Испанские передвижники

Рассказ 1   «Ангелы-хранители»

– Гляди! – шепнула жена, – Гляди же!
– Ого! Ничего себе... – ответил я, размазывая нос по стеклу иллюминатора.

Комфортабельный аэробус неспешно, будто прощаясь, парил над землей. Безразличие, с которым он летел над государствами и снежными вершинами, казалось поразительным.
Кто-то из пассажиров дремал, кто-то доедал предложенный завтрак и лениво разглядывал в окошке поверхность планеты, припорошенную струйками перистых облаков, будто морозным дыханием ангелов.
Я тронул руку жены: «Ну чума!.. Маша, это же невозможно не видеть!»

Прямо под нами, на полированной поверхности крыла сидели два симпатичных безбилетника.
Тела этих отчаянных парней едва прикрывали лёгкие греческие туники, хотя за бортом было реально минус пятьдесят. Причудливые перистые образования, выступавшие поверх их одежд, клокотали в ураганном потоке встречного ветра. Это были реально... ангелы!
«Ангелов не бывает» – возразила память, припомнив фразу из школьного учебника по природоведению. «Как так? – возмутился я, – Выходит, нас десять лет обманывали? Вот же они!..»

Жена белая, как мел, умоляюще посмотрела на меня:
– П-позови п-проводницу!
Я нажал "тревожную" кнопку.
– Что случилось? – улыбнулась ослепительно красная (в смысле красивая)
  стюардесса, приталенная в алый фирменный костюм аэрофлота.
– Да вот, – я указал на иллюминатор, – сами посмотрите!
– Да, очень красиво! – ответила она.
– Что красиво? – не на шутку встревожился я, – вы что, не видите?!
Стюардесса сделала брови домиком.
– Ну, как же, ведь там… – пискнула жена и снова прильнула к иллюминатору.
Через секунду я заметил, как дрогнула ее спина, – ой, никого!..
Крыло самолета было привычно пусто.
– Вот видите! – еще раз улыбнулась стюардесса.

Испания в летний сезон похожа на восхитительный биокосмический террариум. Огромный белый коловорот солнца и добрейший лазурный котлован моря одинаково доступны как местным испанским поселянам, так и восторженным сангвиникам из России.
В летние месяцы, вопреки горластой санкционной политике ЕС, «эшелоны» аэробусов с российскими туристами прибывают на испанское взморье. Да, мы открыто смеемся над тусклыми Тусками и мрачными мачо Могерини! «No pasaran!», – говорим мы им, подвязывая бретели купальника на межпозвоночных пространствах любимой женщины.
Интересно, что бы сказал Андрей Платонов, проваливаясь по щиколотку в горячую охру берега? Может быть, так: «Борщев наблюдал море. Он думал, глядя на волны: оно выдавливает из себя лишнюю влагу. Но тут же, пугаясь собственной смелости, пятится назад в бессилии огромного темного организма перед природой разумной биологической жизни...»

Наш аэробус совершил "вынужденную" посадку (помните, как он смотрел в отверстое небо!) в аэропорту испанского города Аликанте. Совершив недолгую процедуру оформления, мы арендовали вполне приличную машину и весело помчались вдоль моря, разглядывая прибрежные соленые озерца и тысячи восхитительно-розовых фламинго. Наш путь лежал в город испанских долгожителей Торревьеху.
Через полчаса мы припарковали авто в одном из городских предместий и отправились перекусить в ближайший ресторан.
Когда через полчаса мы вышли из ресторана, поглаживая животики, то увидели, что... корпус нашего симпатичного «Ситроена» ощетинился разбитым стеклом левого заднего сидения. Он походил на несчастную больную птицу, уныло притулившуюся на асфальте.
Я заглянул через битое стекло и ужаснулся: сумка, в которой лежали телефон, ноутбук, планшет и подарок для наших знакомых в Торревьехе,.. исчезла!

Мы остановили полицейскую машину, кстати проезжавшую мимо, и на ломаном русском попытались объяснить случившееся. Увы, реакция испанских стражей правопорядка была ленива и неповоротлива, как сиеста. И хотя ограбление произошло только что, никаких перехватов предпринято не было. Долго и тщательно составлялся протокол, роль которого в нашей ситуации была явно неуместна.
Уже потом совершенно другие люди нам объяснили, что вор был наверняка марокканец, что Испания, увы, не препятствует въезду в страну африканцев, по большей части не имеющих определенных занятий, нередко и с криминальным прошлым. От этой недальновидной политики плачут коренные жители, но более всех – наивные туристы.

