Ах, Одесса...

Одессу я не любил с детства. Может быть потому, что каждое лето отец , будучи фанатом загара, привозил нас с мамой на солнечную каторгу. Весь июльско-августовский изнурительный день на переполненных пляжах Аркадии или Ланжерона до 9 вечера, пока солнце не садилось, он не уставал повторять, что мы должны как следует зарядиться здоровьем на весь год. Затем , после тяжелого поздне-вечернего разносола  у родственников, предстояла тяжелая душная ночь, наполненная жадным комариным писком. В результате недельного интенсивного укрепления и оздоровления я, как правило, заболевал. Боль в горле, температура и поспешная эвакуация в родной Тирасполь, чистый уютный городок в 120 км от раскалённой Одессы стали традиционными.
       Как-то, уже в студенческую пору , дворовой товарищ Володя, решив в корне развеять мой одесский негатив , пригласил отдохнуть на пару деньков без плотного родительского надзора. "Жить будем одни, без всяких там родственников и хозяев "- азартно вращал глазами Вовчик. " Может подцепим кого-нибудь!" ,- энергично-неприличным жестом подкрепляя свои решительные намерения. " Жить будем не где-нибудь, а на самой Мясоедовской, в районе знаменитой    Молдаванки." После зачитанных до дыр "Одесских рассказов " Бабеля , это место для нас было легендарным. Здесь представлялись нам одновременно сосуществующими призраки Бени Крика, Фроима Грача, Мишки Япончика  вместе с коктейлем из Бубы Касторского, атамана Бурнаша и штабс-капитана Овечкина. Лукавая физиономия Михаила Водяного
( Вассермана), украшавшая в те годы стенд "Лучшие граждане города" на Дерибасовской, успешно завершала полное ощущение Сюра в этом южно-украинском городе  с сильно выраженным еврейским акцентом.
       Переполненный дизель-поезд Кишинёв-Одесса выплюнул меня на перрон в начале двенадцатого ночи. Когда таксист спросил адрес, я бодро воспроизвёл инструкцию Вовчика: "Поедешь на Мясоедовскую, спросишь Илю" . "Илью?,-переспросил я."Илю, Илю, Илю, с ударением на первую букву!!! ,- проорал Вовчик, отключаясь."
       Таксист выгрузил меня в полной темноте около 12 ночи. Несколько одиноких прохожих, у которых я хотел спросить направление, нервно дернули в разные стороны. Обнаружив на табличке у ближайшего дома название "улица Шолом Алейхема", вместо искомой Мясоедовской, я панически заметался.
        "Свет!"- вот правильное направление! ", - подумалось мне. И как всякая  ночная живность, мотыльком порхнул к лампочке, одиноко горевшей на доме в паре кварталов от меня. На ступеньках одноэтажного дома , под тусклой лампочкой, в начале первого ночи сидела жирная седая бабка и продавала семечки. Возле неё на старом патефоне с заводной ручкой крутилась голубая прозрачная пластиночка. Сиплый голос Утёсова просвещал: "Багрицкий Эдуад был одессит, и здесь же он слагал стихотворенья, А Саша Пушкин тем и знаменит, Шо здесь он вспомнил Чудное мгновенье..."
- " Горячие семечки! 20 копеек Стакан!", рявкнула бабка.
- Так это ж 2 цены!",- возмутился я.
 - А я шо, должна Вас бесплатно обслуживать ночью, молодой человек?!
Тем паче, что это семечки не мои, а Софкины - она продаёт днём, а мне отдаёт на ночь. У меня все равно бессонница . А меня зовут Валя, а торгую я здесь вместо Розы. У неё аппендицит. Говорила ей не жрать арбузы с косточками. Так она разве кого-то слушает. Вышла вот замуж за одного фраера и осталась с двумя момзерами.
          Я насыпал себе в карман горячих семечек. Стало как-то веселее.
- А Вы случаем не знаете, где есть улица Мясоедовская?", - решил я сразу взять быка за рога.
