Авторитет

Человек не только любит удивляться,
но и удивлять других.
              К. Ушинский
Отслужив в армии, Павел вернулся в родные места, привольно раскинувшиеся по Присаянью. Вековечная тайга, горные реки и воздух, которым не надышишься вдосталь, - все это великолепие, называемое отчей землей, во время беспокойной пограничной службы неудержимо влекло его к себе. Отпраздновав возвращение, демобилизованный служака обратился к свояку, Антону Иосифовичу, возглавлявшему Итейский лестрансхоз, с просьбой о содействии в трудоустройстве.

- Есть для тебя работа, - отвечал Антон Иосифович, - езжай, браток, в Ишедей, там  назначу тебя директором лесопункта.
- Директором? – переспросил Павел, - Нет уж, уволь, я не справлюсь.
- Чего ты решил, что не справишься? Техникум закончил по специальности, в армии дослужился до командира отделения, вот и командуй.
- Легко сказать – командуй. В армии-то был сплошной молодняк, а в Ишедее – матерые мужики, мне в отцы годятся, таежники, спецпоселенцы, а бывших зэков сколько! – возражал Павел. – Какой я для них авторитет?
- Конечно, народ там серьезный, но и ты парень не промах, - спортсмен, комсорг, пограничник! Подберешь к работягам ключик,  и пойдут дела…

Так молодой специалист начал трудовую деятельность в  директорской должности.
Как он и ожидал, лесоповальщики встретили назначение юного начальника с нескрываемым недоверием, которое явно сквозило в насмешливых взглядах,  пренебрежительном тоне разговора. Дошли слухи, что его прозывают сосунком! Надо было срочно, пока не закрепилось обидное прозвище, выправлять положение, Но как!?
Подходящий к тому случай подвернулся молодому руководителю там, где он и не ожидал – в поселковой бане. Общественное моечное заведение в поселке было весьма почитаемым местом и поставлено основательно, так, чтобы после принятия гигиенической процедуры обновленная душа ликовала и радовалась богом дарованной жизни. Там-то в мужской банный день Павлуша встретился лицом к лицу с мужиками из числа подчиненных, находившихся, как и он, в чем мать родила. Нагота подчеркивала молодость начальственной фигуры, терявшейся среди кряжистых великанов. Мужики с подчеркнутой вежливостью выдали «сосунку» распаренный веник и пригласили в парилку.

Обработка парильщиков горячим душистым веником – апофеоз русской бани. Какой уважающий себя потомок славянской породы не испытывал наслаждения от березовой экзекуции в горячей воздушной среде, когда с каждым взмахом связки распаренных веток тело отзывается глубокой благодарностью?
В первом заходе парильщики слегка прогревались, подготавливая организм к предстоящим  нагрузкам. Кто-то полегоньку плескал из шайки водичку на раскаленную каменную груду, другие вели неторопливую беседу.

- Федя, говорят, ты намедни с медведем боролся али как? – подкидывал затравку к разговору один из парильщиков.
- На фига бы он мне сдался, такой борец? – загудел Федор, откликаясь на вопрос. – Так хитрюга же! Даром что зверь.
- Что ли умней тебя? – подначивал тот же голос.
- А понимай как хошь. Пошел, стало быть, я налегке стрельнуть какую живность. Собак взял. Шел уж второй час, откуда ни возьмись, он нападает на меня сбоку.
- Как же ты просмотрел косолапого? Не впервой, поди, в тайге-то.
- Говорю, хитрюга! Затаился он за толстым стволом сосны. Пока я  шел к той сосне, он круг   нее потихоньку передвигался, - прятки со мной устроил! Вот стервец! А как я поравнялся, он и напал.
- Даже ружье снять не успел? – похоже, слушатель наизусть знал историю о единоборстве с медведем, но Павел и без того понимал, что разговор затеян неспроста, а ему, начальнику, в назидание.
- Как двинул лапой, так  ружье и отлетело. А потом сгреб меня и норовит к себе прижать, только мне такие обнимки были ни к чему. Уцепился я за шкуру и уперся прямыми руками в грудь, чтобы он не подтащил к себе, только чуял, как когти в плечи  впиваются, - рассказчик вытянул перед собой ручищи со сжатыми кулаками, каждая с чайник, показывая, как он отстранялся от наседавшего медведя. Глядя на могучие конечности таежника, Павел живо представил себе картину великого противостояния сошедшихся на лесной тропе титанов.
- И долго вы упирались? – раздался голос нетерпеливого слушателя.
- Пока собаки не подоспели, а то было бы не сдобровать. Насели они сзади на топтыгу и рвут за задницу. Едва тот отмахнулся от лаек, я и вырвался. Схватил ружье, и мишка приказал долго жить, токо когтистые отметины мне на плечах оставил.

