***

Кнут Гамсун
Бенони (пер. Ганзен)

В романах «Бенони» и «Роза» нашло свое отражение сформировавшееся как раз к этому моменту твердое убеждение автора в необходимости для современного человека вернуться к патриархальным формам жизненных отношений.

Гамсун в дилогии вновь встречается с персонажами своих ранних произведений, с торговцем Фердинандом Маком, уже знакомым читателям по роману «Пан». Он — типичный представитель старых добрых времен, когда в поселках и городках Норвегии крупные торговцы, матадоры, царили безгранично и обладали властью даже большей, чем представители государства.

Гамсун с мягкой иронией, но и с уважением изображает этого умного и циничного человека, но чувствует, что время его уже проходит.

Главный герой первой части дилогии — Бенони Хартвигсен, удачливый и добродушный рыбак, простой человек из народа, не обладающий никакими особыми достоинствами. Ему просто посчастливилось загнать в свой невод огромный косяк сельди, с чего и началось его возвышение. Его успех — дело случая, а в сущности он совершенно бессилен перед Маком, распоряжающимся всем в рыбачьем поселке Сирилунн.

Жизнь в этом романе Гамсуна словно бы застыла на нарисованной им картине идеальных, как ему кажется, старых времен, но именно в этом и заключен смысл «Бенони»: ведь такая народная жизнь и есть альтернатива бессмысленному существованию его прежних героев.

Будур Наталия — «Гамсун. Мистерия жизни»

Knut Hamsun
Benoni

Кнутъ Гамсунъ

Бенони

Романъ

Отъ автора

Какъ мн; изв;стно, сочиненія мои выходятъ въ Россіи въ различныхъ переводахъ, а въ посл;днее время меня именуютъ также сотрудникомъ изданій, съ редакціями которыхъ у меня соглашенія не состоялось. Въ виду этого, считаю долгомъ заявить, что 15 ноября 1907 года я заключилъ договоръ съ товариществомъ «Знаніе», предоставивъ названной издательской фирм; исключительное право переводить и издавать въ Россіи мои новыя сочиненія.

Я знаю, что между Россіей и Норвегіей литературной конвенціи еще не существуетъ, но все-таки над;юсь, что соглашеніе между издательской фирмой «Знаніе» и мною будетъ признано и уважено такъ-же, какъ если бы конвенція была уже въ сил;,- т;мъ бол;е, что, насколько мн; изв;стно, заключеніе литературной конвенціи со стороны Россіи лишь вопросъ времени.

Кнутъ Гамсунъ.

Конгсбергъ

2 марта/8 апр;ля 1908 г.

Отъ товарищества «Знаніе».

Еще 15 ноября 1907 года Кнутъ Гамсунъ заключилъ съ т-вомъ «Знаніе» договоръ, по которому обязался: высылать «Знанію» свои новыя произведенія въ рукописи — съ такимъ разсчетомъ, чтобы «Знаніе» могло перевести и напечатать каждое изъ нихъ до обнародованія его вн; Россіи. Кнутъ Гамсунъ предоставилъ товариществу «Знаніе» исключительное право переводить и издавать его новыя произведенія въ пред;лахъ Россіи. Товарищество будетъ пом;щать ихъ въ своихъ сборникахъ. Такимъ образомъ, Кнутъ Гамсунъ д;лается постояннымъ сотрудникомъ сборниковъ «Знанія». Романъ «Бенони» — первое изъ произведеній, доставленныхъ въ рукописи на основаніи упомянутаго договора.

I

Между моремъ и домомъ Бенони идетъ л;съ. Не самого Бенони, а общественный; большой л;съ, см;сь хвойнаго, березняка и осинника.

Л;томъ, въ изв;стную пору, туда стекается народъ изъ двухъ приходовъ и рубитъ сколько душ; угодно. A когда нарубятъ и развезутъ дрова по дворамъ, въ л;су опять стихаетъ на ц;лый годъ; ни зв;рей, ни птицъ никто не тревожитъ. Разв; когда проб;житъ черезъ л;съ лопарь, пробираясь изъ одного прихода въ другой. Постоянно же ходитъ л;сомъ — и л;томъ, и зимою — одинъ Бенони; ходитъ и въ вёдро, и въ дождь, какъ придется. Бенони кр;пышъ, молодчина, ему все нипочемъ.

Бенони рыбачитъ, какъ и вс; тутъ на берегу. Но у него есть еще побочное занятіе: онъ носитъ почту въ приходъ по ту сторону скалистаго кряжа и обратно — разъ въ дв; нед;ли — и получаетъ за свой трудъ изв;стную небольшую плату. Не вс; состоятъ на казенной служб; и получаютъ жалованье каждые три м;сяца, поэтому Бенони слыветъ среди своихъ товарищей ловкачомъ и докой. Бываетъ, правда, иной воротится съ удачнаго улова сельдей и свищетъ себ; всю дорогу отъ пущей важности, — богачъ идетъ! Только не надолго хватаетъ этого богатства. Добрые люди всегда по-уши въ долгу у торговца Макка Сирилундскаго; расплатятся съ нимъ, глядь — и осталось одно воспоминаніе о томъ, какъ они свистали. А Бенони знай себ; носитъ да носитъ королевскую почту изъ года въ годъ, — настоящій ловкачъ, а вдобавокъ должностное лицо со львомъ на сумк;.

Разъ утромъ онъ шелъ съ почтой по л;су. Время было л;тное, и въ л;су тамъ и сямъ попадался народъ, рубившій дрова. Попалась и дочка сос;дняго пастора; нарядная такая, въ шляп; съ перьями.

— Вотъ и Бенони! Теперь у меня есть провожатый до дому, — сказала она. А звали ее Розой.

Бенони поклонился и сказалъ, что коли она не побрезгуетъ...

Роза была д;вица особенная. Бенони ее хорошо зналъ; на его глазахъ выросла; но теперь онъ но видалъ ея съ годъ, — Богъ в;сть, гд; она его провела. У кистера Аренцена былъ сынъ, большая умница, который вотъ ужъ сколько л;тъ обучался тамъ на юг; всякимъ законамъ; не у него ли Роза и гостила это время? Никто ничего не зналъ нав;рно, а сама Роза помалчивала.

Н-да, у Розы, пожалуй, были свои секретцы; она не такая, какъ другія, сама по себ;. Вотъ и сегодня, небось, ей понадобилось встать часа въ четыре утра, чтобы посп;ть въ общественный л;съ къ восьми. Проворная д;вица и не трусливаго десятка. Да и отецъ у нея тоже былъ гордый, важный; все свободное время проводилъ на охот; да ловилъ зв;рей всякими способами. Но славился и даромъ слова.

Бенони съ Розой шли часа два, болтая между собой; она разспрашивала его о томъ, о семъ. Потомъ прис;ли отдохнуть, и Бенони угостилъ барышню изъ своей котомки съ припасами; Роза оказала ему честь — по;ла хорошо. Потомъ они опять шли съ часъ; вдругъ припустилъ дождь, и Роза предложила спрятаться куда-нибудь. Но Бенони несъ королевскую почту, и ему недосугъ было валандаться. Прошли еще сколько-то времени; идти было скользко, и Роза съ трудомъ передвигала ноги.

Бенони жаль стало барышню. Онъ взглянулъ на небо и увидалъ, что дождь скоро перестанетъ. Тогда онъ сказалъ Роз;, что готовъ услужить ей, если она не побрезгуетъ посид;ть попросту подъ горой.

Они подошли подъ гребень кряжа, и тамъ оказалась настоящая пещера.

— Да тутъ можно устроиться по-барски, — сказала Роза и прол;зла поглубже въ пещеру. — Только бы еще твою «львиную» сумку, Бенони, вм;сто сид;нья...

— Никакъ не осм;люсь, — испуганно отв;тилъ Бенони. — Но если не побрезгуете старой курткой... — И онъ стащилъ съ себя куртку, чтобы Роз; было на чемъ с;сть.

«Вотъ молодецъ», небось, подумала она, и, пожалуй, онъ ей понравился. Недаромъ она шутила съ нимъ и спрашивала, какъ зовутъ его суженую.

Минутъ черезъ десять Бенони выл;зъ на св;тъ Божій взглянуть на небо. Какъ разъ въ ту минуту мимо проходилъ бродячій лопарь и увидалъ Бенони. А былъ это лопарь Гильбертъ.

— Что, дождь все еще идетъ? — спросилъ Бенони, чтобы сказать что-нибудь. Ему было немножко не по себ;.

— Н;тъ, пересталъ, — отв;тилъ лопарь.

Бенони досталъ изъ пещеры почтовую сумку и свою куртку, а зат;мъ выл;зла и пасторская дочка.

Лопарь все это вид;лъ...

И явился въ селенье съ новостью, а потомъ разнесъ ее по всему берегу до самой сирилундской лавки.

— Эге, Бенони, — начали съ того дня поддразнивать его люди, — ты что это д;лалъ въ пещер; съ пасторской дочкой? Выл;зъ оттуда весь красный, безъ куртки! Какъ это понимать?

— А такъ и понимай, что ты старая баба-сплетница! — отв;чалъ Бенони, какъ настоящее должностное лицо. — Доведись мн; только повстр;чаться съ этимъ лопаремъ!

Но время шло да шло, и лопарь Гильбертъ осм;лился-таки повстр;чаться съ Бенони.

— А что ты под;лывалъ въ пещер;, зач;мъ туда забрался? — осторожно спросилъ онъ и лукаво прищурился, словно смотр;лъ своими маленькими глазками на солнце.

— Не твоя печаль, — хитро отв;тилъ Бенони и тоже усм;хнулся. Т;мъ лопарь и отд;лался.

Бенони началъ гордиться славой, которая прошла о немъ и пасторской Роз;. Д;ло подошло къ Рождеству и, сидя со своими б;дняками товарищами за рождественской чаркой, Бенони чувствовалъ себя впрямь головой выше ихъ вс;хъ. Ленеманъ выбралъ его понятымъ, и теперь ни одинъ аукціонъ, ни одна опись имущества не обходились безъ Бенони. А такъ какъ онъ былъ также мастеръ и читать, и писать, то ленеманъ вдобавокъ сталъ поручать ему, когда самому было некогда, прочитывать народу съ церковнаго холма всякія опов;щенія и распоряженія начальства. Да, жизнь была услужлива, жизнь баловала Бенони, почтаря Бенони! За что онъ ни возьмись — во всемъ ему везетъ! Скоро сама пасторская Роза перестала казаться ему такой недосягаемой.

— Въ тотъ разъ въ пещер;...- сказалъ онъ и причмокнулъ.

— Не скажешь же ты, что взаправду взялъ ее? — спросили товарищи.

А Бенони отв;тилъ:- Да ужъ, видно, не безъ того.

— Чудеса! Теперь, значитъ, ты на ней женишься?

Бенони отв;тилъ:- Не твоя печаль. Это единственно, какъ вздумается Бенони и... мн;!

— А что, по-твоему, скажетъ кистерскій Николай?

— Что скажетъ Николай? Его и не спросятъ.

Вотъ что было сказано. И это повторялось такъ часто и столькими людьми, что нельзя было не пов;рить этому. Пожалуй, сталъ понемножку в;рить этому и самъ Бенони.

II

Если досточтимому пастору сос;дняго прихода, господину Якову Барфоду, случалось вызвать кого-нибудь къ себ; по д;лу, — оставалось только идти. Въ контору пастора надо было проходить черезъ дв; двери, такъ народъ снималъ шапки еще въ промежутк; между первою и второю.

Пасторъ вызвалъ Бонони.

«Вотъ теб; за твой длинный языкъ!» испугался Бенони. «Пасторъ услыхалъ, ч;мъ я тутъ похваляюсь, и теперь хочетъ разорить, погубить меня». Но д;лать нечего, — коли вызываетъ, надо идти. Бенони снялъ шапку передъ второй дверью и вошелъ.

Но пасторъ не былъ на этотъ разъ грозенъ. Напротивъ, онъ попросилъ Бенони объ одной услуг;.

— Видишь эти песцовыя шкурки? — сказалъ онъ. — Он; лежатъ у меня съ начала зимы. Никакъ не удается сбыть ихъ зд;сь. Отнеси-ка ихъ къ Макку въ Сирилундъ.

У Бенони сразу отлегло на сердц;, и онъ принялся тараторить:

— Это я непрем;нно сд;лаю. Сегодня же вечеромъ, въ шесть часовъ.

— Скажи Макку отъ меня, что песецъ теперь въ ц;н; отъ восьми до десяти спецій-далеровъ.

А Бенони на радостяхъ опять затараторилъ: — Десять спецій-далеровъ? Скажите — двадцать! Вамъ не зач;мъ отдавать ихъ за безц;нокъ; съ какой стати?

— И потомъ принесешь мн; деньги, Бенони.

— Съ первой же почтой. Провалиться мн; гр;ш... Принесу и выложу чистоганомъ вамъ на столъ.

Переваливая черезъ гору домой, Бенонк не чувствовалъ ни голода, ни усталости, — такъ онъ былъ доволенъ собой и жизнью.

Шутка-ли, самъ пасторъ началъ пользоваться его услугами; такъ сказать — включилъ его въ свой семейный кругъ! Когда-нибудь и фрокенъ Роза сд;лаетъ еще шагъ къ нему.

Въ самомъ д;л;, онъ получилъ за шкурки по десяти далеровъ и доставилъ деньги въ ц;лости. Но пастора на этотъ разъ не было дома; Бенони засталъ одну пасторшу, и пришлось ему отсчитать бумажки ей. Его угостили за хлопоты кофеемъ и прибавили еще на чаёкъ.

Бенони вернулся къ себ; домой; голова у него такъ и работала. Пора было фрёкенъ Роз; р;шиться на что-нибудь! Д;ло шло къ весн;; откладывать не время.

И онъ с;лъ за письмо пасторской дочк;. Вышло хорошо. Въ конц;-концовъ онъ напрямикъ просилъ ее не погнушаться имъ окончательно. И подписался: «съ глубочайшимъ почтеніемъ Бенони Гартвигсенъ, понятой».

Онъ самъ отнесъ письмо...

Но жизнь перестала баловать Бенони. Его похвальбы и безсов;стныя выдумки за рождественской чаркой дошлитаки до сос;дняго прихода и до самой пасторской дочки. Настали черные дни.

Пасторъ опять вызвалъ Бенони. Бенони разод;лся, какъ у него вошло за посл;днее время въ привычку: въ дв; куртки, одну поверхъ другой, чтобы можно было распахнуть верхнюю. н рубашку над;лъ самую лучшую ситцевую.

«Вотъ и отв;тъ на мое письмо», подумалъ онъ. «Пасторъ хочетъ знать мои нам;ренія; онъ правъ; мало ли на св;т; негодныхъ соблазнителей и обманщиковъ; только я-то не таковскій!»

Все-таки у него щемило сердце. Добравшись до пасторскаго дома, онъ и зашелъ сперва на кухню поразв;дать; авось, по лицамъ, узнаетъ кое-что.

— Пасторъ хочетъ поговорить съ тобой, — сказали д;вушки.

Ну, да бояться ему все-таки нечего; самое большее — получитъ отказъ. А отъ этого онъ самъ хуже не станетъ. Да и не такъ ужъ онъ гонится за пасторской дочкой!

— Ладно, — отв;тилъ онъ д;вушкамъ и выпрямился. — Пойду къ пастору. — И онъ откинулъ назадъ свою гриву, — волосы у него были густые, лохматые.

«В;рно, попросту попроситъ меня опять услужить», — думалъ онъ, шагая въ контору.

Пасторъ и его дочка были тамъ, когда Бенони вошелъ. На поклонъ его никто не отв;тилъ. Пасторъ только протянулъ ему бумагу и сказалъ:

— Читай!

Зат;мъ пасторъ принялся шагать по комнат;. Роза между т;мъ стояла, выпрямясь, у стола, — высокая и словно н;мая.

Бенони сталъ читать. Это было заявленіе Бенони Гартвигсена о томъ, что онъ, распространявшій позорящія честь выдумки о себ; и фрёкенъ Роз; Барфодъ, симъ публично отрекается отъ нихъ и объявляетъ все это наглою ложью.

Бенони дали достаточно времени на чтеніе. Наконецъ, пасторъ, раздраженный его долгимъ молчаніемъ и видомъ его все сильн;е и сильн;е трясущихся рукъ, спросилъ:- Все еще не прочелъ?

— Прочелъ, — глухо отв;тилъ Бенони.

— Что скажешь на это?

Бенони пробормоталъ, запинаясь:- Видно, ужъ такъ. Что под;лаешь?.. — И покрутилъ головой.

А пасторъ сказалъ:- Садись и подпиши заявленіе.

Бенони положилъ шапку на полъ; весь съежась, подошелъ къ столу и подписался, не забывъ обычнаго длиннаго росчерка.

— Теперь эта бумага будетъ отослана ленеману твоего прихода для прочтенія народу съ церковнаго холма, — сказалъ пасторъ.

Голова у Бенони стала такая тяжелая, словно налитая свинцомъ, и онъ только проговорилъ: — Видно, ужъ такъ.

Роза все это время стояла у стола, — высокая, словно н;мая...

Жизнь перестала баловать! В;яло весною. Вороны уже начали таскать сухія в;тки въ гн;зда; но гд; радость и п;сни, гд; улыбки и вся прелесть жизни? И что за д;ло теперь Бенони до богатаго улова сельдей? У него были небольшія доли въ трехъ неводахъ, захватившихъ косяки сельдей, и онъ уже такъ живо представлялъ себ;, какъ это пригодится ему съ Розой... Какой жалкій дуракъ онъ былъ!

Съ горя онъ на ц;лыя сутки залегъ въ постель и только гляд;лъ, какъ входила и выходила его старая работница. Когда она спрашивала его — не боленъ ли онъ, Бенони говорилъ: да, боленъ, а когда она спрашивала — не лучше ли ему, онъ соглашался и съ этимъ: да, лучше.

Пролежалъ онъ и еще день. Пришла суббота, и явился разсыльный съ пакетомъ отъ ленемана.

Работница подошла къ его постели: — Пришли отъ ленемана съ пакетомъ.

Бенони отв;тилъ:- Хорошо. Положи пакетъ тамъ.

«Это объявленія, которыя надо будетъ прочесть завтра утромъ», подумалъ Бенони. Пролежалъ еще съ часъ, потомъ вдругъ вскочилъ и вскрылъ пакетъ: аукціоны... сб;жавшіе арестанты... налоги... и — его собственное заявленіе, Бенони об;ими руками схватился за голову.

Такъ ему самому придется завтра утромъ прочесть это съ церковнаго холма, объявить во всеуслышаніе о собственномъ позор;!

Онъ стиснулъ зубы и сказалъ себ;:- Да, да, Бенони!

Но, когда завтрашнее утро настало, да еще такое солнечное, онъ не прочелъ своего собственнаго заявленія. Онъ прочелъ все остальное, только не это, — солнце, солнце св;тило слишкомъ ярко, и сотни глазъ впивались ему въ лицо!

Онъ собрался домой въ подавленномъ настроеніи, отказался отъ всякой компаніи и направилъ свой путь черезъ л;съ и болото, чтобы побыть одному. Увы, въ посл;дній разъ довелось Бенони отказаться отъ предложенной компаніи, — больше его не удостаивали такой чести.

Скоро открылось, что Бенони утаилъ бумагу. Въ сл;дующее воскресенье ленеманъ над;лъ фуражку съ золотымъ кантомъ и самъ прочелъ заявленіе въ присутствіи массы народа.

Д;ло было неслыханное въ приход;, и въ воздух; гулъ стоялъ отъ разговоровъ — отъ берега до самыхъ скалъ. Бенони палъ; онъ снялъ съ себя и сумку со львомъ, отнеся почту въ посл;дній разъ. Теперь онъ ни къ чему больше не годился на Божьемъ св;т;.

Ц;лую нед;лю бродилъ онъ подл; своего дома и все думалъ и тужилъ. Вечеромъ пришелъ «нотбасъ» — староста неводной артели — и выложилъ Бенони его долю. — Спасибо, — сказалъ Бенони. На сл;дующій день вечеромъ пришелъ другой нотбасъ Норумъ, который захватилъ большой косякъ сельдей въ бухт; противъ самаго дома Бенони. Отъ него Бенони получилъ за свои три небольшія доли въ невод;, да крупную береговую долю, какъ хозяинъ берега. — Спасибо, — сказалъ Бенони. Ему было все равно; онъ ни на что теперь не годился.

III

Сирилундскій влад;лецъ, торговецъ Маккъ хот;лъ — д;лалъ челов;ку добро, хот;лъ — зло; у него были на то средства. И душа у него была не то черная, не то б;лая. Онъ походилъ на своего брата, Макка Розенгорскаго, т;мъ, что могъ сд;лать все, что угодно; но иногда и превосходилъ его въ томъ, чего не сл;довало д;лать.

И вотъ, Маккъ послалъ за Бенони, — чтобы сейчасъ же явился въ Сирилундъ.

Бенони пошелъ съ посланнымъ; а это былъ не кто-нибудь, но одинъ изъ лавочныхъ молодцовъ Макка.

Боясь теперь всего на св;т;, Бенони уныло спросилъ:- Что ему нужно отъ меня? Каковъ онъ съ виду, сердитъ?

— Не сум;ю теб; сказать, что ему отъ тебя нужно, — отв;тилъ молодецъ.

— Ну, пойду ужъ съ Богомъ! — мрачно заключилъ Бенони.

Очутившись передъ дверями Макковой конторы, онъ почувствовалъ себя еще бол;е приниженнымъ и жалкимъ, и такъ долго стоялъ тамъ, откашливаясь и оправляясь, что Маккъ услыхалъ и вдругъ самъ распахнулъ дверь.

— Ну, входи, — сказалъ Маккъ. И никто бы не догадался по его лицу, хочетъ онъ поднять или уничтожить Бенони.

— Ты дурно поступилъ, — заговорилъ опять Маккъ.

— Да, — отозвался Венони.

— Но и другіе поступали не лучше, — продолжалъ Маккъ и зашагалъ по комнат;. Потомъ остановился и сталъ гляд;ть въ окно. Наконецъ, повернулся и спросилъ:- Ты въ посл;днее время зашибъ деньгу?

— Да, — оказалъ Бенони.

— Что же ты думаешь предпринять?

— Не знаю. Мн; ничего не нужно.

— Теб; сл;дуетъ заняться скупкой и разд;лкой сельдей, — сказалъ Маккъ. — За ними нынче не далеко ходить, — у самыхъ дверей своихъ найдешь. Скупай и соли, насколько капиталу хватитъ, а потомъ отправишь на югъ. Боченки и соль возьмешь, коли хочешь, у меня.

Бенони не сразу заговорилъ, и Маккъ спросилъ напрямикъ:- Ну, завтра же за д;ло?

— Какъ прикажете, — отв;тилъ Бенони.

Маккъ снова подошелъ къ окну и остановился тамъ спиной къ Бенони; в;рно, обдумывалъ что-то. Голова этотъ Маккъ! Бенони усп;лъ придти въ себя и тоже началъ думать. Въ д;лахъ Маккъ сущій дьяволъ, и душа у него, пожалуй, скор;е черная, ч;мъ б;лая. Бенони зналъ, что Макку принадлежитъ хозяйская доля въ большомъ невод;, захватившемъ сельдь противъ дома Бенони. Вотъ ему и хочется сбыть товаръ, расторговаться! Время было уже позднее, и сельди угрожала рыбья ржа — «отъ». А заодно поубавится у Макка и огромный запасъ боченковъ и соли.

Сообразивъ все это, Бенони и прибавилъ:- Д;ло за ц;ной, — само собой.

— Я хочу теб; помочь, — отв;тилъ Маккъ, оборачиваясь. — Пора теб; стать опять на ноги. Ты наглупилъ, но и другіе вели себя не умн;е, и довольно ужъ наказывать тебя.

«А в;дь онъ правду говоритъ», подумалъ Бенони и сразу размякъ:- Спасибо вамъ за это.

А Маккъ заговорилъ тономъ воротилы:- Я думаю еще послать письмецо нашему доброму сос;ду пастору. Я в;дь крестный отецъ Розы и хочу замолвить словечко ей и ея отцу. Ну, да теб; нечего знать объ этомъ. Великъ ли у тебя капиталъ?

— Да кое-что наберется.

— Ты понимаешь, — сказалъ Маккъ, — что для меня твои далеры не играютъ особой роли. Над;юсь, ты это понимаешь въ точности. Такъ не изъ-за нихъ я хлопочу, а просто хочу поставить тебя опять на ноги.

— Честь и спасибо вамъ за это.

— Ты говоришь — ц;на... Объ этомъ потолкуемъ завтра. Встр;тимся на тон;.

Маккъ кивнулъ въ знакъ того, что разговоръ конченъ, но, когда Бенони былъ уже въ дверяхъ, крикнулъ:- Слушай! Разъ ужъ я заговорилъ о письм;,- такъ вотъ оно. Заодно завернешь на почту; тогда оно завтра же пойдетъ...

Бенони занялся скупкой сельдей. Нанялъ людей, которые зябрили, солили и укладывали сельдь въ боченки. Ужъ если Сирилундскій Маккъ вернулъ ему дов;ріе, такъ у кого-жъ бы хватило сп;си сторониться Бенони? И онъ подъ конецъ началъ ощущать въ своей могучей груди частичку прежняго довольства и благополучія.

А Макку онъ отнюдь не далъ себя провести. Посл; перваго же маленькаго ободренія Бенони сталъ прежнимъ расторопнымъ и см;тливымъ малымъ; онъ не весь свой капиталъ всадилъ въ сельдей. Н;тъ, хватитъ и половины! — разсудилъ онъ. Т;мъ бол;е, что письмо Макка пастору Барфоду было уже послано, и Маккъ не могъ вернуть его назадъ.

Бенони скупалъ и солилъ сельдей и понемножку становился опять челов;комъ. Онъ зам;тилъ, что и люди начали первые кланяться ему, когда онъ приходилъ или уходилъ съ м;ста работы, и даже обращаться къ нему на «вы», — онъ в;дь сталъ скупщикомъ.

Положимъ, можетъ статься, ему не повезетъ; небось, и самъ Маккъ не сразу нажился. Но теперь Маккъ плавалъ широко и посылалъ въ Бергенъ два большихъ грузовыхъ парохода съ сельдями. Бенони же скромненько нанялъ у него одну изъ небольшихъ парусныхъ яхтъ, на которой въ конц; весны и отплылъ на югъ всего съ двумя матросами. Онъ заходилъ и въ большія, и малыя м;стечки и продавалъ свои запасы боченками. Для перваго раза могло быть и хуже, — онъ нажилъ малую толику и отложилъ деньжонокъ. Домой онъ вернулся около Иванова дня.

И случилось такъ, что пасторская Роза опять встала на его пути; онъ встр;тилъ ее у церкви. Роза была верхомъ и прихожане гляд;ли во вс; глаза на такое диво. Бенони тихо, униженно снялъ передъ ней шляпу; ему кивнули въ отв;тъ. На лиц; ея не мелькнуло ни мал;йшей т;ни, и она отъ;хала шагомъ. В;теръ разв;валъ за ея спиной длинный вуаль, словно сизый дымокъ. Она была похожа на вид;ніе.

И на этотъ разъ Бенони пошелъ домой изъ церкви черезъ л;съ и болото. «Я ничтожн;е многихъ тварей на св;т;», думалъ онъ, «но, пожалуй, эта важная барышня прослышала, что я опять сталъ на ноги и пошелъ въ гору. Не то, съ чего бы ей кивать мн;.»

Въ конц; л;та Маккъ предложилъ Бенони отправиться въ Бергенъ на его шкун; съ грузомъ трески. Бенони ни разу еще не бывалъ въ Берген;, но когда-нибудь да надо было начать, и, если находили туда дорогу другіе, найдетъ и онъ.

— Я вижу, у тебя легкая рука въ д;лахъ, — сказалъ ему Маккъ.

— И руки, и ноги вы мн; вернули, — отв;тилъ Бенони какъ разъ кстати, приписывая всю честь Макку

Да, это былъ не малый шагъ впередъ — стать шкиперомъ «Фунтуса», какъ называлась шкуна. Бенони стоялъ теперь по меньшей м;р; на ряду съ учителями приходскихъ школъ, а такъ какъ былъ вдобавокъ челов;комъ денежнымъ, то ни въ чемъ не уступалъ и мелкимъ торговцамъ крайнихъ шкеръ.

Вернулся онъ домой съ «Фунтусомъ» незадолго до Рождества. Все обошлось хорошо, и шкуна вернулась биткомъ набитой разными товарами, которые Маккъ распорядился такимъ способомъ доставить изъ Бергена, чтобы выгадать на провоз;.

Сходя на берегъ и отв;чая на поклоны народа на пристани, Бенони чувствовалъ себя на манеръ адмирала. Маккъ принялъ его ласково и съ почтеніемъ, угостилъ въ собственной горниц;. Бенони въ первый разъ попалъ туда. Тамъ были картины на ст;нахъ, позолоченная мебель, которая переходила по насл;дству изъ рода въ родъ, а на потолк; люстра съ сотней подв;сокъ изъ чистаго хрусталя. Потомъ они отправились въ контору, гд; Бенони сдалъ вс; счеты, и Маккъ поблагодарилъ его.

Теперь Бенони поднялся, пожалуй, повыше прежняго, и люди съ самимъ Маккомъ во глав; начали понемножку величать его Гартвигсеномъ. Даже въ т; дни, когда онъ состоялъ королевскимъ почтальономъ и понятымъ, ни для одной живой души онъ не былъ Гартвигсеномъ, а теперь вотъ сталъ. Бенони даже обзавелся занав;сками на окна; ну, это онъ, впрочемъ, зазнался, за что его строго и осудили въ дом; кистера. Кром; того, онъ привезъ изъ Бергена н;сколько тонкихъ б;лыхъ рубахъ, которыя сталъ над;вать по воскресеньямъ въ церковь.

На святкахъ Бенони былъ приглашенъ къ Макку. Маккъ теперь жилъ бобылемъ; дочь его Эдварда вышла замужъ за финскаго барона и больше не пос;щала родного дома. Вс;мъ въ дом; заправляла ключница, — мастерица своего д;ла и большая охотница до гостей.

Гостей собралось много, въ томъ числ; пасторская Роза. Увидавъ ее, Бенони униженно шмыгнулъ наискосокъ къ самой ст;нк;.

А Маккъ сказалъ:- Это фрёкенъ Барфодъ. Ты ее знаешь. Она не изъ злопамятныхъ.

— Крестный говоритъ, что ты не виноватъ, Бенони, — сказала Роза прямо и просто. — Вы подвыпили ради праздника, и кто-то другой сболтнулъ. Тогда д;ло другое.

— Не знаю... Можетъ статься, все-таки я самъ... и не говорилъ этого, — пробормоталъ Бенони.

— Нечего больше и толковать объ этомъ, — р;шилъ Маккъ и отечески отвелъ Розу.

На душ; у Бенони отлегло, прояснилось. Опять Маккъ помогъ ему; об;лилъ его. И Бенони даже такъ взыгралъ духомъ, что подошелъ и поздоровался съ ленеманомъ. За столомъ онъ велъ себя, пожалуй, и не совс;мъ по-господски, но за вс;мъ прим;чалъ и кое-чему научился-таки въ тотъ вечеръ. Ключница Макка сид;ла рядомъ съ нимъ и угощала его.

Изъ разговора за столомъ онъ узналъ, что пасторская Роза опять у;зжаетъ ненадолго. Онъ украдкой взглянулъ на нее. Да, вотъ что значитъ быть изъ благороднаго званія! Именно это и ничего больше. А то наживайся на селедкахъ, сколько хочешь, в;шай занав;ски на окна, — коли не рожденъ быть бариномъ, такъ и останешься т;мъ же Бенони. Роза была ужъ не молоденькая, но Господь Богъ над;лилъ ее чудесными св;тло-русыми волосами, и она такъ красиво, звучно см;ялась своимъ сочнымъ ртомъ. Ни у кого не было и такой пышной груди, какъ у нея. «Н;тъ, полно быть дуракомъ, нечего больше заглядываться на нее», — р;шилъ Бенони.

— Сельдь уже показалась во фьордахъ, — оказалъ ему потихоньку Маккъ и показалъ эстафету. — Зайди завтра пораньше въ контору.

Бенони предпочелъ бы теперь пожить дома, на почетномъ положеніи шкипера «Фунтуса». Но все-таки зашелъ къ Макку на другое утро.

— Я хочу предложить теб; одно д;льце, — сказалъ Маккъ. — Я уступлю теб; свой большой неводъ за наличныя, и ты можешь вести д;ло на свой страхъ. Какъ сказано, сельдь уже во фьордахъ.

Бенони не былъ неблагодарнымъ и вспомнилъ, какую помощь оказалъ ему Маккъ еще наканун; вечеромъ. Но большой неводъ былъ уже не первой св;жести, и онъ проговорилъ только:- Не по плечу мн; это.

— Какъ разъ по плечу, — возразилъ Маккъ. — У тебя легкая рука, и ты самъ работникъ. Я — д;ло другое; мн; для всего нужно нанимать людей, и невода мн; некому поручить.

— Я бы лучше по;халъ съ неводомъ отъ васъ, — сказалъ Бенони,

Маккъ отрицательно покачалъ головой. — Я теб; уступлю его задешево съ лодками и вс;мъ комплектомъ, съ парой водноподзорныхъ трубокъ въ придачу. Прямо задаромъ.

— Я подумаю, — сказалъ Бенони, удрученный.

Думалъ онъ думалъ, а кончилъ т;мъ, что купилъ неводъ. Другого Макка не было, и поди-ка, обойдись безъ его милостей! Бенони набралъ артель и отправился съ большимъ неводомъ во фьорды.

Теперь оставалось только положиться на милость Божью.

Три нед;ли они съ другими ловцами высматривали сельдей. Рыбы было мало; раза два выметывали неводъ, но улова только хватало на пищу своимъ же людямъ; для этого не стоило тратиться на большой неводъ, — себ; дороже выходило. На душ; у Бенони д;лалось все пасмурн;е. Большую часть капитала онъ убилъ на старый неводъ, который ничего пока не приносилъ, а только подгнивалъ съ каждымъ днемъ все больше. Дорогонько же обошлось ему покровительство Макка! Какъ-то вечеромъ Бенони и сказалъ своей артели:

— Нечего тутъ больше д;лать. Уйдемъ отсюда ночью.

Они отчалили втихомолку, гребли и шли на парусахъ. Ночь была сырая, холодная; они держались береговъ. Забрезжило утро. Бенони уже собирался бросить руль и улечься съ горя спать, какъ вдругъ услыхалъ какой-то отдаленный шумъ съ моря. Онъ посмотр;лъ внимательно на востокъ, посмотр;лъ на темный западъ — никакихъ признаковъ бури. «Что же это за странное гуд;нье?» — подумалъ Бенони. Онъ остался на рул; и продолжалъ править вдоль берега, оставляя море въ сторон;. Разсв;тало; день вставалъ туманный. Странный шумъ какъ будто приближался. Бенони вдругъ приподнялся и сталъ высматривать. Высмотр;ть, собственно, онъ немного высмотр;лъ, но догадался теперь, по долетавшему издалека птичьему крику, что такое неслось имъ навстр;чу. Въ ту же минуту онъ разбудилъ артель и вел;лъ приниматься за д;ло.

Съ моря шла сельдь.

Шумная масса китовъ, тысячеголосый крикъ птицъ гнали ее во фьордъ.

Лодки Бенони оказались слишкомъ въ сторон;, почти у самой суши, и, прежде, ч;мъ онъ усп;лъ добраться до середины фьорда, масса китовъ и птицъ пронеслась мимо. Море казалось б;лымъ отъ китовыхъ фонтановъ и морскихъ птицъ.

— «Не надо бы намъ уходить съ м;ста», мрачно подумалъ Бенони.

Теперь ничего другого не оставалось, какъ, ловя в;теръ, плыть обратно въ глубину фьорда, чтобы захватить хоть остатки пира.

Совс;мъ разсв;ло. Мимо съ шумомъ проплывали отд;льные отставшіе киты. Но вдругъ Бенони увидалъ большую тучу птицъ, лет;вшую назадъ съ фьорда имъ навстр;чу; сельдь повернула, описывая большую дугу, и киты продолжали ее гнать. Бенони находился у входа въ одну изъ бухтъ, когда что-то заставило сельдь разбиться на два косяка; поднялась кутерьма. Пожалуй, это запоздавшіе киты встр;тили главный косякъ и вр;зались въ него. Сельди сверкали, какъ миріады зв;здъ, вокругъ лодокъ Бенони. Нечего было и думать выметывать неводъ при этой масс; китовъ. Бенони просто задыхался отъ волненія. Вдругъ онъ зам;тилъ, что вся бухта словно кипитъ и надъ ней стоитъ б;лая туча птицъ, — бухта была биткомъ набита сельдями! Бенони бросилъ н;сколько отрывистыхъ приказаній и самъ съ быстротой молніи д;йствовалъ то тутъ, то тамъ. Неводъ выбросили и перегородили имъ всю бухту, отъ одного берега до другого; сельдь выпирало на самую сушу. Тутъ большой неводъ сд;лалъ свое.

Страшный шумъ, производимый китами и птицами, продолжалъ стоять надъ моремъ, указывая направленіе второго косяка сельдей.

Бенони былъ весь въ поту, и кол;ни у него тряслись, когда онъ садился въ челнокъ. Онъ вел;лъ грести вдоль невода, чтобы посмотр;ть — хорошо ли онъ притоненъ и плотно ли запираетъ выходъ изъ бухты.

«А, пожалуй, все-таки хорошо, что мы ушли съ того м;ста», думалъ онъ.

Бенони послалъ двухъ людей къ Макку въ Сирилундъ съ письменнымъ сообщеніемъ о своей удач;. Онъ описалъ и качество улова, представлявшаго хорошую см;сь, и глубину бухты, позволявшую не бояться дурного привкуса отъ дна. Въ общемъ онъ вид;лъ въ событіи какъ бы перстъ Божій: сельдь повернула въ самомъ фьорд;, повалила и словно сама заперла себя прямо на его глазахъ... «Что касается величины улова, то не осм;люсь выставить число: Единый, ведущій счетъ зв;здамъ на неб;, знаетъ его. Но оно весьма огромно. Съ почтеніемъ Бенони Гартвигсенъ, — собственное имя».

Маккъ и тутъ, какъ всегда, оказался для него добрымъ другомъ, разослалъ отъ себя нарочныхъ и на востокъ, и на западъ, чтобы добыть Бенони покупателей. И во фьордъ начали ежедневно приходить и парусныя суда, и пароходы, бросая якорь передъ тоней Бенони. Приходили и рыбачьи лодки изъ его родного селенія запастись наживкой для ловли трески у Лофотенскихъ острововъ. Съ этими покупателями Бенони не торговался, за ничто отм;ривалъ имъ рыбы, сколько нужно.

То-то жизнь закип;ла въ тихой бухт;! Появились торговцы, евреи съ часами, канатные плясуны и д;вушки легкаго поведенія изъ городовъ; ярмарка да и только! На пустынныхъ берегахъ выросъ ц;лый городокъ изъ ларей, палатокъ и сараевъ. И у вс;хъ въ рукахъ поблескивали, словно сельдяная чешуя, монеты...

IV

Маккъ самъ заговорилъ съ Бенони весною:- Вотъ что я скажу теб;, любезный Гартвигсенъ: теб; надо бы жениться.

Бенони, услыхавъ это, съ униженнымъ видомъ отв;тилъ:- Никто за меня не пойдетъ.

— Но теб;, разум;ется, надо жениться по своему званію и состоянію, а не на комъ попало, — невозмутимо продолжалъ Маккъ. — Я знаю одну барышню... Но не будемъ пока говорить объ этомъ. А скажи мн;, Гартвигсенъ, много ли ты потерп;лъ убытку на своихъ д;лахъ со мной?

— Убытку?

— Да, в;дь согласись самъ, странно выходитъ: казалось бы, ты могъ скопить кое-что, но ты ничего не отдаешь мн; на сбереженіе.

— Не Богъ в;сть сколько у меня и накоплено.

— Значитъ, ты держишь капиталъ въ сундук;? Диковинно. Твои предки отдавали деньги на сбереженіе моимъ, и теб; бы сл;довало придти ко мн;. Я это ни къ чему другому не клоню, а говорю только, какъ у насъ сложился обычай.

Бенони не сразу отв;тилъ:- Въ томъ-то и д;ло, что старики запугали меня.

— Вотъ какъ? В;рно, наговорили теб; про банкротства посл; войны? Мой отецъ былъ крупный торговецъ, и онъ не былъ банкротомъ. Я тоже не изъ мелкихъ торговцевъ и тоже не банкротъ. Над;юсь на Господа Бога!

— Я и то подумывалъпридти къ вамъ съ моими крохами, — сказалъ Бенони.

Маккъ опять повернулъ къ окну и задумался, по своему обыкновенію, стоя спиной къ Бенони. Потомъ заговорилъ:- Зд;шній народъ идетъ ко мн;, какъ къ отцу. Отдаютъ мн; на сбереженіе свои денежки, пока не понадобятся опять. И я выдаю имъ росписки за своей подписью: Сирилундъ, такого-то числа, Фердинандъ Маккъ. Потомъ, много-ли, мало-ли спустя, они приходятъ опять и спрашиваютъ свои деньги, — вотъ, дескать, росписки. Ладно, говорю, и отсчитываю денежки, — извольте получить! «Да тутъ больше», говорятъ они. А это проценты, отв;чаю я.

— Да, проценты, — невольно повторилъ Бенони.

— Разум;ется, проценты. Я пускаю деньги въ оборотъ и наживаю, — продолжалъ Маккъ и повернулся отъ окна. — Что до тебя, Гартвигсенъ, — твоя сумма будетъ покрупн;е, и теб; я выдалъ бы не простую росписку, а настоящее обязательство, закладную. Я это ни къ чему другому не клоню, а только такъ у меня заведено. Съ капиталистами нельзя обходиться, какъ съ мелюзгой. Имъ нужно обезпеченіе. Твоя сумма, в;рно, не изъ такихъ! чтобы я могъ взять да выложить теб; ее изъ кармана, когда угодно; поэтому ты получишь закладную на усадьбу Сирилундъ со вс;ми угодьями и на торговыя суда мои.

— Вы см;етесь! — воскликнулъ Бенони, ошеломленный. Зат;мъ посп;шилъ загладить свою неучтивость:- Я хочу сказать, что не сл;дъ вамъ говорить такъ. Это ужъ чистая несообразность.

Бенони съ д;тства наслышался о богатств; Макка и великол;піи Сирилунда. Одно торговое д;ло Макка, его амбары и мельница, винный складъ, пароходная пристань, пекарня и кузница — стоили куда дороже всей мошны Бенони; а если еще прибавить къ этому усадьбу и землю со вс;ми угодьями — птичьими островками, морошковыми болотами, площадками для сушки рыбы и, наконецъ, шкуну и дв; яхты?!

Къ пущему зам;шательству Бенони, Маккъ мягко и снисходительно отв;тилъ:- Я говорю только, что такъ у меня заведено. И ты могъ бы быть спокойнымъ за свой капиталъ. Но не будемъ больше говорить объ этомъ.

Бенони пробормоталъ: — Позвольте мн; немножко подумать. Не запугай меня такъ старики... Но ежели вы... За охотой д;ло не станетъ.

— Не будемъ больше говорить объ этомъ. Знаешь ты, о чемъ я думалъ сейчасъ у окна? О своей крестниц;, фрёкенъ Роз; Барфодъ. Она пришла мн; на умъ... Ты когда-нибудь думалъ о ней, Гартвигсенъ? Чудной народъ эта молодежь! Она у;хала на югъ посл; Рождества и хот;ла пробыть тамъ съ годъ, а теперь вдругъ вернулась. Какъ будто что ее потянуло назадъ. Ну прощай, Гартвигсенъ! Подумай, коли хочешь, насчетъ денегъ... А то — воля твоя...

И Бенони думалъ, да день за днемъ оттягивалъ сд;лку съ Маккомъ. — «Время терпитъ», в;рно, думалъ въ свою очередь Маккъ, этотъ скользкій угорь въ торговыхъ д;лахъ; «пусть его соберется съ мыслями», видно, разсуждалъ онъ и не посылалъ за Бенони.

А Бенони былъ малый не промахъ, отлично понялъ намеки Макка на пасторскую Розу. Продумавъ н;сколько дней и ночей, онъ таки и надумался обойти Макка, обд;лать д;льце самъ. Что-жъ, коли н;тъ у него такихъ капиталовъ, какіе навязывалъ ему Маккъ; откуда бы они у него взялись? Хо-хо! Бенони не даромъ слылъ въ свое время ловкачомъ.

Онъ разод;лся въ дв; куртки и въ праздничную рубаху и пошелъ общественнымъ л;сомъ черезъ кряжъ. Направился онъ прямехонько къ пасторскому двору, а самъ заран;е высчиталъ, что пасторъ теперь въ отлучк;.

Онъ зашелъ на кухню и прикинулся, будто ему надо переправиться на ту сторону пролива — такъ нельзя-ли занять у пастора лодку?

— Пасторъ у;халъ, — отв;тили д;вушки.

— А пасторша или фрёкенъ Роза дома? Вы только скажите, что, молъ, Гартвигсенъ кланяется...

Лодку ему дали. Но ни пасторша, ни Роза не вышли съ нимъ поздороваться и пригласить въ комнаты.

«Видно, не выгоритъ д;ло», подумалъ Бенони. Переправился черезъ проливъ, побродилъ по л;су, переправился обратно и опять зашелъ на пасторскую кухню поблагодарить за лодку.

То же самое; господа не показались.

«Не выгор;ло-таки», думалъ Бенони на обратномъ пути домой. Онъ былъ во многомъ настоящій кремень, но передъ господами роб;лъ и сдавался. «Что же мн; теперь д;лать?», думалъ онъ дальше насчетъ Розы. «Жениться по моему званію и состоянію, или жениться на одной изъ прежнихъ своихъ товарокъ и опуститься?»

Дома онъ захлопотался, — нанялъ четверыхъ плотниковъ строить большой сарай для всего неводного комплекта. Но на душ; у него было не радостно, и недовольство его все росло; онъ сталъ подозрительнымъ; ему чудилось, что люди опять готовы называть его Бенони вм;сто Гартвигсена.

Ч;мъ онъ заслужилъ такое посрамленіе?

Однажды Маккъ сказалъ ему:- Ты строишь большой сарай, а это совс;мъ лишнее. Я бы всегда уступилъ теб; пом;щеніе для невода задаромъ, какъ прежде. Зато теб; надо бы сд;лать пристройку къ дому. Если ты вздумаешь жениться по своему состоянію, теб; не м;шаетъ им;ть пару лишнихъ горницъ. Дамы это любятъ.

Они поговорили еще насчетъ этого, и Бенони вдругъ озарило, что теперь-то какъ разъ ему и сл;довало бы показать Макку свое дов;ріе, сходить домой за деньгами. По дорог; онъ опять все взв;силъ: разъ Маккъ ставитъ такой огромный залогъ, чего же ему бояться за свои деньжонки? Напротивъ, он; сд;лаютъ его какъ бы тайнымъ компаньономъ Макка, совлад;льцемъ Сирилунда. О, эти денежки! При удач; он; могутъ вывести б;дняка въ люди!

Онъ принесъ свое богатство въ м;шк;; тамъ было много серебра. Бенони ужъ не хот;лъ скупиться; разъ Маккъ считалъ его капиталистомъ, нельзя было ударить въ грязь лицомъ. Поэтому онъ выгребалъ изъ своего сундука, пока не нагребъ кругленькой суммы въ пять тысячъ спецій-далеровъ.

— Господи твоя воля! — сказалъ Маккъ, чтобы польстить ему.

— Ужъ не обезсудьте за плохой кошель. Получше то у меня не нашлось, — зам;тилъ Бенони, разбухая отъ самодовольства.

Маккъ не захот;лъ поощрять его дальше. — Но сколько тутъ серебра, — сказалъ онъ. — А в;дь бумажки теперь аль пари.

— Ка-акъ?

— Аль пари. Считаются совс;мъ за серебро. Ты в;дь знаешь. Ну, да серебро все-таки лучше.

— Я полагалъ, вс; мои деньги одинаково хороши — что серебро, что бумажки, — сказалъ Бенони, немножко зад;тый.

Маккъ опять не захот;лъ поощрять его сп;си и сухо бросилъ: — Разум;ется!.. Потомъ принялся считать. На это пошло не мало времени; изъ далеровъ составлялись столбики, которые потомъ сбивались въ кучи и горстями сметались въ м;шокъ. Наконецъ, пересчитали и бумажки, и Маккъ торжественно приступилъ къ д;лу — написалъ длинное долговое обязательство.

— Хорошенько спрячь эту бумажку, — многозначительно посов;товалъ онъ Бенони...

И вотъ, дошло до того, что пасторская Роза не только явилась въ гости въ Сирилундъ, но прямо стала заглядываться на Бенони, смотр;ть на него такъ ласково и пристально, словно онъ серьезно занималъ ея мысли. Однажды она пришла къ нему на берегъ и сказала:

— Хот;лось взглянуть на твой новый сарай.

— Ну, чего вамъ на него гляд;ть; не стоитъ, — отв;тилъ Бенони въ первую минуту радостнаго зам;шательства. Потомъ, оправясь немножко, прибавилъ:- Я вотъ хочу еще сд;лать пристройку къ дому.

— Вотъ какъ! Большую?

— Я было думалъ пристроить горницу да спальную каморку, — осторожно отв;тилъ Бенони.

— Совершенно правильно, — ласково сказала фрёкенъ Роза. — Такъ ты, в;рно, задумалъ жениться?

— Это... какъ д;ло повернется.

— Конечно, я не знаю, какова она будетъ, твоя суженая, но на твоемъ м;ст; я бы выстроила спальную попросторн;е, посв;тл;е.

— Да, — сказалъ Бенони, — по-вашему, такъ надо?

— Да.

Когда Роза собиралась уходить, Бенони набрался храбрости и сказалъ:- Ужъ не погнушайтесь, придите посмотр;ть, когда будетъ готово.

И Бенони принялся строить горницу и большую спальню, да перехватилъ малость и выстроилъ спальню почти одной величины съ горницей. Когда Роза пришла взглянуть, Бенони струсилъ, какъ заяцъ: а вдругъ ей это неладнымъ покажется? Но она опять преласково сказала, что какъ разъ такъ все себ; и представляла.

Вотъ тутъ-то бы ему и закинуть ей словечко, но онъ ничего не сказалъ. А вечеромъ пошелъ и попросилъ Макка поговорить за него, — если Маккъ вообще полагаетъ, что д;ло можетъ сладиться.

Маккъ передалъ его просьбу коротко и ясно, улыбнулся имъ обоимъ и вышелъ изъ комнаты.

Они остались одни.

— Вотъ, что я скажу теб;, Бенони: не думаю, чтобы изъ этого вышло что-нибудь хорошее для тебя, — прямо заявила Роза. — Я долго была нев;стой одного челов;ка тамъ, на юг;; недаромъ я такъ часто у;зжала изъ дому.

— Такъ вы, пожалуй... вы, в;рно, и выйдете за него замужъ?

— Н;тъ, этого не будетъ. Никогда не бывать этому...

— Такъ, можетъ статься, вы бы не погнушались мной? Только я — весь тутъ, каковъ есть, челов;къ простой. Куда ужъ мн;!

Роза подумала, медленно смыкая и размыкая р;сницы. — Пожалуй, можно попробовать, Бенони. Крестный полагаетъ, что мн; сл;дуетъ согласиться; но я должна теб; сказать, — усм;хнулась она, — что ты не первая моя любовь.

— Н;тъ, н;тъ, куда мн;! Да я и не гонюсь за этимъ, — установилъ Бенони свою точку зр;нія.

И они поладили...

Сл;дующія нед;ли было много разговоровъ объ этомъ необычайномъ происшествіи; пожалуй, это былъ перстъ Божій, но все-таки нельзя было не подивиться. Зато въ дом; кистера высказались напрямикъ: «Перстъ Божій? Сельдь всему причиной. Не разбогат;й Бенони такъ страшно на селедкахъ, не видать бы ему Розы!»

У кистера былъ в;дь сынъ, которому пасторская Роза пришлась бы куда больше подъ пару.

V

Прошло н;сколько нед;ль. Роза частенько бывала въ гостяхъ въ Сирилунд;, и Бенони каждый разъ вид;лся съ нею тамъ. Люди не дразнили ихъ другъ другомъ; не въ обыча; было подразнивать пару, которая ни отъ чего не отпиралась, а Роза съ почтаремъ Бенони даже прямо признавались вс;мъ и каждому въ томъ, что они женятся.

Бенони продолжалъ налаживать домъ и сарай; обшилъ домъ тесомъ и выкрасилъ, какъ другіе богачи. И, глядя на его домъ съ моря, люди говорили: вонъ господскій домъ Бенони!

Въ Сирилунд; была веранда, и Бенони все подумывалъ не обзавестись ли и ему такой верандой, — поменьше, разум;ется, безъ всякихъ зат;й; просто, чтобы было такое м;стечко, гд; посид;ть, — съ парой скамеекъ...

Сперва онъ заговорилъ объ этомъ съ однимъ изъ маляровъ. — Я такъ заважничалъ, что хочу сд;лать себ; тутъ нав;съ, — сказалъ онъ. — Совс;мъ немудрящій, въ род; крытыхъ с;ней.

Маляръ, изъ деревенскихъ, ничего не понялъ.

— Нав;съ?

— Люди зовутъ это верандой, — сказалъ Бенони и отвернулся.

— А на кой прокъ она?

— Это ты правильно сказалъ. Просто ради удовольствія; чтобы было такое м;стечко, откуда смотр;ть...

Маляръ засм;ялся?! Бенони разомъ р;шился; нельзя было позволить см;яться себ; въ глаза. Онъ позвалъ столяровъ и съ излишнею р;шительностью объявилъ имъ, чего желалъ; отм;тилъ высоту, показалъ все какъ и что.

— Это будетъ такое м;стечко, гд; можно сид;ть и пить кофей въ л;тнее время, — добавилъ онъ.

Столяры оказались сообразительн;е маляра; они были люди пришлые, бывалые, много чего вид;ли на б;ломъ св;т;.

— У людей съ достаткомъ всегда бываютъ веранды, — кивнули столяры.

Спустя н;сколько дней, у Бенони явилась новая зат;я. Въ Сирилунд; была еще голубятня. Она возвышалась посередин; двора на высокомъ столб;, выкрашенномъ б;лой краской, а на самой верхушк; красовался м;дный шарикъ. Эти птицы вносили такое оживленіе. Что куры! Ихъ нельзя было и сравнивать съ голубями.

— Ежели у меня когда-нибудь заведется парочка другая хорошихъ голубей, мн; и посадить ихъ будетъ некуда, — сказалъ Бенони. И онъ взялъ съ собой столяровъ и указалъ имъ, гд; поставить голубятню.

Такъ шли нед;ли; подошла осень. Бенони все возился дома и не вы;зжалъ съ неводомъ. Столяры и маляры ушли, вставивъ цв;тныя стекла на веранд;. Это была ихъ посл;дняя работа. Ну и вышла же веранда! Райскія с;ни, да и только! Даже въ Сирилунд; не было цв;тныхъ стеколъ на веранд;. И все это придумалъ ловкачъ Бенони! Стекла были голубыя, красныя и желтыя.

Но, когда мастеровые разошлись, Бенони стало скучно. Онъ пошелъ къ Роз; и сказалъ — такъ и такъ, молъ, что за житье одинокому; не пора ли перем;нить судьбу? Но Роза не сп;шила съ этимъ; можно было сыграть свадьбу весною; время терпитъ.

Бенони занялся немножко рыбной ловлей у береговъ, но, когда бухта начала покрываться ледкомъ, стало слишкомъ трудно пробиваться, и ловъ прекратился. Теперь у Бенони не осталось ровнешенько никакого д;ла — только ходить въ церковь по воскресеньямъ. Охъ, выпадали дни, когда онъ готовъ былъ опять б;гать съ почтовой сумкой. Но теперь почту носилъ одинъ домохозяинъ, пасторскій арендаторъ, обремененный семьей и не пользовавшійся никакимъ почетомъ.

Въ церковь Бенони являлся теперь въ двухъ курткахъ, въ сапогахъ со сборами и лакированными бураками. Онъ не сутулился, но ходилъ выпрямясь, что твой монументъ, и безъ устали могъ расп;вать псалмы.

Бес;дуя же съ людьми на церковномъ холм;, онъ не напускалъ на себя дурацкой сп;си, не прикидывался будто не узнаетъ людей поб;дн;е, но тоже и не напрашивался ни на чью бес;ду. — Мы съ Маккомъ... — говаривалъ онъ.

— Мы съ Маккомъ получили вчера эстафету. Сельдь идетъ съ моря, — сказалъ онъ на этотъ разъ.

Писарь ленемана, прочитавъ народу разныя объявленія и распоряженія начальства, подошелъ къ Бенони поразспросить кое о чемъ. — Какъ насчетъ сельдей? Н;тъ ли какихъ в;стей?

Бенони отв;тилъ:- Мы съ Маккомъ были вчера на пароход;, справлялись...

Еще вопросъ, и Бенони изрекъ: — Съ завтрашняго дня принимаюсь помаленьку за сборы.

Простой народъ, столпившись вокругъ, слушалъ, кивая головами. Экій чортъ этотъ Бенони! Получаетъ эстафеты, словно съ неба, даже о селедкахъ! А Бенони потрогивалъ свою густую гриву и улыбался, выставляя на показъ кр;пкіе желтые моржевые клыки. Н;тъ, добрые люди хватали черезъ край, но кое-какой опытъ есть у него, — при всей его ничтожности.

Писарь ленемана пошелъ съ нимъ вм;ст; изъ церкви. Да и ч;мъ они были не ровня? Бенони им;лъ капиталецъ, но писарь былъ потоньше въ обращеніи и въ р;чи. Посл; того, какъ Бенони пересталъ быть понятымъ и правой рукой ленемана, старику пришлось обзавестись писаремъ изъ городскихъ.

