начало: http://www.proza.ru/2010/09/30/1212
Глава 15
Неприятности
Директор внимательно посмотрел на стоявшую перед ним бледную девушку, потом перевел глаза на Варвару Федоровну. Лицо начальницы цеха было красно, и пылало праведным гневом.
-Ирина Алексеевна, обождите в приемной, я приглашу вас, - ровным голосом сказал он. – Сначала я должен переговорить с Варварой Федоровной…
-…разве вы не видите, что у девочки что-то случилось? Зачем же так давить на нее? Приказ о выговоре и лишении ее прогрессивки я подписал, но что касается остального… Вы бы лучше постарались выяснить, в чем суть ее проблемы? Я уверен, что без причины она не сорвала бы воскресник.
-Да какие там причины? – возмущенно отозвалась начальница. – Безответственная девчонка, вот и все причины! Она, правда, просила меня подменить ее на субботу, ссылаясь на какие-то безотлагательные личные дела. Но разве это может считаться уважительной причиной столь вопиющего безобразия? Разве с подрыва дисциплины целой смены должен начинать свой трудовой путь молодой специалист?
-Не скажите, Варвара Федоровна, не скажите, ситуации бывают разные, такие, что и не подумаешь, - покачал головой директор. – Вы опытный руководитель, вам ли не знать этого? Не понимаю, откуда в вас подобное равнодушие? Молодая (я подчеркиваю! молодая) женщина с личной драмой – это довольно распространенное явление, и кому, как не нам, старшим, помочь ей, поддержать в такую минуту. У нас, помню, в роте, на первом году службы, одного из солдат девушка бросила, так еле спасли его, из петли вынули. А вы говорите, безответственность…
-Ну, вы уж скажете, Юрий Антонович, из петли…
-В какую смену она работает? – не дослушав, перебил директор.
-В ночь. Но какое это имеет значение?
-Так вы что же, даже поспать девочке не дали, на ковер потащили! Удивляюсь вам, Варвара Федоровна. У вас ведь свои дети есть, и не один! А если б у них что-то случилось в жизни? И никто не помог?
-Да мои сыновья никогда… да если мы будем попустительствовать таким нарушениям!..
-Я понял вас и больше не задерживаю! Никто не собирается попустительствовать, но не отталкивать нужно человека, а направить его на верный путь! Нет-нет, с Ириной Алексеевной я сам побеседую. Сам, без вас! Вы можете идти… работать… Варвара Федоровна.
-Как вам будет угодно! – дернула плечом начальница. – Но ваша демократия не доведет до добра. Жестче надо быть, жестче, а иначе эта молодежь на голову нам сядет! Сядет и поедет, помяните мое слово!
Ира безучастно сидела на краешке стула в кабинете директора. Лицо ее было спокойно и непроницаемо, глаза красны, в голове мутилось, и она прилагала немалые усилия, чтобы сидеть прямо. Ей было абсолютно безразлично, что с ней еще сделают, как накажут, какими словами будут воздействовать на ее несознательное поведение и моральную неустойчивость. Лишь бы скорее генеральный все высказал, вылил на нее свой праведный грех, вылил – и отпустил с миром…
-Ирина Алексеевна, Вы спали сегодня?
-Ч-что? - поперхнулась Ира неожиданным вопросом, - Да, немного…
-Так я и думал, - кивнул директор, – и, конечно же, ничего не ели. – Он повернулся и нажал какую-то кнопку у себя на столе, - Вера, принесите ко мне в кабинет, что у нас там есть? Чай, печенье, бутерброды? И, пожалуйста, на десять минут меня ни для кого нет.
Сняв очки, он устало потер переносицу.
-Ешьте, Ира, ешьте и не задерживайте меня, очень много дел на сегодня. Я не стану вам объяснять прописные истины, которые вы и сами прекрасно знаете. Вы сорвали ответственное мероприятие, и понесете за это соответствующее наказание. Я подписал приказ о лишении вас премии за текущий месяц с одновременным объявлением вам строгого выговора. Послушай меня, девочка, ты только начинаешь жить, и я понимаю, как тебе трудно. Однако ты должна научиться держать себя в руках при любой жизненной неурядице, иначе сломаешься и пойдешь по кривой и наклонной… Ты понимаешь меня?
-Понимаю, Юрий Антонович…
-Ну, вот и чудненько. Сейчас иди, поспи и подумай на досуге о жизни. Ты молода, у тебя еще нет жизненного опыта, но поверь – все плохое проходит, и неудачный день сменяется радостным. Не порти себе жизнь из-за… Ну, ты понимаешь, о чем я, верно? Иди, и надеюсь, что впредь нам не придется встречаться с тобой по таким неприятным поводам.
-Спасибо вам… Спасибо, Юрий Антонович!..
-Ну, иди, иди…
«Господи, что у нее случилось, у этой девочки? Какая очередная «трагедия всей жизни?» Наверно, как и мою Танюшку, обидел какой-нибудь сукин сын?..» - Юрий Антонович вздохнул, грустным взором посмотрел в окно… Октябрь… вчера подмораживало, а сегодня опять дождь и ветер… неуютно… тоскливо…
-Юрий Антонович, к вам начальник планового, и главбух, им назначено, - раздался из селектора голос секретарши.
-Да-да, я жду их, пусть заходят.
-…Что, опять ничего нет?
