Ах, Одесса...

       
                В детстве, Одессу я не любил... Может быть, потому, что каждое лето отец , будучи фанатом загара, привозил нас с мамой на солнечную каторгу...

                Наш июльско-августовский изнурительный день на переполненных пляжах Аркадии или Ланжерона продолжался до девяти вечера, пока не садилось солнце... Папа, при этом, не уставал повторять, что мы должны как следует зарядиться здоровьем на весь год...

                После вкусного, но тяжелого поздне-вечернего разносола  у родственников, предстояла липкая душная ночь, наполненная жадным комариным писком....

                В результате такого недельного укрепления и оздоровления я, как правило, заболевал. Боль в горле, температура и поспешная эвакуация в родной Тирасполь - чистый уютный городок в ста километрах от раскалённой Одессы, стали традиционными...

                Как-то, уже в студенческую пору , дворовой товарищ Володя, решив в корне развеять мой одесский негатив , пригласил отдохнуть на пару деньков без плотного родительского надзора...

                - Жить будем одни, без всяких там родственников и хозяев,- азартно вращал глазами Вовчик,- Может, подцепим кого-нибудь ? - энергично-неприличным жестом он живописно подкрепил свои решительные намерения...

                - Спать предстоит, не где-нибудь, а на самой Мясоедовской, в районе знаменитой    Молдаванки.

                После Одесских рассказов  Бабеля , зачитанных до дыр, это место слыло легендарным. Здесь, призраки Бени Крика, Фроима Грача и Мишки Япончика представлялись существующими одновременно...

                Вместе с романтическим коктейлем из Бубы Касторского, атамана Бурнаша и штабс-капитана Овечкина,  здесь, составлялись неповторимые экзотические композиции...

                Лукавая физиономия Михаила Водяного ( Вассермана), украшавшая На Дерибасовской стенд -  Лучшие граждане города,  успешно довершала полное ощущение сюра, возникавшего от южно-украинского города  с сильно выраженным еврейским акцентом...

                Дизель-поезд Кишинёв-Одесса, заполненный под завязку, выплюнул меня на перрон в начале двенадцатого ночи. Когда таксист спросил адрес, я бодро воспроизвёл инструкцию Вовчика,-

                - Поедешь на Мясоедовскую, спросишь Илю

                - Илью ?,- переспросил я...

                - Илю, Илю, Илю , с ударением на первую букву! ,- проорал Вовчик, отключаясь...
 
                Таксист выгрузил меня в полной темноте около полуночи...

                Несколько одиноких прохожих, у которых я хотел спросить направление, нервно дернули в разные стороны... Обнаружив на табличке у ближайшего дома название - Улица Шолом Алейхема , вместо искомой Мясоедовской, я панически заметался...

                - Свет! Вот правильное направление!, - подумалось мне.

                Как всякая  ночная живность,мотыльком, я порхнул к лампочке, одиноко горевшей на доме в паре кварталов . На ступеньках одноэтажного дома , в начале первого ночи, под тусклым освещением  сидела  седая жирная бабка. Она продавала семечки...

                Возле неё, на старом патефоне с заводной ручкой крутилась голубая прозрачная пластиночка. Сиплый голос Утёсова просвещал,- Багрицкий Эдуад был одессит, и, здесь же, он слагал стихотворенья, А Саша Пушкин тем и знаменит, Шо здесь он вспомнил Чудного мгновенья...

                - Горячие семечки! 20 копеек Стакан!-, рявкнула бабка...

                - Так, это ж, две цены!,- возмутился я

                - А, я, шо, молодой человек, должна Вас бесплатно ночью обслуживать?! Тем паче, шо семечки не мои, а Софкины. Она  днём продает, а мне ночь остается. Все равно, бессонница- зараза.., спать не дает...

                Зовут меня Валя, торгую, здесь, вместо Розы. У неё аппендицит. Говорила ей, не жрать арбузы с косточками. Так она, разве, кого-то слушает?

                Вышла, вот, замуж за одного фраера и осталась с двумя момзерами( незаконнорождёнными , идиш, одесский слэнг)...

                Я насыпал себе в карман горячих семечек. Стало немного веселее...
                - А, Вы, случаем, не знаете, где, здесь, улица Мясоедовская? - решил я, наконец,  взять быка за рога...

                - Так, Вы ж, на ней и стоите!,- воскликнула Валя

                -  А, как же, Шолом Алейхем?,- удивился я

                -  Раньше, когда было мясо, она называлась Мясоедовская, молодой человек. А, теперь, все научились читать, а мясо пропало
 
                А, кто-кто, вам нужен? Номер дома знаете? Одесса ж большой город,- заявила она свысока...