Спутники поговорили о дом; Бенони, о его шикарной веранд;, о голубятн;, о свадьб;. Бенони снисходительно подшучивалъ надъ женщинами; поди, разбери этотъ дамскій полъ! Ну, что она нашла въ немъ, простомъ шкипер; шкуны? И онъ называлъ Розу своимъ сердечнымъ дружкомъ.

— Могу заключить, — сказалъ писарь ленемана, — что вамъ ужъ не разстаться съ ней ни за какія блага?

— Ни даже за все, что вы зд;сь видите, — отв;тилъ, Бенони, обводя рукою вокругъ и указывая на свой домъ. — Разстаться съ нею? Ничего такого быть не можетъ; я покорилъ ея сердце.

— А когда вы вотъ такъ гуляете вм;ст;, неужто вы разговариваете, какъ мы сейчасъ — о самыхъ простыхъ вещахъ и какъ придется?

— Я разговариваю съ нею точь-въ-точь такъ же просто, и не по-ученому, какъ съ вами, — отв;тилъ Бенони.

— Чудеса! — сказалъ писарь ленемана.

Но вотъ они добрались до дома Бенони и зашли. Выпили по рюмочк;, другой, потомъ закусили, напились кофе, и опять принялись потягивать изъ рюмочекъ. Бенони хот;лъ угостить на славу этого гостя, этого ровню, котораго онъ, наконецъ, сыскалъ себ;. И пошли у нихъ тары-бары. Писарь ленемана былъ челов;къ молодой, ходилъ въ городскомъ плать;, въ крахмальномъ воротничк;, и про него шла молва, что онъ здорово изучилъ вс; законы на служб; у ленемана; съ такимъ челов;комъ лучше было жить въ ладу.

— Я теперь св;дущъ во всякихъ д;лахъ, и у меня вс; протоколы вотъ тутъ, — говорилъ онъ, показывая себ; на лобъ, — но съ Розой Барфодъ, или в;рн;е, съ фрекенъ Барфодъ я бы, пожалуй, не осм;лился завести разговоръ.

— Она бы не укусила васъ, — отв;тилъ Бенони. — Завести разговоръ? Милый челов;къ, я беру ее на руки и подымаю, какъ перышко; стоитъ только взяться. Но само собой, я долженъ вести себя съ такой дамской особой по-людски и бережно спустить опять на полъ. Не стану я также разговаривать при ней по хамски или вести себя, какъ свинья. Вонъ виситъ кисетъ, который она мн; подарила.

Они осмотр;ли кисетъ, вышитый бисеромъ и шелкомъ. Но Бенони только похвастался, что это подарокъ, а на самомъ д;л; купилъ кисетъ въ Берген;, когда ;здилъ туда на шкун;.

Кисетъ им;лъ усп;хъ, и Бенони разохотился хвастаться.

— Кабы я захот;лъ показать все, что она мн; надарила! — сказалъ онъ. — И воротнички, и носовые платки, и другое прочее изъ одежи — все, расшитое бисеромъ и шелкомъ. У меня полнымъ-полны вс; ящики и сундуки.

— Чудеса! — сказалъ писарь

А Бенони продолжалъ:- Вы вотъ говорите мн; насчетъ учености и прочаго. А что вы скажете про того, кто поучен;е насъ съ вами? Она прямо испугала меня однажды.

— Какъ такъ?

Бенони припомнилъ поразительный случай, но не торопился разсказывать. Онъ налилъ еще по рюмочк;; они выпили; Бенони напустилъ на себя торжественный и таинственный видъ.

— Д;ло вышло изъ-за почтовой бутылки. Нашли въ мор; бутылку съ запиской, и трое людей приплыли изъ крайнихъ шхеръ съ этой бутылкой. Пошли къ учителю; онъ ничего не разобралъ. Пошли къ пастору, и тотъ ничего не разобралъ. Тогда догадались пойти къ Макку... Ну, вамъ изв;стно, много-ли на св;т; такого, чего бы не смекнулъ Маккъ; но тутъ и онъ сталъ въ тупикъ. Я самъ сид;лъ у него въ горниц; на диван;, когда пришли съ бутылкой, и Маккъ взялся читать. «Что бы это такое значило?» сказалъ онъ; потомъ спросилъ меня. Я ничего не могъ сказать. Маккъ думалъ — думалъ, читалъ — читалъ, и даже руки у него затряслись. Я, признаюсь, началъ-было подумывать — н;тъ ли въ записк; чего такого, что Маккъ хочетъ утаить про себя? В;рно, насчетъ сельдей, — думаю себ;,- насчетъ большого улова. Вы в;дь сами знаете, Маккъ — башка. Но тутъ я ошибался насчетъ него. Онъ вдругъ поднялъ голову и закричалъ въ потолокъ: Роза! и Роза сошла внизъ.

Молчаніе. Собес;дники были всец;ло поглощены событіемъ. Потомъ писарь спросилъ:- Она растолковала въ чемъ д;ло? Я ужъ смекаю, — не такъ я простъ! Она разобрала записку?

Бенони помолчалъ, напуская на себя важности.

— Она-то разобрала! — сказалъ онъ, наконецъ, многозначительно.

— Да неужто?

— Для нея это было не мудрен;е какой-нибудь запов;ди, — безд;лица.

— Чудеса! — сказалъ писарь.

— Прочла ни дать ни взять, какъ на своемъ родномъ язык;! Меня даже оторопь взяла. Немногаго не хватало, чтобы я принялъ ее за колдунью или что-нибудь такое съ того св;та.

— А что же было въ записк;?

— Насчетъ моряковъ, которые потерп;ли крушеніе.

Новые пріятели основательно запили жуткое впечатл;ніе, произведенное разсказомъ, и позабыли о почтовой бутылк;. Разговоръ перешелъ на неводъ, на шкуну Фунтусъ и по;здку въ Бергенъ,

— Что касается сельдей, — сказалъ Бенони, — то я лучшаго и не желаю, какъ опять захватить такой косякъ. Д;ло въ томъ, что около невода, набитаго сельдью, сразу вырастаетъ ц;лый городокъ; тутъ и евреи съ часами и золотыхъ д;лъ мастера; совс;мъ ярмарка. Я вотъ не могу даже купить золотыхъ колецъ для насъ, пока не будетъ сельдей. Что под;лаешь съ пустыми руками?

Бенони приберегъ самый главный свой козырь на посл;докъ — бумагу Макка насчетъ пяти тысячъ, закладную. Онъ ничуть не прочь былъ распространить эту новость и, подъ предлогомъ надобности показать бумагу св;дующему челов;ку, досталъ ее и разложилъ передъ писаремъ.

Долгое молчаніе и внимательное чтеніе.

— Что вы скажете? — спросилъ Бенони. Писарь отв;тилъ:- Все одно, что золото.

— И я такъ полагалъ. А какъ по-вашему — Сирилундъ со вс;ми своими богатствами стоитъ пяти тысячъ далеровъ? — и Бенони сталъ перечислять вс; богатства; в;дь онъ теперь являлся какъ-бы совлад;льцемъ. Его такъ и распирало отъ сп;си.

Писарь продолжалъ изучать бумагу и, наконецъ, сказалъ:- Только надо прочесть и засвид;тельствовать на «тинг;». Такъ полагается по закону.

VI

Пророчества Бенони насчетъ сельдей не сбылись, и ему негд; было купить золотыхъ колецъ. Д;ло складывалось не ладно. Бенони пошелъ въ Сирилундъ и сказалъ Роз;:

— Какъ ты думаешь — не перем;нить ли намъ судьбу?

Но она не отв;тила: ладно, перем;нимъ; а лицо ея даже выразило явное несогласіе. Тогда онъ спросилъ:- Не сд;лать ли все-таки оглашеніе?

— Усп;ется, — отв;тила она. — Ты разв; не по;дешь зимой на Лофотены?

— Не собирался.

Его этотъ вопросъ зад;лъ немножко. Челов;ку съ его достаткомъ рыбачить? Она поняла, что не ладно сказала, и постаралась поправить д;ло:- Я думала, ты по;дешь отъ Макка на шкун;.

— Н;тъ, Маккъ ничего мн; не говорилъ.

— А ты не собираешься самъ поговорить съ нимъ?

Бенони былъ зад;тъ еще сильн;е. — Я не въ такой нужд;.

Она положила свою руку на его, чтобы задобрить. Н;тъ, что она за челов;къ! Сидитъ тутъ рядомъ, — ну, что бы ей сказать своимъ сочнымъ красивымъ ртомъ: «давай сейчасъ поженимся»? Кто его разберетъ этотъ дамскій полъ!

Бенони обвилъ рукой шею Розы и поц;ловалъ ее. Она далась. Это было уже во второй разъ.

— Я куплю теб; золотое кольцо и золотой крестикъ, — сказалъ онъ.

— Да, да. Но д;ло не къ сп;ху.

— Да что такое съ тобой творится? — спросилъ онъ, глядя ей въ глаза. — Все теб; не къ сп;ху, да не къ сп;ху!

Ея с;рые глаза стали меркнуть... какъ будто солнце закатывалось. Она встала и отошла шага на два.

— Ничего со мной не творится... А сельдей разв; такъ и не будетъ въ этомъ году?

— Въ томъ то и д;ло! Если будутъ — такъ я по;ду. Теб;, значитъ, этого хочется!

Опять повторилось то же самое. Она прис;ла, чтобы снова задобрить его. Онъ сообразилъ выгоды такой тактики и принялся время отъ времени хмуриться — съ подходящими промежутками — заставляя ее задабривать себя то ласковымъ словомъ, то поглаживаніемъ по рук;. Роза была скуповата на ласки, и ни одной не дарила иначе, какъ поневол;.

— Назначь хоть срокъ, — сказалъ, наконецъ, Бенони. — Надо же намъ нам;тить день свадьбы.

Видя, что ей не отверт;ться, она хот;ла хоть выиграть время, — такъ съ годикъ или побольше. — Ну, скажемъ черезъ годъ, считая отъ Рождества?

Новая обида. — Я не буду тебя упрашивать! — сказалъ Бенони.

Наконецъ, они столковались, оба сд;лали уступки. Роза отодвинула-таки срокъ до будущаго года, — почти до середины л;та. Оставалось ждать еще больше полугода; почти семь м;сяцевъ.

Прежде, ч;мъ пойти домой, Бенони завернулъ въ лавку къ Макку. Самъ хозяинъ съ двумя молодцами отм;чали ц;ны на новыхъ товарахъ, заготовленныхъ къ Рождеству. Огромные ящики стояли раскрытыми, изъ нихъ вынимались и раскладывались по полкамъ разныя матеріи и прочее. Въ лавк; было такъ холодно, что чернила застывали, и Маккъ отогр;валъ ихъ своимъ дыханіемъ каждый разъ, какъ надо было проставить ц;ну. Онъ былъ въ перчаткахъ, но оба молодца работали съ голыми руками.

Время отъ времени въ лавку заходилъ покупатель.

Бенони попросилъ себ; календарь на будущій годъ, отыскалъ въ немъ затм;нія, сроки ярмарокъ въ с;верныхъ провинціяхъ и провелъ черту гд;-то далеко въ году, — около середины л;та. «Среда, — подумалъ онъ, — день Сильнеріуса, и какъ разъ новолуніе».

— Что же, въ этомъ году люди такъ и останутся безъ сельдей? — сказалъ Маккъ, входя въ интересы Бенони.

Хотя Маккъ и былъ его крупнымъ должникомъ, Бенони всегда льстило вниманіе съ его стороны, — такое почтеніе внушалъ къ себ; старый магнатъ. Ахъ, этотъ Маккъ! Постоянно носилъ въ своей тонкой некрахмаленой манишк; брилліантовую запонку, а на ногахъ дорогіе штиблеты городского фасона съ острыми носками. Уже много л;тъ онъ красилъ волосы и бороду.

— Сельдей н;тъ и въ помин;,- сказалъ Бенони. — А мн; бы надо поговорить съ вами по д;лу въ контор;.

— Обожди минуточку, — сказалъ Маккъ.

Хот;лъ онъ что-ли выиграть время — хоть н;сколько минутъ — на размышленіе? Всегда онъ отв;чалъ такъ; это у него уже вошло въ привычку... Онъ продолжалъ ставить ц;ны на товарахъ и д;лать отм;тки въ длинномъ счет; отъ купца. Начали было новую партію, но вдругъ онъ прервалъ занятіе, словно усп;въ обдумать что надо.

— Теперь я готовъ служить, — сказалъ онъ, и пошелъ впереди Бенони въ контору.

— Вы ужъ не обезсудьте, — началъ Бенони, — но говорятъ, что надо засвид;тельствовать закладную.

— Засвид;тельствовать? Зач;мъ?

— По закону.

— Кто это говоритъ?

— Да одинъ... Не знаю... Такъ говорятъ.

Макка передернуло, но зат;мъ онъ сказалъ холодно, отрывисто:- Хорошо, засвид;тельствуй. Мн; то что?

— Не обезсудьте, но... это денегъ стоитъ.

— Безд;лицу. Я беру весь расходъ на себя.

— Спасибо; мн; только это и хот;лось знать. И что это съ вашего согласія...

Маккъ противъ обыкновенія отв;тилъ черезчуръ ужъ быстро:- Н;тъ, совс;мъ не съ моего согласія. Но д;лать нечего. Гм... Если бы я уже не отослалъ деньги на югъ, я бы сейчасъ вернулъ ихъ теб;.

Бенони стало не по себ;, и онъ пробормоталъ:- Но, дорогой... Люди говорятъ...

— А пусть ихъ говорятъ, что хотятъ. Разв; бумага ее подписана: «Сирилундъ, такого-то числа, Фердинандъ Маккъ»? Я долженъ сказать теб;, Гартвигсенъ: какая мн; охота, чтобы вс; и каждый совали свой носъ въ мои д;ла? Никогда мн; это не было по вкусу.

— Но говорятъ, что бумагу надо засвид;тельствовать, — твердилъ свое Бенони. Онъ подм;тилъ, какъ Макка передернуло, и сразу насторожился.

Маккъ отошелъ къ окну и задумался. Потомъ сказалъ:- Хорошо, давай бумагу, я самъ позабочусь, чтобы ее засвид;тельствовали.

— Я не захватилъ ея съ собой.

— Такъ занеси какъ-нибудь на-дняхъ. — И Маккъ кивнулъ головой въ знакъ того, что разговоръ оконченъ.

По дорог; домой Бенони тонко разсуждалъ самъ съ собой: «Съ чего бы Макку такъ артачиться? Вс; в;дь отлично знаютъ, что онъ собираетъ деньги отовсюду, и вс; сами приносятъ ему свои денежки и отдаютъ на сбереженіе — у кого есть лишніе гроши».

VII

Онъ пробылъ дома уже съ полчаса, когда за нимъ пришелъ одинъ изъ лавочныхъ молодцовъ Макка, Мартинъ, и сказалъ: — Маккъ проситъ васъ опять въ контору.

— Зач;мъ? Что ему отъ меня нужно?

— Не сум;ю вамъ сказать. Онъ о чемъ-то разговаривалъ съ пасторской Розой.

— Съ Розой? Да это мой сердечный дружокъ, Mapтинъ! Зач;мъ же ты называешь ее при мн; пасторской Розой?

Молодецъ немножко смутился.

— О чемъ они говорили?

— Не сум;ю сказать. Что-то насчетъ шкуны. Будто вы по;дете на Лофотены скупать треску.

Молчаніе.

— Приду, — сказалъ зат;мъ Бенони.

— А еще хозяинъ проситъ васъ захватить бумагу.

Оставшись одинъ, Бенони задумался. Такъ Роз; непрем;нно хот;лось отд;латься отъ него? Почему? Онъ въ толкъ не могъ взять. И неужто онъ опять приметъ команду на шкун;? Положимъ, не больно-то сладко и коротать зиму дома, въ такомъ одиночеств;. А теперь заодно удастся побывать кое-гд; и купить золотыя побрякушки, кольца, о которыхъ столько думалъ.

Смеркалось уже. Бенони зажегъ св;чку, досталъ закладную и сунулъ ее въ карманъ. Собираясь задуть св;чку и отправиться, онъ опять вынулъ бумагу изъ кармана и перечиталъ. Все было в;рнешенько и безъ единой помарочки на всемъ длинномъ лист;. Но в;дь расписокъ, небось, не выпускаютъ изъ рукъ? Расписки сохраняютъ.

Онъ снова спряталъ бумагу въ надежное м;сто, въ сундукъ, погасилъ св;чку и пошелъ въ Сирилундъ.

Въ полутемныхъ с;няхъ онъ наткнулся на Макка, который шушукался о чемъ-то съ одной изъ своихъ работницъ... Ахъ, этотъ старый хватъ! Все тотъ же. Зорокъ и блудливъ впотьмахъ, какъ котъ.

— Пожалуйста, Гартвигсенъ, — сказалъ Маккъ и прошелъ впередъ, въ контору. — Я забылъ сказать теб; давеча... И мн; все время казалось, что я забылъ что-то... Это насчетъ шкуны. Не возьмешь ли ты на себя команду и нын;шній годъ?

Дальше разговоръ перешелъ на то, что до сихъ поръ не было никакихъ в;стей о сельдяхъ, и что Бенони, сл;довательно, ничего не прогадалъ бы, у;хавъ на Лофотены.

— Отчего бы вамъ самимъ не по;хать?

— Я предпочитаю дов;рить судно теб;. И ты же закупишь грузъ для яхтъ. Теб; я могу дов;рить какія угодно тысячи.

Бенони былъ и польщенъ, и тронутъ. Онъ снова будетъ адмираломъ на «Фунтус;»! Онъ уже побывалъ на этомъ судн; въ моряхъ, — и въ Вестфьорд;, и въ Фольден;, и въ Хустадвиг;,- такъ ничего не стоило добраться и до Лофотенскихъ острововъ. А что до скупки рыбы, такъ онъ торговался не по-Макковски; покупалъ куда дешевле вс;хъ прочихъ, потому что кр;пко держался за каждый грошъ и туго раскошеливался. Ну, что же, онъ попытается, если Макку такъ хочется. Потомъ они договорились и насчетъ жалованья.

Бенони собрался уже уходить, когда Маккъ напомнилъ:- Ахъ да, при теб; закладная?

— Позабылъ. Вотъ такъ штука! Я какъ разъ думалъ о ней...

— Ну, захвати въ другой разъ...

Теперь у Бенони опять нашлось ч;мъ заняться; онъ сталъ готовиться къ по;здк; на Лофотены, словно въ кругосв;тное плаванье. Какъ только погода выдавалась помягче, онъ придумывалъ себ; д;ло на «Фунтус;», который стоялъ и покачивался въ гавани, черный и безобразный, но внушительный, словно маленькій китобой. Что были об; яхты въ сравненіи съ «Фунтусомъ»! Он; стояли около шкуны, словно дв; скорлупки, нагруженныя сельдью до самой ватерлиніи. Сельдь тоже предназначалась для Лофотенъ, когда тамъ окажется нехватка въ наживк; для ярусовъ. Но эти дв; яхты были въ такомъ маломъ почет;, что одну велъ бывшій сторожъ на пристани, Вилласъ Пристанной, а другую Оле Челов;чекъ.

Бенони шагалъ по палуб; «Фунтуса», оглядывалъ снасти, и высматривалъ погоду, словно уже шелъ на вс;хъ парусахъ; сов;товался съ компасомъ и картами, смазывалъ саломъ штаги и приводилъ въ порядокъ трюмъ. Но почему онъ нав;щалъ свое судно только въ мягкую погоду? О, этотъ дока Бенони былъ себ; на ум;! Его новый непромокаемый костюмъ изъ промасленной парусины не годился для большихъ морозовъ, — тогда онъ топорщился коломъ и трескался. Зато въ легкій морозецъ тотъ же костюмъ им;лъ такой шикарный видъ, блест;лъ на палуб; словно золотой, и его издалека было видно изъ гавани и даже изъ оконъ Сирилунда...

— Зач;мъ теб; хочется спровадить меня? — спросилъ однажды Бенони у Розы.

— Мн; хочется тебя спровадить? — отв;тила она — Что ты выдумываешь?

— Похоже на то на мой взглядъ.

Она опять постаралась урезонить его, чтобы самой им;ть покой. Она сказала, что собиралась у;хать домой, но Маккъ попросилъ ее остаться помогать ему въ лавк;, когда начнется предпраздничная горячка. Дальше она разсказала, что упросила Макка пригласить на помощь и Бенони.

— Онъ ничего не говорилъ.

— Ну, скажетъ сегодня... Такъ видишь теперь, что мн; вовсе не хочется спровадить тебя.

Бенони затрепеталъ отъ такой ласки, какъ мальчикъ, и обнялъ Розу. Это уже въ третій разъ онъ ц;ловалъ ее, да и того было мало! — ты настоящій цв;точекъ! — сказалъ онъ ей.

И впрямь Маккъ пожелалъ, чтобы Бенони помогалъ ему въ это горячее время. Но его не обязывали работать больше, ч;мъ ему самому было желательно; главное, чтобы онъ находился тутъ и присматривалъ тамъ и сямъ, былъ какъ бы правой рукой. При этомъ случа; Маккъ опять справился насчетъ закладной.

— Я искалъ ее тогда, да не нашелъ, — отв;тилъ Бенони.

— Не нашелъ?

— Надо будетъ поискать хорошенько. Запропастилась куда-то...

Бенони заперъ свой домъ на замокъ и отъ нечего д;лать сталъ помогать въ лавк; Макка.

Въ сущности, довольно пріятно было расхаживать за прилавкомъ, за этой преградой, памятной ему еще съ д;тства, и которой ему до сихъ поръ не доводилось переступать. По м;р; того, какъ праздники подходили, покупателей въ лавк; съ каждымъ днемъ все прибывало; въ нижнемъ отд;леніи, въ винномъ погребк;, съ утра до вечера стояла грязь, настоящее м;сиво. Бенони помогалъ, гд; только была въ немъ нужда; присматривался, какъ вели д;ло опытные приказчики, и безпрерывно учился чему-нибудь. И даже заразился торговымъ языкомъ; день-деньской такъ и сыпалъ: первый сортъ, второй сортъ, нетто, брутто.

Но двое молодцовъ Макка, опытныхъ въ д;л;, порядкомъ косились на этого чужака, этого почтаря Бенони, который в;чно торчалъ у нихъ на дорог; и р;дко приносилъ какую-нибудь пользу. Зато они и пускались съ нимъ на разныя уловки и хитрости! Они узнавали покупателей сразу, еще на порог;, и зная, кто за ч;мъ пришелъ, по большей части устраивали такъ, что Бенони приходилось лазить въ подвалъ съ т;ми, кому нужно было патоки, ворвани или махорки, а сами оставались на верху и отпускали матеріи, крупу и деликатесы. Такимъ манеромъ удавалось выживать Бенони изъ лавки надолго. Благодатная патока такъ туго лилась въ зимнюю стужу!

Роза сначала не участвовала въ работ;, но въ одно горячее субботнее утро сошла внизъ, въ лавку, и стала за выручку. Она была закутана въ песцовую шубку, и на маленькихъ ручкахъ были над;ты перчатки. Вс; покупательницы знали ее; Роза спрашивала, какъ он; поживаютъ, и это такъ имъ льстило, что он; не знали, какъ и благодарить ее. Къ тому же она не была такъ прижимиста, не гналась за лишнимъ вершкомъ матеріи, или двумя-тремя пуговками, прикинутыми къ дюжин;.

— Вотъ славно, что и ты пришла къ намъ! — сказалъ ей Бенони.

Оба молодца б;сились. Ужъ эта парочка! Много отъ нея проку! Лучше бы убиралась отсюда! Расположилась со своими разговорами какъ разъ у ящика съ кофеемъ, который то и д;ло приходилось выдвигать да задвигать!

— И какъ хорошо, что ты въ м;ховой шубк;,- продолжалъ Бенони. — И руки прикрыла.

О, все, что она д;лала, было хорошо! Тутъ пришелъ челов;къ за «св;томъ», а это означало ворвань для лампъ, и надо было л;зть за нею въ подвалъ. Молодцы переглянулись, и одинъ изъ нихъ, Стенъ, осм;лился сказать Бенони:- Не будете ли такъ добры отпустить этому челов;ку?

— Ой, н;тъ, н;тъ! — застыдился челов;къ. — Какъ можно, чтобы самъ Гартвигсенъ л;зъ изъ-за меня въ подвалъ! Лучше ужъ я останусь безъ св;та! — и онъ готовъ былъ провалиться отъ стыда.

Но Бенони посл; такого почета не прочь былъ нац;дить челов;ку ворвани. — Я ради удовольствія, — сказалъ онъ. — Иди за мной съ посудиной.

Челов;къ все время не переставалъ стыдиться, что допускаетъ подобное. — Стыда во мн; н;тъ, — сокрушался онъ, — не ходите, Гартвигсенъ; ужъ лучше я просижу со своими въ потемкахъ вс; праздники!

Бенони пришлось застрять въ подвал; надолго. Плутоватые молодцы спрашивали на всю лавку:- «Не надо ли кому еще чего изъ подвала? Бенони какъ разъ тамъ», — и посылали туда одного покупателя за другимъ. Бенони сталъ смекать въ чемъ штука и думалъ про себя: «Ну, пусть-ка любезный Стенъ попробуетъ въ другой разъ помыкать мной!»

Когда онъ, наконецъ, выбрался изъ подвала, весь пропахшій ворванью и махоркой, его оставили на время въ поко;, и онъ опять сталъ тереться около Розы, болтая съ ней о томъ, о семъ.

Но вотъ кому-то снова понадобилось что-то изъ подвала.

— Я сейчасъ занятъ, но, можетъ быть, Бенони займется съ этимъ покупателемъ, — сказалъ Стенъ, да и промахнулся, помня только почтаря да понятого, а не богат;йшаго шкипера и рыбопромышленника.

Бенони оглянулся на него и отв;тилъ:- А не наймешь ли ты себ; кстати слугу, сморкать теб; носъ?

Стенъ покрасн;лъ, какъ ракъ, и ни слова не промолвилъ, а Бенони обвелъ вс;хъ торжествующимъ взглядомъ и разсм;ялся. Взглянулъ онъ со см;хомъ и на Розу, но у нея легла поперекъ носа морщинка. Пришлось Бенони прикусить языкъ, и еще слава Богу, что Роза посл; такой выходки стала вообще обращать на него вниманіе!

Маккъ зашелъ въ лавку изъ конторы, и вс; м;стные жители, стоявшіе у прилавка, почтительно поклонились воротил;. Бенони же захот;лъ показать себя передъ Розой и прочими, отвелъ Макка немножко въ сторону и самъ заговорилъ о закладной.

— Никакъ не могу отыскать ее, — сказалъ онъ, — должно быть, потерялъ.

Маккъ недов;рчиво отв;тилъ:- Едва-ли.

— Ужъ не оставилъ я ее тогда у васъ на конторк;?

Маккъ подумалъ съ т;мъ же недов;рчивымъ, сомн;вающимся выраженіемъ:- Н;тъ, ты спряталъ ее въ карманъ.

— А если она затерялась, мн; надо будетъ получить другую закладную, — сказалъ Бенони.

Глазки Макка блеснули, и онъ отв;тилъ: — Объ этомъ всегда усп;емъ потолковать.

Бенони-же, когда Маккъ повернулся къ нему спиной, прибавилъ умышленно-громно:- А то в;дь это ц;лыхъ пять тысячъ далеровъ для меня!

Пусть себ; люди знаютъ, что не о пустякахъ онъ тутъ толкуетъ съ Маккомъ!

Ну, и плутъ былъ этотъ Бенони! Прикидывался будто тревожится насчетъ закладной, а самъ отлично зналъ, что уже передалъ ее писарю ленемана съ просьбой засвид;тельствовать на первомъ же «тинг;», — вы;здной сессіи у;зднаго суда, — если Бенони самого не будетъ въ это время въ селеніи.

— Каковъ Бенони-то! — кивалъ народъ, т;снившійся у прилавка:- Пять тысячъ далеровъ!

А онъ себ; расхаживалъ и надувался сп;сью отъ сознанія своего богатства. Что это Роза ни о чемъ его не попроситъ? Онъ могъ бы, коли на то пойдетъ, купить всю лавочку. И онъ опять предложилъ ей, ужъ въ который разъ, выбрать себ; что приглянется изъ товаровъ. Но она не воспользовалась его предложеніемъ. Тогда онъ самъ отыскалъ кусокъ тонкаго полотна, какъ разъ того же сорта, изъ какого были сшиты его праздничныя рубахи для церкви.

— Что скажешь на это? — спросилъ онъ Розу.

Она взглянула на полотно, взглянула на Бенони и опять на полотно:- Что я скажу на это?

— Коли хочешь взять весь кусокъ, такъ возьми да запиши на меня. Кажется, я им;ю на столько кредита.

— Н;тъ, спасибо. На что мн;?

— Ну, для мануфактуры, — сказалъ онъ, подразум;вая подъ этимъ нижнее б;лье, сорочки.

Оба молодца погляд;ли другъ на друга и низко нагнулись надъ своими ящиками. Роза не отв;тила, только улыбнулась для вида, но на носу опять легла морщинка.

Бенони положилъ полотно обратно на м;сто. Всему есть м;ра и церемоніямъ тоже! Эта морщинка на носу ужъ больно строга въ своемъ род;! Разъ онъ выражается по-образованному, такъ нечего д;лать видъ будто онъ говоритъ по-хамски...

А Маккъ остановился у окна своей конторы и все думалъ насчетъ закладной, тихонько насвистывая и щуря одинъ глазъ, словно приц;ливаясь. Бенони хот;лъ засвид;тельствовать закладную, да не могъ отыскать ея, потерялъ, — говоритъ. Ахъ, этотъ Бенони! Поискать бы ему хорошенько въ сундук; у себя, — небось, сыскалъ бы. И бумага прямехонько попала бы на судейскій столъ.

Вдругъ Маккъ отворилъ дверь и позвалъ Стена.

— Сдай полбоченка морошки на первый-же почтовый пароходъ, что идетъ на югъ, — сказалъ Маккъ. — Это заказъ. Да вели бондарю хорошенько осмотр;ть боченокъ. Адресовать опять у;здному судь; въ Бодэ, какъ три года тому назадъ.

VIII

Пришелъ сочельникъ, и Бенони былъ приглашенъ въ гости къ Макку, но Роза у;хала домой. Она не простилась съ Бенони лично, но поручила ключниц; Макка усердно ему кланяться.

Настроеніе въ просторной парадной горниц; Макка было не особенно праздничное. Бенони привыкъ къ иному. Когда случалось ему въ сочельникъ сид;ть одному, то онъ, бывало, расп;валъ отрывки изъ псалмовъ въ промежутки между рюмочками и читалъ молитвенникъ. Зд;сь же было какъ-то жутко, — ужъ больно много оставалось пустого м;ста: въ горниц; не было даже стульевъ, а всего пара дивановъ, — стулья унесли въ столовую къ ужину.

Маккъ по старинному обычаю вел;лъ зажечь люстру съ сотней хрустальныхъ подв;сокъ, и самъ расхаживалъ по горниц; разод;тый, въ вышитыхъ бисеромъ туфляхъ, и покуривалъ трубку съ длиннымъ чубукомъ. Онъ не говорилъ, какъ вчера и третьяго дня, о ц;нахъ на треску, о наживк;, о купл; и продаж;, но — ради сочельника — о разныхъ мелочахъ, разсказывалъ исторіи, вычитанныя изъ газетъ, и про д;да своего, который живалъ въ Голландіи. Время отъ времени онъ подливалъ въ стаканчикъ Бенони, и самъ выпивалъ съ нимъ.

Но вотъ, ключница распахнула двери въ столовую:- Милости просимъ къ ужину!

Маккъ пошелъ впереди, Бенони за нимъ. И въ столовой было столько же св;та: гор;ли и люстра на потолк; и четыре пары канделябръ вдоль длиннаго стола.

Ключница отворила дверь въ кухню и тоже позвала:- Милости просимъ, пожалуйте и вы сюда!

Стали потихоньку, степенно, входить вс; служащіе и работники: дворники, два кузнеца, рабочіе съ пристани, пекарь, бондарь, молодцы изъ лавки, два мельника, — почти вс; съ женами, но безъ д;тей; зат;мъ кухарка, скотница, Элленъ Горничная и, наконецъ, двое призр;ваемыхъ стариковъ, с;дыхъ какъ лунь, Фредрикъ Менза и Монсъ. Изъ этихъ двухъ стариковъ Монсъ попалъ въ Сирилундъ первый, чтобы отбыть свои положенныя три нед;ли. Было же это давно, когда Фердинандъ Маккъ еще былъ женатъ, и дочка его Эдварда была д;вочкой. Но, когда три нед;ли прошли, Монсъ заупрямился переходить къ другому призр;вателю, пришелъ къ Макку и мадамъ Маккъ безъ шапки и сталъ просить позволенія остаться. — «Оставайся»! — сказалъ Маккъ. О, Маккъ былъ не изъ такихъ, которые выгоняютъ людей, — большой баринъ! И Монсъ остался, бродилъ по двору, кололъ дрова и болталъ самъ съ собой; жилось ему хорошо, и одежи и пищи было вдоволь. Монсъ былъ коренастый, сутуловатый старикъ, настоящій долгобородый Моисей, съ носомъ крючкомъ, безпритязательный и незлобивый, какъ ребенокъ. Прошло л;тъ дв;надцать, жена Макка померла, дочка Эдварда выросла, а Монсъ поизносился; руки и спина стали не прежнія, и ему уже не подъ силу было таскать дрова для вс;хъ печей. Тогда онъ взялъ да свелъ знакомство съ Фредрикомъ Мензой, такимъ же дряхлымъ старикомъ, какъ онъ, чтобы им;ть подмогу и пріятную компанію въ работ;, Фредрикъ Менза въ свою очередь пошелъ къ Макку и Эдвард; и стоялъ передъ ними безъ шапки, кланяясь и прося позволенія остаться. Маккъ былъ все тотъ-же и сказалъ:- «Оставайся»! — Съ т;хъ поръ въ Сирилунд; жило двое призр;ваемыхъ; они были неразлучны, возились съ дровами и все больше и больше впадали въ д;тство. Монсъ былъ коренастый и плечистый, съ походкой въ развалку, а Фредрикъ Менза худой, высокій, словно монументъ. Оттого-то, в;рно, и дочь у него вышла такая красивая, стройная. Ее сначала держали горничной въ Сирилунд;, а потомъ выдали замужъ за младшаго мельника...

Ужинъ былъ поставленъ обильный. И вс;мъ полагались серебряныя ложки и вилки, — и богатому и б;дному.

— А что же смотритель маяка съ женой? — спросилъ Маккъ.

— Мы ихъ звали.

— Позовите еще разъ.

Элленъ Горничная, такая субтильная, шустрая, мигомъ шмыгнула за дверь позвать смотрителя съ женой. Никто и не дотронулся до кушаній, пока т; не пришли; только выпили по рюмочк;; наливать былъ приставленъ одинъ изъ лавочныхъ молодцовъ, Стенъ.

Чета съ маяка была незначительная скромная пара, по б;дности своей въ потертомъ старомодномъ плать;. Безрадостная жизнь и губительная праздность на маяк; рано наложили на лица мужа и жены печать тупости, придурковатости. И какъ они усп;ли надо;сть другъ другу, съ какимъ трудомъ принуждали себя хоть на людяхъ быть между собой в;жливыми, передавать другъ другу то или иное блюдо!

На нижнемъ конц; стола сид;ла жена младшаго мельника; ей поручили угощать двухъ призр;ваемыхъ, которые были вообще слабоваты. Какой красоткой расхаживала она по горницамъ Сирилунда л;тъ двадцать тому назадъ! Теперь она растолст;ла и обзавелась двойнымъ подбородкомъ, но все-таки была еще очень недурна и сохранила св;жій цв;тъ лица. Ни сл;да старости! Дальше сид;ла Якобина, которую выдали замужъ за Оле Челов;чка. Она была съ юга, изъ Гельгеланда, востроглазая брюнетка, съ курчавыми волосами, за что ее и прозвали Брамапутрой. Никто бы и не пов;рилъ, что прозвище это придумалъ въ счастливую минуту высохшій смотритель маяка.

Маккъ сид;лъ и посматривалъ вдоль всего стола; онъ зналъ вс;хъ, а почти вс;хъ д;вушекъ и замужнихъ женщинъ даже очень хорошо, и каждый сочельникъ сид;лъ вотъ такъ, поглядывая на знакомыя лица и вспоминая...

Да и мельничиха разв; не вспоминала, тяжело дыша пышной грудью? А Брамапутра, — поблескивая глазами и вскидывая курчавую голову? Когда подали еще водки, она выпила свой стаканчикъ до дна и совс;мъ ошал;ла, далеко вытянувъ подъ столомъ носокъ своего башмака. Что же до Макка, то, глядя на его серьезное лицо, никому бы и въ голову не пришло, какъ хорошо и пріятно ум;етъ онъ обниматься и н;жно гляд;ть. Онъ съ подобающими промежутками поднималъ свой стаканчикъ и говорилъ Стену:- Над;юсь, ты не забываешь подливать вс;мъ? — Когда же онъ зам;тилъ, что б;дняга виночерпій самъ не усп;ваетъ куска проглотить спокойно, онъ изм;нилъ приказъ и приставилъ второго молодца Мартина наливать сид;вшимъ по другую сторону стола. У Макка во всемъ былъ порядокъ. И бес;ду онъ велъ о разныхъ разностяхъ, которыя могли интересовать его гостей.

Одни старики Фредрикъ Менза и Монсъ ничего не слыхали; только чавкали медленно и тупо. Монсъ все больше и больше уходилъ головой въ свой шерстяной шарфъ и ширился въ плечахъ; Фредрикъ Менза наоборотъ все вытягивался кверху, — худой и похожій на хищную птицу, но такъ же выжившій изъ ума, какъ и тотъ. Они оба были похожи на выходцевъ изъ могилъ, и пальцы ихъ тихо шевелились, словно червяки. Увидавъ что-нибудь на стол; подальше, до чего ему было не достать, Фредрикъ Менза привставалъ и тянулся туда. — Что ты, чего теб;? — тихо спрашивала дочь, подталкивая его; зат;мъ совала ему въ руку кусокъ чего-нибудь, и старикъ былъ доволенъ. Монсъ облюбовалъ блюдо съ ветчиной и давай ковырять въ немъ; ему сейчасъ же пришли на помощь и дали кусокъ. Монсъ погляд;лъ на этотъ кусокъ, который сначала почему-то не давался ему въ руки, а теперь вотъ попался, потомъ обильно намазалъ его масломъ и началъ уплетать. Ему сунули въ руку еще ломоть хл;ба, и червеобразные пальцы ц;пко его схватили. Скоро ветчина исчезла; Монсъ таращился на свою тарелку, но она была пуста. — У тебя же хл;бъ въ рук;,- напомнила ему мельничиха, и Монсъ, довольный и т;мъ, принялся за хл;бъ. — А ты помакни его въ чай, — сов;товали ему. Вс; готовы были помочь этимъ живымъ трупамъ, поухаживать за ними. Кто-то спохватился, что у б;дняги въ рукахъ одинъ сухой хл;бъ и посп;шилъ над;лить его масломъ и другими лакомыми вещами. Словно кал;ка-великанъ, словно гора, сид;лъ Монсъ и угощался. Но вотъ съ;денъ и хл;бъ, и онъ таращится на свою пустую руку и говоритъ, словно челов;къ: — Н;ту больше. — Н;ту больше, — вторитъ ему, словно попугай, Фредрикъ Менза, такъ же выжившій изъ ума, какъ и онъ.

Эти двое стариковъ, съ замусленными лицами, грязными руками, воняющіе отъ дряхлости, распространяли вокругъ себя на нижнемъ конц; стола невообразимо отвратительную атмосферу, какое-то скотское настроеніе, передававшееся и дальше, по об; стороны стола. Не будь это въ столовой у самого Макка, не долго было бы совс;мъ оскотиниться... Среди гостей за нижнимъ концомъ стола не слышно было ни единаго разумнаго слова, вс; были поглощены однимъ — ублажали дряхлость. Наконецъ, Монсъ усталъ ;сть, и принялся таращиться на св;чи и см;яться надъ ними:- Ха-ха! — при чемъ глаза его были похожи на пару волдырей. Теперь онъ, чортъ подери, былъ доволенъ. — Ха-ха! — см;ялся и Фредрикъ Менза съ серьезнымъ видомъ и продолжалъ чавкать. — Б;дняги, и у нихъ свои радости, — говорили люди кругомъ. Только мельничиха еще настолько сохранила разсудка, что ей было стыдно.

И нигд; въ ц;ломъ дом; не было ни единаго ребенка...

Потомъ подали сладости и хересъ. Ни въ чемъ не было недостатка за этимъ ужиномъ.

— У вс;хъ ли есть что-нибудь въ рюмкахъ? — спросилъ Маккъ. — Ну, такъ, по обычаю, осушимъ ихъ за здоровье моей дочери, баронессы Эдварды!

Вотъ это было въ самую точку, — по-барски и по отечески! Ахъ этотъ Маккъ! Какое почтеніе внушалъ онъ къ себ;!

Бенони все время сл;дилъ за своимъ господиномъ: какъ онъ кашлялъ въ салфетку, а не на весь столъ, какъ орудовалъ вилкой. Да, Бенони недаромъ былъ докой: везд; и всюду перенималъ и отовсюду возвращался обогащеннымъ полезной мудростью. Поэтому, когда Маккъ чокнулся съ нимъ, онъ уже подвинулся настолько, что сум;лъ отв;тить, какъ подобало, и показать себя настоящимъ бариномъ. Да, Бенони об;щалъ догнать Макка во всемъ.

Хозяинъ выпилъ и за смотрителя маяка съ женой — единственныхъ сос;дей Сирилунда со стороны моря! Старая дама сконфузилась и даже покрасн;ла, несмотря на свои пятьдесятъ л;тъ и двухъ замужнихъ дочерей съ д;тьми. Смотритель съ придурковатымъ видомъ повернулъ къ Макку свое увядшее лицо:- Ахъ, такъ! — и выпилъ свой стаканчикъ, не сп;ша; но рука его какъ-то странно дрожала. Не оттого ли, что Маккъ счелъ его челов;комъ, съ которымъ стоило чокнуться? Потомъ онъ опять погрузился въ свое идіотское равнодушіе.

А зат;мъ Маккъ выпилъ за здоровье вс;хъ своихъ людей: онъ никого не хот;лъ выд;лять и никого не желалъ обойти; вс; работали усердно, и онъ благодарилъ вс;хъ. — Счастливаго Рождества вс;мъ!

Вотъ мастеръ говорить! И откуда только брались у него слова? Гости были растроганы. Брамапутра схватилась за носовой платокъ. Кузнецъ въ былые годы не принялъ бы этого тоста, — въ немъ кип;ла «в;чная» вражда. Это была старая исторія, и въ ней столькіе были зам;шаны — и его молодая жена, которая умерла скоропостижно, и самъ Маккъ, и еще одинъ чужой, по имени лейтенантъ Гланъ, охотникъ. Случилось это н;сколько л;тъ тому назадъ; жена его была влюблена въ Глана, но Маккъ заставилъ ее покориться себ;. Кузнецъ еще помнилъ ее; она была такая маленькая, и звали ее Евой. Больше же онъ ничего не помнилъ; жизнь шла своимъ чередомъ, и вотъ теперь онъ сид;лъ за столомъ Макка и пилъ съ нимъ ради сочельника. В;чная вражда погасла...

— Ну, вс; ублаготворены? — спросилъ Маккъ.

Вс; встали. Элленъ Горничная начала живо перетаскивать б;лые съ позолотой стулья обратно въ парадную горницу; туда же ушелъ Маккъ, пригласивъ также смотрителя маяка съ женой и Бенони. Вс;мъ прочимъ гостямъ предложили провести вечерокъ въ столовой, и распить по стаканчику-другому пунша. Тамъ уже шелъ оживленный говоръ посл; выпитыхъ рюмочекъ водки и вина.

— Не сыграете ли намъ, мадамъ Шёнингь? — сказалъ Маккъ, указывая на небольшой клавесинъ.

Н;тъ, она не играетъ. Куда ей! Играть? Охота господину Макку такъ шутить!

— Но вы же играли намъ прежде, въ былые годы?

Н;тъ, н;тъ, когда? И не думала. Вотъ дочери ея ум;ютъ немножко; выучились самоучкой замужемъ. Он; такія музыкальныя.

— Вы изъ такой благородной семьи, урожденная Бродкорбъ, и говорите, что не учились музык;? Кром; того, я в;дь самъ слышалъ, какъ вы играете.

— Я изъ благородной семьи? Я? Все-то вы шутите!

— Ваши родители были влад;льцами ц;лаго прихода. Вы думаете, мн; это неизв;стно?

— Мои родители? У нихъ было н;сколько дворовъ, пожалуй. И порядочно земли, но... Н;тъ, господинъ Маккъ, это все сказки насчетъ ц;лаго прихода. Мои родители были крестьяне, у насъ была своя усадьба, были лошади, коровы, но ничего такого, о чемъ стоило бы говорить.

Смотритель Шёнингъ т;мъ временемъ расхаживалъ по горниц; съ очками на носу и разсматривалъ картины по ст;намъ. Ему ровнешенько безразлично было о чемъ разговаривала его жена съ Маккомъ. Охъ, какъ ему прислушался ея голосъ! Они были женаты тридцать л;тъ, прожили вм;ст; одиннадцать тысячъ дней.

Маккъ приподнялъ крышку инструмента.

— Н;тъ, н;тъ, — говорила мадамъ Шёяингъ. — Я не играла съ т;хъ поръ, какъ была молода. Разв; ужъ псаломъ какой-нибудь...

Она ус;лась, вся пунцов;я и жеманясь. Маккъ отворилъ двери въ столовую и только слегка поднялъ руку, — тамъ сразу водворилась тишина.

Смотрителя при первыхъ же звукахъ слегка передернуло, но онъ постоялъ еще съ минуту, тупо таращась на ст;ну, — на зло, чтобы не дать сбить себя съ позиціи, — потомъ прис;лъ на стулъ, позаботясь, однако, повернуть жен; спину. Мадамъ Шёнингъ сыграла псаломъ. Проигравъ его до конца и еще разъ весь съ начала, она опять съежилась и больше нич;мъ о себ; не заявляла.

— Весьма благодаренъ, — сказалъ ей Маккъ и закрылъ двери въ столовую, — теперь люди могли веселиться по своему.

Подали на огромномъ серебряномъ поднос; коньякъ, кипятокъ и сахаръ-рафинадъ, и Маккъ предложилъ господамъ мужчинамъ угощаться, а самъ приготовилъ два стаканчика пунша — себ; и мадамъ Шёнингъ. Зат;мъ подошелъ побес;довать немножко и со смотрителемъ.

— Да, эту картину д;дъ мой привезъ изъ Голландіи...

— А тамъ видъ острова Мальты, — сказалъ смотритель, указывая на другую картину.

— В;рно, — поощрилъ его Маккъ. — Вы разв; знаете?

— Да.

— Откуда же?

— Внизу подписано.

— Та-акъ, — сказалъ Маккъ, смекая, что немножко ошибся, слишкомъ низко оц;нивая сообразительность идіота. — А я думалъ, вы были на Мальт; и узнали видъ.

Теперь въ свою очередь мадамъ Шёнингъ им;ла удовольствіе слушать супруга. О, какъ хорошо ей знакома его тощая спина съ торчащими лопатками! Она начала потихоньку наигрывать на клавесин;, чтобы только не слыхать этого знакомаго голоса.

— Вы в;дь когда-то были капитаномъ, — пояснилъ Маккъ смотрителю. — Я и полагалъ, что вы могли бывать на Мальт;.

Что-то въ род; улыбки промелькнуло на лиц; смотрителя. — Я бывалъ на Мальт;.

— Въ самомъ д;л;? Подумайте!

— Но, если я вижу ландшафтъ Гельгеланда, то я узнаю его не только потому, что бывалъ въ Норвегіи.

— Н;-;тъ, само собой! — отв;тилъ Маккъ, соображая, что съ этимъ идіотомъ все-таки надо быть насторож;; лишнее съ нимъ и разговаривать.

И Маккъ обратился къ Бенони, выпилъ и заговорилъ:- Видишь ли, любезный Гартвигсенъ, все это у меня унасл;дованное — и мебель, и эта сахарница, и картины на ст;нахъ, и серебро, и все въ дом;. Все это пришлось на долю Сирилунда, другая половина отошла къ брату моему Макку въ Розенгоръ. Увы, посл; меня все это, в;рно, пойдетъ съ молотка. Не з;вай тогда, Гартвигсенъ!

— Зависитъ отъ того, кто изъ насъ первый помретъ.

Маккъ только покрутилъ головой на это. Потомъ опять перешелъ къ мадамъ Шёнингъ, — не хорошо, что она сидитъ все одна.

А Бенони думалъ про себя: «Это онъ просто такъ, чтобы сказать что-нибудь. У него в;дь есть дочь, насл;дница всего имущества. Зач;мъ же онъ подзадориваетъ меня?»

— Да, мадамъ Шенингъ, со смерти моей покойной супруги этотъ инструментъ такъ и стоитъ безъ д;ла. Некому играть на немъ. А в;дь не выкинешь, — вещь дорогая.

Мадамъ Шёнингъ задала разумный вопросъ:- Но ваша дочь в;дь играла, пока была дома?

— Н;тъ, баронесса Эдварда не играла. Это не по ея части было. А мы-то съ вами поб;жали бы Богъ в;сть куда, только бы послушать музыки! Впрочемъ, Роза играетъ, когда гоститъ зд;сь; она музыкантша.

Тутъ у Бенони мелькнула см;лая фантастическая мысль: а что ежели онъ, не глядя ни на какую баронессу, поладитъ съ Маккомъ насчетъ клавесина? Ему в;дь не лишнее было обзавестись такой штукой, — какъ разъ понадобится къ середин; л;та. Пожалуй, и Маккъ то заговорилъ не безъ умысла?

Въ столовой становилось шумно; люди, видно, зат;яли игру; несмотря на все благогов;ніе къ м;сту, раздавались громкіе взрывы мужского и женскаго хохота. Послышался звонъ стакана, упавшаго на полъ.

— Вы интересуетесь картинками, — опять завелъ Маккъ бес;ду съ Шёнингомъ. — Это вотъ берега Шотландіи. Какъ тамъ голо и печально!

— Весьма оригинальный видъ, — отозвался смотритель.

— Вы находите? Но тамъ одинъ песокъ да камни; ничего не растетъ.

— Ну, какъ же!

— Тамъ?

— Песокъ такого красиваго цв;та, а это вотъ — базальтовыя скалы. И вообще на камняхъ и песк; много чего растетъ.

— То-есть, кое-что, конечно...

— Сосна растетъ на вершинахъ и съ каждымъ днемъ становится все сочн;е и пышн;е. И въ бурю не гнется; стоитъ себ; гордо и только гудитъ.

— Да... съ этой точки зр;нія, — проговорилъ Маккъ, удивленный разговорчивостью смотрителя.

— Есть такое растеніе Асфаделусъ, — продолжалъ смотритель удивлять Макка, — на огромномъ стебл;, въ ростъ челов;ка, съ лиловыми цв;тами. Тамъ, гд; оно водится, ужъ ничего другого не растетъ; оно означаетъ безплодную почву, песокъ, пустыню.

— Поразительно! Вы видали этотъ цв;токъ?

— О, да. Даже срывалъ такіе цв;ты.

— Гд; же?

— Въ Греціи.

— Поразительно! — опять сказалъ Маккъ, чувствуя себя все бол;е и бол;е сбитымъ съ позиціи этимъ идіотомъ. — Ваше здоровье, мадамъ Шёнингъ! — съ достоинствомъ вышелъ онъ изъ неловкаго положенія.

Въ ту же минуту ст;нные часы въ длинномъ деревянномъ футляр; пронзительно пробили одиннадцать.

— Позвольте мн; приготовить вамъ еще глоточекъ пунша, мадамъ Шёнингъ? — прибавилъ Маккъ.

— Н;тъ, н;тъ, благодарствуйте, — пора намъ домой присмотр;ть за лампой, — отв;тила смотрительша. — При ней в;дь одинъ Эйнаръ остался.

Поговорили еще на эту тему. Мадамъ Шёнингъ уже встала и протягивала руку на прощанье, но, когда Маккъ спросилъ ее насчетъ Эйнара, глухон;мого сына, она позабыла о своемъ нам;реніи и снова с;ла.

Вдругъ смотритель посмотр;лъ на часы и сказалъ:- Одиннадцать часовъ; пора мн; домой къ ламп;.

Сказалъ онъ это такъ, какъ будто жена и не заговаривала объ этомъ, словно онъ первый началъ, — до такой степени слова жены были для него пустымъ звукомъ. Онъ допилъ свой стаканчикъ, подалъ руку Макку и пошелъ къ дверямъ, гд; опять остановился погляд;ть на картины. Смотрительша со своей стороны отнюдь не сп;шила, досказала Макку все, что хот;ла, и потомъ только пошла. А мужъ медленно двинулся за нею единственно потому, что какъ разъ въ эту минуту досмотр;лъ посл;днюю картину.

Маккъ и Бенони остались одни. Въ столовой становилось все оживленн;е; послышался женскій визгъ, и чье-то глухое паденіе на полъ.

— Веселятся, какъ видно, — съ улыбкой произнесъ Бенони, какъ будто самъ былъ совершенно чуждъ такого рода веселью.

Но Маккъ ничего на это не сказалъ и не выказывалъ желанія пускаться въ интимности. Онъ закрылъ клавесинъ, подулъ на крышку и обмахнулъ ее своимъ тонкимъ носовымъ платкомъ, — в;рно, чтобы показать, какой это дорогой, ц;нный инструментъ.

— Не выпьемъ ли еще по стаканчику? — предложилъ онъ Бенони.

— Н;тъ, покорн;йше благодарю, — отв;тилъ тотъ.

Въ столовой раздалось громкое п;ніе пекаря. Товарищи зашикали на него, ув;ряя его, что онъ пьянъ; онъ принялся спорить. Лишь время отъ времени изъ этого гама выд;лялись отд;льные голоса.

— Извини на минутку, — сказалъ Маккъ. — Приготовь себ; пока новый стаканчикъ; я только...

И Маккъ вышелъ въ кухню, — должно-быть, отдать какое-нибудь приказаніе. Тамъ онъ засталъ ключницу, и Бенони слышалъ, какъ онъ сказалъ ей: — Если пекарь ослаб;лъ, пусть Оле Челов;чекъ и бондарь проводятъ его домой.

Ни упрека, ни сердитаго слова по адресу злополучнаго пекаря. Но Бенони былъ малый сметливый: «Ага! такимъ манеромъ Маккъ отд;лается отъ троихъ, а жены ихъ останутся тутъ!»

Маккъ продолжалъ разговаривать съ ключницей:- Вы, конечно, были такъ добры, не забыли про ванну?

— Н;тъ, н;тъ.

Тутъ Бенони понялъ, что уже поздно и что Маккъ скоро захочетъ подняться къ себ; въ комнату. О, ванны Макка славились, да и бралъ онъ ихъ частенько, такъ что вс; о нихъ знали. У него въ ванн; были постланы мягкая перина и подушки, на которыхъ онъ преудобно укладывался. Да, много разсказовъ ходило насчетъ ваннъ Макка и насчетъ т;хъ, кто помогалъ ему брать ихъ; а также насчетъ серебряныхъ ангеловъ по угламъ его кровати.

Бенони хот;лъ уже распрощаться, но Маккъ, какъ любезный хозяинъ, заставилъ его налить себ; новый стаканчикъ. Они покалякали еще о томъ, о семъ, и Бенони набрался храбрости спросить: что можетъ стоить такая штука, какъ клавесинъ? Маккъ покрутилъ головой, — въ такой вечеръ знать-де не знаю никакихъ ц;нъ, — и сказалъ только: — В;рно, не дешево. Мои предки не стояли за ц;ною, когда имъ хот;лось чего нибудь. Тамъ, въ маленькой горниц;, есть рабочій столикъ изъ розоваго дерева, выложенный серебромъ и чернымъ деревомъ, — вотъ погляд;лъ бы ты!

Вошла ключница и съ сокрушеніемъ доложила:- Серебро не все... въ этомъ году не хватаетъ трехъ вилокъ!

— Такъ? — только сказалъ Маккъ. — Ну, это, в;рно, старая шутка; это он; каждый сочельникъ такъ пугаютъ насъ. Въ прошломъ году вилки в;дь отыскались?

— Да.

— Он; привыкли, что я самъ ищу пропажу; имъ забавно, когда я обыскиваю ихъ у себя наверху и чиню судъ и расправу. Это у насъ въ усадьб; старый обычай.

Ключницу это не успокоило. — Якобина съ мельничихой помогали намъ мыть посуду, — сказала она. — Потомъ я пересчитала серебро, и Якобина расплакалась... Говоритъ, что это не она. За ней и мельничиха... о томъ же.

— Это, какъ водится, — промолвилъ Маккъ съ улыбкой. — Он; совс;мъ, какъ д;ти. А жена пекаря не плакалась?

— Н;тъ... Не знаю.

— А у меня наверху все готово?

— Да.

— Такъ пусть жена пекаря пойдетъ сперва.

Ключница ушла, а Маккъ, улыбаясь, обратился къ Бенони: пора-де ему заняться д;ломъ, какъ ни пріятно посиживать тутъ, потягивая пуншъ; надо итти чинить судъ и расправу. Приходится соблюдать старину!

Бенони простился, и Маккъ проводилъ его до дверей. Въ с;няхъ они столкнулись съ женой пекаря, которая уже шла наверхъ.

IX

На другое утро Бенони еще лежалъ въ постели, какъ въ дверь постучали. Онъ подумалъ, что это его старая работница, которая по собственной догадк; стала оказывать ему такое почтеніе, стучать въ дверь прежде, ч;мъ войти, и крикнулъ: — Пожалуйста! Войди!

Вошелъ совс;мъ чужой челов;къ.

— Съ добрымъ утромъ... то бишь — съ праздникомъ, хот;лъ я сказать!

