Цикл "Заотнё". Новелла седьмая. Предыдущая:http://www.proza.ru/2011/12/16/1836
***
Летние дожди в меру поливали землю. Коровий навоз, разбросанный осенью на поле, добавил урожайности, картошка уродилась на славу. Два погреба забиты ею под завязку. И радость сменилась тревожной озабоченностью: - Что делать с этим богатством? Перекупщики предлагают смешные цены. До городов далековато. Да и кто там ждёт? Вот и получается: беда не только малый урожай, но и его избыток.
Лопата провалилась в пустоту. Копнул рядом, и там провал. Вспомнил, как жена, жаловавшаяся на чинимые таинственными землекопами безобразия, просила не раз: «Изведи, Ляксей Митрич, этих обормотов. Сожруть ведь усё. Чем кормиться будем?»
До сих пор не привык к южной речи супруги.
- А ведь живут они? - Задумался. – Мише одиннадцать лет. Значит, столько они вместе. Пролетело времечко.
Вот и сын. С вёдрами пробежал, воду с колодца носит, добрый помощник. Худенький, чернявый. В отца родного.
Присел Алексей на скамейку. Ветерок навевает ароматы свежескошенной травы, приправленные запахом хвои. Благодать. Даже курить не хочется.
Не курил он до армии, там научился. И друга там встретил. В школе сержантов познакомились. Контрастные они: Михаил - брюнет, жилист, тонок в кости, живчик; он – могучий, белобрысый, с виду медлительный.
Закончили учёбу, попали в один полк, роту и даже взвод. По заказу подлому война подоспела. В переделках разных побывали, награды получили, ждали приказ об увольнении.
Послали их роту в селение недалёкое. Сообщение разведчики получили: боевик важный прибыл домой подкормиться. Взяли двор в осаду, предложили сдаться. В ответ выстрелы. Несколько гранат бросили. Тишина.
Он в соседний дом ворвался. И с порога наткнулся на дырку «калаша». Над ней глаза, наполненные страхом. Паренёк лет пятнадцати. Вырвал у него ствол, схватив за шиворот, толкнул в соседнюю комнату, прошептал: - Живи!
Дверь прикрыл. – Чисто! – сказал товарищам, - автомат только брошенный.
Миша подошёл. Лицо в крови.
- Не ранен? – встревожился он тогда.
- Да нет, - улыбнулся друг, - стёклами посекло немного. До свадьбы заживёт. Надеюсь, не забыл – ты на ней свидетель.
Солнце выкатилось из-за гор, бликами заиграло на покрытых инеем стенах высоких глинобитных заборов и окрестных скалах. Со стороны ближайшей и прозвучал первый щелчок, словно ветка сухая треснула. Михаил резко обернулся на звук, и сделав шаг в сторону, заслонил собой Алексея. Вторая пуля вошла в переносицу друга.
На Кубань отправился Груз 200. Сопровождал он его. Начало декабря, зима малоснежная, ветер колючий, скулящий тоскливо. Залпы прощального салюта распугали сидевших на деревьях погоста ворон. По крышке гроба застучали комки мёрзлой земли. Холмик встал над последней обителью друга.
Неизмеримо горе родителей, потерявших сына. Скорбное недоумение летит к Богу: «За что?!» Нет ответа.
Невеста Миши - Галя, вынашивающая под сердцем плод их любви, почернела лицом. Полгода назад приезжал друг в десятидневный отпуск, вот и зачали они дитя.
Сирота она. Комнатку в соседнем доме снимает. Жалко Галю. Как сестру родную.
Помянули воина по-казацки. Слезами омыли последний куплет:
Ой чи довго браття милы
Вы будэтэ спаты
Чи нэ чуетэ як плаче
Ридна Кубань-маты.
Пожил он ещё три дня у родителей друга и в путь собрался. Объявил об этом. Галя, зашедшая в дом жениха, поднялась с кресла, направилась к выходу. Мелькнули в дверном проёме безвольно опущенные плечи. Сердце его застучало в бешеном ритме, мысль простая и ясная вспышкой осветила сознание: – Не уехать без неё.
