Исцеление у водопоя

                    Мы встретились впервые, когда, оккупировав первую в Сокирянах водопроводную колонку, находящуюся у самого входа в детский сад, я набирал многочисленные вёдра, из которых мужики поили усталых лошадей...
                    Мощная веселая струя хрустально-прозрачной воды, вырываясь на свободу, сначала  громко ударялась о дно ведра и бурно вспенивалась, закручивая маленький водоворот. Затем звук становился глуше, бурный радостный поток как-то умиротворялся, и вода уже тихо, спокойно и мягко, продолжала заполнять очередное ведро. Когда уровень, наконец, доходил до бороздки, расположенной у самого верха, я с трудом, но важно, поднимал ручку колонки, останавливая этот завораживающий процесс. Ведра были разнообразными. Я любил, восхищаясь, наблюдать в мастерской как краснощекие, немного тугие на ухо, красавцы-богатыри Хаим Блехер вместе с братом (Блехер - жесть, жестянщик, идиш) играючи выгибая и разрезая огромные листы металла, оглушительно лупили по ним своими огромными деревянными молотками. Из под чудного инструмента поначалу только проглядывая, а затем, все больше и больше вырисовываясь, проступали разнообразные формы будущих вёдер, масляных и керосиновых канистр, а также больших уютных детских ванночек...
                   Лошади на моем, как мне казалось, личном водопое были очень красивы. Грациозно вытягивая шеи, они, осторожно пробуя на вкус, по началу лишь слегка касались воды своими большими мягкими губами. Затем, полностью одобрив качество волшебного напитка, почти не дыша, жадно и долго пили, кося на меня добрым хитрым глазом... Иногда хозяева, довольные моей добровольной помощью, щедро отдавали право поддержать небольшое ведёрко. При этом, громадная добрая голова лошади находилась от меня всего в нескольких сантиметрах, нежно касаясь рук. Мы влюблённо переглядывались с лошадкой и, зачастую, с пониманием улыбались друг другу. Под конец лошадь довольно фыркала, казалось от души благодаря меня за службу и дружбу. Ее хозяева почтительно, как со взрослым, прощались со мной, уважительно приподнимая, кто соломенный капелюх, кто старую засаленную кепку, и очередная телега с лошадьми медленно уходила прочь...
                 - А-а-а, Лаврушка, здравствуй, здравствуй! - громко поприветствовал возница маленького белобрысого паренька со светло-голубыми глазами, казалось, немного выцветшими на июльском солнце. Паренёк вроде возник ниоткуда, вынырнув из под лошади. В ответ на приветствие промычал что-то невнятное...
                 - Он почти немой - объяснил мне конюх. Пьяный отчим гонялся за ним и матерью с топором. Вот парень и замолчал. Пытается иногда что-то сказать, но ничего непонятно. Сильно заикается...
                   Лаврушка вытащил из-за пазухи морковку с зелёным хвостом, видимо, только-только надерганную на одном из ближайших огородов. Бережно отряхнув от прилипших комочков земли, он протянул ее лошади, стоявшей в очереди на водопой. Та, понюхав морковку, почему-то отвернула голову...
                 - Лошадь - животное чистое, поаккуратнее иного человека будет, - по-доброму улыбаясь пояснил возница. Он взял из рук Лаврушки морковку, сполоснул ее под струей воды и вернул мальчишке, улыбнувшемуся в ответ...      
                   Теперь лошадь уже не отворачивалась а, бережно захватывая губами чистую морковку, с удовольствием громко захрумкала. Мы подружились окончательно, когда Лаврушка протянул несколько морковок и мне, а я на время уступил ему право наполнять ведра. Замирая от восторга, я кормил лошадь с одной руки, а со второй уже сам с удовольствием закусывал вкуснейшей ароматной морковкой. На пару с лошадью мы довольно хрустели и заговорщически переглядывались...
                   Пришло время обеда, и я подумал было пригласить Лаврушку к нам. Но он только мучительно мычал, пытаясь что-то объяснить. Еле-еле выдавил слово: Д-д-д-оммммой!.. Видимо, ему срочно надо было возвращаться...
                   Решив проводить и заодно прознать его место жительства, я положил свою руку ему на плечо, а он - на мое, и мы, полуобнявшись, поплелись, слегка раскачиваясь, в сторону Шипота, живописно-волшебного места с бьющими из скал родниками...
                 - Ты хороший, - вдруг, совершенно не заикаясь заявил Лаврушка, сам обалдев и широко раскрыв глаза от чисто произнесённой фразы...
                   От удивления я, было, снял руку с его плеча, а он, пытаясь мне что-то добавить, опять-опять напряженно замычал. Вдруг я, как мне показалось, что-то почувствовав и сообразив, тут же вернул руку на место...
                 - Ты руку, прошу тебя, не снимай. Мне с ней хорошо, - подтвердив мою догадку, произнёс Лаврушка совершенно чисто...

                 - Мама, мама, я опять умею говорить, - кинулся он к внезапно заплакавшей худенькой женщине с изможденным лицом. Она вдруг начала мелко и часто креститься, истово приговаривая:
                 - Спасибо-спасибо, Господи! Спасибо, что услышал мои молитвы..!

                   Впоследствии Лаврушка частенько наведывался к нашему Сокирянскому водопою. Приходил он со своим младшим братиком. Шли они всегда только в обнимку и, старший важно рассказывал малышу какие-то удивительные истории...