Извинившись, какъ ум;лъ, челов;къ снялъ м;ховую шапку. Онъ былъ не зд;шній; съ св;тлой бородкой, худощавый, съ длинными волосами и совс;мъ еще молодой.

Бенони лежалъ и гляд;лъ на него, зат;мъ сказалъ: — Присаживайся.

— Спасибо. Холодновато стало на двор;,- сказалъ челов;къ. — Меня пробирать начало, я и подумалъ: дай-ка осм;люсь зайти къ Гартвигсену.

Онъ говорилъ бойко и складно, безъ лишняго уничиженія.

Бенони спросилъ:- Ты меня знаешь?

— Н;тъ. Слыхалъ о васъ. Люди къ вамъ послали.

— Какъ тебя зовутъ?

— Свенъ Іоганъ Кьэльсенъ. Я изъ города; былъ тамъ одно время въ дозорныхъ, меня и прозвали Свенъ Дозорный. А родомъ я съ юга.

— А какое же у васъ д;ло ко мн;? — Бенони не понялъ хорошенько, что за дозорный такой, и за всякій случай перешелъ на вы.

— А такое д;ло, что вс; только и твердили мн;: ступай къ Гартвигсену. Я работы ищу... люди и говорятъ: не ходи сразу къ Макку, поди сначала къ Гартвигсену; онъ поговоритъ за тебя Макку.

— Такъ ты еще не былъ у Макка?

— Н;тъ.

Бенони почувствовалъ себя польщеннымъ и гордымъ. — Такъ люди говорятъ: поди къ Гартвигсену к черезъ него попадешь къ Макку? Ну, я не такъ близокъ съ Маккомъ, чтобы взять да сразу поставить тебя на м;сто. Но какъ-нибудь оборудуемъ д;ло. Какъ ты сюда добрался?

— П;шкомъ. Шелъ-шелъ и дошелъ. У меня вотъ есть алмазъ — р;зать стекло. Я и захватилъ съ собой изъ города ц;лый ящикъ стеколъ, — шелъ да вставлялъ людямъ стекла. А вотъ, какъ вышли вс;, и д;лать стало нечего.

Челов;къ улыбнулся, и Бенони тоже.

— Да и д;ло-то не стоющее, — зам;тилъ Бенони.

— Но у меня былъ вотъ этотъ алмазъ. Я его нашелъ на улиц;, ночью, когда былъ дозорнымъ. Надо же было пустить его въ д;ло.

— А теперь стекла вс; вышли?

— Посл;днее стеклышко вставилъ сегодня ночью. Тамъ на краю поселка есть такая хибарка... съ сердечкомъ въ дверяхъ; я туда и вставилъ.

Бенони принялся хохотать. — Вставилъ стекло?..

— Отъ нечего д;лать. М;сяцъ такъ ярко св;тилъ, — хот;лось что-нибудь такое выкинуть. Я взялъ да и вставилъ туда стеклышко, и хорошенько вмазалъ. Пожалуй, это какъ разъ на задворкахъ у школьнаго учителя...

— Ха-ха-ха! — пот;шался Бенони. — Теперь онъ подумаетъ, что это въ насм;шку надъ нимъ.

Челов;къ тоже разсм;ялся, потомъ отряхнулся и заговорилъ:- А теперь стало такъ холодно, что я пошелъ и постучался къ вамъ. Я всю ночь пробродилъ. Приходилъ было вчера вечеромъ, да у васъ было заперто.

— Я былъ въ гостяхъ у Макка, — пояснилъ Бенони. — Теб; бы зайти сюда около полуночи, когда я вернулся.

— Тогда и я ужъ вернулся назадъ... въ ту хибарку. Не позволите ли растопить печку?

— Не трудись, я самъ...

Бенони соскочилъ было съ постели, но гость закричалъ:- Лежите, лежите смирно! — и принялся растапливать. Такой прыткій! Бенони объяснилъ, что у него для такой работы есть женщина, но она не усп;ла еще придти.

— Не поставить ли котелокъ на огонь? — спросилъ Свенъ Дозорный.

— А ты сум;ешь? Она, в;рно, сейчасъ придетъ, но...

Свенъ Дозорный поставилъ котелокъ на огонь, а, когда вода закип;ла, всыпалъ туда горсти дв; кофею. — Не жал;й, — сказалъ ему Бенони. Когда въ комнат; потепл;ло, онъ всталъ и досталъ кое-чего перекусить. Потомъ вспомнилъ, что надо же показать чужому, куда онъ попалъ — къ челов;ку образованному, и принялся усердно умываться. Покончивъ съ этимъ, Бенони съ удовольствіемъ слушалъ болтовню лихого дозорнаго. Превеселый вышелъ завтракъ.

Тутъ пришла работница. Бенони и ей поднесъ ради праздника рюмочку, прибавивъ, что она можетъ сказать гостю спасибо за его трудъ. — Да принеси еще воды въ рукомойникъ, — прибавилъ Бенони.

— Для меня? Я ужъ умывался, — сказалъ Свенъ. — Въ л;су, когда шелъ сюда. Набралъ пригоршню сн;гу да и умылся.

— А ч;мъ же вытерлись? — спросила работница.

— Вывернулъ рукавъ у куртки и вытерся о подкладку.

— Молодчина! — одобрилъ Бенони.

— А волосы расчесалъ еловой шишкой.

— Чудеса! — сказала работница хозяину.

Бенони гость сразу понравился. И не было ничего дурного въ томъ, что онъ сразу открылся, въ какой онъ нужд;. По крайней м;р;, это не какой-нибудь толстопузый богачъ, который побрякиваетъ мошной и готовъ задрать носъ передъ Бенони, И какой онъ признательный, этотъ Свенъ, какъ ловко ум;етъ отозваться на всякое благод;яніе! Когда Бенони предложилъ ему не жал;ть кофею, Свенъ отв;тилъ:- Да, да, ужъ я вижу, что попалъ въ зажиточный домъ. — Когда же Бенони пооб;щалъ взять его съ собою къ Макку и похлопотать за него, Свенъ усердно поблагодарилъ и прибавилъ, что вотъ точь-въ-точь такъ ему люди и предсказывали.

— А ежели Маккъ тебя не возьметъ, я самъ тебя возьму, — сказалъ Бенони.

Д;ло было рано утромъ, а онъ уже выпилъ два стаканчика и разошелся:- Пожалуй, коли на то пойдетъ, мн; самому можетъ понадобиться не меньше народу, ч;мъ у него, у Макка.

Но тутъ Бенони самъ смекнулъ, что хватилъ черезъ край, и поправился:- Вонъ виситъ мой большой неводъ. Коли сельдъ хлынетъ, такъ и тридцати рукъ не хватитъ.

— Вы разв; не ;дете на Лофотены? — спросилъ Свенъ.

Бенони былъ озадаченъ. Гостю и это изв;стно — что онъ по;детъ на шкун; скупать треску для трехъ судовъ? И онъ отв;тилъ коротко и ясно:- Если я пор;шу насчетъ Лофотенъ, то возьму тебя съ собой.

X

Бенони отправился на Лофотены; вс; рыбаки двинулись туда, и въ селень; совс;мъ не осталось мужчинъ. Бенони ушелъ на шкун; и не преминулъ взять съ собой Свена матросомъ. Ушли и об; яхты Макка; одну повелъ Вилласъ Пристанной, а другую Оле Челов;чекъ. Въ Сирилундской гавани осталось только н;сколько малыхъ лодокъ да большой почтовый баркасъ.

Бенони собрался-таки зайти къ Роз; передъ самымъ отъ;здомъ, но у него было еще столько хлопотъ и заботъ, что онъ усп;лъ только наскоро проститься съ ней и пооб;щать в;рность до гроба. По дорог; онъ еще разъ обернулся и крикнулъ, что непрем;нно купитъ ей кольцо и крестикъ. Потомъ онъ отплылъ изъ гавани, а Роза стояла у окна въ Сирилунд; и гляд;ла ему всл;дъ. Но черезъ полчаса со шкуны было видно уже только что-то въ род; разв;шанной на окошк; матеріи вм;сто челов;ка.

У Макка въ Сирилунд; ничего новаго не случалось, но у кистера Аренцена въ одинъ прекрасный день, въ феврал;, оказалась новость — вернулся сынокъ, законникъ. Выучился, наконецъ. У молодого Аренцена были б;лыя руки и ни единаго волоска на маковк;,- сразу видно было, что много учился. Зато люди и относились къ нему съ большимъ почтеніемъ. Дома ему отвели отд;льную комнату да еще контору, и онъ готовился повернуть тутъ д;ла по-новому. Теперь никому не придется терп;ть несправедливость годами; всякій сразу можетъ добиться своихъ правъ. О, тутъ, нав;рно, предстояло д;ла не мало, — старый ленеманъ правилъ больно круто.

И старику кистеру съ женой пришла пора отдохнуть. Не мало они потрудились и побились на своемъ в;ку. Вс; шестеро старшихъ д;тей вм;ст; не обошлись имъ столько, какъ одинъ этотъ седьмой и младшій сынокъ Николай, солнышко семьи, законникъ. Какъ они бились ради него, какъ во всемъ себ; отказывали, и въ ;д; и въ одежд;, откладывая для него каждый грошъ! И даже занимали деньги, закладывали свое добро. Теперь сынокъ вернулся и за все имъ заплатитъ. На дверяхъ конторы появилась дощечка съ его именемъ и обозначеніемъ часовъ, когда его можно застать.

Пока же молодой Аренценъ ходилъ нав;щать сос;дей, чтобы не показаться гордецомъ.

Пос;щенія его доставляли не малое развлеченіе; онъ былъ такой добродушный, легкомысленный, болталъ, см;шилъ. У церкви онъ тоже вступалъ въ разговоры и заводилъ себ; знакомства. Но въ это время года изъ взрослыхъ людей оставались въ приход; одн; женщины, такъ что къ нему въ контору никто еще не заглядывалъ. Вотъ придетъ весна, рыбаки вернутся, — тогда и д;ла пойдутъ. До т;хъ же поръ весь приходъ сид;лъ вдобавокъ безъ денегъ.

Однажды молодой Аренценъ забрелъ и въ Сирилундъ. Онъ, не торопясь, обошелъ дворъ, постоялъ и посмотр;лъ на голубей, насвистывая имъ какіе-то мотивы. Было это передъ самыми окнами дома, такъ что Маккъ и Роза им;ли время понаблюдать за нимъ. Зат;мъ онъ вошелъ въ домъ, а шляпу снялъ уже въ самой горниц;,- онъ в;дь былъ пл;шивый.

— Добро пожаловать въ родные края ученымъ и все такое... — прив;тствовалъ его Маккъ и вообще обошелся съ нимъ ласково, отечески называя Николаемъ.

Поговорили о томъ, о семъ. Роза, когда-то слывшая нев;стою Аренцена, была тутъ, но онъ не напускалъ на себя по этому случаю никакой торжественности, а былъ по своему обычаю веселъ и разговорчивъ. Маккъ заговорилъ о его видахъ на будущее, но онъ отв;тилъ, что пока не им;етъ въ виду ничего другого, какъ сид;ть дома да поджидать б;шеныхъ людей. — Люди в;дь обязаны зат;вать ссоры и приходить ко мн; мириться, — сказалъ онъ.

Роза хорошо его знала и посм;ивалась на его р;чи, хотя и была зад;та т;мъ, что ея помолвка не настроила его на бол;е серьезный ладъ.

— Но в;дь это ужасно, — ты сталъ совс;мъ пл;шивымъ! — сказалъ Маккъ.

— Совс;мъ? — невозмутимо отозвался молодой Аренценъ. — Отнюдь н;тъ.

Но Роза уже вид;ла его пл;шивымъ раньше, и для нея это было не ново. Увы, за эти годы она находила въ немъ все больше и больше перем;ны каждый разъ, какъ ;здила туда, на югъ. И съ каждымъ разомъ онъ становился все большимъ и большимъ кривлякой, легкомысленнымъ, л;нивымъ балагуромъ. Городская жизнь развратила этого сына деревни.

— Но какъ ни мало у меня волосъ тутъ, — продолжалъ молодой Аренценъ, показывая на свою полированную макушку, — они все-таки встали у меня дыбомъ недавно, когда я прі;халъ домой.

Маккъ улыбнулся, и Роза тоже.

— Первый попался мн; навстр;чу лопарь Гильбертъ. Я сразу его узналъ и спросилъ, какъ онъ поживаетъ, какъ его здоровье. «Ничего себ;,- отв;тилъ онъ, а вотъ Роза помолвлена съ почтаремъ Бенони». «Съ поч-та-ремъ Бенони?» — спросилъ я. «Да, да!» «Со мно-ой!» — поправилъ я. Но Гильбертъ закачалъ головой и не поддержалъ меня. Ну, прошу покорно, сами судите о моемъ ужас;, когда онъ не поддержалъ меня!

Наступило неловкое молчаніе.

— Вотъ когда, — продолжалъ молодой Аренценъ, — волосы у меня и встали дыбомъ.

Роза медленно отошла къ окну и стала смотр;ть на дворъ.

Тутъ-то бы Макку и осадить этого франта, но онъ былъ челов;къ сообразительный и сразу смекнулъ, что ссориться съ Николаемъ Аренценомъ, законникомъ, не-рука. Напротивъ. Впрочемъ, и поощрять этого развязнаго тона Макку не хот;лось, и онъ, сказавъ:- Ну, вамъ, пожалуй, есть о чемъ поговорить другъ съ другомъ, — вышелъ изъ комнаты.

— Н;тъ, совс;мъ не о чемъ! — крикнула Роза всл;дъ ему.

— Послушай-ка, Роза, повернись, — попросилъ молодой Аренценъ. Самъ онъ не всталъ съ м;ста и даже не гляд;лъ на нее. Онъ осматривался кругомъ, такъ какъ попалъ къ Макку въ первый разъ. — А тутъ есть недурныя старинныя гравюры на ст;нахъ, — сказалъ онъ съ видомъ знатока.

Никакого отв;та.

— Ну, поди же сюда, побес;дуемъ, коли хочешь, — продолжалъ молодой Аренценъ, вставая. Онъ подошелъ къ одной изъ картинъ на ст;н; и принялся ее разглядывать. И вотъ, эти двое, оставшись наедин;, стояли каждый въ своемъ углу, спиною другъ къ другу — Право, недурно, — сказалъ онъ, самому себ;, кивая на картину. Зат;мъ вдругъ подвинулся къ окну и заглянулъ Роз; въ лицо:- Ты плачешь? Я такъ и зналъ.

Она быстро отошла отъ окна и бросилась на стулъ.

Онъ медленно посл;довалъ за него и с;лъ на другой. — Не горюй, Розочка, — сказалъ онъ, — все это пустяки.

Этотъ пріемъ не им;лъ усп;ха. Тогда онъ пустилъ въ ходъ другой:- Я тутъ сижу и стараюсь развлечь тебя, а ты и ухомъ не ведешь. Вотъ какъ меня тутъ ц;нятъ! Да покажи ты хоть ч;мъ-нибудь, что зам;чаешь мое присутствіе.

Молчаніе.

— Ну, однако! — воскликнулъ онъ и всталъ. — Я возвращаюсь въ родныя края, такъ оказать, и первымъ долгомъ стремлюсь къ теб;...

Роза только ротъ открыла, глядя на него.

А молодой Аренценъ воскликнулъ: — Ну, выбилъ таки изъ тебя искру жизни! Улыбнулась! О, Господи, эта раскаленная м;дная улыбка, эти яркія нелинючія губы!..

— Да ты съ ума сошелъ! — не выдержала, наконецъ, Роза.

— Да, — сразу подхватилъ онъ, кивая головой. — Я не перестаю сходить съ ума съ т;хъ поръ, какъ вернулся домой. Знаешь-ли ты, что мн; разсказали о теб;? Что ты нев;ста почтаря Бенони! Слыханное-ли д;ло? Съ ума сошелъ, — говоришь ты? Н;тъ, я разбитъ, уничтоженъ, не существую, умеръ, или н;что въ этомъ род;. Я хожу день-деньской и не знаю, за что мн; ухватиться, что предпринять, — все, что ни придумаю, никуда не годится. Когда я шелъ сюда сегодня, я объ одномъ молилъ Бога... Молитва была не длинная, да и просилъ я немногаго — только, чтобы съ ума не сойти. Почтарь Бенони! А я-то? Съ ума сошелъ, — говоришь ты? Да, да, я обезум;лъ, я боленъ. Я стою тутъ, а на самомъ д;л; я слегъ! Да, да, кремень и тотъ не выдержалъ бы такого удара.

— Господи Боже мой! — опять вырвалось у Розы на этотъ разъ съ искреннимъ отчаяніемъ:- Ну, есть ли тутъ хоть капля здраваго смысла?

Онъ былъ н;сколько озадаченъ этимъ искреннимъ воплемъ; лицо у него передернулось, и онъ спалъ съ тона:- Ну, скажи слово, и я собственноручно накрою шляпой остатокъ своихъ волосъ и уйду.

Она посид;ла, подумала, потомъ вскинула голову и заговорила: — Хорошо; теперь ужъ все равно. Но я все-таки нахожу, что ты... что не м;шало бы теб; быть посерьезн;е. Мн;, пожалуй, сл;довало бы написать теб; о томъ, что вышло зд;сь у насъ, но... Да, я помолвлена. Надо же было кончить ч;мъ-нибудь. Да и не все ли равно?

— Не унывай. Давай лучше поговоримъ объ этомъ. Ты в;дь знаешь, что мы съ тобой самые лучшіе непріятели въ мір;.

— Не о чемъ и разговаривать больше. Мы съ тобой достаточно уже разговаривали. Помнитоя, четырнадцать л;тъ тому назадъ начали.

— Да, въ сущности баснословная в;рность! Сд;лай-ка маленькую экскурсію въ исторію челов;чества и поищи подобнаго прим;ра, — не сыщешь. Такъ вотъ, значитъ, я возвратился въ родные края...

— Слишкомъ поздно. И хорошо, что такъ.

Онъ сталъ серьезн;е и сказалъ: — Значитъ, голубятня и большой сарай такъ на тебя повліяли?

— Да, — отв;тила она, — вообще все вм;ст;; не буду отпираться. А отчасти и самъ онъ. Да и надо же мн; было ч;мъ-нибудь кончитъ. И разъ онъ такъ добивался меня...

Молчаніе. Оба сид;ли и думали каждый свое. Вдругъ Роза обернулась на ст;нные часы и сказала:- Не знаю...

— Я знаю! — отозвался онъ и взялся за шляпу.

— А то Маккъ подумаетъ, что мы тутъ сидимъ и м;няемся кольцами, — отчеканила она. Но тутъ ее какъ-будто зло взяло, и она порывисто спросила:- А скажи мн;, ты в;дь могъ бы сдать эти свои несчастные экзамены еще года три-четыре тому назадъ, какъ говорятъ?

— Да, — отв;тилъ онъ, какъ будто сконфуженный, — но тогда нашей в;рности было бы всего одиннадцать л;тъ.

Она сд;лала усталое движеніе рукой и встала. Онъ простился, не подавая руки, и прибавилъ: — Я-то не придаю этому значенія... но что, если бы и я теперь постарался насчетъ недвижимости?

— Ты? Ты постарался бы?..

— Н;тъ, ради Бога, — это не манифестъ. Я только говорю, что ц;лью моего честолюбія становятся отнын; голубятня и сарай!

XI

Къ Пасх; прі;хало на побывку много рыбаковъ. Они привезли семьямъ крупной Лофотенской трески, — одна лодка могла захватить съ собой рыбы для десятка семействъ, — и поклоны отъ оставшихся на промыслахъ. Бенони не могъ прі;хать самъ, такъ какъ у него на рукахъ было три судна, и послалъ за себя Свена Дозорнаго, дов;ривъ ему шлюпъ съ грузомъ рыбы для Макка, а для Розы Барфодъ золотое кольцо и золотой крестикъ. Но Роза уже опять находилась дома, такъ что посланному пришлось для исполненія порученія пуститься въ длинный путь черезъ общественный л;съ въ сос;дній приходъ. Къ посылк; было приложено и письмецо.

Свенъ остался провести на пасторскомъ двор; первые дни Пасхи. Этотъ б;локурый, съ такой б;лой кожей, парень, по обыкновенію, принесъ съ собой веселье и готовъ былъ п;ть сколько угодно. А какой онъ былъ сильный! Натаскалъ воды и для хл;ва и для кухни.

Роза пришла въ людскую какъ разъ, когда онъ расп;валъ, и сказала:- Продолжай!

Свенъ не заставилъ себя упрашивать и продолжалъ п;сню ночныхъ сторожей:

Средь нашихъ братьевъ много
морскія пашутъ волны;
опасна ихъ дорога,
ихъ ночи страховъ полны.
О, Боже, путь ихъ сгладь, —
часы пробили пять, —
верни семь; опять!

— А зд;шній народъ не поетъ, — затараторилъ онъ. — Совс;мъ зв;рье. Встр;тишь кого-нибудь, спросишь: ум;етъ ли онъ п;ть, — н;тъ! Иной разъ прямо зло возьметъ.

— А ты все время расп;ваешь? — спросила его одна изъ д;вушекъ.

— Еще бы! Я никогда не тужу; см;юсь, да и все тутъ. Сколькимъ людямъ на св;т; живется хуже моего; они пусть и тужатъ. Впрочемъ, Гартвигсенъ поетъ, — я долженъ признаться.

— Разв;? — внезапно спросила Роза.

— Какъ же! Какъ возьметъ молитвенникъ, да заведетъ псаломъ — никто его не перетянетъ.

— Онъ и на Лофотенахъ часто поетъ?

— Какъ же! Гартвигсенъ — онъ поетъ!

— Поблагодари его за посылку, — сказала Роза.

Свенъ поклонился. Молодецъ былъ этотъ Свенъ; изъ городскихъ; его учили в;жливости. А, поклонившись, онъ сказалъ:- Благодарствуйте! В;рно, будетъ и письмецо?

— Н;тъ, едва-ли, — отв;тила Роза. — О чемъ отсюда писать?

— Пожалуй, что такъ, — сказалъ Свенъ, не безъ н;котораго удивленія.

Да, Роза р;шительно не знала, о чемъ ей писать жениху. Она прим;рила кольцо; оно оказалось впору, но какой тяжелой стала ея рука отъ этого толстаго кольца! И вся рука казалась точно чужою. Потомъ она принялась разглядывать крестъ, — большой золотой крестъ, какіе было въ мод; носить на черной шейной бархатк;. Впрочемъ, у Розы уже былъ крестикъ; ей подарили его къ конфирмаціи. Первый день Пасхи она все-таки походила въ обновкахъ, но потомъ сняла ихъ и спрятала. Письмо она прочла всего разъ; она въ сущности ничего другого и не ожидала, но перечитывать письмо не стала.

А, пожалуй, все-таки сл;довало послать Бенони пару словъ, поблагодарить? Да, это было бы не лишнее. И вечеромъ она прис;ла и написала, что «шлетъ сердечное спасибо дорогому Бенони, хотя уже такой поздній часъ»... и такъ дал;е. «Кольцо мн; впору, а въ крестъ я прод;ла черную бархатную ленточку»... и такъ дал;е. «Вс; мы здоровы, а меня теперь сильно ко сну клонитъ. Спокойной ночи! Твоя Роза».

На другой утро она хот;ла отдать это письмецо, но оказалось, что Свена уже н;тъ. У Свена в;дь было еще письмо къ Макку въ Сирилундъ, а шелъ уже третій день Пасхи, такъ приходилось сп;шить.

Свенъ Дозорный опять шелъ л;сомъ, расп;вая, болтая самъ съ собой, раздумывая о томъ, о семъ и передергивая плечами. Въ дорог; онъ пробылъ недолго, пришелъ въ Сирилундъ еще засв;тло, хотя дни и стояли короткіе. Онъ отдалъ письмо Макку и получилъ приказъ переночевать, чтобы дождаться отв;та.

Въ письм; Бенони къ Макку сообщалось о ц;нахъ на треску, печень, икру и соль; сколько груза уже закуплено и сколько еще им;ется въ виду. Дальше говорилось, что онъ продалъ порядочно сельдей для наживки, и по хорошей ц;н;. Въ конц; же письма Бенони, какъ челов;къ, собирающійся жениться, спрашивалъ насчетъ клавесина въ большой горниц; и розоваго рабочаго столика въ маленькой: мы уступитъ ли Маккъ ему эти вещи и какъ дешево? На Лофотенахъ не купишь ни такой музыки, ни такого столика, кром; разв; простыхъ сосновыхъ, а зa такимъ Роза не станетъ шить, поэтому Маккъ оказалъ бы ему услугу... «Съ почтеніемъ Б. Гартвигсенъ со шкуны».

Маккъ написалъ въ отв;тъ, что ему, конечно, жаль разстаться съ клавесиномъ и рабочимъ столикомъ, но изъ расположенія къ самому Бенони, а также потому, что его милая крестница вздыхала по этимъ вещамъ и, пожалуй, жить безъ нихъ не могла, онъ ихъ уступитъ за сходную ц;ну...

Свенъ расположился вечеромъ въ людской, п;лъ п;сни и забавлялъ вс;хъ. Сначала бойкій парень устроился было на чердак; надъ людской, — подъ предлогомъ, что смертельно усталъ съ дороги. На чердак; оказалась постель, начинались такія пріятныя сумерки, лежать было такъ славно, тепло, что Свенъ отлично могъ бы выспаться... Но у него терп;нія не хватило пролежать тамъ больше часа, и онъ опять шмыгнулъ внизъ. Въ людской уже зажгли огонь, но у самаго входа на л;стницу Свенъ наткнулся на очень горячаго челов;ка, — это былъ старшій изъ дворовыхъ работниковъ, и между ними завязалась любопытная перебранка.

— Взять да вытолкать тебя въ шею! — сказалъ работникъ.

Свенъ расхохотался и отв;тилъ только:- Ну-ка!

— Я приставленъ сл;дить за порядками въ людской. Самъ Маккъ такъ вел;лъ.

— А что же я такое сд;лалъ?

— Ты лазилъ на чердакъ... Какъ разъ оттуда идешь... Якобина! — крикнулъ работникъ наверхъ.

— Чего? — отозвалась сверху Брамапутра.

— Слышишь? Она тамъ.

— А мн;-то какое д;ло! — отв;тилъ Овенъ. — Я спалъ тамъ съ дороги.

— Беззаконно спалъ! Якобина замужемъ за Оле.

— А я почемъ зналъ? Я тутъ чужой; городской челов;къ.

— Н;тъ, я теб; скажу, кто ты: живодеръ, который шляется изъ двора во дворъ, — заявилъ работникъ.

— Тебя бы плетьми угостить за твой языкъ! — отв;тилъ Свенъ.

— А тебя вздуть до полусмерти! — разъярился работникъ. — Понялъ, что я сказалъ? Вздуть!

— Обзывать людей живодерами — да это уголовщина! Во всякомъ порядочномъ город; на тебя бы над;ли за твою ругань колодки! — не оставался въ долгу Свенъ.

Брамапутра спросила сверху изъ-за чего они ссорятся. Какъ только у Свена оказался стоющій вниманія свид;тель, задора въ немъ еще прибавилось, и онъ подступилъ съ кулаками къ самому носу работника:- Ежели ты сейчасъ же не уберешься, я теб; нагр;ю уши!

Брамапутра спустилась совс;мъ внизъ, — безстрашная, курчавая и любопытная. — Да вы совс;мъ спятили! — сказала она.

— А ты напрасно такъ поддаешься, — предостерегающе обратился къ ней работникъ. — Смотри, Оле твой в;дь только въ отлучк;; небось, вернется.

Свенъ только взглянулъ, и видно было, что ему недолго перейти отъ словъ къ д;лу: — Что ты сказалъ? — спросилъ онъ.

— Ничего, — отв;тилъ работникъ, — я не стану много разговаривать, а возьму да вышвырну тебя вонъ!

Брамапутра вм;шалась въ д;ло, прод;ла свою руку подъ локоть работника и оттащила его въ сторону. — Будетъ вамъ! Есть изъ-за чего! — сказала она. — Сегодня же Пасха и все такое... Пойдемъ лучше со мной!

И работникъ пошелъ съ ней въ людскую.

Свенъ остался въ с;няхъ, насвистывая и раздумывая. На самомъ д;л; на ум; у него была не Брамапутра, а Элленъ Горничная. Онъ вид;лъ ее н;сколько разъ, шутилъ съ ней и оказывалъ разныя маленькія любезности. «Ну, да, в;рно, она придетъ посл;», подумалъ онъ и тоже двинулся въ людскую. Вотъ тогда-то онъ и поднялъ тамъ возню, принялся п;ть и выкидывать разныя штуки. А Элленъ Горничная, д;йствительно, пришла, немного погодя, и осталась до поздняго вечера. Да, не будь Пасха, пожалуй, сразу пустились бы въ плясъ.

Въ самый разгаръ веселья вошелъ Маккъ съ письмомъ въ рукахъ. Въ людской сразу наступила мертвая тишина, и каждый пожелалъ очутиться гд;-нибудь подальше, — такое почтеніе внушалъ къ себ; старый хозяинъ. Но Маккъ даже не погляд;лъ по сторонамъ; ему не къ лицу было показаться передъ слугами мелочнымъ придирой.

— Вотъ, передай это письмо Гартвигсену, — сказалъ онъ только, обращаясь къ Свену.

Тотъ взялъ письмо, поклонился, какъ сл;дуетъ, и сказалъ, что передастъ непрем;нно.

Маккъ повернулся и вышелъ.

Съ минуту еще длилась тишина, а тамъ опять пошло веселье, да еще пуще прежняго, — у вс;хъ какъ будто отлегло на сердц;. Еще бы! Самъ Маккъ былъ тутъ, — вонъ онъ гд; стоялъ, а говорилъ словно одинъ изъ нихъ. Ахъ этотъ Маккъ!

Свенъ закричалъ:- Давайте споемъ: «Ой вы, сорозскія д;вушки красныя!» Да хорошенько подтягивайте! Не забудьте, что посл; каждаго стиха, какъ только я кончу, вы вс; должны подхватывать хоромъ, этакъ скороговоркой: ой вы, сорозскія д;вушки красныя! Такъ меня учили. Ну, я затягиваю...

— А не поплясать ли намъ кстати? — разошлась Брамапутра. Въ ней словно б;съ сид;лъ.

Старшій работникъ злов;ще проц;дилъ:- Да, да, Оле твой пока на Лофотенахъ, но...

— Ну, и ц;луй меня со своимъ Оле! — отв;тила Брамапутра, такъ и извиваясь передъ нимъ со своими кудряшками. Ужъ больно ее разбирала охота поплясать.

Работникъ размякъ, погляд;лъ на нее и промолвилъ:- Да, не будь Пасха...

— Ну, и ц;луй меня со своей Пасхой! — опять бросила ему Брамапутра.

Тогда работникъ не вытерп;лъ, выступилъ на середину комнаты и принялся кружить Брамапутру. А онъ былъ молодецъ плясать, не изъ слабосильныхъ. Посл; нихъ вышли Свенъ Дозорный съ Элленъ Горничной, а за ними еще дв; пары. Послали за парнемъ съ гармоникой, и наладилась заправская вечеринка; вс;мъ было весело. А двое с;дыхъ призр;ваемыхъ, Фредерикъ Менза и Монсъ, сид;ли въ углу и гляд;ли на все, словно два бездыханныхъ т;ла съ того св;та. Время отъ времени они болтали другъ съ другомъ, спрашивали и отв;чали, словно въ этомъ и впрямь была какая-нибудь надобность. Да, они выжили изъ ума, но на веселый ладъ, какъ заправскіе архиплуты. Имъ, пожалуй, чудилось, что горница изловила вс;хъ этихъ людей и кружитъ ихъ, вотъ они порой и хватали своими безпомощными руками воздухъ, чтобы привести горницу въ повиновеніе.

А Свенъ Дозорный съ Элленъ Горничной куда д;вались? Они улизнули въ укромный уголокъ и шушукались тамъ. Онъ два раза обнялъ и поц;ловалъ ее. Ахъ, какая у нея была тоненькая талія! И какое милое имячко! И вся она была такая славненькая!.. И стоило ему шепнуть ей пару н;жныхъ словъ, какъ и у нея глаза заискрились, и она тоже влюбилась въ него. Ахъ, въ ней все было прелестно! — У тебя такія маленькія холодныя ручонки, — такъ славно взять ихъ въ свои и согр;вать... — сказалъ онъ. — А какое легкое имячко Элленъ; совс;мъ датское имя!

Какъ они были молоды и какъ влюблены оба!

На другой день Свенъ Дозорный отправился обратно на Лофотены.

XII

Молодой Аренценъ предпринялъ далекій путь. Вставъ спозаранку, онъ около полудня добрался уже до середины общественнаго л;са, по дорог; въ сос;дній приходъ. Шелъ онъ п;шкомъ; была суббота; погода стояла мягкая.

Что такъ всколыхнуло ученаго челов;ка? По какой причин; молодой Аренценъ, этотъ избалованный шалопай, столь не любившій себя безпокоить, вдругъ взялъ на себя такой трудъ? Богъ его знаетъ! Самъ-то молодой Аренценъ, впрочемъ, говорилъ себ;, что им;етъ въ виду д;ловые интересы. Разв; не пос;щалъ онъ по воскресеньямъ свою приходскую церковь ради обновленія знакомствъ? Ну вотъ, а завтра, по той же причин;, пойдетъ въ сос;днюю. У молодого Аренцена было на ум; утверждать законъ и право не въ одномъ своемъ приход;. Но в;дь до весны не на что было расчитывать, — вс; мужчины на Лофотенахъ, и вс; рыбацкія селенья безъ денегъ. Изъ-за чего же онъ хлопоталъ сегодня?

Молодой Аренценъ сбилъ сн;гъ съ пня и устроилъ себ; сид;нье. Потомъ закусилъ изъ походной сумки и здорово хлебнулъ изъ бутылочки. Хлебнулъ онъ и еще, и еще, пока не опорожнилъ бутылки; тогда онъ швырнулъ ее далеко въ сн;гъ. «Вотъ котомка-то и полегче стала — безъ бутылки», подумалъ молодой Аренценъ. О пустой бутылк; онъ не жал;лъ, — у него была въ запас; полная.

А какъ славно, какъ тихо въ л;су и въ пол; въ такой вотъ зимній день! Совс;мъ не скучно побывать тутъ разокъ; напротивъ, даже преинтересно, — именно разокъ.

Чу! Молодой Аренценъ поднялъ голову и сталъ вглядываться, — ему послышались шаги. Да, навстр;чу идетъ кто-то... Вотъ такъ удача! Роза!

Они поздоровались, оба пораженные встр;чей.

— Ты къ намъ? — спросилъ онъ.

— Да. А ты къ намъ?

— Я въ своихъ интересахъ... Мн; нужно завести знакомства въ разныхъ приходахъ.

Роза тоже сочла нужнымъ объясниться: — А я въ Сирилундъ. Я еще не гостила тамъ въ нын;шнемъ году.

Но по м;р; того, какъ первое удивленіе отъ неожиданной встр;чи проходило, каждому становилось все досадн;е, что вздумалось пуститься въ путь какъ разъ сегодня. И какъ это они не могли удержаться подольше! Ну, да Роз;-то еще было не такъ неловко: вс;мъ изв;стно, что она еще со временъ Эдварды, когда сама ходила въ коротенькихъ платьицахъ, то и д;ло гостила въ Сирилунд;. А вотъ молодому Аренцену было ужасно обидно... Ну что бы ему переждать денекъ — хоть до завтра! Однако, онъ былъ не таковскій, чтобы не выпутаться.

— Я собственно расчитывалъ, что ты уйдешь изъ дому какъ разъ сегодня, — сказалъ онъ.

— Да?

— Потому и пошелъ. Я нарочно все приноравливался — попасть къ вамъ въ церковь, когда тебя не будетъ.

Прозр;ла она или н;тъ его уловку, но разсм;ялась и поблагодарила.

— Я смекнулъ, что теб; не любо... Вотъ и хот;лось угодить теб; разокъ.

— Что-то ты ужъ больно серьезенъ сталъ, — подозрительно сказала она. — По-твоему, это красиво, что ты норовишь придти къ намъ, когда меня н;тъ дома?

Но и старому притворщику становилось уже не по себ; подъ личиной серьезности. — Если ты принимаешь это такъ, то я лучше поверну и пойду съ тобой, — объявилъ онъ.

Они прошли рядомъ н;сколько шаговъ...

— Н;тъ, — сказала она, — тогда ужъ лучше поверну я. У меня в;дь н;тъ тамъ никакихъ д;ловыхъ интересовъ.

И они опять повернули и направились въ приходъ Розы.

Они шли и перебрасывались словами, ни въ чемъ не прекословя другъ другу. Но вотъ, молодой Аренценъ сталъ ослаб;вать отъ добрыхъ глотковъ изъ бутылки.

— Ступай себ;... У меня что-то попало въ сапогъ, — сказалъ онъ, отставая.

Роза прошла немножко и пріостановилась. Онъ догналъ ее легкими шагами, какъ заправскій танцоръ, и отпустилъ какую-то шуточку насчетъ хромоногихъ. Потомъ вдругъ сразу накинулся на нее съ вопросомъ: продолжаетъ ли она состоять въ нев;стахъ почтаря Бенони?

Да, продолжаетъ. И ни слова объ этомъ.

— Ты же знаешь, что это блажь?

Она какъ будто собиралась огрызнуться, но почему-то прикусила языкъ, напустивъ на себя видъ благонравной барышни. — Гы, — только промолвила она. Въ глубин; души она, пожалуй, была согласна съ нимъ

Они усердно шагали дальше. Вотъ и два часа, вотъ и три; на скалахъ становилось св;жо; на неб; начали поблескивать зв;зды. Молодой Аренценъ опять понемножку заводилъ разговоръ. По правд; сказать, онъ опять ослаб;лъ; на б;ду онъ зарядился съ утра, — теперь оставалось только продолжать подкр;пляться. Пьяницей онъ не былъ, а кутнуть былъ не прочь и полагалъ, что въ дорог; не худо выпитъ... Вотъ и четыре часа; дорога пошла подъ гору; въ л;су становилось тепл;е; земля черн;ла...

— Пожалуй, что и блажь, — молвила вдругъ Роза.

Ему пришлось хорошенько подумать, чтобы припомнить, о чемъ онъ говорилъ давеча и съ ч;мъ она теперь согласилась. — Ну да, блажь, отозвался онъ. — Разв; онъ теб; пара? Блажь.

— Но не теб; это говорить, — горячо возразила она. — И очень скверно съ твоей стороны говорить такъ!

— Ну, и не буду... И, чортъ побери тоже — тащиться такую даль съ непривычки! Теперь что-то такое стряслось съ подтяжками... Ты подожди меня впереди.

Она продолжала идти. Когда онъ догналъ ее, прямо надъ ихъ головами взошелъ м;сяцъ. Вечеръ выдался чудесный.

— А вотъ и м;сяцъ, — сказалъ молодой Аренценъ, снова подбодрившійся и готовый завести тары-бары. Вдругъ, онъ протянулъ руку впередъ, остановился и сказалъ:- Слушай, буря тишины! — и опять затараторилъ съ легкимъ сердцемъ: — Да, подумай только, — полный м;сяцъ! Такъ и пялитъ на тебя глаза. А теб;, пожалуй, неловко, когда на тебя такъ глядятъ?

— Почему это?

— Да какъ-же, — бывшая нев;ста почтаря Бенони.

Она не отв;тила. Н;тъ, съ чего это она стала такой благовоспитанной и не наговоритъ ему какихъ-нибудь р;зкостей? А в;дь молодой Аренценъ сказалъ: бывшая нев;ста. Какъ будто это д;ло уже прошлое.

— Борре эккедъ профиль удален,- услыхали они чей-то голосъ.

— Ибмель адде ,- разс;янно откликнулась Роза.

Это былъ лопарь Гильбертъ; онъ шелъ въ Сирилундъ.

— Кланяйся отъ насъ! — сказалъ молодой Аренценъ.

И Гильбертъ поклонился, — нечего сказать! Пришелъ въ одинъ домъ, въ другой, въ третій и везд; болталъ то же самое:- Ну, видно, у Бенони съ пасторской Розой ничего не выйдетъ.

О, лопарь Гильбертъ мастерски разнесъ новость этого луннаго вечера!

«И надо же было этому Гильберту попасться мн; навстр;чу какъ разъ сегодня? Удивительно!» — задумалась Роза.

Они пришли на пасторскій дворъ. Молодого Аренцена приняли, какъ почетнаго гостя. Ужинъ былъ хорошій, пуншъ кр;пкій, и поздно засид;лись хозяева съ гостемъ. Когда пуншъ началъ понемножку д;йствовать, мать Розы не разъ отъ души посм;ялась, слушая веселую болтовню молодого Аренцена.

— В;рно, ваша матушка теперь очень довольна? — спросила она,

— Ахъ, она мн; покоя не даетъ своими заботами, ув;ряю васъ.

Пасторша улыбнулась и постаралась извинить б;дную женщину, — она в;дь мать.

— Представьте, она навязываетъ мн; по дв; пары рукавицъ!

— Б;дняжка!

— Б;дняжка? Да, не будь я такъ живучъ, не сдобровать бы мн;!

Тутъ пасторша разсм;ялась отъ души. Какой этотъ законникъ веселый малый!

Пасторъ съ пасторшей ушли на покой, а молодой Аренценъ съ Розой просид;ли еще долго. Они отлично поладили, и молодой Аренценъ сталъ куда серьезн;е. Роза еще никогда не слыхала, чтобы онъ говорилъ такъ д;льно и связно. Въ сущности, оба считали, что все-таки они пара, а эта выдумка насчетъ Бенони просто блажь. Старая четырнадцатил;тняя привычка брала свое, и ничто не могло быть естественн;е. Молодой Аренценъ, не ст;сняясь, говорилъ о будущемъ. Разум;ется, они заживутъ хорошо; заведется у нихъ и голубятня, и сарай для рыболовныхъ снастей, хе-хе! Гостившіе дома въ Пасху рыбаки, видно, уже опов;стили на Лофотенахъ о его прі;зд;: онъ уже усп;лъ получить отъ своихъ односельчанъ н;сколько писемъ съ просьбами о помощи.

— Подумай! Не могли даже потерп;ть пока вернутся домой, — боялись, что противникъ перетянетъ меня на свою сторону. Хе-хе!

Роза на это сказала: — Но что же мн; д;лать съ Бенони?

— Въ самомъ д;л; — что теб; съ нимъ д;лать? — отв;тилъ молодой Аренценъ, придавая ея словамъ совс;мъ иной смыслъ. — Попросту бросить!

Роза покачала головой. — Нельзя. То-есть, конечно, мн; придется покончить съ нимъ такъ или иначе, но... Надо написать ему.

— Ни-ни! Совс;мъ не нужно.

— Еще на-дняхъ я опять получила отъ него письмо. Постой, я сейчасъ покажу теб;. Я еще не отв;тила; и это будетъ такъ трудно...

Роза пошла за письмомъ. При этомъ вспомнила про кольцо и крестъ, вспомнила и пристройку и большую спальню, — все, в;дь, было сд;лано для нея. Потомъ она вспомнила еще какое-то число въ середин; л;та.

— Оно немножко чудно написано, — сказала она, какъ бы извиняясь передъ молодымъ Аренценомъ, и развернула письмо. Роза была серьезна и даже грустна, — Да, впрочемъ, тутъ д;ло не въ словахъ и не въ буквахъ, — прибавила она.

— А въ чемъ же?

— Въ смысл;,- отр;зала она, чтобы предупредить всякія насм;шки.

Но письмо Бенони было написано такъ ходульно... О, какъ трудно было не посм;яться надъ этимъ курьезнымъ посланіемъ! Онъ писалъ, что, по-правд; сказать, ему больно неохота браться за перо, но прежде всего онъ долженъ сказать, что здоровъ. Зат;мъ, онъ былъ такъ опечаленъ ея молчаніемъ со Свеномъ Дозорнымъ; отъ двухъ ея строкъ ему хватило бы радости на всю зиму, но в;рно она была не въ такихъ обстоятельствахъ, чтобы написать. Что же касается груза, то онъ все закупилъ по м;р; силъ и разсудка, и всегда соблюдалъ интересы Макка, но многіе скупщики взвинчивали ц;ны... «Долженъ также сообщить теб;, что пріобр;лъ у одного зд;шняго хозяина дв; пары голубковъ для нашей голубятни къ весн;. Два б;лыхъ и два сизыхъ. Изъ этого видишь, что ты всегда и в;чно у меня въ мысляхъ, и что я в;ренъ теб; по гробъ. Возлюбленная Роза, ежели теб; вздумается написать мн; разокъ, то не забудь проставить имя шкуны Фунтусъ, а то зд;сь много шкунъ и судовъ по всему морю. А какъ я буду благодарить тебя и благословлять и спрячу, какъ цв;токъ, у себя на груди. Изъ новостей могу теб; сообщить, что намъ дали отличнаго пастора; онъ пос;щаетъ и насъ вс;хъ на судахъ и рыбаковъ въ самыхъ б;дныхъ лодчонкахъ. А мы в;дь тутъ день-деньской на мор; въ смертельной опасности. Каждую минуту можемъ ожидать призыва. Такъ, въ прошлую среду, посл; об;да, перевернулась одна лодка съ Гельгеланда, и одинъ изъ команды Андреасъ Гельгесенъ утопъ. Другихъ сняли съ киля, но они потеряли все свое добро и снасти. Закончу на этотъ разъ свое нижайшее посланіе и попрошу тебя прислать мн; ласковый отв;тъ, такъ какъ люблю тебя, какъ могу и ум;ю. Но, когда ты избрала меня въ спутники своей жизни, то не за мою знатность или ученость, а за мое б;дное сердце. Еще одну вещь я хот;лъ скрыть отъ тебя и не говорить раньше, ч;мъ вернусь домой, но теперь раздумался и лучше сообщу, что я уже писалъ два раза Макку и получилъ два отв;та, и мы съ нимъ уже пор;шили, такъ что я купилъ музыку, на которой ты играешь, и розовый швейный столикъ изъ маленькой горницы. Я перевезу ихъ въ нашъ домъ и это будетъ теб; маленькая память отъ меня, когда я вернусь. Будь здорова и напиши скор;й. Твой Б. Гартвигсенъ, — мое имя; имя шкуны Фунтусъ».

— Господи Твоя воля, — прямо не в;рится, что это челов;къ писалъ! — сказалъ молодой Аренценъ, вытаращивъ глаза.

— Ну, я этого не нахожу, — зам;тила Роза. Но ей было очень неловко, и она сейчасъ же спрятала письмо въ карманъ.

— «Изъ новостей могу теб; сообщить, что намъ дали отличнаго пастора», — пробормоталъ онъ, косясь на Розу.

— Ахъ, зач;мъ я показала теб;! — вырвалось у нея съ досадою.

Она, сердитая, сконфуженная, принялась прибирать что-то, а онъ не могъ удержаться, чтобы еще разокъ не поддразнить ее:- Какъ бишь его звали, того гельгеландца, который утопъ? Андреасъ Гельгесенъ, кажется? Смотри, не забудь!

Роза отв;тила изъ глубины комнаты:- Ты не смотришь на то, сколько онъ сд;лалъ для меня. Теперь вдобавокъ еще купилъ клавесинъ и рабочій столикъ мадамъ Маккъ.

— Да, теперь теб; ужъ не видать ихъ!

— Я не къ тому говорю, что мн; ихъ не видать, а къ тому, что онъ купилъ ихъ, вошелъ въ такіе расходы. Н;тъ, это ужасно гадко съ моей стороны... я готова плакать.

— Эхъ, — раздражительно сказалъ онъ, и всталъ.

Розу взорвало. — Что ты сказалъ? Неужто у тебя и сердца н;тъ? Н;тъ, теперь ужъ я напишу ему непрем;нно; сейчасъ же пойду наверхъ и напишу заодно. Пусть хоть получитъ отъ меня письмецо за все добро, котораго онъ желалъ мн;.

— А я захвачу съ собой письмо завтра утромъ, — сказалъ молодой Аренценъ.

XIII

На другое утро молодой Аренценъ снова предложилъ захватить съ собой письмо къ Бенони, но Роза отказалась:- Н;тъ, ты попросту оставишь его у себя.

— Да, — согласился онъ. — А ты и въ самомъ д;л; написала?

— Въ самомъ д;л;? Разум;ется.

— Но посылать его все-таки не сл;дуетъ. Нельзя выдавать противъ себя такіе документы.

— Поди ты съ твоими разсужденіями! Письмо будетъ послано.

Когда служба въ церкви отошла, и молодой Аренценъ усп;лъ хорошенько показаться вс;мъ на церковномъ холм;, было уже поздно отправляться восвояси, и пришлось ему согласиться еще разъ переночевать у пастора. Зато Роза пооб;щала сопровождать его на другой день въ Сирилундъ.

Въ понед;льникъ утромъ они и отправились въ путь, запасшись сумкой со съ;стнымъ и дорожной фляжкой. Роза взяла съ собой и свое письмо къ Бенони. Она все еще твердо нам;ревалась сдать его на почту.

Когда они дошли до селенья, Роза свернула по направленію къ Сирилундской усадьб;, а молодой Аренценъ въ кистерское жилище. Они окончательно поладили. Передъ т;мъ, какъ разстаться, Роза потребовала, чтобы онъ назначилъ срокъ, когда они пов;нчаются; онъ отв;тилъ, что пусть она сама назначитъ, и она предложила дв;надцатое іюня — когда кончается сушка трески. На томъ и пор;шили...

Въ недолгомъ времени рыбаки вернулись съ Лофотенскихъ промысловъ, а за ними и Бенони и другіе шкипера съ гружеными судами. Треску сразу отправили къ сушильнымъ площадкамъ на берегу, гд; ее сначала промывали, а потомъ сушили на скалахъ.

Съ посл;днимъ почтовымъ пароходомъ прибылъ еще диковинный господинъ, иностранецъ въ кл;тчатомъ костюм; и съ большимъ складнымъ удилищемъ, которое можно было разбирать на части и опять собирать. Это былъ англичанинъ, по имени Гью Тревельянъ, а л;тъ ему могло быть отъ сорока до пятидесяти. Онъ сейчасъ же отправился къ скаламъ, гд; сушили треску, и наблюдалъ тамъ за промываньемъ рыбы два дня подъ рядъ, съ ранняго утра до поздняго вечера. Онъ не говорилъ ни слова и никому не м;шалъ. Арнъ Сушильщикъ, поставленный надсмотрщикомъ, подошелъ къ англичанину, поздоровался и спросилъ, что онъ за челов;къ. Но англичанинъ какъ будто и не зам;тилъ его. Съ иностранцемъ былъ парнишка, который таскалъ за нимъ чемоданчикъ, за что получилъ новенькій далеръ. Объ эту пору парнишка готовъ былъ свалиться съ ногъ отъ голода, — ц;лый день ничего не ;лъ; Арнъ Сушильщикъ далъ ему перекусить изъ своей котомки и сталъ разспрашивать — что это за господинъ?

— Не знаю, — отв;тилъ парнишка, — когда приказываетъ что-нибудь, такъ говоритъ словно мой меньшой братишка, а когда я спрошу его — не изъ чужихъ ли онъ краевъ, то ничего не говоритъ.

— Не изъ комедіантовъ ли, вотъ какіе по ярмаркамъ бродятъ? — высказалъ догадку Арнъ Сушильщикъ...

Англичанинъ стоялъ, опираясь на сложенное удилище, покуривалъ трубку и смотр;лъ на работу. При этомъ онъ то и д;ло открывалъ свой чемоданчикъ и потягивалъ изъ бутылки. Батюшки, какъ онъ тянулъ! И глаза у него при этомъ становились такіе неподвижные... За день онъ выпилъ дв; бутылки, и подъ конецъ сталъ время отъ времени присаживаться на камни, — ноги у него подкашивались. Черезъ два дня, когда промывка кончилась, диковинный Гью Тревельянъ взялъ съ собой парнишку и пошелъ. По дорог; онъ останавливался тамъ-и-сямъ, заглядывалъ внизъ въ обрывы и подымалъ камешки, которые взв;шивалъ на рук; прежде, ч;мъ бросить. Возл; дома Бенони онъ опять весьма тщательно осмотр;лъ горы и заставилъ парнишку отломить ему н;сколько камешковъ, которые сунулъ въ чемоданъ. Зат;мъ онъ пожелалъ пройти въ сос;дній приходъ, и парнишка повелъ его по общественному л;су, черезъ кряжъ, за что получилъ два далера. Тамъ англичанинъ составилъ свое удилище и принялся удить лососей въ большой р;к;. Удилище было съ колесикомъ, на которое наматывалась леса и вытягивала рыбу изъ воды. Вечеромъ онъ зашелъ въ ближайшій крестьянскій дворъ и попросилъ позволенія попользоваться плитой, самъ сварилъ себ; рыбу и съ;лъ ее. Посл; того пришелъ къ хозяевамъ съ горстью серебряныхъ монетъ расплатиться. И хозяинъ двора, Мареліусъ изъ Торпельвикена, заключилъ съ иностранцемъ условіе на свободную рыбную ловлю въ теченіе всего л;та за что выручилъ ц;лую кучу серебра, — англичанинъ не скупился. Л;томъ англичанину приходили письма, а на адрес; стояло и «Hon.» и «Sir», такъ что онъ, видимое д;ло, былъ не изъ простыхъ. Поселился онъ неподалеку отъ двора Мареліуса, въ маленькой хижин;, выселивъ ея б;дныхъ хозяевъ за хорошую плату. Ц;лыхъ два м;сяца англичанинъ воздерживался; потомъ послалъ за водкой въ Сирилундъ и здорово пилъ дв; нед;ли, потомъ опять кр;пился до самой осени. Но молчаливымъ какъ былъ, такъ и остался.

Вотъ единственное необыкновенное событіе, которое случилось въ т;хъ краяхъ, а то все шло своимъ порядкомъ, какъ всегда: Маккова треска сохла помаленьку, женщины и д;ти, занимавшіяся сушкой, получали свою поденщину, и въ рыбачьихъ хижинахъ появлялись монеты въ большое подспорье б;днымъ людямъ...

А Роза то гостила въ Сирилунд;, то жила дома, но часто гуляла со своимъ женихомъ, молодымъ Аренценомъ. Письмо къ Бенони осталось не отосланнымъ. Правда, сгоряча Роза твердо р;шила сдать письмо на почту, но понемногу жаръ ея остывалъ, и письмо залежалось; наконецъ, она взяла и спрятала его. Все-таки, пожалуй, Николай былъ правъ, говоря, что не сл;дуетъ отправлять такихъ писемъ. И въ конц; концовъ она даже перестала чувствовать себя такой виноватой: что-же, пусть теперь Бенони понесетъ свой крестъ, какъ она несла свой четырнадцать л;тъ; такова жизнь! Но крестному отцу Макку Роза не разъ порывалась признаться во всемъ, да онъ и слушать не хот;лъ. — Я въ этихъ д;лахъ ничего не смыслю, — говорилъ онъ, отмахиваясь. А, небось, батюшка крестный смыслилъ тогда, когда сосваталъ ее за Бенони? Да чего тамъ! Маккъ-то ужъ нав;рно самъ догадался обо всемъ. Все селеніе только объ этомъ и толковало; осторожный намекъ лопаря Гильберта разросся въ ц;лый потокъ сплетенъ. Да Роза ничего и не им;ла противъ того, чтобы люди узнали все; такимъ образомъ, сама она была избавлена отъ всякихъ объясненій.

Но, нав;щая Сирилундъ, Роза не всегда чувствовала себя спокойной, — когда-нибудь да долженъ былъ наступить расчетъ.

Бенони же, какъ только вернулся домой, заторопился перевезти въ свой домъ клавесинъ и рабочій столикъ. Маккъ только поставилъ условіемъ, чтобы перевозка состоялась попозже вечеромъ. Въ остальномъ Маккъ оказался сговорчивъ и не заломилъ ц;ны, назначивъ за эти насл;дственныя сокровища, которымъ въ сущности ц;ны не было, всего триста далеровъ.

Но Бенони попятился даже передъ такой суммой, сказавъ, что у него не наберется столько наличныхъ. Маккъ только вскинулъ голову и сказалъ:- Мил;йшій Гартвигсенъ, у насъ съ тобой в;дь свои счеты... Ахъ, да, кстати: ты купилъ столовое серебро, позаботился насчетъ этого?

— Я купилъ ей кольцо и крестъ, — отв;тилъ Бенони, вертя на пальц; правой руки свое новое золотое кольцо.

— А серебра не купилъ? Ч;мъ же она будетъ ;сть у тебя? — спросилъ Маккъ.

Бенони взялся за свою гриву и не зналъ, что сказать въ свое оправданіе.

Маккъ продолжалъ: — Конечно, можно обойтись и т;мъ, что у тебя есть; и Роза, в;рно, не отказалась бы по;сть и роговой ложкой въ случа; нужды. Но д;ло-то въ томъ — разв; ты, Гартвигсенъ, такой ужъ б;днякъ, чтобы предложить ей роговыя ложки и жел;зныя вилки?

— Я, по-правд; сказать, не подумалъ объ этомъ, — пробормоталъ Бенони обезкураженный.

И Маккъ объявилъ коротко и р;шительно: — Я уступлю теб; кое-что изъ своего серебра. — Потомъ, взявъ гусиное перо, началъ высчитывать что-то.

Бенони поблагодарилъ за помощь, за то, что Маккъ вывелъ его изъ непріятнаго затрудненія. Да и что ни говори, хорошо им;ть въ дом; собственное серебро къ свадьб;...- Но не надо лишняго, — сказалъ онъ Макку, — чтобы не выше моихъ средствъ... ежели вы это сейчасъ высчитываете.

— Я не насчитаю лишняго на такого б;дняка, какъ ты, — сказалъ Маккъ, желая польстить ему. — Но стыдно теб; представляться! Итакъ, за сто далеровъ ты можешь им;ть самое необходимое...

— Тогда выйдетъ уже четыре сотни? — спросилъ Бенони. — У меня н;тъ такихъ денегъ.

Маккъ принялся писать.

— Вы только не вычитайте этихъ четырехъ сотенъ изъ пяти тысячъ! — закричалъ Бенони. — Запишите отд;льно. Я заплачу вамъ при первой возможности.