– Гляди, мой-то совершенно расстроился! – всматриваясь в паутину улиц, шепнул ангел товарищу.
– Да, что-то случилось. Моя аж потемнела, места себе не находит! – подтвердил его собеседник, –  Странно! Вроде целы, невредимы. Что ж так убиваться? Не понимаю!
Ангелы переглянулись, расправили крылья и спланировали в предместье.

Я сидел на газонном бордюре, совершенно убитый случившимся. Вдруг за моей спиной раздался голос неопределенного тембра. Голос походил на клекот птицы, но я отчетливо понимал каждое слово:
– Могло быть хуже.
Жена стояла метрах в пяти и перебирала уцелевшую на первом пассажирском сидении дамскую сумочку. «Не она, – подумал я, – тогда кто?»
– Поверь, могло быть хуже! Я знаю, что говорю, –  повторил голос, реально озадачив меня. Его убедительность располагала к разговору.
– Может быть... – ответил я мысленно невидимому собеседнику.
– Ты вот что, - продолжал поучать голос, - езжай обратно в аэропорт, меняй машину, справка из полиции у тебя есть, и забудь об этом. Вернешься в Москву, купишь новый комп, вот проблема!

Я поглядел на машину, потом на гибискус, высаженный вдоль бордюра и искрящийся на солнце вспышками оранжево-красных завязей.
– Мать, может и вправду, хрен с этим компьютером? Пусть пользуется гад, ему же лучше!
– А подарок?! – взвизгнула жена. Она хотела сказать еще что-то, но вдруг успокоилась, – Помнишь, как у Рождественского: «Руки целы, ноги целы, что еще?..»   
Мы улыбнулись друг другу.
– Ангел ты мой! – шепнул я на всю улицу.
– А ты мой! – тихо сквозь слезы ответила жена и посмотрела в небо.
Стая любопытных испанских горлиц вскружила над нами, о чем-то взволнованно переговариваясь друг с другом.
Рассказ 2    «Рассвет»

Мы проснулись ещё до рассвета и вышли на балкон. За грядой парковых эвкалиптов, призывно шумело море. Теснимая утренней зарницей, ночь из последних сил балансировала на весах бытия. Тёмные грозовые облака толпились вдоль линии горизонта, скрывая благую весть о будущем рождении нового светила!

– Ну что, джин, тесна твоя бутылка? – смеясь, крикнула жена с балкона.
– Ох, тесна! – ответила розовеющая кромка небесной ватерлинии.
 
С каждой минутой сияние невидимого источника света всё более подъедало вялую требуху ночного сумрака. Так в России весенняя зажора* подъедает сырые мартовские сугробы.
Вдруг тонкий, как игла, первый огненный корпускул прошил силиконовую подошву туч и ворвался в небо, оповещая всё живое о приближении Солнца! Неповоротливые облака как-то разом обмякли и стали медленно расползаться кто куда. Не тут-то было! Солнце расправило вдоль горизонта сверкающие золотом плечи и острыми иглами света подхватило "беглецов", как фантастических насекомых.   
– Господи, красота-то какая! – не сговариваясь, подумали мы.

По узкой, пересечённой корнями дорожке, как титулованные скороходы, мы поспешно шагали к морю. Нам хотелось «поближе» рассмотреть розовощёкое молодое солнце, поднимающееся над миром. До моря было недалеко. Вскоре дорожка вывела нас на прибрежную косу.
Проваливаясь в песок, мы подбежали к воде. Пенные брызги волн, как маленькие морские пепелы*, обнимали нас нежными пузырьками крыл, лопались, теряли форму и стекали, оставляя на коже солёные дорожки.
– Будем купаться?! – воскликнула жена и, подобрав подол, переступила с песчаной отмели на светящуюся морскую дорожку, сотканную из воды и кусочков огненного испанского каравая...

*зажора - первая весенняя вода, ещё не видимая под снегом
*пепела - бабочка (груз.)
Рассказ 3    «Белые барашки»

Гонит ветер по небу рунное стадо, а по морю пенные руны. Весело ему, ветру! Самолёт встретит – упрячет в облака и давай трясти! Удочку приметит в песке – сдёрнет и в море унесёт. Ищи, рыбак!
 
Вглядываюсь я в небо и вижу: выстригает Небесный брадобрей из вереницы облаков руны причудливой формы. Падают отрезанные локоны вниз, на плечи ветру. А уж ветер-то рад! Летит над морем да небесные подарки разбрасывает.
Веселится ветер, и нам весело! Хохочем, играем с гребешками волн и того не ведаем, что не морского они происхождения. «Небесная парикмахерская» нам в руки подарочек пенный подбросила!
   
