***Кнут Гамсун
БРОДЯЧАЯ ЖИЗНЬ РАЗСКАЗЪ
Время жатвы, и мы мучаемся, какъ собаки, спимъ слишкомъ мало, и вс; ходятъ въ неестественно возбужденномъ состояніи духа. Мы ссоримся изъ-за каждаго пустяка; при мал;йшемъ затрудненіи, встр;чающемся въ работ; въ продолженіе дня, мы поднимаемъ шумъ и ломаемъ орудіе. Самъ смотритель сд;лался худъ и тощъ, какъ жердь. Онъ разсказалъ намъ, что сос;дній участокъ значительно опередилъ насъ и кончитъ жатву на н;сколько дней раньше, ч;мъ мы. «Этому не бывать!» — отв;тили мы со стиснутыми зубами. Мы вбили себ; въ голову догнать сос;дній участокъ и даже блестяще превзойти его. Никто не въ состояніи удержатъ насъ отъ этого; поэтому посл;днія дв; нед;ли смотритель будить васъ въ три часа утра, и его возгласъ: «эй, люди, пора вставать!» мы услышимъ и завтра и посл; завтра къ три часа утра. Мы не предвидимъ конца этой горячк;. Мы сп;шимъ къ столу и принуждаемъ себя проглотить хотя самую малость хл;ба съ масломъ, мяса и кофе. Пища хорошая, но мы забыли уже, что такое хорошій аппетитъ. Десять минутъ спустя мы уже сидимъ въ нашихъ повозкахъ и вы;зжаемъ на работу. И мы работали, какъ Богомъ забытые, полоумныя существа. Мы прекрасно сознаемъ, что насъ ждутъ благодарность и похвала, въ случа; если мы хотя на одинъ день окончимъ работу раньше, ч;мъ сос;дній участокъ, а сос;дній участокъ тоже работаетъ изо вс;хъ силъ. Каждый изъ насъ им;етъ свою долю честолюбія на этомъ св;т;, и у насъ оно было. Св;таетъ. Солнце восходитъ и начинаетъ палитъ немилосердно; мы сбрасываемъ наши блузы. Сотни людей разбросаны по безконечному длинному полю, зас;янному пшеницей; тутъ мы будемъ работать до вечера, пока не наступитъ темнота. — Я не знаю, буду ли я въ состояніи выдержать это, Нутъ, — сказалъ Гунтлей, ирландецъ. А Нутъ, это былъ я. Я слышалъ, какъ въ продолженіе дня Гунтлей говорилъ то же самое бродяг; Іецу, что онъ не въ состояніи больше выдержать. Я сд;лалъ ему зам;чаніе за его болтливость и упрекнулъ его въ томъ, что онъ говоритъ это какому-то бродяг;. Гунтлей прекрасно сознаетъ, что, благодаря этому, онъ им;етъ надо мной изв;стную власть и разбудилъ мою ревность. Онъ пускается въ дальн;йшія подробности и говоритъ совершенно открыто: — Я больше не могу. Сегодня ночью я удираю. Если ты захочешь итти со мною, то я буду въ 12 часовъ ночи около конюшни. — Я не хочу итти съ тобой, — сказалъ я. Я проработалъ весь день и все думалъ о томъ, что мн; сказалъ Гунтлей; когда наступилъ вечеръ, я окончательно р;шилъ не итти съ нимъ. Я прекрасно вид;лъ, что онъ хот;лъ поговорить со мной, какъ во время ужина, такъ и посл;, когда мы ложились спать, но я изб;галъ его и былъ доволенъ собой, что могъ оказать ему сопротивленіе. Вечеромъ мы разд;лись и легли въ постели. Все погрузилось во мракъ. Черезъ н;сколько минутъ раздался храпъ по всей комнат;. Я сид;лъ од;тый на кровати и думалъ, что мн; д;лать. Черезъ н;сколько часовъ смотритель опять закричитъ: «Эй, люди, пора вставать!» — и день пройдетъ такъ же, какъ и вчера и третьяго дня. Правда, чтобы дойти до ближайшей фермы или города, гд; я могъ бы достать какую-нибудь работу и заработокъ, намъ сл;довало пройти, по крайней м;р;, н;сколько дней. Но зато я могъ бы тамъ больше спать. Я вышелъ украдкой изъ комнаты и направился въ конюшн;. Гунтлей былъ уже тамъ; засунувъ руки въ карманы и съежившись, онъ стоялъ спиной къ ст;н;. Онъ дрожалъ отъ холода. Минуту спустя подошелъ и бродяга Іецъ. Я спросилъ: — Разв; Іецъ идетъ съ нами? — Конечно, — отв;тилъ Гунтлей. — Онъ хот;лъ итти со мной. А что ты зд;сь не при чемъ. — Я хочу итти, — сказалъ я, и д;йствительно мн; захот;лось уйти. — Да, но теперь слишкомъ поздно, — объяснилъ Гунтлей. — У меня провизіи только на двоихъ. Въ порыв; гн;ва я сказалъ: — Тогда я донесу смотрителю. — Ты это сд;лаешь? — спросилъ Гунтлей кротко, совершенно кротко. — Ты этого никогда не сд;лаешь, — сказалъ онъ, — ни въ какомъ случа; ты этого не сд;лаешь... Онъ такъ близко подошелъ ко мн;, что я чувствовалъ на себ; его дыханіе. — Постой! — сказалъ шопотомъ бродяга. — Если Нутъ хочетъ итти съ нами, то я добуду еще провизіи. Я знаю, куда поваръ прячетъ мясо. Пока бродяга Іецъ ходилъ за провизіей, Гунтлей и я стояли у конюшни и ссорились изъ-за того, что я хот;лъ донести на него; и когда Іецъ вернулся съ мясомъ обратно, Гунтлей былъ такъ взволнованъ, что сказалъ: — Неужели ты не могъ принести больше мяса, ты, подлецъ! Что это за порція для взрослаго челов;ка? Ладно, вотъ теб; мясо, Нутъ, — сказалъ онъ и бросилъ мн; мясо. Посл; этого мы потихоньку выбрались изъ Оранжъ-Флатъ.
Мы шли ц;пью и щупали ногами почву. Желая найти хорошее м;сто для отдыха; я легъ на животъ, подперъ голову руками и такъ задремалъ. Вдругъ Іецъ будитъ насъ; за посл;днія нед;ли онъ совс;мъ отвыкъ отъ сна и теперь не можетъ уснуть. — Эй, люди, пора вставать! — кричитъ онъ. Испуганные и сонные мы вскакиваемъ съ м;ста; намъ не грозитъ никакой опасности, не слышно погони, вокругъ насъ царитъ полная тишина. Гунтлей ругается и утверждаетъ, что будить насъ такъ рано было совершенно напрасно. Іецъ возражаетъ: — Намъ нужно уходить отсюда. Вокругъ насъ лежитъ б;лый иней. Смотритель можетъ напасть на наши сл;ды, и такъ какъ онъ ;здитъ верхомъ, то онъ можетъ легко насъ нагнать. — Ну, а что же дальше? — спросилъ Гунтлей. — Мы его пристр;лимъ. — Но онъ можетъ насъ раньше застр;лить, — возразилъ Іецъ. Тогда мы опять побрели на с;веръ. Съ правой стороны неба стало проясняться, сонъ подкр;пилъ насъ, такъ что мы стали бодр;е; даже Іецъ, не спавшій совс;мъ, казался кр;пче, онъ шелъ прямо и спотыкался р;же, идя по неровному лугу. — Теперь они проснулись, — сказалъ Іецъ. Онъ узналъ это по небу. Н;сколько минутъ спустя онъ сказалъ:- Теперь они завтракаютъ. А теперь спрашиваютъ о насъ. Мы пошли невольно вс; трое быстр;е. — Теперь смотритель вышелъ и ищетъ насъ, — проговорилъ Іецъ. Я слышалъ, какъ билось мое сердце. — Придержи языкъ, — воскликнулъ Гунтлей. — Не можешь ли ты поменьше тараторить и, лучше всего, совс;мъ замолчать? — Ему придется мчаться во-всю, если онъ захочетъ теперь насъ догнать, — сказалъ я, желаю поддержать свое мужество. — Да, ты правъ, — сказалъ Гунтлей. — Ему ни за что насъ не догнать. Ув;ренность Гунтлея была очень велика; вскор; мы услыхали, какъ онъ началъ уплетать украденную провизію. Становилось все св;тл;е и св;тл;е, и наконецъ взошло солнце. Іецъ остановился и огляд;лся кругомъ; ничего не было видно, ни всадника, ни живого существа. Никакого жилища, ни единаго дерева не было на этомъ безконечно громадномъ пространств;. Іецъ сказалъ: — Теперь мы пойдемъ по направленію къ востоку. Солнце вскор; окончательно высушитъ наши сл;ды, но если мы будемъ держаться того же направленія, смотритель можетъ насъ еще нагнать. — Ты правъ, — сказалъ Гунтлей опять. — Пустъ онъ ;детъ на с;веръ, онъ насъ тамъ не найдетъ. Мы прошли еще добрыхъ полтора часа и едва держались на ногахъ отъ усталости. По м;р; того, какъ всходило солнце, оно пригр;вало все сильн;й и, наконецъ, совершенно высушило траву. Было, в;роятно, часовъ семь — восемь утра, и мы легли отдохнуть. Я былъ переутомленъ и не могъ уснуть, я с;лъ и сталъ разглядывать своихъ спутниковъ. Бродяга Іецъ былъ худъ, съ темнымъ цв;томъ лица; у него были узкія, гибкія руки и плечи. Богъ-в;сть сколько профессій онъ перем;нилъ передъ этимъ для того, чтобы, наконецъ, им;ть возможность бродить, в;чно бродитъ и вести жизнь босяка, наполненную приключеніями. Въ бытность свою морякомъ онъ изучилъ компасъ, онъ им;лъ кое-какія понятія о торговл; и, быть-можетъ, служилъ въ одной изъ городскихъ лавокъ. Онъ былъ услужливый товарищъ: когда ночью онъ сказалъ, что усталъ и не въ состояніи больше итти, оказалось, что онъ это сд;лалъ для того, чтобы дать намъ возможность вздремнуть, а самъ онъ бодрствовалъ. Гунтлей былъ гораздо выше и дородн;е Іеца. Повидимому, судьба обошлась съ нимъ круто; какъ-то однажды во время разговора на ферм;, когда мы были свободны въ виду того, что лилъ дождь, онъ сталъ горячо собол;зновать мужу «им;ющему нев;рную жену». «Если ты ее не любишь, убей ее! — сказалъ онъ, — но если ты ее любишь — то скорби о ней всю жизнь, а самъ сд;лайся никуда негоднымъ отребьемъ». Очевидно, Гунтлей видалъ лучшіе дни, но теперь онъ былъ безнадежнымъ пьяницей и по образу своихъ мыслей обратился въ хитрую лису. У него были кроткіе, отвратительные глаза, на которые противно было смотр;ть. Подъ жилеткой онъ носилъ постоянно старую шелковую фуфайку, которая отъ времени сд;лалась такого же коричневаго цв;та, какъ и его кожа, и составляла съ нимъ одно ц;лое. Съ перваго взгляда казалось, что онъ обнаженъ до самаго пояса. Такъ какъ онъ по сил; превосходилъ насъ вс;хъ, то пользовался въ нашемъ кругу большимъ уваженіемъ. Солнце им;ло свое д;йствіе, и я мало-помало засыпаю. Въ высокой трав; шуршитъ в;терокъ...