— Хорошо...

Теперь Бенони сталъ обладателемъ многихъ драгоц;нностей, и ему было и диковинно и пріятно поглядывать на нихъ, расхаживая по горниц;. Одну изъ ложекъ и одну изъ вилокъ, которыя показались ему красив;е другихъ, онъ отложилъ для Розы, — она будетъ ими кушать каждый день, и ихъ не надо м;шать съ другими. Онъ прим;рилъ ихъ — какъ они подойдутъ къ ротику Розы — и завернулъ особо. О, ей будетъ такой сюрпризъ! Но дни шли, а Роза все не приходила; онъ написалъ ей, но она все-таки не пришла. Тогда онъ сталъ задумываться. Да и не могъ онъ, наконецъ, не услыхать, что разсказывали люди про пасторскую Розу и молодого Аренцена. Но онъ не хот;лъ в;рить этому. Н;тъ, это все пустыя сплетни, подлая клевета! Т;мъ не мен;е въ сердц; его разросталась тревога. Разв; онъ не приготовилъ для нея все — и домъ, и музыку и серебро? Даже голуби были на м;ст;, разгуливали по двору, взлетали на воздухъ и широкими кругами спускались на голубятню. Презабавныя животныя эти «чистые» голуби! Мели хвостами, какъ настоящіе танцоры въ хоровод;! А когда вс; птицы усаживались на крыш; сарая, то имъ ничего не стоило въ своей невинности отд;лать всю ст;нку...

Но дни шли...

Однажды посл; об;да Бенони, расхаживавшій взадъ и впередъ по дорог; къ дому кистера, встр;тилъ Розу.

Да, Бенони потянуло прогуляться. Было такъ тепло; весь ледъ сошелъ; фьордъ сверкалъ зеркальной синевой; прилет;ли перелетныя птицы; сороки кокетливо попрыгивали, вертя хвостами не хуже трясогузокъ, лопотали и стрекотали день-деньской. Да, пришла весна! А Бенони столько наслышался пересудовъ о своемъ сердечномъ дружк; Роз;... Но ц;лую нед;лю все кр;пился и только сегодня пошелъ.

При встр;ч; оба немножко побл;дн;ли. Она сразу зам;тила толстое золотое кольцо у него на правой рук;.

— А, и ты гуляешь, — сказалъ Бенони, поздоровавшись и взявъ ее за руку.

— Да. А ты какимъ молодцомъ смотришь посл; Лофотенской по;здки, — сказала она, чтобы задобрить его немножко. Голосъ ея слегка дрожалъ.

— Ты находишь? — и Бенони готовъ былъ забыть обо всемъ, наплевать на вс; сплетни. Разв; Роза, его сердечный дружокъ, не была тутъ съ нимъ? Онъ обхватилъ ея талію и хот;лъ поц;ловать...

— Н;тъ, — сказала она, уклоняясь.

Онъ оставилъ попытку, сейчасъ же выпустилъ ее и спросилъ:- Почему такъ?

— Н;тъ, н;тъ, — отв;тила она.

Онъ нахмурился и съ горечью проговорилъ: — я не буду клянчить у тебя милости.

Молчаніе.

Она стояла, понуривъ голову. Онъ все смотр;лъ на нее и готовился...

— Я ждалъ отъ тебя хоть пары словъ на Лофотенахъ, — сказалъ онъ.

— Да... — робко отозвалась Роза.

— И съ т;хъ поръ, какъ я вернулся домой, ты не показалась ни разу.

— Я не удивляюсь, что ты такъ говоришь, — только и сказала она.

— Что же мн; теперь думать? Или между нами все кончено?

— Боюсь, что такъ.

— Я слыхалъ что-то насчетъ этого, — сказалъ онъ, кивнувъ головой и не подымая никакой исторіи. — Такъ ты забыла, что об;щала мн;?

— Я помню, но...

— Ты забыла, что я уже отчеркнулъ въ календар;?

— Какъ? Что такое отчеркнулъ?.. Ахъ, да! — догадалась она.

— Я отчеркнулъ день, который ты сама назначила.

Она медленно покачала головой, давая понять, какъ это все ужасно.

— День нашей свадьбы, — продолжалъ онъ мучить ее.

Тогда она сд;лала шага два по дорог; и заговорила: — Что мн; отв;чать? В;рно, мы не пара... Не знаю. Конечно, не годится такъ поступать, какъ я... Но сд;ланнаго не воротишь. Подумай, что было бы съ нами... Ради Бога, Бенони, забудь обо всемъ!

— Да, ты гладко говоришь, — сказалъ онъ. — Гд; мн; за тобой угнаться. Но люди говорятъ, что тебя беретъ Николай Аренценъ?

Она ничего на это не отв;тила.

— Говорятъ, вы съ нимъ старые друзья...

— Да, мы давно съ нимъ знакомы. Съ самаго д;тства, — отв;тила она.

Бенони погляд;лъ на ея продолговатое лицо съ пышными пунцовыми губами... Грудь ея такъ и ходила; глаза были опущены, и густыя р;сницы отт;няли ихъ словно черной полосой. Охъ, должно быть самъ б;съ сидитъ въ ней, коли у нея такія губы!

Отъ волненія его собственныя губы раскрылись, и блеснули желтые моржевые клыки.

— Да, да, Николай первый взялъ тебя, такъ пусть возьметъ и посл;дній, — сказалъ онъ, желая показать, что ему все равно.

— Да, — тихо отв;тила она и почувствовала облегченіе. Теперь д;ло было сд;лано и разговорамъ конецъ.

— Небось, ему, Николаю, не приходилось отъ;зжать отъ тебя ни съ ч;мъ, — продолжалъ Бенони, разгорячаясь.

Она вопросительно взглянула на него.

— Такъ люди говорятъ. А тогда плевать мн; на всю твою важность! Ступай и милуйся со своимъ любовникомъ!

Она гляд;ла на него во вс; глаза, какъ будто не понимая. Прошла минута; зат;мъ вдругъ лицо ея исказилось, и глаза заметали искры.

Бенони увид;лъ, что онъ над;лалъ, и немножко смутился. — Такъ люди говорятъ. Я не знаю. Мое д;ло сторона.

— Ты съ ума сошелъ! — проговорила она.

Онъ раскаивался въ своихъ словахъ и началъ опять говорить что-то такое, путаясь и становясь см;шнымъ въ своемъ зам;шательств;.

— Чортъ знаетъ, какъ тебя это зад;ло! Неужто ты думаешь, я такая свинья? Но мн; попросту не въ моготу стоять тутъ и миндальничать съ тобой. И ты, небось, не глядишь на мое б;дное сердце, а только слышишь, что я мелю. А на это нечего обращать вниманіе, — пытался онъ ут;шить ее.

Она стихла. Голова ея поникла, и дв; крупныя слезы потекли по ея носу и упали на грудь. Вдругъ она вытянула руку и, не глядя на Бенони, сказала:- Прощай. — Зат;мъ быстро сд;лала н;сколько шаговъ впередъ, но опять обернулась! — Не в;рь этому.

— Чему не в;рить? Н;тъ, я-то не в;рю, и никогда не в;рилъ. Но ты все только о себ; думаешь, а нисколько не думаешь о томъ, каково теперь придется мн;; какъ я проживу всю долгую жизнь. Я не челов;къ больше.

— Я очень виновата передъ тобой, я знаю.

— Да, знаешь, знаешь, а не говоришь объ этомъ. Ты важная дама, а я б;днякъ передъ тобой. Я останусь, а ты себ; пойдешь. По-моему, все это больно скоро у тебя посп;ло, а по-твоему, небось, н;тъ?

Не получая отв;та, онъ снова разсердился, да и самолюбіе брало свое. — Ну, да ладно, какъ-нибудь справимся!

Она снова сд;лала н;сколько шаговъ и обернулась.

— А то... ты знаешь что, — я верну теб;.

— Что такое?

— Кольцо и крестъ.

— Не безпокойся. Что твое, то твое. А я съ Божьей помощью не нуждаюсь въ этомъ.

Она только покачала головой и пошла.

XIV

Бенони въ нер;шительности постоялъ еще на дорог;. Сперва онъ думалъ было пойти за Розой... Да, н;тъ! Пусть чортъ за нею б;гаетъ, а ужъ онъ-то не погонится! Потомъ онъ р;шилъ пойти къ кистеру, хотя ему и нечего было д;лать тамъ.

Куда д;валась теперь прямая осанка Бенони? Онъ уже не держался монументомъ. Да и не хвастаться было ему больше въ шутку т;мъ, что онъ покорилъ сердце пасторской Розы и не можетъ съ нею разстаться.

Завид;въ дворъ кистера, онъ постоялъ передъ нимъ съ идіотскимъ видомъ, вытянувъ шею, а зат;мъ, придя въ себя, повернулся и пошелъ обратно въ Сирилундъ повидаться съ Маккомъ.

— Вышелъ вотъ изъ дому и зашелъ кстати по д;лу, — сказалъ Бенони.

Маккъ подумалъ съ минуту и, видно, сразу понялъ въ чемъ д;ло. Но не даромъ онъ былъ Маккъ! Какъ ни въ чемъ не бывало, онъ положилъ перо на конторку и спросилъ: — Ты за жалованьемъ своимъ? Мы еще не подвели итоговъ... Хочешь получить чистоганомъ?

— Не знаю... Тутъ столько всего... Я такъ потратился, что не знаю, какъ извернуться.

— Такъ что же, пом;хъ никакихъ н;тъ, можешь получить свое жалованье, — сказалъ Маккъ и взялся за перо, чтобы подвести итогъ.

У Бенони, должно быть, голова шла кругомъ отъ мыслей, потому что онъ вдругъ сказалъ:- На Лофотенахъ толковали насчетъ банка или какъ тамъ его...

— Банка?

— Да. Что в;рн;е, дескать... Такъ толковали.

Маккъ вдругъ усм;хнулся, потомъ сказалъ:- В;рн;е?

— По той причин;, что банкъ кладетъ деньги въ жел;зный шкапъ, который ужъ никакъ не можетъ сгор;ть, — вывернулся Бенони.

Маккъ открылъ конторку и досталъ свою шкатулку. — Вотъ мой жел;зный шкапъ, — сказалъ онъ и прибавилъ:- И предкамъ моимъ служилъ. — Зат;мъ онъ какъ то порывисто сунулъ шкатулку обратно въ конторку, проговоривъ:- И никогда еще не сгоралъ.

— Да, да, — отозвался Бенони, — а случись такая б;да?..

— У тебя есть закладная. — Но тутъ Маккъ вдругъ припомнилъ, что в;дь закладная пропала. И, чтобы не подымать вопроса о томъ, нашлась ли она и будетъ ли засвид;тельствована, онъ посп;шилъ добавить:- Впрочемъ, я не держу капиталовъ въ сундук;. Я пускаю деньги въ оборотъ.

Но Бенони былъ слишкомъ разс;янъ, чтобы вступать въ споръ, и вдругъ заговорилъ насчетъ музыки, столоваго серебра, и розоваго швейнаго столика... Пожалуй, молъ, они ему и не понадобятся вовсе, пропадутъ задаромъ?.. Роза-то в;дь теперь съ молодымъ Аренценомъ...

— Что такое — Роза?

— Люди разное говорятъ... Будто кистеровъ Николай вернулся и беретъ ее.

— Не слыхалъ, — отв;тилъ Маккъ. — Ты говорилъ съ нею?

— Да. Она была страсть неподатлива.

— Б;да съ этими женщинами! — задумчиво проговорилъ Маккъ.

Бенони подсчиталъ въ ум;, сколько онъ круглымъ счетомъ сд;лалъ и еще готовъ былъ сд;лать для Розы, и, глубоко обиженный, заговорилъ сгоряча своимъ настоящимъ языкомъ, — сказалъ, что сл;довало: — Это по закону такъ поступать съ простымъ челов;комъ? Коли бы я захот;лъ поступать по своему праву, такъ я бы поучилъ этого Николая законамъ, — наклалъ бы ему въ загорбокъ сколько вл;зетъ!

— Да Роза сказала теб; что-нибудь положительное?

— Ни единаго слова. Плела, плела и оплела меня. Прямо-то она такъ и не сказала, что д;лу конецъ, но все къ тому вела.

Маккъ отошелъ къ окну и задумался.

— Въ старину говорили, что женской хитрости конца н;тъ. А я такъ думаю, въ ней столько концовъ и петель!.. — изрекъ Бенони.

Макку не къ лицу было вести долгіе разговоры и выслушивать изліянія какого бы то ни было Бенони, и онъ, отвернувшись отъ окна, отр;залъ: — Я поговорю съ Розой.

Въ сердц; Бенони мелькнулъ лучъ надежды. — Вотъ, вотъ; спасибо вамъ!

Маккъ кивнулъ въ знакъ того, что больше толковать не о чемъ, и взялся за перо.

— А еще насчетъ музыки и прочаго... Мн;, в;дь, ничего этого не нужно, ежели...

— Дай же мн; поговорить съ Розой, — сказалъ Маккъ.

— Да, да. А насчетъ банка?..

— Отложимъ.

Бенони пошелъ къ дверямъ, поверт;лъ въ рукахъ свою шляпу и нер;шительно протянулъ:

— Да-а... Счастливо оставаться.

Бенони вернулся домой, совс;мъ упавъ духомъ. Никогда еще не было ему такъ грустно. На другой день онъ опять зашелъ къ Макку — н;тъ ли чего новаго? — но Маккъ даже не усп;лъ поговорить съ крестницей. Бенони это показалось страннымъ; но, можетъ статься, Маккъ хочетъ д;йствовать на нее исподволь? Бенони подождалъ еще два дня и отправился къ Макку въ самомъ напряженномъ состояніи духа. Теперь онъ зналъ, что Розы больше н;тъ въ Сирилунд;,- онъ самъ вид;лъ, какъ она шла по дорог; къ общественному л;су.

Маккъ встр;тилъ его, покачивая головой. — Не пойму, что такое съ Розой.

— Такъ вы говорили съ ней?

— И не разъ. Могу сказать, что всячески старался за тебя, но...

— Да, да, — сказалъ Бенони совс;мъ подавленный. — Конецъ всему.

Маккъ задумался у окна. А Бенони т;мъ временемъ разгорячился и набрался гордости. — Она хот;ла вернуть мн; золотое кольцо и золотой крестъ. Не трудись, говорю, — что твое, то твое. Небось, и безъ того хватитъ у меня во что од;ться, и съ голоду не помру, — говорю. Ха-ха-ха! Небось, хватитъ у меня на кашу съ прихлебкой, — говорю.

Бенони опять разсм;ялся раздражительно и отрывисто. А подъ прихлебкой онъ разум;лъ глотокъ молока къ каш;.

— Ну, я еще не пустилъ въ ходъ посл;дняго, главнаго своего козыря, — сказалъ Маккъ, оборачиваясь. — Небось, тогда поддастся! — прибавилъ онъ, опять подавая Бенони надежду.

— Не скажете — какой?

Маккъ только кивнулъ, поджавъ губы.

— Не прогн;вайтесь, какой такой козырь?

Тутъ Маккъ уже отмахнулся, — безъ разговоровъ, дескать, — и прибавилъ:- Предоставь это мн;... Кстати: ты тутъ насчетъ банка толковалъ; хочешь что ли взять свой вкладъ изъ оборота?

— Не знаю... У меня въ голов; такая меланхолія...

— Н;тъ, ты лучше говори прямо. Я тутъ хлопочу за тебя, мн; нуженъ покой, чтобы хорошенько все обдумать, такъ надо пор;шить насчетъ денегъ — такъ или этакъ.

— Но прогн;вайтесь, — я оставлю деньги; мн; ихъ пока не нужно.

Бенони смекнулъ, что не сл;дуетъ заходить далеко сразу; надо выждать, пока Маккъ договорится съ Розой до чего-нибудь. У него все еще оставалась надежда; Маккъ — воротила!

Выходя изъ конторы, Бенони зам;тилъ, что одинъ изъ лавочныхъ молодцовъ, Стенъ, прибиваетъ объявленіе къ ст;н; около лавки.

— Что новаго? — спросилъ Бенони.

Стенъ Лавочникъ что-то пробурчалъ въ отв;тъ.

Бенони разгляд;лъ, что это было опов;щеніе о тинг;, и пріостановился было прочесть день и число. Онъ подозр;валъ, что б;дняга Стенъ точитъ на него зубъ еще съ зимы, когда они торговали вм;ст; въ лавк;, а потому и р;шилъ больше не разспрашивать его. Но Стену, видно, не къ сп;ху было; онъ положилъ свою изсиня-красную лапищу на объявленіе и такъ обстоятельно вколачивалъ каждый гвоздикъ, пропуская его сквозь клочки кожи, что конца этому не предвид;лось. Въ прежнее время Бенони безъ всякихъ церемоній отпихнулъ бы тщедушнаго Стена Лавочника, но теперь онъ былъ такъ глубоко потрясенъ и униженъ, что не см;лъ ни съ к;мъ ссориться. Такъ и пришлось ему уйти, не узнавъ числа.

Да, воистину, Господь низвергъ его въ бездну! Вотъ онъ теперь богатъ; сколько у него добра, а разд;лить его не съ к;мъ. Н;тъ никакого сомн;нія, что Роза уйдетъ отъ него. Ахъ, не заноситься бы ему такъ высоко, не забирать себ; въ голову жениться на ней. Да и могло ли это д;ло кончиться добромъ? В;дь онъ сразу началъ съ обмана, — насчетъ того, что было тогда въ общественномъ л;су, въ пещер;, когда еще онъ былъ почтальономъ... О, эти незабвенные дни, когда онъ ходилъ съ почтовой сумкой, разносилъ людямъ письма и былъ въ ладахъ со вс;ми! Въ зимнее время общественный л;съ былъ такой тихій, б;лый, весь залитый с;вернымъ сіяніемъ; а л;томъ въ немъ стоялъ ароматъ сосенъ и черемухи — просто наслажденіе! Подышать этимъ воздухомъ все равно что по;сть кр;пкихъ яицъ морскихъ птицъ.

XV

Бенони пережилъ н;сколько тяжелыхъ дней; онъ осунулся и побл;дн;лъ; его медв;жье здоровье поддалось. Онъ заглядывалъ въ многочисленные ящички розоваго рабочаго столика и говорилъ себ;: — На что мн; это? — перетиралъ серебро, обмахивалъ пыль съ клавесина и говорилъ такъ же безнадежно:- На кой прахъ мн; все это? — онъ пытался было самъ играть, призывалъ свою работницу и заставлялъ ее осторожно перебирать клавиши, но музыки изъ этого не выходило, и онъ говорилъ:- Ассэ; еще придетъ кто-нибудь, услышитъ насъ...

И ночью ему не давали покоя мысли... Экая б;да! Разв; нельзя взять за себя другую? И онъ перебиралъ въ ум; вс;хъ м;стныхъ д;вушекъ. Да, онъ могъ считать себя завиднымъ женихомъ для любой. Врядъ ли которая отказала бы Бенони Гартвигсену, ха-ха! Небось, он; вс; знали, что у него хватитъ и на молоко и на кашу и на всякую тамъ мануфактуру, — ха-ха! Онъ зналъ и по опыту — и когда искалъ любовныхъ ут;хъ, и на рождественскихъ вечеринкахъ, и на сборищахъ у церкви — что его ухаживанія не останутся безъ отв;та. Но для чего же тогда обзавелся онъ господскимъ домомъ, и музыкой, и швейнымъ столикомъ, и столовымъ серебромъ? И какъ задерутъ носъ вс; люди, увидавъ, что онъ спустился до нихъ, взялъ за себя д;вушку изъ простого званія! Тогда и Роза мотнетъ головой и скажетъ:- «вотъ эта ему подъ стать!» Н;тъ, ужъ такого удовольствія онъ ей не доставитъ!..

Бенони оставалось съ горя удариться въ набожность или запить. Или выбрать между жизнью и смертью. Но въ немъ было такъ мало порочныхъ задатковъ, онъ былъ челов;къ средній, хорошій малый. Могъ онъ также пуститься въ море... Вотъ это бы какъ разъ пришлось по душ; Роз;, этой безсов;стной, безсердечной д;вушк;! И Бенони мрачно заявилъ своей работниц;:- Не надо ничего готовить къ ужину.

— В;рно, опять въ гости пойдете въ Сирилундъ?

— Н;тъ. Гм... Но мн; не захочется ;сть.

— Чудеса! — вырвалось у той.

— Не могу я быть голоднымъ во всякое время, — съ раздраженіемъ сказалъ Бенони. — Невозможное д;ло!..

— Да, да.

— Когда-нибудь вс; помремъ, — прибавилъ онъ.

— Помремъ?

— Ну да, и ты тоже. Небось, не думаешь объ этомъ.

Работница созналась, что, къ несчастью, мало думаетъ о смерти, но все-таки над;ется когда-нибудь предстать б;л;е сн;га, омывшись въ крови агнца...

— Ну да, это ежели взять вообще... — отв;тилъ Бенони. — Но я думаю теперь насчетъ крушенья и смерти въ мор;.

Да, это она тоже могла понять, — у нея былъ зять морякъ...

— Такъ теб; незач;мъ хлопотать объ ужин;,- прервалъ ее Бенони.

Онъ отправился въ Сирилундъ. Зач;мъ? Если его тянуло пуститься въ море, то в;дь море было прямо противъ его дома. Бенони бросилъ взглядъ кругомъ, на пристань, на Сирилундскую усадьбу, на сушильныя площадки, около которыхъ стояли на якор; суда, — часть всего этого богатства принадлежала ему; онъ в;дь былъ компаньономъ Макка. Бенони зашелъ въ усадебный дворъ и вызвалъ Свена Дозорнаго.

Свенъ все жилъ въ Сирилунд;. Вернувшись на «Фунтус;» съ Лофотенскихъ промысловъ и получивъ расчетъ, онъ, однако, не нашелъ въ себ; силъ у;хать отъ Элленъ Горничной, такъ она ему полюбилась. Ему стоило только с;сть на почтовый пароходъ, чтобы у;хать отъ нея на югъ, а онъ вм;сто того опять пошелъ къ Макку въ контору и сталъ просить, чтобы тотъ оставилъ его у себя.

— Но къ чему я тебя приставлю? — сказалъ Маккъ и задумался.

— Къ чему хотите, — отв;тилъ Свенъ Дозорный, учтиво кланяясь. — Мало ли у васъ д;ла въ такомъ большомъ хозяйств;? Садъ привести въ порядокъ, во двор; гд; покрасить, гд; почистить, а то можетъ понадобиться и стекло вставить...

Макку парень понравился своимъ веселымъ нравомъ и учтивостью, поэтому онъ и задумался, а Свенъ продолжалъ:- Потомъ, эти двое стариковъ; они, в;дь, одной ногой въ могил;; гд; имъ колоть и таскать дрова? Монсъ, говорятъ, три нед;ли только и д;лаетъ, что лежитъ да ;стъ. Ему не встать больше. А Фредрикъ Менза сидитъ возл; него да ругается, что тотъ не встаетъ. А и самъ никуда ужъ не годится. Намедни Элленъ Горничной самой пришлось таскать дрова... Господи, ты Боже мой! Ну, много ли она сд;лаетъ своими невинными ручками!..

— А работники? — спросилъ Маккъ.

— Они навозъ возятъ. У васъ такое большое хозяйство, вс;мъ д;ло найдется.

— Оставайся, — сказалъ Маккъ.

Свенъ Дозорный остался и исполнялъ всякія работы. То д;вушкамъ надо было помочь въ амбар; или на скотномъ двор;, то Элленъ Горничной при уборк; комнатъ: шнурки у шторъ запутаются — надо распутать; дверной замокъ заржав;етъ — надо смазать. Во вс;хъ такихъ случаяхъ Элленъ съ самымъ невиннымъ видомъ звала на помощь Свена Дозорнаго. И то сказать: в;дь она сама была страсть влюблена въ веселаго малаго.

Надо было бы ожидать, что и дворовые работники, и Оле Челов;чекъ и лавочный молодецъ Мартинъ — вс; будутъ довольны такимъ товарищемъ, мастеромъ на вс; руки; но они, напротивъ, завидовали ему, ревновали его и всячески ему пакостили. Начнетъ Брамапутра стирать б;лье въ прачешной и позоветъ Свена отнести ей вальки на чердакъ, — Оле Челов;чекъ тутъ, какъ тутъ, крадется за ними и шипитъ:- Чортъ тебя побери! Чего ты хватаешь мою жену? — старшій работникъ въ свою очередь требовалъ къ отв;ту Элленъ Горничную, — никогда-де она не портила столько шторъ, какъ теперь, когда ей стоитъ только мигнуть Свену Дозорному, чтобы онъ ихъ поправилъ! — Погодите! Вотъ еще Маккъ когда-нибудь пров;даетъ...

Бенони вызвалъ Свена, чтобы услышать въ своей осирот;лости отъ кого-нибудь слово ут;шенія.

— Ты не безпокойся. Я такъ себ; разгуливаю эти дни. А не то, чтобы по д;лу какому.

— Кому же и разгуливать, какъ не людямъ съ вашими капиталами, — отозвался Свенъ. — И еще разъ спасибо за службу на «Фунтус;».

— Да, «Фунтусъ»... Видишь это кольцо? Духу не хватаетъ снять.

Свенъ погляд;лъ на него, понялъ все, и сталъ ут;шать своего шкипера, какъ ум;лъ. — И не надо. Сколькимъ людямъ приходится каяться, что поторопились, не подождали маленько.

— Ты говоришь?.. Пожалуй, ты правъ. У меня не хватаетъ духу зачеркнуть и то число, которое я было отм;тилъ въ календар;. Что ты на это скажешь?

— Никогда и не сл;дуетъ д;лать ничего такого, — р;шительно отозвался Свенъ. — Что отм;чено, пусть такъ и остается.

— Ты говоришь..? Но женщины и прочія такія особы в;дь бываютъ разныхъ сортовъ.

— То-то и есть! Никакъ не разберешь ихъ. Такія непостоянныя. Лови в;тра въ пол;!

— Н;тъ. тутъ ты ошибаешься, — сказалъ Бенони. — Что до Розы, такъ она постоянная, — это я всегда скажу.

Свенъ сталъ догадываться, до какой степени былъ разстроенъ его шкиперъ. Роза порвала съ нимъ и все-таки оставалась безупречной. Роза постоянна! Роза в;рна!

— Увидите, все еще наладится, — сказалъ онъ. — Впрочемъ, мн; самому тошно. Я не сталъ бы и разговаривать, случись это въ город;. Тамъ у меня д;вокъ было хоть отбавляй; по крайности три-четыре. А тутъ всего одна.

— Элленъ Горничная?

Свенъ утвердительно кивнулъ головой и признался заодно, что у него силъ не хватало у;хать отъ нея съ почтовымъ пароходомъ.

— Такъ и оставайся, — ободрилъ его Бенони въ свою очередь. — Увидишь, — твоей будетъ.

На это Свенъ отозвался, что оно и такъ, да не такъ. Коли она не будетъ принадлежать ему одному, такъ ему и вовсе ея не надо! А у него есть подозр;ніе, что за ней увивается самъ Маккъ,

Бенони тряхнулъ головой. — Это-де въ Сирилунд; не въ диковинку; нечего и толковать.

А Свенъ, бл;дный, съ дрожащими губами, сталъ разсказывать про свои подозр;нія. Разъ утромъ онъ работалъ въ саду, а Элленъ была ч;мъ-то занята на верху въ коридор;, и нап;вала, мурлыкала что-то. Вдругъ Маккъ позвонилъ изъ своей горницы...

— Я себ; работаю въ саду и думаю: зач;мъ бы ей нап;вать? Словно нарочно знать даетъ: вотъ я гд;! И она пошла къ Макку и пробыла тамъ н;сколько часовъ...

— Н;сколько часовъ? Ну, это ужъ совс;мъ того... несуразно.

Свенъ остановился; ему самому стало ясно, что онъ хватилъ черезъ край, и онъ постарался выразиться поточн;е.

— Ужъ по крайней м;р; съ полчаса или этакъ съ четверть часа. Да это все едино! А д;ло-то въ томъ, что пришла она отъ него такая вялая, и глаза у нея были совс;мъ сонные. Я позвалъ ее и спросилъ, что она тамъ д;лала? «Вытирала ему спину мокрымъ полотенцемъ», — говоритъ, а сама отдувается. На это не нужно столько часовъ, — говорю я. Или, можетъ статься, я сказалъ полчаса, или четверть часа. Да эта все едино! Она больше ничего не сказала, только такая была вялая...

Бенони все взв;силъ и разсудилъ:- Вотъ, что я скажу теб;, Свенъ: ты глуп;й, ч;мъ я думалъ. Она растирала ему спину, вотъ и измаялась, б;дняжка!

Бенони говорилъ строго, — ему такъ хот;лось ут;шить Свена Дозорнаго.

— Вы такъ думаете, Гартвигсенъ? Я и самъ полагалъ, да... Вы, пожалуй, не видали кровати Макка, на которую онъ ихъ ловитъ? Я разъ былъ у него въ спальной, — смазывалъ дверной замокъ. Вотъ такъ кровать! Подъ краснымъ шелковымъ од;яломъ, и на колонкахъ серебряные ангелы.

Бенони слыхалъ про четырехъ большихъ серебряныхъ ангеловъ; они были уже старые и привезены откуда-то изъ-за границы. Въ прежнее время, еще при мадамъ Маккъ, эти ангелы стояли въ парадной горниц;, каждый на своей подставк;, и держали въ рукахъ подсв;чники со св;чами. Но потомъ Маккъ взялъ да поставилъ ихъ по угламъ своей кровати, — онъ нич;мъ не ст;снялся.

— Чудеса! — сказалъ Бенони насчетъ ангеловъ, а Свенъ Дозорный продолжалъ:

— А шнурокъ отъ звонка виситъ надъ самой кроватью! Шнурокъ шелковый съ серебромъ, а ручка красная, бархатная,

— Чудеса! — и Бенони вдругъ задумался... И онъ бы, пожалуй, обзавелся такимъ звонкомъ, ежели бы Роза... Но, в;дь Роза!..

— Но я разболтался, — прервалъ себя Свенъ, зам;тивъ меланхолію Бенони. Кром; того, у Свена уже немножко отлегло на сердц;,- в;дь его шкиперъ находилъ Элленъ невинной. — Ахъ да, — подхватилъ онъ, я еще не разсказалъ вамъ про учителя. Вы помните, я въ сочельникъ вставилъ у него стеклышко... Ха-ха!

— Онъ заходилъ сюда?

— Еще бы! Совс;мъ б;шеный. Я предлагалъ ему сп;ть, — не хочетъ; предлагалъ вынуть стекло, — не хочетъ.

— Чего же онъ хочетъ?

— Притянуть меня. Гартвигсенъ, вы челов;къ сильный, — что мн; д;лать?

Бенони ожилъ при этихъ словахъ и отечески отв;тилъ:- Я поговорю съ учителемъ.

— Онъ грозилъ, что пойдетъ прямо къ новому адвокату Аренцену и доберется до меня на тинг;.

«Къ Аренцену? Къ кистерскому Николаю? Да когда же тингъ?» — Бенони подумалъ еще немножко и сказалъ съ видомъ воротилы:- Пусть и не пробуетъ.

Онъ прошелъ мимо лавки и прочелъ въ объявленіи, что тингъ состоится въ Сирилунд; 17-го. Оставалось, значитъ, всего два дня. Въ то время, какъ Бенони стоялъ и читалъ, къ нему подошелъ лопарь Гильбертъ. Онъ усп;лъ побывать у винной стойки и теперь ухмылялся, очень довольный.

— Боррисъ! Боррисъ! — поздоровался лопарь. — А вамъ кланяется пасторская Роза.

Бенони такъ и впился въ него глазами.

— У меня самыя св;жія новости; я съ ней толковалъ вчера вечеромъ, — лукаво продолжалъ Гильбертъ.

— Да, вотъ чудеса! Хо-хо! Вы слыхали?

Бенони нетвердо отв;тилъ: — Н;тъ.

— Она выходитъ за адвоката, — докладывалъ Гильбертъ, ухмыляясь.

— Это я знаю, — сказалъ Бенони.

— Она сказала: какъ треску сымутъ съ сушильныхъ площадокъ, такъ и свадьба наша.

— Она такъ и сказала?

— Я стоялъ съ ней рядомъ, какъ вотъ съ вами сейчасъ. Что, — говоритъ, — скажешь на это, Гильбертъ? Дв;надцатаго іюня моя свадьба, — говоритъ. И разсм;ялась. Видно, страсть какъ рада!

Бенони оставилъ лопаря и пошелъ домой. Въ голов; у него вихремъ верт;лось: всего два дня до тинга; закладную прочтутъ во всеуслышаніе и что тогда скажетъ Маккъ? Не захочетъ хлопотать за него передъ Розой! Ну и пусть! Богъ съ ней, съ Розой! Все равно она потеряна. Дв;надцатаго іюня, когда треску снимутъ съ площадокъ, ея свадьба. Бенони надо привыкать къ этой мысли и — Богъ съ ней, съ Розой, еще разъ! Не быть же ему такимъ осломъ, про котораго въ библіи говорится — какъ на немъ вс; ;здили.

И онъ все больше и больше горячился, и голова у него шла кругомъ. Когда онъ пришелъ домой, работницы уже не было, и ужина не оказалось. Онъ самъ отыскалъ себ; кое-что по;сть и легъ спать.

На другое утро Бенони вышелъ изъ дому. Онъ все-таки р;шилъ зайти къ писарю ленемана и взять свою закладную обратно. Н;тъ, сегодня онъ уже не говорилъ себ;: Богъ съ ней, съ Розой, и не хот;лъ раздражать Макка.

Но писарь ленемана еще зимой отослалъ закладную, и она давно уже находилась въ рукахъ у;зднаго судьи. Бенони былъ сраженъ.

— Видно, судьба такая, что пришлось вамъ утруждать себя понапрасну, — сказалъ ему писарь ленемана. — Вы же понимаете, я не см;лъ задерживать у себя такой дорогой документъ. Вдругъ бы онъ сгор;лъ?

Тогда Бенони спросилъ: — А нельзя ли устроить такъ, чтобы закладную не читали на тинг;? Я не хочу этого, — прибавилъ онъ. — Попытайтесь выручить бумагу; я ужъ поблагодарю васъ.

Зат;мъ Бенони направился къ учителю. Этого-то онъ живо уговоритъ не дурить! Бенони ни слова не сказалъ Свену Дозорному, но д;ло было въ томъ, что учитель взялъ у него весною въ долгъ сколько-то далеровъ. Это весьма облегчало Бенони его задачу миротворца, но онъ и не обмолвился объ этомъ Свену, а просто съ видомъ воротилы пооб;щалъ свою помощь. Такъ всегда орудовалъ Маккъ, — загадочно-всесильный.

Разум;ется, учитель по первому же слову Бенони пооб;щалъ взять обратно отъ Аренцена свою жалобу. Онъ просто погорячился; ужъ очень разсердилъ его этотъ бродяга, который заставилъ его жену и д;тей, да чуть ли и не его самого, пов;рить въ прод;лки нечистой силы въ ночь подъ Рождество!

Подъ конецъ Бенони с;лъ въ лодку и отправился къ крайнимъ шкерамъ — поразв;дать насчетъ сельдей.

XVI

Къ адвокату Аренцену приб;гнулъ не только м;стный учитель да Аронъ изъ Гопана, а чуть ли не весь приходъ. Вошло въ моду ходить на кистерскій дворъ со всякими кляузами, а Николай записывалъ вс; жалобы, высчитывалъ убытки, составлялъ прошенія и загребалъ деньги лопатой. Никогда еще не бывало въ околотк; столько ссоръ b тяжбъ! Стоило на часокъ взять безъ спросу чужую лодку — какъ, наприм;ръ, у Арона изъ Гопана — перейти чужую межу или сд;лать маленькій просчетъ, — у адвоката являлась новая пожива. Случай-то былъ ужъ больно удобный! В;дь кистерскій Николай, окончивъ свое долгое ученіе, за т;мъ и вернулся домой, чтобы отстаивать законныя права людей; такъ кому же охота была продолжать жить по-старому? Съ Лофотенъ рыбаки вернулись не съ пустыми руками, да и сушка Макковой трески на скалахъ тоже давала кое-что; у вс;хъ м;стныхъ жителей завелись деньжонки, такъ что и б;дняки оказывались въ состояніи потягаться маленько за свое право, завести съ к;мъ-нибудь тяжбу. Ужъ на что Оле Челов;чекъ, и тотъ, набивъ карманъ своимъ промысловымъ заработкомъ, обратился къ адвокату Аренцену, чтобы найти управу на жену свою и Свена Дозорнаго.

Адвокатъ Аренценъ ежедневно отсиживалъ въ своей контор; положенные часы и принималъ вс;хъ одного за другимъ, какъ настоящій начальникъ. Теперь онъ не былъ благодушнымъ балагуромъ, говорилъ отрывисто и р;шительно. — Законъ — это я, Николай Аренценъ, — изрекалъ онъ. — Берегись, кто вздумаетъ тягаться со мной! — И въ самомъ д;л;, языкъ у него былъ что твоя бритва; онъ могъ припереть къ ст;н; любого челов;ка, и началъ для пущей строгости выставлять посл; своего имени жел;зное клеймо: «Н. Аренценъ ;». Ахъ, этотъ чортовъ Николай съ кистерскаго двора! Сколько къ нему валило народу! И спросить его, хоть о самой малости, стоило полдалера; за сов;тъ онъ бралъ уже далеръ, а если составлялъ бумагу, то и ц;лыхъ два; но зато онъ былъ обходителенъ, приглашалъ каждаго садиться, и отнюдь не настаивалъ на уплат; непрем;нно серебромъ, но бралъ охотно и бумажки. А если, гуляя посл; своихъ дневныхъ трудовъ, усталый и измученный, встр;чалъ кого изъ своихъ кліентовъ, то не сп;сивился и пригласить его: — Ну, пойдемъ вм;ст; въ Сирилундъ, выпьемъ рюмочку за усп;хъ д;ла!

Адвокатъ Аренценъ пожиналъ теперь и плоды своего пос;щенія церковнаго холма въ сос;днемъ приход;. Оттуда пришелъ Левіонъ изъ Торпельвикена, сос;дъ Мареліуса, продавшаго англичанину право рыбной ловли въ р;к;. Другой-то берегъ р;ки при надлежалъ Левіону; такъ не обязанъ ли былъ сэръ Гью заплатить и ему? Или онъ, чортовъ англичанинъ, воображаетъ, что довольно сыпать деньги одному Мареліусу? Положимъ, у Мареліуса была взрослая дочка, — вотъ въ чемъ штука!

Мареліусъ со своей стороны не скрывалъ, что они съ сэромъ Гью пріятели и даже показывалъ видъ, будто можетъ разговаривать съ нимъ по-англійски. А дочка его, взрослая д;вка Эдварда, — ее назвали такъ въ честь Макковой Эдварды, — и впрямь живо научилась лопотать на этомъ чужомъ язык;, ц;лые часы просиживая съ англичаниномъ вдвоемъ въ его каморк;... Она-то, небось, понимала его даже съ полуслова!

И вотъ, Левіонъ пошелъ со своей претензіей къ адвокату Аренцену. Тотъ согласился, что Левіонъ правъ, и спросилъ:- Какова ширина р;ки въ самомъ узкомъ м;ст;?

— У водопада саженъ дв;надцать. Это самое узкое м;сто.

— А длина прим;няемаго удилища?

Этого вопроса Левіонъ не уразум;лъ сразу, но ему объяснили: если англичанинъ забрасываетъ удочку за половину ширины р;ки, то не миновать ему расплаты. И Левіонъ тотчасъ же началъ сбавлять съ дв;надцати саженъ и торговаться самъ съ собой, пока не дошелъ до того, что р;ка во в;ки в;ковъ не была шире восьми саженъ въ самомъ узкомъ м;ст;.

— Серъ Гью отказывается платить?

— Не знаю, — отв;тилъ Левіонъ. — Я его не спрашивалъ.

— Гм... Такъ мы вызовемъ его въ примирительную камеру.

Вызовъ былъ сд;ланъ. Сэръ Гью явился и пожелалъ помириться, предлагая Левіону столько же, сколько онъ заплатилъ Мареліусу, и назвалъ сумму.

Но Левіонъ сердито замоталъ головой и сказалъ! — Мало. Вы заплатили куда больше. Позвольте узнать: откуда у Эдварды пошли такія наряды — и верхніе и нижніе?

Сэръ Гью всталъ и покинулъ примирительную камеру.

— Теперь подадимъ на него въ судъ, — сказалъ адвокатъ Аренценъ.

— У меня день и ночь не выходитъ изъ головы — какіе убытки нанесъ мн; Мареліусъ, — сказалъ Левіонъ. — Продалъ и лососокъ въ р;к; и лососокъ въ мор;! Въ посл;днее время англичанинъ удитъ съ лодки у самаго устья, прямо на моей банк;!

Адвокатъ Аренценъ на это сказалъ:- Мы подадимъ и на Мареліуса!

Законникъ принималъ свои р;шенія быстро и твердо, съ самымъ ув;реннымъ видомъ. Необыкновенный челов;къ! А когда Левіону пришлось платить, и у него не оказалось ничего, кром; жалкихъ бумажекъ, Аренценъ и т;мъ не побрезговалъ, не сталъ придираться...

Насталъ день тинга въ Сирилунд;.

Ключница Макка гоняла Свена Дозорнаго по всему околотку за птицей и прочею живностью, и взяла мельничиху на подмогу въ кухн;. Конца не было ея приготовленіямъ къ пріему начальства. Она устроила также, что Роза прі;хала помогать принимать гостей. Людская была превращена въ залу суда; туда поставили большой столъ съ сукномъ для судьи и маленькіе столы для адвокатовъ. Столы были отгорожены р;шеткой. Въ другомъ конц; людского флигеля отвели контору фогту.

Но тингъ вышелъ не очень торжественный.

Амтманъ не прі;халъ, какъ писалъ и самъ об;щалъ, и добрая ключница горько с;товала на непрі;здъ главнаго начальства. Но еще хуже было то, что и у;здный судья не прі;халъ. Старикъ разнемогся и прислалъ за себя своего помощника. Это заставило призадуматься самого Макка, который немедленно посп;шилъ осв;домиться о судь;.

— Ему нездоровится; онъ не въ постели, но сильно похуд;лъ, плохо спитъ, и, какъ видно, очень разстроенъ.

— Ч;мъ разстроенъ?

Помощникъ пояснилъ, что прежде-де въ канцеляріи были такіе-то порядки, а теперь такіе-то; словомъ, религіозныя сомн;нія.

— ?!

Помощникъ съ достоинствомъ продолжалъ:- Судья просилъ меня передать вамъ его искреннюю признательность за боченокъ морошки, что вы прислали зимою...

— Ахъ, безд;лица!

— ...и выразить его сожал;нія по поводу невозможности поблагодарить васъ лично.

Маккъ отошелъ къ окну и задумался...

Зас;даніе открылось.

За столомъ, покрытымъ сукномъ, возс;далъ молодой помощникъ судьи, и два письмоводителя. По правую и по л;вую руку отъ него четыре «судныхъ мужа», или зас;дателя, выбранныхъ изъ достойн;йшихъ м;стныхъ обывателей. За маленькими столами сид;ли адвокаты, старый адвокатъ изъ города за своимъ и адвокатъ Н. Аренценъ ; за своимъ; передъ обоими высились стопы бумагъ и протоколовъ. Если вгляд;ться хорошенько, у стараго адвоката бумагъ, однако, было поменьше, ч;мъ въ прошломъ году, и меньше, ч;мъ у Аренцена. Время отъ времени входили люди и просили позволенія переговорить съ однимъ изъ адвокатовъ и — больше все съ Аренценомъ.

Зат;мъ началось разбирательство очередныхъ д;лъ одного за другимъ: уголовныхъ, межевыхъ споровъ, исковъ и всякихъ тяжбъ... Аренценъ все время игралъ первую скрипку: говорилъ, записывалъ, просилъ занести въ протоколъ. Не м;шало бы ему вести себя поскромн;е въ такой торжественной обстановк;! Но молодой зам;ститель судьи, видно, не могъ внушить ему ни мал;йшей робости; Аренценъ даже не называлъ его господиномъ судьей, какъ вс; другіе, а господиномъ помощникомъ. Положивъ на столъ одну бумагу, Аренценъ сказалъ: — Не угодно-ли, — прямо подъ стекло и въ рамку! — а свой докладъ по д;лу Арона, у котораго взяли безъ спросу лодку, подкр;пилъ заявленіемъ:- Таковъ законъ. — Судья, н;сколько зад;тый, возразилъ на это:- Ну, да, вообще; но въ данномъ случа; надо принять въ соображеніе то-то и то-то. — Таковъ законъ, — внушительно повторилъ Аренценъ. И народъ по ту сторону р;шетки кивалъ головами и думалъ: «Этотъ молодецъ знаетъ законы; слушать любо!»

Благодаря масс; новыхъ д;лъ, внесенныхъ Николаемъ Аренценомъ, молодой судья конца не предвид;лъ нын;шней сессіи. Онъ добросов;стно трудился, въ пот; лица допрашивалъ свид;телей, справлялся съ протоколами, читалъ, писалъ и говорилъ, но лишь на третій и посл;дній день добрался до иска Левіона изъ Торпельвикена къ Гью Тревельяну.

Сэръ Гью явился на судбище въ первый же день; онъ то бродилъ по двору, то заходилъ въ залу суда, сл;пой и глухой ко всему, по-британски нев;жливый и н;мой даже тогда, когда къ нему обращались съ прив;тствіемъ. Онъ былъ совершенно трезвъ. Кушалъ онъ за столомъ у Макка, и комнату ему отвели въ господскомъ дом;. Но, хотя англичанинъ и сид;лъ за столомъ каждый разъ рядомъ съ помощникомъ судьи, онъ ни разу не обмолвился о своей тяжб;. Да и вообще онъ почти не говорилъ.

— Сегодня разбирается ваше д;ло, — сказалъ ему помощникъ судьи за об;домъ.

— Хорошо, — отв;тилъ тотъ равнодушно.

На вызовъ судьи онъ вышелъ со своимъ удилищемъ, но безъ адвоката; снялъ свою спортсмэнскую шапочку съ рыболовной «мухой» и назвалъ свое имя, званіе и м;сто рожденія въ Англіи. Аренценъ изложилъ д;ло, и сэръ Гью далъ свое краткое показаніе, которое было занесено въ протоколъ, а именно — что онъ еще въ примирительной камер; предлагалъ заплатить Левіону столько же, сколько заплатилъ Мареліусу, но истецъ призналъ сумму недостаточной.

— Сколько получилъ Мареліусъ?

Сэръ Гью назвалъ сумму и прибавилъ, что Мареліусъ зд;сь и готовъ засвид;тельствовать его слова.

Мареліусъ подтвердилъ подъ присягой то же самое.

И судья не могъ удержаться, чтобы не зам;тить Аренцену:- В;дь это же хорошая плата, господинъ пов;ренный Аренценъ?

— А онъ, небось, не сказалъ, сколько выдалъ еще Эдвард; особо! — не выдержалъ за р;шеткой Левіонъ.

— Тише! — приказалъ судья.

Тогда за своего дов;рителя вступился Аренценъ:- Но это заявленіе им;етъ существенное значеніе для д;ла.

Судья задалъ еще н;сколько вопросовъ, ему отв;тили, и онъ, подумавъ немножко, зам;тилъ Аренцену:- Для какого же д;ла это им;етъ значеніе? Во всякомъ случа; не для опред;ленія платы за право рыбной ловли.

Сэръ Гью продолжалъ показывать: по утвержденію истца, р;ка въ самомъ узкомъ м;ст; им;етъ всего восемь саженъ ширины, и выходитъ, что отв;тчикъ закидываетъ удочку по меньшей м;р; столько же на недозволенную сторону. Но у водопада р;ка всего уже, а и тамъ въ ней дв;надцать саженъ.

По просьб; Аренцена судья спросилъ:- Вы изм;ряли?

— Да.

— А какой длины ваше удилище?

— Дв; сажени. Вотъ оно.

Левіонъ опять не удержался за р;шеткой: — И я м;рилъ; у водопада всего восемь саженъ.

— Тише!

Аренценъ прикинулся крайне изумленнымъ и опять вступился:- Въ л;тнее время р;ка всегда мел;етъ и, конечно, въ ней тогда не больше восьми саженъ.

Судья отпустилъ сэра Гью и спросилъ Аренцена:- У васъ есть свид;тели, что въ р;к; у водопада всего восемь саженъ?

— Кром; самого влад;льца — н;тъ.

— Небось, я-то знаю собственный водопадъ! — громко заявилъ Левіонъ.

Какой-то челов;къ изъ публики за р;шеткой попросилъ привести его къ присяг; насчетъ ширины р;ки. Весной, когда былъ предъявленъ искъ, онъ, по приглашенію Мареліуса, изм;рилъ р;ку, и тогда у водопада оказалось тринадцать саженъ слишкомъ. Явились и еще двое свид;телей изъ народа, подтвердившихъ подъ присягой то же самое. Вс; трое были люди изв;стные въ околотк;. И два дня тому назадъ они снова по вызову отв;тчика изм;ряли р;ку: она сузилась едва на сажень, такъ что оставалось добрыхъ дв;надцать саженъ.

Они, впрочемъ, не были спеціалистами; м;рили р;ку, м;рили удилище, но ни одинъ не заикнулся о томъ, какъ далеко можно закинуть удочку, при двухсаженномъ удилищ;. Молодой судья былъ того мн;нія, что сэръ Гью не обязанъ платить дороже, ч;мъ самъ предлагалъ, и вел;лъ принести изъ лавки Макка аршинъ, желая помочь иностранцу оправдаться.

Удилище см;рили; въ немъ оказалось ровно дв; сажени.

Судья спросилъ:- У васъ н;тъ ни единаго свид;теля, господинъ пов;ренный Аренценъ?

— Н;тъ, такихъ свид;телей у меня н;тъ.

— Вы сами были на спорномъ м;ст;?

— Я полагался на показаніе моего дов;рителя.

— А сами вы были на м;ст;?

— Н;тъ.

Вс; показанія записывались, съ изв;стными промежутками прочитывались вслухъ и скр;плялись. Д;ло принимало дурной оборотъ для Аренцена и его дов;рителя. Они пошептались, посов;товались, и адвокатъ спросилъ: согласенъ ли сэръ Гью и теперь заплатить сумму, которую предлагалъ въ примирительной камер;,- въ такомъ случа; можно покончить д;ло миромъ.

Сэръ Гью отв;тилъ отказомъ. Теперь онъ желалъ р;шенія суда.

Тогда Аренценъ выпустилъ свой посл;дній зарядъ: сэръ Гью съ недавнихъ поръ орудуетъ въ бухт;, вправо отъ устья р;ки, гд; собственникомъ долженъ считаться одинъ Левіонъ,

Сэра Гью снова вызвали къ судейскому столу. Онъ въ толкъ взять не могъ: что это, выходитъ будто онъ удитъ въ полупр;сной — полусоленой вод;? Презрительная гримаса показала, какъ онъ относился къ столь вульгарному уженію.

— Такъ вы не удили около устья?

Съ какой стати ему удить тамъ? Тамъ еще н;тъ никакой рыбы. Лососки все еще держатся въ самой р;к; и не спустятся внизъ по теченію раньше осени, — посл; того, какъ вымечутъ икру.

— Удивительное знаніе естественной исторіи! — зам;тилъ свысока Аренценъ. — Да разв; лососки не волятся въ мор; всегда?

Но тамъ ихъ не удятъ «на муху».

— А что же вы д;лали тамъ?

Сэръ Гью охотно объяснилъ; онъ удилъ на удочку съ металлическими рыбками мелкую треску и совс;мъ не около устья, а въ н;сколькихъ стахъ саженяхъ, въ мор;. Гребецъ, каждый разъ его сопровождавшій въ лодк;, былъ зд;сь. Онъ хозяинъ той хижины, которую нанималъ сэръ Гью, и можетъ явиться свид;телемъ.

Хозяина привели къ присяг;, и онъ все подтвердилъ.

Аренцену оставалось только потребовать, чтобы д;ло отложили...

Но вообще этотъ тингъ не похожъ былъ на прежніе; далеко н;тъ. Когда, бывало, зас;далъ самъ старикъ судья, людямъ не возбранялось разспрашивать его даже изъ-за р;шетки, справляться насчетъ того, какъ-де бываетъ въ такихъ-то и въ такихъ-то случаяхъ по закону? И судья давалъ отв;ты и указанія. А молодой помощникъ все боялся, какъ бы у него не выманили какого-нибудь отв;та, который подастъ поводъ къ осложненіямъ. — Судья не адвокатъ, — отв;чалъ онъ въ такихъ случаяхъ;- д;ло судьи судить; обратитесь къ адвокату, — онъ вамъ скажетъ что и какъ.

Никто не сочувствовалъ такимъ новымъ порядкамъ. Народъ выходилъ и собирался около винной стойки Макка; въ зал; суда остались лишь немногіе, по обязанности. Поэтому, когда одинъ изъ письмоводителей приступилъ, наконецъ, къ чтенію закладныхъ, слушателей оставалось уже совс;мъ мало, и для т;хъ не было новостью, что Бенони Гартвигсенъ пом;стилъ у Фердинанда Макка Сирилундскаго пять тысячъ далеровъ подъ такое-то обезпеченіе. Самъ Бенони отнюдь не скрывалъ этого, и вс; о томъ знали. В;дь и другіе отдавали Макку свои крохи; вся разница была въ сумм;. Бенони пом;стилъ у Макка ц;лую уйму денегъ, настоящее богатство.

Молодой судья усп;лъ къ концу зас;данія и устать и проголодаться. Но адвокатъ Аренценъ такъ не понравился ему своимъ развязнымъ тономъ, а искъ его къ сэру Гью Тревельяну показался ему такимъ неосновательнымъ и легкомысленнымъ, что онъ съ удовольствіемъ теперь-же вынесъ бы оправдательный приговоръ сэру Гью. Тогда самъ собою отпалъ бы и искъ къ Мареліусу, будто бы продавшему право на рыбную ловлю въ чужихъ водахъ.

Николай Аренценъ сказалъ своему дов;рителю:- Я самъ побываю на м;ст; и вызову свид;телей. Кром; того, въ Норвегіи есть лишь одинъ судъ, р;шеній котораго нельзя обжаловать, и этотъ судъ еще не тотъ судъ,

Онъ пошелъ къ Макку, чтобы повидаться съ Розой. Онъ ничего не проигралъ на этомъ тинг;, такъ что ему нечего было тужить. Онъ и вошелъ той твердой ув;ренной поступью, какую усвоилъ себ; съ т;хъ поръ, какъ обзавелся большой кліентурой и сталъ загребать деньги лопатой.

Роза была въ кухонномъ передник; и застыдилась. — Пройди пока въ маленькую горницу, — я сейчасъ, — сказала она Аренцену.

Въ самомъ д;л; она явилась туда всл;дъ за нимъ. — Только мн; недосугъ теперь. Ты здоровъ? Судъ оконченъ? Какъ твои д;ла?

— Разум;ется, превосходны. Я самъ тутъ — законъ!

— Такая жалость, что мн; некогда было придти послушать тебя.

Однако, какъ Роза притворялась изъ любви къ этому челов;ку! Наоборотъ, она сл;дила за нимъ, и слушала его и вид;ла на суд;, когда разбиралось его громкое д;ло съ сэромъ Гью. И ей было ужасно обидно слышать, какъ этотъ молодой судья позволилъ себ; два раза подъ рядъ спросить его: а вы сами были на м;ст;? А вы сами были на м;ст;? Тогда-то она и шмыгнула вонъ изъ залы суда, предчувствуя недоброе Слава Богу, это, видно, не сбылось! Николай, небось, сум;етъ выиграть вс; д;ла.

— Ты в;дь помнишь число? — сказала она.

— Число?

— День свадьбы. А что я еще хот;ла теб; сказать...

— Ну?

— Мы по;денъ въ церковь верхомъ.

— Вотъ какъ.

— Да, верхомъ. Такъ ты запомнишь какого числа? Дв;надцатаго іюня. Теперь ужъ не долго ждать.

— Дв;надцатаго іюня, — повторилъ онъ. — Я распоряжусь, чтобы меня разбудили вовремя.

— Какой ты! — сказала она, снисходительно улыбаясь. Онъ переспросилъ:- Дв;надцатаго іюня? Но разв; не нужно оглашенія?

— Уже сд;лано, — отв;тила она. — Папа сд;лалъ оглашеніе у насъ, а капелланъ тутъ. Три раза.

— Ну, хорошо, что ты позаботилась. У меня столько д;ла.

— Б;дняга! Но зато много зарабатываешь?

— Загребаю деньги лопатой! — отв;тилъ онъ...

На сл;дующій день сэръ Гью вернулся въ свою хижину и къ своей рыбной ловл;. Онъ выбралъ путь мимо дома Бенони и прошелъ по горамъ до самаго общественнаго л;са, время отъ времени нагибаясь и откалывая камешки, которые зат;мъ пряталъ себ; въ карманъ.

XVII

Бенони вернулся изъ крайнихъ шкеръ и немедленно началъ снаряжать свой неводной комплектъ. Онъ не добился точныхъ св;д;ній насчетъ сельдей, но показывалъ видъ, будто знаетъ побольше другихъ. По правд; же, ему попросту не въ моготу было оставаться дома, посл; того, какъ весь околотокъ узналъ о его посрамленіи. Мысль пуститься въ море онъ уже выбросилъ изъ головы.

Писарь ленемана зашелъ къ нему сообщить о тинг; и о засвид;тельствованіи закладной. Да, видно, такая ужъ судьба; никакъ нельзя было выручить бумагу обратно; она еще до тинга была внесена въ реестръ закладныхъ. Все и пошло своимъ чередомъ...

Бенони сид;лъ и растерянно слушалъ. Такъ, пожалуй, онъ самъ себя наказалъ, — теперь ужъ нечего расчитывать на заступничество Макка... Дальше онъ узналъ, что народу при чтеніи закладной было мало; одни должностныя лица да еще кое-кто. Д;ло прошло незам;тно.

