнул на землю и пошел к алтарю. Клориндор, не сводивший глаз со своего товарища по несчастью, видел, как его приковали к стене и сунули в руки меч. Жрец подал сигнал к началу поединка. «Ягуары» не спеша стали приближаться к пленнику, один справа, другой – слева. «Орлы» остались на месте и молча наблюдали за происходящим. Всем своим видом царские гвардейцы демонстрировали презрение к противнику. Очевидно, никто из них не принимал его всерьез, никто не ждал от него достойного сопротивления. В этом и заключалась их роковая ошибка!
Парсифаль ловко подцепил носком туфли валявшийся на земле шлем и метнул его в лицо первому «ягуару». Тот отшатнулся, а юный оруженосец, повернувшись к его напарнику, издал резкий горловой звук. Повинуясь его призыву, меч внезапно вырвался из ладоней второго «ягуара» и вновь вернулся к своему хозяину. Толпа замерла. Парсифаль одним ударом рассек стеснявшую его цепь и словно петух налетел на своих врагов. Те были опытными воинами, но оружие в руках юного убийцы двигался в два, а то и в три раза быстрее. Не усел доктор Клориндор перевести дух, как Парсифаль молниеносным ударом снес с плеч голову вооруженному «ягуару». Его товарищ упал на колени и поднял руку, моля о пощаде. Парсифаль не стал его трогать, только сорвал с плеча перевязь с ножнами. «Орлы» поспешили на помощь и обрушились на противника сразу с двух сторон. К великому изумлению гвардейцев, страшные удары их мечей были легко отражены. Улучшив момент, Парсифаль отрубил одному из наподдавших ногу пониже колена. А когда тот опрокинулся на землю, устремился на его товарища и пронзил ему мечом грудь. Красный туман застлал место поединка. Когда он начал редеть, зрители увидели Парсифаля бегущего в сторону храма. Никто не осмелился преградить ему путь. Мгновение – и оруженосец скрылся внутри. Площадь взорвалась от неистовых воплей. Такого финала никто не ожидал…
23. Гимигея http://www.proza.ru/2012/07/17/276
«Заповедные рубежи» http://www.proza.ru/2013/07/08/294