Когда я проснулся совс;мъ, былъ уже день, мои оба товарища сид;ли и закусывали. Они говорили о томъ, что мы не взяли своего жалованья, и за т; четыре нед;ли, которыя мы отработали на ферм;, мы ничего не получили... — Когда я объ этомъ подумаю, мн; хочется вернуться на ферму и сжечь ее, — сказалъ Гунтлей. Они поглощали нев;роятное количество провіанта, не думая о томъ, что сл;довало бы быть экономными въ виду предстоящаго путешествія. Такъ какъ у меня была своя порція мяса, то я взялъ только немного хл;ба у Іеца. Теперь у каждаго былъ свой запасъ. Подкр;пившись, мы продолжали наше путешествіе. Солнце сильно опустилось, на нашъ взглядъ было часа четыре, половина пятаго, когда мы двинулись въ путь. Мы попрежнему держались с;вера, чтобы попасть на полотно жел;зной дороги. Мы шли до поздней ночи и снова устроились на ночлегъ въ степи; передъ этимъ Гунтлей съ;лъ весь свой запасъ провіанта и, насытившись, заснулъ, какъ убитый. Ночью мы проснулись вс; трое одинъ за другимъ отъ леденящаго холода, мы стали прыгать въ темнот;, чтобъ хотя немного согр;ться, зат;мъ бросились на землю и чувствовали, какъ трава, покрытая инеемъ, касалась нашихъ лицъ. Мы легли какъ можно ближе другъ къ другу, задремали и стучали отъ холода зубами. Гунтлей мерзъ мен;е насъ, такъ какъ онъ былъ очень сытъ. Наконецъ, Іецъ не выдержалъ и сказалъ: — Не лучше ли намъ продолжатъ сейчасъ наше путешествіе, пока не взойдетъ солнце, а тогда прилечь. Когда мы опять тронулись въ путь, то Гунтлей хот;лъ итти одной дорогой, а Іецъ другой. Впереди не было огонька, и ни одной зв;зды на неб;, которая могла бы указать намъ, какого направленія держаться. — Я пойду съ Іецомъ, — сказалъ я и пошелъ за нимъ. И Гунтлей пошелъ за нами, онъ ругался и проклиналъ насъ, меня особенно, называлъ негодяемъ и безмозглымъ дуракомъ. Когда начало св;тать, мы стали на ходу закусывать. Гунтлей, которому нечего было ;сть, молча сл;довалъ за нами. Днемъ мы почувствовали жажду, и Іецъ сказалъ: — Можетъ-быть, намъ ц;лый день не удастся получить воды, будьте экономн;е съ табакомъ, д;ти, и употребляйте его понемножку. Но Гунтлей извелъ свою порцію табаку, такъ что мы должны были под;литься съ нимъ. Въ сумерки, когда мы уже ничего не могли вид;ть, мы услыхали, какъ вдали промчался по;здъ. Это прозвучало въ нашихъ ушахъ какъ дивная музыка, и мы бодро пошли по тому направленію. Наконецъ, наши ноги ударились о рельсы. Но зато кром; рельсовъ ничего не было видно, и мы должны были лечь, гд; стояли, и дожидаться утра. Мои товарищи легли на самое полотно жел;зной дороги, положивъ головы на рельсы, но я не р;шился и легъ опять на траву. И эта ночь пришла къ концу, хотя я то и д;ло вставалъ и б;галъ вдоль полотна жел;зной дороги, чтобы согр;ться. Когда начало св;тать, Іецъ вдругъ поднялся и сказалъ: — Держите ухо востро, ребята, — по;здъ идетъ. Лежа на рельсахъ, онъ издали услыхалъ приближеніе по;зда... Мы стояли вс; трое наготов; и начали д;лать машинисту знаки, чтобъ онъ остановилъ по;здъ, хотя у насъ не было ни гроша денегъ. Гунтлей, ужасная лиса, бросился на кол;ни и протянулъ умоляющимъ жестомъ руки впередъ. Но по;здъ промчался мимо насъ. Это былъ товарный по;здъ, нагруженный пшеницей; онъ могъ бы свободно захватилъ насъ съ собой. Два закопт;лыхъ челов;ка стояли на паровоз; и изд;вались надъ нами. Гунтлей поднялся съ земли, онъ былъ взб;шенъ. — У меня когда-то былъ револьверъ, вотъ досадно, что его сейчасъ н;тъ со мною! Мы пошли по полотну жел;зной дороги на востокъ, это было очень утомительное путешествіе черезъ тысячу шпалъ, точно ходьба до лежащей л;стниц;. Іецъ и я подкр;пились слегка; Гунтлей сталъ попрошайничать, чтобы мы дали ему хоть кусочекъ, но мы ему ничего не дали. А чтобы во время сна остатокъ моей провизіи не попалъ въ руки Гунтлея, я уничтожилъ на его глазахъ все до посл;дней крошки. — По-твоему это хорошо? — спросилъ съ ненавистью Гунтлей. Днемъ мы снова услыхали приближеніе по;зда. Іецъ р;шилъ, что мы должны встать у полотна жел;зной дороги на разстояніи н;сколькихъ сотъ метровъ другъ отъ друга и попытаться вскочить на по;здъ. Въ воздух; стоитъ полоса дыма, весь по;здъ кажется такимъ маленькимъ, какъ коробка. Мы стоимъ въ нетерп;ливомъ ожиданіи. Гунтлей долженъ былъ попытаться первымъ. Ему удалось уц;питься за ручку одного изъ вагоновъ, но онъ былъ слишкомъ тяжелъ, чтобы б;жать наравн; съ по;здомъ; вися на ручк;, онъ перевернулся вс;мъ корпусомъ и былъ отброшенъ далеко въ траву. Я и не пытался совс;мъ, видя неудачную попытку своего пріятеля. Что касается Іеца, то ему приходилось, в;роятно, и раньше вскакивать на идущій по;здъ, онъ проб;жалъ н;сколько шаговъ рядомъ съ прі;здомъ, зат;мъ схватился за ручку вагона и въ тотъ же моментъ очутился на подножк;. — Собака, онъ у;зжаетъ передъ самымъ нашимъ носомъ, — сказалъ Гунтлей и выплюнулъ траву изо рта. Вдругъ по;здъ останавливается недалеко отъ насъ, и мы видимъ, какъ два жел;знодорожныхъ служащихъ высаживаютъ Іеца. Гунтлей и я поб;жали къ нему на помощь, но было уже слишкомъ поздно, по;здъ уже тронулся, и мы — трое несчастныхъ бродятъ — стояли опять посреди степи. Жажда начинала мучить насъ все сильн;е и сильн;е. Гунтлей вторично уничтожаетъ свою порцію табаку и у него ничего не остается, чтобы утолить жажду; онъ выплевываетъ на руку б;лую слюну въ доказательство того, что онъ бол;е, ч;мъ кто-либо, страдаетъ отъ жажды. Тогда Іецъ и я въ посл;дній разъ д;лимся съ нимъ табакомъ. И мы идемъ, все идемъ по направленію въ западу. Начинаетъ смеркаться. Какой-то челов;къ идетъ по шпаламъ къ намъ навстр;чу, онъ направляется на востокъ. Онъ, видимо, такой же бродяга, какъ и мы, толико шея у него повязана маленькимъ шелковымъ платкомъ, и онъ од;тъ тепл;е, ч;мъ мы, обувь же его никуда не годится. — Есть ли у тебя провизія или табакъ? — спрашиваетъ Гунгтлей. — Н;тъ, ничего н;тъ, — отв;чаетъ спокойнымъ тономъ бродяга. Мы обыскали его, тщательно осмотр;ли карманы, щупали грудь, но у него ничего не было. Тогда мы ус;лись вчетверомъ на землю и стали разговаривать между собою. — На запад; вы ничего не найдете, — сказалъ нашъ новый пріятель. — Я иду вотъ уже два дня и дв; ночи подъ-рядъ и не встр;тилъ ни единой челов;ческой души. — А что намъ д;лать на восток;? — спросилъ Гунтлей. — Мы оттуда идемъ, мы въ дорог; съ самаго утра. Но новый бродяга уговорилъ насъ вернуться съ нимъ обратно и итти по направленію къ востоку. Весь трудный путъ, пройденный нами съ сегодняшняго утра, пошелъ къ чорту; теперь еще бол;е, ч;мъ прежде, мы стали над;яться, что кондукторъ товарнаго по;зда захватитъ насъ съ собой. Нашъ новый товарищъ шелъ вначал; бодр;е насъ, такъ какъ онъ чувствовалъ себя налегк; и былъ полонъ силъ; но къ вечеру, подходя къ тому м;сту, гд; мы провели ночь, онъ сталъ итти медленн;е и отставалъ отъ насъ. Іецъ спросилъ его, сколько времени онъ не ;лъ, онъ отв;тилъ, что двое сутокъ. Мы прошли еще около часу съ нашимъ ослаб;вшимъ спутникомъ. Когда вокругъ насъ совс;мъ стемн;ло, мы должны были высоко поднимать ноги, и итти какъ п;тухи, чтобы не зад;ть ногами о кочки. Мы попробовали итти, взявшись за руки, но Гунтлей сталъ злоупотреблять этимъ и заставлялъ тащить себя, поэтому мы отказались отъ этого плана. Наконецъ, выбившись изъ силъ, мы легли на покой.