— А бумага у меня въ карман;,- прибавилъ писарь.

— Да? — сказалъ Бенони, ожидая, что тотъ сейчасъ вручитъ ему бумагу. Но писарь не торопился, сид;лъ и покашливалъ и поджималъ губы.

— Что-жъ, дороже обошлось, ч;мъ мы расчитывали? — спросилъ, наконецъ, Бенони, готовясь заплатить.

— Н;тъ, столько, сколько и сл;довало по закону.

Бенони подождалъ немножко и сказалъ:- Дайте-ка взглянуть поскор;е...

Тогда писарь ленемана началъ:- Я могъ бы попросту выложить вамъ бумагу, да не годится такъ. Я буду говорить прямо, какъ челов;къ.

Бенони впился въ него глазами и спросилъ:- Что вы говорите? Въ чемъ д;ло?

Наконецъ, писарь отв;тилъ:- А въ томъ, что немногаго она стоитъ, эта самая бумага... Да, осм;люсь сказать: не стоитъ она вашихъ денегъ...

— Дайте мн; взглянуть сейчасъ же!

— Ежели бы я захот;лъ поступить, какъ чудовище, я бы сразу развернулъ бумагу передъ вашими глазами. Но я хочу подготовить васъ помаленьку... Д;ло-то въ томъ, что Маккъ Розенгорскій далъ подъ залогъ Сирилунда чертовскую сумму раньше васъ.

— Вы шутите! — вскричалъ Бенони въ ужас;.

Писарь, наконецъ, положилъ передъ нимъ бумагу

Офиціальная приписка гласила, что закладная засвид;тельствована законнымъ порядкомъ на тинг; такого то дня и числа. И зат;мъ были перечислены раньше выданныя закладныя на Сирилундскую усадьбу съ угодьями и тремя торговыми судами. Хозяиномъ и давнишнимъ хозяиномъ всего оказывался Маккъ Розенгорскій; выданныя имъ подъ указанный залогъ суммы составляли въ общемъ восемнадцать тысячъ далеровъ. Приписка была подписана Стеномъ Тоде.

Бенони словно громомъ поразило. Онъ не сводилъ глазъ съ бумаги, а въ голову ему л;зли разныя мелочи: судью не такъ звали... Стенъ Тоде?.. Кто бишь это?.. Восемнадцать тысячъ далеровъ... да, да... Но в;дь тогда Маккъ Сирилундскій вовсе не воротила; это братъ его, Маккъ Розенгорскій, хозяинъ всего...

— Теперь все д;ло въ томъ, стоитъ ли залогъ, подъ который вы дали деньги, двадцати трехъ тысячъ далеровъ, — прибавилъ писарь ленемана.

Бенони подумалъ и сказалъ:- Н;тъ, не стоитъ.

— И ленеманъ такъ думаетъ, и я. Мы съ нимъ говорили объ этомъ промежъ себя. Двадцать три тысячи — ужасъ что такое!

— А по закону ли поступалъ Маккъ?

— Это какъ повернуть д;ло. Въ бумаг; сказано просто: получено. Маккъ получилъ столько-то и столько-то подъ такой-то залогъ. В;дь, вы сами признали залогъ достаточнымъ обезпеченіемъ.

Бенони уже не слушалъ его, но спросилъ:- Стенъ Тоде — это кто? Законная ли подпись?

Посл; обстоятельнаго обсужденія, писарь ленемана пришелъ къ заключенію, что помощникъ судьи им;лъ по закону вс; права на тинг;, хоть и не былъ судьей, далеко н;тъ.

— Двадцать три тысячи! Такъ у Макка н;тъ ни гроша! — вдругъ проговорилъ Бенони. — Лучше поменьше средствъ, да собственныхъ... — Но тутъ онъ вдругъ вспомнилъ про свои пять тысячъ далеровъ, которые были теперь все равно, что потеряны, и всталъ, постоялъ съ минуту бл;дный и растерянный, глядя на негодную бумагу, лежавшую на стол;, и опять с;лъ.

— Можетъ статься, онъ выплатитъ вамъ понемножку, — сказалъ писарь, чтобы ут;шить его.

— Откуда ему взять? Платье, что на немъ, и то не его. Лучше поменьше средствъ, да... Мошенникъ онъ, Маккъ!

— Не полагается такъ выражаться; не по закону. И, можетъ статься, онъ все-таки заплатитъ...

— Мошенникъ! Заправскій мошенникъ!

Ахъ, какое это было сильное, выразительное слово! И какъ оно было унизительно для сп;сиваго Макка! Поэтому Бенони и повторялъ его отъ всего сердца.

— Онъ нав;рно заплатитъ, — сказалъ писарь ленемана и всталъ. Ему хот;лось уйти поскор;е.

Бенони былъ возбужденъ до крайности:- Не сл;довало бы связываться съ нимъ! Плюнуть да растереть ногой — вотъ и все!

Оставшись одинъ, Бенони принялся обсуждать — что же ему теперь д;лать? И пор;шилъ прямо пойти въ контору къ Макку и расчитаться съ нимъ.

Сунувъ закладную въ карманъ, онъ отправился въ Сирилундъ. По дорог; ему пришло на умъ, что надо бы сперва повидать Свена Дозорнаго.

Но б;дняг; Свену самому въ ту пору приходилось не сладко; гд; ему было ут;шать другихъ? И опять во всемъ была виновата Элленъ Горничная!

Наканун; вечеромъ Свенъ Дозорный шушукался со своей подружкой, какъ вдругъ ее позвали, — Маккъ собирался брать ванну. Свенъ пытался было удержать ее: пусть его беретъ свою ванну одинъ, Элленъ-то какое д;ло? Но Элленъ лучше знала свое д;ло и вырвалась отъ Свена. Тотъ пошелъ за нею на цыпочкахъ и, затаивъ духъ, стоялъ въ коридор; передъ дверями Макковой горницы... слышалъ все собственными ушами! Сегодня онъ и приступилъ къ Элленъ съ допросомъ:- Маккъ всталъ?

— Н;тъ.

— Ты мыла его вчера вечеромъ?

— Да, вытирала ему спину полотенцемъ.

— Врешь! Я стоялъ въ коридор; и все слышалъ.

Молчаніе.

— Далась я вамъ вс;мъ, — тихо проговорила, наконецъ, Элленъ Горничная. — Просто, какъ спятили вс;...

— А ты не можешь что ли, отд;латься отъ него?

— Не больно-то отд;лаешься... Приходится вытирать ему спину.

Б;шенство охватило Свена Дозорнаго; онъ задохнулся и выпалилъ:- Свинья ты, вотъ что!

Она выслушала, широко раскрывъ глаза и поднявъ брови, словно не в;ря, что это Свенъ Дозорный такъ ругается.

— Я еще пырну тебя когда-нибудь ножомъ!

— Не надо такъ злиться, — заговорила она ласково. — Небось, онъ скоро отстанетъ.

— Не отстанетъ.

— А ты самъ-то съ Брамапутрой? Этой кучерявой? — сказала Элленъ презрительно.

Свенъ Дозорный только спросилъ опять:- Маккъ всталъ?

— Н;тъ.

— Мн; надо поговорить съ нимъ въ контор;.

— Лучше не суйся, — отсов;товала Элленъ. — Обоихъ насъ въ б;ду введешь.

Пожалуй, Свенъ на томъ бы и успокоился, да сунули ему перину сушить на солнышк;,- купальную перину Макка, — и это его страсть раззадорило; онъ забылъ, что онъ тутъ работникъ на вс; руки.

Маккъ вскор; прошелъ въ контору; Свенъ Дозорный бросилъ перину и направился за нимъ, взбудораженный до нельзя. Онъ сразу приступилъ къ д;лу: такъ и такъ, молъ, зовутъ его Свенъ Іоганъ Кьэльсенъ, а по прозвищу Свенъ Дозорный, и онъ хочетъ взять за себя Элленъ Горничную; такъ не зач;мъ ей купать Макка, а ему, Свену, сушить посл; нихъ перину...

— Понимаете вы, не зач;мъ ей пачкаться съ вами, — не будь я Свенъ Іоганъ Кьэльсенъ! Да, такъ меня зовутъ! А коли хотите знать мою географію, — то я изъ города. Да! Изъ города, коли угодно знать!..

Маккъ медленно перевелъ глаза съ бумаги на Свена и, глядя на него стальнымъ взглядомъ, спросилъ:- Какъ, бишь, тебя зовутъ?

Сбитый съ позиціи Свенъ только и могъ повторить:- Какъ меня зовутъ? Свенъ Іоганъ Кьэльсенъ. А по прозвищу Свенъ Дозорный.

— Хорошо, такъ ступай и д;лай свое д;ло.

Свенъ уже взялся было за ручку двери... — Да н;тъ! — сказалъ онъ, — этого д;ла я д;лать не буду!

— Хорошо, такъ получай расчетъ.

Маккъ взялъ свое гусиное перо и сталъ считать, потомъ отсчиталъ деньги и заплатилъ. Зат;мъ отворилъ дверь.

Свенъ Дозорный, хоть и съ ворчаніемъ, но ушелъ.

Очутившись за порогомъ съ деньгами въ рукахъ и съ отчаяніемъ въ душ;, онъ завернулъ въ винный погребокъ и хватилъ стаканчикъ-другой. Почувствовавъ себя посл; того опять сильнымъ и храбрымъ, онъ пошелъ въ людскую и поднялъ тамъ кутерьму, переругался съ работниками, забрался къ двумъ старикамъ призр;ваемымъ, которые оба лежали въ постеляхъ, не двигаясь, и только ;ли да повременамъ перекидывались словечкомъ, словно и впрямь люди.

— Эй, вы, вставайте! Идите дрова таскать! — крикнулъ имъ Свенъ. — Я покончилъ.

— Покончилъ, — повторилъ Фредрикъ Менза.

— Молчать! — заоралъ на него Свенъ Дозорный. — Встанешь ты? Или опять б;дняжк; Элленъ самой таскать дрова?

Фредрикъ Менза, вся борода котораго была покрыта крошками отъ пищи и слюной, словно задумался о чемъ-то серьезно и лежалъ, мигая глазами, а немного погодя сказалъ:- Три мили до Фунтуса.

— Ха-ха! — засм;ялся Монсъ, лежа на своей кровати.

Б;дняга, и у него были свои радости! Ему, пожалуй, чудилось, что ст;на презабавно уходитъ вверхъ подъ самую крышу...

Свенъ Дозорный вернулся назадъ въ людскую, нап;вая и хвастаясь своими нам;реніями:- Не буду я сушить этой перины; ни во в;ки в;ковъ! Знаете, что я буду д;лать? Н;тъ, гд; вамъ знать! Вы совс;мъ какъ зв;рье тутъ. Я буду п;ть! Идите вс; сюда, я буду п;ть!

Въ людскую набралось много народа. Свенъ Дозорный не побоялся отвлечь ихъ отъ работы, даромъ что были будни. Пришли и Брамапутра, и Элленъ Горничная, и сама мельничиха не могла удержаться, чтобы не заглянуть въ людскую. Она ходила въ лавку за съ;стнымъ и привела съ собой сынишку, шестил;тняго мальчугана съ н;жнымъ ротикомъ. Свенъ Дозорный щедро одарилъ его, далъ ц;лый четвертакъ, и погладилъ по головк;.

— Ну, весело теб; тутъ? — спросила мать.

Да, да! Мальчику было очень весело. Когда другіе заплясали, онъ тоже отыскалъ себ; м;стечко, гд; поверт;ться, и чувствовалъ себя бариномъ.

Свенъ Дозорный зап;лъ п;сню:- Ой вы, сорозскія д;вушки красныя! Но онъ, впрямь, должно быть, рехнулся: его п;сня звучала угрозой; онъ п;лъ ее по изв;стному адресу, да еще порой указывалъ кулакомъ на господскій домъ.

Свенъ Дозорный п;лъ:

Сорозскимъ землямъ, лугамъ, л;самъ —
имъ н;тъ конца и н;тъ края.
Охотой т;шится баринъ тамъ,
тамъ рыщетъ псовъ его стая.
Уставъ, онъ ;детъ домой отдыхать;
ему дв; д;вушки стелятъ кровать...
Ой вы, сорозскія д;вушки красныя!

И д;литъ ложе съ одною онъ,
и выслалъ прочь онъ другую.
А та, въ груди затаивши стонъ,
съ гонцомъ шлетъ в;сть роковую:
«Эй, ловчій Густъ! Ты все рыщешь въ л;су,
кому жъ беречь зд;сь д;вицу-красу»?
Ой вы, сорозскія д;вушки красныя!

И ловчій Густъ наточилъ топоръ,
на-страж; сталъ за дверями.
Зажегся искрами гн;ва взоръ,
и месть легла надъ бровями...
Чуть утромъ баринъ ступилъ за порогъ —
ударъ смертельный его подстерегъ!
Ой вы, сорозскія д;вушки красныя!..

Но тутъ Свенъ вдругъ почувствовалъ отсутствіе хора и прервалъ п;сню:- Стой! Тутъ вы вс; должны подхватывать: Ой вы, сорозскія д;вушки красныя! А вы только пляшете. Настоящее зв;рье!

Отъ Макка приб;жалъ запыхавшійся гонецъ позвать въ контору старшаго работника. Вс; разомъ притихли и стали одинъ по одному тихонько выбираться изъ людской. Свенъ Дозордый уже не въ силахъ былъ расшевелить ихъ. Мельничиха послала къ нему своего мальчугана — проститься хорошенько и поблагодарить еще разъ за четвертакъ. Свенъ задержалъ маленькую ручонку въ своей и сказалъ:- Рука-то словно у Элленъ, вотъ диво!

Зат;мъ вызвали самого Свена Дозорнаго. Онъ вышелъ съ тяжелымъ предчувствіемъ... Но оказалось, что вызвалъ его Бенони. Онъ пришелъ поговорить со Свеномъ.

— У меня д;льце къ теб;,- сказалъ Бенони, чтобы начать съ чего-нибудь. — Не хочешь ли и ты ;хать съ неводомъ?

— Не знаю... Да, хочу. Съ неводомъ?

Но они скоро перевели разговоръ на другое, на то, что у каждаго лежало на душ;. Бенони съ угрожающимъ видомъ мотнулъ головой и сказалъ, что собирается къ Макку въ контору.

— А я ужъ былъ тамъ и отд;лалъ его.

— Онъ подло поступилъ со мной, — продолжалъ Бенони.

— А со мной-то? Элленъ пропала!

— Почему такъ?

— Онъ вчера опять звалъ ее мыть его.

Бенони покрутилъ головой, — ничего, дескать, не под;лаешь.

— Но в;дь мы съ Элленъ уже поладили, — сказалъ Свенъ.

Бенони отв;тилъ:- Не выдадутъ ея за тебя до поры, до времени, — ты самъ понимаешь?

Свенъ Дозорный злов;ще сверкнулъ глазами.

— Такой ужъ зд;сь порядокъ, — продолжалъ Бенони. — Одна см;няетъ другую. Только Брамапутра все держится...

Старшій работникъ вернулся отъ Макка и сообщилъ, что Свену Дозорному вел;но уходить со двора.

— Уходить...? Какъ..?

— Такъ приказано. Я приставленъ соблюдать порядокъ и ничего не могу тутъ под;лать.

Свенъ Дозорный, видно, разсчитывалъ все-таки какъ-нибудь уладить д;ло ради Элленъ; но теперь понялъ, что ему приходится убираться, и сильно упалъ духомъ.

Бенони вступился:- Ступай и скажи, что Свенъ Дозорный побудетъ зд;сь со мной.

— Ну, хорошо, — отозвался работяикъ.

— Такъ и передай ему, Макку Сирилундскому, отъ Бенони Гартвигсена!

Работникъ пошелъ. А эти двое остались, гордясь своей поб;дой. Но скоро Свенъ Дозорный опять упалъ духомъ при мысли о томъ, что ему надо уходить изъ Сирилунда.

— Теперь у меня н;тъ ничего за душой, кром; этого вотъ алмаза. И т;мъ нечего р;зать, — стеколъ н;тъ.

Пока они стояли тутъ и разговаривали, съ крыльца лавки спустился самъ Маккъ и пошелъ прямо на нихъ. Шелъ онъ своимъ обычнымъ ровнымъ шагомъ. Когда онъ приблизился къ нимъ, оба сняли шапки и поклонились.

— Что это за гонцовъ ты ко мн; посылаешь? — спросилъ Маккъ.

— Гонцовъ? О, это я такъ сказалъ... — отв;тилъ Бенони, сбитый съ позиціи.

— А ты все еще тутъ? — спросилъ Маккъ другого.

Свенъ Дозорный промолчалъ.

Зато Бенони усп;лъ за эти дв;-три минуты оправиться. Онъ выпрямился: разв; онъ не совлад;лецъ Сирилунда, и разв; передъ нимъ не разорившійся челов;къ, не мошенникъ?

— А вы что тутъ допрашиваете насъ? — спросилъ онъ, глядя на Макка въ упоръ.

Оба весьма недружелюбно см;рили другъ друга глазами, но Бенони все-таки оказался только ученикомъ. Маккъ вынулъ свой тонкій платокъ, слегка высморкался и повернулся опять къ Свену Дозорному.

— Теб; разв; не оказано, чтобы ты уходилъ отсюда?

Свенъ Дозорный покорился.

— Ступай прямо домой ко мн;! — крикнулъ ему Бенони. — Вотъ ключъ. Теб; я могу дов;рить все свое добро. Ступай себ; и дождись меня. Мн; еще надо поговорить съ этимъ челов;комъ.

«Съ этимъ челов;комъ»! Это о Макк;-то Сирилундскомъ?!

Они прошли въ контору. Маккъ опять пустилъ въ ходъ свой носовой платокъ и сказалъ:- Ну?

— У меня д;ло небольшое, — отв;тилъ Бенони, — насчетъ денегъ.

— Что такое насчетъ денегъ?

— Вы меня надули.

Маккъ молчалъ съ снисходительнымъ видомъ.

— Я устроилъ, что закладную засвид;тельствоваля. Вы не думали, что меня хватитъ на это?

Маккъ улыбнулся:- Я все зналъ.

— Вашъ братъ въ Розенгор; хозяинъ всему. Вы у него въ карман; со вс;ми вашими потрохами... Не угодно ли!.. — Бенони выложилъ на конторку закладную и тыкалъ въ нее пальцемъ.

— Въ чемъ же д;ло? — спросилъ Маккъ. — Ты хочешь взять свой вкладъ изъ оборота?

— Взять свой вкладъ? Откуда вы мн; возьмете его? Сапоги на васъ и т; не ваши. Двадцать три тысячи! Вашъ братъ далъ восемнадцать, да я пять, выходитъ двадцать три. Вы меня разорили; я теперь почти такой же голышъ, какъ вы сами.

Маккъ отв;тилъ:- Во-первыхъ, это лишь молодой помощникъ судьи внесъ все это въ твою закладную...

— Онъ по закону заступалъ судью.

— Положимъ. Но самъ судья никогда бы не внесъ вс;хъ этихъ глупостей насчетъ моего брата. Это все одн; формальности, понимаешь? Какъ вообще бываетъ между братьями... На самомъ д;л; скор;е я поддерживалъ моего брата, ч;мъ онъ меня, — наприм;ръ, когда онъ расширилъ свой заводъ для выд;лки рыбьяго клея.

— Да, да, оба вы, какъ видно, одного поля ягоды, банкроты! Но мн;-то отъ этого не легче.

— Во-вторыхъ, — съ непоколебимымъ величіемъ продолжалъ Маккъ, — я теб; долженъ не пять тысячъ. У насъ съ тобой особые счеты.

— Вы это про четыре сотни за ваши сокровища? А на что мн; ихъ теперь? Розу съ адвокатомъ уже огласили въ церкви; свадьба дв;надцатаго.

— Не знаю хорошенько; мн; не удалось поговорить съ Розою. Но очень можетъ быть, что ты самъ тутъ не безъ вины. Это засвид;тельствованіе закладной у меня за спиною не особенно располагало меня хлопотать за тебя.

— Ну и что-жъ? — воскликнулъ Бенони съ раздраженіемъ. — Богъ съ ней, съ Розой! Не стану я клянчить ея милостей. Но ужъ что касается этихъ вашихъ штукъ, то Роза слишкомъ хороша, чтобы быть вашей крестницей. Да. И я напишу ей письмо, чтобы она больше ни ногой къ вамъ. У насъ съ вами особые четы? Не хочу я им;ть съ вами никакихъ счетовъ. Я постараюсь расквитаться съ вами за ваши сокровища при первомъ же случа;. И тогда подавайте мн; мои пять тысячъ.

— Ты требуешь свой вкладъ въ шестим;сячный срокъ, считая отъ сегодняшняго числа?

— Требую, — презрительно передразнилъ его Бенони. — Н;тъ, я теперь по-другому возьмусь за д;ло. Не посмотрю на васъ со вс;ми вашими богатствами.

Маккъ хорошо понималъ, что верхъ теперь на сторон; Бенони и что онъ могъ сломить его, Макка: объявить его банкротомъ, притянуть къ суду и запутать своею закладной, подорвать его репутацію, заставить вс;хъ прокричать о его разореніи...

— Можешь поступать, какъ теб; угодно, — сказалъ онъ холодно.

Но Бенони не въ состояніи былъ удержать на рукахъ своихъ козырей:- Я заставлю описать вашу треску на сушилкахъ.

Это во всякомъ случа; пахло скандаломъ; заварится д;ло, пойдетъ опросъ свид;телей... И Маккъ отв;тилъ:- Треска не моя, а купца.

Тутъ Бенони схватился за свою гриву и завопилъ:- Да что-же, у васъ такъ-таки и н;тъ ничего своего на всемъ св;т;?!

— Ну, въ этомъ я теб; не нам;ренъ давать отчета, — отмахнулся Маккъ. — Ты можешь требовать одного — своихъ денегъ, и ты ихъ получишь. Значитъ — въ шестим;сячный срокъ?

И Бенони, чтобы положить конецъ д;лу, отв;тилъ утвердительно: да.

Маккъ взялъ перо и записалъ число; зат;мъ отложилъ перо, взглянулъ на Бенони и проговорилъ:- Не думалъ я, что мы съ тобой такъ разойдемся, Гартвигсенъ.

Бенони и самому не ахти какъ сладко было. — А что же, повашему, мн; д;лать? Знаю, меня разъ такъ скрутило, что я не зналъ, какъ и быть. И положимъ, вы подняли меня изъ праха...

— Я объ этомъ не вспоминалъ, — прервалъ его Маккъ, — ты самъ завелъ объ этомъ р;чь...

И Маккъ отошелъ къ окну подумать.

Но тутъ Бенони такъ ясно вспомнилось его жалкое прошлое; онъ вспомнилъ т; дни, когда у него не было ни господскаго дома, ни большого сарая, ни неводного комплекта; дни, когда его позоръ былъ оглашенъ съ церковнаго холма и когда Маккъ Сирилундскій протянулъ ему руку помощи, сд;лалъ его опять челов;комъ... И онъ сказалъ упавшимъ голосомъ:

— Да, да, только бы мн; вернуть мои деньги. Я не буду поступать съ вами по-волчьи... Для этого у меня н;тъ причинъ.

Молчаніе. Маккъ повернулся и опять подошелъ къ своей конторк;: — Узналъ ты что нибудь насчетъ сельдей?

— Н;тъ, — отв;тилъ Бенони. — То-есть, сельдь-то появилась, но неизв;стно еще сколько ея будетъ и какого качества. Я р;шилъ отправиться съ неводомъ.

— Богъ въ помощь.

— Счастливо оставаться, — сказалъ Бенони, уходя.

XVIII

«Сегодня дв;надцатое іюня, день свадьбы Розы... Да, да!» Бенони съ утра находился въ торжественномъ настроеніи, былъ тихъ, кротокъ и неразговорчивъ. Свенъ Дозорный, который жилъ у него, былъ занятъ такой работой, съ которой могъ справиться и одинъ.

Бенони вытеръ клавесинъ и вычистилъ серебро. Не послать ли сокровища Роз;? Самому ему они были ни къ чему. И вышло бы — словно король посылаетъ богат;йшіе дары королев;, а кстати заткнуло бы ротъ вс;мъ, кто теперь разноситъ по околотку сплетни о разореніи Бенони Гартвигсена. Вначал; ни самъ Бенони, ни писарь ленемана не д;лали тайны изъ негодной закладной на пять тысячъ далеровъ, а молва ужъ и пошла писать, преувеличивая потери и включая въ ихъ число даже домъ, сарай и неводной комплектъ. Бенони опять сталъ подозрительнымъ; ему чудилось что старые знакомые опять стали обращаться съ нимъ развязн;е и больше не называютъ его Гартвигсеномъ. О, ему еще по-карману одарить Розу по-царски!

Но приметъ ли она его сокровища?

Во всякомъ случа; онъ могъ бы послать ей серебро. Съ сантиментальной н;жностью онъ представлялъ себ;, какъ этотъ щедрый даръ увлажнитъ глаза Розы, и она скажетъ: «О, Бенони! Какъ я жал;ю, что, все-таки, не за тебя вышла!»

А в;дь она все еще не вернула кольца и креста, какъ собиралась. Можетъ статься, она такъ и оставитъ ихъ у себя изъ любви къ нему? Нельзя ли послать ей хоть ложку и вилку, которыя онъ завернулъ для нея особо?

Н;тъ; пожалуй, она ничего не возьметъ.

Бенони побрелъ въ Сирилундъ, печальный и разстроенный, завернулъ въ погребокъ выпить подъ предлогомъ, что ему нездоровится, зат;мъ вернулся назадъ къ себ;. Усп;въ порядочно охмел;ть, онъ досталъ книжку съ псалмами, но, боясь, что Свенъ Дозорный услышитъ его зычное п;ніе, ограничился однимъ чтеніемъ вслухъ, а это ему скоро наскучило. Онъ вышелъ на закрытую веранду и постоялъ тамъ, глядя въ окна. Но гляд;лъ ли онъ въ синія стекла, или въ желтыя, или въ красныя, все было то же самое: голуби сид;ли себ; и, какъ ни въ чемъ не бывало, упражнялись надъ ст;ной сарая... Охъ, не такъ онъ рисовалъ себ; все это — и цв;тныя стекла и голубей!.. Все в;дь было для Розы!..

Онъ побрелъ по скалистому берегу. Впереди него шелъ смотритель маяка Шёнингъ, изношенный, искал;ченный, словно измочаленный нуждою. Онъ тоже бродилъ по горамъ, прислушиваясь къ крикамъ морскихъ птицъ и разглядывая изр;дка попадавшіяся растенія. Противъ всякаго обыкновенія, онъ поздоровался съ Бенони и завелъ разговоръ.

— Вы челов;къ со средствами, Гартвигсенъ; вамъ бы купить вс; эти горы.

— Мн;? У меня и безъ того ихъ довольно на моемъ участк;,- отв;тилъ Бенони.

— Н;тъ, не довольно. Вамъ бы купить весь кряжъ вплоть до общественнаго л;са.

— А на что мн; его?

— Онъ им;етъ большую ц;нность.

— Большую ц;нность?

— Эти горы полны руды.

— Ну, и что жъ? Руды! — пренебрежительно отозвался Бенони.

— Да, руды. Руды на милліонъ. Руда-то съ серебромъ.

Бенони недов;рчиво погляд;лъ на смотрителя. — Почему же вы сами не купите?

Смотритель отв;тилъ безцв;тной улыбкой и устремилъ взглядъ въ пространство. — Во-первыхъ, у меня н;тъ средствъ; во-вторыхъ, къ чему мн;? А у васъ вся жизнь впереди.

— Ну, и вы еще не такъ стары.

— Положимъ. Но на что мн; больше того, что я им;ю? Я смотритель маяка четвертаго разряда; какъ разъ хватаетъ, чтобы не умереть съ голоду, а на большее мы не годны.

Бенони вдругъ спросилъ:- Вы говорили объ этомъ съ Маккомъ?

На это смотритель отв;тилъ только двумя словами:- Съ Маккомъ! — и, скорчивъ презрительную гримасу, повернулся и пошелъ назадъ.

А Бенони, шагая въ противоположную сторону, раздумывалъ про себя: не худо, что эти горы полны серебра; хозяинъ ихъ — Аронъ изъ Гопана, а у него тяжба съ рыбакомъ изъ крайнихъ шкеръ изъ-за самовольнаго захвата лодки; тяжба стоитъ не дешево, и онъ еще недавно отвелъ адвокату на кистерскій дворъ одну изъ своихъ коровъ... Охъ, да, Николай сегодня женится, такъ корова пригодится ему съ Розой...

Воспоминанія о Роз; такъ и нахлынули на Бенони. Онъ свернулъ въ л;съ; глаза его стали влажными, и онъ, не глядя ни на что, повалился ничкомъ у самой дороги... «Разв; я не велъ себя, какъ сл;довало, скажи ты мн; на милость? Разв; не обращался съ тобой по вс;мъ статьямъ и бережно и деликатно, чтобы какъ нибудь не помять тебя? О, Господи Боже, будь милостивъ ко мн;!»

— Борре эккедъ!

Опять этотъ лопарь Гильбертъ тутъ какъ тутъ! Онъ в;чно снуетъ взадъ и впередъ по общественному л;су, словно ткацкій челнокъ, оставляя за собой нитки и петли въ селеньяхъ по об; стороны кряжа.

— А я тутъ прис;лъ маленько... — сказалъ Бенони, не зная что сказать отъ смущенія — Такъ пріятно послушать шопотъ осинъ.

— Я прямо со свадьбы, — сказалъ Гильбертъ. — Встр;тилъ тамъ знакомыхъ.

— Ты, пожалуй, и у церкви былъ? — спросилъ Бенони.

— Былъ и у церкви. Важная свадьба! И Маккъ тамъ былъ.

— Еще бы.

— Сперва женихъ прі;халъ. Верхомъ.

— Верхомъ?

— Потомъ нев;ста. Тоже верхомъ.

Бенони покачалъ головой, — важно, дескать.

— На ней была б;лая кисея до самой земли.

Бенони погрузился въ глубокую задумчивость. Да, вотъ теперь д;ло сд;лано. Б;лая кисея... охъ, да! Зат;мъ онъ всталъ и отправился съ лопаремъ Гильбертомъ.

— Ну, да мы съ Бенони, в;рно, какъ-нибудь справимся! Пойдемъ-ка поскор;е ко мн;,- сказалъ Бенони.

— Спасибо; какъ же я см;ю васъ безпокоить? У меня н;тъ никакого д;ла...

Но Бенони поставилъ водочки и пригласилъ лопаря выпить съ нимъ, а Гильбертъ опять за свое:- Не стою я, чтобы вы тратились для меня на угощеніе...

— Я угощаю тебя за твою великую новость, — проговорилъ Бенони, а губы у него такъ и дрожали. — И Богъ съ ней! — закончилъ онъ.

Гильбертъ пилъ и, оглядывая горницу, выражалъ свое изумленіе, что находятся люди, которые брезгуютъ жить въ такой горниц;, полной всякихъ сокровищъ. Бенони же отв;чалъ на это, что устроился, молъ, по м;р; своихъ малыхъ средствъ... И показалъ Гильберту клавесинъ, объяснивъ, что это музыка; потомъ показалъ рабочій столикъ, выложенный чернымъ деревомъ и серебромъ, и, наконецъ, добрался до столоваго серебра.

— Сто далеровъ заплатилъ за это, — пояснилъ онъ.

Гильбертъ долго качалъ головой и опять въ толкъ взять не могъ, какъ это находятся люди, которые отталкиваютъ отъ себя такое великол;піе!

Подъ конецъ онъ сказалъ:- А видъ-то у нея былъ невеселый.

— У Розы? Не веселый?

— Н;тъ. Она словно каялась.

Бенони всталъ, выпрямился и сказалъ:- Видишь кольцо? Я не стану больше носить его на правой рук; на соблазнъ моей жизни... — И онъ снялъ кольцо и над;лъ его на л;вую руку.

— Ты вид;лъ, что я сд;лалъ?

Гильбертъ торжественно подтвердилъ:- Да.

Зат;мъ Бенони досталъ календарь и сказалъ:- Видишь эту черту? Теперь я ее перечеркиваю. Я ставлю крестъ на дн; Сильверіуса.

— На дн; Сильверіуса, — повторилъ Гдльбертъ.

— Ты былъ свид;телемъ, — закончилъ Бенони.

Больше ему не ч;мъ было поддерживать въ себ; торжественное настроеніе, и онъ погрузился въ молчаніе...

Гильбертъ зашелъ въ Сирилундскую лавку разсказать про свадьбу. Этакой пышности, дескать, и не видано было; б;лая кисея стелилась по земл;, а нев;ста вся сіяла отъ радости, что заполучила кого хот;ла. И самъ Маккъ былъ въ церкви.

Когда лопарь Гильбертъ покончилъ свои д;ла въ Сирилунд;, онъ сталъ бродить по дорог; ко двору кистера и встр;тилъ тамъ новобрачныхъ, которые добрались до дому только къ вечеру. Роза по-прежнему ;хала верхомъ, но молодой Аренценъ стеръ себ; кожу с;дломъ и угрюмо плелся п;шкомъ, ведя свою лошадь за поводъ. Вечеръ былъ св;тлый, погода теплая, солнце еще не заходило, но морскія птицы уже улеглись на покой.

Гильбертъ снялъ шапку передъ новобрачными. Роза про;хала, а молодой Аренценъ остановился и передалъ лошадь Гильберту. Онъ усталъ и злился.

— Возьми ты эту животину и привяжи гд;-нибудь. Намаялся я съ ней.

— Я былъ въ церкви и вид;лъ васъ, — сказалъ лопарь.

Молодой Аренценъ огрызнулся:

— Я тоже былъ въ церкви и вид;лъ свадьбу. Никакъ нельзя было убрать себя самого.

Такъ совершили Роза и молодой Аренценъ свой въ;здъ на кистерскій дворъ въ свое будущее жилище...

Черезъ н;сколько дней Бенони отправился на ловъ съ большимъ неводомъ и съ большой артелью. В;ра въ его счастье была такъ велика среди рыбаковъ, что къ нему пришло даже больше народу, ч;мъ требовалось. Свенъ Дозорный по;халъ тоже, въ качеств; подручнаго самого хозяина невода.

XIX

Солнце сіяло на неб; и днемъ и ночью. Молодой Аренценъ за свое долгое отсутствіе изъ родныхъ м;стъ усп;лъ отвыкнутъ отъ этого ночного солнца и впалъ въ безсонницу. Онъ никакъ не могъ добиться настоящей темноты въ спальн;, а къ этому прибавилось еще то, что отецъ его, старый кистеръ, забол;лъ и, хотя лежалъ въ комнат; по ту сторону коридора, его стоны и охи все-таки долетали до сына. И молодой адвокатъ вставалъ, од;вался и уходилъ изъ дому въ то время, какъ Роза спала себ; кр;пко, безмятежно, прикрытая одной простыней въ эти теплыя л;тнія ночи.

И въ контор; адвоката наступило затишье; во время жатвы уже не было такого обилія д;лъ, какъ весною. Вначал; онъ было приспособилъ и Розу помогать себ; по части огромной скучной переписки, но д;ла теперь поубавилось настолько, что онъ могъ справиться одинъ. Со времени тинга ему пришлось составить всего н;сколько прошеній. Но много крупныхъ д;лъ, нер;шенныхъ на тинг;, совершали свои мытарства изъ суда въ судъ и сами д;лали свое прибыльное для Аренцена д;ло, а ему оставалось только отдыхать да нав;щать винный погребокъ Макка.

По д;лу Гью Тревельяна съ Левіономъ изъ Торпельвикена состоялся уже приговоръ. Д;ло это стоило Аренцену не мало хлопотъ и заботъ. Отправляясь на собственную свадьбу, онъ вынужденъ былъ сд;лать большой крюкъ, чтобы побывать на м;ст; злополучной ловли лососей и см;рить ширину р;ки у водопада. Съ нимъ было двое людей. У видавъ на противоположномъ берегу сэра Гью съ удочкой, онъ кивнулъ ему, какъ знакомому, и снялъ шляпу. Но мил;йшій англичанинъ стоялъ себ; съ британскою невозмутимостью и не отв;тилъ на поклонъ. Будь тутъ Роза, ее бы это, нав;рно, глубоко огорчило. Смущенный и раздосадованный Аренценъ отдалъ своимъ людямъ приказаніе точно см;рить ширину. Но въ р;к; все еще было дв;вадцать саженъ.

— А наплевать мн; на ширину, — сказалъ Аренценъ. Онъ зорко сл;дилъ за англичаниномъ и уже на-глазъ прикинулъ, что «муха» рыболова подлетала ближе къ берегу Левіона, нежели къ берегу Мареліуса. Онъ взялъ своихъ двухъ спутниковъ въ свид;тели и получилъ отъ нихъ письменныя подтвержденія. Тогда онъ составилъ добавленіе къ своему первоначальному изложенію д;ла и послалъ его по почт;.

И вотъ, состоялся приговоръ. Личное пос;щеніе м;ста не принесло адвокату пользы: сэра Гью присудили заплатить Левіону ровно столько, сколько онъ самъ предлагалъ еще въ примирительной камер;, и ни гроша больше.

Получивъ изв;щеніе о приговор;, сэръ Гью явился съ двумя свид;телями и хот;лъ заплатить: извольте, вотъ вамъ деньги! Но д;ло снова разстроилось изъ-за жадности Левіона.

— Право ловли досталось вамъ больно дешево потому, что вы заплатили Эдвард; особо, — сказалъ Левіонъ. — Небось, она пом;стила у Макка ц;лыхъ двадцать пять далеровъ.

Сэръ Гью еще разъ предложилъ деньги, получилъ отказъ и ушелъ.

Но д;ло еще не было проиграно окончательно по приговору низшаго суда. Рыболовство сэра Гью могло еще долго давать доходъ адвокату. Предстояло перенести д;ло въ окружный судъ въ Троньем;; адвокатъ Аренценъ готовилъ убійственную апелляцію, въ которой нам;ревался пролить истинный св;тъ на связь сэра Гью съ дочерью противной стороны.

— Но тутъ предстоятъ добавочные расходы, — сказалъ Аренценъ истцу.

— То-то и б;да! А сколько на этотъ разъ?

— Четыре далера.

— Дорого же мн; вскочитъ правосудіе надъ этими мошенниками.

— На правосудіе нечего жал;ть, — зам;тилъ Аренценъ.

Левіонъ изъ Торпельвикена заплатилъ и ушелъ.

Сл;дующій!

Это былъ Аронъ изъ Гопана. Его д;ло началось съ сущихъ пустяковъ: молодой рыбакъ изъ крайнихъ шкеръ отвязалъ ночью р;чной челнокъ Арона и пропадалъ на немъ двое сутокъ. Гд; онъ былъ? У своей возлюбленной. Вернувшись на челнок;, рыбакъ встр;тилъ Арона, который ругался и грозилъ ему новымъ адвокатомъ. Малый очень удивился; самовольное пользованіе лодкой было д;ломъ обычнымъ, и онъ сначала готовъ былъ принять угрозы Арона за шутку. Кончилось же т;мъ, что рыбакъ объявилъ:- Плевать мн; на тебя съ адвокатомъ твоимъ! — и Аронъ зат;ялъ д;ло. Во что оно вскочило ему! Онъ уже отвелъ на дворъ кистера одну корову въ самой середин; л;та, когда она давала самый большой удой. А по-осени придется, пожалуй, свести вторую на бойню.

— Нельзя такъ оставить, — сказалъ Аренценъ, когда д;ло было проиграно въ у;здномъ суд;. — Я составлю громовую жалобу и перенесу д;ло въ окружный судъ. Но это потребуетъ добавочныхъ расходовъ.

— Все расходы да расходы! — простоналъ Аропъ. — Мн; скоро ;сть нечего будетъ.

— Ну, авось до этого не дойдетъ.

— Не поможете ли вы мн; продать мои горы? — спросилъ Аронъ.

— Горы?

— Говорятъ, он; будутъ когда-нибудь въ большой ц;н;. Профессоръ изъ Христіаніи писалъ, что въ нихъ руда съ серебромъ.

Адвокатъ Аренценъ отв;тилъ:- Руды мн; не нужно, а вотъ отъ серебра не откажусь, Аронъ.

Тутъ Аронъ понялъ, что и вторая корова его погибла, и подписалъ бумагу... Но л;то еще не прошло, а Николай Аренценъ ужъ такъ соскучился, что началъ поговаривать о томъ, что хорошо бы пристроиться судьей на Лофотенскихъ рыбныхъ промыслахъ. Что ему д;лать дома всю зиму? Во вс;хъ рыбачьихъ поселкахъ останутся одн; женщины да д;ти, не заработаешь и четвертака. Роза ничего не возражала на это, хотя ей и могло показаться страннымъ — какъ это новобрачный не можетъ придумать чего-нибудь бол;е подходящаго, нежели стараться у;хать изъ дому при первой возможности. Сама Роза помогала въ дом; по хозяйству и присматривала за больнымъ кистеромъ. Старикъ съ каждымъ днемъ хир;лъ, худ;лъ и только ждалъ конца. Школьный учитель пока принялъ на себя вс; кистерскія обязанности...

А въ Сирилунд; произошла та перем;на, что старикъ Монсъ пере;халъ изъ своей каморки на кладбище. Однажды утромъ его нашли въ постели съ закрытыми глазами, съ зажатымъ, по обыкновенію, въ рук; кускомъ и съ выраженіемъ полной сытости на лиц;. Монсъ уже давно не отличался подвижностью, такъ что трудно было разобрать сразу, совс;мъ ли онъ испустилъ духъ; когда же спросили Фредерика Мензу, лежавшаго на другой кровати:- Какъ, по-твоему, Монсъ только спитъ? — тотъ отв;чалъ, тоже по обыкновенію, лишь повтореніемъ вопроса:- Спитъ? — Монса и оставили лежать такъ до сл;дующаго утра. Но разъ онъ и къ тому времени не съ;лъ своего куска, то, видимое д;ло, померъ. Фредрикъ Менза наблюдалъ со своей постели за переселеніемъ стараго пріятеля, но въ д;ло не вм;шивался, ограничившись двумя-тремя челов;ческими словами, понятными для окружающихъ:- Кра-кра, каркаютъ вороны. Об;дъ? Ха-ха...

Д;ло шло къ осени; осина въ л;су пожелт;ла, Маккова треска высохла на скалахъ, и Арнъ Сушильщикъ уже повезъ ее на шкун; въ Бергенъ. Икряные лососи въ р;к; исхудали до нельзя; ихъ л;тняя забава кончилась, и сэръ Гью Тревельянъ сложилъ свое удилище и отплылъ домой въ Англію. Онъ, впрочемъ, об;щалъ обывателямъ Торпельвикена, а также Эдвард;, вернуться опять къ весн;... Рожь уже сжали и начали копать картошку на т;хъ дворахъ, которые выходили огородами на полуденное солнце. Все шло своимъ чередомъ.

И Бенони вернулся домой съ большимъ неводомъ и всей своей артелью. Онъ не захватилъ на этотъ разъ ни одного косяка сельдей. Но такъ какъ онъ все-таки попалъ на уловистое м;сто, то, пожалуй, готовъ былъ бы остаться тамъ на н;сколько нед;ль еще, до появленія зимней сельди. Такое ожиданіе, однако, дорого обошлось бы хозяину невода, у котораго, вдобавокъ, былъ работникъ на жалованьи, да и у артели средства изсякли; поэтому Бенони повернулъ домой съ прежней меланхоліей въ голов;.

Одинъ Свенъ Дозорный былъ по-прежнему въ дух;. Да и чего ему было тужить? Онъ все л;то им;лъ заработокъ, получая свое жалованье, тогда какъ у другихъ были только расходы, а теперь онъ вдобавокъ былъ такъ радъ, что опять увидалъ старыя милыя ему м;ста. Въ первый же вечеръ онъ посп;шилъ въ Сирилундъ, тайкомъ подкараулилъ Элленъ Горничную, поздоровался съ ней, завелъ бес;ду и совс;мъ расчувствовался. Ради Элленъ онъ готовъ былъ опять пойти къ Макку, стоять передъ нимъ безъ шапки и просить позволенія остаться. Но что скажетъ Маккъ?

— Теперь Монсъ померъ, а Фредрикъ Менза не встаетъ съ постели; в;рно, теб; самой приходится таскать дрова? — спросилъ Свенъ Дозорный свою милую.

— Да, не безъ того.

— Гм. А онъ все беретъ свои ванны?..

Элленъ запнулась:- Ванны?.. Да.

— Такъ, в;рно, скоро опять будетъ брать?

— Не знаю... Да, нынче вечеромъ.

— Мн; нельзя больше оставаться у Гартвигсена, — сказалъ Свенъ. — Я все л;то получалъ у него жалованье, и онъ такъ ужасно сокрушается, что мы не захватили ни одного косяка.

— Говорятъ, онъ теперь совс;мъ об;дн;лъ, — зам;тила Элленъ.

Свенъ, возмущенный, посп;шилъ возразить:- Вранье! Одни воры да мошенники могутъ такъ врать! Гартвигсенъ богатый челов;къ; дай только ему получить свои деньги черезъ м;сяцъ-другой.

— Да, да, — безпечно отозвалась Элленъ на такую горячность,

Впрочемъ, и у Свена была теперь въ сущности одна настоящая забота:- Такъ вотъ, все зависитъ отъ того — оставятъ ли меня тутъ, — сказалъ онъ. — Не попросишь ли ты Макка?

— Не знаю... Ты думаешь — можно?

— Отчего же нельзя? Когда будешь мыть его вечеромъ... Видишь ли... Д;ло въ томъ, что я ужъ прижился зд;сь. И самъ не знаю, что такое творится со мною... Дай-ка мн; свои ручки...

Эти тоненькія ручки были такія малюсенькія, какъ у ребенка; пальчики были такіе безпомощные, словно голодные... И Свену ли было не схоронить ихъ въ своихъ огромныхъ лапищахъ! Потомъ онъ притянулъ д;вушку къ себ;, поднялъ ее на рукахъ, опять поставилъ на землю и долго-долго ц;ловалъ. Еще и еще разъ прод;лалъ онъ то же самое. — Ахъ, Элленъ! Сколько разъ я повторялъ это имячко л;томъ! — сказалъ онъ. — Поговори же съ нимъ вечеромъ, когда будешь мыть его... когда будешь вытирать ему спину. Скажи, что я вернулся, пришелъ сюда... И кто же, молъ, будетъ колоть дрова? Ты его знаешь и сум;ешь уговорить... Улучи только минутку, когда онъ будетъ въ дух;, да не разсерди его... Элленъ, мн; такъ жаль тебя, что теб; придется просить его, но какъ же намъ быть?

— Я попробую попросить его вечеромъ, — отв;тила она...

Черезъ н;сколько дней Бенони забрелъ въ Сирилундъ и засталъ тамъ Свена Дозорнаго.

— Не зач;мъ было теб; уходить отъ меня. Мало разв; у меня всякаго д;ла? — сказалъ Бенони, напуская на себя важности. — Не зайдешь ли теперь хоть вычистить мн; трубу?

— Когда прикажете. Назначьте только день и часъ.

— Работница моя топитъ и жаритъ такъ, что вся труба обросла сажей. А ты что же, остаешься тутъ?

Свенъ Дозорный утвердительно кивнулъ головой. Маккъ, узнавъ о его желаніи остаться, подумалъ немножко и, наконецъ, сказалъ:- Оставайся.

— Право, точно нарочно, когда у меня столько д;ла. Тутъ покрасить, тамъ поправить... — продолжалъ Бенони важничать. — Самому мн; что-ли прикажешь пачкаться?

Бенони было на что досадовать. Онъ такъ любилъ почетъ, а тутъ, не усп;лъ вернуться домой, какъ почувствовалъ, что вс; и каждый смотрятъ на него, какъ на банкрота. Его жал;ли, — Бенони ни для кого не былъ плохимъ сос;домъ или такимъ челов;комъ, къ которому нельзя было приб;гнуть за помощью. Но теперь онъ разорился, и поговаривали даже, что онъ заложилъ свои строенія. Вдобавокъ и рыбацкое счастье его покинуло: за все л;то онъ не захватилъ ни единаго косяка. О, какое негодованіе охватывало Бенони каждый разъ, когда кто-нибудь изъ м;стныхъ жителей возвращался къ прежней дурной привычк; называть его попросту Бенони! Мало того, Стенъ Лавочникъ, у котораго еще съ прошлаго Рождества остался зубъ противъ Бенони, не пост;снился даже обратиться къ нему на ты.

— Кого это ты тыкаешь? — спросилъ его Бенони вн; себя. — Не сов;тую теб; въ другой разъ...

— А теб; бы не разыгрывать изъ себя корову, разъ ты всего-на-всего теленокъ, — отв;тилъ Стенъ. Онъ, за словомъ въ карманъ не лазилъ.

— Ну, погоди ты, — задастъ теб; Маккъ! — пригрозилъ ему Бенони. И пошелъ въ контору къ Макку.

Маккъ стоялъ тамъ, какъ всегда, съ брилліантовой запонкой въ манишк;, съ крашенными волосами и бородой; наружность его нисколько не пострадала. Молва не щадила Бенони, но не коснулась Макка Сирилундскаго, этого важнаго барина. Онъ присвоилъ себ; капиталъ Бенони, чтобы пустить его въ оборотъ; ну, да! Еще бы этотъ увертливый, какъ угорь, д;лецъ отказался отъ пяти тысячъ далеровъ! Но разв; слыхалъ кто, чтобы онъ надулъ какую-нибудь рыбацкую семью, присвоилъ себ; ея гроши? Не изъ таковскихъ онъ былъ!

— Ну, — сказалъ Маккъ Бенони, — теб; не повезло на этотъ разъ?

— Н;тъ.

— Да и нельзя каждый разъ разсчитывать на такое счастье.

— Захвати я только всю ту сельдь, что встр;чалась намъ по пути, — сказалъ Бенони. — Да, видно, не судьба.

— Ну, въ сл;дующій разъ, авось, будешь счастлив;е.

— А я было над;ялся, что вы погодите отправлять треску въ Бергенъ, пока я не вернусь съ лова.

Маккъ отв;тилъ: — Я право не зналъ хорошенько, когда ты вернешься. Ты бы прислалъ мн; письмо.

— Да н;тъ, и лучше, что Арнъ Сушильщикъ повелъ шкуну. Онъ, конечно, получше моего справитъ д;ло. Я только по глупости думалъ было...

— Знай я, когда ты вернешься... А, впрочемъ, я не былъ обязанъ дожидаться тебя, — отр;залъ Маккъ.

Бенони смирилъ себя и заговорилъ о счетахъ. Крупный кредиторъ Макка объяснилъ, что ничего не заработалъ л;томъ и потому ему неч;мъ расплатиться за сокровища. Съ неестественнымъ смиреніемъ онъ просилъ объ отсрочк;.

— Я тебя не т;сню, — сказалъ Маккъ.

— Да, придется отсрочить, пока вы не уплатите мн; моихъ пяти тысячъ, — заявилъ Бенони съ посл;днимъ остаткомъ самоув;ренности богатаго челов;ка.

— Какъ хочешь. А то я не прочь и взять свои старыя драгоц;нности обратно, — предложилъ Маккъ.

— Обратно?

— За ту же ц;ну. Мн; ихъ недостаетъ.

Бенони подумалъ съ минуту. Какъ такой банкротъ, какъ Маккъ, можетъ д;лать такія покупки? И что скажутъ люди, если Бенони выпуститъ сокровища изъ своего дома? В;рно, нужда заставила, — скажутъ люди.

— Мн; во всякомъ случа; понадобится инструментъ въ дом; и побольше серебра, — сказалъ Маккъ.

— Не знаю... не въ такой я, кажись, нужд;, чтобы продавать свое добро, — сказалъ Бенони.

— Какъ хочешь. — Маккъ кивнулъ и взялся за перо.

А Бенони пошелъ домой. Слава Богу, онъ еще не дошелъ до того, чтобы просить у Макка кредита въ лавк;; у него еще былъ припрятанъ на дн; сундука м;шочекъ съ наличными: пожалуй, тамъ будетъ не меньше, ч;мъ у самого Макка въ его шкатулк;! И какого чорта люди плетутъ, будто онъ разорился? Есть у него и кровъ надъ головой и на ;ду хватитъ... хе-хе, всего вдоволь! Вотъ Макково-то богатство не очень-топ рочно, хоть онъ и намекалъ, что собирается обзавестись новой музыкой и новымъ серебромъ. Откуда ему взять средствъ на это? И Бенони опять пор;шилъ, что Маккъ большой мошенникъ, и лучше съ нимъ не связываться. Теперь онъ даже не предложилъ Бенони по;хать на шкун; на Лофотены и закупить грузъ для трехъ судовъ. Пожалуй, Арнъ Сушильщикъ и это д;ло оборудуетъ?

Прошло н;сколько нед;ль. У Бенони опять не было другого д;ла, какъ ходить по воскресеньямъ въ церковь.

XX

Въ Сирилунд; колютъ свиней. Полугодовикъ уже заколотъ и шпарится въ кипятк;; очередь за годовикомъ, пестрымъ чудовищемъ съ жел;знымъ кольцомъ въ рыл;. Д;ломъ заняты н;сколько работниковъ и работницъ: старшій работникъ колетъ, Свенъ Дозорный и Оле Челов;чекъ помогаютъ ему, а кухарка и Брамапутра б;гаютъ взадъ и впередъ за кипяткомъ. Отъ скотницы мало толку: она только ходитъ да заливается горькими слезами, оплакивая животныхъ. Каждый годъ та же исторія!

Работникъ немножко побаивается крупнаго годовалаго борова. Свенъ Дозорный сов;товалъ пристр;лить его, какъ д;лаютъ вс; добрые люди, но ключница разъ на всегда запретила это, — она не хот;ла, чтобы кровь пропадала.

— Ну, пойдемъ, возьмемся за него, — говоритъ работникъ, набираясь храбрости.

— Да, да, — отв;чаютъ Свенъ Дозорный и Оле Челов;чекъ.

Они оставляютъ женщинъ шпарить тушу полугодовика и выдергивать изъ него щетину, подъ карканье и стрекотанье воронъ и сорокъ, тучей вьющихся надъ ихъ головами.

Трое мужчинъ направляются къ свиному закутку. Боровъ подымаетъ кверху свой пятачокъ и, похрюкивая, глядитъ на нихъ. Они приготовляютъ веревку съ петлей, чтобы захлестнуть ему переднія ноги; скотница выманиваетъ борова на дворъ, показывая ему корытце съ кормомъ. Боровъ идетъ довольно охотно, вопросительно похрюкивая. Старшій работникъ кричитъ Брамапутр;, чтобы она приготовила лоханку для крови. Тихо, то и д;ло пріостанавливаясь, подвигается шествіе къ дровнямъ, на которыхъ колютъ свиней. Вотъ и дошли. Но тутъ кухарка вдругъ бросаетъ свою возню съ полугодовикомъ и уб;гаетъ въ кухню, — она не выноситъ вида крови. Въ догонку ей сыплются кр;пкія словца. Брамапутра остается держать лохань, куда всыпана пригоршня соли. Все готово.

Боровъ то похрюкиваетъ, то прислушивается и усиленно моргаетъ, словно пытаясь понять, что говорятъ эти люди. Скотниц; вел;но держаться подл; него, чтобы успокоить животное, но она ничего не видитъ отъ слезъ и, вдругъ пускается б;жать со вс;хъ ногъ, вся перегнувшись впередъ и жалобно голося на весь дворъ. Съ боровомъ сразу не стало слада, — онъ рванулся за нею. — Хоть корытце-то поставь, чертова ослица! — гремитъ старшій работникъ; онъ и безъ того былъ разстроенъ. Но скотница ничего не слышитъ.

Боровъ подымаетъ визгъ. Веревка, захлестнувшись вокругъ его ногъ, м;шаетъ ему б;жать за скотницей и корытцемъ. Чего понадобилось этимъ людямъ съ ихъ веревкою? Боровъ визжитъ изо вс;хъ силъ, и старшему работнику приходится крикомъ отдавать приказанія: — Не, выпускай веревки, чортъ подери!.. Ахъ ты, чтобъ теб;! Вырвался! У, сатана! — шипитъ онъ на Оле Челов;чка, который не удержалъ въ рукахъ веревки. Боровъ скачками бросается по двору, Свенъ Дозорный перехватываетъ его и затягиваетъ петлю. Мощная туша опрокидывается и тянетъ за собой и Свена... Какимъ-то чудомъ онъ остается на ногахъ.

Старшій работникъ, взб;шенный, злов;щій, откладываетъ длинный ножъ и подходитъ къ Оле Челов;чку:- Ты что, на воронъ заз;вался?

— А теб; какое д;ло? Твои что ли вороны?

— А, ты такъ-то? — старшій работникъ окончательно выходитъ изъ себя. Даромъ что ли онъ выбиралъ себ; помощниковъ для этой отчаянной работы? Онъ пошелъ къ Свену Дозорному и сказалъ:- Теб; придется помочь мн; заколоть сегодня парочку поросятъ. И Оле Челов;чку онъ сказалъ:- И теб; тоже.

Теперь онъ трижды тихонько тычетъ кулакомъ въ воздух; и спрашиваетъ тономъ храбреца:- Видалъ это?

Но Оле Челов;чекъ только посм;ивается и продолжаетъ свое:- Сороки — и т; не твои.

— Такъ вотъ я и всажу его теб; прямо въ физію, — говоритъ старшій работникъ, потрясая кулакомъ, если ты выпустишь еще разъ.

— Поди ты! Давай мн; ножъ, я самъ заколю!

— Ты?

Но вотъ Свенъ Дозорный тащитъ на веревк; борова; тотъ продолжаетъ визжать и упирается изо вс;хъ силъ. Тогда Оле Челов;чекъ плюетъ сперва на одну ладонь, потомъ на другую и снова берется за веревку. А Свенъ Дозорный, приготовивъ вторую петлю захлестнуть борову рыло, выжидаетъ удобную минуту...

— Берегись! — крикнула Брамапутра... Она знаетъ, что это д;ло опасное: боровъ, того гляди, распоретъ клыкомъ руку см;льчака.

