Аркадий Рязанов, Виктор Шмаков
6. В немецком танке
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
1. Какие мысли на войне бывают? http://www.proza.ru/2010/07/19/975
2. Начнём сначала... http://www.proza.ru/2010/07/20/210
3. О том, как мы самолёты сбивали http://www.proza.ru/2010/07/21/202
4. Рейд немецкой разведки к нам в тыл http://www.proza.ru/2010/07/22/228
5. «Вошебойка» http://www.proza.ru/2010/07/23/200
6. В немецком танке http://www.proza.ru/2010/07/24/227
7. Найти 6-ю роту http://www.proza.ru/2010/07/25/225
8. Обычная работа на нейтралке http://www.proza.ru/2010/07/26/209
9. Ночной дозор http://www.proza.ru/2010/07/27/249
10. Пасха http://www.proza.ru/2010/07/28/276
11. Первый раз за «языком» http://www.proza.ru/2010/07/29/446
12. Неудачи с «языками» http://www.proza.ru/2010/07/30/185
13. Ранение http://www.proza.ru/2010/07/31/266
14. Госпиталь http://www.proza.ru/2010/08/01/219
15. Мирная жизнь (есть фото автора) http://www.proza.ru/2010/08/02/205
16. Как мы работали над книгой (есть аудиофайлы) http://www.proza.ru/2010/08/03/222
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
– Вот такое ещё было, 29 марта, тоже число запомнилось. У меня вообще память на даты хорошая. Взводный и несколько человек из взвода рано утром ушли в штаб полка, а мы трое спали в нашей землянке. Просыпаемся от того, что немцы по нашему переднему краю оружейно-пулемётный и миномётный огонь открыли. По крыше нашей землянки пули стучат, мины где-то взрываются. Я быстренько схватил свой вещмешок, автомат, и к выходу из землянки – выскочить чтобы. А ещё сумерки были, смотрю – трассирующие пули прямо над головой трассы чертят, а которые ближе пролетают – так и слышишь их, как они свистят. Я назад, обратно. Ребята смеются: что испугался? Конечно, говорю. Они выглянули из землянки – и тоже назад: там пули! Так вот и я этих пуль побоялся, не этих, а которые улетели уже. Давайте, говорю, дождёмся, когда немцы огонь прекратят, пойдут в наступление, будут только миномётчики и артиллерия работать, тогда мы в овраг успеем выскочить. Слышим: оружейного огня нет. Выскочили, в овраг отбежали. Что там, на передовой происходит – не знаем. Потом уж только узнали, что атаку немецкую наши отбили. Наши артиллеристы, «сорокопятчики» много техники немецкой подбили. Возвратился из штаба командир взвода с ребятами. Как, мол, всё нормально? Идёмте в землянку. А тут приходит адъютант командира полка. Вот теперь, разведчики, ваша работа будет. Наши артиллеристы подбили немецкий танк, самоходную пушку, бронемашину и тягач. Тягач был с боеприпасами. Снаряд попал прямо в кузов, боеприпасы взорвались, от тягача осталась только рама, колёса и более ничего нет, всё разнесло в щепки. Вся техника подбитая на нейтралке брошена. Из экипажей, кто жив остался, выскочили, убежали. Такой приказ командира полка: кто залезет в танк, достанет документы – будет представлен к медали «За Отвагу». Там такая, так скажем, диспозиция была. Через нейтралку, почти поперёк её, и примерно до её середины, проходил овражек неглубокий. Бронемашина была подбита на правой его стороне, танк – на левой. До подбитой техники можно по этому овражку пройти. А затем надо от овражка поверху добираться. К бронемашине можно было подползти не опасаясь огня немецкого пулемёта. Место, где этот пулемет стоял, мы знали – он нас уже обстреливал ранее. Получалось так, что бронемашина сама же являлась от него для нас защитой. А вот к танку надо было от овражка ползти по открытой местности, на виду у пулеметчика. Что ж – приказ есть приказ!.. Командир взвода смотрит на нас: Рязанов, ты пойдёшь. Паша Назаренко, дружили мы с ним, говорит: я с Аркадием пойду. Пошло нас четверо. Двое должны в бронемашину лезть. Нам с Пашей – в танк. Выглядываем – до танка рядом, метров пять всего. Я пополз первым. А потом думаю: толку-то, что я ползу – на виду ведь у пулемётчика всё равно... Вскочил и бегом к танку, под его прикрытие. Только за танк забежал – пулемётчик очередь дал. Но меня там не возьмёшь. Вдруг слышу: несколько пуль просвистело мимо меня: это уже с нашей стороны! Я же для тех, кто в меня из наших окопов стрелял, неожиданно из-за танка появился. Посчитали, видимо, что немец это. Хорошо, что стреляли плохо – не попали. До окопа-то нашего всего метров тридцать. Кричу им: что вы делаете!? – по-солдатски ещё кое-что прибавил. Смотрю: выставили головы свои из окопов, торчат как грибы – в касках. Думаю: ладно, теперь