— Если бы у тебя было хоть немножко табаку, насъ не мучила бы такъ жажда. Какъ тебя зовутъ? — Фредъ, — отв;тилъ челов;къ. — Значитъ, ты изъ проклятыхъ н;мцевъ? — По рожденію, да. — Я такъ и думалъ. Я зам;тилъ это, — сказалъ враждебно Гунтлей. Фредъ сд;лался бодр;е и шелъ героемъ. Казалось, онъ былъ ув;ренъ въ томъ, что на восток; онъ обязательно набредетъ на ферму или на маленькое селеніе; впрочемъ, онъ говорилъ мало и не вм;шивался въ наши разговоры. По прошествіи н;сколькихъ часовъ онъ ослаб;лъ и началъ отставать. Когда мы обернулись, то увидали, что онъ ус;лся на землю. Бродяга Іецъ сказалъ: — Мы должны отдать ему остатокъ нашей провизіи, Нутъ. Это было хвастовствомъ со стороны Іеца, такъ какъ онъ прекрасно зналъ, что у меня ничего больше не оставалось; но онъ сказалъ это для того, чтобы мы могли ясно увидать, что онъ хочетъ это сд;лать. Онъ подошелъ къ Фреду и отдалъ ему свою порцію. — Ты это д;лаешь только для того, чтобы люди удивлялись теб;, - закричалъ я ему взволнованнымъ голосомъ, такъ какъ я вид;лъ его насквозь. Іеца передернуло. — И все ты д;лаешь только для того, чтобы выд;литься отъ насъ. Когда ты бодрствовалъ въ первую ночь, пока мы спали, то ты заботился только о томъ, чтобы мы оц;нили твой поступокъ. Мошенникъ ты! Хотъ Гунтлей и негодяй, но я во сто разъ ставлю его выше тебя. — Придержи свою негодную глотку! — сказалъ Гунтлей; онъ ни слова не понялъ изъ всего, что я сказалъ. — Ты завидуешь Іецу потому, что онъ лучше тебя. Для Фреда пища явилась большимъ подкрепленіемъ, и мы снова двинулись въ путь. Но оказалось, что пища им;ла для Фреда не только хорошія, но и дурныя посл;дствія: онъ мало-по-малу впадалъ въ какое-то умопом;шательство и терялъ самообладаніе. Онъ пустился въ разговоры, сд;лался наглымъ. У него были планы относительно небольшой станціи, стоящей въ степи. — Тамъ на рельсахъ стоить по;здъ, нагруженный пшеницей, — говорилъ онъ, — и тамъ же стоитъ паровозъ съ разведенными парами, который можно поджечь. — Къ чему намъ его поджигать? — спросилъ сердито Гунтлей. Завязался оригинальный разговоръ относительно этого паровоза... — Если мы его подожжемъ, то произойдетъ взрывъ, — сказалъ Фредъ, — тогда соберется много народу и мы можемъ вс;хъ убить. — Тогда на нашу долю перепадетъ много провизіи, — зам;тилъ язвительно Гунтлей. А мн; онъ сказалъ: — Этому сумасшедшему сл;дуетъ немедленно убраться отъ насъ. Онъ только м;шаетъ намъ. Пока его не было, все шло хорошо. Наговоривъ всякой ерунды, Фредъ погрузился въ прежнее безмолвіе. Мы вс; шли молча, старательно шагая передъ, только Гунтлей продолжалъ ораторствовать. — Что же будетъ дальше? — спросилъ онъ, обращаясь къ намъ. — Я почемъ знаю, — посл;довалъ мой отв;ть. — Н;тъ, н;тъ, ты этого не знаешь. А разв; тебя тянетъ обратно въ Оранжъ-Флатъ? А что бы ты сталъ тамъ д;лать? — Мы должны итти все прямо, — сказалъ Іецъ. Когда насталъ полдень, мы легли отдохнутъ. Гунтлей зам;тилъ:- Отчего ты молчишь, Фредъ? — Ты обезьяна, — сказалъ Фредъ, глядя на него злыми глазами. Это взорвало Гунтлея. — Ты в;рно такъ знатенъ, что нуждаешься въ пряжк; для башмаковъ? — сказалъ онъ, указывая на башмаки Фреда. Фредъ молчалъ и вздыхалъ. Онъ прекрасно сознавалъ, что изъ насъ троихъ никто не былъ на его сторон;. Когда мы двинулись въ путь, Фредъ попробовалъ заинтересовать насъ т;мъ, что вдругъ нагнулся, поднялъ съ полотна жел;зной дороги не то камень, не то заржавленный блокъ и сталъ его со вниманіемъ разсматривать. Мы подб;жали къ нему, въ надежд; увидать что-нибудь интересное, и разочаровались, увидавъ, что это было, Фредъ это сд;лалъ только для того, чтобы хоть на мгновеніе привлечь наше вниманіе. Мы набрели на полуразвалившійся сарай, стоящій посреди степи. Очевидно, онъ стоялъ зд;сь со временъ постройки жел;зной дороги. Мы вошли въ него и стали осматриваться; но бродяга Фредъ не пошелъ съ нами. Іецъ и Гунтлей стали, по обычаю бродягъ, выр;зывать свои вензеля на ст;нахъ; въ это время Фредъ стоялъ снаружи, а Гунтлей н;тъ-н;тъ да поглядывалъ за нимъ въ замочную скважину. Выр;завъ свой вензель, онъ подошелъ опять и сталъ смотр;ть. — Смотрите, онъ удираетъ! — закричалъ онъ взволновано. — Собака, онъ хочетъ улизнуть отъ насъ. Онъ знаетъ, в;роятно, какое-нибудь хорошее м;сто. Мы помчались вс; трое всл;дъ за удирающимъ Фредомъ и орали такъ, будто нам;ревались лишить его жизни. Зам;тивъ погоню, Фродъ круто повернулъ въ степь; но такъ какъ насъ было трое, онъ не могъ скрыться отъ насъ. Когда Гунтлею удалось схватить его въ свои объятія, онъ началъ трясти его, какъ малаго ребенка, и требовалъ отв;та, изв;стно ли ему какое-нибудь выгодное м;сто. — Никакихъ доходныхъ м;стъ я не знаю, — возразилъ Фредъ, — но я не могу оставаться съ вами. Вы озлобленные дураки. Пожалуйста, убей меня. Я не дорожу своей жизнью. Мы опять помирились и всей компаніей продолжали наше путешествіе, пока не наступили сумерки; мы были изнурены и потому рано легли на покой. Но передъ этимъ я поссорился съ бродягой Іецомъ, и кончилось это т;мъ, что онъ ударилъ меня н;сколько разъ по физіономіи за то, что я назвалъ его мошенникомъ. — Это правильно, онъ заслуживаетъ потасовки, — сказалъ Гунтлей и сталъ съ любопытствомъ наблюдать за нами. Наконецъ, мн; удалось ударомъ подъ подбородокъ свалитъ Іеца на землю, и тогда онъ успокоился. Ночью я услыхалъ, какъ Іецъ поднялся и пошелъ въ степь. Его штаны слегка касались травы; покрытой инеемъ. «У него что-то на ум;», подумалъ я и въ темнот; тихонько посл;довалъ за нимъ. Я былъ отъ него на разстояніи десяти шаговъ, когда увид;лъ, что онъ с;лъ на траву и сталъ что-то ;сть, — мн; почудился мясной запахъ. «Значитъ, у него есть еще провизія», подумалъ я. Тихонько я вернулся на свое м;сто и притворился спящимъ. Приблизительно черезъ полчаса вернулся Іецъ и улегся на траву... Утромъ я разсказалъ Гунтлею о томъ, что я зналъ, и потребовалъ, чтобы онъ помогъ мн; обыскать Іеца. Гунтлей, конечно, согласился и тотчасъ же облапилъ Іеца. Оказалось, что въ трехъ внутреннихъ карманахъ его блузы былъ спрятанъ хл;бъ, причемъ мякишь хл;ба былъ вынутъ и вм;сто него лежало мясо. Это было нашимъ спасеніемъ. Мы разд;лили все на четыре части, и каждый изъ насъ получилъ маленькое подкр;пленіе. Закусивъ, мы благодарили Іеца и благословляли его, хотя онъ и собирался насъ надуть. Іецу было стыдно, и онъ принялся насвистывать, желая насъ этимъ развлечь. Д;йствительно, онъ свист;лъ мастерски. Зат;мъ мы отправились дальше. По прошествіи часа мы увидали впереди какіе-то маленькіе б;лые квадраты. Прошло еще н;сколько минутъ, пока наконецъ мы добрели до нихъ: это оказалась ферма съ полями, зас;янными пшеницей, съ искусственнымъ колодцемъ и различными постройками. Не доходя до фермы, мы натолкнулись на женщину, молодую д;вушку, сидящую за соломор;зкой. Для насъ это было великол;пнымъ вид;ніемъ, такъ какъ мы пришли изъ степи и ц;лый в;къ не видали ни единой женщины. Она была молода, на ней была соломенная шляпа съ большими полями, и она прив;тливо кивнула намъ головой, когда мы ей поклонились. Гунтлей заговорилъ первый и просилъ ее дать намъ чего-нибудь закуситъ и выпить. Д;вушка отв;тила, что мы получимъ все, что намъ нужно. — Насъ уволили изъ Оранжъ-Флата, потому что тамъ пахота теперь прекратилась, — сказалъ Гунтніей. Тогда Іецъ захот;лъ, чтобы на него обратили вниманіе, и желая показаться честнымъ, онъ сказалъ:. — Н;тъ, мы удрали изъ Оранжъ-Флата, такъ какъ у насъ было слишкомъ мало времени для сна. Вотъ гд; правда. — Хорошо! — сказала д;вушка. Мы приблизились къ ней, я стоялъ съ фуражкой въ рук; и говорилъ съ ней. Но больше вс;хъ ей понравился Фредъ, онъ былъ б;локурый н;мецъ и самый интересный изъ насъ вс;хъ. Она попросила его проводить ее до фермы, чтобы принести оттуда провизіи; а мы должны были т;мъ временемъ присмотр;ть за ея лошадьми. — На ферм; никого н;тъ, — сказала она, и она не р;шалась насъ захватить вс;хъ съ собой, боясь испугать свою матъ. Пока д;вушка и Фредъ ходили на ферму, мы по очереди садились на соломор;зку и правили лошадьми. Черезъ н;сколько минутъ къ намъ подошелъ хозяинъ фермы. Онъ увидалъ, что мы ум;емъ работать и, прежде ч;мъ д;вушка вернулась съ ;дой, ея отецъ нанялъ насъ, четырехъ бродягъ, къ себ; въ услуженіе вплоть до окончанія жатвы.