 Павел почтительно посмотрел на Федины плечи, украшенные еще не зажившими бороздами. Поведанная история лишь добавила меланхолии новичку. Как ему совладать с такими медвежатниками? Не на медведя же самому идти… Между тем настало время настоящей парилки, от которой, как поговаривали, уши скручивались в трубочку. Похлестались вениками, испытывая непередаваемое наслаждение от шелестящих похлопываний по телу. Павел из последних сил напускал на себя форсу, не покидая верхнюю полку. Хотя бы в парильном деле он пытался не отставать от подчиненных. Изможденные мужики один за другим покидали банное пекло.

- Ишо поддать? – спросил Федя, оставшийся в парилке наедине с маленьким стойким начальником.
- Смотрите сами, - беспечным тоном ответил Павел, наметивший тактику дальнейших действий, - Когда останусь один, попарюсь в свое удовольствие.
Федор был поражен ответом самонадеянного новичка. Он, худосочный мальчишка, надумал перепарить всех таежников! Настырным же оказался начальничек! Медвежатник впервые уважительно глянул на упрямца, с невозмутимым видом сидевшего рядом. А парилка брала свое. Сердца парильщиков бешено трепыхались, испытывая непосильные нагрузки, обильный пот стекал по телам, горячий воздух обжигал легкие. «Что-то раны заныли», - виноватым голосом произнес Федя, спускаясь вниз, и двинулся на выход.

Этого и ждал начальник  лесопункта. Едва Федя вышел к отдыхающим дружкам, как в парилке раздались звуки, оповещавшие о бурной деятельности оставшегося в одиночестве неугомонного любителя жаркого пара. Яростное шипенье воды, хлесткие удары веником, истошные крики, доносившиеся из-за двери, сливались в единый шумовой эффект. Завсегдатаи парного заведения растерянно переглядывались между собой. Что он там, в конце-то концов,  не с ума ли сошел? Не железный, все-таки…
Тем временем, спасаясь от невыносимого пекла, Паша сидел на полу и ожесточенно колошматил веником по нижней лавке, подбрасывая на печную каменку по черпаку воды. Не забывал прохладной водой окатить  свою разгоряченную голову. Для пущей важности имитатор затеянной процедуры издавал отчаянные вопли. Затем он принялся гроздьями обдирать с веника пропаренные листья и разбрасывать их куда ни попадя, создав листопадом впечатляющую картину состоявшегося самоистязания. В завершение всего, жаждущий признания коллектива начальник нещадно, с протяжкой по телу, отхлестался ободранными ветками, пока  его худые плечи  и ребристые бока не покрылись кровянистыми бороздками. Такими же, как у Федора. Здесь-то он вопил по всамделишному.

Наконец, триумфатор вышел к поверженным компаньонам, исполосованный прутьями и предусмотрительно облепленный березовой листвой. Притихшие мужики услужливо поставили ему бутылку пива. Не отрываясь от горлышка, непревзойденный парильщик  перелил в себя содержимое стеклянной емкости.
- Павел Александрович, Вам еще пивка? Так мы быстро организуем,- предупредительно обратился Федя к безоговорочно признанному победителю.
- Спасибо, братцы, больше одной я не пью, - благодарно отозвался Павел.

На следующий день Ишедей был переполнен слухами и пересудами о необыкновенной крепости нового директора. Рассказывали, что приезжий не только перепарил самого Федю, но и измохратил пять веников и так поддавал жару, что стенка каменки не выдержала температурных напоров и лопнула.

С того банного дня авторитет молодого директора словно по мановению волшебной палочки вознесся на небывалую высоту. Коллектив лесопункта трудился слаженно и напористо, подавая другим пример к лучшему. Павел же раз и навсегда взял для себя за первое правило руководителя простую формулу – если хочешь какого-то движения от подчиненных, сделай его поначалу сам. Только в баню с ними он больше не ходил.