-  Так Вы ж на ней стоите!,- воскликнула Валя.
-  А как же Шолом Алейхем?,- удивился я.
-  Раньше, когда было мясо, она называлась Мясоедовская, молодой человек. А теперь все научились читать, а мясо пропало.
    А кто вам нужен? Номер дома знаете? Одесса ж большой город,- заявила она свысока.
- Мне бы Илю, мужественно заявил я с ударением на первую букву имени
- А это мужчина или женщина?,- издевательски поинтересовалась Валя
- Не знаю, честно сознался я
- И фамилию не знаете? Где работает?,- добивала меня Валя
- Кажется товарищ говорил о скорой помощи,-внезапно  вспомнилось мне.
- Так это меняет все дело! Иля со скорой живёт через один двор, но сейчас он в другом месте. Перед ночной сменой танцует Олю с продуктового магазина. Они в той пятиэтажке в первой квартире.
   Я проворно ворвался в обычный одесский дворовой колодец с водопроводной колонкой в центре, окружённый старыми пятиэтажками. На квартирах с бесстыдно разверзнутыми окнами красовались таблички с двузначными номерами .
- Где первая квартира ? , произнёс я негромко наудачу в тёмном дворе в начале первого ночи.
- На пятом этаже в первом подъезде,- издевательски произнесло мужским пришепетывающим голосом, по-одесски смягчившим букву Же , одно из распахнутых окон.
  Чувствуя себя полным охламоном, задыхаясь и чертыхаясь на высоких , громыхающих на каждом шагу и , как-будто , парящих в воздухе железных ступеньках , я упорно взбирался на пятый этаж. В любом другом городе на десятый подняться намного легче.
- Неужели это знаменитый одесский юмор, думалось мне - отправить незнакомца ночью на пятый этаж в квартиру номер один. Может они посчитали, что я умный , и что у меня есть чувство юмора? Ну , а , если дурень, так пусть себе считает ступеньки...?
   Но все же относительно гуманный одесский юмор заключался в том, что квартира номер один действительно находилась на последнем этаже.
- Нумера идут сверху вниз, це правда,- пояснил пьяный Иля, мужественно взявшийся проводить нас к своему логову. Но пару раз они таки дали возможность солидным людям соскочить от уголовки через чердак на соседний двор.
  У Или было жарко и душно. Дом, а скорее барак, был двухэтажным. На празднично освещённом первом этаже гомонил настоящий цыганский табор. Цыгане были настоящие с гитарами, перевязанными алыми атласными ленточками. В час ночи носились дети, ругались старики, бухала молодежь. Полтора десятка распахнутых на благоухающую мусорку окон рассказывали о веселой жизни советских цыган, не собирающихся тратить на сон короткие мгновения человеческой жизни.
  Долго стучали и кричали пока дверь не отворил мой запуганный цыганами и полчищами злющих одесских клопов тираспольский приятель. Вовчик сообщил, что по его мнению спать у нас не получится.
  - Развлекайтесь,- радостно произнёс Иля, бросив на кухонный стол пару старых захватанных карточных колод с голыми девицами, - и сбежал заступать на замену Аркаше, который согласился вместо Или подежурить на скорой в этот вечер.
- Будем пить чай до утра,- заявил я Вовчику после того как провёл короткий одноминутный тест, которому меня научили в студенческом общежитии. Лёг в постель, потушив свет на минуту. После того, как включил свет снова, волосы встали дыбом. Такого я не видел даже в древних общагах. Стены буквально вспотели мириадами готовых вампирчиков. Мы с Вовчиком с визгом выскочили на кухню, плотно прикрыли дверь и до первого автобуса гоняли чаи.
    Утром поехали на пляж, проспали целый день, умудрившись даже в тени сгореть до волдырей и температуры. Вечером, как всегда из Одессы, больным , завалился в нашу родную тираспольскую квартирку, где меня всегда ждали...