— Да замолчишь ты, наконецъ!.. — предостерегаетъ ее старшій работникъ, даже подпрыгивая отъ б;шенства.

Брамапутра глядитъ на него: — У, злющій какой! Ужъ я тебя не поц;лую! — говоритъ она.

Глазки Оле Челов;чка становятся такіе маленькіе и колючіе... — Я теб; заткну глотку! — грозитъ онъ.

Но вотъ Свену Дозорному удается набросить первую петлю и стянуть борову рыло, а зат;мъ онъ съ быстротой молніи обматываетъ его еще и еще. Теперь животное неопасно, и можно съ нимъ справиться. Визги заглушены, и боровъ тяжело дышитъ; рыло туго стянуто веревкой. Зат;мъ борова хватаютъ за вс; четыре ноги и валятъ на дровни. Нервы у вс;хъ натянуты до крайности, и люди проявляютъ излишнюю жестокость и грубость въ своемъ обращеніи съ животнымъ, которое безпомощно валяется на дровняхъ. Старшій работникъ помахиваетъ ножомъ и приц;ливается.

— Не слишкомъ высоко, — сов;туетъ Оле.

— Не говори ему подъ руку! — предостерегаетъ Брамапутра и уже начинаетъ разм;шивать соль въ лоханк;. Соль такъ и скрипитъ подъ м;шалкой.

Вотъ ножъ вонзается; работникъ дважды ударяетъ по рукоятк;, чтобы прор;зать толстую кожу, а зат;мъ уже лезвіе мягко входитъ въ жирную глотку по самую рукоятку.

Сначала боровъ какъ будто ничего не понимаетъ и лежитъ словно въ раздумь;... Но вдругъ догадывается, что его убили, и принимается испускать глухіе взвизги, пока не выбивается изъ силъ. Кровь все время хлещетъ изъ его глотки въ лохань, гд; Брамапутра безпрерывно разм;шиваетъ ее съ солью...

— А легкая смерть быть убитымъ, — задумчиво говоритъ Свенъ Дозорный.

— Ты пробовалъ что ли?

— Д;ло одной минуты и для того, кто колетъ и для того, кто умираетъ...

Посл; об;да Свенъ Дозорный отпросился, чтобы пойти къ Бенони вычистить трубу. Онъ вооружился длинной метлой изъ березовыхъ прутьевъ и метелкой изъ можжевельника на толстой проволок;.

Бенони былъ дома. Чистка трубы была попросту одной изъ его см;шныхъ зат;й, и расчитана единственно на то, чтобы показать людямъ, какъ много работаетъ у него печная труба; в;чно, дескать, у него плита топится.

— Большое теб; спасибо за то, что захот;лъ услужить мн;,- сказалъ Бенони и поднесъ Свену стаканчикъ. Они продолжали оставаться пріятелями, такъ какъ Свенъ Дозорный всегда былъ такъ учтивъ въ обхожденіи. Онъ и теперь отв;тилъ:- Стыдно было бы мн; не услужить Гартвигсену такой безд;лицей.

Онъ зашелъ въ кухню, убралъ съ плиты вс; сковородки и котелки и зат;мъ пол;зъ на крышу. Бенони вышелъ за нимъ и остался стоять внизу, разговаривая со Свеномъ. — Какова сажа? Жирная?

— Какъ разъ, — отв;тилъ Свенъ, — жирная, блестящая!

— Это все чадъ отъ жаренаго, — сказалъ Бенони. — Я говорилъ своей работниц;, что ужъ больно жирно мы живемъ, можно бы обойтись и безъ этого, но...

— Да, сговоришься съ бабьемъ, какъ же! — со см;хомъ отозвался Свенъ.

— Что под;лаешь? Б;дняга ужъ привыкла къ такой жизни у меня въ дом;,- постарался Бенони извинить работницу. — Такъ ты говоришь: сажа черная, жирная?

— Черн;й и жирн;й я и не видывалъ.

Бенони былъ чрезвычайно доволенъ этимъ и такъ радъ опять побыть со своимъ старымъ пріятелемъ съ «Фунтуса» и лова съ неводомъ. И онъ старался задержать Свена подольше на крыш;, чтобы люди, проходившіе въ Сирилундскую лавку и обратно, хорошенько обратили на него вниманіе.

— Я хочу купить у тебя твой алмазъ, — сказалъ Бенони.

— Это ужъ совс;мъ лишнее. На что онъ вамъ?

— Пусть себ; лежитъ у меня. Мало ли у меня всякихъ сокровищъ? И все прибавляется. Скоро отъ полу до крыши хватитъ.

Свенъ Дозорный сказалъ на это, что если бы, напротивъ, Гартвигсенъ одолжилъ ему подъ алмазъ н;сколько далеровъ на время нужды...

— Какой нужды?

— Да вотъ, ежели намъ съ Элленъ доведется жениться.

— Вотъ ты куда гнешь. А гд; же вы будете жить съ нею?

— Въ каморк;,- когда Фредрикъ Менза помретъ.

— Ты говорилъ съ Маккомъ насчетъ этого?

— Да, Элленъ говорила съ нимъ. Онъ хот;лъ подумать.

И Бенони подумалъ и сказалъ: — Я куплю у тебя алмазъ и заплачу чистоганомъ. Не зач;мъ теб; входить въ долги изъ-за какихъ-то двухъ-трехъ далеровъ.

Готовясь сл;зть съ крыши, Свенъ Дозорный огляд;лся кругомъ и сказалъ:- Вонъ адвокатъ опять въ погребокъ направился.

— Да что ты?

— Повадился частенько. Не къ добру это.

Бенони вспомнилась Роза и то время, когда онъ былъ ея женихомъ; онъ покачалъ головой и сказалъ:- Да, да, Роза, — мужъ твой, конечно, зашибаетъ большія деньги, но...

Свень Дозорный не благоволилъ къ адвокату Аренцену и не согласился насчетъ большихъ денегъ. — Вотъ что я вамъ скажу, Гартвигсенъ, — много ли онъ въ сущности зарабатываетъ? Есть у него кое-какія д;лишки, и получаетъ онъ отъ нихъ кое-что. Но в;дь теперь ему и расходы предстоятъ не малые. Когда отецъ его помретъ, ему ужъ нельзя будетъ жить на даровщинку въ кистерскомъ дом;; придется нанимать или самому строить домъ. Да, вдобавокъ, у него мать на рукахъ!

Бенони подъ разными предлогами удержалъ Свена Дозорпаго на крыш; до т;хъ поръ, пока адвокатъ опять не показался на дорог;.

— Какъ онъ, твердъ на ногахъ? — спросилъ Бенони Свена.

— Ничего себ;, твердъ; небось, челов;къ привычный, — отв;тилъ Свенъ Дозорный.

Онъ спустился съ крыши и принялся выгребать сажу въ самой кухн;. Бенони все время былъ тутъ же.

— Мн; пришелъ на умъ звонокъ у постели Макка, — началъ онъ снова. — Ты говоришь: шнурокъ серебряный съ бархатомъ?

— Шелковый съ серебромъ. А ручка обшита краснымъ бархатомъ.

— Какъ по-твоему, Маккъ продастъ его?

— Во-отъ? Вы бы купили?

— Мн; бы надо обзавестись звонкомъ, — отв;тилъ Бенони. — А мн; не охота покупать простого, дешеваго. Значитъ, лежишь себ; въ постели и звонишь?

— Вотъ-вотъ; лежишь въ постели и дергаешь разъ или два, какъ вздумается. Только не обязательно ложиться въ постель каждый разъ, какъ захочешь позвонить, — добавилъ, см;ясь, весельчакъ Свенъ Дозорный; ему бы все шутить да балагурить, беззаботной головушк;!

— Я обзаведусь такимъ звонкомъ въ Берген;,- серьезно сказалъ Бенони. — Я не постою за н;сколькими далерами; я люблю, чтобы у меня въ дом; были всякія такія вещи...

Увы, не всегда-то Бенони былъ такъ самоув;ренъ. Въ тихія долгія ночи онъ не разъ лежалъ безъ сна, мучась сомн;ніями насчетъ своего положенія. Что въ сущности есть у него? Кром; т;хъ пяти тысячъ, которыя выманилъ у него этотъ мошенникъ Маккъ, у него оставался только домъ съ пристройкой да большой сарай; самый неводъ скоро потеряетъ всякую ц;ну. Не больно-то сладко было засыпать съ такими мыслями...

По воскресеньямъ Бенони од;вался по-праздничному и отправлялся въ церковь. Онъ все над;ялся встр;тить у церкви изв;стную особу, поэтому каждый разъ и наряжался въ дв; куртки и высокіе сапоги со сборами и невиданными лакированными бураками. Но въ одно изъ воскресеній онъ пришелъ домой изъ церкви необычайно мрачный. Арнъ Сушильщикъ вернулся изъ Бергена на «Фунтус;» и совершилъ эту по;здку не хуже Бенони, съ такой же удачей. Скоро этотъ удивительный рейсъ въ Бергенъ вс;мъ будетъ нипочемъ! и «Фунтусъ» вернулся съ грузомъ товаровъ для лавки, какъ всегда, да еще привезъ огромный ящикъ, который едва подняли восемь челов;къ. Это была новая музыка, купленная Маккомъ. Бенони даже ротъ разинулъ, когда услыхалъ про эту музыку и новенькое блестящее серебро, тоже выписанное Маккомъ изъ Бергена. Откуда брались деньги у этаго банкрота-мошенника? Инструментъ поставили у Макка въ большой горниц;, и Роза испробовала его: тихонько перебрала кончиками пальцевъ клавиши, залилась слезами и уб;жала, — такой чудный звукъ былъ у новой музыки...

Но у Бенони была еще и другая причина, похуже, приходить въ отчаяніе. Выставили для общаго св;д;нія списокъ плательщиковъ, и Бенони былъ въ немъ обойденъ, — его больше не считали за челов;ка состоятельнаго, имущество котораго подлежитъ обложенію налогомъ.

Бенони, прочитавъ списокъ, побл;дн;лъ, и ему показалось, что вс; смотрятъ на него съ состраданіемъ. Но онъ только засм;ялся и сказалъ:- Отлично, что отд;лался отъ налога! — а у самого сосало подъ ложечкой, такъ онъ былъ разстроенъ. По дорог; домой онъ р;шилъ отыскать податного комиссара и поговорить съ нимъ по-пріятельски, посм;яться и хорошенько пожать ему руку за то, что тотъ освободилъ его отъ налога, ха-ха!

Дорогой его догналъ Аронъ изъ Гопана. Бенони нахмурилъ брови; н;сколько м;сяцевъ тому назадъ только люди состоятельные позволяли себ; догонять по дорог; Бенони Гартвигсена и составлять ему компанію. Аронъ почтительно прив;тствовалъ Бенони:- Миръ вамъ, — а Бенони небрежно бросилъ ему:- Здравствуй! — знай, дескать, разницу.

Аронъ заговорилъ, какъ полагалось, сначала о погод;, а зат;мъ перешелъ къ д;лу: не подастъ ли ему Гартвигсенъ сов;тъ — какъ ему быть?

— Насчетъ чего?

Да насчетъ тяжбы. Адвокатъ Аренценъ уже отобралъ у Арона одну корову, и другая была отписана на него. Но насчетъ этой второй коровы жена Арона прямо заявила, что не выпуститъ ея со двора живою.

— Гд; мн; подавать теб; сов;ты, — сказалъ Бенони, уничижая себя до крайности. — Ты самъ сегодня вид;лъ списокъ; я теперь челов;къ неимущій, — хе-хе!

— Вотъ такъ диво! Да кто жъ у насъ тогда имущій? — И Аронъ перешелъ къ тому — не купитъ для Гартвигсенъ у него его горы?

— Почему ты это мн; предлагаешь?

— А то кому же? Я иду къ тому, кто въ силахъ. Я уже говорилъ насчетъ этихъ благодатныхъ горъ съ адвокатомъ, — онъ не въ силахъ. Я говорилъ насчетъ нихъ съ самимъ Маккомъ, — и тотъ не въ силахъ.

Бенони, услыхавъ это, сказалъ:- Я подумаю. А ты говорилъ со смотрителемъ маяка?

Со смотрителемъ маяка? Онъ послалъ за Арона образцы къ профессору въ Христіанію и получилъ отв;тъ, что тутъ свинцовая руда, а въ ней серебро. Что же еще можетъ сд;лать смотритель?

— Вы одинъ у насъ челов;къ въ сил;.

— Да, да, — сказалъ Бенони, наскоро обдумавъ д;ло, — мн; денегъ не жаль, я не таковскій. Такъ и быть куплю твои горы.

— Охъ, по гробъ жизни буду вамъ обязанъ.

— Заходи ко мн; завтра поутру, — сказалъ Бенони коротко, на манеръ Макка, и кивнулъ Арону, тоже по Макковски.

Д;ло было р;шено...

На другой день Бенони опять поговорилъ со смотрителемъ, къ великой гордости и радости этого отжившаго челов;ка: его мн;нію придаютъ хоть какое-нибудь значеніе! Во всякомъ случа; эти горы, по которымъ онъ ходилъ, которыя разглядывалъ годами, перейдутъ теперь въ другія руки, — хоть какая-нибудь перем;на; значитъ, его мысль все-таки не пропала совс;мъ безсл;дно! Смотритель сов;товалъ не жал;ть денегъ на этотъ участокъ съ горами, — онъ стоитъ по меньшей м;р; тысячъ десять.

Но и Аронъ изъ Гопана и Бенони оба были люди со смысломъ, понимавшіе, что смотритель заговаривается. Бенони, напротивъ, былъ в;ренъ себ; и вовсе не на в;теръ покупалъ эти горы: насчетъ руды и серебра онъ не зналъ толку, но, приложивъ немножко труда и денегъ, можно было устроить тутъ, вдоль берега и общественнаго л;са, отличныя площадки для сушки трески. В;дь, можетъ статься, ему когда-нибудь доведется самому стать скупщикомъ на Лофотенахъ; вотъ площадки ему и пригодятся.

Онъ оговорился съ Арономъ, что покупаетъ у него весь участокъ съ небольшимъ перел;скомъ за сто далеровъ. Купчую составилъ писарь ленемана.

Но, когда дошло до расплаты и надо было выложить на столъ денежки, Бенони до такой степени вошелъ въ роль благод;теля и опекуна Арона, что сказалъ:- Смотри, чтобы эти деньги не пошли адвокату на кистерскій дворъ! Понимаешь? Не по карману теб; это.

— Гм... Что до того... Вс; деньги? Н;тъ, Боже избави!

— Во сколько оц;нена корова?

— Въ дв;надцать далеровъ.

Бенони отсчиталъ дв;надцать далеровъ и отдалъ Арону:- Вотъ, это Николаю. И тяжб; конецъ. — Зат;мъ онъ отсчиталъ еще восемьдесятъ восемь, завернулъ въ бумажку и сказалъ:

— А это, — это не для Николая.

Арону изъ Гопана, конечно, изв;стно было объ отношеніяхъ Бенони къ Роз;, жен; адвоката; поэтому онъ кивнулъ головой и, принимая деньги, прибавилъ:- Н;тъ, это ужъ не для Николая.

— Покажи же теперь, какъ ты держишь слово!

О, какъ было пріятно говорить такимъ властнымъ тономъ, по-Макковски, и внушать къ себ; почтеніе! Пусть теперь Аронъ разнесетъ по околотку, что такое сд;лалъ и что сказалъ Бенони Гартвигсенъ...

Писарь ленемана захватилъ съ собою купчую, чтобы послать ее судь; для скр;пленія.

XXI

Бенони все-таки никакъ не удавалось преодол;ть въ себ; того чувства, которое онъ называлъ головной меланхоліей. Онъ ни разу больше не видалъ Розы, съ самой ихъ встр;чи и прощанья на дорог;; Роза нигд; не показывалась. Да и Богъ съ ней, съ Розой. Но почему же она не ходитъ въ церковь, почему ея не видно никогда на дорог;, почему она уже не бываетъ такъ часто въ Сирилунд;, какъ въ прежнее время? Теперь и старикъ кистеръ померъ; значитъ, ей не приходится ухаживать за больнымъ. А, впрочемъ, какое д;ло Бенони до Розы?

И хотя Бенони отыскалъ податного комиссара и посм;ялся и поломался передъ нимъ вдоволь, — въ списокъ людей состоятельныхъ, обложенныхъ налогомъ, все-таки не попалъ! Это былъ настоящій заговоръ противъ него! Его хот;ли стащить внизъ, см;шать съ прежними товарищами!

Бенони переживалъ дурные дни и ночи. Богъ в;сть, люди, пожалуй, были правы; онъ катится подъ гору. Чего только онъ ни д;лалъ для того, чтобы показаться челов;комъ состоятельнымъ? И все было напрасно. Вычистилъ печную трубу отъ кухоннаго чада; изъ своихъ малыхъ остатковъ затратилъ крупную сумму на какія-то тресковыя горы, которыя ему, пожалуй, никогда и не понадобятся и, наконецъ, изъ одной сп;си купилъ алмазъ, которымъ р;жутъ стекла. И т;мъ не мен;е вс; оставались при томъ мн;ніи, что Бенони едва ли долго продержится; въ одинъ прекрасный день Маккъ, пожалуй, прихлопнетъ его за долгъ.

«Я тащусь, тащусь съ ярмомъ на ше;,» — думалъ Бенони на библейскій ладъ, а переходя къ св;тскому образу мыслей, говорилъ себ; приблизительно такъ:- Я гребу попусту; меня сноситъ внизъ.

Насталъ сочельникъ. Бенони сид;лъ дома. Не то, что въ прошломъ году, когда онъ былъ Гартвигсеномъ и былъ приглашенъ къ Макку. Зато ужъ берегись теперь Маккъ Сирилундскій! Срокъ пяти тысячамъ вышелъ еще н;сколько нед;ль тому назадъ, но Бенони нарочно не заходилъ и не требовалъ денегъ, выжидая — пригласитъ ли его Маккъ въ этотъ сочельникъ. Теперь же не зач;мъ было больше щадить Макка. Да и не ради него самого допустилъ Бенони эту отсрочку, а только ради того, что Роза, нав;рно, будетъ у Макка въ сочельникъ... А хоть бы и такъ! Что ему въ сущности до Розы?

На Бенони стали находить припадки скупости въ домашнемъ обиход;. Онъ столько спустилъ теперь наличныхъ, что, того и гляди, придется ему просить у Макка кредита въ лавк;. Но, конечно, надо было какъ можно дольше не приб;гать къ этому.

И вотъ, онъ за утреннимъ кофеемъ сталъ сперва наливать сливокъ въ чашку, а потомъ уже кофею, только чтобы поберечь серебряную ложку, не разм;шивать. А вечеромъ посыпалъ солью св;чку вокругъ св;тильни, приговаривая:- Ну, теперь гори себ; съ Богомъ. — Д;лалъ онъ это за т;мъ, чтобы св;ча сгорала помедленн;е, чтобы ея хватало на весь долгій вечеръ.

Ус;вшись за столъ въ своемъ одиночеств;, Бенони принялся за поданный ужинъ, запивая его водочкой. Покончивъ съ ужиномъ, онъ прочелъ про себя молитву, выпилъ еще сколько полагалось и затянулъ псаломъ. А больше ужъ и не оставалось ничего д;лать.

А Роза-то, в;рно, сидитъ себ; теперь въ большой горниц; Сирилунда и играетъ на новой музык;. Пальчики у нея такіе бархатные...

Бенони прикурнулъ за столомъ и началъ было дремать. Но св;ча шип;ла, сыпала искры, а по временамъ даже и потрескивала, такъ что онъ весь вздрагивалъ и просыпался, и въ сотый разъ принимался раздумывать о своемъ жить;-быть;, о Роз;, о своихъ средствахъ, о сокровищахъ и неводномъ комплект;. Пожалуй, не миновать ему банкротства — да, да! Вспоминая про тресковыя горы, которыя онъ недавно купилъ у Арона изъ Гопана, Бенони соображалъ, что горы эти не много прибавятъ къ его состоянію; он; только увеличатъ активъ, — вотъ и все. И пускай. Пускай онъ голышъ, а все-таки возьметъ да пошлетъ Роз; ложку и вилку, которыя когда-то отложилъ для нея...

Тутъ въ дверь постучали, и въ горницу вошелъ Свенъ Дозорный.

— Вотъ что я теб; скажу, — живо ухватился за гостя Бенони, — над;юсь, ты еще не справилъ сочельника? Сейчасъ я тебя угощу наславу! — продолжалъ онъ оживленно, не зам;чая, что творится со Свеномъ. — Не понимаю, что такое со св;чкой..? Такія дрянныя св;чки продаютъ теперь; совс;мъ не даютъ св;ту.

— Св;ту достаточно, — отозвался Свенъ Дозорный разс;янно. Видъ у него былъ самый печальный.

Бенони налилъ ему рюмку и заставилъ выпить; потомъ налилъ вторую и третью, накрылъ на столъ и поставилъ кушанья, все не переставая болтать:

— Да, ты пришелъ изъ-за стола побогаче моего, но коли не побрезгуешь...

— Не побрезгую, — сказалъ Свенъ, взялъ себ; чего-то и сталъ жевать потихоньку.

— Сухая ложка ротъ деретъ, — сказалъ Бенони и опять налилъ. — Что же, и сегодня въ Сирилунд; былъ накрытъ большой столъ?

— Да.

— Гм... А гости были?

— Не знаю. Меня тамъ не было.

— Не было?

— Н;тъ. Не хот;лось.

Бенони съ удивленіемъ погляд;лъ на него.

— Я бродилъ себ;, гулялъ, — объяснилъ Свенъ, — вотъ и вздумалось къ вамъ зайти.

— Ты на себя не похожъ сегодня, — сказалъ Бенони. — Съ тобой, видно, стряслось что-то.

Сколько Свенъ ни пилъ, ему все какъ будто нипочемъ было; онъ сид;лъ все такой же бл;дный, разс;янный. Пожалуй, онъ, какъ и вс; здоровые кр;пкіе люди, пьян;лъ и слаб;лъ вдругъ, сразу.

— Н;тъ, я такъ себ; бродилъ, — началъ онъ опять. — И Элленъ тоже. А потомъ ей, видно, недосугъ стало, не знаю.

— Да ужъ видно, такъ. А Роза была тамъ въ гостяхъ?

— Да.

Бенони кивнулъ про себя:- Да, да; я поговорю съ Маккомъ посл; праздника.

— И вы тоже?

— Нужно же мн; выручить свои деньги.

— Мн; тоже нужно поговорить съ Маккомъ. Такъ больше нельзя; мочи н;тъ! — сказалъ Свенъ Дозорный. — Фредрикъ Менза все не помираетъ; но мн; все-таки лучше жениться и пере;хать въ каморку.

— Хорошо, ежели теб; удастся взять Элленъ добромъ.

— Добромъ или зломъ.

Бенони не очень-то в;рилъ громкимъ словамъ и, чтобы перевести разговоръ на другое, сказалъ:- Такъ, в;рно, и адвокатъ былъ тамъ?

— Да. Онъ-то и пом;шалъ мн;.

— Онъ пом;шалъ теб;?

— Я собирался пырнуть ее ножомъ... — Свенъ Дозорный досталъ изъ внутренняго кармана длинный ножъ, которымъ старшій работникъ кололъ свиней, и серьезно сталъ разсматривать его, пробуя пальцемъ лезвіе.

— Да ты не спятилъ ли совс;мъ? — вырвалось у Бенони. — Отдай мн; ножъ.

Но Свенъ Дозорный опять спряталъ ножъ въ карманъ и принялся разсказывать.

Міккъ попросилъ ключницу насчетъ ванны. Та сказала: хорошо. Тогда онъ попросилъ Элленъ, чтобы она пришла къ нему и дала обыскать себя. Элленъ ни за что не хот;ла. Попробуй только, — сказалъ я ей. Было это еще утромъ сегодня. Подъ вечеръ Маккъ опять присталъ къ Элленъ, чтобы она припрятала за ужиномъ вилку и потомъ пришла бы и дала себя обыскать. И тутъ она пооб;щала. Я, какъ услыхалъ это, пошелъ къ старшему работнику и сказалъ: — Одолжи-ка мн; свой пятивершковый ножъ. — На что теб;,- спрашиваетъ онъ, — не по твоей онъ рук;. — А я говорю:- Хочу побриться. — Онъ далъ мн; ножъ, а я бриться не сталъ, сунулъ его въ карманъ и пошелъ къ Элленъ. Я попросилъ ее выйти со мной, но она побоялась меня, и говоритъ:- некогда мн;. Я опять сталъ просить, и она сказала:- Ну, Господи благослови... и вышла со мной. — Ты об;щала придти къ нему сегодня вечеромъ и дать обыскать себя? — спрашиваю. Н;тъ, — говоритъ. — То-то, говорю, — лучше и не пробуй. А то ужъ больно ты податлива не кстати. — А Элленъ и говоритъ:- Не пойму я васъ; и чего я вамъ вс;мъ далась? Покоя н;тъ; даже пошить на себя некогда. — А я говорю:- я женюсь на теб;, а только и слышу отъ тебя, что отказы. Коли такъ, возьму да у;ду. — Ладно, — говоритъ. — Какъ, говорю, ты говоришь: ладно? Да какъ крикну ей:- Да ты знаешь ли, что я сд;лаю? — Элленъ взглянула на меня и кинулась въ домъ черезъ кухню. Я сталъ бродить по двору; смеркалось все больше и больше. Я обошелъ кругомъ дома и вернулся на главное крыльцо; тамъ никого, только св;чка горитъ въ с;няхъ. Когда я взошелъ въ людскую, вс;хъ какъ разъ позвали къ ужину, и вс; пошли черезъ кухню. Я назадъ на главное крыльцо и сталъ тамъ поджидать. Немного погодя, вышла Элленъ. — А я тебя везд; ищу, говоритъ, или пожалуйста, ужинать. — Я и не могъ ей ничего сд;лать, такъ ласково она меня позвала: пожалуйста! — Ну, а правда все-таки, что теб; надо придти къ нему вечеромъ наверхъ? — спрашиваю я ее. — Да, говоритъ, правда. — А нельзя ли не ходить? — спрашиваю. — Н;тъ, говоритъ, никакъ нельзя. — Подошла ко мн;, обняла и поц;ловала. Тутъ я зам;тилъ, что она выпила чего то кр;пкаго. — Такъ вотъ почему ты не боишься ножа моего, — выпила чего-то кр;пкаго? — спрашиваю ее. — Не боюсь я твоего ножа, говоритъ, стоитъ мн; крикнуть, Маккъ сразу придетъ. — Я и его убью, говорю, а она говоритъ:- Ну, это намъ вдвоемъ р;шать.

Свенъ Дозорный остановился, задумался, выпилъ еще рюмку-другую, устремилъ взглядъ на Бенони и повторилъ:- Да, такъ и сказала: Ну, это намъ вдвоемъ р;шать.

— Да, да; что же она хот;ла этимъ сказать?

— Не сум;ю растолковать.

— И ты поднялъ на нее руку?

— Я схватилъ ее за волосы; но она такъ кр;пко обняла меня, что я не могъ достать ножа. Я ударилъ ее раза два и поставилъ на кол;ни. — Ну, зови его! — говорю, а она говоритъ:- Н;тъ, не позову. И скажу теб;, что я была у него наверху сегодня посл; об;да и опять пойду къ нему, и никто больше не см;етъ ходить къ нему. — Вотъ что она мн; сказала. Я какъ услыхалъ это, такъ св;ту не взвид;лъ. Хочу взяться за ножъ, а онъ у нея въ рукахъ. Я разжалъ ей руку и вырвалъ ножъ... Тутъ она, словно червякъ, выскользнула у меня изъ-подъ рукъ и уб;жала въ коридоръ. Я было кинулся за ней, смотрю, въ дверяхъ горницы стоитъ адвокатъ. Я сразу остановился. — Это что за шумъ тутъ? — спрашиваетъ адвокатъ и опять притворилъ дверь. Элленъ собрала свои волосы въ горсть и пошла наверхъ. Я было хот;лъ за ней, да тутъ адвокатъ опять выглянулъ.

Бенони не могъ понять такихъ дикихъ выходокъ; онъ слушалъ пов;ствованіе, какъ газетный романъ. А Свенъ Дозорный машинально опорожнилъ еще рюмку и началъ ослаб;вать.

— Такъ мн; и не удалось убить ее, — докончилъ онъ.

— Ну, коли все такъ и было, коли ты велъ себя съ ней, какъ зв;рь, — сказалъ Бенони, — не м;шало бы мн; взять да связать тебя веревкой.

— Да; такъ все и было.

— Сегодня вечеромъ?

— Сегодня; сейчасъ вотъ.

Бенони опять сказалъ:- Такъ ужъ не знаю — м;сто ли теб; у меня въ горниц;. Ступай себ;, куда хочешь. Знаешь ли ты, какъ ты себя велъ? По-скотски.

Свенъ Дозорный сид;лъ молча, въ задумчивости... Зат;мъ спросилъ:- Что она хот;ла сказать этимъ: «Ну, это намъ вдвоемъ р;шать»? Она его любитъ.

— Макка? — спросилъ Бенони, словно съ неба упавъ.

— Да.

Свенъ сид;лъ, перегнувшись впередъ, и усиленно моргалъ глазами, все больше и больше ослаб;вая. Тутъ Бенони пришло на умъ: сколько же выстрадалъ этотъ обезум;вшій челов;къ, если дошелъ до такой крайности... Да, онъ впрямь лишился разсудка, коли могъ подумать, что Элленъ Горничная любитъ Макка.

— Ну, посиди теперь смирно и спокойно, — сказалъ Бенони. — Тогда я, такъ и быть, пойду съ тобой въ Сирилундъ. И ты можешь идти спокойно, разъ пойдешь со мной.

Но Свенъ Дозорный быстро ослаб;лъ посл; пережитаго волненія, и вскор; глаза у него начали слипаться. Сд;лавъ надъ собой посл;днее усиліе, онъ снова широко раскрылъ глаза и сказалъ: — В;дь она же не пор;залась ножомъ? Пойдемъ скор;е.

Онъ попытался встать, но снова опустился на скамью и не могъ двинуться съ м;ста. Бенони вынулъ у него изъ кармана ножъ.

XXII

Пропустивъ н;сколько дней праздника, Бенони явился въ контору Макка. Маккъ, в;рно, сразу понялъ причину и сказалъ:- Здравствуй, Гартвигсенъ. Я какъ разъ собирался послать за тобой. У насъ съ тобой счеты, и мн; бы хот;лось ихъ покончить.

Напряженіе Бенони дошло до посл;дней степени. В;дь быть не можетъ, чтобы Маккъ оказался въ состояніи расплатиться съ нимъ!

— Прежде всего я долженъ высказать сожал;ніе, что не могъ пригласить тебя въ сочельникъ, — сказалъ Маккъ. — Нельзя было въ этомъ году.

— А есть о чемъ толковать, — отв;тилъ Бенони, не безъ горечи. — Не такого я званія и состоянія...

— Да? Разв;? А я вотъ теб; что скажу, мил;йшій Гартвигсенъ: для меня не могло быть гостя желанн;е тебя. Но изъ вниманія къ теб; самому и другимъ мн; поневол; пришлось обойти тебя приглашеніемъ.

— Я бы не укусилъ ея, — сказалъ Бенони.

— Гм. Я ув;ренъ, что ты понимаешь, какъ тягостно это было бы для... ну для вс;хъ. В;дь и мужъ былъ тутъ.

Бенони инстинктивно почувствовалъ, что Маккъ былъ правъ и сказалъ уступчиво: — Да, да. Я в;дь такъ только.

Маккъ открылъ конторку и приподнялъ шкатулку за ручку. Какой тяжелой она казалась для этой тонкой руки! Вдругъ Маккъ оставилъ шкатулку и сказалъ: — Ахъ, да! хочешь ты нынче ;хать съ Фунтусомъ на Лофотены?

— Хочу ли... съ Фунтусомъ?

— Ну да, какъ въ прошломъ году.

— Разв; не Арнъ Сушильщикъ по;детъ?

— Н;тъ, — отр;залъ Маккъ.

Молчаніе.

— Ты в;дь самъ понимаешь, — снова началъ Маккъ, — я могъ послать Арна Сушильщика въ Бергенъ; сдать грузъ не велика важность. Но я не могу поручить ему закупку груза для трехъ судовъ. На это нужно челов;ка съ головой.

— Ну, разъ онъ годился съ;здить въ Бергенъ... — возразилъ Бенони.

— Прежде всего, — продолжалъ Маккъ, — тутъ отв;тственность. У Арна Сушильщика ничего за душой. А теб; я могу дов;рить какія угодно тысячи. Ты челов;къ съ обезпеченіемъ.

Бенони было несказанно пріятно услышать отъ Макка такія слова посл; вс;хъ т;хъ сплетенъ о банкротств;, отъ которыхъ онъ столько натерп;лся. И онъ отв;тилъ:

— Не вс; такъ разсуждаютъ, какъ вы. Я теперь челов;къ неимущій, даже не внесенъ въ списокъ плательщиковъ.

— Счастливецъ! Н;тъ имущества, н;тъ доходовъ и — н;тъ налоговъ!.. А Вилласъ Пристанной и Оле Челов;чекъ по;дутъ на яхтахъ, какъ въ прошломъ году. Ты же, в;рно, возьмешь съ собой на Фунтус; Свена Дозорнаго?

Врожденное чувство повиновенія и въ;вшееся съ годами почтеніе къ Макку Сирилундскому, ворочавшему вс;мъ и вс;ми на много миль кругомъ, пом;шали Бенони наотр;зъ отказаться. Кром; того, онъ зналъ, что одному только Макку подъ силу возстановить общее дов;ріе къ нему, Бенони. И онъ сказалъ:

— См;й я только думать, что могу постоять за себя...

— Въ прошломъ году ты могъ.

Тутъ Бенони сказалъ:- Все д;ло въ деньгахъ. Разъ н;тъ денегъ...

— Денегъ? — спросилъ Маккъ съ удивленіемъ. — Вотъ деньги, — сказалъ онъ и положилъ свою ладонь на шкатулку.

— Ну да, ежели такъ...

— Но д;ло-то въ томъ, что деньги нужны мн;,- сказалъ Маккъ, прямо приступая къ д;лу. — Мн; надо бы получить еще отсрочку, чтобы скупить теперь треску. И вотъ что я теб; предлагаю: отправляйся на Лофотены и нагрузи тамъ рыбой вс; три судна; покупай рыбу, какъ бы для себя. По-осени же, когда я продамъ ее, ты получишь свои деньги съ процентами.

— Н;тъ, — сказалъ Бенони, — я ужъ р;шилъ... Н;тъ, н;тъ... И что мн; порукой, что я получу свои деньги по-осени?

— У тебя будетъ залогъ въ рукахъ — рыба! — опять какъ бы съ удивленіемъ зам;тилъ Маккъ.

— Такъ я получу въ залогъ рыбу?

— Разум;ется. Рыба твоя, пока я ея не продамъ, а тогда деньги — твои.

Бенони прикинулъ въ ум; этотъ новый проектъ въ связи съ сушильными площадками, которыя купилъ недавно, — теперь он; могутъ ему пригодиться, у него будетъ рыба, — и сказалъ, колеблясь въ раздумь;:- Но ежели я буду скупать рыбу на собственныя деньги, то это ужъ будетъ не на вашъ счетъ?

— Мил;йшій Гартвигсенъ, для того, чтобы скупать рыбу, нужны суда; у меня ихъ три, у тебя ни одного. Кром; того, я опять хочу помочь теб;, какъ и прежде: надо теб; пріучиться къ д;лу. В;дь ты же собираешься когда-нибудь заняться скупкой рыбы на собственный страхъ, иначе ты не обзаводился бы сушильными площадками? Ну вотъ, дов;ряя твоей д;льной голов; и легкой рук;, я даю теб; пріучиться къ д;лу за мой страхъ. Наживу я что-нибудь — хорошо; потерплю убытокъ, потеряю я, а не ты. Твое д;ло — получить свои проценты на капиталъ да жалованье.

Бенони долго стоялъ и раздумывалъ. Потомъ оказалъ:- Хот;лось бы все-таки взглянуть на деньги.

Маккъ открылъ шкатулку и сталъ вынимать оттуда ассигнаціи пачку за пачкой, А Бенони отъ изумленія поднялъ брови такъ, что складки на его низкомъ лбу затерялись подъ шапкой волосъ.

— Хочешь сосчитать? — спросилъ Маккъ.

— Н;тъ, я только такъ... н;тъ, н;тъ, не надо...

Бенони ушелъ отъ Макка, какъ и пришелъ — безъ денегъ. Онъ усп;лъ только вспомнить подъ конецъ обезпечить себ; кредитъ въ лавк; у Макка до осени, когда треска будетъ продана. И Маккъ не отказалъ, отнюдь н;тъ, но согласился открыть Бенони кредитъ.

— Устроимъ какъ-нибудь, — сказалъ Маккъ. И хотя Бенони и побаивался язвительнаго Стена Лавочника, все-таки пришлось къ нему обратиться.

— Ежели я пришлю свою работницу за ч;мъ-нибудь въ лавку, такъ ты запиши на меня, — сказалъ ему Бенони.

— Маккъ разв; открылъ теб; кредитъ? — спросилъ Стенъ.

Бенони проглотилъ дерзость лавочника и отв;тилъ усм;хаясь:- Да. Онъ полагаетъ, что я настолько надеженъ. А ты какъ думаешь?

— Я? Мн;-то все равно на чей счетъ записывать. Вс; вы у насъ въ долговыхъ книгахъ.

— Ха-ха! Какъ это ты не сказалъ: у тебя въ долговыхъ книгахъ?

Пожалуй, не м;шало бы Бенони когда-нибудь проучить этого прилавочнаго плясуна, поставить его на свое м;сто, — ужъ больно онъ зазнался! На б;ду еще Роз; съ адвокатомъ вздумалось взять къ себ; одного изъ ребятишекъ Стена, шестил;тнюю д;вочку, на поб;гушки и ради развлеченія. Теперь Стенъ Лавочникъ еще пуще задралъ носъ, — д;вчонку его од;ли и обули во все новенькое.

— Вотъ это люди! — сказалъ онъ Бенони:- разод;ли ребенка, какъ принцессу, а ;ды даютъ столько, что ей не съ;сть.

— Еще бы! Самому-то адвокату д;тей не дождаться, — сказалъ Свенъ Дозорный, который случился тутъ. Завязался споръ. Свенъ настаивалъ, что не долго адвокату величаться; ему уже пришлось оставить кистерскій дворъ и пере;хать на квартиру къ кузнецу. — Подходящее это д;ло для важной барыни? И такого ли мужа надо было пасторской Роз;? Онъ и сейчасъ торчитъ у винной стойки. Фу! Будь я зд;сь дозорнымъ, я бы попросту хлопнулъ его по плечу я сказалъ: — Пойдемъ, братъ, за мной!

Бенони позвалъ Свена Дозорнаго съ собой на дворъ и тамъ сказалъ ему:- Опять по;демъ на Лофотены на Фунтус;. Что ты на это скажешь?

Что скажетъ на это Свенъ Дозорный? Скажетъ, что ему неохота ;хать. Онъ опять поладилъ съ Элленъ посл; той сумасшедшей выходки въ сочельникъ. Съ т;хъ самыхъ поръ д;ло пошло у нихъ даже лучше прежняго. Затрещины и ножъ, впрямь, под;йствовали на Элленъ и исправили ее. Она только прильнула къ нему и сказала съ упрекомъ: — Но ты в;дь никогда больше не сд;лаешь этого? — Н;тъ, н;тъ, — отв;тилъ онъ, смущенный и виноватый, — я просто погорячился. — А Маккъ тотъ прямо сказалъ Элленъ: — Пусть Свенъ Дозорный женится на теб; весной; я не хочу убійства въ дом;.

Вотъ Свенъ и не охотился ;хать со своимъ старымъ шкиперомъ на Лофотены.

Но Бенони сообщилъ ему, что на этотъ разъ ему предстоитъ грузить собственную рыбу.

Вотъ? Тогда д;ло другое! Собственную рыбу? Тогда Свенъ Дозорный по;детъ, не то стыдно было бы ему.

Бенони отплылъ на Лофотены на Фунтус;, и об; яхты за нимъ. Гавань опуст;ла. Пришла зима и окутала всю м;стность сн;гомъ, стало тихо-тихо...

Адвокатъ съ женою т;мъ временемъ перебрались въ домъ кузнеца. — Это пока только, — сказалъ молодой Аренценъ, — потомъ выстроимъ свой домъ. — Они взяли съ собою старую вдову-кистершу и пріемную дочку, д;вочку Стена Лавочника.

Имъ было предоставлено устраиваться по своему вкусу; кузнецъ оставилъ себ; только небольшую каморку. Домъ весь вымыли и вычистили сверху до низу, и на н;которыхъ окнахъ пов;сили занав;ски. Никогда горница кузнеца не видала такого убранства. Но, и то сказать, она никогда и не предназначалась для такихъ важныхъ жильцовъ. Роза провозилась съ чисткой н;сколько дней прежде, ч;мъ въ;хать; не пожал;ла трудовъ и хлопотъ. Диванъ и два лучшихъ стула украсили контору Николая — ради пос;тителей; поэтому въ собственной горниц; было пустовато; ну, да что за б;да — пока. Со временемъ же можно будетъ, пожалуй, купить и фортепьяно, чтобы занять зіяющій передній уголъ къ морю.

На первой двери въ с;няхъ прикр;пили дощечку адвоката, и онъ самъ иногда ходилъ черезъ эту дверь, ради поддержанія адвокатскаго достоинства и чтобы дверь эта отворялась хоть разъ въ день. Больше, в;дь, ничья нога не переступала порога конторы. Положимъ, д;ло было зимнее; вс; тяжбы и споры спали. И зач;мъ онъ не похлопоталъ о м;ст; судьи на Лофотенскихъ промыслахъ, какъ собирался! Теперь онъ слонялся тутъ безъ д;ла и день-ото-дня какъ-то все больше и больше опускался и туп;лъ. Только и оставалось, что перекидываться въ картишки съ кузнецомъ; въ самую невинную игру, въ дурачки.

Не могло поднять духа адвоката и безсов;стное отношеніе къ нему судебныхъ инстанцій. Д;ло Левіона изъ Торисльвикена съ сэромъ Гью Тревельяномъ прошло черезъ окружный судъ и опять было проиграно; приговоръ у;зднаго суда былъ утвержденъ. Вотъ такъ суды! Да еще хуже того: окружный судъ сд;лалъ строгій выговоръ адвокату Аренцену и наложилъ на него штрафъ за непристойное добавленіе насчетъ д;вицы Эдварды. Теперь адвокатъ съ н;которой тревогой ожидалъ исхода двухъ-трехъ д;лъ въ томъ же род;. Ч;мъ же ему и было отводить душу, какъ не этой невинной игрой въ картишки, да все бол;е и бол;е частыми пос;щеніями Сирилундскаго погребка?

Нельзя сказать, чтобы Николай Аренценъ былъ отьявленнымъ пьяницей; но онъ былъ вообще не дуракъ выпить и къ тому же отуп;лъ отъ безд;лья и скуки. Сначала онъ, подходя въ винной стойк;, прикидывался будто у него лихорадка, простуда и, опрокинувъ въ себя парочку полушкаликовъ, уходилъ восвояси. Но простуда не могла же тянуться безъ конца, и онъ сталъ спрашивать свои полушкалики бол;е непринужденно, — дескать, по;лъ за об;домъ соленаго или далеко ходилъ, усталъ. — Эй, поди-ка сюда, Стенъ, дай мн; стаканчикъ! — громко кричалъ онъ, словно ни въ чемъ не бывало. Иногда же онъ игралъ въ карты на выпивку и потомъ отправлялся въ погребокъ вм;ст; съ кузнецомъ. Когда же Роза упрекала его за то, что онъ водитъ такую компанію, онъ оправдывался т;мъ, что хочетъ показать м;стнымъ жителямъ, отъ которыхъ зависитъ его заработокъ, насколько онъ челов;къ не сп;сивый.

Да, между Розой и молодымъ Аренценомъ уже пошли нелады. Началось съ похоронъ стараго кистера: молодой Аренценъ снялъ съ покойника обручальное кольцо. — Любезному батюшк; сл;довало бы снять кольцо еще при жизни, — не по карману ему уносить съ собою золото въ могилу! — сказалъ адвокатъ. И хоть кольцо было такое тоненькое, стертое, что его отлично можно было бы оставить, сынокъ все-таки мялъ и вывертывалъ окочен;вшіе пальцы покойника до т;хъ поръ, пока ему не удалось снять кольца. Роза была сильно огорчена этимъ и, чтобы ут;шить старую кистершу, сказала:- Ну, такъ пусть онъ получитъ отъ меня другое кольцо, получше! — и она украсила руку покойника т;мъ массивнымъ золотымъ кольцомъ, которое сама получила отъ Бенони, Оно такъ и не было отослано обратно, а все валялось въ ящик; вм;ст; съ изв;стнымъ золотымъ крестомъ. Николай каждый разъ отговаривалъ Розу:- Зач;мъ теб; обижать Бенони, отсылая ему его подарки? — Ну, вотъ, пускай теперь кольцо украситъ почтеннаго челов;ка въ могил;! Оно совс;мъ свободно вошло на палецъ старика, — онъ в;дь такъ высохъ; одн; кости да кожа остались. Но молодой Аренценъ — хо-хо, этотъ чертовъ Аренценъ! — улучилъ таки минутку прежде, ч;мъ гробъ забили: присвоилъ себ; и второе кольцо и припряталъ его.

Еще н;которое время отношенія между супругами все-таки сохраняли свой прежній добродушный легкій характеръ; остроты и балагурство мужа еще не выводили молодую женщину изъ терп;нія окончательно. И одни старанія Николая балагурить говорили о его добрыхъ чувствахъ. Но, ч;мъ дальше подвигалась зима, т;мъ больше накоплялось въ немъ внутренней горечи, и слова его становились порою прямо язвительными.

Увидавъ въ первый разъ, что Роза сама носитъ воду изъ колодца, Аренценъ слегка упрекнулъ себя. Онъ въ это время сид;лъ у себя въ контор;, откуда и увидалъ жену въ окно, и первымъ его движеніемъ было встать со стула, чтобы поскор;е взять у нея ведро, но... пожалуй, это было не умно? И что за б;да, въ самомъ д;л;, если она снесетъ ведро воды? Потомъ онъ уже спокойно смотр;лъ, какъ она носитъ въ передник; дрова изъ сарая. Не нанять же ему для нея еще д;вушку, когда у нихъ даже д;тей н;тъ? И безъ того въ дом; три бабы. А ей не м;шало бы подв;сить себ; м;шокъ для дровъ, вм;сто того, чтобы рвать передники. Такимъ образомъ, Роза была предоставлена себ; самой, — живи, какъ можешь! Яркая м;дная улыбка ея начала блекнуть; но в;дь улыбка и не можетъ быть в;чной.

— Что это за ;да для взрослыхъ людей? — сказалъ онъ разъ за об;домъ. — Бурда, болтушка какая-то. Я это ни къ чему другому не клоню, а только это не ;да для рабочаго челов;ка.

Для рабочаго челов;ка? А онъ день-деньской никакой работы не зналъ.

— Тутъ такъ холодно, а въ печк; ни пол;шка! — сказалъ онъ вечеромъ.

— Такъ ты поди да принеси самъ охапку, — отв;тила Роза. — Господи Боже, хватитъ, я думаю, силъ у такого толстяка!

Роза съ крайнимъ неудовольствіемъ смотр;ла, какъ Николай съ каждымъ днемъ прибывалъ въ в;с; и толст;лъ; даже щеки у него начали отвисать.

Онъ, по обыкновенію, сталъ отшучиваться:- Да, назови ты меня воплощенной худобой, ты бы солгала, Роза. Худоба такой недостатокъ, которымъ я не страдаю; сл;довательно, жиръ такое преимущество...

— А ты еще погоди немножко, Николай, — щеки у тебя запрыгаютъ.

— Щекамъ и не полагается, я думаю, торчать на манеръ угловъ на лиц;.

— Но у тебя и брюшко начинаетъ округляться.

— Гм... У тебя и того н;тъ.

Роза пошла за дровами и подбросила въ печку. Не она виновата въ томъ, что не округляется въ таліи; Богъ свид;тель, не ея это вина, — думала она.

— Какой худобы теб; отъ меня нужно? — приставалъ онъ къ ней. — Не къ лицу адвокату Аренцену расхаживать тутъ какой-то т;нью, съ постной физіономіей. Какой же мн; тогда почётъ будетъ отъ людей?

Но мало толку было стараться вывести ее изъ терп;нія такими шуточками. Роза слишкомъ долго ихъ слушала и прислушалась къ нимъ до равнодушія. Она становилась только все бол;е серьезной и ходила, сжавъ губы. Николай иногда забавлялся болтовней съ пріемной дочкой, маленькой Мартой, и училъ ее выговаривать н;которыя слова такъ, что выходили двусмысленности... Роза чуждалась всякой сальности; ей было обидно за ребенка, и она внушала д;вочк;:- Это онъ просто шутитъ съ тобой, Марта, — ты слышишь! — А Николай отзывался на это изъ своей комнаты:- Никогда я не думалъ, что ты такая скучная, Роза!

Но хуже всего было то, что маленькій капиталецъ адвоката Аренцена быстро таялъ. И то сказать, не Богъ в;сть, сколько онъ и усп;лъ сколотить. Ему въ прошломъ году повезло, и онъ заработалъ кое-что; но весною посл; тинга никто не завелъ ни одной порядочной тяжбы, и доходы изсякли. Разум;ется, деньги опять посыплются и ь его карманы по возвращеніи рыбаковъ съ Лофотенъ; но до этого было еще долго и приходилось съ прискорбіемъ расходовать изъ стараго запаса... Кое-что уходило также на картишки, кое-что на полушкалики въ Сирилунд;... Ну, такъ что же? Свалиться ему что ли съ ногъ отъ скуки, когда онъ, напротивъ, долженъ жить и кормить ц;лый домъ? И довольно-таки безсмысленно посл; восьми м;сяцевъ женитьбы им;ть на ше; семью изъ четырехъ душъ.

Въ конц; марта пришло р;шеніе высшаго суда по д;лу Арона изъ Гопана. И оно было проиграно; утвержденъ приговоръ у;зднаго суда. А на адвоката Аренцена наложенъ новый штрафъ за излишнюю волокиту. Чортъ побери, что это все значитъ? Сговорились что ли суды отнять у молодого ретиваго адвоката всякую практику?

Онъ послалъ маленькую Марту въ Сирилундъ за ц;лой бутылкой водки и позвалъ для компаніи кузнеца. Когда бутылка была опорожнена, оба собутыльника побрели въ Сирилундъ продолжать. Домой молодой Аренценъ вернулся подъ вечеръ, и тутъ все было не по немъ: об;дъ остылъ, мать, старая кистерша, худая и запуганная, видно, боялась показаться сыну на глаза, а Роза, увидавъ мужа въ такомъ вид; — подвыпившаго, взъерошеннаго — сперва было разсм;ялась, когда-же онъ обид;лся, закинула голову и словно воды въ ротъ набрала.

— Большое мн; ут;шеніе отъ тебя, Роза, когда я въ такомъ отчаяніи! — сказалъ онъ.

Молчаніе.

— Это проигранное д;ло, видно, означаетъ, что судебныя инстанціи хотятъ погубить мою практику; что ты скажешь?

Роза, наконецъ, отв;тила:- Я скажу, что не сл;довало бы теб; посылать ребенка за бутылками въ Сирилундъ.

— Гм... Вотъ ты о чемъ прежде всего думаешь, когда мужъ твой, адвокатъ, проигрываетъ д;ло.

Молчаніе.

— За бутылками? — что ты хочешь сказать? Мн; нипочемъ выпить заразъ хоть пару бутылокъ, а я пью какими-то полушкаликами. Или ты думаешь, я пьяница?

— Н;тъ, — сказала она, — но ты повадился частенько въ Сирилундъ.

— Такъ что жъ? Свалиться мн; что ли съ ногъ отъ скуки? Н;тъ, помалкивай-ка, матушка. Когда я окончательно разстроенъ, я ухожу изъ дома, вотъ и все.

— Такъ ты ц;лыхъ восемь м;сяцевъ каждый день былъ бол;е или мен;е разстроенъ, — сказала она.

— Да, — отв;тилъ онъ и два раза кивнулъ себ; самому;- это до н;которой степени в;рно.

Чтобы изб;жать дальн;йшихъ непріятностей, Роза спросила:- Какъ по-твоему: не отослать ли лучше маленькую Марту домой къ матери?

— Зач;мъ? Или, пожалуй!.. Н;тъ, совс;мъ не нужно. Если она и сходитъ отъ меня за ч;мъ-нибудь такимъ въ лавку, такъ заодно повидается съ отцомъ. Какъ разъ кстати выходитъ.

Молчаніе.

— Пожалуй, теб; бы все-таки лучше было взять Бенони, — сказалъ онъ въ раздумь;.

— Лучше бы?

— А ты сама какъ полагаешь? Я теб; не пара.

Она взглянула на него. Макушка у него была совс;мъ лысая, а затылокъ, напротивъ, обросъ густыми пучками волосъ, и потому какъ-то особенно выдавался, казался безобразно большимъ. И эта уродливая голова придавала ему видъ какого-то карлика; особенно, когда онъ сид;лъ вотъ такъ, сгорбившись и втянувъ голову въ плечи.

Не дождавшись отв;та, онъ опять сказалъ:- Н;тъ, никогда я не думалъ, что ты такая скучная.

— Значитъ, теб; в;рн;е было бы сказать, что я теб; не пара.

Молодой Аренценъ сид;лъ, разглядывая свои руки, зат;мъ вскинулъ глазами на ст;ну и. проговорилъ: — Да, да; что ни говори, Роза, а н;тъ иной любви, кром; краденой.

Лицо у нея передернулось, и взглядъ медленно погасъ, — словно солнце закатилось.

— Съ той минуты, какъ любовь д;лается законной, она превращается въ свинство, — закончилъ молодой Аренденъ. — Съ той же минуты она становится привычкой. И съ той минуты любви и н;тъ больше, — испарилась.

XXIII

Шкуна, описывая большую дугу, входитъ въ гавань. Часомъ позже приходятъ и об; яхты. Вс; три судна пристаютъ у сушильныхъ площадокъ Макка и выбрасываютъ концы причаловъ на берегъ. Наматывая воротомъ канатъ, Свенъ Дозорный расп;ваетъ соотв;тствующую п;сню, такъ что въ Сирилунд; слышно.

— У меня самого есть тресковыя горы, — говоритъ Бенони, — но я охотно пристану и къ площадкамъ Макка съ моей рыбой... — Онъ смотритъ молодцомъ въ своихъ высокихъ сапогахъ и въ двухъ курткахъ, но въ грив; его около висковъ пробивается с;дина.

Немного погодя, онъ подъ;зжаетъ къ пристани на лодк; со Свеномъ Дозорнымъ и еще однимъ работникомъ, и сразу показываетъ себя хозяиномъ собственной рыбы. — Завтраначну промывать, — говоритъ онъ людямъ на пристани.

Среди высыпавшаго на пристань народа одна особа явилась ради Свена Дозорнаго — женщина въ большомъ платк;, Элленъ Горничная. У нея, видимо, окончательно вылет;ли изъ памяти и большой ножъ, и затрещины въ сочельникъ, и самъ Маккъ, — съ такой радостью встр;чаетъ она своего дружка и на глазахъ у вс;хъ беретъ его за руку:- Добро пожаловать домой! — а большой платокъ-то она, видно, над;ла недаромъ, спустивъ концы его до самыхъ кол;нъ...

Бенони направляется въ контору къ Макку...

А у Макка въ эту минуту шелъ разговоръ съ Розой. Маленькая Марта была съ нею и преважно держала въ рукахъ жестяное ведро, которое ей позволили нести. Роза была на этотъ разъ еще тише, еще печальн;е обыкновеннаго, но начала словно въ шутку: — Нельзя ли открыть намъ временный кредитъ въ лавк;?

— Какъ? — вопросительно отозвался Маккъ. — Само собой. Но разв; есть нужда?

— Н;тъ, — отв;тила она, — но Николая не было дома, и я думала онъ зд;сь...

— Н;тъ. Онъ не часто зд;сь бываетъ.

Роза отослала Марту къ отцу въ лавку и зат;мъ сказала:- То-то и есть, что часто,

Маккъ попытался отд;латься: — Преувеличиваешь. Ужъ эти женщины!

Ахъ, чего ужъ тутъ, когда даже матери его, старух;, приходится у;хать отъ нихъ къ дочери... Стыдъ и срамъ! Просто ужасно! Изъ-за того только, чтобы не объ;дать ихъ; у Николая в;дь никакого заработка зимою. Не поговоритъ ли Маккъ съ нимъ?.. Не поможетъ ли имъ какъ-нибудь? На Николая под;йствовало бы, если бы Маккъ хорошенько поговорилъ съ нимъ. Эта компанія съ кузнецомъ и эти в;чныя прогулки въ Сирилундъ...

— Ну, что за преувеличеніе!

Роза безнадежно покачала головой: каждый день, а то и по два раза въ день! И все идетъ такъ плохо, вся жизнь, самый тонъ... А тутъ еще ребенокъ все слышитъ. Н;тъ, пускай д;вочка съ Богомъ вернется домой къ матери! Такъ не поговоритъ ли Маккъ съ нимъ поласков;е, помягче? В;дь эти пос;щенія погребка такъ непристойны...

Маккъ старался ут;шить свою крестницу и пооб;щалъ взяться за д;ло.

— Скажи ему, что челов;къ порядочный... Вотъ теперь рыбаки возвращаются съ Лофотенъ; Николаю непрем;нно надо сид;ть дома, чтобы люди могли его застать. А то что же это будетъ? Подумать только — торчитъ тутъ у винной стойки и пьетъ на виду у вс;хъ — адвокатъ!

— Преувеличеніе! Н;тъ, вотъ что похуже: онъ проигрываетъ д;ла.

— Да, и д;ла проигрываетъ.

— Теб; надо было выйти за Бенони, — сказалъ Маккъ.

