Братина горя и добра - глава 2

Ирина Михайловна Дубовицкая
СТАЛИНАБАДСКАЯ СИМФОНИЯ
(Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2012/07/25/250 http://www.proza.ru/2012/08/01/300 http://www.proza.ru/2012/08/08/316) http://www.proza.ru/2012/09/05/252)

ЧАСТЬ II: БРАТИНА ГОРЯ И ДОБРА

ЛЕЙТМОТИВ «СТАРОЖИЛЫ»

Поженились Нина с Левой в начале лета. Долгое ухаживание, цветы, конфеты предшествовали чрезвычайно незаметной, на взгляд новобрачной, свадьбе – ни гостей, ни застолья. Просто расписались и перевезли ее вещи из коммуналки к нему домой.
На следующее утро, видя вопрос в её глазах, Лёва сухо и кратко объявил, что свадьбы с друзьями и застольем у них не будет ни сегодня, ни завтра… никогда: «Так надо…для экономии. Сейчас многие просто «сходятся»!», - «закрыл тему» он…
2.
Проснулась Даша от сильной, сжимающей сердце боли. Раньше, от мамы, слышала, как это бывает, а теперь вот у самой…
Удивление и страх переплелись в душе. Потом к ним примешалось что-то еще. Что? Настоятельно важно для нее сейчас взглянуть на часы…
Она встает, держась за железную спинку кровати. Идет в зал. Долго вглядывается в циферблат «ходиков». Да… так и есть – четыре часа…
* * *
УТРОМ вышла за молоком… Опять противно заныло сердце – воскресенье, а на улицах – ни души… тишина и… лишь в отдалении… голос из радиоточки на  площади… Подходит ближе.
«…Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!", - отчетливо слышит Даша  последние слова речи Наркома Иностранных дел СССР Молотова.
Над толпой висит зловещее молчание. Никто не шевелится.
Неожиданно тишину разрывает женский вопль: «ВОЙ-НА-А-А!!!»… и «кубики»-эпизоды прошедших с рассвета до этого мгновения часов становятся на место…
* * *
«Наше дело правое, Враг будет разбит». Экстренный выпуск:  Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу и без объявления войны германские войска напали на нашу страну…» - «Коммунист Таджикистана», 22 июня 1941г.
* * *
НЕ СРАЗУ осознал, что время вдруг изменилось (в сложных моментах чуткий до прозорливости) Георгий. Почему? Как случилось, что раньше не почувствовал беды?
Встал, как обычно… потом парикмахерская и… только там услышал – «Война!»…
Как был, с намыленной щекой, помчался к своим... Вбежал в темный зал… На сцене – репетиция премьеры о плохой Америке - «Золотой мальчик»… Алый бархат сцены за спиной выхваченных прожекторами лиц актеров…
- Война, - выдохнул Менглет хрипло, и тяжело привалился к стене…
- Репетиция отменяется, - глухо бросил режиссер…
С кем война – никто не спросил. Ответ давно витал в воздухе…
* * *
ВЫСТУПЛЕНИЕ СТАЛИНА ПО РАДИО транслировали 3 июля 1941 года. В его речи говорилось, что в начавшейся войне решается вопрос жизни и смерти Советского государства - быть советским народам свободными или впасть в порабощение.
Не скрывая преимуществ, позволивших врагу достигнуть боевых успехов в первые дни войны, он выразил уверенность, что гитлеровские полчища будут разгромлены. Он подчеркнул, что разгром гитлеровских полчищ потребует колоссального напряжения моральных и физических сил советского народа, мобилизации всех экономических возможностей страны и обратился к советским гражданам с призывом: «Всё для фронта, всё для Победы!»…
На улицах, в учреждениях и домах сталинабадцев слова вождя слушали стоя…
3.
Принесенный сутулым, в залатанном чома мужичком медный кумганчик (явно русской дореволюционной выделки) Хамза–ака разглядывал с профессиональной тщательностью.
- Заходи дня через три, уважаемый: пайки много, да и заклепку делать надо, - заключая осмотр,  переводит взгляд на клиента. – Два рубля восемьдесят копеек за работу не дорого будет?
- Не-а… не пойдет! – нагло улыбаясь, отвечает тот и, выдержав паузу, добавляет, -хорунжий эмирских казоки-кубанска за свою работу должен просить вот столько…
На грязный, избитый инструментами верстак ложится яркая, красно-желтая монетка с усатой головой в профиль: золотой николаевский червонец.
У Хамзы-ака противно засосало под ложечкой - в первый раз так было лет сорок назад, когда кинулся на молодого бухарского казака шахрисябский кенигас с кривым клычем, а барабан нагана заело…
Ступням в остроносых  галошах на босу ногу  стало жарко. Грязные от работы ладони вспотели.
- Владыка Бухарои Шариф, Сеид Алим-хан шлет благословение своему верному нукеру…- пристально глядя в глаза, криво улыбается заказчик.
Только сейчас замечает лудильщик след пендинской язвы на его лице, указывающий на истинное происхождение «гостя»…
4.
…Как начальника областного Управления НКВД, впрямую Садовника новость о гибели поисковой группы в Мургабе вроде бы не касалась. Вернее, определенно не касалась… Но это уже не единичный факт, а система…
- Опять этот участок Сосык-Куль! Шут его знает, что происходит! - меряя шагами кабинет, бормочет он сквозь зубы. – Не успеваем прикрыть границу… Некем и нечем… Рядовой и командный состав – на фронте (даже у телефонов – жены дежурят!)… А тут… еще говорят тыл… Для кого?!