наши поняли, что тут разведка работает, стрелять больше не будут. Надо в танк залазить. Залез на танк, за башней сижу, от пулемётчика спрятался. У танка Т-3, кроме люка сверху, ещё и с боков башни есть люки – дверцы такие боковые открываются. Со стороны немцев этот боковой люк открыт, через него экипаж и убежал. Для этого-то боковые люки и делаются, и именно с двух сторон – вот для таких ситуаций, которые в бою могут случиться. А этот люк, что передо мной, изнутри закрыт. Попробовал – не открывается. Как в танк попасть? Только через этот люк и можно. Остальные входы – сверху, или с другого бока башни – пулемётчиком простреливаются. Стал я изучением конструкции этого люка заниматься. Придётся о ней подробнее рассказать, поскольку это важно очень будет – моя жизнь зависела от того, как я с этой конструкцией справлюсь. Люк закрывается двумя дверцами – точно так же, как ставни на окнах. Тут же соображаю, что когда танк не в боевых действиях участвует, а, например, на марше находится, то в летнее время все люки открыты – иначе в танке жара и духота. Чтобы дверцы при езде не болтались, они могут как-то фиксироваться. Смотрю: сбоку от люка, на уровне чуть ниже нижнего края дверок, на башне имеется металлическая петля, примерно такая же, как для приёма оконного шпингалетного запора. Всю ясно: когда дверца эта открыта, такой запор-стопор, который на внутренней стороне дверки имеется, фиксируется в этой петле, видимо, просто сам защёлкивается, на пружине. А когда дверцы закрыты – этот стопор изнутри их в закрытом положении фиксирует. Изучаю дальше. В одной дверце шторочка небольшая есть, на шарнире. Попробовал приподнять – открывается. За ней небольшое окошечко, лючок. Видимо, в качестве смотровой щели для бокового обзора используется. А также для возможности стрелять через неё, например, из автомата. Размером этот лючок небольшой, руку просунуть невозможно. Через щелку вижу, что боковой люк с другой стороны действительно открыт. То есть получается, что эта часть башни – между двумя люками, пулемётчику для обстрела доступна через тот открытый люк. В эту щелку вижу стопор, он совсем радом – немного пониже, чуть сбоку. Чем-то бы надо его приподнять, вывести из запертого положения. У меня нож-финка с собой есть, но им не получится – длины у клинка не хватит. Смотрю: сковородка алюминиевая, как раз с длинной ручкой, подходящей.
– Откуда вдруг сковородка на танке?
– Так ведь, понимаешь, Виктор, это только на парадах танки едут, как будто их из завода только что выпустили. А на войне многое что пригодиться может. Куда чего девать? Вот с боков или где-то сзади и приспосабливают. Как улитка – всё своё ношу с собой. Тут и лопатка сапёрная прицеплена, и кувалдочка небольшая – вдруг необходимость какая гусеницы повреждённые поправить. Трос есть буксировочный, мощный, в виде петли вдоль борта укреплён на кожухе, который гусеницы сверху закрывает. Даже винтовка, смотрю, сбоку приторочена – но не табельная, а где-то, видимо, подобрана – итальянская, захватили на всякий случай. Сзади, бывает, ведёрко пристроят, в него какую-нибудь ветошь ещё натолкают. Так же вот и сковородка тут оказалась – тоже, наверное, за нужную вещь прибрали. В общем, взял я эту сковороду, отломал у неё ручку. Через маленький лючок с помощью этой ручки приподнял я стопор – дверцы можно открывать. Открыл я одну, вторую – пулемётчик дал очередь – увидел, что кто-то в танк проникнуть пытается. Мне за бронёй его стрельба не страшна. Но ведь пришёл-то я сюда не за башней танка прятаться, а чтобы в него попасть. Разделся – шинельку снял, в лёгкой фуфайке остался. Подождал какое-то время. Расчёт весь на то, что немец на несколько секунд отвлечётся, не успеет среагировать – мне больше-то и не надо, чтобы в люк шмыгнуть. Изготовился и буквальным образом нырнул в танк через эту створку. Немец дал очередь, но поздно уже было – меня в танке не возьмёшь. Но надо же ещё люк со стороны немцев закрыть. Одна из дверок зафиксирована стопором, который в наружной петле защёлкнут. Эти стопоры действительно как оконные шпингалеты, с небольшой бобышкой, за которую можно их вверх-вниз двигать. Не выглядывая в люк, чтобы под огонь пулемёта не попасть, сбоку этот стопор вижу. Смотрю: ну, надо же! В него, видимо, пуля случайно попала. Искорёжен он, рукой вряд ли откроешь – чем-то помочь надо. Поискал в танке что-нибудь подходящее. Нашёл инструментальный ящик с набором кое-каких инструментов. Вижу: молоток