Винные пилигримы, или А пил ли мальчик?

— Доброе утро, Николай! Вы готовы? Я через пять минут буду у вас в отеле, — радостно тараторил гид Роман, прижимая плечом мобильник к уху и держа перед собой на руле карту провинции Бордо.

И тут его сначала довольное, в предвкушении винного тура, лицо стало приобретать кисловатое выражение, словно он попробовал вместо бордо винной бодяги.

— У вас проблемы? Что случилось? Ах, ночью у Веры прострелило спину, и она до сих пор не может разогнуться! Неужели?

Роман лихорадочно соображал.  Франция. Суббота. Врача найти невозможно…

— Может быть, удастся найти знакомого остеопата? Это будет эффективнее, чем просто визит доктора. У меня есть одна знакомая. Давайте, пока я еду к вам, попробую с ней договориться, но я не уверен, есть ли у неё лицензия.

— Рома, не усложняй жизнь! — услышал он в трубку. — Вера, ты подняться сможешь? К нам уже едет Роман. Ну попытайся, хотя бы ради меня и Шато Марго! Давай я тебе, родная, помогу.

Ровно через пять минут микроавтобус затормозил у центральной гостиницы Бордо напротив оперы. Роман вышел на улицу. Едва докурив сигарету, он увидел, как из отеля вышел уже знакомый по обзорной экскурсии мальчик по имени Максим. В это утро в его глазах была какая-то недетская, для его девяти лет, печаль, не сочетавшаяся с его весело растопыренными ушами. За ним, опираясь рукой на детское плечо, согнутая  буквой "Г", ковыляла его мама Вера Павловна.  Чтобы она окончательно не упала, под другую руку её поддерживал муж Николай. Да и самому ему нужно было за что подержаться, потому что свободной правой рукой он подтаскивал по ходу свою загипсованную ногу в резиновом шлёпанце. Николай будто бы боялся потерять протез, грозивший отстегнуться в любое мгновение.  Согнутая спина жены оказалась кстати.

И вообще, вся эта инвалидная процессия, выползшая из пятизвёздочного отеля, напоминала, скорее, воздушного змея с задёрганным на ветру нервным хвостом, нежели семью. Бедный Макс постоянно вздрагивал и оглядывался назад на окрики матери, не понимая как надо идти. Вера Павловна тоже не могла определиться с какой скоростью ей лучше передвигаться. Трудно было найти и комфортный угол наклона – боль, очевидно, пронзала её тело при каждом шаге. Поэтому она нервничала и кричала то на ребенка, то на мужа. Николай, получив очередную инструкцию, бросал свою волочившуюся ногу и пытался поддержать жену, а вспомнив, что нога ему тоже пригодится, отстёгивался от Веры Павловны, после чего незамедлительно следовал её резкий крик "Не смей бросать меня!" И суетливая, орущая, болящая, хромая, печальная комбинация повторялась в какой-то её сотой вариации. Макс останавливался, дожидаясь, пока Николай обойдёт его вместе с Верой Павловной, чтобы она могла перехватиться за другое плечо.

Услышав команду "Трогай потихоньку!", Макс сделал осторожный шаг и неожиданно замер, ожидая, очевидно, реакции матери на выбранную скорость. Торможения в самом начале движения, однако, никто не ожидал, и Вера Павловна воткнулась в сына.

— Твою мать! — вскрикнула мама Вера.

Николай, отвлёкшись на шлёпанец на хромой ноге, сзади воткнулся в жену. Экипаж явно не успел сработаться: его членов болтало из стороны в сторону, и они постоянно рассыпались на отдельные элементы. Гармонии в этой семейке, собравшейся на дегустацию, не наблюдалось.

— Боже мой! — перекрестился Рома.

Ему померещилось, что сейчас за этой троицей из холла отеля под траурный марш Бетховена вот-вот вынесут… Роман суеверно перекрестился ещё раз и даже обернулся назад, как будто ему по плечу постучал медной трубой трубач из похоронного оркестра. Гид, инстинктивно зажмурившись, несколько секунд боялся открыть глаза.

— Не приведи господь работать водителем катафалка! — сплюнул через левое плечо

Роман, убедившись, что в салоне никого, кроме него, нет.

Но и в центре управления полетом работа не легче. Попробуй состыковать нестыкуемое. Несколько долгих минут ушло на рассаживание и рассказ Веры Павловны про то, как ей вставило спину.

