Кеша-красавчик

На день рождение родители подарили мне волнистого попугайчика.
И хотя я давно мечтал о нем, этот подарок стал для меня настоящим, большим сюрпризом.
Попугайчик, которого я назвал Кеша, был маленький, и если его тихонечко потрогать, теплый и мягонький такой, и весь ярко голубого цвета, даже клювик у него был голубоватый, только глазки черные и лапки с тонкими коготками желтые.

Мама сказала, что ему всего шесть недель, а доказательство этому - его голубой клювик, который с возрастом должен становиться желтым.
"Только такие молоденькие попугайчики могут научиться говорить", - сказал на Птичьем рынке продавец, у которого мама купила Кешу.

Через неделю после дня рождения я уехал с родителями в деревню к бабушке на все лето, и Кеша с нами, конечно.
Клетку с попугайчиком поставили на стол, расположенный на веранде около окна, напротив которого рос огромный, цветущий все лето куст шиповника.
Он зацвел только что, "наш шиповник", как мама говорила, и душистый аромат его цветов разносился далеко по всему саду. Окно было приоткрыто, и Кеша все поглядывал на шиповник, который и ему, видимо, тоже нравился.

Не успели мы распаковать вещи, как пришел Толик, мой друг, ему тоже семь лет, и его дом стоит рядом с нашим, и хотя зимой мы живем в разных районах Москвы, зато все лето вместе.
Толик с интересом стал рассматривать попугайчика, а потом вдруг сунул в клетку палец, и Кеша его цап!, чуть было не схватил.
Толик едва успел убрать руку:
- Молодец, Кеша, маленький, а защищаешься!
- Ты не пугай его, Толик, а то он тебя запомнит и бояться будет.
- Да я не хотел, само собой получилось. Давай лучше будем учить Кешу говорить.
- Давай! Я недавно по телевизору видел, как попугайчик стихи читал. Это же чудеса - такая кроха и стихи!

С тех пор мы стали учить Кешу говорить.
Это выражалось в том, что и я, и Толик, и мама с папой, и бабушка, то есть все, находясь на веранде, то и дело подходили к клетке и начинали говорить приблизительно так:
- Кеша, хороший мальчик! Кеша, кушать хочешь? Кеша, кто там? Кто пришел? Чай пить будем?
А бабушка любила говорить: "Кеша красивчик!"
Почему-то это выражение нравилось ей больше всего.
Толик же, слыша про красавчика, всегда добавлял "красавчик-чик", или "какой кошмарчик-чик", на что бабушка и сердилась, и смеялась.
 
Эта учеба попугайчика проводилась каждый день, но продолжалась недолго, каждый поговорит, поговорит да и уйдет по своим делам.
А Кеша, когда с ним говорили, прямо-таки замирал будто от восторга, прижимался к клетке, переставал трещать и внимательно слушал, слушал, только глазки черные блестели, как-будто все понимали.
Очередной учитель убегал, Кеша некоторое время сидел неподвижно, словно прокручивая в голове как пластинку новые и старые слова, а потом начинал играть с подвешенным колокольчиком или смотрел в зеркальце, или лазил вверх-вниз по маленькой, деревянной лесенке.

Иногда мы с Толиком открывали дверцу клетки, нам хотелось, чтобы Кеша полетал и размял крылышки, а он все боялся выходить, все сидел у открытой дверцы.
Но однажды он вдруг выпорхнул на волю, сделал круг под потолком и сел на клетку, таким было его первое путешествие.
"Первый выход в космос", - сказала бабушка.

- Давай его на палочку посадим, и будем как дрессировщики с голубями, я зимой в цирке видел, - сказал Толик и взял карандаш.
Потом он медленно, чтобы не вспугнуть Кешу, сидящего на клетке, стал подносить к нему карандаш. Попугайчик смотрел настороженно, и я подумал, он испугается и прыгнет обратно в клетку, но нет, Кеша неожиданно перескочил на карандаш.
- Ты поводи его туда, сюда, - посоветовал я, с интересом ожидая, что же дальше.

Толик поднял карандаш с попугайчиком вверх, потом опустил вниз, потом повел вправо, влево, и снова вверх, вниз, вправо, влево, Кешик сидел ровно, не двигаясь, наверное, ему понравилось.
Тут вошла бабушка и, увидев нас, всплеснула руками:
- Ну прямо как в цирке!
На ее голос Кеша встрепенулся, будто вздрогнул, взлетел, сел на клетку, и перебирая лапками, быстро залез внутрь.
Бабушка виновато посмотрела на нас - мол извините, не хотела пугать птичку.

Мы стали часто открывать клетку, Кеша вылетал, кружил по веранде, и если в это время рядом была мама, то он обязательно садился к ней на плечо, прижимался к уху и долго сидел так, играя маминой сережкой.
А мама занималась домашними делами, читала или смотрела телевизор, но про Кешу не забывала и разговаривала с ним:
- Ты мой хороший Кеша, мой красавчик, мой мальчик, кушать хочешь? Чай пить будем?
И Кешик в ответ тихо журчал и теребил сережку.