Когда мы стояли на двор;, а Гунтлей удалился уже на порядочное разстояніе, то фермеръ сказалъ, что ему понадобятся двое изъ насъ еще на ц;лый м;сяцъ для осеннихъ полевыхъ работъ. Іецъ отказался оставаться на ферм;, отговариваясь т;мъ, что ему необходимо отправиться немедленно на востокъ, такимъ образомъ н;мецъ Фредъ и я были принуждены оставаться на ферм;. Фредъ очень этому обрадовался, онъ тотчасъ же снялъ куртку и отправился на работу. Іецъ сказалъ мн;: — Мы условились съ тобой вм;ст; путешествовать. Проводи меня хотя до города. У насъ у обоихъ есть деньги, и мы можемъ пріискать себ; бол;е выгодное м;сто, ч;мъ это. Я сказалъ фермеру, что вернусь завтра, и мы отправились съ Іецомъ въ путь-дорогу. Пройдя н;сколько часовъ вдоль рельсовъ, мы натолкнулись на одну ферму, часа черезъ четыре — на другую. Наконецъ мы добрели до городка Эліотъ. По дорог; Іецъ объяснилъ мн;, что можно получить хорошій заработокъ, если только не сид;ть ц;лую в;чность на какой-нибудь отдаленной ферм;. Вотъ теперь передъ нами лежитъ маленькій городокъ; быть-можетъ, намъ удастся достигнуть его, идя по полотну жел;зной дороги. — Я хочу вернуться завтра на ферму, — сказалъ я. — Я прекрасно знаю, что ты задумалъ, — сказалъ Іецъ. — Д;вчонка вскружила теб; голову. Оставь ее въ поко;. Фредъ нравится ей больше тебя, и у него больше шансовъ, такъ какъ у него красивая наружность. — Я нахожу, что Фредъ далеко не красавецъ, — зам;тилъ я. На это Іецъ промолчалъ. Но немного погодя онъ сказалъ: — Поэтому Фреду тоже не удается жениться на д;вочк;. — И ты тоже такъ думаешь? — сказалъ я радостно. — Ты въ этомъ отношеніи настоящій чортъ, ты въ этихъ д;лахъ смыслишь, Іецъ, — значитъ, ты не думаешь, что Фреду удастся жениться на ней? — Старикъ этого не допуститъ... Я скажу, что теб; нужно д;лать, если у тебя д;йствительно серьезныя нам;ренія. Ты долженъ удалиться на н;которое время, заработать побольше денегъ я тогда только вернуться къ нимъ. Вотъ теб; в;рный путь. Съ этой минуты мн; захот;лось заработать какъ можно больше денегъ. Придя въ городъ, мы отправились въ кабакъ и приказали подать себ; напитковъ. Мн; такъ р;дко приходилось пить спиртные напитки, что я съ м;ста въ карьеръ опьян;лъ и принялся буйствовать. Но это продолжалось недолго. Какъ только въ кабакъ вошла странствующая труппа музыкантовъ и стала играть на арф; и на скрипк;, я сд;лался опять скромнымъ и сталъ тихо всхлипывать. Женщин;, игравшей на арф;, я далъ н;сколько пфенниговъ. Іецъ посмотр;лъ на меня съ удивленіемъ. — Видно, что ты влюбленъ, — сказалъ онъ. Мы перекочевывали изъ одного кабака въ другой, такъ какъ у насъ не было другого пристанища. Всюду насъ встр;чали очень радушно, такъ какъ мы пришли съ запада, а по нашему поведенію можно было заключитъ, что у насъ много денегъ. Въ одномъ изъ кабаковъ мы встр;тили Гунтлея, который былъ совс;мъ пьянъ и хот;лъ заколоть насъ своимъ карманнымъ ножомъ. Поэтому мы не захот;ли быть съ нимъ вм;ст;. Вечеромъ мы опять вернулись въ первый шинокъ. Стоя у прилавка, мы услыхали часть разговора между хозяиномъ и однимъ изъ пос;тителей, жел;зно-дорожнымъ служащимъ, который пришелъ сюда, чтобы выпить виски. Хозяинъ спросилъ: — Я вид;лъ сегодня мистера Харта и его супругу, они шли по направленію къ вокзалу. Куда они у;хали? — Въ Чикаго, — отв;тилъ челов;къ. — У него тамъ д;ло, какъ я слыхалъ. А жена по;хала съ нимъ, чтобы развлечься. — Значитъ, Георгъ будетъ т;мъ временемъ управлять банкомъ? — Я думаю, что Георгъ не хуже другихъ, если только онъ не будетъ тамъ. Этотъ разговоръ не представлялъ для меня никакого интереса, но мой товарищъ слушалъ съ большимъ вниманіемъ и по окончаніи разговора тотчасъ же попросилъ меня выйти съ нимъ: ему нужно было со мной поговорить. Мы шли не сп;ша, и Іецъ всю дорогу мечталъ о чемъ-то. Мы подошли къ зданію, на которомъ была выв;ска: «Хартъ и К°. Земельный банкъ»; Іецъ попросилъ меня подождать его зд;сь минутку, а самъ вошелъ въ подъ;здъ. Когда онъ вернулся, я спросилъ его: — Что ты тамъ д;лалъ? — Я разм;нялъ свою посл;днюю ассигнацію, — отв;тилъ Іецъ. Мы дошли дальше и дошли такимъ образомъ до самаго конца города; тамъ мы ус;лись у полотна жел;зной дороги, у самаго дровяного склада. Прежде всего Іецъ обошелъ вокругъ всего склада и, уб;дившись, что мы совершенно одни, онъ вернулся на м;сто и сказалъ: — Ни ты, ни я не обладаемъ такимъ количествомъ денегъ, чтобы объ этомъ стоило говорить, не правда ли? — У меня есть еще два доллара, — возразилъ я и посмотр;лъ, чтобы удостов;риться, въ ц;лости ли они. — Значитъ, у тебя долларомъ меньше, ч;мъ у меня. Ты в;дь заплатилъ арфистк;. Это было самое глупое, что ты только могъ сд;лать. — Ну, я не нахожу, чтобы было разумн;е ходитъ по кабакамъ и пропивать деньги. — А ты зам;тилъ, какъ я пью? — спросилъ Іецъ. — Я выпиваю стаканчикъ въ то время, какъ ты выпиваешь ц;лую кружку. И такъ каждый разъ. — О чемъ же ты хот;лъ поговорить со мной? — спросилъ я. — А кром; того, если бъ мы не пошли въ кабакъ, въ моей голов; не могъ бы зародиться тотъ планъ, о которомъ я хочу теб; разсказать, — продолжалъ Іецъ. — А какой это планъ? — Мистеръ Хартъ и его супруга у;хали сегодня въ Чикаго, — сказалъ Іецъ. — Да? — А управлять т;мъ временемъ банкомъ будетъ Георгъ. — Да, я это слышалъ. — По наведеннымъ мною справкамъ, Георгъ — братъ мистера Харта. — Такъ, такъ. — Но Георгъ завзятый пьяница. — Все это мн; уже изв;стно, Іецъ. Что за вздоръ ты мелешь? Тогда Іецъ сталъ говорить ясн;е, и изъ его словъ я понялъ, что онъ просто-напросто въ эту или сл;дующую ночь нам;ревается обокрасть банкъ. Я долженъ былъ помочь ему въ этомъ д;л;. — Я не р;шаюсь этого сд;лать, — отв;тилъ я. — Ну, тогда я возьму съ собой Гунтлея. Это мн; тоже не улыбалось, и я сказалъ: — Я этого никогда не д;лалъ. Это, говорятъ, очень рискованно. Но если ты будешь мною руководить... — Зд;сь н;тъ никакой опасности, — сказалъ Іецъ. — Если только Георгъ запьянствуетъ, то все остальное пустякъ, я изучилъ домъ. И Іецъ доказалъ мн; пилку для распиливанія металловъ, зат;мъ прекрасные плоскогубцы для отвертыванія винтовъ. Оба лезвія были остры, какъ два ножа. — Но потомъ? — спросилъ я. — А посл; этого мы будемъ уже далеко отсюда, — возразилъ Іецъ. — Мистеру Харту нужно три дня ;зды туда и столько же обратно, это значитъ шесть дней; въ Чикаго они пробудутъ четыре дня, въ общей сложности выходитъ десять дней. — Зат;мъ онъ добавилъ:- Впрочемъ, я и не нам;реваюсь до нихъ обокрасть банкъ. А эти деньги послужатъ теб; фундаментомъ для того, что теб; нужно будетъ для этой д;вочки; впосл;дствіи ты можешь еще прикопить. Мы шатались н;сколько часовъ сряду, лавки закрылись, и улицы оживились на время людьми, идущими со службы. Только кабаки были еще открыты, но они не закрывались до т;хъ поръ, пока тамъ были пос;тители. «Ну, теперь намъ предстоитъ отыскать Георга и посмотр;ть, что онъ думаетъ предпринять», сказалъ Іецъ. И мы ходили изъ трактира въ трактиръ, пили пиво и виски, но среди пос;тителей не находили никого, кто могъ бы быть Георгомъ. Мы отправились въ первую корчму. Тутъ мы встр;тили Георга.