                - Мне бы, Илю, мужественно заявил я с ударением на первую букву имени...

                - А, это мужчина или женщина?,- издевательски поинтересовалась Валя

                - Не знаю, - честно сознался я

                - И, фамилию, не знаете?.... Где работает?,- добивала меня Валя

                - Кажется, товарищ говорил о скорой помощи,-внезапно  вспомнилось мне...

                - Так, это ж, меняет дело! Иля со скорой живёт через один двор, но, сейчас, он в другом месте. Перед ночной сменой танцует Олю с продуктового магазина. Они в той пятиэтажке, в первой квартире...

                Через минуту я проворно ворвался в обычный одесский дворовой колодец с водопроводной колонкой в центре. Он был плотно окружён старыми пятиэтажками и традиционным скопищем уличных туалетов. На квартирах с бесстыдно разверзнутыми окнами красовались таблички с двузначными номерами...

                - Где, у Вас, первая квартира ?,- наудачу, произнёс я в плотной темноте старого двора в начале первого ночи...

                - На пятом этаже,- мужским пришепетывающим голосом, по-одесски смягчившим букву Же , издевательски произнесло одно из распахнутых окон...

                Я  чувствовал  себя полным охламоном! Задыхаясь и чертыхаясь на высоких, грохочущих на каждом шагу железных ступеньках, казалось, парящих в воздухе , я упорно взбирался на неприступный пятый этаж. В любом другом городе, даже, на десятый, подняться было бы намного легче...

                - Неужели, это знаменитый одесский юмор, думалось мне - отправить незнакомца ночью на пятый этаж, в квартиру номер один. Может, они посчитали, что я умный , что у меня есть чувство юмора? А, если дурень, так, пусть-пусть, себе считает ступеньки...?

                Однако, одесский юмор оказался довольно гуманным. Он заключался только в том, что квартира под номером один, действительно, находилась на последнем этаже...

                - Нумера идут сверху вниз, це правда,- пояснил пьяный Иля, мужественно взявшийся проводить нас к своему логову. Но, пару раз они, таки, дали возможность, кой-кому, соскочить с уголовки. Менты во двор, искать первый нумер снизу, а солидные люди - те, через чердак, да, на соседний двор...
 
                У Или было жарко и душно до невозможности... Не дом, , скорее, барак, был двухэтажным. На празднично освещённом первом этаже гомонил на все лады небольшой цыганский табор...

                Цыгане были настоящие. С гитарами, перевязанными алыми атласными ленточками. В час ночи носились дети, ругались старики, бухала и дралась молодежь...

                Полтора десятка окон, распахнутых на благоухающую мусорку, подробно рассказывали о веселой жизни советских цыган, не собирающихся тратить на сон ни минуты из кратких мгновений человеческой жизни...

                Долго - очень долго, мы стучали и кричали... Наконец, дверь отворил мой тираспольский приятель, казалось, совершенно затравленный... То ли, цыганами, то ли, полчищами злющих одесских клопов...

                Вовчик грустно сообщил, что, по его мнению, спать у нас  решительно не получится...

                - Развлекайтесь,- радостно произнёс неунывающий Иля, бросив на кухонный стол пару старых захватанных карточных колод с голыми девицами... Затем, он резво побежал  в скорую, на замену бесценному Аркаше - золотому молодому человеку, который согласился подежурить в тот летний вечер...

                - Будем пить чай до утра,- бодро заявил я Вовчику после проведения короткого одноминутного теста... Этому меня научили в старом студенческом общежитии...

                Потушив свет на минуту, не раздеваясь, я улёгся в постель. Затем, включил свет, снова...

                Волосы у нас встали дыбом..! Такого я не видывал даже в древних общагах. Стены заволокло - они , буквально, вспотели мириадами - миллиардами  голодных вампирчиков, вполне, готовых к щедрой ночной трапезе...

                Нервно, слегка истерично, посмеиваясь, мы, опрометью,  выскочили на кухню... Двери прикрыли плотно, дабы полчищам клопов было не под силу помешать нашему вынужденному ночному бдению...

                Играя бесконечные партеечки веселыми Илиными картами, мы гоняли чаи с разговорами до самого первого автобуса..

                Приехав  на пляж ранним утром, проспали, там, целый день. Даже, в тени, я умудрился сгореть по полной - до волдырей и температуры...

                Поздним  вечером, впрочем, как всегда, из Одессы - усталым и больным , я завалился к родителям в нашу родную тираспольскую квартирку... Там, меня ждали...всегда.