— Николай, но с вами-то что приключилось? Ведь вчера, когда мы расстались, вы были в полном порядке!

— Так и Вера Павловна тоже… — начал было отнекиваться Николай.

— Папа уронил себе на ногу… ну, как её…бутылка большая такая! — выдал мальчик новость со всеми признаками хита Фейсбука. — Жалко, я не успел снять на Айфон!

— Разбили магнум?! — воскликнул Роман.

— Нет, только перелом фаланг на двух пальцах, и пришлось вырезать вросший ноготь на большом пальце, — вынужден был признаться Николай. — В общем, ужин завершили в кабинете травматолога. А ночью ещё Вера выдала номер со своим радикулитом!

— Не радикулит, а прострел! — уточнила Вера Павловна.

— Н-да, выдалась ночка! — принял участливо-озабоченный вид Роман, а сам подумал, хорошо, что хотя бы бутылке повезло — разлить полтора литра, наверняка дорогого, вина очень жалко, и повернулся к женщине: "Вера Палл-на, остеопат сможет принять через два часа! Я предварительно подтвердил. Теперь нужно перенести время посещения шато."

— Роман, её же можно перенести?

— Кого её-то? Врача или дегустацию? — гид как-то неопределённо пожал плечами.

Николай бросал невесёлый взгляд то на переломленную жену, то на свою загипсованную ногу и морщился и от нудящей боли, и от мысли, что придётся отказаться от дегустации, ради чего они, собственно, и прилетели в Бордо, запланировав эту поездку чуть ли не за несколько месяцев.

— Нет-нет, тогда не нужно никакого врача, — ответила Вера Павловна (Николай облегчённо выдохнул). — Давайте по пути на винодельню заедем в аптеку. Я знаю одно лекарство, аркоксия , оно мне всегда помогало. Жаль, что оно несовместимо с алкоголем, но ничего, посижу с вами. Что делать.

— Рецепт с собой? — спросил Роман.

— Нет, конечно!

— Тогда в городе не продадут. Но я знаю аптеку в одной деревушке. Местный аптекарь вопросов обычно не задаёт.

— Поехали!
Покружив немного по притихшим в выходной день улочкам какой-то деревеньки, Роман остановил микроавтобус у здания, которое, если бы не зелёный крест на вывеске, напоминало скорее винную лавку, нежели аптеку. Вся витрина снизу доверху была заставлена подозрительными бутылками из тёмного стекла, плохо подходившими для растворов и мазей.

— Не обращайте внимание – это такой оригинальный дизайн! — сказал Роман.

Семейный инвалидный десант начал медленную высадку из микроавтобуса и, выстроившись в уже привычную процессию: Макс впереди, ни за кого не держась, следом согнутая буквой "Г" и вцепившаяся в Макса Вера Павловна, и хромой Николай в гипсе, опираясь о жену, — так все и вползли в аптеку. Слаженности в их действиях было немного больше, но и проблем при движении хватало. Семья страдала, но старалась передвигаться вместе не разваливаясь по ходу.

— Бон жур! — бодро приветствовал гид аптекаря.

Аптекарь скептически посмотрел на улыбающегося Романа, потом на горбатых и хромых паломников, ведомых печальным, чуть не плачущим, мальчиком с оттопыренными ушами.

"У кого хороший день? Зачем эти люди здесь? Дурацкая шутка!" — говорили взгляд и перекосившиеся губы аптекаря настолько красноречиво, что Роман всё понял и без слов.

— Мои русские клиенты едут на дегустацию в Шато Марго.

— ?! — брови аптекаря в удивлении поползли вверх, забравшись почти ему на лоб — дальше ползти было уже некуда.

— У вас есть аркоксия ? — не поясняя больше ничего, спросил по-французски Роман и после паузы добавил: "Без рецепта, конечно…"

— Бон!

Аптекарь равнодушно пожал плечами и положил упаковку лекарства на стеклянный прилавок.

— Девятнадцать евро, — объявил он и посмотрел на Николая, мол, а тебе что надо?

— Ко-о-оль, — дёрнула мужа Вера, — спроси его ещё про совместимость лекарства с алкоголем.

Аптекарь, казалось, сначала заинтересовался вопросом, но потом, обведя своим экспертным взглядом всю компанию и не найдя в ней явных алкоголиков — ну так, пьяницы бытовые — махнул рукой.

— Бон!

— Что значит "бон"? — не поняла Вера. — У него всё "бон-бон"!