Это былъ маленькій живой челов;чекъ, л;тъ сорока, не больше, съ удивительно чувственнымъ взглядомъ. Онъ былъ прекрасно од;тъ, и такъ какъ онъ почти постоянно сид;лъ на одномъ м;ст; и писалъ, то руки его были очень б;лы. На насъ онъ не обратилъ никакого вниманія. Съ м;ста въ карьеръ онъ началъ сильно пить. Съ улицы приходили люди, которые были съ нимъ знакомы, и въ ихъ компаніи онъ кутилъ. Вс; относились къ нему съ большимъ уваженіемъ. Когда Іецъ подошелъ къ столу и предложилъ ему съ нимъ выпить, Георгъ отказался, говоря, что онъ въ город; крупная шишка, а Іецъ бродяга. — Вы все-таки выпейте съ нимъ, — вм;шался хозяинъ. — У обоихъ господъ карманы полны денегъ, — прибавилъ онъ, указывая на меня и на Іеца. — У нихъ нав;рное больше, ч;мъ у меня, — возразилъ онъ, показывая свой бумажникъ. Тамъ было н;сколько банковыхъ ассигнацій. Съ этой минуты онъ взялъ на себя все расходы и угощалъ вс;хъ, кто хот;лъ выпить. Хозяинъ д;лалъ все, чтобы удовлетворить его. — Мн; нужно принести побольше денегъ, — сказалъ Георгъ. — Подождите меня, ребята. Онъ вышелъ. Онъ былъ очень возбужденъ и п;лъ. — Прекрасный молодой челов;къ, — говорили между собой его собутыльники. И такъ онъ проведетъ всю ночь напролетъ. Іецъ не пропускалъ ни единаго слова мимо ушей. Вернувшись обратно, Георгъ прежде всего притворился, что не нашелъ больше денегъ; но зат;мъ заказалъ ц;лый рядъ напитковъ и щедро расплатился ассигнаціями, лежавшими въ бумажник;. Такимъ образомъ прошло н;сколько часовъ. — Теперь пойдемте къ Тонваю, — объявилъ Георгъ. Тонвай былъ содержателемъ питейнаго дома. — У него уже закрыто, — сказалъ хозяинъ. — Тогда мы вломимся силой, — сказалъ Георгъ. — Идемте, ребята! Іецъ и я держались въ сторон;, желая показать, что мы слишкомъ горды, чтобы итти съ ними. — А вы оба не хотите итти съ нами? — спросилъ Георгъ. — Я приглашаю васъ. Мы согласились. У Тонвая не было еще закрыто; тамъ тоже собралась теплая компанія, и Георгъ со своей свитой былъ принятъ съ распростертыми объятіями. Іецъ не хот;лъ отстать отъ другихъ, онъ началъ мастерски насвистывать и им;лъ громадный усп;хъ. «Онъ чертовски хорошо насвистываетъ!» р;шили вс;. Мы пробыли тамъ часа два и уничтожили ц;лую уйму спиртныхъ напитковъ. Я пилъ такъ, такъ училъ меня Іецъ, а такъ какъ я былъ въ большомъ волненіи по поводу предстоящихъ событій, то вино не им;ло на меня никакого д;йствія. Георгъ сосчиталъ свои деньги и сказалъ:- Теперь я иду къ д;вочкамъ. Покойной ночи, д;ти. Пойду захвачу еще денегъ. — У тебя же еще куча денегъ, — возразили ему. — Этого недостаточно, — отв;тилъ онъ. Шатаясь, онъ направился къ двери. — Сегодня за ночь банкъ об;дн;етъ на н;сколько сотъ талеровъ, — говорили молодые люди. — На то похоже, — согласился Іецъ. — Онъ мастерски ум;етъ тратить деньги. Но такъ какъ никто не хот;лъ вести разговоровъ съ Іецомъ, который былъ и оставался бродягой, то вс; мало-по-малу перешли за другой столъ. Іецъ подошелъ къ нимъ и сталъ спрашивать каждаго въ отд;льности, чего бы онъ хот;лъ выпить, но вс; отказывались, говоря, что они ничего больше не хотятъ. — Пойди и закажи себ; виски, — обратился онъ ко мн;. Я посмотр;лъ на него съ удивленіемъ. — Теб; это пригодится, — сказалъ Іецъ. Я выпилъ два большихъ стакана виски и сразу почувствовалъ себя бодрымъ и непоб;димымъ, мн; ничего бы не стоило выкинуть за шиворотъ одного за другимъ вс;хъ пос;тителей питейнаго дома. Іецъ и я пожелали вс;мъ покойной ночи и вышли на улицу. Городъ лежалъ темный и пустынный. Іецъ указывалъ дорогу, и мы двигались по направленію къ банку. Въ окнахъ былъ св;тъ, и мы заключили отсюда, что Георгъ былъ дома. — Подожди меня зд;сь! — сказалъ Іецъ, и пятью неслышными прыжками онъ очутился около дома. Онъ исчезъ за калиткой. «Куда онъ могъ пойти?» — думалъ я. Я подождалъ минуты дв;, Іецъ вернулся обратно. Онъ д;лалъ т; же прыжки — Гд; ты былъ? — спросилъ я его. — Я былъ тамъ и см;ло ощупалъ дверной замокъ, — отв;тилъ Іецъ. — Мы можемъ зд;сь спокойно переждать. Вдругъ Іецъ схватилъ меня за руку и шепнулъ: — Ты слышишь? Мы услыхали, какъ кто-то вертелъ ключомъ въ замк;, произнося все бол;е и бол;е ужасныя проклятія. — Это Георгъ, — сказалъ Іецъ. Мы прижались къ углу дома и стали ждать. — Я никакъ не могу запереть проклятую дверь, — сказалъ Георгъ и вышелъ на улицу. — Ну, а впрочемъ, шкафъ запертъ двумя замками! Георгъ отправился къ д;вочкамъ. Онъ не твердо держался на ногахъ. — Теперь сд;лаемъ маленькую прогулку, пока все успокоится, — сказалъ Іецъ. По дорог; я сказалъ: — Я все-таки не думаю, чтобы ты могъ р;шиться на это, Іецъ. — Такъ, — сказалъ Іецъ. Онъ разглядывалъ дома, насколько это было возможно при полной темнот;, выбралъ лавку съ двойной дверью и сказалъ, что онъ мн; кое-что покажетъ. Онъ притворился совершенно пьянымъ и какъ бы нечаянно ударился о дверь. Это произвело сильное сотрясеніе по всему дому, и об; двери раскрылись. Сторожъ, сидящій въ лавк;, закричалъ: — Что за чортъ? Іецъ стоитъ у дверей, шатаясь во вс; стороны, какъ бы не понимая, какимъ образомъ онъ сюда попалъ. — Кто тамъ? — спрашиваетъ сторожъ. — Я буду стр;лять, собака, если ты не отв;тишь. — Это я, — говоритъ Іецъ разслабленнымъ отъ пьянства голосомъ и падаетъ на порогъ. Челов;къ, сидящій въ лавк;, принужденъ теперь тащить его на тротуаръ. И Іецъ сум;лъ притвориться пьянымъ настолько естественно, что сторожъ былъ въ полной ув;ренности, что это было нечаянное вторженіе. Онъ заперъ дверь и ругался. — Какъ досадно, что въ лавк; сид;лъ сторожъ, — сказалъ Іецъ, снова подойдя ко мн; на улиц;. — А то можно было бы сд;лать небольшой уловъ. — Теперь я вижу, что ты на все способенъ, — сказалъ я. И опять мы стояли около банка. Іецъ сказалъ: — Ты долженъ набрать горсть песку и въ случа;, если кто-нибудь пройдетъ по улиц;, бросить ее въ окошко. — Хорошо, — сказалъ я и слышалъ, какъ сердце колотилось въ груди. — Теперь я иду, — сказалъ Іецъ. Я стоялъ и смотр;лъ ему всл;дъ, пока онъ не скрылся за садовой калиткой. А что, если бы теперь кто-нибудь подошелъ ко мн; и спросилъ, зач;мъ я зд;сь стою: что я бы отв;тилъ? Я нашелъ горсть песку: и сталъ очищать его отъ маленькихъ камешковъ; улица была немощеная, и на дорог; лежали кучи песку. Ничего не было видно, городъ спалъ, и только по временамъ раздавались свистки локомотивовъ. Вдругъ я слышу шаги по панели. Я поднимаю уже руку, чтобы бросить песокъ въ окно банка, но раздумываю и вм;сто того иду идущему навстр;чу, кланяюсь ему, онъ отв;чаетъ т;мъ же и идетъ своей дорогой. Такимъ образомъ Іецъ выигралъ н;сколько лишнихъ минуть. Теперь я ясно слышу тихій скрипъ въ банк;. Это Іецъ отвинчиваетъ винты, соображаю я и удивляюсь его хладнокровію. Я зналъ, куда мн; сл;дуетъ б;жать въ случа; опасности: къ полотну жел;зной дороги, къ тому м;сту, гд; вдоль рельсовъ былъ складъ шпалъ. Это продолжалось долго, ц;лую в;чность. Вотъ Іецъ начинаетъ пилить металлъ, я слышу визгъ пилы и стою, какъ на иголкахъ, и въ то же время удивляясь его безприм;рному нахальству. «Хотя бы ему удалось украсть что-нибудь посущественн;е», думаю я и страстно жажду получить поскор;е свою часть. Но ч;мъ становилось поздн;е, т;мъ спокойн;е становился я, ходилъ взадъ и впередъ по набережной и мечталъ. Я думалъ о д;вушк; съ фермы, которую звали Алисой Родгерсъ. Теперь уже нав;рное прошелъ ц;лый часъ съ т;хъ поръ, какъ ушелъ Іецъ, а его все еще не было. Тогда я наконецъ р;шаюсь войти въ садъ и посмотр;ть, что онъ д;лаетъ, но какъ разъ въ эту минуту выходитъ Іецъ. Онъ сп;шитъ впередъ къ складу шпалъ, находящемуся у полотна жел;зной дороги. «Проклятая судьба!» бормоталъ онъ. — Что случилось? — спросилъ я. — Этотъ проклятый Георгъ унесъ в;рно вс; деньги къ д;вчонкамъ, — сказалъ Іецъ. — Шкафъ былъ пустъ. Тамъ лежали только протоколы. Радость охватила меня при этомъ сообщеніи, и я выдалъ себя, похлопывая его по плечу и говоря: — Значитъ, ты себ; ничего не заработалъ? — Что же я могъ заработать, безмозглая бестія? — сказалъ Іецъ озлобленно. — Я не хочу зд;сь дол;е сид;ть, — продолжалъ онъ взволнованно, — намъ нужно попытать еще что-нибудь. — Съ этими словами Іецъ направился по шпаламъ къ станціи, я пошелъ за нимъ. Но я изнервничался, благодаря тому напряженному состоянію, которое я испыталъ, карауля его, и сказалъ: — Откровенно говоря, я думаю, что ничего больше не стоитъ предпринимать. Оставимъ это. — Н;тъ, мы еще одно попробуемъ, — сказалъ Іецъ. Онъ пошелъ на станцію и спросилъ телеграфиста, когда пройдетъ по;здъ, идущій на востокъ. — Черезъ полчаса, — отв;тилъ телеграфный служащій, посмотр;въ на часы. — Пока по;здъ не прі;детъ, намъ нечего д;лать, — сказалъ мн; Іецъ. Мы с;ли поблизости отъ станціи и мерзли изрядно въ ожиданіи по;зда. Начинало св;тать. Какъ только послышалось приближеніе по;зда, Іецъ всталъ и попросилъ меня подождать его тутъ. Онъ пошелъ на станцію и остался тамъ. Я дожидался его. По;здъ подошелъ къ станціи, сд;лалъ остановку и тронулся дальше. Я прождалъ понапрасну ц;лый часъ, на восток; занялась заря. «Онъ выжидаетъ удобнаго случая», подумалъ я про себя. Я пошелъ на станцію и спросилъ, не видали ли моего товарища. — Онъ у;халъ съ по;здомъ, — отв;тилъ телеграфистъ. — Такъ, значитъ, онъ у;халъ съ по;здомъ, — сказалъ я, не рискуя выразить своего удивленія. У меня закралось подозр;ніе относительно того, что Іецъ нашелъ въ банк; не одни протоколы. Онъ былъ какъ въ лихорадк; и какъ-то странно отнесся ко мн;. Телеграфистъ спросилъ, улыбаясь: — А что, онъ удралъ у тебя изъ-подъ носа? Я тотчасъ же отв;тилъ ему съ улибкой:- Н;тъ, я зналъ, что онъ хот;лъ у;хать. Я зналъ его очень мало и прямо сказалъ ему, что не хочу им;ть съ нимъ никакого д;ла. Я покинулъ станцію, въ голов; у меня роились тысячи мыслей. Я былъ огорошенъ нахальствомъ своего пріятеля. Конечно, этому негодяю посчастливилось, и онъ нашелъ въ банк; уйму денегъ. А мн; онъ не далъ и десятой части. Чортъ бы его побралъ! Я пошелъ по направленію къ ночлежному дому, выв;ска котораго бросилась мн; сегодня въ глаза, и хот;лъ отдохнуть. Мн; становилось все легче и отрадн;е на душ;, что я не осквернилъ своихъ рукъ ворованными деньгами. «Какое наслажденіе жить на земл; чистымъ и незапятнаннымъ!» думалъ я и заржалъ отъ удовольствія. Пусть я буду б;днымъ и буду работать для другихъ до посл;дней капли крови! Дойдя до ночлежнаго дома, я р;шилъ лучше отправиться къ дровяному складу и тамъ задаромъ выспаться. У меня было всего два доллара въ карман;, а мн; хот;лось подаритъ Алис; Родгерсъ золотую ручку, которую я вид;лъ въ окн; ювелирнаго магазина.
