"В печке ревел огонь, в окна хлестал дождь. Тогда случилось последнее. Я вынул из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради и начал их жечь. Это страшно трудно делать, потому что исписанная бумага горит неохотно..." "Мастер и Маргарита". Явление героя.
1.
Замедлив ход, пригородная электричка остановилась у перрона станции Дачная. Молодой писатель Семён Поливанов, спеша полить грядки на своём участке, спрыгнул со ступеньки вагона, тряхнул за спиной рюкзаком, поправил сбившуюся лямку -и подставляя палящему солнцу голову в бейсболке -двинул в сторону СНТ "Мурашка".Он любил этот путь -мимо сосен бора, по шаткому мосточку на вантах через речку Иню, стыдливо запрятавшей в своём названии слово "ню". Ему нравилось пересекать этот водный поток, глядя на то, как -здесь рыбак с удочкой следил за поплавком , алеющим среди желтяков кубышек, как там - плескалась ребятня на отсверкивающем чебачиной чешуёй мелководье. Дальше надо было идти через джунгли ивняка и заросли благоухающих вёснами черёмух. И только потом уже,поднявшись по склону водораздела между Ключ-Камышинским плато и Салаиром, - можно было оказаться на свих шести сотках с грядками клубники, кустами малины, смородины и яблонькой -полукультуркой возле домика-скворечника.
Как раз в тот самый момент, когда толкаясь в растянувшейся по натоптанной тропе длинной веренице дачников Семён вошёл в тенистый туннель прибрежных сельвы, кто-то тронул его за плечо и окликнул:
- Семён,это вы!
Обернувшись, Поливанов узнал главного редактора издательства "Сибирская Арфа" Геннадия Петровича Торпухина. Правда на нём вместо официозного пиджака была выгоревшая в геологических экспедициях штормовка-брезентуха, поверх тронутой сединой шевелюры нахлобучена выцветшая, видавшая виды жёлтая соломенная шляпа.Но это был он! Из под кустистых белесых бровей на Семёна , посверкивая лукавинкой, глядели глаза о цвете которых,мучительно подыскивая незатёртые слова, не очень склонный выпендриться литератор написал бы "васильковые", какой-нибудь постмодернист, впадая во грех метафоризации всего и всея, пренепременно отыскал бы в их цвете схожесть с зеленоватым оттенком затягиваюшей тихие заводи и болотца ряски, а озабоченный быстрой раскруткой сюжета детективщик, ничтоже сумнящися, влепил бы пулей в десятку -"синие", чтобы далее по "ходу пьесы" уточнять -"с металлическим блеском" или "с подозрительно -ироничным прищуром".
-Геннадий Петрович,вы!- едва ли не бросился Семён в объятия маститому литератору, издавшему 20 поэтических сборников о таёжной романтике, костре на привалах, палатках и образцах минералов исследователя сибирских недр.
Впрочем, времена лазания по долинам и взгорьям Саян и Алтая, переброда бурных рек , когда и резиновые "болотные" сапоги с отворотами уже не помогают и ты черпаешь в них сполна студёной водицы высокогорных ледников, когда греешься стылыми ночами у нодьи, воображая , что ты уже - на базе и охлёстываешь промороженные бока берёзовым веничком, все эти времена давно канули в бурных потоках творческого пути Торопухина. Теперь он пребывал в статусе соучредителя ЗАО "Сибирская Арфа", преобразованного в коммерческое предприятие из приватизированного двумя оборотистыми людьми " Зауральского книжного издательства". Теперь его "полезными" ископаемыми стали авторы и авторицы уходящих в лёт детективов, триллеров, женских романов и поистине золотой жилой -издаваемые за свой счёт никому не нужные творения графоманов и графоманш из бизнес -леди и гребущих бабло лопатой вороватых чинуш обоих полов. Намеревался Геннадий Петрович издавать и "настоящих писателей" -будь то "самородки", как он сам, или мастера фейерических сюжетов "о времени и о себе", виртуозы "потока сознания" с раскрепощёнкой и даже чертовщинкой или пунктуальные ортодоксы реализма.Их он уважал, с ними он нянчился.Их он любил в зависимости от их возраста-кого по отечески, кого по братски. Но всё руки не доходили выбить бюджетное финансирование, оформить пару-тройку грантов для местных гениев.Книгопродавцы от подобного рода книг шарахались, как чёрт от ладана. Им не нужны были ни отошедшие в утиль "инженеры человеческих душ", ни претендующие на роль "совести нации" мужики с расплющенными задами, ни гламурные тётки, возомнившие себя новыми Франсуазами Саган. При мыслях о том, что надо слоняться по начальственным кабинетам, Геннадий Петрович погружался в глубокую медитацию, на него наваливалась Тоска Зелёная , ему хотелось уйти в глухую тайгу - и тогда он вынимал из скрипящего шарнирами ржавого сейфа заначку вискаря с ковбоем и техасским кактусом на этикетке -и накатыв, отхлёбнув прямо из горлышка.
- Семён! Так вы не только про