— За Бенони? Совс;мъ не надо было, — возразила она съ горячностью, вся вспыхнувъ. — И ты самъ хорошо это знаешь. Мн; надо было выйти за того, за кого я вышла.

— И порядочно сглупила. Ты пошла наперекоръ вс;мъ моимъ сов;тамъ.

Роза прервала:- Такъ я, значитъ, могу взять у Стена Лавочника въ долгъ разной мелочи... пока что?

Бенони шелъ въ Сирилундъ и встр;тилъ Розу съ маленькой Мартой на обратномъ пути изъ лавки. Увидавъ, кто идетъ ему навстр;чу, онъ вздрогнулъ и замедлилъ шагъ. Само собой, ему нечего было бояться Розы, и, кром; того, не было никакой возможности спрятаться на ровной открытой дорог;. Но посл; такого большого промежутка времени и столькихъ крупныхъ событій нелегко тоже было идти спокойно, ровнымъ шагомъ, какъ ни въ чемъ не бывало. Но вотъ, и она увидала, кто идетъ ей навстр;чу, и тоже замедлила шагъ, будто въ нер;шимости. Видъ у нея былъ такой, словно ей хот;лось провалиться сквозь землю.

— Добрый день! — сказалъ онъ. Уже съ перваго взгляда онъ увидалъ, какъ изм;нилась она за эти н;сколько м;сяцевъ. Маленькая Марта прис;ла передъ нимъ; вышло это очень мило, но на Бенони произвело странное впечатл;ніе: прис;дали только д;ти изъ благороднаго званія. И эта прис;вшая передъ нимъ д;вочка вдругъ напомнила ему, что передъ нимъ господа, что Роза усп;ла за это время сд;латься дамой.

— Добрый день! Съ прі;здомъ! — отв;тила Роза, какъ полагалось.

— Какъ это ты несешь такое тяжелое ведро? — спросилъ Бенони у д;вочки.

Онъ самъ не зналъ, что говоритъ. Хорошо, что тутъ случилась д;вочка. И Роза тоже въ зам;шательств; наклонилась къ ребенку и спросила:- Да, в;рно, теб; тяжело? Дай лучше я понесу.

— Н;тъ.

— А ты возьмешь этотъ свертокъ.

— Н;тъ, свертокъ не такой тяжелый, — недовольно протестовала Марта.

— Да, да, не такой тяжелый, какъ ведро! — разсм;ялся Бенони. — А теб; хочется потяжел;е?.. Это дочка Стена Лавочника?

— Да.

Посл; такого вступленія, Бенони удалось преодол;ть главный приступъ смущенія, и онъ сказалъ:

— Давненько я не видалъ васъ.

— О, да; время идетъ.

— Вы ни чуточки не изм;нились, — сказалъ онъ просто изъ доброты сердечной.

— Да в;дь и не такъ ужъ много времени прошло.

— Какъ разъ годъ скоро... черезъ нед;лю. Хорошо поживаете?

— Да, благодарю.

— Да, да, конечно. Большая перем;на. Замужемъ и все такое. Теперь вы важная дама.

— А ведро съ патокой, — сказала вдругъ Марта.

Бенони только погляд;лъ на ребенка, но не разслышалъ. А Роза немножко сконфузилась такого дешеваго лакомства и сказала:- Да, это теб;. Ты в;дь такъ любишь... Д;ти и патока, — сказала она, обращаясь къ Бенони.

— Да, да, д;ти и патока, — отозвался онъ. По-правд; то, Бенони самъ при случа; не прочь былъ полакомиться хл;бомъ съ патокой, но выходило, что Роза не признавала патоки, — значитъ, важный у нея былъ домъ!.. — Но вамъ, пожалуй, пора домой, — сказалъ онъ, — я не буду васъ задерживать своей компаніей.

— Вы меня не задерживаете, — отв;тила она. — Да, да, Марта, намъ, пожалуй, надо поторопиться... А я хот;ла сказать теб;... вамъ одну вещь; извиниться передъ вами за то, что все не отослала вамъ... вы знаете чего. Прямо не хорошо съ моей стороны.

Опять насчетъ кольца и креста!

— Не стоитъ и разговаривать объ этомъ, — сказалъ онъ.

— Я столько разъ собиралась, но все какъ-то...

— Если эти вещи васъ ст;сняютъ, бросьте ихъ въ воду. Тогда и съ глазъ долой, какъ изъ памяти вонъ, — по пословиц;.

Роза вспомнила, что она уже распорядилась кольцомъ, над;ла его на покойника. Но нельзя же было пускаться тутъ въ долгія объясненія.

— Неужели вы думаете, что я захочу бросить ихъ въ воду? — сказала она.

— Такъ вы не захотите?

— Н;тъ.

Радость теплой струйкой проб;жала по его сердцу; онъ почувствовалъ такую благодарность, что у него вырвалось: — У меня есть еще вещицы, которыя я готовилъ для васъ; но, пожалуй, нельзя послать ихъ вамъ?

— Н;тъ, н;тъ, — сказала она, качая головой.

— Н;тъ, н;тъ. Впрочемъ, это просто-напросто ложка да вилка. Само собой — серебряныя, но... серебро самое простое. Впрочемъ, вы могли бы получить и всю дюжину, ежели бы захот;ли только.

— Благодарю васъ, но...

— Н;тъ, н;тъ, я знаю, вамъ нельзя предлагать. Я такъ только подумалъ на минутку... Н;тъ, что же это я все стою и задерживаю васъ, — вдругъ перебилъ онъ себя самого и заторопился уходить. Онъ, какъ мальчикъ, струсилъ, что зашелъ больно ужъ далеко со своей болтовней о серебр;.

Она ухватилась за предлогъ и кивнула ему:- Да, да, прощайте!

— Прощайте, — отв;тилъ онъ. Онъ былъ такъ странно взбудораженъ и порывался было протянуть руку, но, не встр;тивъ поощренія, ухватился въ своемъ зам;шательств; за ведро Марты. — О, да какое тяжелое! — сказалъ онъ, приподнимая и взв;шивая его въ рук;. — Ты просто молодчина, что тащишь его; вотъ теб; за это денежка, — сказалъ онъ и далъ д;вочк; четвертакъ. Пожалуй, это была не плохая выдумка; ему самому показалось, что онъ спасъ положеніе... Но вообще онъ не вполн; ясно сознавалъ ходъ вещей.

А Марта позабыла прис;сть и поблагодарить. Когда она вспомнила объ этомъ, большой чужой челов;къ уже шелъ своей дорогой, и Роза сказала ей: — Б;ги за нимъ! — Марта поставила ведро на землю и поб;жала, догнала Бенони, прис;ла, поблагодарила и вернулась назадъ. Бенони постоялъ, съ улыбкой глядя ей всл;дъ, а потомъ медленно продолжалъ путь.

Онъ уже съ годъ не бывалъ въ такомъ растроганномъ, взволнованномъ состояніи духа. Онъ вперилъ взглядъ въ пространство и думалъ, по временамъ забывая даже переставлять ноги, и на минуту пріостанавливаясь. И ее-то онъ когда-то обнималъ... ее вотъ, что прошла мимо. Да, да, Роза, — видно, судьба такая... А въ чемъ она была? Въ накидк; что ли? Пожалуй, въ накидк;. Ничего-то онъ не разгляд;лъ.

Онъ поднялся въ контору Макка, сообщилъ о своемъ возвращеніи съ Лофотенъ и выложилъ счеты. Онъ все еще былъ въ томъ мягкомъ, умиленномъ настроеніи, и лицомъ къ лицу съ Маккомъ не говорилъ уже: моя рыба, мой грузъ, какъ собирался, но осв;домился:- Довольны ли вы и угодно ли вамъ начать промывку завтра? Арнъ Сушильщикъ, в;рно, и въ этомъ году будетъ присматривать, какъ въ прошломъ.

— Разум;ется, — отв;тилъ Маккъ. — Онъ в;дь знаетъ д;ло.

Бенони въ сущности подумывалъ самъ присматривать за сушкой собственной рыбы. Иначе ч;мъ же онъ займется л;томъ? Но Маккъ поставилъ на этомъ крестъ, а Бенони не былъ расположенъ теперь перекоряться съ Маккомъ; онъ все еще находился подъ страннымъ впечатл;ніемъ только-что пережитаго.

Маккъ же какъ будто норовилъ снова поставить Бенони на свое м;сто, указать ему всю разницу между ними. Онъ ни словомъ не упомянулъ о томъ, что рыба въ сущности была ни чья иная, какъ Бенони, а напротивъ задалъ н;сколько хозяйскихъ вопросовъ по поводу кое-какихъ подробностей въ счетахъ.

— Зач;мъ это ты скупилъ столько рыбы въ понед;льникъ 13-го по такой высокой ц;н;? Ц;на въ этотъ день стояла на десять скиллинговъ ниже.

И Маккъ показалъ эстафету, свид;тельствовавшую о томъ. Ахъ, этотъ воротила Маккъ! Везд; и за вс;мъ у него былъ глазъ.

Бенони отв;тилъ:- За т;мъ, что, дв; нед;ли спустя, я могъ зато скупать на ц;лыхъ дв;надцать скиллинговъ дешевле, ч;мъ вс; другіе скупщики. У васъ, в;рно, есть эстафета и насчетъ этого? Такое было у насъ соглашеніе.

— Съ к;мъ?

— Съ н;которыми нашими рыбаками, которымъ хот;лось побывать дома на Пасх;. Имъ тогда нужны были лишнія деньги. Зато я вернулъ убытокъ съ лихвой посл; Пасхи.

— А представь себ;, что эти люди погибли бы на пути домой?

— Надо было рискнуть, — отв;тилъ Бенони. — Вы сами на моемъ м;ст; оказали бы людямъ такую же услугу.

— Но ты-то не им;лъ права.

Бенони съ раздраженіемъ отв;тилъ:- Полагаю, такое же, какъ вы.

Маккъ только пожалъ плечами. Вдобавокъ онъ не пригласилъ Бенони къ себ; въ горницу для угощенія, но подъ конецъ бес;ды сказалъ:- Пожалуйста! — и отворилъ дверь въ лавку. Когда же они пришли туда, Маккъ собственноручно налилъ большой стаканчикъ коньяку и поднесъ Бенони.

Тутъ? У винной стойки? Маккъ Сирилундскій, видно, забылъ съ к;мъ им;етъ д;ло! Тутъ Бенони самъ могъ спросить себ; стаканчикъ и заплатить за него. Онъ былъ обиженъ и сказалъ:- Н;тъ, спасибо.

Маккъ сд;лалъ удивленное лицо: — Какъ? Я угощаю, а ты отказываешься?

— Н;тъ, спасибо, — повторилъ Бенони.

Маккъ перем;нилъ тонъ, но съ прежней ув;ренностью сказалъ:- Охъ, были бы вс; такіе трезвенники, какъ ты, Гартвигсенъ! А Свена Дозорнаго ты привезъ обратно? Теперь опять начнетъ бражничать и выкидывать разныя штуки.

— Это все глядя по тому, какъ съ нимъ обращаются. Свенъ Дозорный никогда не пьетъ зря.

— Не доставало только, чтобы Элленъ теперь стала обращаться съ нимъ дурно. Они в;дь женятся, — сказалъ Маккъ...

Прошло, однако, не мало дней, а они все не женились. Еще бы! Стояла весна, у Макка опять гор;ли глаза, словно гранаты, и онъ заставлялъ Элленъ все откладывать да откладывать свадьбу.

— Не могу я обойтись безъ тебя въ дом;, пока не кончится тингъ, — говорилъ Маккъ, — и къ тому же надо сперва дождаться новой горничной; нельзя намъ остаться безъ прислуги...

Новая горничная, которую ждали, была рослая и кр;пкая для своего возраста д;вушка, но шелъ ей всего шестнадцатый годъ. Она была второй дочерью Мареліуса изъ Торпельвикена, сестрой той Эдварды, что такъ скоро выучилась болтать по-англійски. Наряды, которыми обзавелась Эдварда, не давали покоя младшей сестр;, вотъ и ей захот;лось пойти въ услуженіе...

Тингъ состоялся въ этомъ году необычайно рано, и начальство прі;хало въ ботфортахъ съ м;хомъ и въ шубахъ. Зато этотъ тингъ вышелъ въ добромъ старомъ дух;: зас;далъ самъ судья, а высшую власть представлялъ амтманъ. И людямъ опять не возбранялось разспрашивать насчетъ законовъ у судьи, чтобы не платить за сов;ты адвокату. Зато на стол; адвоката Аренцена и не высилось уже такой стопы бумагъ, какъ въ прошломъ году. Что д;лать! Люди стали находить, что судиться — дорогая зат;я. И никто в;дь отъ этого ничего не выигрывалъ, вс; только тратились да терп;ли убытки. Этотъ самый Николай Аренценъ принесъ общин; скор;е зло, ч;мъ добро, — разсуждалъ про себя народъ.

Самъ Николай Аренценъ отнюдь уже не представлялъ собой закона и ;. За эти н;сколько нед;ль, съ возвращенія рыбаковъ съ Лофотенъ, онъ усп;лъ испытать, что такое значитъ упасть въ добромъ мн;ніи людей. Въ прошломъ году онъ началъ съ того, что бралъ за сов;тъ по далеру, а въ нын;шнемъ только половину. Когда же люди и тутъ принимались торговаться съ нимъ, онъ отв;чалъ: — Дешевле не могу, надо же мн; ч;мъ нибудь жить. — Т;мъ не мен;е адвокату Аренцену пришлось еще спустить ц;ны; онъ сталъ справляться въ законахъ по важнымъ вопросамъ всего за два четвертака и бралъ на себя трудъ еще составить бумагу за какіе нибудь дв;надцать скиллинговъ прибавки. И все-таки, все-таки д;лъ у него не прибавлялось, напротивъ.

Суть-то была въ томъ, что люди потеряли в;ру въ адвоката Аренцена, представлявшаго законъ. И если даже случалось кому-нибудь зайти къ нему за сов;томъ по д;лу, то, ради в;рности, все-таки заходили потомъ къ ленеману: такъ ли? Ни для кого больше не было тайной, что Аренценъ проигрывалъ свои д;ла одно за другимъ и даже былъ оштрафованъ высшей судебной инстанціей въ Троньем;.

Стоило ли посл; того Николаю Аренцену соблюдать часы, отсиживать въ своей контор; положенное время? Люди знать его не хот;ли. И онъ отв;чалъ жен;, упрекавшей его за отлучки изъ конторы:- Я ц;лую нед;лю высид;лъ чинно и благородно на своемъ стул; и все ждалъ, — никто не пришелъ. Я сид;лъ, какъ красная д;вица, и чуть съ ума не сошелъ отъ собственной неприступности, но никто такъ и не пришелъ.

Люди махали рукой на тяжбы. Противныя стороны старались, при встр;ч; въ Сирилунд;, помириться у винной стойки Макка. — Вотъ что я скажу теб;,- обыкновенно начиналъ одинъ, — мы съ тобой прожили по-сос;дски сорокъ л;тъ. — Да, — подхватывалъ другой, — и еще до насъ покойные родители наши. — А ужъ посл; такого начала оба умилялись душой, гляд;ли другъ на друга влажными глазами и угощали одинъ другого, соперничая между собою добрымъ сос;дскимъ расположеніемъ. Адвокату Аренцену случалось самому, опоражнивая стаканчики у той же стойки, бывать невольнымъ свид;телемъ такихъ идіотскихъ примиреній, которыя отнимали у него хл;бъ...

И вотъ, адвокатъ Аревценъ сид;лъ на тинг; за своимъ столомъ, сытый и пьяный, прикидываясь будто погруженъ въ свои д;ла. Но стоило ему сд;лать маленькую передышку и поднять глаза отъ бумагъ и протоколовъ, онъ встр;чалъ блуждающій взоръ Левіова изъ Торпельвикена, стоящаго за р;шеткой. Посл; того, какъ состоялся приговоръ окружнаго суда по его д;лу, Аренценъ сказалъ ему:- Есть еще куда обжаловать р;шеніе, — въ Высшій судъ; но за это надо прибавить адвокату особо. — Левіонъ тогда ушелъ отъ него и сталъ задумываться. Теперь, съ перваго же дня тинга, онъ торчалъ тутъ съ такой выжидающей физіономіей, что адвокату Аренцену невтерпёжъ было смотр;ть на эти вытаращенные глаза. И Аренценъ, прикидываясь, будто вдругъ вспомнилъ о чемъ-то, посп;шно доставалъ изъ кармана записную книжку и принимался перелистывать ее. Во время же перерыва Левіонъ изъ Торпельвикена прямо подошелъ къ судь; и, протянувъ ему бумагу съ р;шеніемъ суда, спросилъ: надо ли ему судиться дальше?

Судья, повидимому, не страдалъ больше ни безсонницей, ни религіозными сомн;ніями; это все было только въ прошломъ году, когда предстояло засвид;тельствовать изв;стную закладную, а почтовый пароходъ доставилъ судь; полбоченка морошки... Теперь толстякъ судья былъ опять въ полномъ здравіи и, по обычаю, охотно разговаривалъ съ народомъ.

Невзирая ни на присутствіе адвоката Аренцена, ни на толпившійся въ зал; народъ, судья напрямикъ отв;тилъ Левіону:- Надо ли теб; судиться дальше? Н;тъ, не надо. Ступай-ка ты со своимъ адвокатомъ да брось это д;ло въ собственный водопадъ. Вотъ теб; р;шеніе высшаго суда и мое.

Въ посл;дній день тинга была прочтена и засвид;тельствована также купчая Бенони на тресковыя горы. Въ зал; оставалось немного слушателей, но у вс;хъ эта новая бумага Бенони вызвала на губахъ улыбку. Въ прошломъ году онъ отличился знаменитой закладной, въ этомъ году купилъ ц;лый участокъ горъ изъ булыжника да еще потратился на засвид;тельствованіе купчей. Такими сд;лками б;дняга Бенони живо доведетъ себя до сумы!

Но никому, никому не приходилось горше, ч;мъ адвокату Аренцену. Маккъ, согласно об;щанію, призвалъ его къ себ; и поговорилъ съ нимъ съ глазу-на-глазъ; но толку не вышло. Тогда Маккъ запретилъ своимъ приказчикамъ отпускать молодому Аренцену у стойки кр;пкіе напитки; но изъ этого также толку не вышло. Молодой Аренценъ живо нашелъ посредниковъ. Въ посл;дній день тинга онъ все толкался между прибывшими изъ крайнихъ шкеръ, стараясь сбыть новенькое золотое кольцо, что ему и удалось-таки. Это было кольцо, подаренное Бенони Роз;.

XXIV

Наконецъ-то Свенъ Дозорный съ Элленъ Горничной поженились и поселились въ той же каморк;, гд; лежалъ и все не помиралъ Фредрикъ Менза. Въ самомъ д;л;, Элленъ такъ любила своего милаго, что не разъ громко выражала желаніе поскор;е развязаться со своей службой въ горницахъ. Но ей приходилось еще н;которое время помогать новой горничной. И каждый разъ, собираясь идти въ господскій домъ, она кр;пко прижималась къ мужу, какъ в;рная жена.

Пришла и пора обычной рубки въ общественномъ л;су. Бенони вышелъ изъ дому и направился туда, гд; хозяйничали дровос;ки. Ему хот;лось удостов;риться въ томъ, что они не переходятъ его новой межи и не рубятъ въ перел;ск; на горахъ. Да и не прочь онъ былъ показать себя хозяиномъ такого обширнаго участка.

Но люди рубили только крупныя деревья; очень имъ нужно было тратить время на какіе-то прутики Бенони! Ему и не выпало случая повеличаться, говоря: вотъ гд; межа; л;съ по сю сторону мой. Люди только мелькомъ взглядывали на него, — а, это Бенони, — и опять уходили въ свою работу. О, какъ они, видно, презирали его за покупку этихъ горъ, — онъ это чувствовалъ.

Бенони совс;мъ притихъ и смиренно ходилъ отъ одной группы дровос;ковъ къ другой, говоря:- Богъ въ помощь!

— Спасибо! Чему тутъ помогать? Тутъ и л;су-то больше н;тъ.

Поговорили еще на этотъ счетъ. Бенопи намекнулъ, что ему понадобятся рабочіе очистить и сравнять площадки для сушки рыбы. Пора.

Но никто на это не отозвался. Опасались, видно, что поденщина пропадетъ за такимъ челов;комъ, который только-что разорился. И на что ему площадки?

Бенони объяснилъ, что собирается зимою заняться скупкой трески.

Но этому никто и в;рить не хот;лъ. У него же н;тъ ни одного судна.

— Придется купить себ; небольшую яхту, — прибавилъ Бенони.

Люди стали пересм;иваться между собой. Бенони собирается покупать яхту!

И никто не называлъ его Гартвигсеномъ.

Пока онъ стоялъ такъ, по л;су прошли двое чужихъ господъ въ кл;тчатыхъ платьяхъ; это опять прі;халъ сэръ Гью Тревельянъ вм;ст; съ другимъ господиномъ. Пожитки ихъ несъ одинъ изъ м;стныхъ жителей.

Бенони поклонился, и вс; остальные тоже, но двое британцевъ не отв;тили. Они шли себ;, перекидываясь между собою словами и откалывая отъ горъ небольшіе куски камня. Глаза у сэра Гью посолов;ли отъ хмеля. Вскор; господа скрылись изъ виду.

— Ну, опять Мареліусъ изъ Торпельвикена получитъ за своихъ лососокъ ц;лую кучу денегъ, — заговорили люди.

— А дочка его Эдварда — отца своему ребенку.

— Да, да, тутъ, небось, пахнетъ не малыми деньгами! Везетъ же этому Мареліусу на дочекъ!

Когда Бенони повернулъ обратно домой, н;сколько дровос;ковъ все-таки крикнули ему всл;дъ что, пожалуй, не прочь расчистить горы Бенони, если поденщина будетъ идти имъ отъ Макка.

— Поденщина? — сказалъ Бенони глубоко уязвленный. — Маккъ Сирилундскій солидн;е меня что ли? У меня за этимъ самымъ Маккомъ пять тысячъ далеровъ.

— Ну, ихъ теб; не видать больше, — посл;довалъ отв;тъ.

Да, несмотря ни на что, Макку дов;ряли вс;, а Бенони никто...

Однажды къ Бенони пришелъ посланный сказать, что сэръ Гью Тревельянъ зоветъ его поговорить съ нимъ. А посланнымъ былъ самъ Мареліусъ изъ Торпельвикена.

— Чего ему нужно отъ меня? — спросилъ Бенони.

— Не знаю.

— Скажи ему, что Бенони Гартвигсена можно застать зд;сь, въ его собственномъ м;стожительств;.

Мареліусъ попытался было уломать Бенони, но этотъ отв;тилъ:- Спроси-ка его, пошлетъ ли онъ такимъ манеромъ за Маккомъ Сирилундскимъ? Такъ пусть зарубитъ себ; на носу, что я не считаю себя хуже Макка.

Бенони какъ разъ въ тотъ день разозлилъ негодный Стенъ Лавочникъ, который напомнилъ ему про его долгъ въ лавку.

— Еще что? — спросилъ Бенони. — А твой Маккъ не долженъ мн; пяти тысячъ далеровъ?

— Ничего этого мн; не изв;стно, — отв;тилъ Стенъ. — И какъ ни какъ, то — особый счетъ. А тутъ работница твоя забирала въ лавк; всю зиму и весну; это, наконецъ, составляетъ сумму...

— А теб;-то, чортъ подери, какое д;ло? — спросилъ Бенони, взб;шенный. — Щенокъ ты этакій! Смерть ходячая! Спустить бы съ тебя штаны да всыпать по родительски горячихъ!

Стенъ Лавочникъ не посм;лъ больше перекоряться и, прикусивъ языкъ, пробормоталъ:- Я только такъ сказалъ, ради порядка. Я все запишу, что только потребуется; мн;-то все едино — на чей счетъ писать. Макку только будетъ хуже.

— А разв; Маккъ говорилъ теб; что-нибудь насчетъ моего долга въ лавк;? Коли такъ, лучше бы ему помолчать. В;дь треска-то на скалахъ не Маккова треска, а моя!

— Ну, объ этомъ ты лучше потолкуй съ самимъ Маккомъ, — сказалъ Стенъ и вызвалъ хозяина изъ конторы.

Бенони разомъ притихъ и насчетъ трески — ни слова.

— Ты хот;лъ поговорить со мной? — спросилъ Маккъ.

— Н;тъ, это все Стенъ тутъ... То-есть, я насчетъ моего долга въ лавку: можно в;дь повременить до осени?

— Да, — отв;тилъ Маккъ, — я тебя не ст;сняю.

Бенони обернулся къ Стену Лавочнику и съ торжествомъ сказалъ:- Слышишь ты!

— Я только такъ сказалъ, — отозвался Стенъ. — И не зач;мъ было такъ горячиться.

— Больше ничего? — осв;домился Маккъ.

— Н;тъ. Гм... Кажется, ничего.

Не Макку, этому важному барину, было вм;шиваться въ пререканія своихъ приказчиковъ съ покупателями, — онъ повернулся и ушелъ обратно въ контору...

Нед;лю спустя, Бенони одинъ побрелъ въ свой сарай пров;дать неводъ и лодки. Онъ былъ обреченъ на безд;йствіе. Всю нед;лю старался онъ собрать неводную артель. Но добрые односельчане больше не в;рили въ его счастье и не хот;ли ;хать съ нимъ.

Одинъ Свенъ Дозорный сразу отпросился у Макка наняться къ Бенони работникомъ. Стояло л;то, и дрова въ Сирилунд; требовались только для плиты, вотъ Свенъ и хот;лъ по;хать на ловъ, даромъ что недавно женился, а, пожалуй, какъ разъ именно потому, что женился.

Бенони постоялъ въ дверяхъ сарая, глядя на тресковыя горы, гд; возился народъ подъ командой Арна Сушильщика. Неужели среди этихъ десятковъ людей не наберется артели для неводнаго лова? Погода уже порядочное время держалась теплая, ясная; скоро можно будетъ грузить треску на суда. Бенони затворилъ двери сарая и пошелъ къ горамъ. Не м;шало взглянуть на сушку собственной рыбы!

День былъ тихій, теплый, чайки блест;ли крыльями на солнц; и, летая стаями, напоминали медленно стригущія въ воздух; серебряныя ножницы.

Бенони боялся обид;ть Арна Сушильщика своимъ пос;щеніемъ, поэтому скромненько подошелъ къ работникамъ и сказалъ:- Богъ въ помощь! Погода-то какъ разъ для сушки.

— Гр;хъ пожаловаться, — отв;тилъ Арнъ Сушильщикъ и занялся ч;мъ-то.

Бенони взялъ въ руку одну рыбу, положилъ ее и взялъ другую, сталъ взв;шивать на ладони рыбу за рыбой, — тутъ р;шительно неч;мъ было обид;ться, — потомъ сказалъ:- Похоже, что скоро совс;мъ провялится. Какъ по-твоему?

— По-моему? Теб;, в;рно, лучше знать, — пробормоталъ Арнъ Сушильщикъ и отошелъ въ сторону.

Бенони сталъ бродить въ одиночку по площадкамъ, осматривая собственную рыбу. Онъ расправлялъ сплющенные спинные плавники и смотр;лъ хорошо ли провялилась рыба въ складкахъ; такимъ же образомъ поступалъ онъ и съ грудными плавниками, хоть это было и не столь важно. Наконецъ. онъ сгибалъ въ дугу всю рыбу, испытывая ея твердость. — Еще н;сколько сухихъ деньковъ, товаръ выйдетъ первый сортъ, — сказалъ онъ. Никто ему не отв;тилъ. Тогда Бенони прямо перешелъ къ д;лу, изъ-за котораго собственно и пришелъ сюда: кто по;детъ съ нимъ на неводный ловъ? Никто не откликнулся согласіемъ. Да, Бенони Гартвигсенъ стоялъ тутъ, словно проситель, которому вс; отказываютъ. — Лучше им;ть маленькій да в;рный заработокъ тутъ, ч;мъ ;хать съ неводомъ, — говорили ему. — Ну, что до этого, такъ в;дь рыба скоро будетъ готова, и заработку вашему тутъ конецъ, — возразилъ Бенони. — Ну да, еще бы теб; не знать этого! Ты, поди, больше смыслишь, ч;мъ Арнъ Сушильщикъ!

Вернувшись къ себ;, Бенони засталъ около своего дома важныхъ гостей: двухъ кл;тчатыхъ англичанъ съ двумя провожатыми. Р;чь повелъ Мареліусъ изъ Торпельвикена: сэръ Гью Тревельянъ и другой англичанинъ пришли, молъ, по д;лу.

— Что же имъ нужно отъ меня? — спросилъ Бенони.

На этотъ разъ Мареліусъ былъ лучше осв;домленъ: сэръ Гью привезъ нынче съ собою изъ Англіи вотъ этого господина, св;дущаго по горной части, и они н;сколько дней ходили и все рылись въ горахъ Бенони, нанесли ихъ на карты и, кажется, хотятъ купить участокъ.

Бенони подумалъ, что д;ло идетъ о безд;лиц; въ н;сколько далеровъ, о небольшомъ береговомъ участк; съ правомъ ловли, и сказалъ:

— Да, только бы мы съ Бенони были согласны продать.

— А вы не согласны?

— Н;тъ. Не нуждаюсь.

Вм;сто того, чтобы он;м;ть и совс;мъ растеряться отъ столь гордаго отв;та Бенони, Мареліусъ отыскалъ себ; камень и прис;лъ на него.

— А в;дь сэръ Гью, в;рно, не поскупился бы, — сказалъ онъ.

— Хоть бы и такъ!

Разговоръ затянулся. Бенони все время держался насторож;: какъ бы не подумали, что онъ изъ нужды продаетъ какія-то н;сколько саженъ берега! Англичане т;мъ временемъ стояли въ сторонк; и вели себя, какъ будто никакого Бенони и не было на св;т;: переговаривались потихоньку между собою и время отъ времени указывали другъ другу на карту. И, хотя по глазамъ было видно, что сэръ Гью пьянъ, горный ученый обращался къ нему съ величайшею почтительностью, — такимъ важнымъ челов;комъ былъ этотъ сэръ Гью. Онъ прикидывался, будто понимаетъ по-норвежски только Мареліуса изъ Торпельвикена, поэтому все и шло черезъ посл;дняго. Смиренно, по-рабски, подошелъ Мареліусъ къ британцу и доложилъ, что Бенони не согласенъ продавать.

Право, какъ будто умница ангелъ-хранитель стоялъ за плечами Бенони и подсказывалъ ему что говорить! Его упорные уклончивые отв;ты под;йствовали на англичанъ. Упрямый до нельзя сэръ Гью вбилъ себ; въ голову, что не кто другой, какъ онъ, открылъ эти богат;йшія горы во время своей рыболовной экскурсіи въ Норландъ, и теперь хот;лъ купить ихъ. Вотъ и привезъ съ собой горнаго ученаго, чтобы изсл;довать ихъ. Горы усп;ли перем;нить влад;льца съ прошлаго года, когда Аронъ изъ Гопана, пожалуй, отдалъ бы ихъ за безц;нокъ. Но въ конц; концовъ это едва ли представляло особое значеніе. И Бенони, конечно, продастъ. Купить же эти горы сэръ Гью нам;ревался для малютки, котораго родила ему въ его отсутствіе Эдварда. Вотъ такъ мальчуганъ вышелъ! Чудо! Настоящее чудо! Сэръ Гью м;рилъ его, в;шалъ, и въ пьяной истерик; превозносилъ красоту ребенка. На письмахъ ему писали и «Sir» «Hon.», но все это было ничто въ сравненіи со званіемъ отца чуда. — Ты все время держишь его на рукахъ, — говорилъ онъ матери, — дай и мн; подержать немножко. — Дал;е эксцентричный англичанинъ связалъ рожденіе ребенка съ рудниками, которые открылъ не кто другой, какъ онъ, вотъ и захот;лъ купить эти богатства на имя своего сына. Онъ открылъ свои планы горному ученому:- Какимъ богачомъ станетъ когда-нибудь мой сынъ! А я буду прі;зжать сюда каждый годъ и смотр;ть, какъ онъ богат;етъ; горы будутъ стоять себ; и все расти въ ц;н;. — Ученый высказался о д;л; осторожн;е: образцы, которые онъ изсл;довалъ, правда, об;щали много, но ему нужно еще хорошенько обойти и изсл;довать всю обширную площадь.

Теперь обходъ былъ законченъ; ученый больше не сомн;вался, что тутъ большія богатства.

Наконецъ, Мареліусъ отъ имени сэра Гью спросилъ, сколько же Бенони проситъ за свои горы.

— Зимой я куплю рыбу, и мн; самому понадобятся мои горы, — сказалъ Бенони. — Но, ежели ему нужно только н;сколько саженъ берега съ правомъ ловли, то я подарю ему. Я не такой жила.

Но сэръ Гью желалъ купить вс; горы, весь участокъ.

— Ну, а что онъ за это дастъ?

— Пять тысячъ далеровъ, — сказалъ Мареліусъ.

У Бенони дрожь проб;жала по спин; отъ изумленія. Онъ гляд;лъ то на одного, то на другого и, наконецъ, спросилъ самого сэра Гью — онъ ли предлагаетъ столько?

Сэръ Гью кивнулъ. Но вообще онъ не былъ расположенъ пускаться въ разговоры съ столь постороннимъ для него лицомъ, какъ Бенони, и отвернулся отъ него.

А Бенони, этотъ бывшій ловкачъ и дока, сразу почуялъ, что тутъ д;ло серьезное. Видно, профессоръ изъ Христіаніи все-таки не ошибся насчетъ богат;йшихъ рудъ свинцоваго блеска и серебра. Пять тысячъ далеровъ?!

— Я подумаю, — сказалъ Бенони.

— Чего вамъ думать? — изумился Мареліусъ, напуская на себя важность и говоря уже отъ себя.

Бенони также свысока отв;тилъ ему:- Не теб; въ это м;шаться, Мареліусъ. У меня есть письмецо профессора изъ Христіаніи насчетъ того, что такое сидитъ въ моихъ горахъ.

— Какой профессоръ на Христіаніи! — вдругъ закричалъ сэръ Гью, бл;дн;я отъ обиды.- lt is я, который находилъ горы!.. — И онъ искоса см;рилъ Бенони взглядомъ съ головы до ногъ.

— Ну, пускай, — согласился Бенони, — по-мн; хоть бы и такъ! Я не стану спорить насчетъ этого. Но горы мои.

Бенони дали срокъ подумать до новаго прихода почтоваго парохода, съ которымъ ожидался адвокатъ изъ города.

XXV

Вс; сл;дующіе за т;мъ дни Бенони ходилъ самъ не свой отъ возбужденія. Ему не хот;лось никому открываться; англичанинъ, проспавъ свой хмель, пожалуй, и не вернется, вотъ Бенони и останется на бобахъ, сд;лается басней всего околотка. Но когда ужъ недолго оставалось до прихода почтоваго парохода, Бенони стало невмочь, и онъ побрелъ въ Сирилундъ повидать Свена Дозорнаго. Двое пріятелей отошли подальше къ сторонк;, и Бенони, обязавъ Свена молчаніемъ но гробъ жизни, открылъ ему свою тайну.

Свенъ Дозорный долго стоялъ въ раздумь;.

— Вотъ это ладно, — сказалъ онъ, наконецъ, съ глубокимъ чувствомъ. — Пять тысячъ далеровъ!

— Ну, а какъ ты полагаешь насчетъ всего этого?

— Какъ я полагаю? Гм... Я вотъ какъ разъ стою и раздумываю...

— По-твоему, англичанинъ вернется?

— Какъ только почтовый пароходъ придетъ, такъ и онъ придетъ, — уб;жденно изрекъ Свенъ. — Или вы думаете такой челов;къ, я готовъ сказать — принцъ..? Они настоящіе денежные м;шки эти англичане! Когда мн; случалось задержать въ город; матроса англичанина, ему нипочемъ бывало откупаться отъ насъ; давалъ, сколько бы мы ни требовали, безъ разговоровъ.

— А какъ задешево сл;дуетъ мн; уступить мои горы?

Свенъ Дозорный подумалъ. — Коли д;йствовать со смысломъ, такъ вамъ сл;дуетъ потребовать десять тысячъ.

— Ты такъ полагаешь?

— Твердо стою на томъ. В;дь тамъ серебро... Постойте, — перебилъ себя Свенъ Дозорный, — спросите смотрителя маяка.

Бенони отрицательно покачалъ головой:- Н;тъ, я не хочу никому говорить, кром; тебя.

— Но, знаете что, Гартвигсенъ, если съ одной стороны будетъ адвокатъ, такъ надо чтобы и съ другой былъ. Вамъ бы пойти къ Аренцену...

Опять Бенони заупрямился...

Почтовый пароходъ прибылъ, и на немъ адвокатъ изъ города. Онъ отправился въ Сирилундъ, гд; и поселился, какъ им;лъ обыкновеніе во время тинговъ. На другой день онъ зашелъ къ Бенони, чтобы захватить его съ собой и отправиться вм;ст; черезъ кряжъ къ сэру Гью. Но Бенони отказался. Настоящею причиной его отказа было то, что сегодня онъ все-таки р;шилъ пойти посов;товаться со смотрителемъ маяка, но передъ адвокатомъ онъ прикинулся будто вовсе не особенно расположенъ къ продаж;. Когда адвокатъ одинъ пустился въ путь черезъ общественный л;съ, Бенони направился къ смотрителю Шёнингу.

— Я насчетъ горъ, — сразу выпалилъ онъ. — Какъ, по вашему, сл;дуетъ мн; перепродать ихъ?

— Н;тъ, — отв;тилъ смотритель, — слишкомъ он; ц;нны.

— Мн; даютъ за нихъ пять тысячъ далеровъ.

— Э?

— Одинъ богатый англичанинъ.

Что происходило въ эту минуту въ Павл; Шёнинг;, смотрител; маяка четвертаго разряда, высохшемъ до мозга костей, окамен;вшемъ въ самопрезр;ніи и цинизм;? Онъ былъ приставленъ стражемъ и управителемъ идіотизма маяка: онъ зажигалъ маякъ и заставлялъ его жел;зную башку извергать яркое тупоуміе на дв; мили въ морской просторъ; онъ гасилъ его, и маякъ погружался въ противоположное безсмысленное состояніе и внутри и снаружи: съ виду онъ вздымался такъ удивительно-см;ло, ни за кого не держался, ни на что не опирался и въ то же время словно шлепалъ по морю въ туфляхъ...

Смотритель маяка Шёнингъ почувствовалъ въ себ; какую-то перем;ну, вызванную словами Бенони, — словно какое-то перем;щеніе. Горы, его конекъ въ теченіе столькихъ л;тъ, снова перем;щались, пріобр;тали новаго влад;льца, англичанина, принца! Значитъ, все-таки Павелъ Шёнингъ не самая пустая голова въ св;т;!

— Такъ, — проговорилъ онъ, перегнувшись впередъ, чтобы скрыть свое волненіе. — Гм... пять тысячъ. Над;юсь, все-таки Богъ милостивъ, — вы откажетесь?

Необычайная торжественность тона смотрителя обострила вниманіе Бенони.

— Да, да, — сказалъ онъ, — мн;, пожалуй, не м;шаетъ спросить побольше?

— Я въ прошлый разъ сказалъ: десять тысячъ, — продолжалъ смотритель, — теперь я скажу милліонъ!

— Да что вы! Говорите толкомъ!

Смотритель подумалъ, даже взялъ карандашъ, словно собирался сд;лать вычисленіе, и сказалъ:- Милліонъ! Бол;е точной цифры я не знаю.

Бенони былъ слишкомъ занятъ, чтобы сид;ть тутъ и тратить время на вздорную болтовню со смотрителемъ, поэтому онъ всталъ и сказалъ:- Такъ, пожалуй, я могу, по-вашему, запросить десять тысячъ?

Смотритель тоже всталъ и сум;лъ-таки въ эту минуту внушить Бенони частицу своей фантастической в;ры въ богатства, таящіяся въ горахъ: — Будь это даже посл;днимъ моимъ словомъ въ земной жизни: дешевле милліона не уступайте!

Пос;щеніе это еще пуще сбило Бенони съ толку. Онъ посп;шилъ домой, перекусилъ немножко и отправился къ ленеману. Вернулся онъ домой уже поздно вечеромъ, обезпечивъ себ; на завтра помощь писаря ленемана.

Утромъ онъ пріод;лся, но волненіе его все росло; онъ метался то туда, то сюда, и по дому и вокругъ дома. Зат;мъ онъ отправился въ capaй, постоялъ тамъ съ минуту, огляд;лся и опять вышелъ. И вдругъ р;шился посл;довать мысли, созр;вшей въ немъ ночью: все-таки надо пойти къ Николаю Аренцену! Было одиннадцать часовъ утра.

Бенони пришелъ въ домъ кузнеца, прочелъ на дверяхъ конторы имя Аренцена и постучалъ. Никакого отв;та. Онъ заглянулъ туда, — никого. Тутъ онъ услыхалъ, что гд;-то въ дом; плещутъ водой и скребутъ полъ. Бенони пошелъ туда и постучалъ. Отв;та не было. Онъ открылъ дверь и вошелъ въ комнату.

Это Роза мыла и скребла полъ. Рукава были засучены за локти, верхняя юбка подоткнута, а нижняя красная юбка доходила только до икръ. Увидавъ гостя, Роза быстро спустила верхнюю юбку; она была сильно сконфужена и къ тому же запыхалась отъ работы.

— Миръ! — прив;тствовалъ ее Бенони. — Не прогн;вайтесь, что я нагрянулъ такъ невзначай.

Она ступила шагъ-другой, взяла деревянный стулъ, подвинула его гостю и говоромъ Бенони и м;стныхъ жителей сказала:- Пожалуйста, не погнушайтесь прис;сть. Въ хорошій домъ вы попали, нечего сказать... Я тутъ стою, какъ поломойка... — При этомъ она старалась спустить рукава съ мокрыхъ локтей, переходя съ м;ста на м;сто.

— Не говорите; есть о чемъ толковать! — отв;тилъ Бенони, продолжая стоять. — Я собственно къ адвокату. Его н;тъ въ контор;.

— Н;ту, н;ту... Впрочемъ, я не понимаю... это его часы. В;рно, сейчасъ вышелъ.

— Такъ, такъ; можетъ статься, онъ въ Сирилунд; или —?

— Да, да; нав;рно, пошелъ пров;дать Макка.

Т;мъ временемъ Роза въ тревожномъ зам;шательств; все ходила по комнат;, прибирая тутъ и тамъ. Она усп;ла положить на столъ бинокль мужа и какъ бы мимоходомъ оставила на томъ же стол; свой зонтикъ. Это былъ еще д;вичій ея л;тній зонтикъ. Бинокль и зонтикъ были положены на виду, чтобы немножко скрасить убогій видъ комнаты, показать, что тутъ живутъ люди, у которыхъ есть и то, и другое.

— Я теперь одна осталась, — объяснила она, — такъ надо помаленьку помогать въ дом;, вотъ я и взялась вымыть полъ. Мать Николая гоститъ у своей дочери.

Бенони зналъ, что старая вдова кистера совс;мъ пере;хала къ дочери.

— А маленькая Марта соскучилась по дому... Н;тъ, да вы бы прис;ли!

— Н;тъ, спасибо, недосугъ; ко мн; сейчасъ собираются чужіе люди... Мн; только адвоката нужно было.

— Вы, пожалуй, встр;титесь съ нимъ по дорог;,- сказала она.

— Да, да. Миръ вамъ! — раскланялся Бенони и ушелъ.

Аренцена онъ не встр;тилъ по дорог; и раздумалъ идти отыскивать его въ Сирилундъ. — Ай, ай, ай! — сказалъ онъ себ; и покрутилъ головой, — какъ же она изм;нилась! Совс;мъ какъ будто другой челов;къ. — Она все стояла у него передъ глазами такой, какой онъ вид;лъ ее въ первую минуту — въ нижней красной юбк;, доходившей только до икръ.

Когда Бенони вернулся домой, его уже ожидалъ писарь ленемана. Спустя н;которое время, явился городской адвокатъ и двое англичанъ съ провожатыми. Бенони вс;хъ пригласилъ къ себ; въ горницу. Сэръ Гью на видъ былъ совершенно трезвъ. Бенони предложилъ вс;мъ выпить съ нимъ по рюмк; коньяку, но сэръ Гью р;зко отклонилъ угощеніе, Бенони обид;лся и сказалъ:- Что и говорить; в;рно, домъ мой для васъ больно простъ!

Начались переговоры. Адвокатъ, сидя и раскладывая передъ собой бумаги, началъ:- Такъ вотъ, д;ло насчетъ этихъ горъ: сэръ Гью Тревельянъ хочетъ купить ихъ и заявилъ ц;ну.

Бенони, все еще подъ впечатл;ніемъ обиды, вдругъ прервалъ:- Знать не желаю никакихъ ц;нъ! Я вовсе не собирался продавать.

— Вотъ какъ? — съ удивленіемъ спросилъ адвокатъ.

— Пойдите-ка вы къ Макку и начните торговать у него Сирилундъ; онъ бы вамъ отв;тилъ: я не собирался продавать Сирилундъ, съ чего же вы приходите торговаться ко мн;?

Адвокатъ сказалъ на это:- Можетъ статься, и Маккъ продалъ бы Сирилундъ за хорошую ц;ну. А вамъ предлагаютъ за горы очень хорошую ц;ну, Гартвигсенъ.

— Н;тъ, — отв;тилъ Бенони, наперекоръ собственному мн;нію. — Это не настоящая ц;на.

— Пять тысячъ далеровъ?!

— Пусть себ; горы стоятъ. Мн; н;тъ нужды ихъ продавать. И не думайте понапрасну.

Мареліусъ изъ Торпельвикена, какъ-будто онъ былъ тутъ при чемъ-нибудь, зам;тилъ:

— Вамъ самимъ горы достались за сто далеровъ.

— Да, — отозвался Бенони, — а почему ты не купилъ ихъ за пятьдесятъ? Теб; бы отдали ихъ тогда. Я заплатилъ больше, ч;мъ за нихъ просили.

Сэра Гью взяло нетерп;ніе, и онъ поручилъ адвокату спросить у Бенони, за сколько же онъ расчитываетъ продать горы? За десять тысячъ что ли?

Бенони принялъ это за насм;шку и только отв;тилъ:- Не знаю. Впрочемъ, горы могутъ и постоять себ;: не уб;гутъ отъ меня. Да и кром; того въ нихъ серебро.

Вся эта болтовыя такъ разозлила сэра Гью, что онъ даже побл;дн;лъ и испустилъ негодующее: О-о!

Это не могло настроить Бепони на бол;е кроткій ладъ.

— Да не собираетесь же вы торговаться безъ конца, Гартвигсенъ? — спросилъ адвокатъ.

— Я не просилъ ничего, — отв;тилъ Бенони, раздраженный важничаньемъ англичанина, — такъ нечего этому господину сид;ть тутъ да пыжиться. Пришелъ въ домъ къ челов;ку и думаетъ, что ужъ сталъ хозяиномъ и дома, и челов;ка!

Адвокатъ, понизивъ голосъ, зам;тилъ ему:- Вы же понимаете, — это иностранецъ, важный господинъ.

— А хоть бы и такъ! — громко отв;тилъ Бенони. — Пусть сообразуется съ обычаями тамъ, куда забрался! Небось, когда я въ Берген; говорилъ людямъ «миръ», меня не понимали; изволь, значитъ, говорить по-ихнему: здравствуй!

Сэру Гью, очевидно, досмерти надо;лъ этотъ обидчивый челов;къ. Онъ понималъ, что все вышло изъ за рюмки коньяку, отъ которой онъ отказался; но ему и на умъ не пришло бы выпить эту рюмку, даже ради н;сколькихъ тысячъ. Онъ всталъ, застегнулъ свой кл;тчатый пиджакъ и взялъ свою шапочку съ мухой. Собираясь уходить, онъ поручилъ спросить у Бенони: продастъ ли онъ горы за двадцать тысячъ далеровъ?

Вс; въ комнат; вздрогнули; только двое англичанъ стояли какъ ни въ чемъ не бывало.

Въ ту же минуту въ дверь постучали, и вошелъ смотритель маяка Шёнингъ. Онъ не поздоровался, а прямо подошелъ къ Бенони и сказалъ:- Разъ не хотите в;рить мн;, такъ вотъ вамъ! — и онъ подалъ Бенони бумагу. Это былъ анализъ руды, содержавшейся въ горахъ.

Сколько, должно быть, это стоило смотрителю — заставить себя отыскать эту старую бумагу и объявить о ней во всеуслышаніе! Какой уронъ для собственнаго авторитета, разъ приходится подкр;плять его чужимъ! И почему онъ самъ не купилъ этихъ горъ въ то время, когда ихъ можно было пріобр;сти за безц;нокъ? Теперь обнаружилось, что он; д;йствительно им;ли ц;нность, за нихъ уже предлагали тысячи. Не раскаивался ли теперь Павелъ Шёнингъ и не прикрывалъ ли только свой недостатокъ д;ловитости, разыгрывая изъ себя мудреца, презирающаго деньги?

Горный ученый схватился за анализъ и съ жаромъ углубился въ него, тыкая пальцами въ н;которыя цифры и показывая ихъ сэру Гью: содержаніе серебра въ руд; превышало результаты, которыхъ онъ самъ добился при помощи своей паяльной трубки. Какъ знать однако, — для анализа могли послать особые образцы?

Смотритель вм;шался въ эти англійскіе переговоры и сообщилъ коротко и ясно, что онъ, а не кто другой, послалъ образцы, и что онъ постарался взять для этого обыкновенные, средніе.

Британцы прикинулись, будто не слышатъ и не видятъ его. Но ихъ высоком;ріе пропало даромъ; о, его-то, смотрителя, никому не перещеголять холоднымъ закорен;лымъ презр;ніемъ къ людямъ!

— Мы не просили вм;шательства этого челов;ка, — вел;лъ передать сэръ Гью.

— Итакъ, — обратился смотритель къ Бенони, — итакъ, нельзя продавать этихъ горъ дешевле милліона.

Эта баснословная сумма разомъ изгнала изъ горницы серьезное настроеніе. Даже британцы презрительно улыбнулись. Зат;мъ они по-прежнему попытались не обращать вниманія на курьезнаго смотрителя, но такъ какъ онъ все продолжалъ вм;шиваться, то сэръ Гью потребовалъ черезъ адвоката, чтобы челов;къ этотъ удалился.

Смотритель же только отыскалъ себ; стулъ и ус;лся поудобн;е:- Я много-много л;тъ тому назадъ началъ присматриваться къ этимъ горамъ. Но мн; он; были не нужны.

Тутъ сэръ Гью, который въ это время натягивалъ перчатки, вдругъ не удержался и крикнулъ:- It is я, который находилъ эти горы! — и онъ дико оглянулся вокругъ.

— Да, да, разум;ется, — сказалъ адвокатъ.

А смотритель словно и не слыхалъ восклицанія англичанина и продолжалъ себ;:- Аронъ изъ Гопана не зналъ въ нихъ никакого толку, и я говорилъ ему еще л;тъ двадцать тому назадъ: въ твоихъ горахъ серебро. А когда мы добились анализа, сомн;ній больше не было. — Такъ не купите ли вы эти горы? — предлагалъ мн; Аронъ. — Н;тъ, у меня на это денегъ не хватитъ, — отв;чалъ я, — и кром; того, на что мн; все это богатство? — У васъ есть д;ти, — говорилъ Аронъ. — Да, отв;чалъ я, но об; мои д;вочки сд;лали хорошія богатыя партіи. — У васъ еще есть сынъ, — говорилъ онъ. — Да, но онъ умретъ, говорилъ я, онъ проживетъ недолго. Вотъ горы все и стояли съ т;хъ поръ.

О, какъ, повидимому, важно было этому жалкому смотрителю довести до всеобщаго св;д;нія о своемъ сугубомъ презр;ніи къ богатству именно теперь! Потому, в;рно, онъ и выражался такъ грубо. Но, пожалуй, никто въ эту минуту не терзался въ глубин; души больше его.

Адвокатъ д;ловито произнесъ:- Скажу вамъ напрямикъ, Гартвигсенъ, вамъ бы сл;довало отв;тить на вопросъ: согласны ли вы продать этотъ горный участокъ въ четверть мили за двадцать тысячъ далеровъ. Я собственно не знаю въ серьезъ ли была предложена такая ц;на; едва ли; быть этого не можетъ. Я понялъ это заявленіе только, какъ желаніе узнать вашу настоящую ц;ну.

— Двадцать тысячъ? — сказалъ смотритель. — Много же, значитъ, понимаютъ эти господа. Просто см;шно. Да еще говорятъ о горномъ участк; въ четверть мили! Само собой разум;ется, тутъ не будетъ четверти мили со свинцовымъ блескомъ и серебромъ; не будетъ и половины этого. Господа не въ ум;! Тутъ н;тъ р;чи о милліардахъ. Но тутъ р;чь о большой площади съ рудою, богатой серебромъ. И нельзя продать эти горы дешевле милліона.

— Можетъ статься, — началъ Бенони медленно, обращаясь къ адвокату, — можетъ статься, я и продамъ, если... ну, да, если мы сойдемся въ ц;н;.

Какъ ловко велъ д;ло Бенони, смирно сидя на стул; и превозмогая холодную дрожь, проб;гавшую по его спин;. Онъ не слушалъ болтовни смотрителя насчетъ милліона; но вс; прочія крупныя суммы: пять тысячъ, десять тысячъ, двадцать тысячъ окончательно спутали въ его голов; вс; опред;ленныя понятія о деньгахъ. Онъ сталъ продолжать въ ум; восходящую разницу, и мысль его остановилась на сорока тысячахъ. Но сорокъ тысячъ... в;дь это было чист;йшее безуміе, и когда адвокатъ спросилъ, на какой же сумм; они могли бы сойтись, Бенони объявилъ сорокъ тысячъ просто потому, что эта сумма верт;лась у него на язык;:- За сорокъ тысячъ еще, пожалуй.

И снова вс;хъ присутствующихъ дрожь проняла. Только двое англичанъ наскоро перекинулись парой другой вопросовъ и отв;товъ: сколько это составитъ? Восемь, почти девять тысячъ фунтовъ стерлинговъ.

Смотритель маяка вскочилъ со стула:- Вы спятили! — пронзительно взвизгнулъ онъ.

— Тсс! — зашикали на него; тутъ в;дь д;ло было серьезное, а не бредни. — Молчите, садитесь на м;сто.

Смотритель уставился на Бенони выпученными глазами и раза два проглотилъ слюну, — у него во рту совс;мъ пересохло. — Сорокъ тысячъ! Да это вамъ любой дастъ, любой изъ вашихъ бергенскихъ купцовъ. Богъ съ вами!

— Пишите! — раздался голосъ сэра Гью. Вся эта безконечная канитель до того извела его, что онъ готовъ былъ лопнуть со злости.

Когда адвокатъ ус;лся составлять продажную запись, писарь ленемана примостился около него и постепенно прочитывалъ написанное, преисполненный сознаніемъ своего служебнаго долга, законовъ и предписаній.

— Это идіотство! — заикаясь, пробормоталъ смотритель Шёнингъ, когда все уже было потеряно. — Просто скотство!.. — Онъ над;лъ шляпу и, шатаясь, вышелъ изъ дверей, никому не поклонившись.

Лишь время отъ времени раздавался вопросъ. Слышался отв;тъ. Купчую требовалось составить на имя ребенка сэра Гью Тревельяна въ Торпельвикен;; деньги выплачивались вс; сразу. — Гд;? — спросилъ Бенони. Тутъ; не позже пяти нед;ль отъ сегодняшняго числа; он; уже находились въ Христіаніи, куда горный ученый и съ;здитъ за ними.

Продажная запись была составлена и подписана.

XXVI

Бенони Гартвигсенъ сталъ хозяиномъ въ самомъ Сирилунд; и компаньономъ Макка. Посл; того, какъ Бенони такъ разбогат;лъ, что за сласть была у;зжать куда-то въ чужіе края, заводить тамъ д;ло и быть Маккомъ для чужихъ людей? Тутъ же Бенони былъ у себя дома, и тутъ всего пріятн;е было стать воротилой. Одновременно вышло такъ, что Маккъ Сирилуядскій вдругъ ощутилъ настоятельную потребность въ такомъ именно помощник;, какъ Бенони. Макку Сирилундскому грозило то же, что его брату Макку Розенгорскому: онъ сталъ страдать желудкомъ и, в;рно, ему тоже придется зимою повязать животъ широкимъ краснымъ шерстянымъ шарфомъ. Вотъ до чего доводитъ слишкомъ сладкая жизнь!

Да, и Бенони такъ же трудно было обойтись безъ Макка, какъ Макку безъ Бенони. Взять, наприм;ръ, колоссальную пров;рку денегъ, вырученныхъ за серебряные рудники. Спустя н;сколько нед;ль, сэръ Гью явился съ деньгами и ц;лой массой свид;телей, и Бенони ничего другого не оставалось, какъ приб;гнуть къ Макку, попросить выручить его своимъ присутствіемъ въ столь важную минуту. Настоящія ли ассигнаціи, не подд;льныя ли? — Да, — объявилъ Маккъ, плавая, какъ рыба въ мор;, въ этомъ богатств;,- это все настоящія ассигнаціи! — и Маккъ тутъ же предложилъ взять эти сорокъ тысячъ далеровъ съ собою въ Сирилундъ и спрятать ихъ въ свою шкатулку, пока что. Но Бенони отказался. — Само собой, я выдалъ бы теб; сохранную расписку, — сказалъ Маккъ. — Мало ли что, — отв;тилъ Бенони, — у меня у самого есть и домъ и кровъ. — И Маккъ, наконецъ, сказалъ:- Мил;йшій Гартвигсенъ, я в;дь только хот;лъ услужить теб;.

Но что за каторга была хранить въ дом; такое богатство! Какъ бы пожара не случилось, да какъ бы воры не забрались... И вотъ, когда Арнъ Сушильщикъ собрался везти на шкун; въ Бергенъ треску, Бенони тоже понадобилось съ;здить туда. По;здка эта была р;шена въ контор; Макка, и самый планъ ея придумалъ тотъ же Маккъ. — Теб; бы съ;здить въ Бергенъ; заразъ и справилъ бы тамъ два д;ла.