есть. Взял его, встал сбоку от люка, хорошо примерился, быстро руку с молотком высунул, стукнул снизу по бобышке на запорном штыре шпингалета. Удачно! Выскочил он из запертого положения. Пулемётчик, видимо, не успел даже среагировать, или вообще ничего не заметил – не стрелял. Надо дверцу захлопнуть. Поскольку дверца это та, где левой рукой работать надо, всё на душе легче – если что, так правая будет цела, она нужнее. Тоже хорошенько примерился, быстро руку высунул, за дверку дёргаю, захлопываю её. Опять пулемётчик не среагировал. Осталось ещё другую дверку захлопнуть, люк полностью закрыть. Не спешу – спешить мне некуда, весь день впереди. Выждал некоторое время, опять нацелился, чтобы рукой за край дверки ухватить и её захлопнуть, но чтобы самому в проёме люка не оказаться. Только успел я эту операцию проделать – вторую створку закрыть, по башне пули застучали. Поздно голубчик! Теперь я в танке хозяин – никакой пулемётчик мне не страшен. Начал искать документы, собрал всё, что нашёл. Сумка кожаная наплечная там нашлась, в неё это всё сложил. Нашёл там бутылочку вина – начатая была, кое-что из закуски – консервы, хлеб. Немцы с комфортом воевать любили. Выпил винца, часть другу оставил, закусил. Обратно не торопился, решил, что лучше сумерек дождаться. Нашёл я в танке ещё бутылку шнапса – забрать, думаю, нужно. Фляжки немцы с собой возят с подсоленным чаем. Нашёл такую фляжку, чай вылил, шнапс туда перелил, немного не вошло – допил. Стал осматривать местность через смотровые щели. Вижу – в том месте, где я из оврага выползал, шапка лежит. Вроде бы Пашина, сбоку разорвана. Ранен он?.. Убит?.. Дождался я сумерек, вылез через боковой люк – откуда зашёл, там же и выхожу. Спускаюсь в овраг. Вижу: Паша лежит. Позвал: Паша! Паша! Не отзывается. Подошёл, руку к шее приложил – холодная уже, несколько часов как нежив. А в это время двое наших из бронемашины тоже вылазят, ко мне подходят. Говорю им: Павла убило. Что же теперь делать, к своим идти надо. Пошли в сторону нашей передовой. Слышим: вроде кто-то навстречу нам движется. Залегли, оружие на изготовку. Не знаешь ведь, кто тут на нейтралке – наши ли, или, может, немцы... Командую: отделение к бою! кто идёт? Отвечают: дивизионная разведка. Команду даю: один ко мне, остальные на месте! Подходит, докладывает: сержант такой-то. Спрашиваю: кто командир роты дивизионной разведки? Называет. Я знаю фамилию командира роты – всё верно. Спрашиваю: фамилия командира взвода полковой разведки 60-го полка? Это наш командир, старший лейтенант. Если они из разведки дивизии, то должны знать. Он называет. Говорю: всё нормально, командуйте своим. Те подходят. Объясняют: нам задание – вытащить документы из танка. Из танка, говорю, мы всё взяли, и из бронемашины тоже. Вон осталась только самоходная пушка – можете из неё документы забрать. Сержант говорит: давай мы пополам документы, вами собранные, разделим, всё равно они все к командиру дивизии придут. Слушай, говорю, вот если ты поднимешь мне друга – у меня друг сейчас погиб, я тебе все документы отдам. Не сможешь ведь? Так что – самоходная пушка в вашем распоряжении, работайте. Приходим в свою землянку, а там никого нет – видимо, в штабе полка. Мы уж и проголодались. Достали у кого что было – консервы, хлеб. Я из фляжки шнапса немецкого всем налил, Пашу помянули. Остатки разлил – выпили за то, что сами живы остались. Отдыхать устраиваемся. Назначаю одного из наших дежурным, чтобы через час другого разбудил, и так до утра ночное посменное дежурство – передовая-то рядом. Не успели уснуть – ребята пришли. На утро командир взвода документы все сдал. Дня через два он меня подзывает: тебе благодарность от командира дивизии за изъятие документов. Повернулся было идти, я ему: старший лейтенант, подожди. Оттягиваю левый карман у гимнастёрки: вот сюда, в карман скажи. Зачем? Скажи, а потом я скажу зачем. Он наклонился ко мне, в карман говорит: сержанту Рязанову объявляется благодарность от командира дивизии. Я закрыл карман: вот теперь я эту благодарность буду носить у самого сердца. А через несколько дней сдали мы одежду в стирку, другую получили, и так моя благодарность и ушла на стирку, выстирали её.
– То есть, никакой медалью вас не наградили? Почему?
– Кто его знает... Возможно, потому, что в это время командовал полком исполняющий обязанности – прежний командир был сильно ранен при артобстреле. А вскоре был назначен новый командир, так всё и забылось.