Когда мамин отпуск закончился, и она уехала в Москву, обещая приезжать на все выходные, Кеша загрустил и несколько дней не выходил из клетки, сидел нахохлившийся и молчаливый, и бабушка испугалась - не продуло ли его сквозняком на веранде.
- Давайте, ребятки, открывать или дверь, или окно, не заболел бы наш попугайчик, - сказала она в тот день мне и Толику, когда мы уходили на озеро ловить бычков.
К обеду мы вернулись, и бабушка нас сразила:
- Кеша заговорил!

Мы с Толиком встали как вкопанные.
- Представляете, готовлю я обед на кухне и вдруг слышу голос дочки, то есть твоей мамы, Максимка. Слышу так отчетливо, будто она рядом со мной говорит: "Кеша, хороший мальчик, чай пить будем?"
А потом раздается: "Кеша красавчик, красавчик-чик". Я чуть было сковороду на ноги себе не уронила, даже испугалась, знаю же, что мама уехала. Вошла на веранду и вижу - Кеша сидит перед зеркальцем и повторяет:
"Кеша красавчик, Кеша хороший мальчик".

Так наш попугайчик стал говорить.
Уже потом папа объяснил, что волнистые попугайчики лучше усваивают именно женские голоса, они им более близки, и наш Кеша выбрал голос мамы.
С каждым днем запас его слов становился все больше, запоминал Кеша быстро, но чтобы он не забывал новые слова, их нужно было повторять хотя бы иногда.
Как-то я простудился и кашлял неделю, потом поправился и вдруг слышу кашель на веранде, а знаю, что никого там нет, захожу - Кеша "кашляет", это он от меня научился.

Однажды к нам на выходные приехал в гости папин друг, дядя Коля.
Мы все сидели за столом, обедали, и тут Кеша вдруг вылетел, покружился немного, а потом неожиданно сел дяде Коле на голову и голосом мамы сказал:
- Какой кошмарчик-чик! Кеша, Кеша-красавчик!
Дядя Коля чуть было не подавился котлетой, его же никто не предупредил, что у нас в доме такой говорун.
А на следующее утро Кеша сидел на плече дяди Коли, и они вовсю разговаривали, то есть Кеша рассказывал все, что помнил и знал, а дядя Коля смеялся и передразнивал его.
Вот и разберись, кто кого учит!

А еще Кеша наш был защитником, мы с Толиком узнали это случайно.
Один раз Кеша летал по веранде, а на столе бабушка оставила небольшое зеркало, и Кеша, несмотря на то, что в клетке у него было свое маленькое зеркальце, как только его увидел, так разволновался!
Стал быстро, быстро бегать вокруг зеркала и никого не подпускал к столу, тут же взлетал и атаковал - мол не подходите, это мое.
Наверное, Кеша решил, что видит не свое отражение, а видит друга или подружку, которые нуждаются в защите.
Такой маленький, да удаленький!

В конце лета, где-то в августе, вечером, когда темнело уже быстро и незаметно, мы с Толиком копали червей для рыбалки около бочки, стоящей недалеко от крыльца.
И вдруг мимо нас пролетела какая-то небольшая птичка, мы сначала не обратили внимания, а потом я взглянул на вишню около бочки и ахнул:
- Толик, гляди, Кеша вылетел!

Не знаю, кто не закрыл дверь на веранду, и как получилось, что наш попугайчик оказался на улице, но мы с Толиком замерли, глядя на Кешу, который сел на ветку вишни.
- Максимка, как же нам его обратно в клетку загнать?
- Ночь скоро, - взволнованно сказал я.

Мы стояли, смотрели не отрываясь на попугайчика и не знали, что делать.
- Представляешь, Максимка, попадет наш Кеша в стаю ворон и научится каркать, карр-карр.
Я как представил себе Кешика среди больших, черных ворон, чуть было не заплакал, хорошо что к нам подошла бабушка:
- Вы что это, ребятки, пригорюнились?

Толик показал на Кешу - в лучах заходящего, красного солнца, на тонких веточках висели крупные ягоды вишни, украшенные зелеными листьями, а рядом прижался, притаился голубой, нахохлившийся комочек с черными глазками, испуганный и неподвижный, как статуэтка.
- А вороны... - еле слышно произнесла бабушка.
Уж лучше бы она не вспоминала про ворон!
Так мы стояли некоторое время, потом бабушка сказала:
- Кажется, я знаю, что делать.

Она тихонько, не спеша, чтобы не потревожить попугайчика, поднялась на крыльцо, открыла настежь входную дверь, прошла на веранду и включила свет.
И загорелись все лампы на люстре, и вспыхнул яркий, яркий свет.
Кеша, как-будто только этого и ждал, встрепенулся, вспорхнул, вмиг влетел на веранду и сел на клетку.
А бабушка быстро закрыла входную дверь.

Вскоре мы с Толиком пили чай с вишневым вареньем и хлебом, а рядом на нас смотрел Кеша.
- Бабушка, как ты догадалась? - спросил я.
- По-другому и быть не могло, - бабушка улыбнулась, - он летел на свет.