— Какія д;ла?

— Во-первыхъ, отвезъ бы туда свои деньги. Н;тъ никакой нужды и даже безразсудно держать такіе капиталы у себя въ сундук;. Ты могъ бы послать деньги и по почт;, но можешь и самъ отвезти ихъ. Если по;дешь, справишь заодно и второе свое д;ло. Когда Фунтусъ придетъ туда съ рыбой, ты самолично получишь отъ моего купца пять тысячъ далеровъ.

Что такое стряслось съ Маккомъ? Бенони въ сущности все время готовился къ тому, что его опять примутся потчивать отговорками.

— Ну, не пять же тысячъ теперь, — началъ Бенони, желая немножко смягчить расчетъ.

Маккъ прервалъ:- Разум;ется, пять тысячъ далеровъ. Маленькіе наши частные счеты — д;ло особое; ты в;дь самъ такъ хот;лъ.

Ахъ, этотъ челов;къ! Всегда онъ былъ на высот; положенія, никогда ни на минуту не терялся. У Бенони мелькнуло было подозр;ніе, что Маккъ не спроста ведетъ себя такъ; но внезапно нахлынувшія на него доброе расположеніе и заботливость Макка заставили его заговорить еще о другомъ д;л;, что лежало у него на сердц;. — Пожалуй, у меня нашлось бы въ Берген; еще и третье д;льце, — сказалъ онъ.

— Вотъ?

— Да, пожалуй, и мн; понадобится ключница... или въ такомъ род;.

— Не сп;ши ты брать бергенку, — сразу отозвался Маккъ. Просто диво, какъ скоро у него на этотъ разъ посп;лъ отв;тъ!

Бенони объяснился точн;е: такъ продолжать не въ моготу; больно ужъ неуютно живется.

Маккъ отошелъ къ окну, подумалъ съ минуту, обернулся и сказалъ:

— Вотъ что я скажу теб;, дорогой Гартвигсенъ, — теб; бы посов;товаться насчетъ этого съ Розой...

Когда Бенони былъ уже въ Берген;, Маккъ сказалъ однажды Роз;:

— Не знаешь ли кого, кто могъ бы взять на себя хозяйство у Бенони?

— Н;тъ, — отв;тила она.

— Подумай-ка. Нельзя челов;ку маяться такъ.

— Охотницъ, я думаю, найдется, сколько ему угодно.

Оба подумали немножко.

— Ты могла бы, — сказалъ Маккъ.

— Я? Ты съ ума сошелъ!

— Ну-ну, — отозвался онъ. — Значитъ, нечего объ этомъ и толковать...

Бенони вернулся изъ Бергена. Онъ справилъ свои д;ла и положилъ деньги въ банкъ. Вотъ такъ банкъ! Тамъ было чему подивиться: и р;шетки на окнахъ, и жел;зныя двери, и вмазанные въ ст;ны денежные шкафы въ подвалахъ... Приглядывался Бенони въ Берген; и къ дамскому полу, — не найдется ли подходящей дамской особы взять съ собой на с;веръ, чтобы она повела у него хозяйство прилично его званію и состоянію; но ничего изъ этого не вышло. Ему негд; было встр;тить иныхъ женщинъ, кром; уличныхъ да т;хъ, что бродили по вечерамъ на пристаняхъ, а изъ такихъ трудно было сд;лать хорошій выборъ. Впрочемъ, Маккъ недаромъ предостерегалъ его передъ отъ;здомъ: — Посов;туйся лучше съ Розой насчетъ этого. — пожалуй, Маккъ говорилъ не спроста; у него было на ум; что-нибудь хорошенькое?

Бенони пошелъ къ Макку и спросилъ, не придумала ли чего Роза? — Да, да, все уладится, — сказалъ Маккъ и вдругъ принялся жаловаться на бол;знь желудка, которая стала сказываться какъ разъ теперь, да тутъ же и предложилъ Бенони вести съ нимъ все Сирилундское д;ло пополамъ. Бенони подумалъ, что ослышался.

— Какъ? Вы см;етесь?

Но Маккъ обстоятельно изложилъ ему планъ компаньонства и кончилъ такъ:

— Подумай объ этомъ; въ недолгомъ времени, пожалуй, ты одинъ останешься тутъ хозяиномъ.

Отъ такого предложенія у Бенони проб;жали по спин; мурашки радости. Онъ пошелъ домой и кр;пко задумался. Да, тутъ д;ло выходило ужъ не шуточное: стать хозяиномъ въ Сирилунд;! Выше этого Бенони ничего и представить себ; не могъ въ ц;ломъ св;т;. Что въ сравненіи съ этимъ значило адмиральствовать на Фунтус;, захватывать косяки сельдей по-осени, ;здить на Лофотены и скупать рыбу зимою, — что все это значило? Теперь онъ могъ самъ держать людей для вс;хъ такихъ работъ; ему же оставалось только сказать слово, указать пальцемъ.

Бенони и ударилъ по рукамъ.

Между братьями Маккъ состоялся полный расчетъ еще прежде, ч;мъ Бенони вступилъ компаньономъ въ д;ло. Во время этого расчета выяснилось, что Фердинандъ Маккъ Сирилундскій далеко не былъ банкротомъ, напротивъ. И сохрани онъ вдобавокъ пять тысячъ Бенонинскихъ, онъ былъ бы еще состоятельн;е. Но эти деньги пришлось теперь выплатить Бенони. Не то, какое же впечатл;ніе произвело бы на него грандіозное предложеніе Макка? Бенони оц;нилъ такую аккуратность въ д;лахъ и со своей стороны уплатилъ Макку за сокровища и свой долгъ въ лавку наличными, такъ что у Макка сразу прибавилось не мало денегъ въ шкатулк;.

Бенони продолжалъ жить въ собственномъ дом;. Онъ теперь немного поуспокоился посл; треволненій посл;днихъ двухъ-трехъ м;сяцевъ и сталъ осваиваться со своей великой долей. Теперь д;ло было только за ключницей! Не къ лицу ему было продолжать обходиться старой приходящей работницей, какъ въ дни ст;сненныхъ обстоятельствъ. Что же посов;туетъ ему Роза? Уладится — сказалъ Маккъ. А какъ уладится? Самому Бенони все не удавалось поговорить съ нею; она опять исчезла съ его горизонта. Съ того дня весною, когда онъ заходилъ къ ней въ горницу и еще не былъ т;мъ воротилой, какимъ сталъ теперь, онъ ни разу не встр;тилъ ея нигд;. Теперь онъ р;шилъ поговорить съ нею, хотя бы у церкви. У него есть прямое д;ло къ ней.

И вотъ, Бенони Гартвигсенъ появился у церкви. Съ Бергенской по;здки онъ сталъ щеголять по-новому и вообще былъ теперь уже иной персоной. Онъ еще до того, какъ сд;латься такимъ богачомъ, дошелъ до конца по части воскреснаго щегольства, и дальше идти ужъ некуда было. Такихъ сапогъ съ лакированными бураками не было ни у кого въ околотк;, и больше двухъ куртокъ челов;ку носить на себ; тоже не въ моготу.

Въ Берген; онъ, однако, подм;тилъ, что обувь тамъ носятъ на манеръ Макковскихъ штиблетъ, а одну или дв; куртки над;ваютъ не зря, но сообразно съ холодомъ или тепломъ. Хорошенько пораздумавъ надъ этимъ, онъ и запасся подходящею одеждою и для л;та и для зимы.

— Такъ вс; богачи ходятъ! — заговорили односельчане, когда Бенони явился въ церковь, разод;тый по новому. — Съ виду и не скажешь, что онъ богачъ. Ему по карману носить дв; куртки, а онъ въ чемъ ходитъ? и по м;р; того, какъ онъ подходилъ поближе, вс; кланялись ему и норовили поздороваться съ нимъ за руку и поблагодарить за все хорошее. А если Бенони пріостанавливался на минутку, такъ опять съ полнымъ правомъ пріосанивался и держался, что твой монументъ, выпрямивъ спину и властно выпятивъ грудь.

— Зашелъ бы къ вамъ въ лавку да попросилъ м;шокъ муки пока... — заговариваетъ одинъ и запинается отъ смиренія и не см;етъ договорить своей дерзкой просьбы.

— М;шокъ муки? — отв;чаетъ Бенони. — Ну, это какъ-нибудь устроимъ.

Какая-то женщина, знавшая его ребенкомъ, остановилась и смотритъ на него, какъ на солнце, а, когда онъ прямо подходитъ къ ней, киваетъ ей и спрашиваетъ: все ли у вся благополучно дома? — она почти не въ силахъ отв;тить отъ умиленія. — Благодарствуйте за память, благодарствуйте за память! — только и твердитъ она и не можетъ, какъ сл;дуетъ, обстоятельно разсказать обо вс;хъ домашнихъ.

Бенони переходитъ отъ одной кучки людей къ другой, и ему уже не зач;мъ напускать на себя важности: вс;мъ и безъ того изв;стно, кто онъ таковъ, и что онъ пріостанавливается около нихъ чисто изъ одной доброты сердечной. Окруженный почтеніемъ, важный и щедрый, счастливый общимъ признаніемъ своихъ достоинствъ, всходитъ Бенони на церковный холмъ. Не ст;сняется онъ и заговаривать о горахъ, которымъ обязанъ своимъ богатствомъ, и говоритъ: — Купить большой участокъ со свинцовымъ блескомъ и серебромъ, пожалуй, не всякому по плечу. Тутъ надо умомъ пораскинуть. А ко всему прочему надо еще изловчиться перепродать его! — заканчиваетъ онъ, добродушно показывая свои моржевые клыки.

Но та, чьего кивка онъ такъ жаждалъ въ эти дни своей славы, не показывалась...

А, что еще удивительн;е, она больше не показывалась и въ Сирилундской лавк;. Теперь в;дь Бенони сталъ хозяиномъ и тутъ. И Сирилундъ отнюдь не проигралъ отъ того, что сталъ на половину собственностью Бенони. Сколько было въ лавк; товару прежде и сколько подвозилось теперь съ каждымъ почтовымъ пароходомъ! Кром; того, вс; полки съ мануфактурными товарами превратились теперь въ шкафы со стеклянными дверцами ради защиты отъ пыли, а на прилавкахъ появились стеклянные ящики съ разной галантерейной мелочью. Во всемъ какъ-то сказывался бол;е широкій размахъ. Да и разъ во глав; д;ла стояли два хозяина, его и сл;довало расширить, по крайней м;р;, вдвое, прибавить н;сколько крупныхъ судовъ для грузки рыбы, выписать прямо изъ Архангельска ц;лый пароходъ съ зерновымъ хл;бомъ для мукомольной мельницы... Со временемъ многіе приходы будутъ брать муку въ Сирилунд;.

Самъ Маккъ по-прежнему занимался въ контор; и высиживалъ всякіе планы, а Бенони им;лъ главный надзоръ надъ пристанями, бондарной мастерской, судами и мельницей, да не оставлялъ своимъ присутствіемъ и лавку. Ему нравилось заходить туда, заставляя вс;хъ покупателей раскланиваться. Ему нравилось, что изъ одного почтенія къ нему народъ, внизу у винной стойки, притихалъ и перешептывался, завид;въ его:

— Тсс... вонъ онъ, самъ Гартвигсенъ!

Такое почтеніе располагало Бенони быть обходительнымъ и доброжелательнымъ ко вс;мъ, и онъ начиналъ подшучивать:

— Эй ты, у тебя ц;лый шкаликъ, — не поднесешь ли мн; стаканчикъ?

Хо-хо! Экій шутникъ этотъ Гартвигсенъ!

А если Стенъ Лавочникъ отказывалъ какому-нибудь б;дняг; въ кредит;, Бенони потихоньку вм;шивался въ д;ло и поворачивалъ его по-своему, говоря, Стену:

— Людямъ приходится иной разъ туговато; в;рно, ты это какъ-нибудь оборудуешь?

И Стенъ ужъ не задиралъ носа передъ Бенони, но почтительно отв;чалъ:

— Какъ прикажете.

И люди въ лавк; переглядывались, кивая другъ другу, — вотъ, дескать, Божья благодать, что среди нихъ объявился такой Гартвигсенъ!

Но та, чей кивокъ былъ всего важн;е для Бенони, не показывалась.

Случалось, что онъ спрашивалъ у кузнеца: — Ты сегодня для себя покупаешь или для кого другого? — А ужъ если приходила жена Вилласа Пристанного, которая теперь прислуживала Роз;, то Бенони всегда самъ становился за прилавокъ, самъ отпускалъ ей и потихоньку всячески обм;ривалъ и обв;шивалъ себя самого.

XXVII

Д;ло подвигалось къ Рождеству.

У адвоката Аренцена больше не было никакихъ д;лъ и не предвид;лось никакихъ. Онъ даже собирался снять дощечку съ дверей своей конторы и у;хать на почтовомъ пароход;. Но Роза удержала его.

— Разв; ты совс;мъ покончилъ съ Арономъ изъ Гопана?

— Да.

— А вдругъ Левіонъ изъ Торпельвикена придетъ посов;товаться съ тобой, а тебя н;тъ?

— Не придетъ.

Да, и Левіонъ изъ Торпельвикена больше не приходилъ, а онъ былъ посл;днимъ кліентомъ. Когда сэръ Гью зашелъ заплатить ему за право ловли и въ нын;шнемъ и въ прошломъ году, Левіонъ, наконецъ, взялъ деньги. Т;мъ, казалось бы, и долгой тяжб; конецъ. Н;тъ, Левіонъ все-таки пошелъ на другой день къ адвокату Аренцену спросить въ посл;дній разъ:- Правда ли, что у насъ остался судъ повыше? — но Аренцену ужъ не хот;лось больше утруждать себя, разводить переписку по этому д;лу, и онъ отв;тилъ Левіону:- Все, что можно было сд;лать, сд;лано; больше ничего не остается.

Несчастный Николай Аренценъ опускался все больше и больше. Пока погода стояла еще довольно теплая, онъ не д;лалъ особенной разницы между днемъ и ночью; возвращаясь домой со своихъ прогулокъ, онъ валился на кровать, не разбирая, какое время дня или ночи. Его л;нь становилась ужасающей, переходя въ упорство, въ энергію. Разъ онъ ц;лую нед;лю не разд;вался, не разувался, засыпая гд; попало. Онъ не ст;снялся жены; было изъ-за чего ему ломаться передъ нею! Они в;дь были женаты уже полтора года; усп;ли пригляд;ться и прислушаться другъ къ другу за эти пятьсотъ сутокъ слишкомъ. Изучили одинъ другого такъ основательно, что напрасно было бы над;яться удивить другъ друга какой-нибудь варіаціей вчерашняго дня.

— Пожалуй, я могъ бы пристроиться у почтаря Бенони въ лавк;,- сказалъ разъ молодой Аренценъ въ припадк; безнадежности. — Теперь передъ праздниками торговля бойкая, требуется много рукъ.

Но Роза воспротивилась и этому. У нея была основательная причина страшиться за мужа, если бы ему открылся доступъ къ н;которымъ стойкамъ въ Сирилуяд;.

— Ну, это ты не въ серьезъ, — сказала она. — Не къ лицу, я думаю, адвокату стать лавочнымъ молодцомъ.

— Да, чортъ побери, что же мн; по-твоему д;лать? — сердито закричалъ онъ. — Въ прошломъ году ты тоже не дала мн; пристроиться въ судьи на рыбныхъ промыслахъ.

Въ прошломъ году было д;ло другое, — тогда они были новобрачными, и Николай только что такъ блестяще началъ свою адвокатскую д;ятельность. О, разница была неизм;римая. И Роза отв;тила:

— А теперь теб; нельзя взять такое м;сто?

— Взять! Ты думаешь, такое м;сто остается только придти да взять?

— Ну, попросить о немъ.

— Я просилъ, — сказалъ молодой Аренценъ, — да не дали; мое прошеніе отклонили. Я не такъ зарекомендовалъ себя въ качеств; адвоката, чтобы могъ попасть въ судьи. Вотъ и знай теперь.

Молчаніе.

Молодой Аренценъ продолжалъ:- Н;которымъ везетъ въ жизни... ну, да не стоитъ говорить объ этомъ. Везетъ такъ, что жизнь является имъ б;лосн;жнымъ ангеломъ. Ко мн; она тоже подошла ангеломъ, да сразу и принялась ласкать меня скребницей.

Молчаніе,

— Я никогда не отрицалъ, — началъ онъ снова, — я никогда не отрицалъ, что почтарю Бенони по плечу поставить хоть дв; голубятни. У него хватало на это средствъ и раньше, а теперь и подавно. Я только отрицалъ, что почтарь Бенони пара теб;. Но насчетъ этого я, быть можетъ, ошибся.

— Не понимаю, за что мн; приходится расплачиваться такъ, — печально отозвалась Роза.

— Да и гд; же теб; понять! — отв;тилъ онъ. — И къ чему мн; въ сущности говорить объ этомъ, разъ собственно не теб; бы расплачиваться? Но, однако, и мн;-то за что расплачиваться? Съ какой стати вообще все это?

Они много разъ и прежде вдавались въ такіе вопросы; тутъ не было ничего новаго; все было имъ знакомо до тошноты. Теперь онъ кончилъ т;мъ, что заговорилъ немножко ясн;е, стараясь подыскать слова иного рода:

— Значитъ, я загубилъ твою жизнь, мамочка Роза; вотъ оно что. Всю твою жизнь.

На это она ничего не отв;тила, но прис;ла къ окну и стала гляд;ть на море.

Однако, не м;шало бы ей отозваться хоть словечкомъ! Не приняла же она въ серьезъ того, что онъ сказалъ? Ужъ во всякомъ случа;, если онъ загубилъ ея жизнь, то и она его, коли на то пошло. И чего ей было усаживаться тамъ въ сторонк;? Или она думаетъ, что онъ долго будетъ разговаривать въ этомъ новомъ дух;? Онъ всталъ и застегнулъ свою куртку.

— Ты уходишь?

— Да. Что мн; тутъ д;лать?

Молчаніе.

— То-то и есть, что теб; надо бы побольше заниматься д;ломъ, да поменьше уходить изъ дому.

Въ этихъ словахъ во всякомъ случа; не было ничего новаго; онъ слышалъ ихъ сотни разъ. И столько же разъ возражалъ на нихъ, а она все твердила свое. Просто хоть лопни!

— Ты знаешь, какого я мн;нія на этотъ счетъ, — сказалъ онъ. — У тебя все на ум; полушкалики. А мн; нипочемъ выпить хоть дв; бутылки заразъ. Я разъ заложилъ за галстухъ дв; бутылки водки да еще сколько-то стаканчиковъ пунша, да! И — ни въ одномъ глазу. Такъ вотъ видишь, будь у меня д;ло, я могъ бы отлично справиться съ нимъ, невзирая ни на какіе шкалики. Не въ нихъ суть, она лежитъ гораздо глубже. Да и чего тутъ, я отлично могу сказать въ чемъ она: въ томъ, что лучше бы намъ всю жизнь оставаться женихомъ и нев;стой. Вотъ въ чемъ. Не надо бы намъ вовсе жениться!

— Очень можетъ быть, — сказала она.

Эта предупредительность съ ея стороны была для него новостью. Прежде она никогда такъ не соглашалась съ его разсужденіями. И онъ какъ будто увидалъ въ этомъ выходъ для себя. Господи Боже, пов;яло св;жимъ воздухомъ! И онъ сказалъ живо, даже прямо съ радостью:

— Да, не правъ ли я? Можешь ты вотъ сейчасъ подойти къ фортепьяно и поиграть немножко ради своего удовольствія? Н;тъ; у насъ в;дь н;тъ инструмента. У насъ ровно ничего н;тъ; мы живемъ въ долгъ. И ты отлично сознаешь про себя, что виною тутъ не полушкалики. Д;ло въ томъ, что насъ обоихъ пришибло. Словно параличомъ хватило. Сначала у меня отнялись ноги; мн; стало л;нь ходить; потомъ руки, наконецъ, дошло до мозга... Какъ подумать хорошенько, оно такъ и вышло — только въ обратномъ порядк;; но это все равно. И ты вотъ попала на одну линію со мной. Ты понимаешь, что такое я говорю, можешь вникнуть въ положеніе; оно для тебя не тарабарщина, а два года тому назадъ ты бы ровно ничего не поняла. Да и я, пожалуй, тоже.

— Н;тъ, я и теперь не понимаю, — запротестовала Роза, качая головой. — Во всякомъ случа; не все. Насъ пришибло? Скор;е, я думаю, ты такимъ и уродился. Н;тъ, не уродился, но сталъ такимъ. Такъ и лучше было бы теб; оставить меня въ поко;, когда ты опять вернулся сюда.

Вотъ такъ! Значитъ, конецъ ея предупредительности?

— На счетъ этого я могъ бы дать теб; довольно колкій отв;тъ, еслибы захот;лъ, — сказалъ онъ. — Я могъ бы сказать: я потому не оставилъ тебя въ поко;, что им;лъ честь опять влюбиться въ тебя.

— Наврядъ ли. Куда теб;! Ты ужъ и тогда былъ разбитъ параличомъ.

— Я потому и не говорю такъ. Напротивъ, я скажу напрямикъ, что попросту захот;лъ им;ть тебя. Да. Но н;тъ сомн;нія, что все это вышло изъ-за почтаря Бенони.

Она и не взглянула на него. И такія черезчуръ откровенныя р;чи она уже слышала. А онъ закончилъ обычной фразой:

— Когда Бенони выставилъ свою кандидатуру, и я тоже. Соперникъ много значитъ, колоссально много. Валяется себ; вещь на дорог;, и ни на что она теб; не нужна. Но стоитъ явиться другому и захот;ть поднять ее, и у тебя сейчасъ же глаза разгораются на нее!

Молчаніе. Ничто больше не въ состояніи зад;ть за живое ни того, ни другого. Роза въ эту минуту вспомнила, что уже полдень, и пора подавать на об;дъ картошку.

— Ого, будь д;ло только въ полушкаликахъ, я бы живо пересталъ, — продолжалъ онъ.

— Н;тъ, и на это тебя не станетъ.

А хотя бы и такъ! И зач;мъ ему стараться? Разъ суть не въ полушкаликахъ, зач;мъ ему отказываться отъ нихъ? Просто хоть свихнись отъ такой логики! Онъ превозмогъ себя и сказалъ, какъ бы уставъ спорить:

— Да; меня и на это не станетъ; меня ни на что не станетъ. Вначал; я старался было, но скоро пересталъ. Все было кончено, какъ только мы женились. Не сл;довало бы намъ. Взять бы мн; да сразу, тогда же, с;сть на почтовый пароходъ...

Такъ закончили они и на этотъ разъ свою обычную ссору, и молодой Аренценъ вышелъ изъ дому.

Погода стояла хорошая. Вдали видн;лся дымокъ почтоваго парохода. Ну да, конечно, вернуться бы ему тогда же на югъ, а не основываться тутъ; и вообще не зач;мъ было прі;зжать сюда. Оставался бы себ; на м;ст;. Всегда бы удалось какъ-нибудь пристроиться въ большомъ город;, гд; онъ зналъ вс; ходы и выходы.

Онъ прошелъ мимо Сирилундской усадьбы въ кузницу. Кузнецъ и адвокатъ наскоро перекинулись парой словъ и вывернули другъ передъ другомъ свои карманы — ни гроша, молъ. И молодой Аренценъ побрелъ въ Сирилундъ: не перепадетъ ли что-нибудь у стойки... Хотя — онъ отлично могъ бы и обойтись... Но в;дь не въ полушкаликахъ же суть! И что ему д;лать дома? Сид;ть въ контор; да глаз;ть на никуда негодныя бумажки?

Маккъ кивнулъ ему изъ окна. Молодой Аренценъ словно и не прим;тилъ, норовя пройти мимо. Но Маккъ вдругъ показался на крыльц;.

— Прошу! — сказалъ Маккъ и отворилъ дверь въ контору. Онъ что-то суетился.

— Н;тъ, спасибо, — сказалъ молодой Аренценъ, порываясь продолжать путь.

— Прошу! — повторилъ Маккъ.

Больше онъ ничего не сказалъ, но тутъ молодой Аренценъ посл;довалъ за нимъ. Они вошли въ контору, и Маккъ сразу началъ:- Любезный Николай, такъ нельзя. И теб; и Роз; одинаково скверно приходится отъ этого. Хочешь, я дамъ теб; денегъ вернуться на югъ?

Молодой Аренценъ, запинаясь, пробормоталъ:- Да, пожалуй... На югъ?.. Я не понимаю...

Маккъ устремилъ на него свой холодный взглядъ и прибавилъ всего н;сколько словъ о томъ, что кредитъ въ лавк; не можетъ-де быть в;чнымъ, а почтовый пароходъ какъ разъ входитъ въ гавань... и кстати — вотъ деньги!..

На другой день Роза зашла къ Макку и, поговоривъ сначала о томъ, о семъ, осторожно-вопросительно сказала:- Николай такъ рано вышелъ сегодня изъ дому... Онъ говорилъ... толковалъ...

Николай? Онъ у;халъ вчера на почтовомъ пароход;. У него какое-то д;ло тамъ на юг;. Разв; Роза не знала?

— Н;тъ... Да, то-есть... На почтовомъ пароход;? Онъ ничего не говорилъ?

— Сказалъ: большое д;ло.

Съ минуту прошло въ молчаніи. Роза стояла совс;мъ растерянная.

— Да, онъ поговаривалъ, что ему придется по;хать, — наконецъ выговорила она. — Теперь, в;рно, вдругъ понадобилось...

— По-моему, теб; не зач;мъ возвращаться въ домъ кузнеца, — сказалъ Маккъ.

И Роза осталась. День, два, н;сколько дней. Прошла нед;ля, а Роза все оставалась. Въ Сирилунд; было весел;е, — много людей, движенья, жизни. Вотъ пришелъ зач;мъ-то Вилласъ Пристанной. Увидавъ Розу въ окошк;, онъ поклонился. Роза знала его съ д;тства, вышла къ нему и спросила:- Ты не ко мн; ли съ в;сточкой?

— Гм... Только передать отъ адвоката, что онъ благополучно с;лъ на пароходъ.

— Больше ничего?

— Н;тъ.

— Да, ему нужно было по;хать на югъ. Большое д;ло. Такъ онъ благополучно..?

— Лучше нельзя. Я былъ въ лодк; и самъ вид;лъ.

И Роза расхаживала по Сирилунду словно опять была д;вушкой; все и вс; были ей тутъ знакомы. Былъ тутъ и Свенъ Дозорный. Только онъ не п;лъ больше, не выкидывалъ забавныхъ штукъ, какъ во времена своей холостой жизни; этого теперь не полагалось. Но учтивъ онъ былъ по-прежнему, кланялся по-городскому и мастеръ былъ вести бес;ду. Роз; каждая встр;ча съ нимъ доставляла пріятную минуту. Она заходила также въ ихъ каморку, нав;стить Элленъ съ ребенкомъ. Да, у Элленъ былъ теперь ребенокъ, крохотный мальчугашка съ карими глазами. И никто не могъ понять съ чего это у него каріе глаза? — Не съ чего другого, какъ съ того, что я лежала тутъ, гд; лежитъ Фредрикъ Менза. Онъ такой фокусникъ, и глаза у него каріе, — догадывалась Элленъ.

Да ужъ, Фредрикъ Менза былъ настоящій фокусникъ: умирать такъ и не умиралъ, а, напротивъ, проявлялъ неутомимую жизненность и смотр;лъ такъ, какъ будто завтра же собирался начать совс;мъ новую, иную жизнь. Крикъ ребенка повергалъ его въ великое изумленіе. Старикъ каждый разъ воображалъ, что сд;лалъ какое-то открытіе и старался поймать его руками. Не поймавъ ничего, онъ заключалъ, что оно тамъ, въ гавани, и хот;лъ испугать его крикомъ. Но такъ какъ оно отв;чало т;мъ же, то и Фредрикъ Менза продолжалъ кричать. Раззадоренный онъ не переставалъ также хватать руками воздухъ, но руки его не слушались, натыкались одна на другую и запутывались, зат;вали между собою драку, хватали одна другую словно добычу, мяли и тискали. Ногти у него были грязно-желтые, длинные, похожіе на роговыя чайныя ложечки, и когда они вонзались ему въ мясо, ему становилось больно, онъ охалъ и ругался. Наконецъ, одна рука одол;вала другую и бросала ее съ размаху внизъ, а Фредрикъ Менза см;ялся отъ радости. Во время же самой потасовки онъ придумывалъ не мало подходящихъ словъ для выраженія своего настроенія: — Дымъ на крыш;? Ха-ха! Не греби дальше, Монсъ! Еще бы, еще бы, еще бы!

Да, вотъ, такъ и лежалъ Фредрикъ Менза, словно выполняя свою миссію, вдувая свой скотскій идіотизмъ въ уши новорожденному съ перваго же дня его жизни. А д;вушки, приносившія ему ;ду, не переставали оказывать ему почтеніе и величали его на вы.

— Не угодно-ли вамъ покушать, — говорили ему.

Лицо его принимало самое озабоченное выраженіе, какъ будто д;ло шло о его міровоззр;ніи...

— Дэ-дэ-дэ-дэ, — отв;чалъ Фредрикъ Менза.

XXVIII

Зима пришла, стало холодно, а Маккъ все не начиналъ повязывать животъ широкимъ краснымъ шарфомъ. И не думалъ даже. Просто диво! Его лукавый желудокъ, видно, вдругъ остановился на полдорог; и пошелъ на попятный. И Маккъ жилъ себ; во всю, какъ никогда еще, и старательн;е прежняго красилъ себ; волосы и бороду. Обо всемъ онъ усп;валъ подумать. Когда были куплены большія новыя суда, онъ вел;лъ расширить пом;щенія для команды и выкрасить крыши рубокъ въ св;тлые цв;та. Это-де не только хорошо д;йствуетъ на шкипера, но и на вс;хъ, внушая почтеніе къ судовлад;льцамъ! Кром; того, Маккъ нам;тилъ по газетнымъ объявленіямъ одинъ небольшой пароходъ, и р;шилъ подать голосъ за покупку его при первомъ же случа;, когда понадобится расширить рыбное д;ло на Лофотенахъ.

Не забывалъ онъ и направлять отеческой рукой, даже усердн;е прежняго, домашнія д;ла. Такъ какъ Бенони захот;лъ сд;лать своего стараго пріятеля Свена Дозорнаго шкиперомъ одного изъ новыхъ судовъ, то Маккъ сразу подумалъ о томъ, что не годится больше Свену съ Элленъ ютиться въ такой каморк;, и вел;лъ приготовить для нихъ новое пом;щеніе въ другомъ конц; людского флигеля, гд; отводили во время тинговъ контору фогту.

Маккъ не продалъ въ этомъ году всего пера и пуха, собраннаго на его птичьихъ островкахъ. Онъ вел;лъ отд;лить для себя самаго лучшаго пера и пуха и сшить чудесную новую перину для ванны. Молоденькой Петрин; изъ Торпельвикена, новой горничной, которой шелъ всего семнадцатый годъ, не по силамъ было, конечно, ворочать тяжелыя старыя вещи, да и кром; того Маккъ любилъ обзаводиться новой периной для ванны при каждой см;н; горничныхъ; зеленая перина см;няла красную, голубую или желтую. Но вотъ какая б;да вышла на этотъ разъ съ новой периной: перья лежали на сушилк; въ прачешной и ужъ такъ хорошо высохли, стали завиваться, какъ вдругъ однажды утромъ сгор;ли. Никто туда не ходилъ, и никто не могъ понять, какъ это вышло. А Элленъ, бывшая Элленъ Горничная, кричала о б;д; громче вс;хъ, ув;ряя, что она тутъ ни при чемъ. — Но и то сказать, къ чему ему новая перина? Совс;мъ ему не нужно новой перины! — говорила она Брамапутр;. Но Маккъ иначе разсуждалъ; подходило Рождество, приближался сочельникъ, и Маккъ зналъ, что ему нужно. Онъ вел;лъ выв;сить у лавки объявленіе, что сп;шно скупаетъ пухъ и перо по высокой ц;н;. А разв; это не равнялось приказанію нести къ нему на дворъ пухъ, и перо? Въ Сирилундъ и нанесли въ н;сколько дней столько пуху и пера, что самъ Маккъ сказалъ: довольно. А Роза все оставалась. И Маккъ не былъ бы т;мъ отечески-заботливымъ господиномъ для вс;хъ, если бы не заботился также о благ; Розы. Почему бы ей не согласиться взять на себя хозяйство у Бенони? Она в;дь стала свободной. Маккъ хот;лъ облегчить ей этотъ шагъ, — такъ сказать, скрасить его въ ея глазахъ и сказалъ:- Вотъ еще по какой причин; теб; сл;довало бы заняться хозяйствомъ моего компаньона. — Маккъ называлъ Бенони компаньономъ, чтобы поставить его какъ можно выше.

— По какой же причин;?

— Настолько важной, что и одной ея было бы достаточно. Ты в;дь привязалась къ маленькой Март;? Ну, такъ вотъ, компаньонъ мой хочетъ взять Марту къ себ;, если найдетъ кого вести хозяйство.

— Онъ такъ сказалъ?

— Да.

— Я не могу, — сказала Роза, качая головой. Маккъ продолжалъ:- По-моему, это такъ прекрасно съ его стороны. Отецъ Марты — мил;йшій Стенъ — не всегда-то былъ хорошъ съ Гартвигсеномъ, но...

— Я не могу, — повторила Роза. — Это невозможно.

— Но хоть бы ты пришла помочь намъ немножко въ лавк; передъ праздниками, — онъ бы самъ поговорилъ съ тобой.

— Н;тъ, я не могу въ нын;шнемъ году помогать въ лавк;,- сказала опять Роза, — мн; надо домой.

И Роза у;хала домой въ пасторскую усадьбу...

Подошелъ сочельникъ.

Но, когда надо было приготовить Макку его обычную сочельниковую ванну, то оказалось, что, хотя новая чудесная перина и вполн; готова, да въ огромной цинковой ванн; объявилась предосадная дыра. А кузнецъ былъ пьянешенекъ и не могъ взяться за починку. Такъ ничего и нельзя было под;лать. Традиція была нарушена. Но съ чего это кузнецъ такъ напился какъ разъ, когда самому Макку была въ немъ такая надобность? Кузнецъ еще съ утра былъ не твердъ на ногахъ, а тутъ его пригласили къ Элленъ, бывшей Элленъ Горничной. Свена Дозорнаго дома не случилось, но Элленъ такъ хорошо потчевала гостя водкой, что старикъ свалился. Охъ, какъ сокрушалась теперь Элленъ о томъ, что она натворила, и даже съ отчаянія спрашивала: нельзя ли замазать дыру крутой кашей? — Что ты! — отв;тила Брамапутра. — Такъ нельзя ли взять иглу съ ниткой да зашить какъ-нибудь? — спрашивала Элленъ и принималась истерически хохотать съ отчаянія, что напоила кузнеца. Но Маккъ сразу придумалъ было выходъ: взять да принести въ его комнату одну изъ небольшихъ лодокъ съ Фунтуса, налить ее теплой водой и постелить на дно перину, — выйдетъ прекрасная ванна. Послали за Свеномъ Дозорнымъ, но, выслушавъ отъ ключницы такой приказъ, онъ сказалъ, опуская шапку до самыхъ кол;нъ:- Помилуйте! Ни одной изъ этихъ лодокъ не спускали на воду съ самой осени; он; вс; разсохлись и дадутъ такую течь, что твои свиньи... — и онъ учтиво поклонился.

Такъ ничего и нельзя было под;лать.

И все, какъ нарочно, складывалось въ этомъ году не ладно; вскрылъ Маккъ письмо отъ дочери своей Эдварды изъ Финляндіи, ежегодное ея письмо въ родной домъ къ Рождеству, и его такъ всего и передернуло. Онъ сразу отошелъ къ окну и задумался. Письмо было короткое: Эдварда овдов;ла и весною собиралась домой.

Маккъ превозмогъ себя и принималъ гостей, какъ ни въ чемъ не бывало. Принялъ, по обычаю, смотрителя Шёнинга, принялъ и Бенони, ставшаго теперь компаньономъ Макка и хозяиномъ въ Сирилунд;, да къ тому же баснословнымъ богачомъ. Маккъ подвелъ его къ дивану и н;сколько разъ поблагодарилъ за пос;щеніе въ такой вечеръ. Потомъ обратился къ смотрителю и спросилъ:- А мадамъ Шёнингъ?

— Не знаю, — отв;тилъ смотритель, и даже не оглянулся — гд; же она.

— Но она, в;рно, придетъ?

— Кто? — спросилъ смотритель.

Ему ни до чего и ни до кого не было д;ла. Съ какимъ презр;ніемъ относился онъ ко вс;мъ этимъ вопросамъ, къ этому Фердинанду Макку и всему его дому! А вонъ на диван; развалился, во всей своей крас;, богачъ изъ простыхъ, бывшій влад;лецъ рудниковъ, Бенони Гартвигсенъ, ворочая голубыми глазами. Въ столовой д;вушки накрывали столъ, не помня себя отъ радости, что наступилъ-таки этотъ зав;тный вечеръ... О, не будь тутъ по ст;намъ кое-какихъ картинъ, невмочь было бы и оставаться зд;сь.

Но вотъ, явилась и мадамъ Шёнингъ. Она извинилась, что пришла такъ рано.

— Помилуйте, мил;йшая мадамъ Шёнингъ, — сказалъ Маккъ;- мужъ вашъ тутъ уже съ четверть часа.

— Вотъ какъ, — отозвалась она, и даже не погляд;ла, гд; мужъ, не вид;ла даже т;ни своего мужа.

За столомъ Маккъ произнесъ свои обычныя торжественныя р;чи. Говоря о дочери Эдвард;, онъ высказалъ надежду, что баронесса Эдварда помнитъ свое старое гн;здо и нав;ститъ его весною... Ни слова о катастроф;; былъ в;дь сочельникъ.

Посл; того Маккъ провозгласилъ тостъ, прекрасный тостъ, за своего компаньона Бенони, который былъ такъ добръ пос;тить его въ этотъ вечеръ. Зат;мъ — за смотрительскую чету съ маяка и, наконецъ, за вс;хъ своихъ людей. И вся эта армія людей, зарабатывавшихъ свой хл;бъ въ Сирилунд;, по-д;тски внимала хватающимъ за душу словамъ Макка, а Брамапутра, по обыкновенію, усиленно сморкалась. Но Фредрика Мензу нельзя было перенести въ постели къ столу. Его, однако, не оставили одного въ такой вечеръ; возл; него сид;ла одна изъ женщинъ, кормила его, читала ему молитвы и всячески ухаживала за нимъ. А у другой ст;ны каморки лежалъ мальчугашка Элленъ, предоставленный самому себ;; онъ кричалъ, замолкалъ, улыбался, брыкался ножонками и снова кричалъ. Но онъ сильно м;шалъ т;мъ двумъ читать молитвы, и Фредрикъ Менза раза два яростно кричалъ:- Царь Давидъ, царь Давидъ! Чортъ подери! Хо! — на что женщина отв;чала:- Да, правда ваша, надо помнить царя Давида изъ библіи... — Элленъ для вида заб;жала разокъ съ пира пров;дать ребенка, перевернула его на другой бокъ и опять уб;жала. Она была занята другимъ, т;мъ, что сейчасъ предстояло: когда гости уйдутъ, в;рно, начнется обыскъ; но этой д;вчонк;, этой Петрин; изъ Торпельвикена ни за что не изловчиться припрятать серебряную вилку за подкладку нижней юбки...

Бенони спросилъ Макка:- Значитъ, какъ же? Роза такъ и не знаетъ никого въ ключницы для меня?

Какъ это, видно, мучило его; какимъ растеряннымъ тономъ говорилъ о томъ этотъ богачъ, воротила! Ему не хватало дамской особы вести хозяйство, и никакъ нельзя было отыскать таковой за вс; свои деньги.

Маккъ попросилъ его обождать до весны.

— Милый другъ, прошу погодить до весны. Весной прі;детъ моя дочь, и эти дв; дамы такъ хорошо знаютъ другъ дружку...

На праздникахъ Бенони вздумалъ прокатиться черезъ общественный л;съ въ сос;днюю церковь. Онъ предпринималъ по;здку ради развлеченія, — почему бы ему не послушать одну изъ праздничныхъ пропов;дей знаменитаго пастора Барфода? И такъ какъ Бенони уже не подобало ходить п;шкомъ, то Маккъ одолжилъ ему лошадь и санки да кстати и свою тюленью шубу.

— Я еще не обзавелся шубой, — сказалъ Бенони Свену Дозорному, который сид;лъ кучеромъ позади. Бенони колебался было посадить Свена кучеромъ, — Свенъ былъ в;дь теперь челов;къ женатый и къ тому же произведенъ въ шкипера большого судна. — Теб;, пожалуй, мало охоты везти меня? — спросилъ Бенони.

— Срамъ былъ бы мн;, коли бы я не повезъ Гартвигсена, — отв;тилъ со своей стороны Свенъ.

Это еще произошло на двор; Сирилунда.

По дорог; они завернули къ Бенони и захватили изъ дому дорожную сумку со съ;стнымъ и корзинку съ напитками. Бенони досталъ свои высокіе сапоги и предложилъ Свену над;ть ихъ. А это были т; самые знаменитые сапоги съ лакированными бураками, въ которыхъ Бенони щеголялъ столько разъ.

— Возьми ихъ, — сказалъ Бенони.

У него вошло въ привычку говорить мягко, но р;шительно; богатство придавало ему и ув;ренность въ себ;, и осанку, и ум;нье носить одежду и даже какъ будто преобразило его р;чь. Ахъ, эти деньги! Он; таки сд;лали изъ Бенони челов;ка.

Но когда Бенони предложилъ Свену Дозорному над;ть сапоги, тотъ отв;тилъ по своей старой привычк;:- А сами-то вы въ чемъ будете?

Бенони сунулъ ноги въ бергенскіе ботфорты съ отворотами изъ собачьяго м;ха, и тогда Свенъ над;лъ на себя высокіе сапоги, словно святыню какую.

— Ежели они теб; впору, такъ и оставь ихъ себ;,- сказалъ Бенони.

А Свенъ Дозорный отв;тилъ:- Это ужъ совс;мъ мн; не по заслугамъ. Они всю жизнь будутъ у меня праздничными сапогами.

Потомъ выпили по рюмочк;-другой и по;хали.

Дорогой они бес;довали о томъ, о семъ. Дорога шла все м;стами, гд; Бенони знакомъ былъ каждый кустикъ можжевельника, каждая сосна, каждая гора. Тутъ онъ хаживалъ и въ дождь и въ вёдро, нося королевскую почту въ чумк; со львомъ. А вонъ, къ сожал;нію, и та пещера, гд; онъ отдыхалъ тогда съ пасторской Розой. Охъ, эта пещера!..

— Не споешь ли что-нибудь? — спросилъ онъ черезъ плечо.

— Сп;ть? Гм... Я какъ будто разучился, — отв;тилъ Свенъ. — Столько теперь всего...

Когда же они въ глубин; л;са открыли корзинку съ напитками, да хлебнули хорошенько, Свенъ Дозорный какъ-то странно размякъ, и языкъ у него сталъ заплетаться, — словно онъ выпилъ кр;пкаго натощакъ.

— Оно въ сущности-то я не закусывалъ сегодня, стыдно сказать, — признался онъ.

Достали сумку съ рождественскими яствами, хл;бъ.

— Почему жъ ты не закусывалъ?

— Да самъ виноватъ. Но тутъ столько всего... — отв;тилъ Свенъ.

И далъ понять, что они съ Элленъ маленько повздорили поутру, такъ что ему потомъ и кусокъ въ ротъ не шелъ.

Они все ;хали да ;хали. Свенъ Дозорный опять заговорилъ:- Будь у меня мой алмазъ, да удалось бы мн; какъ-нибудь выклянчить у васъ въ лавк; ящикъ стеколъ, я бы опять пошелъ бродить.

Бенони круто повернулся къ нему:- Теперь? Когда ты будешь шкиперомъ?

Свенъ покачалъ головой.

— Къ тому же ты теперь челов;къ семейный, отецъ и все такое.

— Да, — отв;тилъ Свенъ, — такъ-то такъ, но...

Добр;йшій Свенъ Дозорный пробылъ женатымъ челов;комъ уже съ полгода и больше не расп;валъ про сорозскихъ д;вушекъ, не приплясывалъ на ходу. Ничего такого больше ему въ голову не приходило. Эти полгода тянулись словно в;чность. Онъ, положимъ, добился своего, но зато прощай это живое нетерп;ніе, это напряженное ожиданіе; теперь день прошелъ и — слава Богу! Каждое утро онъ просыпался, чтобы начать все то же самое сначала; нечего было ждать; дв;сти разъ подъ рядъ повторялось то же самое: онъ вставалъ, Элленъ вставала, брали т; же платья и над;вали ихъ на себя сегодня, какъ вчера... Элленъ выглядывала изъ окошка — спущены ли шторы у Макка въ комнат;, какъ полагается, и каждый разъ т;ми же надо;вшими до тошноты словами сообщала, какова погода; говорила же она это, в;рно, только за т;мъ, чтобы скрыть — куда неслись ея взгляды. Мужъ и жена уже неохотно сторонились другъ передъ другомъ въ т;сной каморк;; каждый ждалъ, чтобы другой убрался поскор;е. И расходились они въ разныя стороны, не сказавъ другъ другу ни слова. Дв;сти разъ. А впереди ждутъ еще, пожалуй, тысячи разъ.

— Ты на себя не похожъ больше, — сказалъ Бенони. — Весной, когда вернешься съ Лофотенъ, у тебя будетъ новое просторное пом;щеніе.

— Не заслужилъ я, не заслужилъ.

— А ребенокъ растетъ?

— Да, растетъ. Глаза у него каріе, но онъ славный мальчишка, мн; нравится.

— Ты берешь его на руки?

— Н;тъ.

— Не берешь?

— Я хот;лъ, да...

— Теб; бы сл;довало брать его иногда, — посов;товалъ Бенони.

— Вы говорите?

— Да, говорю. Потому что насчетъ этихъ карихъ глазъ... теперь ужъ ихъ не перед;лаешь.

И вотъ они вы;хали изъ л;су и завернули къ пасторской усадьб;, взрывая пушистый св;жевыпавшій сн;гъ.

Баринъ въ шуб;, самъ Гартвигсенъ! Работникъ или даже двое бросились подержать лошадь. — Пожалуйте! Пожалуйте въ домъ! — Н;тъ, спасибо!

У Бенони засосало подъ ложечкой отъ старыхъ воспоминаній: вотъ тутъ, въ этомъ самомъ дом; его когда-то заставили подписать изв;стное жестокосердое заявленіе, а потомъ это самое заявленіе было прочитано ленеманомъ на церковномъ холм; въ собственномъ приход; Бенони. А съ т;хъ поръ Роза побывала его нев;стой и порвала съ нимъ, вышла замужъ за другого, за кистерскаго Николая... Охъ!

Бенони во всемъ своемъ великол;піи зашагалъ на церковный холмъ, тихонько разс;кая кучки народа, которыя съ поклономъ разступались. Его вс; знали, приб;жалъ посланный: не будетъ ли Гартвигсенъ такъ любезенъ завернуть къ пастору обогр;ться? Н;тъ? благодарствуйте, — у него д;ла; вотъ посл; об;дни онъ, спасибо, зайдетъ, пожалуй.

Конечно, прямого д;ла у него ни къ кому зд;сь не было, но у такого воротилы всегда в;дь найдется д;ло для кого-нибудь изъ такой толпы. Его д;ятельность была такъ обширна; ему нужны, наприм;ръ, люди для новыхъ судовъ, отправляющихся на Лофотены. И ему даже не зач;мъ было самому д;лать первый шагъ, спрашивать кого-нибудь. Если народъ еще не обступилъ его сплошной ст;ной просителей, то единственно изъ глубокаго къ нему почтенія. Но вотъ, подходитъ то тотъ, то другой, снимаетъ шапку и, несмотря на стужу, не сп;шитъ над;вать ее опять: не окажетъ ли Гартвигсенъ такую милость, не найдетъ ли для него м;стечка на одномъ изъ судовъ? — и Бенони, стоя тутъ, какъ монументъ, въ своей тюленьей шуб; и отороченныхъ м;хомъ ботфортахъ, является для вс;хъ настоящимъ господиномъ и милостивцемъ.

— Я подумаю, — отв;чаетъ онъ и записываетъ имена;- зайди ко мн; на-дняхъ. Понятно, мн; нельзя забыть и своихъ односельчанъ, но...

На холмъ поднимается самъ пасторъ Барфодъ въ полномъ облаченіи и останавливается около Бенони и проситъ его непрем;нно пожаловать къ нему въ гости, не пройти мимо его порога. Бенони благодаритъ: ежели время позволитъ посл; об;дни... Все ли благополучно у пастора?

Н-да, такого вопроса не задалъ бы Бенони Гартвигсенъ пастору Барфодъ въ былыя времена.

Роза не показывалась на холм;. Пожалуй, и въ церковь не придетъ сегодня? Хорошо.

Н;тъ, она показалась все-таки. Бенони снялъ свою м;ховую шапку, и Роза прошла мимо, вся вспыхнувъ. Б;дняжка Роза, видно, не смогла сдержать своего любопытства, захот;ла все-таки взглянуть на Бенони въ шуб;. Она прошла въ ризницу.

Бенони постоялъ съ минуту, собираясь съ мыслями и, наконецъ, сказалъ посл;днему просителю:- Да, да; видно, теб; туговато приходится; заходи на-дняхъ, получишь работишку. — Богъ васъ благословитъ! — отв;тилъ тотъ, а зат;мъ Бенони прошелъ въ церковь.

Онъ нарочно ус;лся у самыхъ дверей. Люди вытаращили глаза: онъ в;дь могъ бы с;сть повыше, у самаго амвона! Роза сид;ла въ пасторской лож; и, взглянувъ на него, опять вся покрасн;ла; лишь понемногу краска сб;жала съ ея лица. Она была въ песцовой шубк;.

Бенони разстегнулъ свою шубу. Онъ отлично зналъ, что с;лъ не на господское м;сто; и ленеманъ и н;которые мелкіе рыбопромышленники сид;ли куда выше. Но Бенони, гд; с;лъ, тамъ и с;лъ, придавъ этимъ почетъ скромному м;сту. И не мало людей въ церкви, нав;рно, стыдились того, что ус;лись выше его, и отъ души желали бы перес;сть пониже Гартвигсена, воротилы Гартвигсена! Охъ, лучше бы имъ вовсе не приходить сегодня въ церковь!

Сразу посл; пропов;ди кое-кто изъ прихожанъ вышелъ. Бенони застегнулъ шубу и тоже вышелъ. Онъ не хот;лъ больше мучить Розу. Народъ глаз;лъ то на нее, то на него, припоминая ихъ помолвку въ былыя времена. — Вотъ-то проворонила! — в;рно, думали люди.

Бенони пошелъ къ санкамъ. Свенъ Дозорный сл;довалъ за своимъ господиномъ по пятамъ и спросилъ: запрягать ли? Да, сейчасъ же. Мигомъ по двору пронеслась в;сть, что Гартвигсенъ уже у санокъ и, ей-Богу, собирается у;зжать! Пасторша впопыхахъ сб;жала съ крыльца и сама прошлась по холоду и сн;гу къ Бенони, прив;тливо и сердечно пожала ему руку и попросила не оставить ихъ своимъ пос;щеніемъ, разъ ужъ имъ выпала такая радость увидать его зд;сь.

Пока они стояли тамъ, пришла и Роза изъ церкви. Б;дняжка Роза! В;рно, ей не терп;лось узнать — неужто Бенони такъ сразу и у;детъ домой? Вотъ она и пришла. Мать крикнула ей:- Н;тъ, ты послушай! Гартвигсенъ сп;шитъ у;хать. Поди, помоги мн; уговорить его.

Роза совс;мъ смутилась; рада бы, кажется, сквозь землю провалиться. — Вы не будете такъ любезны зайти? — только и нашлась она сказать.

Бенони не сталъ ломаться; ему не зач;мъ было; онъ только сослался на длинный путь и короткій день; приходится сп;шить.

— Ну, теперь луна св;титъ, — сказала Роза.

— Да, да, луна, — подхватила ея мать.

— Ужъ не знаю... — сказалъ Бенони и вопросительно погляд;лъ на Свена Дозорнаго. — По-твоему, можно повременить немножко?

Свенъ Дозорный ум;лъ вести себя въ хорошемъ обществ;,- сорвалъ съ головы шапку и съ поклономъ отв;тилъ:- Времени, в;рно, хватитъ; дорога хорошая.

— Я теперь челов;къ не совс;мъ свободный, — пояснилъ Бенони, сл;дуя за дамами. — Столько хлопотъ по снаряженію вс;хъ этихъ судовъ...

Какъ это было странно! Вотъ теперь Роза шла рядомъ съ нимъ, а немного погодя, с;ла въ той же горниц;, гд; и онъ, слушала его разговоры, и время отъ времени поглядывала на него и даже отв;чала по немножку... Когда же пасторъ Барфодъ вернулся изъ церкви, и с;ли за столъ, Роза передавала Бенони то одно, то другое. Все это было такъ диковинно... словно во сн;. Онъ старался побороть въ себ; непріятную неув;ренность: какъ ему говорить съ нею, какъ часто можно на нее поглядывать? Онъ в;дь былъ когда-то помолвленъ съ этой особой, ц;ловалъ ее, выстроилъ для нея домъ; чуть-чуть было не дошло до свадьбы...

Посл; об;да пасторъ съ пасторшей ушли къ себ; вздремнуть. У нихъ была такая привычка. И вотъ, Бенони остался наедин; со своей прежней нев;стой. — Не будете ли такъ любезны сыграть что-нибудь? — сказалъ онъ ей. — Или, пожалуй, это обезпокоитъ стариковъ? «Да, ужъ нав;рно», — видно, подумала она, но все-таки с;ла играть.

Ему ужасно нравится ея игра; ничего подобнаго онъ не слыхалъ. И онъ считаетъ это какъ бы знакомъ н;жности съ ея стороны, что она такъ играетъ для него. Она склоняется то правымъ, то л;вымъ плечомъ; волосы собраны такъ пышно на затылк;, а ниже б;л;етъ шея...

Когда она кончаетъ, онъ очень мило благодаритъ ее:- Сроду не слыхалъ ничего красив;е.

Зат;мъ они н;которое время сидятъ въ смущеніи.

— Да вамъ, в;рно, пришлось-таки посид;ть да поиграть, пока вы не выучились такъ хорошо, — говоритъ онъ.

— О, да, — слегка улыбается она;- но я в;дь не Богъ в;сть какая музыкантша.

Они говорятъ еще о томъ, о семъ. Богатство помогаетъ Бенони; каковъ, дескать есть, таковъ и есть; и онъ толково отв;чаетъ на ея вопросы о новыхъ судахъ. Время идетъ; быстро идетъ. Бенони соображаетъ, что старики скоро вернутся, а у него в;дь есть особое д;ло къ ней, и онъ въ своемъ прав; спросить ее:- Не знаю, говорилъ ли вамъ Маккъ что-нибудь насчетъ меня?

На носу у нея мигомъ появилась легкая морщинка; онъ отлично вид;лъ это. — Маккъ полагаетъ, что вы, пожалуй, укажете мн;, кто бы взялся хозяйничать у меня?

— Н;тъ, — отв;тила она.

— То-есть, онъ полагалъ только, что вы, можетъ быть, знаете кого-нибудь на юг;... Другого умысла тутъ не было.

Она покачала головой. — Никого не знаю.

Молчаніе. Бенони взглянулъ на свои часы. Что это старики не идутъ?.. Ему не хот;лось объяснять свой промахъ т;мъ, что это-де, пожалуй, просто-на-просто Маккъ все выдумалъ... Да, впрочемъ, б;ды особенной и не вышло! Онъ подошелъ къ какой-то картин; на ст;н; и сталъ разсматривать ее. Зат;мъ перешелъ къ другой. Роза казалась такой покинутой... Онъ в;жливо спросилъ:- В;рно могу передать отъ васъ поклонъ въ Сирилунд;?

— Да, благодарю.

Старики вошли какъ разъ въ ту минуту, когда молодые обм;нялисъ такими словами, — посл;дними словами — надолго. Посл; кофе Бенони простился и отправился въ обратный путь. Теперь нужды не было дожидаться прі;зда Эдварды весною. Д;ло было р;шено.

Ярко св;тилъ м;сяцъ, играло с;верное сіяніе. Бенони снова ;халъ по знакомымъ м;стамъ. Глядя на гребень пещеры, онъ могъ различить, какъ тамъ гуляетъ в;теръ и наметаетъ туда сугробы св;жевыпавшаго сн;га.

— Борре эккедъ! — раздался прив;тъ съ дороги.

Бенони отв;тилъ и вел;лъ ;хать дальше.

Пришла весна, и дочка Макка Эдварда прі;хала на почтовомъ пароход;... Но это ужъ другая исторія, другая пов;сть — «Роза».

1908

Примечания

1

Добрый день!

2

Дай Богъ!

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.12.2005. ***
• 30.12.2005. ***
• 29.12.2005. ***
• 28.12.2005. ***
• 27.12.2005. ***
• 26.12.2005. ***
• 25.12.2005. ***
• 24.12.2005. ***
• 23.12.2005. ***
• 22.12.2005. ***
• 21.12.2005. ***
• 20.12.2005. ***
• 19.12.2005. ***
• 18.12.2005. ***
• 17.12.2005. ***
• 16.12.2005. ***
• 15.12.2005. ***
• 14.12.2005. ***
• 13.12.2005. ***
• 12.12.2005. ***
• 11.12.2005. ***
• 10.12.2005. ***
• 09.12.2005. ***
• 08.12.2005. ***
• 07.12.2005. ***
• 06.12.2005. ***
• 05.12.2005. ***
• 04.12.2005. ***
• 03.12.2005. ***
• 02.12.2005. ***
• 01.12.2005. ***