— Я же сказалъ, что вернусь сегодня, — возразилъ я. — Что касается моего пріятеля, то мы поссорились, и я не захот;лъ остаться съ нимъ. — Теб; въ башмакахъ холодно будетъ сид;ть на плуг;. Теб; сл;довало бы купить пару новыхъ сапогъ, разъ ты былъ въ город; и у тебя были деньги, — сказалъ мистеръ Родгерсъ. Меня послали въ степь выбрать себ; пару воловъ. Я над;валъ сбрую на все стадо и приглядывался, какіе волы больше подходятъ другъ къ другу. Наконецъ я выбралъ себ; запряжку. — Это моя запряжка, — сказала Алиса, когда я вернулся на ферму. — Будь осторожн;й! — Будьте покойны, миссъ, — отв;тилъ я. Я прибавилъ миссъ, какъ-будто она была дама; обыкновенно же мы не говорили такъ на ферм;. Но мн; недолго пришлось пользоваться запряжкой Алисы. Какъ-то однажды волъ Фреда споткнулся и окол;лъ отъ заворота кишокъ, Фредъ потребовалъ, чтобы я уступилъ ему свою запряжку. Я отказался, и самъ старикъ Родгерсъ былъ на моей сторон;; но Алиса и Фредъ одержали верхъ надъ нами. На сл;дующее утро Фредъ всталъ раньше обыкновеннаго, и, когда я подошелъ къ стойлу, моихъ воловъ ужъ и сл;дъ простылъ. Для меня этого было достаточно, чтобы уйти съ фермы, но мистеръ Родгерсъ сказалъ, чтобы я не разстраивался и выбралъ бы себ; другую запряжку. Я такъ и сд;лалъ, и новые волы во всякомъ случа; не были хуже первыхъ, а даже вынослив;е. А такъ какъ я хорошо кормилъ ихъ, мылъ имъ головы и чистилъ ихъ ежедневно скребницей. то я скоро значительно опередилъ Фреда въ работ;. Первая нед;ля на ферм; прошла въ постоянномъ страх;. Престулленіе негодяя Іеца могло со дня на день открыться, и меня могли бы притянуть за сообщничество; но когда на ферму пришли дв; газеты изъ городка Эліотъ и ни въ одной изъ нихъ ни слова не было сказано о мошенничеств;, то ко мн; вернулась бодрость, и я больше не думалъ объ этомъ. Или Іецъ совс;мъ не взламывалъ денежнаго шкафа, а просто форсилъ передъ мною, желая доказать свою храбрость, или же банкъ былъ д;йствительно ограбленъ, но Георгъ побоялся объ этомъ донести. Мн; пришлось услыхать потомъ, что Георгъ — сынъ богатаго мельника, и въ случа; необходимоcти отецъ могъ бы всегда покрыть дефицитъ. Съ каждымъ днемъ Фредъ бралъ надо мною перев;съ въ глазахъ Алисы. Что бы я ни предпринялъ, онъ постоянно становился поперекъ дороги и одерживалъ поб;ду. Уже во время жатвы онъ ухаживалъ за собой и чистился больше другихъ, а когда наступало время об;да, онъ задолго до него становился передъ зеркаломъ и расчесывалъ на проборъ свои св;тлые волосы. Его огорчало то, что у него не хватало одного глазного зуба, и, когда онъ см;ялся, была видна дырка. А что мн; было д;лать, мн;, совершенно опл;шив;вшему за одинъ годъ пребыванія въ степи! Къ тому же я пересталъ бриться, и у меня выросла жесткая борода, а къ довершенію всего отъ солнца и непогоды у меня выл;зли брови. Я не могъ тягаться съ Фредомъ. Но зато старикъ Родгерсъ и его жена были очень милы въ обращеніи со мной и хорошо ко мн; относились. Случалось часто, что за столомъ мистрисъ Родгерсъ говорила мн;, чтобы я бралъ больше пудинга или пирожныхъ. Иногда она съ интересомъ разспрашивала меня о т;хъ или иныхъ обычаяхъ моей родины, а Фреда она никогда не разспрашивала, такъ какъ онъ родился въ Америк;, въ Фаріон; и, сл;довательно, былъ городскимъ жителемъ. Однажды утромъ Алиса разрядилась во-всю. Я думалъ, что она собирается въ городъ, и предложилъ проводить ее, но оказалось, что было воскресенье, и поэтому она над;ла свое праздничное платье. Я, какъ всегда, отправился на работу и старался не думать больше объ этомъ. Вдругъ я вижу, что Алиаа во всемъ своемъ великол;піи направляется къ Фреду. Онъ работалъ въ степи. Ко мн; она не зашла. Такъ проходилъ день за днемъ. Я не заискивалъ въ Алис;, хотя продолжалъ называть ее миссъ и былъ всегда очень внимателенъ по отношенію къ ней. Фредъ держался гораздо естественн;е меня. «Ты придаешь вещамъ слишкомъ много значенія!» думалъ я про себя. Но теперь Алиса избаловалась, и, когда я пересталъ называть ее миссъ, а просто сталъ называть Алисой, она считала это нахальствомъ съ моей стороны и не отв;чала мн;. Однажды мн; удалось принести въ исполненіе одну хитрость, бывшую у меня давно на ум;, Какъ-то въ продолженіе н;сколькихъ часовъ шелъ проливной дождь, и была гроза, пахать было невозможно, мы распрягли воловъ и отправились въ домъ. У меня не было второй куртки для перем;ны. Я над;лъ сухую рубашку и пошелъ въ комнаты, гд; было тепло и все семейство сид;ло въ сбор;. Тутъ я принялся писать письмо, мн; хот;лось показать, какъ быстро я ум;ю писать, я воспользовался золотой ручкой, для того, чтобы вс; могли подумать, что я привыкъ ей писать. — Мн; никогда еще не приходилось вид;ть, чтобы кто-нибудь такъ красиво и скоро писалъ! — сказалъ съ удивленіемъ мистеръ Родгерсъ. Алиса невольно бросила взглядъ въ мою сторону; Фредь сид;лъ возл; нея, и они болтали между собою. — Ты пишешь золотой ручкой? — сказала она. — А вамъ она нравится? — спросилъ я. — Конечно. — Вы можете ее получитъ, миссъ, — сказалъ я и подалъ ей ручку. — Я? Я вовсе не хочу ее, — коротко возразила она. — Но меня удивляетъ, что ты пишешь такой дорогой ручкой. — Пишутъ т;мъ, что им;ется. — Дал;е я намекнулъ ей, что ручка была мн; подарена женщиной. Но это не произвело на нее никакого впечатл;нія. А мн; такъ и не удалось подарить ей ручку, несмотря на то, что я и употребилъ хитрость. Я приб;галъ къ всевозможнымъ уловкамъ и придумывалъ одинъ планъ за другимъ. Въ продолженіе одной нед;ли я былъ сдержанъ и молчаливъ, желая вызвать ея сочувствіе, на сл;дующую нед;лю я былъ веселъ и старался блистать остроумными отв;тами. Алиса спросила только: — Ты давно въ Америк;? — Въ общемъ л;тъ семь, — отв;тилъ я. — Теперь я зд;сь во второй разъ. — А ты, Фредди? — Я родился зд;сь, — посл;довалъ его отв;тъ. — Ты видишь разницу, — сказала Алиса, обращаясь ко мн;. Родиться въ Америк; было признакомъ благороднаго происхожденія. Она потому и назвала Фреда — Фредди, что это звучало не на н;мецкій, а на американскій ладъ. — Посмотри на его волосы! — сказала Алиса, указывая на волосы Фреда. — Они совс;мъ какъ золото. А что случилось съ твоими волосами, Нутъ? — Я растерялъ ихъ въ степи, — отв;тилъ я. — Но теперь, мн; кажется, они окр;пли и начинаютъ расти. — Такъ, такъ, — сказала Алиса.