— "Бон" значит хорошо, — пояснил Роман.

— Что значит хорошо? Нельзя ли поконкретнее? Такими вещами не шутят! — на полном серьёзе допытывалась Вера Павловна, упираясь головой в самую нижнюю полку, на которой были разложены различные мази и свечи от геморроя, напоминавшие, какой стороной может повернуться к тебе жизнь и куда ещё она может вставить.

“Действительно, — подумал про себя Николай, — сколько можно издеваться над мечтой — винной дегустацией в Шато Марго?”

Его унылый вид — хромого загипсованного трезвенника не по своей воле — и правда, не излучал ни малейшей надежды на поправку.

— Покупать лекарство будете?

Николай протянул аптекарю синюю двадцатку. Не спеша со сдачей, француз распаковал коробочку и вытащил из неё инструкцию по применению.

— Вот здесь, — ткнул он пальцем куда-то в бумажку с мелким текстом на французском языке.

— Пардон, дайте я переведу!

И Роман начал просматривать возможные запреты.

— Нет, это не то. Это тоже не то… У вас же, Вера Палл-на, ревматоидный артрит?

— Нет, у меня просто прострелило, — ответила Вера.

— Прострелило? Как это перевести? — Рома почесал затылок.

— Тогда скажите ему, — Вера кивнула на аптекаря, — что вставило мне…

— Прострелило, вставило… — бормотал в нерешительности гид.

— Ещё говорят – впендюрило! — подобрал неожиданный синоним Макс.

Рома со значением посмотрел сначала на Макса, потом на его отца.   

— Может, всё-таки артрит? Н-да… Ну нигде нет в инструкции ни слова о несовместимости с алкоголем. И аптекарь то же самое сказал. Главное, соблюдать дозировку.

— А побочные эффекты?

— Возбудимость, ажитация, некоторая тревожность, перепады в аппетите…

— Это как? Может быть потеря аппетита? — удивился Николай. — Вера Павловна, вы сегодня ещё и без обеда!

— А вдруг жрач нагрянет, и наша мама растолстеет? — выдал свою версию Макс. — И забьётся, как морж в эпилепсии!

Роман уточнил у аптекаря.

"Бон", мол, всё бывает.

— Путаница и неразбериха — так здесь написано — в голове, галлюцинации, — перечислял Рома. — Успокоенность и расслабленность…

— Одновременно с тревожностью?  — усомнилась Вера.

"Бон", типа зависит от настроения.

Все удивлённо и недоверчиво посмотрели на аптекаря.

— Это что же получается? У лекарства такие же побочные эффекты, как и у вина, что ли? — сделал открытие Николай.

— Сейчас он скажет "бон",  — тихо произнёс Макс.

— Главное, поаккуратнее с дозировкой, — всё также невозмутимо ответил аптекарь, действительно прицепив в конце свой любимый "бон", но с просительно-вопросительной интонацией, мол "Хорошо?".

Или показалось?
В дегустационный зал Шато Марго вошла, точнее, влезла странная компания.

Француз-сомелье и его помощница китаянка ждали каких-то русских, которые заказали дегустацию вин. Сомелье с сомнением типичного французского сноба смотрел на входившую процессию. У китаянки же глаза сначала расширились, а потом и вовсе округлились.

В открывшуюся дверь вошёл маленький лопоухий мальчик с печальным лицом поводыря слепого пилигрима. Следом, держась за него одной рукой, согнувшись в три погибели вползла и сама обессилевшая странница. Её искажённое страданием лицо могло смотреть только в пол и немного по сторонам.

Согнувшуюся женщину то ли поддерживал, то ли сам за неё еле держался, хромой седой мужик в гипсе, тоже с очень печальным лицом. По оттопыренным ушам мужчины и мальчика сомелье понял, что это отец и  сын, а по печальным глазам женщины — что она его мать. Сзади шёл ещё один посетитель  — ничем не примечательный гид Рома, у которого ничего не оттопыривалось, не сгибалось и не было сломано.

Француз вопросительно посмотрел на китаянку, мол, тех ли чёрт принёс?

— Это мы! — отмёл все сомнения Рома на хорошем французском. — Бон жур!

Но француз по-прежнему смотрел на вошедших с сомнением, мол, может вам лучше всё-таки не на винодельню, а…

— В аптеке мы уже были! Доктор разрешил заехать к вам, — успокоил винодела Рома.