Неужели никогда не разглядим мы в нежных рунах человеческих взаимоотношений следы высоких Божественных «технологий»? Никогда не доверим себя этой непривычной нежности, а будем каждый раз по-станиславски с житейским пафосом декламировать, выбегая из воды: «Не верю!..»
Рассказ 4   «Карнавал»

В России каждый год просыпаются редчайшие природные явления. Например, с первым северным мартовским солнцем мутные ручейки революционных настроений (этакие зажоры) бегут под снегом и подъедают огромные, накопившиеся за зиму сугробы народного «неудовольствия».
В Испании не так. Испанское солнце уравновешивает. Если какой-нибудь политик из Каталонии возвысит голос, его поведение не следует принимать всерьёз. Через пару часов наступит сиеста, он вкусно поест, уснёт, и всё успокоится само собой. Это же Испания!

Марсельеза зовёт французов на баррикады в любое время года. Чтобы угомонить беспокойный лукавый прононс, требуется твёрдое монаршее слово Людовика XIV: «Государство – это я!» Бережливый немец сто раз пересчитает возможные убытки, прежде чем простится с Гретхен и отправится на сборный пункт.
Или, к примеру, итальянец. Он, как испанец, утром кричит, днём спит или волочится за какой-нибудь красоткой, а к вечеру, устав от многочасового революционного напряжения, совершенно забывает о случившемся и попивает мартини в ближайшей ресторации под оглушительное шоу студийного телевизора.
И только русский человек идёт до конца, пока не потеряет всё.

Весна в Испании – необычайное время года! Ещё не подступило удушливое лето, а солнце уже румянит горячий песок. Море прохладно, купаются лишь смельчаки. В умах – блаженное ничегонеделание!

– Сегодня вечером в городе карнавал. Приходите, – сообщила нам русская дама, осевшая в Испании лет десять назад.

Наступил вечер. Мы подъехали к центральной набережной города, с трудом в толчее улицы припарковали машину и поспешили на звук веселья.
Такого праздничного великолепия мы увидеть не ожидали!
Огромная километровая набережная была запружена людьми в ярких национальных костюмах. Из шатров маленьких и больших походных ресторанчиков доносились восхитительные вариации фламенко. Молодые красивые испанские женщины и костюмированные идальго исполняли одновременно сотни страстных танцевальных поединков любви. Глазные яблоки кавалеров, схожие с огненными зрачками быков, вращались в глазницах и совершенно испепеляли своих минутных избранниц. Причём, каждая из них, как ночная Луна, загадочно уплывала в облако-веер и тут же выплывала обратно, озаряя верного идальго сполохами любовного света. В такие мгновения руки танцора взлетали, как крылья, вверх. Он совершал изящный круг, оглядывая «жертву» со всех сторон, и бросался вперёд, прижимая ладонь избранницы к своей щеке.
Танцевали все. Как юные испанские Ромео, пожилые горожане устремлялись к своим семидесятилетним возлюбленным, а прелестные бабушки замирали от страха, чуть не падая в обморок от обилия чувств (или воспоминаний), но затем, «восстав из пепла», теребили старенькими ручонками оборки своих невероятно красивых платьев и милостиво позволяли своим кавалерам любить их ещё. Маленькие дети, подражая взрослым, упоительно смешно совершали танцевальные па. Иногда они падали на руки счастливых мам, запутавшись в каком-нибудь "сложном" повороте.

Жена подхватила меня под локоть и пальчиком указала на одну из танцевальных территорий, где средних лет танцор кружился вокруг девочки лет восьми-десяти. Бедная девочка была больна синдромом Дауна и неуклюже передвигала непослушные ножки. Мужчине приходилось буквально переставлять её, но с какой же любовью к своей маленькой партнёрше совершал танцевальные «па» этот испанский идальго!
Плотная толпа, окружавшая танцующих, хлопала им и сопровождала каждый поворот девочки одобрительными восторженными криками. Ни тени насмешки над вынужденным человеческим уродством (этакой снисходительной злобы от созерцания собственного преимущества), ни наигранного веселья мы не увидели ни в одной из сотен пар глаз, окружавших эту скромную танцплощадку! Музыка закончилась. Танцор поклонился своей  избраннице и изящно поцеловал ей ручку. Девочка неуклюже улыбалась и жалась к мужчине. Она была счастлива. Её маленькое счастье представилось мне, как пенная вершинка огромной волны человеческого добра, заплеснувшей на моих глазах территорию будущей счастливой жизни...