Къ Родгерсамъ прі;халъ гостить маленькій внукъ, его звали Эдвинъ. Мальчуганъ былъ почти ц;лый день со мной, ходилъ со мной въ поле, и тамъ я сажалъ его вм;ст; съ собой на плугъ, и онъ правилъ волами. Однажды, когда онъ былъ съ д;домъ на ферм;, съ нимъ случилось несчастіе. Старикъ былъ занятъ т;мъ, что спускалъ доски внизъ по л;стниц; амбара, одна изъ этихъ досокъ скользнула неправильно и попала однимъ концомъ ребенку въ голову. Эдвинъ упалъ и лежалъ, какъ мертвый. По всей усадьб; поднялось нев;роятное волненіе. Алиса позвала меня, такъ какъ я былъ ближе другихъ, я долженъ былъ итти немедленно. Я отпрягъ воловъ, оставилъ ихъ на произволъ судьбы и поб;жалъ къ дому. Но Алиса обратилась ко мн; въ минуту отчаянія; когда она опомнилась, то позвала Фреда, такъ какъ питала къ нему больше дов;рія, ч;мъ ко мн;. Она поручила ему, какъ можно скор;й запрячь въ экипажъ лошадей и ;хать въ городъ за докторомъ. Старики были въ отчаяніи, и ихъ слезамъ и причитаніямъ не предвид;лось конца. Мистеръ Родгерсъ поворачивалъ ребенка во вс; стороны, не ум;я принести его въ чувство. Старое воспоминаніе изъ дней юноcти пришло мн; вдругъ въ голову, и мн; стало ясно, что нужно было сд;лать. — Снимите ему курточку, — сказалъ я, моя бритва лежала у меня подъ подушкой на кровати, я посп;шно принесъ ее; вернувшись, я разорвалъ рукавъ рубашки Эдвина и сталъ осторожно надр;зать жилу на его рук;. Женщины закричали и бросились на меня, какъ угор;лыя, особенно Алиса была невоздержна и кричала, что я хочу умертвитъ ребенка. Я ударилъ ногой объ полъ и приказалъ ей отойти въ сторону; зд;сь д;ло шло о жизни или смерти, и я хочу спасти ребенка. На старика Родгерса мои слова произвели сильное впечатл;ніе, и онъ сталъ помогать мн; держать ручку ребенка. — Разв; это не опасно — вскрыть ему жилу? — спрашивалъ онъ только. Когда я надр;залъ немного глубже, показалась кровь, сначала маленькими капельками, а потомъ тоненькой струйкой. Я разстегнулъ сорочку и приложилъ ухо къ его груди, сердце не работало. Тогда я схватилъ его за ноги и началъ качать взадъ и впередъ головою внизъ. Я сд;лалъ это для того, чтобы возстановить кровообращеніе. Зат;мъ я положилъ ребенка на полъ и сталъ выслушивать его сердце — оно начинало слабо работатъ. Это была наиудачн;йшая операція, на которую я могъ только разсчитывать. Мы стояли и смотр;ли на ребенка. Маленькіе пальчики на его рук; слегка задвигались. — Онъ зашевелилъ пальчиками, — сказалъ мистеръ Родгерсъ, задыхаясь отъ радости. — Онъ зашевелилъ пальчиками, — сказала бабушка и, рыдая, вышла изъ комнаты. Всл;дъ за этимъ ребенокъ открылъ глаза и опять закрылъ ихъ. — Онъ открылъ глаза! — воскликнулъ мистеръ Родгерсъ, — онъ живъ. — Онъ позвалъ свою жену и повторилъ ей то же самое. — Принеси мн; кусокъ полотна, — сказалъ я Алис;. Алиса ушла и долго не возвращалась, я д;лался все см;л;е, я схватилъ то, что бросилось мн; въ глаза, это былъ кусокъ полотна, приготовленный очевидно для работы. Я оторвалъ четырехугольникъ для корпіи и длинную полосу для бинта. Алиса вернулась и сказала: — Это ты разорвалъ мое хорошее полотно? — Я вамъ заплачу за него, — отв;тилъ я и продолжалъ щипать корпію. Мистеръ Родгерсъ проникся ко мн; уваженіемъ за мое искусство и сказалъ дочери: — Замолчи, Алиса. Эдвинъ все чаще и чаще открывалъ глаза, онъ началъ стонать и хот;лъ прикоснуться рукой къ ран; на голов;, но я не допустилъ этого. Тогда онъ широко открылъ глаза, и по его взгляду я понялъ, что онъ меня узналъ. Я положилъ теперь корпію на вскрытую жилу и наложилъ повязку, что мн; сл;довало уже сд;лать раньше. Посл; этого мы отнесли его на кроватку; и разд;ли его. Онъ впалъ въ безсознательное состояніе; т;мъ временемъ я омылъ рану на его голов; и забинтовалъ ее. — Теперь можетъ прі;хать и докторъ, — сказалъ я. И у меня было божественное настроеніе. Но когда состояніе напряженноcти улеглось во мн;, я сд;лался вялымъ и апатичнымъ. Я опустился въ изнеможеніи на стулъ. Вскор; зат;мъ я поднялся и вышелъ изъ дому, кол;ни у меня дрожали, я примостился за конюшней и чувствовалъ, что я никуда больше не гожусь. Я просид;лъ тутъ минутъ десять, посл; этого я почувствовалъ себя немного бодр;е, пошелъ на поле, запрягъ воловъ и принялся пахать. Меня клонило ко сну. Я пахалъ часа три. Наконецъ пришелъ старикъ Родгерсъ и сказалъ, что былъ докторъ, сд;лалъ Эдвину перевязку и далъ ему капель. Мистеръ Родгерсъ попросилъ меня на сегодня прекратить работу. Я отпрягъ воловъ и отправился съ нимъ въ домъ. Мы почти не говорили между собою, но я вид;лъ по глазамъ старика, какъ онъ былъ мн; благодаренъ. Мистрисъ Родгерсъ вышла къ намъ навстр;чу и сказала мн;:- Зд;сь былъ докторъ, онъ над;ется, что Эдвинъ выживетъ. — Онъ сказалъ, что ты правильно поступилъ, надр;завъ жилу, — добавилъ Родгерсъ. — Онъ сказалъ, что ты спасъ ему жизнь, — вм;шалась мистрисъ Родгерсъ. И опять я почувствовалъ Бога въ душ;. Остальную часть дня я отдыхалъ. Но это безд;лье не доставляло мн; никакого удовольствія, я бродилъ по ферм; и скучалъ; если бы было возможно, я опять принялся бы за полевыя работы. Алис; сл;довало бы сказать мн; н;сколько ласковыхъ словъ, но вм;сто того, она подошла ко мн; и сказала сердито. — Ты топнулъ на меня ногой, Нутъ. Не д;лай этого въ другой разъ. Я не нашелся ничего отв;тить. Зато старики р;шили, что я зам;чательно знающій челов;къ, они внимательно прислушивались къ тому, что я разсказывалъ, и мн; казалось, что они начали д;лать различіе между мной и Фредомъ, и, конечно, въ мою пользу. Такъ, наприм;ръ, они однажды послали меня въ городъ продавать пшеницу и сд;лать кое-какія порученія и покупки. Между т;мъ дни проходили за днями. Эдвинъ поправлялся, и все входило въ свою колею; подвигъ мой былъ мало-по-малу забытъ, и я опять бродилъ по ферм; б;днымъ и поб;жденнымъ. И для меня не было больше никакихъ перем;нъ. Фредъ пришелъ ко мн; и сказалъ: — Скоро наступятъ морозы, а съ ними и конецъ пахотнымъ работамъ. Что ты думаешь предпринять? — Право, я не знаю, — отв;тилъ я. — Во всякомъ случа;, мн; надо обдумать. Фредъ и я, мы жили дружно между собою, мы не были противниками, и я не сердился на него за то, что онъ присвоилъ себ; мою запряжку. Алиса была тому виною. Фредъ не былъ бродягой въ худшемъ смысл; этого слова, онъ принялся за бродяжничество только въ этомъ году, лишившись заработка. Къ тому же онъ гордился своей красивой наружностью, и когда онъ см;ялся, то едва открывалъ ротъ, желая скрыть пустое м;сто въ ряду зубовъ. Благодаря этому, у него былъ такой видъ, будто онъ см;ется черезъ щель. Но это ему шло, такъ какъ отъ природы у него были довольно полныя губы. — Посм;йся еще немного! — говорила ему въ такихъ случаяхъ Алиса. Она была влюблена въ него по уши. Хотя мн; приходилось не легко въ виду того, что на мою любовь не отв;чали взаимностью, но Фредъ также не покоился на розахъ. Онъ разсказалъ мн;, что Алиса призналась своимъ родителямъ, что любитъ его, но родители потребовали, чтобъ она его забыла. Фредъ сказалъ мн;: — Ты долженъ намъ помочь, Нутъ. Я почувствовалъ себя польщоннымъ этой просьбой и спросилъ: — Ты просишь меня съ согласія Алисы? — Да, — сказалъ Фредъ, — она этого хочетъ. Я сказалъ: — Тогда я это сд;лаю! Мн; казалось, что я своимъ нев;роятнымъ благородствомъ выт;сню Фреда изъ сердца Алисы. Старики охотно разговаривали со мною, и я однажды спросилъ мистера Родгерса, гд; онъ родился, въ город; или деревн;. — Въ деревн;, - послышался отв;тъ. — Должно быть, жизнь молодой д;вушки на уединенной ферм; не изъ веселыхъ, — продолжалъ я. — Какъ же зд;сь знакомятся съ людьми? Мистеръ Родгерсъ отв;тилъ, что зд;сь все-таки есть окрестныя фермы. Зат;мъ каждую нед;лю она ;здитъ въ городъ. Но, конечно, много людей зд;сь не встр;тишь. — А какъ обстоитъ д;ло съ замужествомъ? — спросилъ я. — Берутъ перваго встр;чнаго? Старики переглянулись между собою. Ихъ старшая дочь удрала изъ дому съ проходимцемъ. Но имъ посчастливилось, молодые люди пріобр;ли себ; кусокъ земли и сд;лались фермерами; маленькій Эдвинъ былъ ихъ сыномъ. — Но все же опасность есть, — продолжаю я доказывать дальше. — Какъ легко можетъ случиться, что молоденькая д;вушка влюбится въ недостойнаго челов;ка только потому, что она не знаетъ другого и не им;етъ выбора. Да, въ этомъ отношеніи я нав;рное былъ правъ. — Вообще, надо относиться осторожн;й къ такимъ бродягамъ, какъ мы, наприм;ръ, — добавилъ я въ заключеніе. Старики опять переглянулись между собою и, очевидно, поняли меня. Но вскор; я самъ испугался своихъ словъ; я зашелъ слишкомъ далеко. Алиса узнаетъ, что я д;йствовалъ противъ Фреда. Итакъ, я воспользовался первымъ удобнымъ случаемъ и сказалъ мистрисъ Родгерсъ, что Фредъ представляетъ собой исключеніе, что онъ несомн;нно порядочный малый и, будь я д;вушкой, мой выборъ нав;рное палъ бы на него. И на этотъ разъ старики выслушали меня, и я зам;тилъ, что имъ стало ясно, какой я безкорыстный челов;къ. Въ сумерки я подкараулилъ д;вушку и хот;лъ съ ней поговоритъ. — Ты не другъ Фреда, — сказала она. — Что я сд;лалъ? — Ты худо отозвался о немъ. Тогда я повелъ Алису къ ея матери и спросилъ, что я сказалъ худого о Фред;. — Ты сказалъ, что нужно остерегаться бродягъ, но Фредъ представляетъ собой исключеніе и находку, — отв;тила мать. — Но, мать, ты мн; этого не разсказывала! — воскликнула Алиса. — Благословитъ тебя Господь, Нутъ! Я гордо отошелъ отъ нея и сум;лъ использовать свою выгодную позицію. Когда Фредъ въ сл;дующій разъ попросилъ меня помочь ему, я отв;тилъ, что не хочу больше вм;шиваться въ его д;ла, и объяснилъ, что причиной тому было поведеніе Алисы.
