Душа мрачна, мечты мои унылы,
Грядущее рисуется темно.
Н.А. Некрасов
Выхожу из дома на улицу. Вспоминается Поль Верлен – стихотворение “Впечатление ночи” в переводе В.Я. Брюсова:
Дождь. Сумрак. Небеса подёрнуты и хмуры.
Рисуются вдали неверные фигуры
И башен, и церквей готических. Кругом
Равнина. Виселицы чёрный шест. На нём
Качаются тела в каком-то танце диком,
Все скорчены. Им грудь клюют, с зловещим криком,
Вороны. Ноги их – пожива для волков.
Терновник высохший да несколько кустов
Позор своей листвы, унылой и корявой,
На фоне сумрачном вздымают слева, справа.
И трёх колодников, поникших головой,
Босых, измученных, ведёт сквозь дождь конвой,
И тусклый блеск горит на саблях обнажённых,
Наперекор струям небесным наклонённых.
Захожу в магазин, прошу продавщицу подать печенье за 31 рубль. “Скажите, как оно называется”, – слышу в ответ. Приглядываюсь к рукописной этикетке, читаю: “Улыбка в морге”. Продавщица в ужасе вздрагивает и произносит: “Что-то у вас настроение нехорошее”. “А как печенье на самом деле называется?” – интересуюсь я. И слышу в ответ: “Улыбка в море”. Почему люди так боятся смерти? Потому, что не готовятся к ней.
Дай мне жить так, чтобы могила
Не больше, чем постель страшила.
Это строки из “Вечернего гимна” англиканского епископа Томаса Кена.
Мой взгляд скользит по полкам: “Хлопья овсяные с трупьями”. Приглядываюсь получше: “…с отрубями”. Да, плохо быть близоруким.
Дома включаю песню Михаила Щербакова “Descensus ad Inferos” (“Нисшествие во ад”):
Вот изобретённая не мною и не мне
принадлежащая, цветная и наглядная вполне -
как пасть вампира -
картина мира.
В центре композиции, меся дорожный прах,
босая девочка идёт туда, где тонут в облаках
огня и смрада
ворота ада.
Смутны и круглы, как у закланного тельца,
её глаза — и портят несколько монгольский тип лица,
в чём азиаты
не виноваты.
Десять крокодилов, двадцать гарпий, тридцать змей
и сорок ящериц унылой свитой тянутся за ней
в порядке строгом
по всем дорогам.
Ужас неизбежной кары, страх пяти секунд
перед концом — известен даже этим монстрам, что текут
за нею следом.
А ей — неведом.
…Тут бы полагалось мне промолвить что-нибудь
на тему высшей справедливости, однако увильнуть
от главной темы
умеем все мы.
Все мы, находясь по эту сторону стекла, -
лишь наблюдатели, не больше. Я из общего числа
не выпадаю,
я наблюдаю…
Девочка, почти ребёнок, в прах босой ногой
ступая, движется, как пастырь обезумевший, в огонь
ведя всё стадо,
к воротам ада.
Мимо райских рощ, а также пастбищ и плодов
благоуханных, на которые я здесь не трачу слов,
раз ей угодней
мрак преисподней.
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2011/11/25/1016
Следующая глава: http://www.proza.ru/2011/11/25/1029