Все расселись за столом в ожидании презентации сепажей этой винодельни. Только Веру Павловну приставили к столу, как барную стойку, — её буква "Г" идеально подходила по высоте и углу наклона. При необходимости можно было даже локтями упереться в стол, подставив ладони под подбородок, и держать голову прямо или положить её себе на грудь, как на подушку.

Вино закружилось в бокалах. Понеслась кружевная речь сомелье о его — вина — достоинствах, которые они…

— Вы, — сомелье взял паузу, оценивая русских и подбирая подходящее им определение, — amateur…

— Вы, как любители и, — переводил Роман и тоже взял паузу в том же месте, — непрофессионалы сейчас не сможете понять и оценить…

— То есть лохи, по его мнению. А когда мы сможем? — прервал выступление профессионалов Николай.

— Ну-у-у… — затянул сомелье, — лет через десять, может быть, пятнадцать.

— Тогда вот такое вино и неси нам. Сейчас мы его достоинства оценим прямо при тебе! А то пока мы станем профессионалами!

— Действительно, покупай кота в мешке! — поддакнула Вера Павловна.

— Но это вино не для дегустации, — начал Рома, видя ступор француза. — За него нужно заплатить.

— Кто бы сомневался…  А как иначе в достоинствах разобраться? Он же ясно сказал, что сейчас мы ничего не поймём. Вот и пусть несёт то, что мы здесь с его помощью будем понимать. И пусть наша тренированная Тосканой печень нам подскажет…

При слове Тоскана сомелье напрягся. Макс время от времени бросал на маму сочувствующий взгляд: "Ну, как ты?" Та громко отвечала, что хреново, но вино, кажется, действительно расслабляет и понемногу отпускает, но только почему-то не в спине, а в коленках. Но нормально сесть она по-прежнему не могла. Так и стояла своей буквой "Г", теребя в руке инструкцию по применению аркоксии и периодически приседая.

— Вер, — обратился к ней Николай, — дай-ка мне её почитать.

И, крутя перед собой бутылку с вином и прикладывая к ней инструкцию вместо этикетки, вдруг начал прикалываться:

— Пятьдесят грамм вина, и начинается некое неосознанное пока возбуждение.После ста должна прийти уже вполне оформившаяся в ощущениях ажитация: давай-давай и побыстрее! После ста пятидесяти может начаться состояние тревожности: а хватит ли в таком темпе, а есть ли ещё? А что может быть от двухсот грамм,а? Потеря аппетита? Смятение чувств? Сумбур и путаница в мыслях?

— Нет. Посмотрите, как зарозовели щёчки у нашей милой дамы…

— Ты лучше на свои уши посмотри! — отреагировала Вера.

— Вот именно! Это я засмущался! — парировал Коля. — Всё по инструкции!

— Там ещё про галлюцинации что-то говорилось! Когда, когда они придут, долгожданные наши глюки?

— А бутылка, кстати, уже пустая, или мне мерещится?

— И никакой дезориентации в пространстве! Обман!

Француз не понимал, что происходит, и почему русским вдруг, ни с того ни с сего, стало так весело, и что за бумажку они читают, постоянно сверяя её с винной этикеткой.

— Вероятно, календарь урожаев по сортам винограда? — спросил он.

— Это они купили лекарство, побочные действия которого идентичны действию алкоголя, — пояснил Рома.

— Что?!

— А у неё, — Рома показал на по-прежнему согнутую Веру Павловну, — прострел, вот и пришлось по дороге к вам заехать в аптеку.

— Нет-нет, Рома, ты им скажи, что ей вставило или впендюрило! — разошёлся Николай. — А ещё скажи, что ради дегустации их вина, она отказалась от сеанса иглотерапии!

Глаза у китаянки вновь округлились.

— Может быть, скидку какую-нибудь дадут? — поинтересовалась Вера Павловна.

— Да, кстати…

Тут рука китаянки, которая разливала вино, дрогнула, и горлышко бутылки сильно ударило по бокалу.

Дзинь!

И его тонкая стенка вмиг покрылась паутиной трещин и рассыпалась острыми осколками по столу. Роман закончил перевод последней фразы про иглотерапию и скидку. Глаза китаянки почти закрылись и смотрели на русских сквозь едва различимую щёлку.

— Во даёт! — восхитился Николай, в который раз удивляясь азиатской способности прищуриваться.

— Aurevoir! — бросил Роман французу и обратился к своим клиентам: "Пойду пока загружу в багажник ваше вино и буду вас ждать в машине. Нам уже пора на следующую дегустацию в Сен-Жюльене."