— О Фред;? Хорошо, но что я долженъ сказать? Да, я сд;лаю все, что вы потребуете. Я не зналъ, что Фредъ подслушиваетъ насъ; а онъ стоялъ въ конюшн; и прислушивался къ нашему разговору. — Что долженъ я сд;лать? — спросилъ я. — Знаете, о чемъ вы меня просите? В;дь вы зам;тили, что я тоже люблю васъ. — Н;тъ, я этого не зам;чала, — отв;тила она. — Ты мн; этого никогда не говорилъ. — Говорить я этого не говорилъ, н;тъ. Я знаю, что я бродяга и недостоинъ васъ. — Впрочемъ, это все равно, — сказала Алиса, — такъ какъ я люблю Фредди. — А меня вы просите о помощи? — Н;тъ, н;тъ, — сказала она, — не будемъ больше говорить объ этомъ. — Вамъ никогда не приходило въ голову, что я и безъ того былъ достаточно безкорыстенъ? — сказалъ я. — Я никогда не слышалъ отъ васъ ни слова благодарности. Но если бъ мн; пришлось говорить еще, то это было бы выше моихъ силъ. — Я знаю, что ты хорошій челов;къ, — сказала Алиса. — И больше ничего? — Н;тъ, ты также челов;къ съ большими познаніями. Ты пишешь съ быстротой молніи. Но то, что мн; хот;лось услыхать, а именно, что я такъ же интересенъ и обольстителенъ, какъ Фредъ, этого Алиса мн; не сказала. — А вы никогда не могли бы полюбить меня? — спросилъ я. — Конечно, отчего же н;тъ, — сказала Алиса, — немного, то-есть... Я старался пріобр;сти ея дов;ріе и спросилъ: — Неужели вы не в;рите, что я могъ бы улучшить вашу ферму, что я сталъ бы зарабатывать много денегъ и носить васъ на рукахъ? А что сд;лаетъ Фредъ? Алиса молчала. — Вы не знаете, что я за челов;къ, — оказалъ я таинственнымъ голосомъ, желая внушить ей, что она не им;етъ обо мн; никакого представленія. — А я, а я! — закричалъ Фредъ и выскочилъ вдругъ изъ конюшни. Въ рукахъ у него были с;нныя вилы. — Я им;ю представленіе, что ты подлецъ и скверный малый, — сказалъ въ б;шенств; Фредъ, — я убью тебя, какъ собаку! Я струсилъ и, защищаясь, поднялъ руку. — Успокойся, Фредъ, и пусти меня, — сказалъ я. — Отпустить тебя! Я сію же минуту убью тебя! — закричалъ Фредъ и бросился на меня съ вилами. Алиса и не подумала разнимать насъ. — Не убивай его, — это было все, что она сказала. — Ты убійца, — сказалъ я Фреду. — Я прошу тебя оставить вилы, ты убійца! Но Фредъ не хот;лъ пощадить меня. — Если ты сд;лаешь еще шагъ, я заколю тебя на м;ст;, - сказалъ онъ. Я с;лъ на землю. Я вид;лъ, что Фредъ окончательно сошелъ съ ума, и съ нимъ ничего не под;лаешь. Изв;стно, что рана, нанесенная вилами, заживаетъ очень медленно, а иногда даже совс;мъ не зарастаетъ. Поэтому я дрожалъ за свою жизнь. — Что ты наговорилъ обо мн; старику? — кричалъ Фредъ. — Ты глупое животное, — сказалъ я. — Я ничего не говорилъ и не хочу, д;лать теб; никакого одолженія. — Фредъ перевернулъ вилы и ударилъ меня рукояткой по голов;. Это не было особенно больно. Но когда вилы коснулись меня, я выхватилъ ихъ изъ рукъ Фреда. Алиса поняла, что теперь опасность грозитъ Фреду, она поб;жала домой и притащила отца. — Потише, ребята, — оказалъ мистеръ Родгерсъ, — что тутъ случилось? — Спросите Фреда, — отв;тилъ я. — Онъ бросился на меня съ вилами. — Вилы были у васъ по очереди у обоихъ, — сказала Алиса. Теперь я понялъ, что Алиса была дурнымъ челов;комъ, и хоть и я не былъ особенно хорошъ, она была хуже меня. Взб;шенный я пошелъ своей дорогой и предоставилъ обоимъ любовникамъ объясняться, мириться и д;лать за моей спиной все, что имъ будетъ угодно. Но на сл;дующій день я отправился къ Фреду, въ то время какъ онъ пахалъ, и приказалъ ему сл;зть съ плуга. Онъ не захот;лъ этого сд;лать, тогда я далъ ему въ зубы, онъ зашатался и упалъ съ сид;нья. Въ отместку за это Фредъ не нашелъ ничего умн;е, какъ разр;зать всю спину на моей куртк;, въ то время какъ я спалъ. Мы пахали до т;хъ поръ, пока поле не затянулось сн;жной пеленой, до т;хъ поръ, пока морозъ ужъ сталъ проникать въ землю. И тогда однажды мистеръ Родгерсъ сказалъ: — Теперь, ребята, пора кончать пахоту. — Мы тотчасъ же отпрягли воловъ и отправились домой. Въ посл;дній разъ я почистилъ животныхъ скребницей, вымылъ имъ головы и накормилъ ихъ. — Становится темно, скоро наступитъ ночь, оставайтесь до завтра, — сказалъ мистеръ Родгерсъ. Онъ высчиталъ, сколько намъ сл;дуетъ, и заплатилъ намъ деньги. Такъ какъ я не бралъ денегъ впередъ, то получилъ больше Фреда. А онъ бралъ раньше деньги для покупки шляпы и моего костюма. Мистеръ Родгерсъ одолжилъ мн; на дорогу свою куртку, которая была кр;пче моей; я могъ оставить ее у его знакомаго купца, сказалъ онъ. Я вывернулъ карманы, чтобъ онъ могъ уб;диться, что въ нихъ ничего не было. Это была уловка съ моей стороны, которая должна была служитъ доказательствомъ моей честноcти. Ночью я проснулся оттого, что Фредъ всталъ съ своей койки и началъ од;ваться. — Куда ты идешь? — спросилъ я. Никакого отв;та не посл;довало. Фредъ ушелъ и больше не возвращался. «У него что-то на ум;!» — подумалъ я, шмыгнулъ всл;дъ за нимъ къ двери и открылъ ее; снаружи было темно и холодно, н;сколько зв;здъ мерцали на неб;. Шпіонить дальше я не рискнулъ и вернулся къ себ;; что бы ни случилось, лучше держаться въ сторон;. Я промерзъ, стоя у двери, и заснулъ кр;пкимъ сномъ; проснулся я только на сл;дующее утро. Я всталъ и отправился къ старикамъ. Фреда еще не было. — Гд; Фредъ? — спросила мистрисъ Родгерсъ; она приготовила намъ закуситъ. — Я не знаю, — отв;тилъ я. Тогда она вышла на дворъ и крикнула Фреда. Отв;та не посл;довало. Тогда у старушки закралось подозр;ніе, она открыла дверь въ комнату дочери и заглянула туда. Комната была пуста. Она закрыла дверь и сказала: — Куда запропастилась Алиса? Ея лицо сд;лалось с;раго цв;та. Мы стали искать обоихъ, обыскали все вдоль и поперекъ, но не могли ихъ найти. Въ конюшн; не хватало Алисиной запряжки, и намъ стало ясно, что парочка б;жала. — Совершенно какъ наша старшая дочь, — сказала смущенно мистрисъ Родгерсъ. Старикъ Родгерсъ тосковалъ по дочери, былъ молчаливъ, и хотя онъ и принялся за работу, но нигд; не находилъ себ; покоя. Жена его первая забрала себя въ руки и сказала: — Старшей дочери живется хорошо, быть-можетъ, и этой посчастливится. — Если ты когда-нибудь будешь опять въ нашей сторон;, я теб; съ удовольствіемъ дамъ работу, — сказалъ мн; на прощаніе мистеръ Родгерсъ. — Куда ты по;дешь теперь? — Подальше, на западъ, — отв;тилъ я. — Этого я бы теб; не посов;товалъ, — сказалъ мистеръ Родгерсъ. — Найди себ; м;сто зд;сь въ город; и оставайся въ нашихъ краяхъ. Но я отправился оттуда въ калифорнійскіе виноградники.
© Copyright: Владимир Чадов, 2005.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