-Не-а, - уныло покачала головой Ира, - да я, честно сказать, и не жду уже, Томка. Или, вернее сказать, не надеюсь, что письмо будет. Он не напишет, никогда… я знаю…
-Слушай, Ирк, не переживай ты так, право! На тебя смотреть больно. Не один же он на свете, в конце концов! Встретишь еще кого-то, может, и лучше будет.
-Да, наверно, - кисло согласилась Ира, - наверно, встречу…
-Ирк, у нас скоро отвальная, Ольга уезжать надумала, к себе на родину, насовсем. Я сказала Олегу, он пригласит Игорька, приятеля своего, ну, к нам, на проводы Ольгины. Познакомитесь, может, и сладится что? Как ты на это смотришь?
-Не знаю. Наверное, нет… Не могу представить себя с кем-то еще, кроме Мишки… Разве что напиться, да от отчаяния как в омут головой? Не знаю… Пожалуй, я не готова еще к новым знакомствам. Но все равно, спасибо, Томка, спасибо, что заботишься обо мне… спасибо…
-Да что ты заладила? «Спасибо-спасибо!» Я ж тебя не неволю. Посидим просто, пообщаемся, потанцуем. Игорь парень нормальный, умный, киповцем работает.
-Ну, не знаю… А когда отвальная?
-В следующую пятницу, 19го.
-19го? Так у меня ж длинный выходной. Я домой собиралась…
-А может не стоит ехать? Меньше риска совсем разругаться.
-Я тоже так думала, но… Боюсь я, Томка.
-Чего боишься? Разругаться?
-И этого тоже. Но больше неопределенности. Уж к какому-то одному знаменателю надо прийти, чтоб все понятно было.
-Ладно, решай сама. Но подумай все-таки, а надо ли? Не зря говорят: худой мир лучше доброй ссоры.
-Это не про нас. Мне ведь два года его ждать. Вот я и хочу знать наверняка, нужна ли ему моя верность?... Ну, что ты головой качаешь? Ладно-ладно, я подумаю, неделя еще впереди.
-А ты бы стала его ждать? целых два года?
-Стала бы, Томка, верно-преверно... Да хоть с Луны!
-Да уж, поистине... "Что имеем, не храним, потерявши плачем". Дурак он, твой Мишка, такую девку не ценит!
...Иринкин дневник можно было назвать таковым с очень большой натяжкой. Отрывочные записи, зачастую ничем не связанные друг с другом – она писала редко, преимущественно в минуты грусти или одиночества, словно делилась с листом бумаги своими бедами, как с задушевным, все понимающим другом…
«Странная у меня сейчас жизнь, - писала она в дневнике 15го октября. – Я живу в сплошном ожидании, от почты до почты. Посмотрю – ничего мне нет, и с разочарованием иду к себе, до следующей почты. Так идет время…
Господи, Мишка, неужели я больше не увижу тебя, каким помню всегда и люблю? Мне все еще никак не верится, что ты уедешь от меня на целых два года! Ведь это же столько дней!... На следующий год снова будет лето, и я приеду домой в отпуск, буду ходить по нашим местам, и так же будет тепло, и луна будет светить, и сеном будет пахнуть по-прежнему. Но только я одна буду по тем местам бродить, а до тебя будут сотни верст и больше года…
Мне дико мучительно вспоминать о своем жалком недостойном поведении. А ведь я считала себя человеком гордым и выдержанным, но перед любимым выставила себя с совершенно другой стороны, о какой не подозревала даже сама. Наверняка, я все-таки потеряю Мишку, потому что безумно боюсь этого. Да по сути, я уже потеряла его, и не стоит обманывать себя и убеждать в обратном. Он вон ничего не боится. Отрезал: «Все! Иди домой!», и никаких гвоздей!...»
17 октября. «Мишка, я люблю тебя? Или мне снова только хочется любить?
Напиши мне. Я задыхаюсь в твоем каменном молчании. Напиши мне, слышишь? Хоть пару строчек, чтобы я знала: ты не забыл обо мне...
Что мне сказать еще? Все слова бесполезны. Я тоскую, и очень.Никогда не думала, что может быть так тяжко жить, не видя тебя. И так тяжко знать, что впереди одна нескончаемая злая разлука, и что ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц мне не целовать твоих любимых губ…
Мама говорит, что я дура. А я не дура, Мишка, я просто тебя люблю».
18 октября, 17-45. «Итак, неизвестно зачем, я опять сижу на Кстовском вокзале. Мишка не написал мне ни строчки, я ничего не знаю о нем, но тем не менее опять и снова мчусь домой.
Зачем? Жалкие отговорки ничего не стоят…
Правда, есть еще одна немаловажная причина – мне очень не хочется знакомиться ни с каким Игорем. И пить тоже не хочется. Так пусть лучше эта самая отвальная Ольгина пройдет без меня.. А послезавтра я приеду и немедленно отправлюсь на работу в ночь, что тоже хорошо. Правда, в воскресенье мне не доведется поспать, но утешает тот факт, что все это в последний раз. Ольга уедет, я займу ее комнату, и моя проходная жизнь закончится раз и навсегда!
Хоть бы электричка скорее прибыла... И дождь не кончается... наверно, Томка была права, надо бы мне остаться. А, пусть, ничего от этого не изменится. Что уж будет, но если мне придется выбирать, я выберу меньшее."
Электричка несла Иру через ночь. Стекла вагона резали косые струи ледяного осеннего дождя. И точно такое же ненастье прочно обосновалось в ее сердце…
далее:http://www.proza.ru/2010/11/10/1114