Роман, закончив погрузку коробок с вином, стоял у раскрытых дверей минивэна в полной готовности помочь своим немощным клиентам рассесться на комфортных креслах. Но те не спешили выходить из дегустационного зала.

— Ну где ж они? — беспокоился он.

Прошло не менее получаса.

— Только бы не открыли новую бутылку!

Ну, вот и они, наконец!

— Рома, — радостно замахала гиду раскрасневшаяся Вера Павловна, — а я уже в ажитации!

"Все-таки открыли!" — подумал гид.

— Ты его как будто неделю не видела! — прокомментировал её седой муж.

— Аккуратней, муженёк, не свались с крыльца! — сказала Вера, уже сойдя вниз, и по-прежнему не разгибаясь. — Помни про дезориентацию в пространстве и прочие побочные эффекты!

— Ты сейчас про вино или про то, что ты приняла в аптеке? — в ответ спросил Коля, переставляя сломанную ногу по ступенькам.

— А мне кажется, что между Марго и аркоксией, действительно нет никакой разницы,

— заявила Вера Павловна. — Во всяком случае, я её не чувствую!

— Ну, а что тебе аптекарь говорил? Не соврал французик.

— А что он сказал?

— Бон — это лучшее, что сегодня в таком состоянии вы можете сделать, но не переборщите с дозировкой!

— А мы, кажется, и не… и ни… чего… себе так… но… нормально… вроде…

— Как лекарство? Помогло? — участливо поинтересовался Роман, подавая руку Вере Павловне.

— Роман, — сообщила  ему довольная Вера, — а аптекарь не обманул: лекарство отлично совмещается с алкоголем!

Роман с нескрываемым удивлением — а он, родившийся, как говорят в Молдавии, в чане с вином, многое повидал, — смотрел на семейную процессию, покидавшую гостеприимное шато.

Уходила она в том же порядке, как и заходила на дегустацию пару часов  назад. Но какая была разница, особенно по сравнению с утренним, почти похоронным выходом из отеля!

Первым шёл весёлый и счастливый Макс, сжимавший в руке подаренную китаянкой шоколадку. За сыном, опершись на его плечо левой рукой и согнувшись пополам, но очень уверенно шла его мамаша. Под правую руку её поддерживал, следуя чуть сзади, муж Николай. Он не суетился вокруг жены и почти не обращал внимания на свою правую ногу в гипсе и шлёпке.  Со стороны казалось, что он чуть больше обычного опирался на женскую спину.

Вера спускалась по крыльцу гораздо сноровистее и быстрее. Конечно, кряхтение и крики "Ай, Ма-а-акс, ровнее иди, не гони!", как и её согбенная поза остались теми же, но чувствовала она себя явно лучше, о чём свидетельствовали яркий румянец на её щеках, озорно блестевшие глаза и довольная улыбка.

В дверях дегустационного зала Шато Марго стояли сомелье и его помощница-китаянка. Француз, улыбаясь, махал русской компании на прощание. Китаянка молчала, не в силах захлопнуть свои глаза.

Хмельная семейка, слава фэншую, уходила.

— Максик! Разверни меня — я хочу попрощаться с этими милыми людьми!

И вся троица — повеселевший мальчик с красными ушами и когда-то печальными глазами, его такой же довольный поломанный отец с такими же красными ушами и согнувшаяся, но радостная мать  — начала, словно заевшая стрелка часов, мучительный медленный разворот на сто восемьдесят градусов.

Роман замер в ожидании, когда вся эта до сих пор нестабильная структура снова развалится под громкие крики о помощи. Но, к его огромному удивлению, элементы в конструкции "папа-мама-сынок" под хорошую винную смазку притёрлись к друг другу и работали на ура. Гармония вернулась в семью. Вера Павловна даже смогла поднять руку и помахать ею на прощание.
…На столе меж грязных бокалов с отпечатками пальцев и следами помады осталась лежать забытая кем-то дегустационная карточка, одна строчка в которой оказалась заполненной неровными заглавными буквами.

"VIN #1…
VIN #2 — Х — I LIKE THIS WINE. MAX
VIN # 3…"

А пил ли мальчик?

********

Франция, Бордо, Chateau Kirwan Grand Cru Margaux
апрель 2016 года
Записки бизнес-класса
Пен-клуб "Лит-ра" (ударение по настроению) ©