С отцом Михаила за бутылкой первача объявил о своём озарении. Мать друга застыла с миской помидоров в руке. Отец, уставившись в столешницу, подумал с минуту, поднял голову, вздохнул хрипло, зубами скрипнул: - Инвалид вишь я, надо ишо четверых детишков поднимать. Да и Гала нам не чужая, проживём как-нибудь. Конешно неволить её не могём, как решит, так тому и быть... Мишу не вернуть, а тебя он братом называл, будешь нам сыном. Просьба у нас одна – если парень родится, Мишкой назовите.
Мать обняла : - Добре, сынку! – Помедлила мгновение: - А Гала согласна?
- Сейчас узнаю.
Вышел во двор, за невысоким плетнём увидел её, собирающую осеннюю листву. Будто первый раз увидел. Душа завопила: - Не отпускай!
Галя, словно почувствовав происходящее в нём, замерла с жёлтым ворохом в руках. Медленно повернулась. Синие глаза нырнули в омут чёрных.
- Поедем со мной, Галя.
- А как же родители?
- Они не против.
Закрыла глаза. Распахнула. Прошептала бледными губами: – Хорошо.
Потом была недолгая жизнь в северном городе, рождение сына. Крестил младенца в сельском храме отец Алексея - протоирей Димитрий. Тогда же на семейном совете он и мама горячо поддержали решение молодой семьи о переезде в деревню предков.
Сказано – сделано. Вновь наполнился жизнью огромный родовой дом с деревянным конём на крыше и розеткой солнышка под ним.
Немногочисленные соседки-бабушки ликовали. За всех высказалась баба Ульяна: - Все в город бегут, а тут наоборот. Да каки люди-то! Работашшие, баские, ангелы сущие. Есть Бог на свете. Радуются там ближники твои, Алексей Митрич.
Галю полюбили. Медсестра она по специальности, сестра милосердия на деле. Амбулаторию в их «неперспективной» деревне давно закрыли. Вот и приходят к «сестричке Гале» болезные из окрестных земель в любое время со своими проблемами, делает уколы, ставит капельницы, успокаивает словом.
Иногда вспоминают со смехом вопрос бабы Ульяны, прошептавшей при знакомстве с его женой: - Пошто из казачих взял девицу-то? Побогаче не нашлось?
- А почему вы, бабушка, решили, что она бедная?
- Так ить казак-то по-нашему будет как бродяга аль батрак. Каки у них богасьва?
Рассказал про иных казаков. Вроде поняла.
Он в дорожное предприятие устроился. На грейдере, бульдозере, любой технике работает. Ну и приусадебное хозяйство само собой. Куда без него в деревне.
Душа успокоилась, прибившись к родному берегу. На жальнике лежат дедичи-родичи - привёл могилы в порядок. С бетонного памятника воинам, погибшим за Отечество, звучат десятки имён с одной фамилией - подремонтировал и памятник. И крест памятный из лиственницы с отцом на высоком берегу реки поставили.
За всех надо жить.
Миша на днях приехал с Кубани. У дедушки с бабушкой лето провёл. Дрова таскает в баню. Помогает ему семилетняя сестричка - Настенька, или Беляна, как зовут соседки. Светлая, синеглазая - в него, миниатюрная - в маму.
Вот и семеюшка из дома выплыла. На сносях. Родит на днях. Залюбовался ненаглядной. Она, поймав восхищённый взгляд, улыбнулась лукаво: - Ишь, перекурщик!
Встал со скамейки, окопал куст картофеля, потянул за ботву. Клубни застучали по земле. Странно, один из них зашевелился, лапками семенит? …Упитанный крот. Острие лопаты грозно нависло над ним, затем решительно вонзилось в землю. Алексей бережно присыпал меховой комочек, вздохнул:
- Живи, брат.
Окончание цикла: http://www.proza.ru/2011/12/19/2060