Мы уезжали за полночь. Музыка весело оплакивала наш уход и зазывала обратно на набережную. Так и не попробовав себя в настоящем испанском фламенко, мы ехали по каньонам городских улиц, встречая сонных, танцующих в темноте горожан.
Ехали молча, не в силах произнести ни слова. Я подумал: «Неужели, вся наша энергия ушла на восторженное созерцание чужого праздника?» « Нет, конечно! – мысленно ответила мне жена, - В эту ночь мы стали определённо добрее!»
Рассказ 5   «Коррида»

В перечне профессий после первых двух самых древних (из которых вторая – журналистика) под третьим номером значится «Искусство». Тысячелетиями человек не только убивал, ел и снова шёл на охоту. Нет! Он творил, сочинял и рыдал по пустякам.
Его первобытнообщинный мозг за тысячи лет до нашего с вами рождения, спасаясь от завистливой трехмерной несправедливости, открыл пространство абстрактной идеи, именуемое в будущем – Искусство.

Разве не бродил по выжженной испанской земле идальго Дон Кихот Ламанчский? Пусть скептик трындит: «Образ Ромео выдумал Шекспир!», но как тогда быть с Джульеттой? В славной Вероне вам всякий покажет дом, где реально жил почтенный род Даль Каппелло, в трагедии получивший имя – Капулетти?
Человеку свойственно легко менять пространства. Более того, он может одновременно выращивать помидоры и решать сложную алгебраическую задачу. Пространство трёх-мерной реальности и пространство N-мерной абстракции чудесным образом пересекаются в человеке. В каком из них он находится сейчас – большой вопрос!

Давайте представим себя на трибуне. Под нами арена. Глаза слепит её огромный ярко-жёлтый овал. Коррида!
Действие вот-вот начнётся. Играет музыка. Испанцы, отчаянно жестикулируя, беседуют друг с другом. Но это только видимая оболочка происходящего. Все ждут появление быка!
Как бы мы ни отличались друг от друга, бык – это другое. Это былинный нетопырь. Он живёт среди нас и из века в век делает своё дурное дело. 
Сегодня произойдёт сражение. Красивый молодой тореадор победит тупого и жестокого быка. Не зря говорят: «Красота спасёт мир!»

Вот где таится скрытый смысл корриды, этого сакрального испанского представления!
Не правы те, кто видит в корриде только убийство и унижение животного.
Тореадор – это и древний христианский воин Георгий, победивший проклятого змея, и «чуть-чуть» святой архангел Михаил, низвергнувший с Неба сатану.
«Это слишком русифицированный взгляд на кровожадное испанское развлечение!» - усмехнётесь вы.
Согласен. Но прошу и Вас согласиться с тем, что нам следует, помимо миропонимания, основанного на чувственном восприятии действия, выискивать и всматриваться также в абстрактную, N-мерную суть происходящего. Иначе старик Дарвин окажется прав. И мы, не желая ничего знать, кроме 3-х мерных прелестей этого мира, окажемся вымирающими наследниками наших хвостатых прародителей и никогда не станем полноценными сынами Божьими.

Утверждаю: если произойдёт невероятное, и человеческое сообщество не уничтожит само себя, его будущим членам откроется высокий уровень духовного взаимопроникновения!
Представьте, родовитый испанец просыпается ранним утром и долго смотрит на восходящее с востока солнце. В это же самое время русский парень, пока готовится завтрак, ищет на карте испанского королевства некое местечко по имени Сантьяго-де-Компостелла. Находит, берёт в красном углу родового пятистенка кувшинчик со Святой водой, кропит карту и приговаривает: «Храни, Господь!»
Рассказ 6   «Родина»

Представьте: русский турист совершил мягкую посадку в столичном аэропорту «Барахас» и с упоением вдыхает настоящий испанский воздух, пропитанный авиационным керосином и множеством мелких токсичных материалов. Как вы думаете, мелькнёт в его голове коварная мысль «Я здесь хочу жить!»?
Трудный этот вопрос. Не исключено, что среди сотни пассажиров рейса «Москва-Мадрид»  найдётся какой-нибудь англо-русский московит, который скажет самой красивой стюардессе из бизнес-класса: «Чао!», махнёт рукой и, как мужская репродуктивная клетка, деловито растворится в огромном организме аэропорта...

Мы покидаем Родину, не ведая силы нашей любви к Отечеству. Мы бежим от житейского однообразия в иные земли и там пытаемся начать новую благополучную жизнь. Мы радуемся сытой кормушке, забывая на время, что русскому человеку невмоготу изо дня в день жрать огромное количество первоклассной европейской еды. Невмоготу гражданину Третьего Рима* украдкой глядеть сквозь чужое окошко на восходящее с востока Пасхальное Русское солнце...

Мать примет блудную кровиночку всегда. Отец нахмурится, поглядит с укоризной, но потом неловко, по-стариковски обнимет и простит вернувшегося сына.
Нам бы не опоздать!
«Как слышите? Приём» - однажды спросит нас Родина...

*имеется в виду выражение «Москва – Третий Рим»