ЛЕЙТМОТИВ «ДВИЖЕНИЕ»

20-я горно-кавалерийская начала грузиться с рассвета. На перроне давка и суета. Все запасные пути на восток от Сталинабада забиты пустыми товарными вагонами и платформами. Сформированные под три кавалерийских полка составы тянутся чуть не до Янги-базара; и две маневровые «кукушки», пыхтя и отчаянно свистя у стрелок, на пределе своих паровых «легких» по очереди сдвигают их под погрузку. В их механические голоса вплетаются голоса живые – ржание лошадей вперемешку с людским матом…
Только к десяти конный состав 22-го Бальджуанского полка размещается, наконец, по вагонам. Ещё два полка и конно-кавалерийский дивизион, ждут своей очереди…
Для милицейского оцепления у вокзала это - нелегкие часы: к месту погрузки рвутся сотни кричащих и плачущих людей, высматривающих среди бойцов и командиров отцов, мужей, братьев  и сыновей. Они протягивают им узелки со снедью и шерстяными носками – авось обогреют, защитят где-то в неведомой дали от холода и голода… Время от времени кто-то, услыхав знакомый голос, не выдерживает - вырывается из-за спин «служивых» с погрузки, расталкивая их и выгадывая последние секунды близости с родными.
Вазген тоже здесь… на перроне. Ему повезло. Потратив за четыре месяца беготни по военкоматам не одну бутыль домашнего вина, он не только добился «призыва» выращенного им для младшего сына-Арсена жеребца «Терека», но и буквально в последний момент смог получить на него все необходимые ветеринарные документы. Ладную упряжь друзья помогли за небольшое вознаграждение и увесистую бутыль «горячительного» справить на шорно-седельной фабрике.
Ведя коня под уздцы к погрузке, старый осетин-извозчик с гордостью переводил взгляд с его лощёных боков на новенькие сержантские «лычки» на гимнастёрке идущего рядом сына (призванный на службу на второй день войны, тот заслужил их за четыре месяца упорной боевой учебы). Радости добавляет и то обстоятельство, что у грузовых ворот их с Арсеном вместе с замполитом и начальником штаба встречает сам комдив – полковник, Александр Ставенков…
С достоинством приняв их комплименты коню, отец и сын обнимаются. Из-за подкатившего к горлу кома Вазген с трудом выдавливает из себя несколько слов напутствия:
- Воюй, сын, как в роду заведено… непременно до победы! Пусть хранит тебя покровитель Алании и нашего народа – Георгий Победоносец!
Старик истово осеняет склонившего голову сына крестным знамением. Молча, двумя руками подает фамильный кинжал в черненых серебряных ножнах…
Уже в сумерках, растянувшиеся почти до Чиптуры, заполненные измученными долгой погрузкой людьми и животными, все восемь литерных товарных составов  20-й горно-кавалерийской дивизии начинают движение в сторону Термеза…на запад.
2.
Пассажирский состав из видавших виды, пропыленных и сожженных среднеазиатским солнцем вагонов, в последний раз натужно скрипнул и, громыхнув сцепками, остановился у перрона сталинабадского вокзала. Из открытых дверей тамбуров, напирая на заспанных проводников со свернутыми флажками в руках, гроздьями свесились нетерпеливо выглядывающие встречающих пассажиры…
Мустафа - сутулый мужичок с «пендинкой» на щеке и линялой чустской тюбетейке - стоял  в нескольких метрах от края платформы, рассматривая выходящих из девятого плацкарта. Первыми на перрон вывалился целый выводок симпатичных курчавых ребятишек от трех до двенадцати; старшие - с баулами, младшие - с узелками в руках. За ними, споро и суетливо перехватывая увесистые чемоданы, с кудахтаньем выкатилась необъятная мамаша. Замыкал группу субтильный, кучерявый отец семейства в очках еще с двумя чемоданами «не по росту». К ним, чуя заработок, кинулось сразу два носильщика, которых с воплями  «Сёма! Фира!»  тут же оттер солидный гражданин в шляпе… 
Суетливое семейство отвлекло внимание Мустафы, и он не сразу заметил выходящего из вагона одним из последних мужчину лет сорока в опрятном, но не новом пиджаке, парусиновых туфлях и кепке. В руках тот держал стандартный фибровый чемоданчик, сильно потертый в переездах  на багажных полках. Не рассматривая встречающих, приезжий не торопясь направился к выходу в город.
Мустафа пошел туда же. Поравнявшись с ним уже на привокзальной площади, негромко окликнул:
- Вы, уважаемый, из ташкентского «Средазгидропроекта», на стройку? Я как раз встречаю…
- Нет, я командирован на «Вахшстрой». Подбросишь до их управления? За «крюк» по городу заплачу…
На лицах обоих мужчин отражается облегчение: пароль и отзыв прибывшего резидента Абвера и агента «стыкуются»…
* * *
ЗАЙДЯ в дом, немецкий резидент (для всех в Сталинабаде – Николай Петрович Загряжный), осмотревшись, отметил про себя предусмотрительность помощника, достаточно грамотно побеспокоившегося об их безопасности.
Он вздохнул с облегчением и с видимым удовольствием уселся на курпачи. Довольно крякнув, протянул руку за стаканом сладковатой тутовой водки. Еще минута… и Николай Петрович с нарастающим аппетитом начал жевать крупно порезанные огурцы с помидорами… Закопченный на арчевых ветках тандыри–кабоб  потребовал еще двух стопок…
- Уф-ф… - блаженно откинулся он на прислоненные к беленой стене подушки.
В душе его крепло осознание того, что теперь, пусть ненадолго, он может, наконец, позволить себе расслабиться…
«Это ж надо! Два с половиной месяца сна «вполглаза» и постоянного самоконтроля… каждый час… каждую минуту! Кажется, вечность прошла с тех пор, как сменил форму гауптмана…», - шевелятся воспоминания в затуманенном алкоголем мозгу немецкого разведчика; одна за другой, как кадры киноленты, прокручиваются перед мысленным взором картинки тех долгих дней – выход из «котла» вместе с остатками разбитого русского артиллерийского полка… встреча со «своими» в Литве… путь до Сталинабада… пусть долгий и извилистый, но удачный…
Что помогло осилить его?  Простое везение? Наполовину русское происхождение, выросшего в Вентспилсе парня? А, может, природный ум и солидный опыт работы в спецслужбе? Разве ж однозначно ответишь?»…
* * *
БЛАЖЕННЫЕ МИНУТЫ ОТДЫХА дали покой и силы. Хмель же постепенно прошел.
Итак, к делу…
Выслушав доклад Мустафы о контакте с Хамзой–ака и двумя другими кандидатами на вербовку, резидент одобрительно кивнул.
- Понятно… А к кому из русских уголовников подходы есть?
Мустафа озадаченно уставился на начальника: работы с таким контингентом в его задании не было.
- Ну, ладно… Все ясно, - оценил обстановку резидент. – Так вот… Мне нужно найти вора Марсака Леню. Он сюда из Ташкента перебрался…
- Надо – найдем. Однако уголовников к нашей работе подключать – дело рискованное: за червонец мать родную продадут, - высказал обычные в этом случае опасения агент.
- Не беспокойся, - ухмыльнулся гость, - мы три червонца дадим… Так что найди этого … да поскорей…

Ирина и Виктор ДУБОВИЦКИЕ

(Публикуется в сокращении.Интернет-вариант текста,размещенного12сентября2012
на страницах столичной таджикской газеты «Вечёрка» в рубрике «Книга в газете»)

                Продолжение http://www.proza.ru/2012/09/19/277